Текст книги "Стихийный мир. Морской эмир"

Волосы тоже светились изнутри. И теперь их цвет стал будто бы ярче. Если прежде я оставалась блондинкой с лиловым оттенком, то теперь цвет приобрел насыщенность и силу. Более того, мелкий переход между неокрашенными корнями и осветленными прядями полностью пропал.

Кажется, то, что мне когда-то обещал Сициан, произошло само. И это вызывало как минимум недоумение.

Я навсегда останусь такой? Как это возможно?..

Но я продолжала глядеть на себя, и необычность происходящего только усиливалась. Теперь мои глаза были ярко-серебряными, сверкающими изнутри калено-белым светом, почти как у Тирреса. Я была похожа на красивую морскую ведьму, словно много лет назад меня родили в Айреморе, где-то среди водорослей, анемонов, медуз и ракушек.

Но порадоваться в некотором роде даже приятным изменениям я не успела. Моргнув в какой-то момент, я ощутила, как зрение словно перестраивается. В ушах слегка зашумело, а может, это море стало громче. Но едва мои веки снова поднялись, зеркало будто вспыхнуло. И оттуда на меня взглянула настоящая морская колдунья. У нее больше не было ног. Это была женщина с длинными лиловыми волосами, оканчивающимися головами маленьких змей, вместо ног имевшая дюжину хвостов – щупалец. Они шевелились вокруг моего тела, развевались, двигались и танцевали в хаотичном необъяснимом ритме.

Сердце пропустило удар.

Я моргнула, и картинка снова изменилась. Теперь у меня была не белая кожа, а темно-обсидиановая. И на ее фоне глаза и вовсе казались белыми, а волосы – ожившими молниями. Вместо щупалец у меня был длинный сиренево-жемчужный хвост с дивными вуалеобразными плавниками, как у огромной рыбы. Пальцы стали тоньше, а ногти превратились в тонкие когти-иглы.

– Какого морского ежа?.. – выдохнула я, холодея от ужаса, и снова моргнула.

Теперь из зеркала на меня смотрела почти прежняя я. С ногами. Только кожа, волосы и глаза продолжали светиться, выдавая метаморфозы.

– Что это было? Мне это почудилось? – выдохнула я, резко опустив руки и щупая обнаженные и почти не прикрытые коротким платьем бедра.

Ноги были на месте. Пока.

– Не почудилось, – покачал головой Тиррес. – Это твои новые лики. Ты можешь выбрать любой из них.

– Я могу выбрать щупальца вместо ног? – сдавленно спросила я, внимательно глядя на эмира. – Вот уж дудки.

– Ты можешь стать другой, да, – кивнул он без улыбки. – Само по себе это не так уж плохо. Смена облика не считается предосудительной в Айреморе. Хвосты есть почти у всех чароводниц и чароводников. Но проклятье рудиса подарило тебе облик Морской ведьмы.

– Это все видят? – скривилась я, представив, как вхожу в зал, а всем вместо меня является светящаяся дама со щупальцами. Так и инфаркт хватить может.

– Только чароводники, – покачал головой эмир, снова обнимая меня и прижимая к себе. На этот раз со спины, потому что я не могла отвести взгляд от волшебного зеркала и того, что оно мне показывало. – То есть почти все. Айремор именно тем и отличается от остальных держав, что у нас почти каждый гражданин эмирата от рождения в той или иной степени обладает магией. Кто-то более сильной, кто-то более слабой. Но полностью лишенных сил людей, как в империи Огненной луны, например, у нас нет.

– В империи чарогница или чарогник – большая редкость. В основном люди лишены магии, – тихо выдохнула я, снова моргнув и на краткий миг увидев себя с обсидиановой кожей и хвостом.

По нервам будто хлестнуло. Но я снова моргнула, и опять в отражении была почти нормальная я, с ногами.

– Ну хорошо, но ведь я могу выглядеть как всегда. Мне не обязательно становиться вот этим… чудищем, – бросила я нервно.

Рука Тирреса скользнула по моим бокам, коснувшись живота, слегка оправляя короткий подол платья и затем сжимаясь на бедрах.

