Текст книги "Стихийный мир. Морской эмир"

Нужное мне заклинание, как назло, в самый ответственный момент вылетело из головы. Я начала нервничать, оглядываясь по сторонам и боясь, что вот-вот появится кто-то и испортит мне все дело.

Но вокруг было тихо, и ровный карий взгляд Тейнорана успокаивал. Я все вспомнила. И слова сорвались с губ, тут же улетая прочь, словно листья на ветру:

 
«Сон, рука, цветок, ладонь,
Камень, солнце, кровь, огонь,
Черный свет, последний стон,
Ночь в хламиде, шелк, хитон…»
 

Все, что я говорила, казалось пустым набором слов. Однако произнесенное словно складывалось в невидимый рисунок. И уже к середине заклинания стало ясно, что вокруг что-то происходит. Красные искры внутри оскверненной жемчужины задвигались быстрее, с каждой секундой они делались все беспокойнее. Вода вокруг нас с Тейнораном зашевелилась, даже немного забурлила, рождая пузырьки воздуха, которые со стороны должны были привлекать немало внимания.

Я еще сильнее занервничала. Заклинание кончилось, но, кроме описанных странностей, так ничего и не произошло.

– Как думаешь, получилось? – выдохнула я, через плечо взглянув на Тейнорана.

Он так же неуверенно посмотрел на меня и нахмурился.

– Нужно положить руку на жемчужину, – проговорил он чуть хрипло.

– Действительно, – кивнула я, припоминая, что нечто подобное писал и Ал, но, честно говоря, трогать пульсирующую черными венами святыню совершенно не хотелось. И все же я протянула руку, но шеррий меня остановил.

– Я первый, – отрезал он. – Если что-то пойдет не так, вы увидите.

– Но…

Он покачал головой, и я не стала спорить. Тейноран сунул в водоросли большую смуглую ладонь и уверенно положил ее на гладкую пульсирующую поверхность.

В тот же миг произошло нечто непредвиденное. Вокруг нас поднялся ураган, в центре которого оказались мы вдвоем. Пузырьки воздуха кружили с бешеной скоростью, будто взяв нас в плен. Черная жемчужина от мелькающих в ней огней стала казаться багряно-красной. А на тыльной стороне кисти Тейнорана проявился алый цветок – та самая сигна Анабены ядовитой.

– Работает! – крикнул шеррий, скривившись, словно испытывал сильную боль. И я вполне верила, что так оно и было. – Быстро кладите руку, прекрасная лаурия, пока нам не помешали! Второго шанса может не быть! Нас скоро заметят!

Едва он договорил, как я кивнула и со всей силы прижала ладонь к ставшей красной, будто от злости, Черной жемчужине Айремора.

Сперва я почувствовала нечто вроде удара током, а затем сквозь кожу словно прошло тонкое тупое лезвие. Я почти услышала, как рвется, а не режется плоть. Ощутила иглу, пронзающую кости.

Но кричать было нельзя. Если эмирита еще не заметила того, что происходит вокруг, то это вот-вот случится. А потом набегут служители храма, и… я не знала, что произойдет дальше, но чувствовала, что ничего хорошего.

В ушах зазвенело, но было очевидно, что магия анабены ядовитой все еще не снята.

– Удерживайте руку, – побелевшими губами проговорил Тейноран, крепко стиснув мое плечо свободной кистью. Его крепкие пальцы сдавили кость так сильно, что при всем желании у меня теперь не получилось бы сдвинуться с места.

Я была благодарна. Потому что очень возможно, что, если бы не этот его жест, я не выдержала бы.

Но прошла еще одна бесконечно длинная секунда, и на тыльных сторонах наших с шеррием ладоней, что лежали на жемчужине, тот самый алый рисунок постепенно стал покрываться мелкой сетью трещин. Он, будто стеклянный, исходил разломами, постепенно искажаясь и теряя форму.

– Еще немного, – хрипло проговорил Тейноран, и вокруг его шеи вода окрасилась в красный.

Я сперва не могла понять, что происходит. Ровно до тех пор, как мне не стало тяжело дышать, легкие наполнялись болью. Я подняла свободную руку и коснулась собственных жабр.

Из них тоже шла кровь.

