Текст книги "Маленькая женщина в большом бизнесе"

9. «Горячий» хомячок

Маленький бизнес, как женская сумочка, состоит из кучи мелочей, которые только на первый взгляд кажутся забавными безделушками.

Что такое хомяк? Хомяк – это красноречивый пример того, что человек в этой жизни своей головой не думает. Иначе, скажите, кому из вас нужен хомяк? Эта маленькая кусачая тварь, которая ведет ночной образ жизни и временами неслабо пованивает? А между тем мы продаем хомяков постоянно, стабильно, хомяки у нас всегда в наличии, и обязательно нескольких видов. Королевские, джунгарики, сунгурики… – все это примерно одна и та же ерунда, но на сунгуриков я ставлю цену на сто рублей больше, потому что они мне не нравятся меньше, чем прочие. К тому же сунгурики почти не воняют.

«Что, правда не воняют?» – спрашивают меня клиенты. Я предлагаю подойти поближе и понюхать любой контейнер с нашими хомяками. Не воняет! Ну конечно! Если вовремя убирать, никто никогда не воняет. А если забросить хозяйство… О-хо-хо…

Я никогда не думала, что некоторые люди зарабатывают на хомяках. Можно сказать, живут хомяками. В моем телефоне есть десяток поставщиков – Таня хомяки, Эдик хомяки, Танк хомяки… И это с учетом того, что хомяки, которые сидят у нас в магазине, тоже регулярно размножаются и мы продаем своих хомячат. Но хомяков не бывает много, потому что это удобный товар для спонтанной покупки. Хомяк дешевый, поэтому его частенько покупают при случайном помутнении. На эту дешевизну реагируют родители наших маленьких клиентов. И в то же время с одним несчастным хомячишкой можно продать еще целую кучу всего: клетку, корм, наполнитель, миски, поилки, гамаки, тоннели, игрушки, витамины, лакомства… На это, в свою очередь, реагирует продавец. Так что обычно, если речь заходит о покупке джунгарика стоимостью двести рублей, на двух сотнях разговор не кончается.

Случалось так, что в магазине полно хомяков, и вдруг в один прекрасный день они кончаются. И я звоню поставщикам, прошу их: «Хомяков мне! Срочно! Десяточек, каких угодно». А мне отвечают: «Подождите две недели».

Ждать не могу. Пустая клетка – позор для зоомагазина. Поэтому в таких случаях я открывала газету с объявлениями. «Хомяки королевские, сто рублей штука», – я нашла и поехала по адресу. К счастью, это было недалеко. Панельный дом стоял возле мемориала под названием «Танк», поэтому в телефоне появилась запись – «Танк хомяки».

Мне открыли дверь два хоббита средних лет, семейная пара. Маленький толстенький муж в пушистом свитере кланялся и улыбался, его жена сидела в инвалидной коляске, как на королевском троне.

Меня пустили в маленькую темную квартирку, типичную нору, и я ощутила запах семейного бизнеса.

– Мы очень рады, что вы нас нашли, – сказала королева и повелительно кивнула мужу.

Вместе с хомяками толстячок вынес клетку с морскими свинками и контейнер с хорьком. Хомяки были как раз те, которых я больше всего ненавижу. Белые, мохнатые, страшные и вонючие. Но я взяла, потому что, если человека тюкнуло купить хомяка, он возьмет любую дрянь и будет уверять, что это не вонючая страшная морда, а милая пушистая мордашка. Примерно так же молодые мужчины, вожделеющие первую встречную двоечницу, начинают расписывать маме, какой им попался букет достоинств.

– Мне нужно десять… – напомнила я.

– У нас осталось тринадцать, – сказала королева, – возьмите всех.

Взяла, куда деваться. Уж лучше выкинуть лишнего хомяка в рощу, чем отказать клиенту в покупке.

Толстячок пытался втюхать заодно и свинок. Он вытащил из клетки взрослого самца, кудрявого, с длиннющими ногтями и туповатой мордой, и поднес этот срам к своему лицу. Я увидела нешуточное сходство.

Королева хомяков повелительно кивнула мужу и предложила мне хорька.

– На хорьков сейчас мода, – сказала она. – Но, как всякая мода, это скоро пройдет.