– Ты не будешь чудовищем ни с хвостом, ни со щупальцами, – покачал головой он. – Но айреморцам мы это не объясним. Лик русалки здесь считается благословением богов, а лик кракена – проклятием. Ты теперь обладаешь обоими. Я могу помочь тебе, научить управлять. Ты сможешь их спрятать, если пожелаешь…

В горле появился ком. А в голове – навязчивые вопросы, на которые не было ответов.

– А ты?.. – тихо спросила я, когда руки Тирреса скользнули глубже, по внутренней части моих бедер, впрыскивая очередную порцию огня в кровь. У меня не было сил их отталкивать, потому что, казалось, только он может объяснить мне, что происходит. И только он – оградить от того, что случилось со мной. – У тебя есть лик русала… а лик кракена?..

Я боялась. Он – нет.

Это было видно в каждом движении, в каждом его уверенном прикосновении и во взгляде, который прожигал насквозь, будто смотрел в самое мое сердце.

И я чувствовала, что задала правильный вопрос. Эмир не опасался того, что увидел вместе со мной в зеркале. И неспроста.

После моего вопроса в ледяном отражении глаза повелителя Айремора сверкнули и стали такими же калено-белыми, какими они бывали редко-редко. В моменты, когда эмир становился по-настоящему пугающим.

– А ты готова увидеть меня настоящего? – тихо спросил он, мягко развернув к себе и обхватив за подбородок. Наши губы оказались в паре миллиметров друг от друга.

Сердце заколотилось ошеломительно быстро.

– Готова, – выдохнула в ответ.

И в этот миг его губы накрыли мои.

А я не уверена, что была готова на самом деле. Но что-то волшебное закружилось вокруг. В груди, в ушах, в сердце стало… громко. Все вокруг взметнулось, зашевелилось, вода перестала быть инертной и закружилась в сильном тянущем водовороте, и от того, чтобы стать частичкой хаоса, нас спасало лишь то, что мы были в центре этого водоворота.

Ледяного купола больше не было вокруг. Вода подняла нас вверх, оставляя внутри вихря из пузырьков и холодных потоков, а затем понесла куда-то далеко и быстро.

А Тиррес целовал меня исступленно и нежно, не выпуская из крепких объятий, внутри которых я знала: со мной не может произойти ровным счетом ничего плохого. Даже если весь Айремор будет против меня, если рядом со мной останется эмир, я могла не бояться. Он был правителем этого царства. Повелителем самого Моря.

Но меня сбивало с ног не это, не это заставляло меня дышать через раз, когда его руки скользили по моей спине, когда поцелуи начинали опускаться на шею, чередуясь с легкими укусами. А то, что тело отзывалось на его прикосновения вместе с бушующей внутри магией, которая, казалось, обретает целостность рядом с эмиром. С ним мне хотелось просто находиться поблизости, держать за руку… а может, и много больше.

Это казалось таким нужным.

Но правильным ли?

– Не думай, Саша, – вдруг оборвал мои мысли Тиррес, врываясь в голову, словно знал, о чем я думаю. Снова. Читал меня как открытую книгу.

Его ладони обхватили мое лицо, а широко распахнутые глаза, полные заразительной темной жажды, то и дело опускались взглядом к губам.

– Не анализируй, я словно слышу, как ты считаешь себя виноватой, в чем-то неправой… – продолжал он тихо, чередуя слова с короткими поцелуями.

– Но я…

– Разве тебе плохо со мной? – спросил он, и его длинные изумрудные волосы скользнули по моим плечам, обхватывая, обнимая, лаская мою кожу.

В этот момент он коснулся пальцем уголка моих губ, а затем неторопливо прочертил им дорожку вниз. По шее, оставляя горячий мягкий след, к глубокому вырезу платья, без труда скользнув за черту декольте буквально на пару сантиметров.

Прикосновение показалось настолько острым, чувствительным, что я невольно вздрогнула. Почудилось вдруг, что ткань платья давит, натирает кожу…

– Я лаурия Красного дожа, – через силу выдохнула в ответ. – Я дала ему слово.

Это, к сожалению, было правдой. Слово полагалось держать.

Я думала, Тиррес разозлится. Но он лишь на миг приподнял темную бровь, а затем просто улыбнулся.