– Подготовьте грифоний коготь, – приказал шеррий, и у меня не было ни малейшего желания ослушаться. Но едва я трясущейся рукой вынула из кармашка платья маленький тяжелый артефакт, как за спиной раздался выкрик:

– Что вы делаете?!

Водяная спираль вокруг нас уже стала столь велика, что грозила смести часть украшений храма, вырывая красивейшие водоросли с корнем. От испуга, вызванного криком, и от резких сильных движений водоворота я выронила коготь, и он уплыл куда-то на дно, похороненный под пузырьками, взбаламученными песком и пылью.

Сердце екнуло и глухо ударило в реберную клетку. Тейноран все видел, хмуро провожая взглядом наше исчезнувшее спасение.

– Какого скользкого ерша вы вытворяете? – возмущенно размахивала тонкими ладонями Латимерия, и от ее пальцев во все стороны распространялась стихийная магия воды. Эмирита пыталась успокоить море в храме, но получалось плохо.

А дальше произошло сразу несколько событий, предпосылки к которым, честно говоря, являлись мне уже давно. И клянусь, если бы я догадалась обо всем чуть раньше… хотя бы немного раньше!

Но не судьба.

В этот миг Латимерия увидела, что произошло с жемчужиной, и ее глаза округлились от ужаса.

– Вы убьете ее! – ахнула она, рванув к нам и одним быстрым движением отцепив наши ладони от пульсирующей сферы, вены на которой набухли и посинели, а сама она уже приобрела темно-багровый болезненный цвет.

Вот только я так и не успела понять, исчезли ли до конца наши с Тейнораном печати до того, как эмирита разрушила цепочку колдовства.

Однако едва она коснулась наших рук, которые, словно провода, несли в себе таинственную магию жемчужины, как, похоже, эта сила коснулась и самой эмириты. Ее бледная кожа едва заметно вспыхнула, приобретя жемчужный блеск, а затем на лбу у девушки зажегся символ… Тот самый, который я прекрасно знала.

– Если вы не объясните мне, что происходит, слово-кремень, я доложу все брату! – воскликнула Латимерия.

И проклятый пазл сложился.

«Слово-кремень» – именно эту таинственную фразу я слышала через камень в момент, когда узнала о покушении на дожа. Именно ее сказал неизвестный мужчина женщине, которую назвал «Лати».

Почему я не вспомнила об этом раньше? Почему не сопоставила имя предателя с именем кузины Тирреса? Лати – это Латимерия. Но прошлое вылетело из головы, как пепел от потухшего костра.

Лишь сейчас, вновь услышав непонятную присказку, я сумела восстановить в памяти тот ужасный разговор. Вот только символ «Фуртум» на лбу девушки вызывал серьезные вопросы.

Могла ли эмирита лишиться магии и мое ли заклятье в этом виновато?..

Мысли хрустели в голове сломанными шестеренками.

Я читала заклинание вовсе не на кражу сил. И никоим образом не рисовала фуртум. Но проявился он именно сейчас. Почему?.. Что я упустила?..

Понять, что не так, я не успела. События разворачивались слишком быстро, и дальше стало еще хуже.

– Что такое? – нахмурилась Латимерия, увидев наши с Тейнораном вытянувшиеся лица. Шеррий тоже что-то понял, но, к сожалению, прочесть мысли в его голове было невозможно.

Кузина Тирреса тем временем опустила взгляд на свою чуть светящуюся в полумраке храма кожу, а затем резко коснулась пальцами лба, широко распахнув глаза. Ее тонкие брови сдвинулись, взгляд приобрел мрачное выражение.

И в этот миг будто кто-то поставил пленку нашего кинофильма на низкую скорость – я стала осознавать, где допустила ошибку.

– Вот, значит, как, – проговорила Латимерия тихо. – Что ж…

– Ты состоишь в ордене Зрящих! – ахнула я, понимая, что попала в точку.

Символ на лбу той русалки, которую я нашла много дней назад, вовсе не означал непосредственно кражу ее магии. То, что она лишилась сил, – лишь последствие. Фуртум на ее лбу и тот же знак на Латимерии означали принадлежность к запретному ковену!