Да, верно. По улицам города, по этим грязным скучным спальным районам ходили нежные девочки в коротких юбках с хорьками на поводках…

– Воняет страшно, – усмехнулась королева, – и все подряд грызет. Советую держать его в аквариуме.

Что вы думаете? Я взяла эту дрянь, чтобы освежить картинку в магазине. Мы продали того хорька очень быстро, и не девочке-подростку, а совершенно нормальному на вид взрослому мужчине лет тридцати. Как оказалось, мужчина страдал каким-то редким видом мазохизма. Я это поняла чуть позже, когда он начал приходить к нам за кормом для хорька.

Каждый раз мужчина рассказывал, что эта тварь у него погрызла. Ущерб был колоссальный: мебель, велосипедные шины, провода, обувь… Я поражалась человеческому терпению. В один прекрасный день мужчина сообщил, что хорек погрыз его охотничье ружье. Я была уверена, что после этого он пристрелит мерзкую тварь, но мазохист купил хорьку его обычные консервы. И это подтверждает факт, что у нас в психиатрии еще очень много белых пятен.

Да, но я приехала за хомяками…

– Что ж… – провожала меня королева. – Знакомству рада. Заезжайте.

– На той неделе родятся крысята! – улыбался в дверях ее хоббит.

Я не была у них долго. С хомяками перебоев не было. У меня появился новый поставщик Эдик, обычный школьник с нашего района, он разводил джунгариков. Я забирала у него сантиметровых хомячат по пятьдесят рублей за штуку. В школе пошли слухи, что Эдик – хомяковой миллионер. И сразу появились желающие продавать хомяков оптом.

К нам явилась Жадная девочка, та самая, которая все время спрашивала бесплатный корм. Здоровый крестьянский ребенок, она взяла пару сунгуриков и спросила, когда они начнут размножаться. Я, как водится, ответила: «Подожди до весны». И что вы думаете? Весной она пришла и заявила, что хомячки не размножаются.

– Почему у меня хомячки не размножаются? Как им помочь? Может, надо что-то делать? Я их терла друг о друга. Я их сажала под лампу. Кормила их грецкими орехами… Все равно не размножаются.

Вероятно, я продала ей двух самцов или двух самок, но мне не захотелось заниматься с Жадной девочкой обменом и консультациями. Сейчас ей уже пятнадцать, обычно в этом возрасте дети теряют интерес к хомякам, но Жадная девочка все еще надеется получить прибыль. Она регулярно покупает у нас новую пару, а потом прибегает и спрашивает: «Почему у меня хомячки не размножаются?»

А у нас в магазине хомяки размножались прекрасно. Семейку хоббитов на Танке я не навещала. И вдруг однажды у меня осталось всего лишь два черных страшных хомяка.

Как раз в это время я совершенно случайно на улице встретила королеву. Видимо, она направлялась в парк. Муж проводил ее через дорогу, а дальше она покатила сама. Я подбежала к ней, спросила, «как вы поживаете», и сообщила, что как раз сейчас у меня возникли снова непредвиденные перебои с хомяками…

Королева, хотя и сидела в коляске, улыбнулась мне свысока и ответила:

– Ах… я больше этим не занимаюсь.

К слову сказать, все поставщики хомяков были, мягко говоря, странными. Сумасшедшая Лидия торговала на птичьем рынке сунгуриками, теми, которых я меньше всего не любила. Эта Лидия никогда не хотела отдать мне их оптом, даже по розничной цене. Она боялась, что я заберу у нее этот бизнес.

– Да вы что! – я пыталась ее успокоить. – Зачем мне ваш бизнес? Мой магазин обслуживает только наш район. Вы считаете, что мне не о чем больше думать, кроме хомяков? Да у меня других проблем полно!

На это она заявила мне строго:

– У вас полно проблем, потому что вы думаете только о себе! Когда вы начнете другим помогать, тогда и от ваших проблем ничего не останется!

Ненормальная. Я отправила к ней Жанну и дала задание отклянчить пять штук, притворяясь обычной клиенткой.

