Текст книги "Военный Петербург эпохи Николая I"

Оба немецких союзника опасались огромной, сильной и загадочной России с ее миллионной армией, не верили в ее бескорыстную дружбу и пытались обнаружить в ней подвох. Не находя его, они боялись еще больше. Россия честно соблюдала все союзные соглашения, нередко даже в ущерб себе. Напротив, Австрия и Пруссия в своих личных интересах неоднократно нарушали договоры, на что Россия смотрела сквозь пальцы и все прощала ради сохранения союза. Это только усиливало страх немцев, давая повод подозревать русских в каком-то чудовищном коварстве. Им уже мерещилось, как несметные полчища восточных варваров вторгаются на их земли и разоряют их мирные дома. Эти настроения подогревались и активно использовались английской и французской дипломатией.

Русский казак угрожает Турции, которая находится под защитой союзников. Английская карикатура. 1853 г.

Усилившаяся Пруссия тяготилась вмешательством Николая I в ее дела – русский император, верный принципам законности, воспрепятствовал агрессии пруссаков в отношении Дании. Австрийские власти после 1849 года сумели отвести от себя и направить раздражение венгерского народа на Россию. Но наш государь верил в благодарность Франца-Иосифа, спасенного русской армией, и считал, что это еще больше упрочило союз. К этому времени у Николая Павловича развилась непоколебимая уверенность в правоте всех своих действий. Поступая по велению долга, по совести и рыцарской чести, по христианской морали, он ожидал от союзников такого же благородства, какое проявлял сам.

Англия и Франция к середине XIX века сумели подчинить своему влиянию Турцию и вытеснить Россию с Ближнего Востока. Император Николай хотел договориться с британцами о разделе сфер влияния, но безуспешно, и это притом, что Россия не собиралась расширять свою и без того огромную территорию. Все ее действия носили оборонительный характер. Весной 1853 года произошел конфликт России с Турцией по поводу Святой земли, где турки, поощряемые французами, стали грубо нарушать права православной церкви, наносить обиды православному духовенству и населению, жестоко подавляя недовольство военной силой. Такие действия являлись грубым нарушением русско-турецких договоров. Русский царь решил взять святыни под свое покровительство. Турецкий султан Абдул-Меджид, чувствуя за собой поддержку Западной Европы, презрительно отверг русские требования и пошел на обострение конфликта.

Королева Виктория, император Наполеон III и султан Абдул-Меджид смотрят на Россию. Карикатура 1854 г.

Николай I хотел направить Черноморский флот к Константинополю, высадить армейский десант и занять город. Но этим смелым решительным мерам воспротивились осторожные дипломаты и закосневшие в рутине военные. Вместо десанта было принято половинчатое решение – русская армия под командованием генерала М.Д. Горчакова 21 июня перешла границу и заняла подвластные Турции дунайские княжества Молдавию и Валахию. Турок это не испугало, и 14 сентября, при одобрении западных покровителей, султан объявил России войну. C Дунайской кампании началась большая война, названная Крымской, или Восточной. Сражения при Ольтенице в октябре и при Четати в декабре показали всегдашнюю храбрость русского войска и его способность бить турок, но безынициативность генералов помешала развить успех и одержать победу.

18 ноября на Черном море русский флот под командованием адмирала П.С. Нахимова одержал блестящую победу, уничтожив турецкую эскадру в Синопском сражении.

И.Ф. Паскевич. Литография 1850-х гг.