Эмирита хмыкнула, и ее губы растянулись в улыбке.

– Жаль, что ты узнала. Я пыталась сохранить тебе жизнь. Ты мне даже начала нравиться.

Начало было неутешительное, меня на долю секунды сковал ужас. Я потерла виски, пытаясь привести себя в норму, но получалось плохо.

– Что тогда случилось с той русалкой, которая потеряла память? – спросила я тихо.

Латимерия пожала плечами, глядя на жемчужину Айремора, которая постепенно меняла цвет на прежний, черный. Вены на ней уже не так бешено пульсировали, а водоворот вокруг нас окончательно успокоился.

– Она нарушила один из наших законов, – сморщилась эмирита. – Узнала о моей принадлежности к ордену. Пришлось ее нейтрализовать. И как раз очень удобно, что символ, которому она служила много лет, мог помочь нам в этом, оставив ее и без магии, и без памяти, которая становилась опасной для нашей миссии.

– Получается, никто не должен знать членов, входящих в орден? – спросила я, осторожно глядя на шеррия. Тот стоял на полшага позади, опустив голову, но я видела, что слушал он внимательно. – Как же вы тогда держите связь друг с другом?

– У нас есть глава, – ответила девушка с улыбкой. – И он очень силен. Он держит связь с четверкой ильгатов – это командиры. Каждый ильгат владеет информацией о личностях тринадцати нихторов-единиц. Каждый из этих – о тринадцати нихторов-двоек. Далее тройки, четверки – и так до тринадцати последних. Цепочка сложная, но у каждого свой ранг и своя цель.

– А ты?..

– Я – единица, – ухмыльнулась эмирита. – И мое инкогнито, как ты понимаешь, не может быть раскрыто.

Я невольно переглянулась с шеррием, потому что уже второй раз Латимерия мне явно угрожала. Но едва Тейноран поймал мой взгляд, мгновенно все понял и дернулся вперед, чтобы напасть, как эмирита, звонко усмехаясь, шевельнула пальцами, и шеррия откинуло к противоположной стене. Водоросли, что росли тут повсюду и опутывали черную жемчужину, медленно, но верно спеленали его по рукам и ногам.

Хорошо, что я не трогала местную растительность. С ней явно были какие-то проблемы.

Вернувшись взглядом к эмирите, я поняла, что и мне не избежать пленения, но, пока кузина Тирреса медлила, стоило немного потянуть время. Если я нападу на нее сейчас, окажусь в положении Тейнорана.

Но что, осьминог ее укуси, мне тогда делать?..

– Это ты подготовила нападение на дожа, – прошептала я, коротко оглядываясь и ища какой-то помощи. А еще – не веря, что говорю сейчас обо всем этом с единственной подругой, которая появилась у меня в Айреморе.

– Естественно, – фыркнула она в ответ. – Только Зрящим под силу тягаться с аватаром огня. Кто, если не мы?.. А такая скотина, как Райя-нор, должна была сгнить в одной из самых глубоких каверн эмирата. Но не срослось, к сожалению.

– Потому что вместо него к вам попала я, – продолжала я тихо, глядя на девушку и не в силах оторваться от ее светлого красивого лица.

Она так не походила на убийцу и предательницу. И ведь еще совсем недавно я ее спасла…

В этот момент так не вовремя вспомнился тихий горячий шепот Тенемару мне на ухо в момент, когда я обещала спасти эмириту:

«А нужно ли тебе это?..»

Тогда я не поняла, почему он спрашивает нечто подобное. Решила, что у темного божества нет понимания о человеческой дружбе, сострадании и прочей бесполезной для богов ерунде.

Но что, если он уже тогда пытался дать мне понять, что рядом со мной девушка, которая может меня убить? Ведь он сказал:

«Что тебе ее дыхание? Отдай ее мне, Инсанимара. И я расскажу, как спасти твою собственную жизнь…»

И я решила, что он угрожает. Но что, если Тень предупреждал?..

Я встряхнула головой, чувствуя металлический привкус горечи во рту и где-то в груди. Я столько времени ничего не понимала. Ничего. Столько шансов, столько подсказок – и все упущены!

