Текст книги "Цзюнь Цзюлин"

Глава 11
Вопрос самому себе

Представители старшего поколения, как правило, во всем потакали младшим, и госпожа Фан охотно этим пользовалась, так что на слова старой госпожи она особо не отреагировала. Тем не менее женщина все равно забеспокоилась, когда услышала, что старая госпожа Фан собиралась поговорить со своей внучкой.

– Матушка, время уже позднее, да и Чжэньчжэнь наверняка устала от долгой поездки. Отдохните для начала.

Она предложила это старой госпоже Фан только ради того, чтобы раньше времени не провоцировать Цзюнь Чжэньчжэнь.

Старуха поняла истинное значение ее слов, но решила поступить по-своему.

– Возвращайся первой, – повторила она.

Госпожа Фан никогда бы не осмелилась пойти против своей свекрови, поэтому, параллельно посматривая на Цзюнь Чжэньчжэнь, она даже не пыталась ее переубедить. Заметив, что девушка тоже смотрела на нее, ее белоснежная кожа и черные как смоль глаза оставались бесстрастными и умиротворенными.

К удивлению женщины, сейчас Цзюнь Чжэньчжэнь можно было охарактеризовать лишь двумя словами – спокойная и невозмутимая.

Эта спокойная и невозмутимая девушка отвела взгляд.

– Чжэньчжэнь, я попрошу на кухне приготовить для тебя еду. Сообщи кухаркам, что бы ты хотела поесть, – подавляя свое удивление, промолвила госпожа Фан приторно-сладким голосом.

Принимая во внимание дурной нрав девушки, тетушка не осмелилась лично организовать ей еду, поэтому госпожа Фан предоставила Цзюнь Чжэньчжэнь возможность свободно распорядиться кухней.

Юная госпожа Цзюнь поклонилась, прежде чем уйти.

Вообще, Чжэньчжэнь следовало бы выразить благодарность своей тете, но, поскольку девушке было, по всей видимости, не свойственно такое поведение, от подобных действий она воздержалась.

Помимо прочего, госпожа Фан и так пребывала в полной растерянности, наблюдая за удаляющимися фигурами своей племянницы в компании старой госпожи Фан.

– Ума не приложу, что она задумала на этот раз, – сказала женщина сама себе, полная отчаяния. Она посмотрела на стоявшую в стороне прислугу и подумала об услышанных ранее новостях. – Чжэньчжэнь в самом деле разорвала все связи с семьей Нин? И даже стала инициатором этого?

Служанка подтвердила ее слова:

– Все именно так. Старая госпожа Фан отправила своих людей в Бэйлю для уточнения некоторых деталей.

Тетя слегка нахмурилась.

– Раз уж на то пошло, почему матушка собралась поговорить с ней лично? – поинтересовалась женщина. – Да и вообще, можно ли принимать слова этой девчонки за чистую монету? И что матушка там нового услышит?

Когда речь шла о Цзюнь Чжэньчжэнь, вся семья Фан сходилась во мнении, что раз девушка решалась на столь ужасные поступки, то и верить ей было нельзя. В прошлом старая госпожа Фан даже не смотрела в ее сторону, не говоря уже о желании лично что-то узнать от своей внучки.

– Быть может, она собралась утешить ее? – немного подумала и предположила служанка. – Все-таки, если бы она повесилась, у нашей семьи появилось бы много проблем.

– Утешить? Чжэньчжэнь нашу семью ни во что не ставит, с какой стати мы должны ее успокаивать? – возмущалась госпожа Фан, после чего закончила говорить и отвернулась. – Возвращайся.

Было поздно, и по обеим сторонам дорожки уже горели фонари. Цзюнь Чжэньчжэнь, держа свою служанку за руку, медленно плелась за старой госпожой Фан.

Двор, в котором располагалась комната юной госпожи, находилась недалеко от внутренних ворот. Однако из-за особенностей дома им приходилось сначала идти через длинный коридор, а затем подниматься по ступеням мимо ограды, украшенной цветами. От этих витиеватых похождений у девушки разболелись ноги, прежде чем они добрались до места назначения.