В начале 1854 года две русских армии, расположенные на Дунае и в Царстве Польском, были объединены под началом престарелого фельдмаршала И.Ф. Паскевича. Открывшиеся весной военные действия показали, что прославленный Паскевич, многолетний друг и «отец-командир» государя, участник наполеоновских войн, победитель Персии и Турции, усмиритель Кавказа, польского и венгерского восстаний, за последние годы впал в дряхлость, утратил свои полководческие способности и ясность рассудка. Облеченный доверием императора, Паскевич отдавал распоряжения, которые моментально и беспрекословно выполнялись, но не приносили успеха. Контузия ядром во время рекогносцировки окончательно вывела его из строя. Правительства и общественность Англии и Франции всячески способствовали разрастанию конфликта и готовились к походу на Россию, снаряжали свои корабли, грузили на них войска, проводили яростную антирусскую кампанию в газетах и журналах. Преследуя свои цели на Ближнем Востоке, они надеялись ослабить и унизить Россию, отбросить ее в разряд второстепенных стран. Кроме того, новый французский император Наполеон III, человек карикатурно маленького роста и огромных амбиций, чтобы упрочить свою власть и авторитет, мечтал отомстить русским за поражение своего дяди Наполеона I в войне 1812–1814 годов. Амбиции французского императора и русофобия английской королевы Виктории совпадали с экономическими интересами их держав.

Крымская война явилась, по сути, мировой войной. С той разницей, что не один блок государств воевал против другого блока, а весь тогдашний мир ополчился против России. Стоит заметить, что в середине XIX века понятие «весь мир», не в географическом, а в политическом смысле, все еще означало, по сути, только Европу, поскольку остальные части света занимали колонии европейских государств или страны, не ведущие мировой политики. Североамериканские штаты были поглощены своими проблемами и уже стояли на пороге гражданской войны, Япония находилась в самоизоляции. Да и при словах «Европа», «мнение Европы», «что подумает Европа», «что скажет Европа», «как мы будем выглядеть в глазах Европы» представлялись не все страны, а, прежде всего, ряд ведущих держав – Англия, Франция, Австрия и Пруссия.

Нижние чины Л.-гв. Московского полка на постое в деревне. Рис. 1854 г.

Рядовой Л.-гв. Гренадерского полка в 1851–1855 гг.

Англия и Франция поддержали Турцию, и еще до того как объявить войну России, погрузили на корабли свои армии, и вражеские эскадры с десантами надвинулись на нашу страну со всех сторон: на западе – с Балтики к Кронштадту и Петербургу, на севере – с Белого моря, к Архангельску и Соловкам, даже на Дальнем Востоке с Японского моря и с Тихого океана англичане угрожали Сахалину и Камчатке, но главная англо-французская армада с массой войск подошла с Черного моря, чтобы в сентябре 1854 года сделать высадку в Крыму.

Огромные турецкие полчища с октября 1853 года действовали не только на Дунае, но и на Кавказе. Кроме того, англичане снабжали своим оружием племена кавказских горцев, призывая их к активным действиям против русских.

Швеция сосредоточила свои войска у северных русских границ, и вполне могла бы при удобном случае напасть, чтобы вернуть себе Финляндию, взяв реванш за свои поражения во всех русско-шведских войнах.

Австрия, еще недавно спасенная русскими войсками от венгерского восстания, проявила чудовищную неблагодарность, заняла агрессивную антирусскую позицию. Австрийские националисты мечтали о расширении своей империи до Черного моря, и война всей Европы против России показалась им прекрасным поводом захватить часть русских земель. Австрийские войска были собраны на русской границе для удара, хотя больше всего Австрия надеялась победить угрозами, демонстрациями и дипломатической игрой, но это выяснилось уже в ходе войны. Николай I был потрясен подлостью и вероломством молодого императора Франца-Иосифа. Россия была вынуждена держать на своей западной границе крупные силы на случай австрийского вторжения. Именно этих корпусов русским не хватало в Крыму.

Ф.И. Тютчев. 1850-е гг.