В эту самую секунду кокон из водяного вихря вокруг нас исчез, мы прекратили плыть в неизвестном направлении. И, оглянувшись по сторонам, я поняла, что мы находимся возле развалин какого-то огромного древнего храма, выстроенного из камня, песка и ракушек. И перед его входом, как раз там, где мы стояли, в стене была вырезана огромная женщина, чьи мощные осьминожьи щупальца опутывали древние поломанные колонны.

Эмир отпустил меня и легонько подтолкнул в спину, чтобы я двигалась вперед, как и он.

– Твой Красный дож прислал мне письмо, – проговорил он, взяв меня за руку и потянув за собой, потому что я совсем не торопилась заходить в этот старый храм, поросший зелеными водорослями и какими-то подводными мхами. Чем ближе мы подходили к нему, тем быстрее из-под ног выпрыгивали забавные мелкие моллюски, разбрасывающие вокруг золотистый песок.

Что ж, по крайней мере, земля здесь не была мертвой. Можно было надеяться на лучшее.

– Что за письмо? – уточнила я, когда мы все же прошли за черту входа, миновав первые сломанные колонны.

– Вот, погляди. – Он достал откуда-то из-за спины свернутый лист золотистой бумаги с оттиском в виде языков пламени и крупной красной подписью внизу листа.

Как ни странно, от воды чернила не стирались и не текли. Бумага не промокала. Но, похоже, в этом не было никакого волшебства, потому что на ощупь письмо казалось вощеным и очень твердым.

А вот слова я думала, что не разберу ни в жизни. Чужой язык, чужой мир. Но стоило взглянуть на витиеватые закорючки, как стало ясно, что я понимаю все до последней буквы.

И чем дальше я читала, тем сильнее приходила в бешенство. На гербовом листе из империи Огненной луны Сициан Алатус Райя-нор требовал обратно свою собственность, материальную ценность, которая была вероломно украдена представителями Айремора.

Он требовал не меня. А виал Первых драконов.

– Ему на тебя наплевать, – пожал плечами Тиррес и вынул письмо из моих рук, трясущихся в бешенстве. – А мне нет. Понимаешь теперь, Саша?

Мы как раз успели пройти в центр храма, где было относительно пусто и даже красиво. Потолок тут был разрушен, и сверху вниз лился красивый золотистый свет солнца, что так редко проникает сквозь толщу вод Айремора. В этом свете росли крупные красные и голубые водоросли, желтые и розовые цветы, плавали лимонно-полосатые рыбки-клоуны и какая-то другая невероятная живность. Разве что к нам с эмиром никто не подплывал, оставляя вокруг пустое пространство метра в полтора. Словно животные не хотели нарушать наше уединение, но и убегать не торопились.

– Зачем мы здесь? – глухо спросила я, заставляя себя думать только о том, что из Айремора я выберусь самостоятельно. Без помощи огненноглазого негодяя, сжигающего мое сердце.

– Я обещал тебе показать себя. И тебя, – улыбнулся Тиррес. – И лучше всего это сделать в храме Венинумары. Морской ведьмы, которая стала богиней.

Он кивнул вперед, и я увидела на другом конце храма огромное изображение той самой женщины со щупальцами, только теперь это была прекрасная волшебница, выложенная драгоценными камнями, а ее щупальца казались лишь элементами рисунка – кудрявыми искрящимися завитушками.

Жаль, что большая часть изображения была разбита.

– Сейчас это уже не выглядит так уж страшно, – проговорила я задумчиво, даже немного зачарованно изучая искусно выполненную мозаику. – Можно даже сказать, что она красивая.

Ладонь Тирреса вдруг обхватила мою и сжала.

– Потому что так и есть, – ответил он негромко, и, повернув голову, я поняла, что он тоже смотрит на нее.

А затем начало происходить что-то удивительное. Вода вокруг потеплела, и откуда-то снизу вверх взметнулись золотистые пузырьки воздуха, на стенках которых заиграло солнце. Они двигались неторопливо, словно специально, чтобы мы могли насладиться их переливами. И в этот момент я поняла, что мне совершенно не хочется никуда уходить и моя рука в ладони Тирреса – вполне себе приятно и правильно. Словно так и должно быть.