Именно из-за того, что в этой семье Чжэньчжэнь недолюбливали, ее разместили в таком отдаленном месте, лишь бы она никого не беспокоила и не попадалась людям на глаза.

Хотя дом располагался относительно далеко, двор все равно был более чем роскошным. Под крыльцом уже зажгли фонарики, а около входа стояли четыре служанки, которые согнулись в приветственном поклоне и приподняли увесистые, но весьма изящные дверные занавески.

– Старая госпожа, юная госпожа Цзюнь, – пригласили они их нежными, словно пение птиц, голосами.

В доме бабушки, по правилам, девушку следовало бы называть двоюродной сестрицей: таков был ее статус по материнской линии и порядку старшинства в их роде, но Цзюнь Чжэньчжэнь совершенно не нравилось, когда ее понижали в статусе, поэтому в ее присутствии все обращались к ней, как к юной госпоже Цзюнь.

Чжэньчжэнь прикусила губы и последовала за бабушкой внутрь. Помещение ярко освещалось фонариками, а воздух был по-весеннему теплым, также не обошлось без легкого и приятного аромата.

Юная госпожа Цзюнь окинула взглядом три комнаты: главный зал, кабинет и спальню. По сравнению с роскошью в доме семьи Нин тут все было весьма утонченно, но одновременно с этим довольно убого.

Собственно, как и платье, которое было надето на ней прямо сейчас.

Стоявшая за дверью служанка не осмелилась войти без позволения Чжэньчжэнь, в то время как Лю-эр ловко и довольно умело уже принесла горячий чай.

– Юная госпожа, выпейте скорее чаю и согрейтесь, – сказала она.

Впервые Цзюнь Чжэньчжэнь пришлось так долго путешествовать в повозке, да еще и зимой, из-за чего все ее руки и ноги окоченели. Приняв горячую чашку в руки, она ощутила, как тепло приятно расползлось по всему телу. Тогда она, наконец, снова почувствовала себя живой.

За второй чашкой чая Лю-эр не пошла. Ее совершенно не волновало, что настоящая хозяйка этого дома, вообще-то, находилась все еще в комнате.

Но старую госпожу Фан это не заботило. Пожилая прислуга и две служанки, вошедшие вместе с ней, тоже тихо стояли в сторонке. Похоже, они уже привыкли к этому.

А раз все уже привыкли, то на такого рода мелочи никто больше не обращал внимания. Все чувствовали себя непринужденно.

Цзюнь Чжэньчжэнь сделала еще глоток и продолжила держать теплую чашку в руках. Лю-эр подозвала служанку с улицы и попросила принести им горячей воды и свежеприготовленной еды.

– Я хочу суп из куриной крови и фрикадельки, – попросила юная госпожа. – Иди на кухню и передай мое распоряжение, а я пока поговорю с бабушкой.

Это был вполне обычный и четкий приказ, однако сердце Лю-эр все равно дрогнуло. Цзюнь Чжэньчжэнь попросила ее уйти, а затем добавила, что ей нужно пообщаться со старой госпожой. Это могло означать лишь одно: девушка хотела избавиться от всех свидетелей.

Хоть Лю-эр и не особо понимала, почему того желала ее госпожа, но она осознавала, что должна прислушиваться к словам Чжэньчжэнь, поэтому кивнула и послушно вышла.

– Вы тоже уходите, – приказала старая госпожа всей своей прислуге.

Служанки лишь поклонились и поспешно удалились.

– Что тут, в конце концов, происходит? – прямо задала вопрос старушка. – Что значит разорвала помолвку с семьей Нин?

– Долго рассказывать, – прямо ответила девушка. – Но в то же время на самом деле все довольно просто.

Старая госпожа Фан недоверчиво нахмурилась.

– Я совершила попытку самоубийства ради того, чтобы напугать семью Нин и всех вас, – начала Чжэньчжэнь.

Юная госпожа Цзюнь ненавидела семью Нин за нарушенное обещание и отказ признавать брачный контракт, а семью Фан – за их бессердечность и за то, что в трудную минуту не поддержали ее. Следовательно, девушке пришлось использовать свою смерть, чтобы предупредить две семьи сразу. Тогда весь мир бы увидел, какие людишки в этих семействах подлые, после чего народ стал бы их побаиваться.