Единственной страной, не полностью предавшей Россию, оказалась Пруссия, и то по стечению обстоятельств. Поддавшись всеобщей эйфории от предсказаний скорого падения Российской империи, получив обещание английской поддержки, король Фридрих-Вильгельм IV уже мечтал присвоить себе часть русских владений в Прибалтике. (По проекту английского лорда Пальмерстона финские губернии планировалось передать Швеции, на западе образовать польское государство, в которое войдет также часть малороссийских и белорусских земель, а Крым и Грузию отдать Турции.) Здравомыслящие прусские политики убедили свое правительство, что Россия достаточно сильна, и гораздо выгоднее не разрывать с ней отношений. По крайней мере не стоит нападать на русских, не имея на то повода. Тем не менее в апреле 1854 года Берлин и Вена заключили военный союз, по условиям которого Пруссия оказывает Австрии помощь своими войсками в случае войны Австрии с Россией. В декабре 1854 года Австрия заключила военный союз с Англией и Францией, и только неуспехи союзников в Крыму удерживали австрийцев от схватки с русской армией.

Позже, в январе 1855 года, к странам, воюющим против России, присоединилось даже средиземноморское королевство Сардиния, направив в Крым свой корпус. Наиболее сильное из государств, на которые была раздроблена тогдашняя Италия, Сардиния примкнула к антирусской коалиции в надежде на будущую французскую поддержку в деле объединения итальянских земель.

Крымская война показала, что у России нет союзников. Примечательно, что в ходе всей войны слово «союзники» русские использовали для обозначения врагов, англичан и французов, основной силы антирусского союза.

Известный поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев уже в феврале 1854 года писал: «…больше обманывать себя нечего – Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охранения интересов чужих, вдруг оказывается пред лицом огромнейшего заговора? И, однако ж, это было неизбежным. Вопреки всему – рассудку, нравственности, выгоде, вопреки даже инстинкту самосохранения, ужасное столкновение должно произойти. И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции, воплотившейся в авантюризме, и даже не немцами, а чем-то более общим и роковым. Это – вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток»[233]233
  Цит. по: Кретины против негодяев // Родина. 1995. № 3–4. С. 18.


[Закрыть].

На этот вопрос через полтора века отвечает современный историк А.И. Тюрин: «Петербургская Россия не хотела быть одинокой. И это было желание не только императора, но и всего образованного класса. Восток лежал в убожестве, его раздирали западные колониальные хищники. Запад, собиравший ресурсы со всего мира, находился на пике могущества, технической, военной и культурной силы. Россия хотела быть вместе с Западом, ощущать себя частью западной цивилизации. Российский правящий и имущий класс не мог отказаться от курса Петра Великого на вхождение в Европу, поскольку и культурно и материально был сформирован этим курсом.

Неустанные попытки России преодолеть изоляцию, участвовать в западных делах как друг, как честный судья были, до поры до времени, оправданы с военностратегической точки зрения. Это помогало стране вступать в коалиции с западными державами и препятствовать консолидации Запада на антироссийских позициях.

Но проблема заключалась в том, что в середине XIX века Запад очень быстро менялся. Сплетение династических, сословных, культурных русско-европейских связей, которые было создано в XVIII веке, играло все меньшую роль, и Европа становилась нам чужой…

Фактически вся огромная работа, проведенная вестернизированной элитой России по вхождению в Европу, пошла насмарку. Новой Европой руководили деньги и национальное тщеславие, с помощью которого денежные мешки подкупали простонародье. Прежняя сословная солидарность благородных персон сменялась национализмом буржуа…

В реальную Европу вместе с капитализмом приходил расизм, чувство превосходства над остальным миром. Для западной публики, шовинистический и джингоистической, русские были ничуть не лучше, чем индусы и китайцы»[234]234
  Тюрин А.В. Правда о Николае I. Оболганный император. М., 2010.


[Закрыть].