Сумасшедшая Лидия долго артачилась, ее лицо было обиженным, что очень понравилось Жанне, и она ее упросила. Пять молодых блестящих сунгуриков посадили в коробочку, коробочку поставили в машину, и довольная Жанна покатила в магазин. По дороге она заскочила еще в пару мест, и в общем моталась по городу часика три. День был жаркий, машина на парковках раскалялась… Приезжает Жанна в магазин, открывает коробку – а хомяки все дохлые. Жанна снова отправилась к Лидии, повинилась во всем и надеялась выпросить еще хотя бы троих, но сумасшедшая Лидия больше никогда не отдавала нам своих хомяков.

Второй хитовый товар в зоомагазине – волнистые попугайчики. Когда-то и я хотела завести себе птичку, пока не начала их продавать. В магазине одновременно сидят не меньше двадцати птиц, и целый день они орут настолько громко, что голова начинает болеть. Я умоляла их замолчать, я им командовала «Фу!», но в стаде попугаи неуправляемы.

На каждого попугая прилагается тот же набор причиндалов, что и на хомяка. Приличные клетки стоят несколько тысяч рублей, так что все попугайское приданое спокойно может в десять раз превышать его стоимость.

Волнистый – тоже спонтанная покупка. Поэтому их часто покупают на ночь глядя. Регулярно, под вечер, минут за двадцать, а то и меньше, до закрытия ко мне врываются люди и срочно требуют попугаев. Так и говорят: «Нам срочно нужен попугайчик!» Весь день гадали, чего им не хватает в этой жизни для полного счастья, а к вечеру дошло – нужна птичка.

Попугаи тоже, как и хомяки, в приличном зоомагазине должны быть всегда, поэтому примерно раз в месяц под покровом ночи я отправлялась за попугаями.

Поставщики были с юга, они проезжали наш город транзитом, по пути на большой Московский птичий рынок. Я встречалась с ними на заправке на Ростовском шоссе. Это была настоящая попугайская мафия, они скупали всю птицу на юге и каждую неделю набивали полную машину разными попугаями.

Наши встречи проходили часа в три ночи. Я парковалась рядом с их машиной. Они открывали багажник, светили фонариком, доставали мой заказ. Я быстро заворачивала птиц в одеяло и прятала к себе, мы пересчитывали деньги и прощались. Все происходило в темноте, на трассе, рядом с мотелем, армянским рестораном и стоянкой дальнобойщиков. В былые времена тут назначались бандитские стрелки, так что я тоже чувствовала себя немного контрабандисткой.

Мои южные попугаи отличались от тех, которые продавались в городе. Они были ярких расцветок, как пасхальные яйца, поэтому я загоняла их по спекулятивной цене. Это покрывало убытки, неминуемые в таких делах. Потому что попугаи регулярно дохнут, особенно зимой. Если попугай начинал клевать носом, это означало, что он не жилец.

Однажды я не заметила вовремя, и зеленый самец задергался в конвульсиях. В магазине как раз оказался один мажорный мальчик, его кабриолет шикарно блестел за окном. Парень увидел умирающего попугая и захныкал.

– О, боже! Как он страдает! А нельзя ли что-нибудь сделать? Можно как-то облегчить его мучения?

– Можно! – сказала я и вытащила попугая из клетки, чтобы его не заметили другие клиенты.

Я вынесла птицу на улицу и подкинула в небо. Попугай приземлился на ближайшую ветку. Я всегда отпускала умирающих птиц на волю. Иногда кто-то на остановке замечал на ветках дикой акации волнистого попугая. Сонную птицу с легкостью ловили и возвращали в магазин: «Девушка, у вас попугайчик улетел…»

Вот на такую ерунду я тратила свое время. Утром мой муж находил у нас дома на кухне коробки с попугаями, контейнеры с хомяками, клетки с кроликами и морскими свиньями. Когда его друзья собирались на шашлык, иногда кто-то замечал в траве странную зверушку. Некоторые волновались: «Что это? Что мне сейчас померещилось?» А просто иногда я выпускала у нас же во дворе некоторые экземпляры, не годные к продаже. Переросшие песчанки бегали у меня по дорожкам, тушканчики выпрыгивали из газона, гигантские кролики, которые когда-то в детстве были карликовыми, прятались под крыльцом от собак…

– Молодец у меня жена… – ехидничал Тигр. – Все в дом, все в дом…

Да, на первый взгляд вся эта возня с хомяками кажется глупостью. Но именно из таких мелочей и состоит маленький магазин. Я хотела, чтобы у меня в клетках сидели красивые породистые звери по нормальной цене, терпеть не могу убогих попугаев и плюгавеньких кроликов. Клиенты очень быстро замечают такие вещи. Регулярно они говорили мне примерно следующее: «Мы искали попугая. Объехали весь город, и снова вернулись к вам. Ваши лучше». Вот именно для этого и затевалась вся суета со зверушками.