Но больше я не собиралась медлить и тратить драгоценные подарки судьбы, если она эти подарки соизволит мне преподнести. Вот как сейчас, когда я вспомнила о темном божестве Айремора.

– Ты же не собираешься меня убивать, правда? – спросила я у эмириты, даже не глядя ей в глаза. По сути, меня ни капли не волновал ее ответ, мне нужно было сконцентрироваться на лике кракена. И на сущности Инсанимары, проклятой морской ведьмы, умеющей управлять чужой кровью. Нужно было наконец на самом деле стать той, кем меня считали в подводном эмирате.

– Как это не собираюсь? – хмыкнула Латимерия, но затем нахмурилась, выдохнув волну воды. – Прости, правда прости. Ты спасла мне жизнь в каверне. А я вынуждена отплатить тебе такой монетой. Но таков мой долг. Ты узнала правду. – Она пожала плечами. И несмотря на то, что я нутром ощущала отсутствие лжи и лукавства в ее словах – эмирита действительно сожалела, – при этом она собиралась убить меня с абсолютным спокойствием на лице. – Тайна ордена Зрящих должна быть сокрыта. Иначе я перестану быть его частью и тоже погибну.

С мрачной внимательностью она взглянула на меня своими светло-голубыми глазами и резко раскинула руки в стороны. И в тот же миг вода вокруг нас с Тейнораном словно сгустилась. Она потемнела, как в бурю, и обрела такой вес, что мы не могли сдвинуться с места. А удерживать равновесие стало почти невозможно. Нас клонило к полу.

– Латимерия, – сквозь зубы проговорила я, не сводя с нее тяжелого взгляда. И, к сожалению, подспудно все еще надеясь, что она одумается.

– Прости, – чуть склонила голову она.

Светлые глаза сверкнули опалесцирующим жемчужным блеском. Магия эмириты усиливалась.

Тейноран закашлялся, и это было страшно – когда в окружающее пространство из горла льется что-то алое. Словно туман.

У меня потемнело перед глазами. Я поняла, что воду в том состоянии, в котором она была сейчас, невозможно втянуть и выдохнуть через жабры. Она загустела и стала похожа на плотное жидкое стекло.

При этом сила с ладоней эмириты лилась и не останавливалась. А значит, вода будет твердеть дальше. Пока мы не превратимся в тех жучков, что застыли в янтаре.

В этот момент что-то щелкнуло в основании живота, где-то там, где сконцентрировался мой центр чароводницы. И в тот же миг вместо ног во все стороны у меня распространились щупальца огромного черного осьминога. Кракена.

Время будто начало замедляться. Одновременно с тем кольцо и браслет Венинумары у меня на руке засветились, а каменные радужки с рубиновой сердцевиной как будто завращались в орбитах оправы.

Глаза Латимерии округлились, но она покачала головой, снова взглянув мне в лицо:

– Эффектно, но не поможет.

– Это ты так думаешь, – прохрипела я в ответ, чувствуя, как уже моя собственная кровь течет из горла и носа. Я задыхалась.

К счастью, именно сейчас это было мне на руку.

«Чтобы управлять кровью, нужно уметь проливать кровь».

Несомненно, говоря эту фразу, Тенемару имел в виду совсем иное. Но мне пока хватало и собственной крови, чтобы понимать, как ей управлять. Во рту появился металлический привкус, и именно на нем я концентрировала свою силу.

– Отпусти нас, – прошептала я, и глаза Латимерии стали шире. Она ощутимо напряглась, озираясь по сторонам и ошалело глядя на свои ладони, которые медленно опускались вдоль тела.

Я чувствовала каждое движение ее мышц. Чувствовала себя так, словно это я сейчас опускаю руки, а не она. Словно дергаю за ниточки, которые привязаны к телу эмириты. Это были ниточки с привкусом железа.

– Что происходит? – ахнула она, хмуро глядя на меня.

Я бы даже начала радоваться, вот только магия русалки не переставала действовать.

Тейнорану было совсем плохо. Я все еще держалась в воде вполне уверенно, а он уже лежал на полу, кашляя от спазмов в горле. И создавалось вполне серьезное впечатление, что если Латимерия прямо сейчас не закончит колдовать, то он умрет.

– Останови магию, – приказала я, но… ничего не изменилось.