Русское общество не верило в возможность войны всей Европы против России. Дипломаты в главе с прозападным министром иностранных дел Нессельроде упустили или не хотели заметить новые тенденции в мировой политике. В честном сознании русского царя, защитника всех православных, не укладывалось, как могут христианские державы, Англия и Франция, воевать против него в союзе с мусульманской Турцией, которая уже давно занималась гонением христиан на подвластных ей территориях, проливая реки христианской крови. Начавшаяся общемировая война, о которой в России было объявлено высочайшим манифестом 15 апреля 1854 года, нанесла русским сильный психологический удар, сломала прежнюю систему представлений о мире.

Английская эскадра вице-адмирала Ч. Непира и французская вице-адмирала А.-Ф. Парсиваль-Дешена вышли из своих портов самой ранней весной, и к лету появились на Балтике, угрожая русским крепостям и Санкт-Петербургу. Вражеские корабли численно и технически превосходили Балтийский флот.

Флагман английского флота военный фрегат «Герцог Веллингтон». Английская гравюра 1855 г.

Почти все военные корабли того времени были оснащены парусами. Но парусники в чистом виде уже считались отжившей разновидностью. На новых кораблях в добавление к парусам стояли паровые машины. Это были пароходо-фрегаты и винтовые корабли. У пароходо-фрегатов машина приводила в действие большие лопастные колеса по бокам корабля. Сочетание полного парусного вооружения и громоздкой машины с малоэффективными колесами мешало постановке мачт и размещению орудий по бортам, делало корабль тяжелым, неуклюжим и уязвимым. Винтовой линейный корабль, также с полным парусным вооружением, имел паровую машину, приводившую в действие гребной винт, находившийся под кормой, который был гораздо выгоднее колес, повышал скорость, маневренность и боеспособность корабля. Это было последним словом в кораблестроении. Вспомогательную роль играли небольшие пароходы и всевозможные мелкие суда, в том числе и гребные.

Основную массу англо-французских кораблей на Балтике составляли пароходо-фрегаты, самой грозной силой были 11 винтовых линкоров. Имелись также и парусники. Русский Балтийский флот состоял в основном из парусников, с небольшим количеством пароходо-фрегатов. Винтовые линкоры в России перед самой войной только начали появляться на Черном море, а на Балтике уже в военное время, в 1854 году, парусный линкор «Выборг» был переоборудован в винтовой.

Исходя из расстановки сил и невозможности противостоять винтовым кораблям в открытом бою, русские адмиралы выбрали оборонительную тактику. Главная цель состояла в защите портов и финских шхер от обстрелов и десантов. Флот был сосредоточен в Кронштадте и Свеаборге. Особенно сильно был укреплен Кронштадт с его фортами, батареями и готовыми к бою кораблями двух дивизий под командованием адмирала Петра Ивановича Рикорда. Рикорд организовал всестороннюю оборону Кронштадта и надежную защиту подходов к нему, впервые создав минноартиллерийскую позицию. Минные постановки впервые были применены в боевых условиях. Батареи по берегам Финского залива еще больше снижали шансы англо-французского флота. За Кронштадтом врага ожидали в полной готовности Невские батареи с дальнобойными пушками. В течение весны они были построены силами солдат гвардейских полков и наемных рабочих на Гутуевском, Галерном, Васильевском, Петровском, Крестовском, Елагином островах и Старой Деревне. Работа велась, начиная с апреля, под руководством наследника цесаревича. Копать ранней весной было невероятно трудно, везде стояли лужи, а земля еще оставалась мерзлой, и ее приходилось откалывать ломами. Места были низменные и часто затопляемые; особенно это сказывалось при рытье пороховых погребов. Император Николай Павлович лично вникал во все вопросы строительства оборонительной линии. Все нижние чины получили денежное вознаграждение.

Кронштадт. Вход с рейда. Литография А. Дюрана. 1845 г.

Обстановка в гвардии была беспокойной. Каждую минуту можно было ожидать тревоги или отправки в поход, к западным или южным границам империи, а до похода – сражения в черте города или в любой точке на берегу Финского залива. Учения шли очень интенсивно. Не забывая о строевой подготовке и сложных перестроениях, войска репетировали действия по отражению десантов.