Морской эмир повернулся ко мне, и где-то под ребрами заныло, задребезжало ощущение оживающего волшебства. Силы, которая чувствует родственную мощь и тянется к ней, танцует, приветствуя того, кого долго ждала.

Все внутри меня запело в то время, как я сама замерла, не в силах пошевелиться. Эмир на глазах менялся, не отрывая от меня глаз и продолжая улыбаться каждое мгновение, что мы держались за руки в окружении пляшущих пузырьков золота.

А потом его длинный, развевающийся вуалью плавников хвост будто зарябил в потоках воды. Чешуя цвета морской волны и серебра ослепила глаза ярким, почти нестерпимым светом и… разделилась на дюжину хвостов поменьше. Изумрудных щупалец, оканчивающихся гораздо более маленькими плавниками мягкого сиренево-лилового оттенка.

Сперва я забыла, как дышать, широко распахнутыми глазами глядя на то, как мощные жгуты-хвосты шевелятся в воде, огибая меня на манер многократно увеличившихся в размерах изумрудных кос Тирреса. Вот только… меня саму потряхивало от странного зуда, распространяющегося по ногам чуть ниже бедер. И стоило опустить голову, как я поняла, что моих ног тоже уже нет.

Вместо них вниз к каменному полу полуразрушенного храма тянулись длинные серебристо-лиловые жгуты. Почти такие же, как у Тирреса.

На них не было присосок, как у осьминогов. Но от этого легче не становилось.

Я чуть не закричала. А потом протянула руки назад, ощупывая место, где заканчивалось тело и начиналось вот это покрытое блестящей кожей… нечто.

Темные, почти полностью черные ладони обхватили задницу. Да, у меня все еще была задница, щупальца начинались ниже. Зато кожа почему-то поменяла цвет! И теперь на обсидианово-мрачной поверхности еще ярче выделялись выросшие у меня то здесь, то там жемчужные чешуйки.

– Какая ты красивая, – прошептал Тиррес, коснувшись ладонью моей щеки, чем едва не довел до инфаркта.

– Красивая? Красивая?! – Мне не хватало воздуха. Или чем я тут дышала все это время.

– Расслабься. Ты не позволяешь себе почувствовать, – звучал мягкий, обволакивающий голос морского эмира. Но, признаться, меня это совсем даже не успокаивало.

– Как ты превратил меня в это?.. – выдохнула я в ужасе. – Я даже не заметила! Верни обратно!

– В храме Венинумары первый оборот сделать проще всего, – пожал мощными плечами эмир, поглаживая мою шею ближе к затылку, то и дело зарываясь пальцами в волосы. – Ты сможешь контролировать себя, если примешь дар морской ведьмы.

– На кой он мне сдался, этот дар? – возмущенно бросила я, и от этого мои ногощупальца нервно зашевелились.

Эмир прижал меня к себе, резко вдавил в собственную грудь, обняв почти стальными объятиями, в которых невозможно вздохнуть. Только вот, как ни странно, именно это и позволило мне начать дышать.

– Сила чароводниц и чароводников может заключаться не только в том, чтобы управлять морем. Чтобы поднимать потоки воды, создавая из них любые чудеса, на которые тебе хватит сил. Есть и другая сторона – умение убивать. Много веков назад Венинумару прокляли за то, что она могла одним движением руки вспороть человеческие вены, выпустив всю кровь, смешав ее с водами Айреморы. Кровь ведь тоже вода, правда?

Я замерла, чувствуя лишь, как теплые потоки щекочут жабры, и слыша, как громко бьется рядом сердце Тирреса.

Слушала бы и слушала. Только его, а не тот ужас, что он говорил. А говорил он… немало.

– С тех пор прошло много лет, но все чароводники, рождавшиеся с подобным даром – с ликом Кракена, – были прокляты. Их изгоняли из эмирата, устраивали опалы, даже убивали. И убивают до сих пор.