Латимерия злобно усмехнулась.

– Что, Инсанимара, колдовать пока не научилась? Удивлена, что ты смогла воздействовать на мое тело, но, похоже, мои чары пока тебе не по зубам, да? Ты все равно умрешь, смирись. Я даже обещаю красиво тебя похоронить, честное слово.

И тут меня осенило.

– Ты знаешь, – продолжала вещать эмирита, полностью уверенная в своем превосходстве, – на суше мертвых хоронят в земле. Выкапывают ямки и присыпают сверху песочком, – сказала она и как-то криво усмехнулась. – А у нас так не принято. Не получится. Морское дно слишком мягкое, а потому мы используем другой способ. Тело ушедшего за грань приковывается к погребальному камню Тенемару в долине мертвых. Оно остаётся там три дня и три ночи, в течение которых мурены, крабы и пираньи полностью уничтожают погибшую плоть. Остаются лишь кости, которые затем укладываются в пещерах плача. Вот так. Круговорот жизни, Инсанимара.

– Зачем ты зовёшь меня так? – спросила я почему-то хрипло. От рассказа бывшей подруги стало страшно. Вдруг она права и мы с Тейнораном именно так и кончим свои дни? В пещерах морских мертвецов?.. – Ты была моей подругой, а теперь делаешь вид, что я враг. Ведьма Айремора.

Эмирита выдохнула волну воды сквозь жабры, скривилась и отвела взгляд.

– Потому что очень трудно убить подругу. И очень легко – проклятую колдунью, отмеченную Тенемару и рудисами.

Она сделала небольшую паузу, после которой я уже с трудом могла открыть веки. Время шло, и мои собственные жабры уже начали окрашивать воду в красный. Мы с шеррием стремительно погибали.

– Ты совершаешь ошибку, – шепнула я через силу и попыталась сделать единственное, на что ещё хватило смекалки. Мысленно я обратилась к центру чароводной магии эмириты. К основанию живота.

Никто не говорил мне, что сила морских магов концентрируется именно там. Я чувствовала это сама. Оставалось надеяться, что ошибки не было и что мое мысленное обращение будет услышано.

И что-то произошло. Я закрыла глаза, а перед мысленным взором появились десятки голубоватых шариков, пульсирующих силой. Они были разных размеров и оттенков, испускали разное по мощи сияние. Но один, самый крупный шар находился как раз там, где стояла Латимерия.

«Пусть колдовство эмириты будет разрушено…» – шепнула я одними губами, глядя только на этот шар внутренним зрением, сквозь окружающую тьму.

И пульсация шара приостановилась.

Однако стоило мне открыть глаза, чтобы проверить, подействовало или нет, как события стали стремительно сменять друг друга.

– Какого кракена тут происходит? – раздался знакомый и очень злой крик со стороны входа в храм. – Латимерия!!!

Я резко повернула голову и увидела его. Тирреса Неро из геноса Черной жемчужины, эмира Айремора и повелителя морских вод. А через долю секунды он поднял руки, словно собирается сыграть на невидимом пианино, и ударил по воде.

Оглушительный взрыв раздался где-то совсем рядом, вода забурлила, закипела, и эмириту отбросило далеко назад.

Мы с Тейнораном были свободны. Магия Латимерии больше не убивала.

– Тиррес, – выдохнула я, чувствуя, что не могу удержать равновесие. И в следующий миг оказалась в стальных объятиях эмира и в коконе из его длинных изумрудных волос.

– Саша… – беспокойно ответил он, вглядываясь в мое лицо. – Во что же ты ввязалась, Саша?..

А мне вдруг стало так хорошо в его объятиях, что я даже не хотела отвечать.

Чароводная сила во мне почувствовала родную душу рядом. И ей ничего больше было не нужно.

Я чувствовала его теплую ладонь на своей щеке и, закрывая глаза, ощущала себя спокойно и легко. И надо было бы очнуться, привести мысли в порядок, вспомнить, что ничего еще не кончилось, но… не хотелось.

– Саша, – тихо позвал Тиррес, и на губах застыл его осторожный поцелуй.

Жар пролился в кровь, от короткого слабого прикосновения в висках начало стучать, я почувствовала, как силы возвращаются вместе с такой нежелательной, но пьянящей реакцией на морского эмира.