Англичане пытались придать своему флоту видимость малочисленного, чтобы выманить русские корабли на сражение в открытом море, но безуспешно. Врагам оставалось только нападать на береговые объекты.

Император Николай I на строительных работах. Худ. М. Зичи. 1850-е гг.

П.И. Рикорд. Литография неизв. худ. 1850-е гг.

7-8 мая в деле при Экенесе английский десант был отбит храбрыми действиями Л.-гв. Финского стрелкового батальона. В Ботническом заливе английские моряки дивизии адмирала Плумриджа, разорив беззащитные города Улеаборг и Брагестадт, подошли 26 мая к городку Гале-Карлебю, потребовав сдаться. Две роты финского № 12 линейного батальона при двух орудиях и около сотни вооруженных горожан встретили неприятеля огнем и через час отогнали, нанесли урон, захватив один из девяти баркасов, флаг, орудие и 28 пленных. В разных местах корабли англичан и французов пытались атаковать небольшие прибрежные пункты, но везде, где были русские гарнизоны, врагов ждала неудача, или они сами отказывались от решительных действий. Наибольший успех англичане имели в грабежах беззащитных селений.

В конце мая и гвардейские полки были отправлены на защиту берегов залива. Вся береговая линия на север до Сестрорецка и на юг до Красной Горки и дальше была в поле зрения кавалерийских кордонов с пехотными резервами и полевой артиллерией.

Афанасий Фет вспоминал, как в 1854 году в составе своего Л.-гв. Уланского Наследника Цесаревича полка был отправлен на балтийское побережье для отражения возможных вражеских десантов: «Сберегая уголь, английские фрегаты ходили под парусами и… имели вид громадных хищных птиц, раскинувших крылья над волнами. Конечно, никто не знал замыслов неприятеля и потому нужно было быть готовым во всякое время. Впоследствии мы убедились, что неприятель считал наше побережье гораздо сильнее укрепленным, чем это было на самом деле, и потому не решался подвергать дорогие корабли повреждениям, подводя их к нам на близкое расстояние. Быть может, первая неудачная попытка воздержала его от дальнейших.

Группа чинов 1-й саперной роты Л.-гв. Саперного батальона. Худ. А.И. Гебенс. 1851 г.

А.А. Фет. Неизв. худ. 1850-е гг.

В самом Ревеле, где стоял наш главнокомандующий гр. Берг, крепость была по возможности вооружена, и мы слышали, что когда дети графа катались в коляске, в нескольких шагах от последней упала граната, пущенная с небольшого английского брига, но, к счастью, при падении не разорвалась. На этот выстрел мгновенно отвечало одно из наших береговых орудий тоже разрывным снарядом, попавшим как раз в середину палубы брига. Суета, говорят, на бриге, поднялась страшная, и он немедля удалился на благородное расстояние»[235]235
  Фет А.А. Воспоминания. М., 1983. С. 281.


[Закрыть].

Вскоре английский флот показался уже вблизи Петербурга, у Красной Горки. Одно из стихотворений Некрасова, написанное под впечатлением этой зловещей картины, озаглавлено датой появления на горизонте чужих кораблей – 14 июня 1854 года. Автор подчеркивает, что Англия и Франция, веками враждовавшие друг с другом, впервые объединились против России.

 
Великих зрелищ, мировых судеб
Поставлены мы зрителями ныне:
Исконные, кровавые враги,
Соединясь, идут против России:
Пожар войны полмира охватил,
И заревом зловещим осветились
Деяния держав миролюбивых…
Обращены в позорище вражды
Моря и суша… Медленно и глухо
К нам двинулись громады кораблей,
Хвастливо предрекая нашу гибель,
И, наконец, приблизившись, стоят
Пред укрепленной русскою твердыней…
И ныне в урне роковой лежат
Два жребия… и наступает время,
Когда решитель мира и войны
Исторгнет их всесильною рукой
И свету потрясенному покажет[236]236
  Некрасов Н.А. Собр. соч. в 8-ми томах. М., 1965. Т. 1. С. 162.