Старую госпожу Фан позабавила эта история.

– В итоге я по-настоящему чуть не отправилась к праотцам, – продолжала свой рассказ юная госпожа Цзюнь.

Ее голос звучал плавно и сдержанно, интонация тоже оставалась ровной. Однако сказанная фраза точно вызвала трепет в душе собеседника, заставив прочувствовать невиданный ранее спектр эмоций.

Старая госпожа Фан невольно посмотрела на внучку – выражение лица девушки было таким же умиротворенным, как и тон ее голоса, а глаза, словно глубокий омут – такие же бездонные и неизведанные.

Все вокруг говорили, что третья юная госпожа Фан была похожа на свою бабушку, но сейчас, когда бабушка, наконец, внимательно посмотрела на Чжэньчжэнь, она поняла: эта внучка еще больше походила на нее, а особенно глаза.

Восторг от первой встречи быстро сменился досадой. Старая госпожа совершенно не ожидала, что они с этим ребенком окажутся настолько похожи, однако подобное сходство ее раздражало еще больше.

То, что Чжэньчжэнь рассказала, и в самом деле могло быть правдой.

Эта мысль промелькнула у старой госпожи Фан сразу, как она посмотрела своей внучке в глаза, после чего снова помрачнела. А тем временем интонация в голосе Чжэньчжэнь слегка изменилась.

– Нет ничего важнее жизни – это я осознала лишь тогда, когда оказалась на волосок от смерти. Из-за этого чувствую себя немного нелепо. И зачем только я вела себя так с остальными? Насильно мил не будешь, да и брак не должен начинаться с ненависти. Не хотят – ну и ладно! Мы с Лю-эр отправились туда, чтобы все им разъяснить и вернуть брачный контракт.

Начало всей этой истории старая госпожа Фан слушала с каменным лицом, однако, узнав конец, ее настроение тут же переменилось.

– Брачный контракт? – не думая, спросила она. – Разве ты не говорила, что нет никакого контракта?

– Просто мне хотелось позлить тетушку, – призналась девушка.

Старая госпожа Фан недоверчиво прищурилась. Она подумала о давнем споре между Чжэньчжэнь и госпожой Фан и наконец поняла, что именно девушка тогда имела в виду. Неужели все было просто ради того, чтобы кого-то разозлить?

Брачный контракт играл важную роль в этой неразберихе, а девчонка взяла и избавилась от него. Она в самом деле настолько глупа и не поняла, что по-настоящему важно, а что нет? Не смогла отличить черное от белого?

Если бы старая госпожа Фан собственноручно не отправила людей в семью Цзюнь забрать внучку, то решила бы, что ей подсунули какого-то другого ребенка.

Несмотря на то что зять старой госпожи Фан был немного странным, он все же сдал императорский экзамен и был очень образованным человеком, а дочь, может, и казалась достаточно хрупкой, но вот назвать глупой ее было нельзя.

– Что хорошего в том, чтобы злить ее? – еле сдерживая свой гнев, возмутилась старуха. – Почему ты с самого начала не показала им брачный контракт?

– Да даже достань я его чуть раньше, разве семья Нин согласилась бы? – спросила Чжэньчжэнь, смотря на свою бабушку. – Или вы бы поступили как-то иначе?

Старая госпожа Фан от удивления вскинула брови.

Семья Нин все равно ни при каких обстоятельствах не согласилась бы на эту помолвку. Им было неважно, существовал там какой-то подтверждающий документ или нет.

Первый вопрос Цзюнь Чжэньчжэнь был вполне уместен, а вот во втором скрывалась явная насмешка.

Поступили бы как-то иначе?

Без брачного контракта клан Нин не соглашался на свадьбу, поэтому семья Фан больше не пыталась их переубедить. Но раз даже при наличии контракта семья Нин продолжала отнекиваться, разве кто-то из семьи Фан попытался бы им противостоять?

Конечно же, нет.