Всё то время, что Тиррес рассказывал мне эту страшную историю, его щупальца медленно приближались и в какой-то момент начали касаться моих собственных. Это было настолько странное, дикое и почти страшное ощущение, что я боялась лишний раз шевельнуться. Но секунды текли одна за другой, не слушая моего мнения, и вот уже вдруг стало ясно, что мне не только не страшно, но ещё и приятно. Тиррес как будто гладил меня тысячей рук, а я отзывалась на каждое прикосновение тысячей собственных сердец.

– То есть, если кто-нибудь узнает, что ты обладаешь ликом Кракена, тебя тоже убьют? – еле слышно спросила я, не узнавая лёгкое придыхание в собственном голосе.

Когда оно там появилось?..

– Не знаю, как насчёт убьют, Саша, но эмиром мне тогда точно не быть. И не то чтобы я так сильно боялся потерять власть в Айреморе, хотя вряд ли найдётся хоть один человек, который захотел бы лишиться подобного, – с тихой усмешкой проговорил он. – Но другого эмира после меня не будет ровно до тех пор, пока я жив. Понимаешь, что это значит? Во мне вся мощь аватара воды, и она не перейдёт к следующему претенденту, пока моё сердце бьётся. Но, как ты понимаешь, и убить себя я не дам.

Он мягко улыбнулся, а его глубокие жемчужные глаза сверкнули. В этой улыбке были те самые расслабленность и легкость, что понравились мне ещё при первом знакомстве с эмиром. Но теперь я видела, что за ней же таилась абсолютная уверенность в себе. Тиррес никогда не дал бы себя в обиду, как не дал бы в обиду тех, кто находится рядом с ним.

Под кожей заплясала стайка мурашек.

Я могла бы быть рядом с ним…

Мои собственные конечности, которые я уже начала гораздо лучше ощущать, теперь двигались в такт движениям морского повелителя. Мы обнимали друг друга и будто бы исполняли один общий танец, от которого с каждым мгновением в крови становилось всё горячее. Я не хотела думать, как это происходит и почему, но между нашими телами уже не осталось даже мельчайшей прослойки воды.

Руки Терреса свободно блуждали по моему телу, вызывая мгновенный отклик и не рождая ни капли отторжения. А когда его губы касались меня, я и вовсе начинала забывать обо всём на свете.

– Вот видишь, все становится проще, если не раздумывать слишком много, – шепнул он, проводя большим пальцем по уголку моих губ. – И не страдать о том, что ты делаешь что-то неправильно.

После этой фразы он резко накрыл мой рот поцелуем, а его язык проник в меня одновременно с гладким щупальцем, скользнувшим между тем местом, где раньше были мои ноги.

Не знаю, как это работает, да и новую физиологию изучать было некогда, но все, что касалось линии бикини, словно бы осталось прежним.

Я хотела вскрикнуть от неожиданности, но Тиррес прижал меня к себе, просовывая язык глубже и лаская сильнее. Его горячие ладони обхватили мою грудь, и стало ясно, что одежды на нас обоих уже нет.

Куда она успела деться?..

Эмир уже который раз проводил этот фокус с одеванием.

Наши тела скользили друг по другу, и я чувствовала, как тяжело и жарко поднимается грудная клетка повелителя моря. И, лишь распахнув глаза, увидела, как под его кожей сверкает и перетекает удивительный узор из линий и завитушек, напоминающих то ли морскую пучину в период шторма, то ли смертоносные подводные растения, из сердцевины которых льется золотой свет.

– Тирр… – тихо шепнула я, протягивая руку и касаясь кончиками пальцев одного из рисунков.

Эмир улыбнулся с какой-то странной глубокой радостью во взгляде и перехватил мою ладонь. А затем наклонился к моей шее и коснулся губами той самой точки, от которой у меня окончательно вышибало мозги.

Проклятые жабры.

Я тихо застонала, зажмурившись, в основание живота словно упала горячая лавина.

– Хочу, чтобы ты была моей, Саша… – раздалось над ухом жгучее, дикое. – Проклятье… хочу, даже если это неправильно. Не могу думать ни о чем другом, только о тебе.

Я распахнула глаза, не до конца веря, что слышу это. А там, внизу, эмир продолжал медленно и остро скользить по моему телу, не давая лишний раз задуматься.