[Закрыть].
 

Солдаты и офицеры гвардии рвались в бой. Старые солдаты, уволенные по выслуге полного срока, добровольно просились на службу. Гвардейские офицеры еще с осени 1853 года просили о командировках в действующую армию. Желающих было так много, что начальство назначило выбор по жребию: от каждого полка по одному ротному командиру и по два субалтерн-офицера. Из ротных командиров Л.-гв. Финляндского полка в армию отправился капитан Петр Семенович Ванновский, будущий генерал от инфантерии и военный министр. В полках формировались, один за другим, запасные батальоны и дивизионы, и к сентябрю в каждом гвардейском полку, кроме трех действующих батальонов, было еще три – 4-й действующий, 5-й резервный и 6-й запасной.

П.С. Ванновский. Худ. П.А. Федотов. 1849 г. (фрагмент)

Санкт-Петербург, несмотря на войну, жил спокойной жизнью. О войне напоминали частые передвижения войск и их изменившийся внешний облик. Форма одежды с 15 апреля была назначена походная. С улиц города пропали яркие мундиры с цветными лацканами, белые кирасирские колеты. Нижние чины несли службу в шинелях, офицеры в сюртуках, каски носили без султанов. В мае у офицеров появились невиданные доселе походные шинели солдатского образца, с золотыми или серебряными погонами. Невские батареи стали новой достопримечательностью города. Вечерние увеселительные поездки столичной публики на Крестовский и Елагин острова стали называть поездками на Невские батареи. В обществе царил патриотический подъем, по рукам ходили стихи Василия Алферьева «На нынешнюю войну», самый удачный куплет, высмеивающий планы Англии по расчленению России, был у народа на устах:

 
Вот в воинственном азарте
Воевода Пальмерстон
Поражает Русь на карте
Указательным перстом.
 

Жители Петербурга верили в неприступность Кронштадта, но их всегдашнее спокойствие, по свидетельству современников, было напускным, за ним скрывалось постоянное чувство опасности.

Тютчев в эти же дни писал: «…когда на Петергофском молу, смотря в сторону заходящего солнца, я сказал себе, что там, за этой светящейся мглой, в 15 верстах от дворца русского императора, стоит самый могущественно снаряженный флот, когда-либо появлявшийся на морях, что это весь Запад пришел высказать свое отрицание России и преградить ей путь к будущему, – я глубоко почувствовал, что все меня окружающее, как и я сам, принимает участие в одном из самых торжественных моментов в истории мира»[237]237
  Цит. по: Кретины против негодяев // Родина. 1995. № 3–4. С. 19.


[Закрыть].

Эскадра адмирала Ч. Непира пробыла у Красной Горки до 23 июня, отыскивая мины, делая промеры, но ни одно вражеское судно не приближалось к русским батареям ближе 6 верст. Донеся своему правительству о невозможности атаковать Кронштадт без поддержки сухопутных войск, Непир отвел свои корабли. Обе стороны переоценивали силы друг друга. «Союзники» боялись русских береговых укреплений, не подозревая, что они, за исключением Кронштадта, гораздо слабее, чем можно подумать, и не готовы к правильной осаде. Русские преувеличивали численность морской пехоты противника и на случай десантов держали на Финском заливе много войск, нужных в других районах, в том числе всю гвардию.

Обстрел Бормазунда англо-французской эскадрой. Рис. 1850-х гг.

Французский морской пехотинец. Рис. 1852 г.