К удивлению, девушка не стала реветь, топать ногами или отчитывать их за бессердечность и трусость, а просто заставила отвечать на интересующие ее вопросы.

Раз старая госпожа Фан больше не могла никак оправдать свои действия, теперь эта девчонка до конца жизни будет язвить?

Глава 12
Все вокруг слишком непривычно

Старая госпожа Фан загадочно посмотрела на внучку.

Трудно было сказать, достигла Чжэньчжэнь просветления из-за «смерти» или нет, но ясно было одно – девушка стала очень остра на язык.

Юная госпожа Цзюнь и раньше не стеснялась в выражениях, но тогда ее слова звучали нелепо, будто бы она просто винила всех вокруг в своих невзгодах.

– С брачным контрактом на руках мы, естественно, смогли бы тщательнее все обдумать и найти лучший выход из этой ситуации, – холодно подметила старая госпожа Фан.

– Чтобы вылечить сердечную болезнь, нужны соответствующие лекарства конкретно от этой болезни. Ума не приложу, как вы бы решили эту проблему. Уверена, что никак, – призналась девушка.

«Ох», – подумала про себя старая госпожа Фан.

– Рада, что ты это поняла. Что же касается возвращения брачного контракта… семья Нин сразу же забрала его? – поинтересовалась она.

Юная госпожа Цзюнь усмехнулась.

Да они и не могли не забрать. Было бы весьма странно, если бы они этого не сделали. Старая госпожа Фан уже успела пожалеть о том, что задала столь глупый вопрос. Или же ей просто было больше нечего сказать?

Если это так, то и продолжать разговор не имело смысла. Старая госпожа Фан резко встала:

– Вопрос закрыт. Ты очень долго крутилась как белка в колесе, но зато теперь наконец свободна от тяжкого бремени. А сейчас отдохни, давай поговорим об этом завтра, если тебе есть что добавить.

Договорив, она вышла, не дожидаясь ответа юной госпожи Цзюнь.

Прислуга за дверью поспешно отдернула занавеску, когда услышала звук приближающихся шагов.

Старая госпожа Фан подошла к воротам, но тут же остановилась и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на внучку.

– И не носи больше такую безобразную одежду, – приглушенно выпалила она.

Девушка опустила голову и окинула взглядом порядком изношенное и пошитое из грубой ткани платье. Лю-эр достала его по просьбе своей госпожи, чтобы выглядеть достаточно бедно, но при этом не унизительно. В конце концов, одежда еще ни о чем не говорила.

Юная госпожа Цзюнь в ответ на требование бабушки лишь улыбнулась.

Больше старуха не сказала ни слова и быстро удалилась в окружении служанок – Чжэньчжэнь даже не успела ей на прощание поклониться.

– Юная госпожа! – Лю-эр лихорадочно приблизилась с несколькими служанками, которые держали коробочки с едой. – Что вы здесь делаете? Вы проголодались?

– Провожала бабушку, – коротко ответила Чжэньчжэнь.

Лю-эр неодобрительно фыркнула.

– Ну и пусть уходит, – озабоченно промолвила она. – Юная госпожа, вы устали и проголодались, поешьте скорее и отдохните.

Такое поведение служанки, словно бы весь мир крутился только вокруг одной юной госпожи Цзюнь, очень ее развеселило.

В прошлой жизни этой девушке доводилось иметь дело только с добрыми и хорошими людьми. Она никогда не сталкивалась с безразличием или, что еще хуже, отвращением и насмешками. Даже когда она следовала за своим учителем по медицине, он никогда не был к ней равнодушен и ни в коем случае не пренебрегал ею, а лишь держался на почтительном расстоянии.

Все любили ее, уважали и старались заполучить расположение, даже тот человек…

Хоть и было очевидно, что он ее враг. Однако до того момента, когда Цзюнь Чжэньчжэнь захотела его убить, она хорошо к нему относилась, но напрасно пыталась достучаться до него.

Размышляя о нем, юная госпожа Цзюнь засунула руки еще глубже в рукава, сделала несколько медленных вдохов и попыталась спрятать эти чувства глубоко в сердце.