– Хочу тебя, – шептал его горячий голос. – И с каждым днём безумие все сильнее, Саша…

Он двигался всё быстрее и быстрее, и я уже окончательно потеряла голову. А когда его губы в очередной раз очутились на моей шее, позвоночник пронзило жаркой стрелой удовольствия, от которой по нервам растеклось тягучее наслаждение.

– Саша… – выдохнул Тиррес, сцеловывая мой хриплый стон, кусая мои губы и шепча что-то бессвязное.

Но я уже не понимала. Меня утягивало в какой-то темный водоворот, в воронку, из которой невозможно выбраться. Меня опутывали призрачные зеленые лапки-водоросли, напоминающие то ли кисточки, то ли чьи-то руки. А когда я поняла, что уже почти на черно-зеленом дне и не могу вздохнуть, сознание разрезала обсидианово-мрачная вспышка, среди которой сверкали лишь два злющих огненных глаза.

Глава 8. Валония пузатая или «водоросль-пузырь»

В первый момент я не знала, как поступить. Меня охватило жуткое чувство внутри, словно я что-то сделала не так. Словно я виновата. И это ощущение лишь усиливалось оттого, что огненные глаза с каждым мгновением становились все ярче, проявляя сперва лицо, затем длинные черные волосы и мощную шею их владельца. А затем и всю напряженную, сильную фигуру Сициана Алатуса Райя-нор из геноса Огненной луны.

– Ты… – прошептала я одними губами и с удивлением обнаружила, что вокруг нет воды.

Сициан молчал, не отрывая от меня темного тяжелого взгляда, полного укоризны и какого-то пугающего обещания, о котором не хотелось думать.

Под кожей ползали жучки колючего, но почему-то возбуждающего страха. Нервы звенели, будто кто-то дергал за них маленькими пальцами-крючочками.

Сициан сделал еще один шаг, и с каждым его движением вокруг нас проявлялась окружающая обстановка. Сперва пол с мягким темно-красным ковром, полным антрацитово-черных завитушек и узоров. Затем громадная постель с балдахином за спиной дожа, окно, распахнутое настежь, с развевающимися шторами…

Это была его спальня. И, оглядевшись по сторонам, я со странным дрогнувшим сердцем поняла, что испытываю ностальгию от присутствия здесь.

Странное, необъяснимое чувство, ведь ни Хальвейль Сициана, ни тем более его спальня никогда не были моим домом. Однако мне на миг стало так хорошо, словно я вернулась туда, где меня ждали…

– Какого игниса ты вытворяешь? – вдруг резко прошептало мое наваждение, сделав последний шаг и очутившись в паре миллиметров от меня.

Дыхание вышибло из груди. Повелитель Огненной луны схватил меня за подбородок и заставил запрокинуть голову и взглянуть в свои глаза. Огненно-красные, почти кровавые. Огонь снова стелился за черту радужек, исходил призрачным дымом, от которого холодело сердце, а кожа покрывалась испариной.

Меня бросило в жар, а затем в холод. Пульс подскочил до бешеного, внизу живота разорвалась маленькая водородная бомба, разливаясь по нервам сладким ядовитым спазмом.

– Я… ничего не вытворяю, – через силу заставила себя ответить, чувствуя, как теряю самообладание от его колдовского взгляда. Даже сейчас, когда все это не было реальностью. Все равно он имел надо мной бешеную власть.

Нужно было отвернуться. Но Сициан крепко держал мое лицо.

Я нервно облизнула пересохшие губы и опустила веки. Так должно было стать легче. Нельзя смотреть в глаза дракону, нельзя…

– Смотри на меня! – тут же прорычал дож, и я вздрогнула от этого низкого вибрирующего приказа, прокатившегося по нервам, как лавина.

Я зажмурилась еще сильнее, и не думая подчиниться.

Между ног стало горячо, хотя, казалось бы, куда уж там.

– Открой глаза, я сказал, – проговорил дож еще тише и опаснее. Я забыла, как дышать, меж тем чувствуя его дыхание на своих губах и замирая. Ощущая, кажется, только это. Только его одного.

И снова мне стоило больших трудов, чтобы не подчиниться. Ну сколько можно мной управлять?..