10. Злая продавщица

Работодатель нам не друг, ему плевать на нашу тонкую душу, ему важно только одно – чтобы бизнес развивался. Потому что если бизнес заглохнет, мы сразу же забудем и про душу, и про дружбу, и свалим к новому работодателю.

Попугаи шумят, и с этим ничего не поделаешь. Они кричат довольно громко, когда меняется погода, так что если у Жанны и без того болит голова, то птицы ей добавляют. Слушать попугайские вопли целый день не очень приятно, Жанна командует птицам: «Молчать!», и на некоторое время они замолкают, сидят на жердочках и чистят перья. Тишина эта длится недолго, минут через двадцать птицы снова начинают шуметь, и Жанна лезет в сумку за таблетками.

В такие дни вид у нашей Жанны не особенно приветливый. Ее недовольные губы, развернутые уголками вниз, впечатлительных людей могут даже ввести в заблуждение. Школьники – наши маленькие клиенты, думают, что Жанна злая продавщица. Мой муж, когда увидел Жанну впервые, тоже отреагировал неопределенно.

– М-м-м… Н-да?.. Ну, ничего…

На самом деле Жанна была доброй. Все, кто хотя бы однажды имел с ней дело, Жанну любили. У нее даже были свои покупатели, те, которые приходили в магазин только в ее смены.

Как-то я нарвалась на одну из ее подружек. Совершено вменяемая взрослая женщина, можно даже сказать, солидная дама лет под пятьдесят, она специально притащила в магазин своего кота, чтобы только показать его Жанне. Увидев меня за прилавком, женщина жутко расстроилась.

– А Жанны разве нет сегодня? Жа-а-алко…

Кот высунул морду из корзинки, мадам затолкала его обратно и поволокла назад в машину, мне даже и не предложила на него взглянуть.

Все наши клиентки-кошатницы от пятидесяти и старше любили только Жанну, и как маленькие девочки хвалятся своими куклами и фантиками, так и эти матроны хвалились котами. Меня они не прикуривали. Я их даже раздражала демонстративной женственностью, Жанна в этом смысле выглядела корректно. На ней всегда была спокойная одежда – рубашка в клеточку и джинсы. Она никогда не носила каблуков, только хорошую устойчивую обувь. И так во всем – проста, практична и с фантазией. Жанна знала, что такое купаж, декупаж, инкрустация, она умела состаривать деревянную мебель, а от ее оранжереи вообще можно было грохнуться. Интересная женщина, в общем. Жанна была бы ангелом, если бы не ее постоянная тревожность.

Случалось, нервишки ее подводили. Она срывалась на ровном месте. Первый раз это было в самом начале ее работы, в один их тех противных осенних дней, когда сползались тучи, голова болела, дождь все никак не начинался, а попугаи не замолкали ни на минуту.

Баба, которую она спровоцировала на вопли, даже не заходила в наш магазин. В том-то и дело, она стояла на остановке, держала на руках ребенка, ждала автобус. Маршрутки долго не было, ребенок заскучал и от скуки начал биться лбом в наше окно. Не сильно он бился, иначе просто разбил бы лоб, но Жанну раздражали эти удары. Бом-бом-бом… Голова у мальчика была крепкой. На мой взгляд, ничего страшного, ребенок развлекался как мог, и маманю это не беспокоило. Она перекинула дите на плечо и высматривала маршрутку. Ей и не видно было даже, что малыш начал облизывать нашу витрину. Полижет стекло, потом немножко лбом побьется… Забавно. Но когда малыш усилил удары и расплющил мордочку по стеклу, Жанна не выдержала.

Она выглянула из магазина и сказала мамане раздраженным голосочком:

– Женщи-на-а… Мы окна моем…

«Мойем!» – она сказала, с этой приподнятой сердитой буквой «й».