Она впервые обратила внимание на то, что вся эта доброта, вежливость и учтивость Лю-эр были лишь маской, и однажды своим бесцеремонным поведением служанка точно навлечет беду.

Наверное, это даже забавно.

Цзюнь Чжэньчжэнь подняла руку и утешительно погладила Лю-эр по голове.

– Хорошо, – ответила она.

Услышав, что матушка вернулась, госпожа Фан лично отправилась встретить ее у входа:

– Горячая ванна и еда уже готовы. Разговоры могут подождать, для начала умойтесь и снимите усталость.

Госпожа Фан поддерживала ее за руку.

– Тут нечего обсуждать, – бросила старуха, – служанка Чжоу находится сейчас в Бэйлю. Она доложит нам о случившемся сразу, как вернется.

Госпожа Фан помогла старушке пройти в теплую комнату. Женщина приняла протянутое служанкой горячее полотенце и лично принялась протирать руки старой госпожи.

– Разрыв брачного контракта – это правда? Что сказала Чжэньчжэнь? – поинтересовалась она.

Как только старая госпожа Фан перешагнула через порог, вместе с ней в дом вернулась и вся прислуга. Разумеется, тетушке Фан уже доложили кое-какие детали произошедшего.

Старуха что-то буркнула и уселась на стул:

– Девчонка полностью уверена в своей правоте. В общем, ничего интересного.

Госпожа Фан, несшая в тот момент чай, остановилась.

Значило ли это, что старая госпожа Фан, как и раньше, вообще не верила словам Чжэньчжэнь? Тогда почему она в этот раз приняла решение выслушать внучку?

Сразу, как старуха закончила говорить, ее посетили абсолютно те же мысли.

– Я устала, поэтому для начала хочу немного расслабиться. Иди и ожидай возвращения служанки Чжоу, – выпалила она. Не желая продолжать разговор и не разъясняя ничего более, старая госпожа Фан взяла чай и жестом велела невестке удалиться.

Тетушка Фан кивнула и приказала всем служанкам помочь старой госпоже принять ванну. Когда она вышла, свет во дворе потихоньку тускнел.

– Госпожа, – последовала за ней служанка и шепотом спросила: – Это все, правда? Что сказала юная госпожа Цзюнь?

Женщина лишь покачала головой:

– Матушка пояснила, что не может быть ни в чем уверена, пока с вестями не возвратится служанка Чжоу.

– Тогда зачем старая госпожа ходила к Цзюнь Чжэньчжэнь? – служанка выглядела озадаченной.

Раз она вообще ей не верила и не придавала никакого значения словам девчонки, зачем было утруждать себя и лично приходить в покои Чжэньчжэнь, тем более на виду у всей семьи? Неужели она не задумывалась, что из-за ее действий юная госпожа Цзюнь могла вырасти в глазах остальных?

– Успокойся, – сказала женщина. – Эта Цзюнь Чжэньчжэнь действительно ищет смерти.

Служанка усмехнулась:

– Что правда, то правда. Она ведь намеренно всех запугивала. Подобные представления устраивались в нашем доме уже не раз, было бы очень странно, если бы старая госпожа ей поверила.

Госпожа Фан рассмеялась.

– Так или иначе, она ведь ее внучка, – добавила женщина.

В сумерках, глядя на выражение лица тетушки Фан при тусклом свете уличных фонарей, служанка немного помрачнела.

– Выходит, при любом раскладе это ходячее бедствие останется в нашем доме, – прошептала прислуга.

Госпожа Фан оставалась невозмутимой:

– Это семья старой госпожи. Все будет так, как захочет именно она.

Налетел порыв ночного ветра, отчего внезапно стало холодней.

От горячей воды поднимался пар. Две служанки осторожно подливали кипятка, в то время как другие легонько мыли волосы старой госпожи Фан, пока та с закрытыми глазами нежилась в бочке для купания.

«Раз я вообще ей не верю и не придаю никакого значения словам девчонки, тогда почему в этот раз приняла решение выслушать внучку?»