– Тирр, – шепнула я в ответ и открыла глаза. – Твоя сестра… хотела меня убить. Она состоит в ордене Зрящих.

Тиррес скривился.

– Не думай про нее, пожалуйста, – ответил он мягко, прижав свой лоб к моему. – Она больше не причинит тебе вреда, обещаю.

– Тиррес!!! – раздался женский крик откуда-то с другого конца храма. И сейчас в этом голосе было очень трудно узнать эмириту. – Ты же сам хотел!..

Но не успела я повернуть голову к Латимерии и увидеть, что она прикована к каменной мозаике ледяной глыбой, как и ее рот склеился льдом.

– Что она хотела сказать? – нахмурилась я, смутно чувствуя, что ничего хорошего. – Что ты хотел?

Тиррес сдвинул брови и сжал губы. Но даже несмотря на то, что его красивое лицо не выражало ничего хорошего, я все равно ощущала ненормальную, глубокую связь с ним и теперь словно чувствовала то, что и он. Мне было беспокойно, сердце билось в груди, как громкий часовой механизм, готовый вот-вот заглохнуть. Тиррес не собирался причинять мне вред, он просто не мог сделать этого физически. Теперь не мог. Так же как и я не смогла бы причинить вред ему.

В этот миг он коснулся моей ладони рукой, и наши пальцы переплелись. А затем как-то неожиданно между ними мелькнул голубоватый свет. Он казался холодным, как северные льды, чуть-чуть резким, как неон, опасным, как голубое газовое пламя. Но при этом коже было так тепло и приятно, что дыхание застревало в горле. Сила, которая выплескивалась из нас обоих и смешивалась между пальцами, вступая в непонятное взаимодействие, курсировала по всему телу, рождала головокружительное пряное удовольствие.

Это была наша общая чароводная магия, ставшая единой.

– Все, что я хотел, уже в прошлом, – покачал головой эмир. – Я много в чем ошибался, Саша, – проговорил он низким прерывистым голосом, а затем взглянул мне в глаза.

Я вздрогнула. Его жемчужно-голубые радужки светились и опалесцировали, разнося вокруг неоновый свет.

– Как правитель Айремора я обязан сохранять жизнь всему эмирату, – продолжал он, чуть поглаживая меня кончиками пальцев. – И не всегда это простая задача, поверь мне.

– Я верю, – кивнула в ответ, не в силах отвести взгляд от этих его колдовских глаз. Он казался мне таким красивым в этот момент. И я знала, что он не лжет, а потому и не боялась. – Тебе не нужно извиняться ни за что. Просто было бы неплохо объяснить. – Я улыбнулась, видя, что уголки его губ тоже дрогнули.

– Саша. – Губы привычно поползли в стороны. Я любила, когда Тиррес улыбался. Да, чаще всего за его красивым лицом, полным смеха, скрывались тайны, которыми он не хотел делиться, и все равно мне нравился он именно таким. – Поверь мне хотя бы в одном: сейчас я готов на все, лишь бы с тобой ничего не случилось. Лишь бы ты была жива, лишь бы осталась… рядом. Я знаю, что Айремора связала нас как эолу и эолана и что это та сила, которой нельзя противиться. Но я хочу, чтобы ты знала и другое.

– К чему ты клонишь? – улыбнулась я, чувствуя, что мой эмир начал путаться. А возможно, путалась уже я сама. Мне казалось, что все его слова попадают в цель. И я ярко, как никогда прежде, ощущала нашу близость так, словно мы созданы друг для друга.

Тиррес наклонился и снова коснулся моих губ, отчего я забыла половину того, что собиралась еще сказать. Его руки сжимали так крепко, что было трудно дышать, но я не хотела, чтобы он отпускал меня.

– Ты с самого начала показалась мне самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел, – продолжил он с мягкой улыбкой. – И с самого первого дня, как ты залезла в мой бассейн, я понял, что забыть тебя уже не смогу.