А баба только этого и дожидалась. Ей тоже было скучно ждать автобус. Она это «мойем» приняла как вызов на дуэль.

– Убрали бы ребеночка подальше от окна… – попросила Жанна.

Бабища вылупила на нее глаза.

– Что вы сказали?!

И все, и началось…

Эта тетка оказалась не простая баба, а звезда. Я Жанне потом говорила: «Вы что, не видели? У нее платье в горох!»

Если женщина весит центнер, а на платье у нее горошины с яблоко – это звезда однозначная. Ею все должны восхищаться, и ее ребенком тоже. Она об этом и визжала, сначала на остановке, а потом у нас в магазине:

– Да как вы смеете такое говорить? Мой ребенок портит ваши окна! Я первый раз вижу такую ненависть к детям! У меня прекрасный ребенок! Им все восхищаются! И в детском саду, и в больнице! Вы первая говорите мне гадости про моего ребенка. Он будет лизать вашу витрину! Сколько захочет, столько и будет лизать!

Спешить этой бабе было некуда. Она пропустила свою маршрутку, взяла со стенда нашу жалобную книгу и накатала там сочинение про злую продавщицу, и при этом орала на Жанну в присутствии других покупателей: «Вы злая продавщица! Я вообще не понимаю, как вас взяли в этот магазин!»

Одни клиенты смеялись, другие испуганно косились на Жанну. Некоторые спрашивали, что у нас случилось.

– Мой мальчик, видите ли, облизал им витрину! Рассыплется у них витрина, если мой мальчик ее оближет!

– Хорошо, пусть ваш мальчик лижет нашу витрину, – отвечала ей Жанна. – Мне не жалко стекло, мне жалко вашего ребенка. У нас же пыль летит с дороги, он съел всю грязь…

– Вы моего ребенка не жалейте! Поздно спохватились! Я на вас буду жаловаться в Райпотребнадзор и в Санэпидстанцию!..

В общем, баба хотела, чтобы ей тут же прислали два мотоциклета с автоматчиками. Эта кобыла сидела в декрете, заняться ей было нечем. И таких сумасшедших теток в городе было полно. Город – это вообще достаточно стрессовое место, крышу сносит у многих, и хороший продавец должен быть всегда готов ко встречам со звездами, странно, что опытная Жанна об этом забыла.

На следующий день явилась мать звезды, бабушка мальчика, который бился лбом в стекло. Оказалась соседкой, и долго пересказывала мне все случившееся в своей интерпретации, ругала злую продавщицу, открывала мне глаза на ее проделки и завела бесконечную песню про своего прекрасного внука. Я хотела, чтобы она поскорее заткнулась, и подарила старухе цветок. Так… не орхидею, конечно, а мелкий дешевый цветочек.

Пропажу цветка моментально заметила Жанна. Она начала возмущаться:

– Зачем ты подарила ей цветок! За что? Какой-то бессовестной тетке? Мало того, что ее сумасшедшая дочка мне тут устроила, так она не постеснялась, еще и сама пришла! И цветок получила!

– Я отдала ей самый дешевый цветок, мы не разоримся, – говорю, – пусть успокоится…

– Нет! – страдала Жанна. – Он не дешевый! У нас все цветы хорошие! Я за ними ухаживаю, я берегу каждый росток! У нас цветы не дохнут, а в других магазинах знаешь сколько выбрасывают? А ты отдаешь мой цветок какой-то сумасшедшей тетке, которая еще и наезжает на нас! Пишет жалобы! Ты что, не видишь? Они же обе идиотки!

Мне эта глупая история надоела. Никаких особенных проблем жалобы этой тетки мне не принесли. На всякий случай только пришлось собрать всех зверей по корзинкам и отвезти в ветеринарную клинику, чтобы на каждого хомяка мне выдали справку о состоянии здоровья. В любом случае это нужно было сделать. Но времени было жалко.

Мне пришлось объяснить это Жанне.

– Жанна, дорогая, – сказала я ей. – Вам в детстве говорила мама: не тронь говно – не воняет? Вы же опытный продавец, вы же видели, что баба ждет транспорт, она не собиралась стоять на нашей остановке вечно… Минут пятнадцать нужно было потерпеть, пока придет ее маршрутка. Да, я вас понимаю, вы устали, мальчик стучит головой, вас это все раздражает… Но десять минут – и они бы спокойно уехали. Десять минут вы не могли подождать, а я разгребаю этот маразм третий день. У меня есть дела поважнее.