Очевидно, старая госпожа Фан тоже не могла не задуматься над этим вопросом. В тот момент, когда она вышла из повозки, в нее либо вселился злой дух, либо же ей действительно было жаль девушку, потому что она была ее собственной кровинушкой.

Как могла такая нелепая сентиментальность проявиться в ее каменном сердце?

Заметив, что старая госпожа чуть нахмурилась, движения служанок стали еще мягче и нежнее, дабы не потревожить ее.

«Тебе больше не нужно разыгрывать спектакль, чтобы защитить меня».

Фраза внезапно всплыла в памяти старухи, отчего она тут же открыла глаза и как будто бы увидела в водяном паре спокойное лицо этой девушки.

«Защитить меня».

Она знала, что все делалось только ради того, чтобы уберечь саму себя.

Но понимала ли она, что семья Нин – не те люди, с которыми стоило связываться? Осознавала ли, что если родственники не осуждали ее действий, то семья Нин обязательно преподаст урок? Догадывалась ли, что с ее ужасной репутацией семья Нин не стала бы ей помогать, поэтому девушка ни за что бы не выкарабкалась из этого болота?

Проклятье… она и в самом деле сказала эти два слова? Она вообще понимала их смысл? Понимала ведь?.. Понимала?..

Вот почему старая госпожа пошла к внучке. Это таилось где-то на подсознательном уровне – желание поговорить и лично подтвердить свои догадки.

Старуха рассмеялась и откинулась назад. Когда служанки собрались в очередной раз подлить воды, она вновь села.

– Достаточно, – бросила она и вышла из ванной в сопровождении прислуги.

Следовало прекратить гадать на кофейной гуще и просто дождаться возвращения служанки Чжоу.

Минувшей ночью почти все члены семьи Фан спали очень неспокойно, а вот Цзюнь Чжэньчжэнь спала как младенец. Вероятно, это из-за того, что она сильно вымоталась. Когда девушка проснулась, солнце уже давно встало.

В комнате было достаточно тепло. Помимо спертого воздуха, никакого дискомфорта Чжэньчжэнь не испытывала.

Юная госпожа Цзюнь потянулась к занавеске, и утренние лучи проникли внутрь через прозрачное стекло. Они обворожительно легли на стоявшую на подоконнике вазу, а затем на распустившийся букет нарциссов, который стоял на столе чуть поодаль.

Эта крохотная комната была шикарно обустроена, а самое главное – в ней было не холодно.

– …Почему чай уже остыл? Разве я не просила тебя использовать горячую воду?

Снаружи доносился недовольный голос Лю-эр, которая с явной заносчивостью устроила прислуге головомойку.

Справедливости ради, юная госпожа со своей служанкой еще никогда не жили в таком комфорте, как сейчас. Семья Цзюнь была довольно бедна, и когда Лю-эр оказывалась в доме Фан, то отыгрывалась, не сдерживая себя.

Почти никогда не наслаждавшаяся благами Лю-эр брала от жизни все при первой же возможности, на что имела полное право. Унизительно это или нет – ей было плевать.

Юная госпожа Цзюнь улыбнулась, встала с кровати и открыла лакированную шкатулку на туалетном столике, где поверх золотых нефритовых шпилек лежала денежная купюра на пять тысяч таэлей, которую она вчера потребовала у семьи Нин.

Деньги, которые на самом деле принадлежали ей.

Пять тысяч таэлей – это не много и не мало, но вполне достаточно для одного человека, чтобы спокойно прожить целую жизнь, однако в целом – это все равно небольшая сумма. С этими деньгами она могла бы уехать в столицу, но это не гарантировало того, что она сможет подобраться к тому человеку.

Недостаточно. Этого совершенно недостаточно.

Чжэньчжэнь закрыла шкатулку и прошлась пальцами по драгоценным камням. Даже простые шкатулки, предназначенные для хранения ювелирных украшений, сделаны так роскошно. Уже по таким деталям можно было заявить, что семья Фан очень богата.

Это состоятельное семейство позволяло девушкам пользоваться всеми благами, но, пожалуй, воспользоваться этим в своих целях будет не так просто. Более того, они понимали, что здесь их все еще недолюбливали.