Я сжалась и покачала головой, уже ожидая, что вот-вот произойдет нечто ужасное. А Сициан вдруг взял и…

…поцеловал меня. Сперва дико и неистово, накрывая мои губы своими, заставляя меня распахнуть рот и впустить его горячий язык, словно расставляющий границы собственной власти. А затем, когда я широко распахнула глаза, все же вспомнив, как дышать, Сициан взглянул на меня, замирая на миг, и стал двигаться медленней. Обхватил мое лицо ладонями, проник в распущенные волосы, и… я потерялась.

Он ласкал меня губами, чередуя мягкие дразнящие движения с легкими укусами, от которых в вены пробирался огонь, а по позвоночнику словно струились раскаленные змейки, оседающие где-то между бедер.

Сициан умел целоваться как бог. Как проклятый аватар огня, что бы это ни значило.

– Что ты творишь со мной, Александра?.. – проговорил он вдруг, когда наш поцелуй вдруг вынырнул из бесконечности и обрел возмутительную очевидную границу.

– Сициан, – прошептала я в ответ, невольно обхватывая запястья его рук, что все еще держали мое лицо. – Сициан…

Его имя прокатилось по моему языку, вызывая новый прилив жгучих, томительных ощущений.

– Ты же скучаешь по мне, – прошептал он мягко. – Почему ты позволяешь этому…

Он зажмурился на секунду, стиснув челюсти. Линия его подбородка резко ожесточилась.

Я вздрогнула.

Часть наваждения отступила, освободив место для возмущения.

– Что хочу, то и делаю. Я не вещь. Но ты ведь об этом не помнишь, верно? Как и о своих обещаниях оставить меня с виалом.

К сожалению, желание находиться рядом с дожем и касаться его просто физически не способно было развеяться полностью. Да даже наполовину. И я оставалась в его объятиях, и не думая отступать назад. Мне и так было замечательно горячо.

Нервно-сладко и тянуще-жгуче.

От моих слов Сициан распахнул огненные глаза и опасно прищурился. Но из рук меня не выпустил, лишь опустил их, сомкнув сперва на моей талии, а затем на бедрах, толкнув их в сторону своих.

Где-то там почувствовалось каменное напряжение, от которого начало чересчур приятно сводить мышцы.

– Я никогда не забираю свои обещания назад, Александр-р-ра… – прорычал мне в губы дож. Почти дракон.

Мои руки нервно соскользнули на его обнаженную грудь и едва не обожглись о ее жар. Огненная татуировка шевелилась, пульсировала и перетекала с одной половины груди на другую, опускалась ядовито-желтыми всполохами на живот с напряженными кубиками пресса, огибала хвостом и охватывала лапами мощные ребра.

Я как будто трогала живой огонь.

От неконтролируемого страха все внутри замерло и сжалось, я не могла вздохнуть. Но при попытке отдернуть руки от его груди я наткнулась на серьезные трудности. Сициан обхватил мои запястья, заставляя оставить ладони на месте.

– Не бойся. Привыкай ко мне. Ты моя, и я никому не отдам тебя, – проговорил он странным, наполовину мягким, наполовину рычащим тембром.

– Я не твоя, – выдохнула еле слышно, зажмуриваясь и с трудом заставляя себя вздохнуть.

Мне было горячо. Снаружи кожу жгло прикосновение к татуировке, а изнутри я горела от того, насколько близко ко мне был этот мужчина. От осознания, что я хочу приподняться на мысочках и накрыть его губы. Чтобы перестал говорить всякую чушь и просто целовал меня, целовал до бесконечности.

А потом я сгорю – и черт с ним. Потому что сил уже никаких нет.

– Моя. Хочешь, я докажу тебе, Саша?.. – он перешел на шепот, и я задрожала.

Сициан прижал меня ближе, скользнул рукой по спине, неожиданно лаская, поглаживая, опустился губами к моей шее, жадно прикусывая, зализывая укусы и тут же целуя.

У меня потемнело перед глазами.