Бедная Жанна… Она покраснела и ссутулилась. Ей было очень неприятно выслушивать мою мораль, она свою ошибку прекрасно понимала, но не могла спокойно ее признать. Такое бывает с людьми, которых в детстве много и несправедливо тюкали, после этого любую критику они воспринимают как насилие и принимать ее не могут.

Эта лошадь, ростом метр восемьдесят, накуксилась, как маленькая девочка. Она расплакалась и тут же начала одеваться, жилетку нашу фирменную скинула, пальто надела, смотрю, уже шарфом заматывается.

– Стоп, Жанна!

Я взяла ее за плечи. Не хватало, чтобы Жанна от меня смоталась из-за такой ерунды. Еще чего! Сейчас психанет, а мне потом опять искать себе продавщицу.

– Послушайте меня… Конечно, эти бабы идиотки. Вы думаете, я не вижу? Конечно, вижу, что тут видеть… Но нам важно, чтобы эти идиотки не устраивали скандал у нас в магазине.

Жанна не слышала, о чем я говорю. Она обиделась.

– Да, пусть я злая продавщица… – говорит она, а слезы кап-кап… – И все равно, зачем дарить цветок каким-то идиоткам?

Это было смешно. Без каблуков, в широком теплом платье, я казалась маленькой толстой мышью рядом с высокой лошадью Жанной. Она рыдала, а я разматывала ее длинный полосатый шарфик.

– Вы не злая продавщица! – утешала я ее. – Вы добрая продавщица! Ни в одном магазине нет никого лучше вас! И я вас никуда не отпускаю!

Жанна вытерла слезы и странно на меня смотрела, как будто не могла понять, кто я такая, друг я ей или враг.

– Успокойтесь… Давайте сейчас чайку заварим… Шоколадку сожрем… Расслабьтесь, вы слишком напряженная.

Она сняла пальто, достала зеркальце из косметички.

– Ну да… я нервная. В последнее время я стала совсем нервная… Наверное, потому что у меня было трудное детство…

О своем трудном детстве Жанна вспоминала регулярно. Пьяный отчим, мама на работе, она боится идти из школы домой и прячется с подружкой на берегу водохранилища. Когда-то на месте воды была тайга, из воды торчат спиленные сосновые пеньки, маленькая Жанна прыгает с пенька на пенек, и бывает, что падает в холодную воду. Колготки и туфли мокрые, домой она приходит только вечером, когда с работы вернулась мать. Из сада мать приводит брата, он сын того пьяного отчима, но мать его любит больше, потому что он маленький, а Жанну зовут лошадью и говорят все время, что она старшая, что должна помогать. Мать ругает ее за мокрые туфли и невыученные уроки, Жанна голодная, стоит у плиты и мешает на сковородке картошку…

Вот из-за этого она считала себя несчастной. Ей хотелось поговорить об этом, и по своей привычке она начинала разговор слишком поздно, как раз в тот момент, когда я уже убегала. Как многие вампиры, она задерживала меня в дверях своими запоздавшими репликами, так сказать, на посошок.

– Слава богу, он умер, – говорила она про отчима. – Нехорошо так думать про человека? Да?

– Жанна! Забудьте о нем! Нормальный был мужик, только пил и дрался! А мог бы изнасиловать или вообще убить!

– Да, я, наверное, сумасшедшая, если до сих пор об этом думаю…

– Все, Жанна! – мне всегда приходилось ее прерывать. – Убегаю! Дочка в садике! До завтра!

Честно говоря, плевала я на ее трудное детство. Для душевных разговоров у нас есть друзья. А я не была ей другом, я была работодателем. Я взяла человека не для того, чтобы думать о его трудном детстве. Я взяла Жанну, чтобы она мне помогала, чтобы она разгружала меня, а не загружала своими проблемами. Если я буду сидеть в магазине и веселить свою продавщицу разговорами, инвентаризациями, спорами и прочей ерундой, кто тогда будет мониторить конкурентов? Кто будет искать выгодных поставщиков? Кто, в конце концов, будет писать эту книжку?