Для того чтобы хоть как-то оправдать перед свой поход в русские воды и хоть чем-нибудь ознаменовать морскую кампанию 1854 года на Балтике, союзная эскадра решила блокировать Аландские острова и взять укрепление Бормазунд. Еще 9 июня небольшой английский отряд кораблей самовольно атаковал форт. Гарнизон, подпустив врага на близкое расстояние, удачно обстрелял из орудий все три корабля, произведя на них пожар и ряд повреждений.

26 июля англо-французский флот блокировал Аландские острова, высадил десант и осадил укрепление Бормазунд. Гарнизон, отрезанный от большой земли, мужественно оборонялся, разрушая артиллерийским огнем все осадные работы противника и нанося англо-французам немалый урон. К 22 августа огонь всей армады кораблей и французской морской пехоты генерала А. Бараге д’Илье сумел разрушить большую часть укреплений и гарнизон, до конца выполнив свой долг, сделав все возможное, сдался. 2 сентября неприятельский отряд покинул Аланды, и там снова утвердилась русская власть.

Взятие Бормазунда, который не имел большого стратегического значения, который сразу же был фактически возвращен русским, ничего не принесло союзному флоту на Балтийском море, но оно стало единственным его успехом за все лето. Союзники после этого пытались представить слабое Бормазундское укрепление с небольшим гарнизоном как первоклассную русскую крепость, чтобы в глазах общественности придать смысл своему безрезультатному плаванию.

Вид побережья в Петергофе. Худ. Л.Х. Фрикке. 1848 г.

В августе гвардейские полки с побережья были стянуты к Петербургу. Присутствие вражеского флота вблизи Северной столицы постепенно сделалось привычным и уже не вызывало страха. Жизнь шла обычным чередом, Петергоф и Ораниенбаум, как всегда, наполнялись дачниками. Жители специально ездили на Красную Горку, откуда были видны вражеские корабли. Первое время они вызывали любопытство с примесью страха, потом страх ушел, а вскоре общество и вовсе потеряло интерес к этому зрелищу. В сентябре 1854 года англо-французские корабли, ничего не добившись, закончили свою бесцельную экспедицию и начали покидать Балтику.

Санкт-Петербургу больше ничего не угрожало, но одновременно с облегчением при уходе вражеского флота из Балтики в столицу пришло известие о высадке 4 сентября главных сил англичан и французов в Крыму. 8 сентября в сражении при Альме союзные войска, имея большой численный перевес, разбили русский VI корпус, которым командовал посредственный военачальник князь Александр Сергеевич Меншиков. Растерявшийся Меншиков отвел свои дезорганизованные войска вглубь Крымского полуострова, к Бахчисараю, не подумав прикрыть Севастополь – главную военную и морскую базу Крыма, которая совершенно не была защищена с суши.

Антирусская коалиция показала направление своего главного удара, и Николай I принял решение выдвинуть гвардию поближе к театру военных действий. Тогда же, в сентябре, началось выступление Гвардейского корпуса в поход, в западные губернии. Действующие полки в составе 1, 2 и 3-х батальонов уходили, а 4, 5 и 6-е вскоре образовали резервные гвардейские полки. История Л.-гв. Финляндского полка доносит картину смотра, который император Николай I сделал полку в Гатчине.

«Наконец, 12 сентября в 9 часов утра, полк приветствовал государя императора Николая Павловича и получил от его величества напутственное благословение.

Государь в сопровождении великих князей и свиты объехал вдоль фронта полка, выстроенного побатальонно на плацу Гатчинского дворца; затем был отслужен, в высочайшем присутствии, напутственный молебен, после которого полк прошел церемониальным маршем.

Бомбардировка Севастополя союзным флотом. Рис. 1850-х гг.

Английские солдаты в Крыму. Фотография 1854 г.