Как же это было хорошо… Казалось, он точно знал, как сводить с ума. Как коснуться, чтобы остатки самообладания растворились без следа. Даже просто скольжение наших тел друг по другу уже вызывало внутри болезненное острое удовольствие, а уж когда его пальцы и губы начинали рисовать на моей коже невидимые рисунки…

– О господи, – сорвалось с моих губ, когда Сициан опустился к ключице и провел горячим языком по самым чувствительным точкам.

Я горела. Между ног стало влажно, и это чувствовалось даже слишком хорошо. И стало еще лучше, когда его рука опустилась туда, проскользнув по моему бесстыдному пожару.

– Ты хочешь меня, я нужен тебе так же, как и ты мне, признай, – говорили его губы, пока пальцы бессовестно ласкали меня внизу, аккуратно проникая в жаркую глубину, отчего у меня подкашивались ноги.

Я уже почти готова была признать все на свете. Но покачала головой.

– Ты хотел рассказать мне что-то важное. Что-то там про какие-то доказательства, – глухо ответила я.

Сициан тихо рассмеялся, и этот звук колючими морскими ежами прокатился по моим нервам, вызывая новый прилив удовольствия.

– Моя… Саша, – проговорил он, и, даже не глядя в его красивое лицо, я чувствовала улыбку на его губах. – Ты моя, потому что предназначена мне.

– Что это значит? – спросила, затаив дыхание.

Что-то было в его тоне такое, чему стоило верить. И, признаться, даже почти хотелось.

– Едва ты появилась в Хальвейле, я уже знал, что не отпущу тебя. Потому что тебя ко мне привели боги, Саша, – проговорил он, обхватил мои бедра и резко поднял. Я невольно обняла его руками, ноги сами собой сомкнулись за его спиной.

Дыхание вышибло из груди. Мы были полностью обнажены.

– Я хочу услышать дальше, – выдавила буквально через силу. Внизу отчетливо чувствовалась напряженная, каменно-горячая плоть. Она скользнула по моему распахнутому словно в готовности телу, вызывая жгучую вспышку возбуждения.

И колючего страха.

Это ведь сон, да? Это же все не по-настоящему?..

– Уже тогда ты сказала, что видишь мою татуировку, – продолжал дож, загадочно улыбаясь и медленно двигая бедрами, заставляя меня кусать губы, лишь бы не потеряться в смысле нашего разговора. – Помнишь?

– Помню, – жарко прошептала я на ухо дожу, коснувшись его поцелуем, сдаваясь, прикусывая мочку и закрывая глаза от удовольствия.

Сициан тихо выдохнул, прижав меня сильнее, вдавливая спиной в какой-то столб сзади.

Плевать.

Горячо.

– Дракон на моем теле – это проявление магии аватара огня, – прошептал Сициан, и его голос на миг оборвался, когда я снова прикусила его, а затем спустилась поцелуями к основанию мощной шеи. – Саша-а-а-а…

Его пальцы сжались на моих бедрах, прочерчивая полосы. Он толкнулся вперед, вызвав у меня сдавленный стон, находясь в мельчайшем шаге от того, чтобы очутиться у меня внутри.

Мозги отказывались соображать, но я не знала, что будет, если я потеряю девственность вот так, в полусне-полуиллюзии. Ничего ведь не произойдет, правда?..

– Так вот эту татуировку не может видеть никто, кроме других аватаров огня, – продолжал дож, и я уже ничего не понимала. У меня даже способностей к огню нет, какой там аватар? Что за глупости? Лучше бы целовал меня и не отрывался…

Его бедра снова двинулись снизу вверх, и я тихо застонала. Напряжение становилось невыносимым. В основании живота бушевала тянущая жажда.

– Ну и что? При чем тут я и предназначение? – прошептала одними губами, но он услышал.

– Люди не могут видеть моего внутреннего дракона. Это значит, что ты тоже дракон, Саша…

Мне кажется, я больше не слышала его. Не слышала той удивительно невероятной чепухи, что он говорил. Потому что на звуках моего имени он мягко двинул бедрами и качнулся вперёд.

Перед глазами все потемнело. Я впервые в жизни ощутила внутри себя такую восхитительно-головокружительную наполненность, что все мыслительные процессы разом остановились. Дыхание застряло где-то в горле, эмоции перемешались.