Я усмехнулась и покраснела, закрывая глаза и видя перед собой то, кажется, бесконечно давнее воспоминание. Бассейн, полный цветов, комната, полная густого пара. И я, оказавшаяся совсем рядом с обнаженным мужчиной, чьи длинные волосы, как изумрудный шелк, лежали вокруг.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Саша, – проговорил он тихо, и я резко открыла глаза, не веря своим ушам.

Желудок подскочил к горлу. Я смотрела в сверкающие радужки Тирреса и терялась где-то на их дне, полностью ощущая его, как саму себя. Мне было хорошо рядом, я чувствовала невероятное спокойствие в душе и целую бурю ощущений в каждой клеточке тела, под кожей, в кончиках пальцев, прикасающихся к мускулистому телу морского эмира.

Перед мысленным взором мелькали воспоминания о доме, о маньяке по кличке Цербер, об Огненной империи и Сициане. И все это приносило лишь тревожность и страх, рождало мятежный безумный ураган в душе.

А предложение эмира казалось островком тишины в бушующей бездне страстей.

Ну и что с того, что он не говорил мне всей правды? Он рассказал бы потом. Что с того, что, если я соглашусь, вокруг меня вечность будет вода и колышущаяся тишина морских водорослей? Я могла бы к этому привыкнуть. Статус эмирессы дал бы мне власть и неприкосновенность, однажды я научилась бы всем премудростям водного колдовства и стала бы настоящей морской королевой…

– Чушь какая, – покачала я головой и тихо усмехнулась сама себе.

– Что? – переспросил эмир, не услышав моих слов, но безупречно оценив общий настрой. Его брови сдвинулись.

– Тиррес, я… – начала было говорить, но в этот момент двери храма Айреморы со скрипом стали открываться. Этот неприятный звук прокатился по волнам, цепляя каждый нерв, каждую мышцу и кость в теле, как всегда было на морском дне. Вода переносила звук чересчур хорошо.

– Что здесь происходит? – прозвучал какой-то мужской голос, а следом за ним появились и другие голоса, что-то шепчущие, переговаривающиеся, шуршащие, как камни, трущиеся друг о друга. – Латимерия? Моя Латимерия!

Я повернула голову и наткнулась на небольшую группу людей, одетых в странные, словно ритуальные, костюмы из серебра, нитей жемчуга и летящих обрывков ткани, напоминающих плавники. Один из них увидел прикованную к стене эмириту и, округлив глаза, рванул к ней, на ходу меняя ноги на мощный длинный хвост черно-синего цвета. Едва он коснулся ладонями льда, сковавшего девушку, как тот начал исчезать. Он не плавился, как это было бы, прикоснись к нему Тейноран или какой-то маг огня. Он просто растворялся в воде, словно его и не было.

– Спасибо, – выдохнула эмирита, едва ее рот оказался свободен.

– Мой эмир, ты поймал чарогницу? – зазвучал неприятный женский голос, и одна из двоюродных сестер Тирреса выплыла вперед. Кажется, это была Кара. Рядом с ней стоял и Эвирон, покачиваясь на бледненьком хвосте.

– Надо же, – проговорила я негромко, внимательно оглядывая всех присутствующих. – А Мальва тоже здесь? – вспомнила я родную сестру эмира, ту самую, что с самого начала смотрела на меня с презрением.

– Нет, Мальва не состоит в ордене, – ответила Кара, тряхнув распущенными волосами, которые сегодня смотрелись особенно зелеными, будто и без примеси свойственного им серебра.

Я отрывисто выдохнула, чувствуя, как самые страшные предположения воплощаются в реальность. В храме Айреморы потихоньку собирался орден Зрящих, и, похоже, в него входили все, кому я доверяла в морском эмирате. А тех, кого подозревала, обвиняла напрасно. Вздорная Мальва Неро, которая невзлюбила меня с первого дня появления здесь, оказалась ни при чем.

Тиррес тем временем выступил на шаг вперед, будто заслоняя меня своей широкой спиной.

– Я никого не ловил. Расходитесь, – приказал он жестко, но негромко. Однако от звуков его голоса вокруг словно стало тише. Водоросли будто бы меньше покачивались на своих ножках, вода не шуршала о камни и песок.