Бывшие в то время в полку рассказывают, что смотр этот был непохож на другие; он особенно как-то был грустен и уныл. Привыкшие видеть своего государя олицетворением энергии, силы и бодрости, замечали следы усталости и озабоченности в лице его величества, и невольно поддались печальным предчувствиям разлуки; и действительно, состояние духа не обмануло их – это был последний смотр государя, последнее «ура», которым старики усачи встретили и проводили своего императора. В строю Роты Его Высочества был дворцовый гренадер, 70-летний старик Ануфриев, служивший когда-то в Л.-гв. Финляндском полку и пожелавший идти в поход вместе со своими молодыми однополчанами. При прохождении церемониальным маршем он был вызван императором Николаем Павловичем, милостиво обласкан и удостоен царского поцелуя»[238]238
  Гулевич С.А. История Л.-гв. Финляндского полка. СПб., 1906. Т. 2. С. 322–323.


[Закрыть].

Война в Крыму разгоралась. Немедленно при получении известия об альминском сражении находившиеся в Севастополе адмиралы В.А. Корнилов и П.С. Нахимов, генерал Э.А. Моллер и инженер-подполковник Э.И. Тотлебен подняли весь гарнизон и мирное населении города и в считанные дни возвели земляные бастионы. Корабли Черноморского флота, победившие турок при Синопе, но неспособные противостоять винтовому флоту «союзников», вошли в Севастопольскую бухту. Наиболее старые из них были затоплены у входа в нее, чтобы не пропустить врага на рейд. Их экипажи и артиллерия усилили гарнизон города. 14 сентября «союзники» вышли к Севастополю. Не решившись на штурм, они обложили город с юга и приступили к осадным работам. Началась одиннадцатимесячная героическая эпопея Севастопольской обороны.

13 октября в Крыму состоялось сражение при Балаклаве – войска Меншикова, усиленные прибывшими частями Дунайской армии, имели целью отвлечь внимание «союзников» от Севастополя. Разбив турок и англичан, русские взяли 11 английских орудий. В ответ на это английская легкая кавалерийская бригада лорда Кардигана провела лихую и самоубийственную атаку на русские орудия, которая стала легендарной. Русские уланы ударили во фланг и изрубили англичан, а брошенный на помощь английской бригаде французский конноегерский полк был остановлен русской пехотой, которая бросилась на кавалерию в штыки. Русский историк с горечью восклицает: «Вся Европа изумлялась отваге легкой бригады Кардигана, но ведь и наши уланы – бугцы и одесцы – изрубившие эту знаменитую бригаду, как будто тоже неплохи!»[239]239
  Керсновский А.А. История русской армии. М., 1993. Т. 2. С. 134.


[Закрыть]

Внутренний вид одной из батарей Малахова кургана в Севастополе. Рис. В. Тимма. 1855 г.

24 октября в сражении при Инкермане русские войска сумели снова разбить англичан, несмотря на потери от огня английских нарезных ружей, но и сами были разбиты французами. Потери, как и при Балаклаве, были с обеих сторон примерно равными, но англичане и французы, страшась общественного мнения своих стран, занижали свой урон. Осада Севастополя продолжалась. После Инкермана «союзникам» пришлось воздвигать укрепления и против полевой армии русских. Русские солдаты и матросы проявляли чудеса героизма, постоянно совершенствуя свою оборону и тревожа противника вылазками. Вся Россия переживала за Севастополь, и восхищалась мужеством и стойкостью его защитников. Этот город стал главным центром войны и приковал к себе все основные вражеские силы.

Русское общество пробуждалось. «Чувствовалось, что возбуждение охватило все уголки России и потребует какого-то выхода. Народ до того был наэлектризован, что готов был пожертвовать всем своим достоянием по первому требованию царя… И многие удивлялись уступчивости государя… Между ним и Россией стояла стена ближайших его сотрудников, в которых он уже переставал верить, но которые все-таки не дали государю почувствовать настоящие биение пульса его народа, столь схожего с мыслями и волей самого царя»[240]240
  Зайончковский А.М. Восточная война 1853–1856. СПб., 2002. Т. 2. Ч. 2. С. 516.


[Закрыть].