– Мы почувствовали, что Черная жемчужина зовет новую жертву, Тиррес, – проговорил Эвирон, выходя вперед. Его одежда больше остальных напоминала церемониальную мантию. На шее у него покачивался тяжелый треугольный амулет с подозрительно блестящими, будто отточенными гранями. – Если мы не накормим ее, появятся новые каверны…

– Пускай появляются, лишних жертв у нас нет, – отрезал он и прищурился. Жемчужно-голубые глаза сверкнули, из-под приопущенных век на короткое мгновение будто вспыхнули молнии.

– Это она заставила жемчужину испытывать голод! – воскликнула Латимерия, указывая на меня пальцем руки, что совсем недавно отмерзла. Кожа русалки казалась синеватой от легкого обморожения, но та не обращала внимания. – Она и должна ее накормить!

– Звучит разумно, Тиррес, – между тем не отступал Эвирон, поглаживая свой амулет и поглядывая на меня. Он продолжал говорить тихо, чуть склонив голову в поклоне, будто в знак уважения к эмиру, однако страха в нем не ощущалось. – Мы получим силу и избавимся от…

– …от подстилки Райя-нора, – перебила его Кара, встав бок о бок с мужем.

Тиррес стиснул зубы и прорычал:

– Она моя эола, не забывай. А может быть, скоро станет и моей женой.

– Что? Ты с ума сошел, брат? – ахнула Кара, отплыв на шаг назад. Но голос ее стал значительно тише.

Эвирон чуть склонил голову набок и взглянул на меня как-то по-новому.

– Это мое решение, и я не склонен его обсуждать, – стиснув кулаки, ответил Тиррес. – Если я еще раз услышу хоть слово…

Латимерия тем временем уже почти полностью вымерзла из льдины с помощью своего мужчины, но эмир поднял руку, и тотчас же с его ладони в сторону кузины помчалась стрела магии. Это был тонкий синевато-белый луч, который на ходу превращал воду в лед. И едва он достиг девушки, как вновь опутал ее, а теперь и ее спасителя с ног до головы в кокон подводного айсберга. А та стрела, что протянулась от ладони эмира до их тел, опала на пол тяжелым замороженным жгутом.

– Что ты делаешь? – взвизгнула Кара.

– Я не давал приказа освобождать ее, – сквозь зубы ответил Тирр. – И не намерен шутить.

– Что ж… – тихо проговорил Эвирон, все еще склонив голову, – похоже, я вынужден буду спасать нашу святыню в одиночестве.

И в следующий миг стены храма дрогнули, когда он сломал какую-то палочку, вытащенную из-под мантии, поднял руки вверх и что-то крикнул. С каждого его пальца начали вырастать длинные темно-зеленые водоросли, опутывающие все вокруг с бешеной силой.

Стало ясно, что он использует какую-то смесь магии воды и земли. Что-то вроде того, о чем он говорил тогда на банкете. И мне с такой силой не сладить.

Не прошло и десятка секунд, как мы с эмиром были связаны по рукам и ногам. Однако если я не могла и пошевелиться, то Тиррес жестко ругался, выворачиваясь из захвата с силой древнегреческого бога. В воде запахло нашей общей магией, и я увидела, как ногти эмира стремительно увеличиваются, превращаясь в серебряные лезвия, которыми он и покромсал несчастные водоросли в салат, освободившись от захвата.

– Я понимаю вашу связь, эмир, – говорил Эвирон, чуть наклоняясь вперед, готовясь к бою. – Но я могу ее порвать, клянусь. Есть способ разделить эолу и эолана. Вспомните, ведь вы сами хотели принести ее в жертву жемчужине. Ее сила как дуплексного мага велика, и это наверняка поможет остановить появление каверн. Мы не можем упускать такой шанс.

Я похолодела изнутри.

Тиррес бросил на меня взгляд широко распахнутых опалесцирующих глаз.

– Саша…

– Ничего не говори, – покачала я головой, не в силах оторвать взгляд от этих его глаз, которые так часто смеялись. Которые нравились мне добрыми.

– Это не так, он лжет, – тут же перебил Тиррес, протянув ко мне руку. На его лице застыла бледная тяжелая маска нечитаемых эмоций, основой в которых был ужас.

– Ну как же лгу, – невозмутимо пожал плечами Эвирон. – Все пра…