Текст книги "Военный Петербург эпохи Николая I"

Выходная и бальная форма

В свободное от службы время гвардейский офицер пеших частей выходил в город в мундире, без шейного знака и поясного шарфа, в темно-зеленых панталонах, с полусаблей. Кавалерийские офицеры, которым в строю полагались мундиры с короткими фалдами, а гусарам вообще без фалд, надевали вне строя вицмундир с длинными фалдами, чакчиры с лампасами, либо простые рейтузы, саблю; у кирасир при всех формах без шарфа палаш заменялся шпагой. Выходным головным убором офицеров была треугольная шляпа, а после ее отмены – строевой головной убор, то есть в основном каска. Уланы и казаки того времени никогда не имели ни шляп, ни вицмундиров, а у драгун и конногренадер вицмундир в 1844 был отменен вместе со шляпой. Другой вариант выходной формы включал в себя все то же самое, но вместо мундира был сюртук. В пригородах, на дачах, в пути во время дальних поездок разрешалась самая простая форма – сюртук и фуражка, без оружия. В холодную погоду поверх всех этих форм надевалась шинель внакидку.

Нижние чины в казармах вне службы, или когда их выпускали в город ходили без оружия и амуниции, в фуражных шапках, мундирах и строевых панталонах по сезону, а кавалеристы – в рейтузах. Такое сочетание называлось «полуформой». Еще более простым вариантом было то же самое, но вместо мундира – шинель, а более праздничным, для города – строевой головной убор и холодное оружие – сабля, палаш, а в пехоте тесак.

Обер-офицеры Л.-гв. Гусарского и Л.-гв. Гродненского гусарского полков в 1826–1833 гг. в вицмундирах

У Пушкина в «Евгении Онегине» при упоминании петербургского бала есть слова «бренчат кавалергарда шпоры». Известный пушкиновед и знаток русской жизни XIX века Ю.М. Лотман по этому поводу пишет, что на балах шпор не могло быть, поскольку военные танцевали в чулках и башмаках, и что Пушкин это прекрасно знает, но дает собирательный образ.

На самом деле Пушкин дает реальную картину, которая подтверждается многочисленными источниками того времени – приказами, воспоминаниями, рисунками с натуры, картинами. Специальные предметы бальной формы – кюлоты, чулки и башмаки – использовались только на самых больших, торжественных, официальных балах. Они проходили в императорских и великокняжеских дворцах, в здании Дворянского собрания, в посольствах ведущих европейских держав. Остальные балы, которые давали частные лица в своих дворцах, особняках, усадьбах и домах, назывались домашними, и там военные танцевали в сапогах и своих обычных панталонах, рейтузах или чакчирах, при этом все офицеры кавалерии, включая, разумеется, кавалергардов, звенели шпорами. Офицерам уланских и казачьих полков бальной формы вообще не полагалось, они всегда танцевали в своих строевых брюках и сапогах, даже когда все мужчины были в чулках.

Старый преображенец Колокольцев, участник многих балов в Зимнем дворце и в лучших петербургских домах, писал: «…во время больших балов во дворце, где обязательно было положительно находиться всем офицерам гвардии, и в бальных формах того времени (grand gala), так что без кареты попасть на парадный бал было мудрено, почему многие офицеры, не имея возможности иметь своих карет, нанимали двухместные и 4-местные извощичьи.

Бальная форма того времени, хотя нас стесняла, но, надо правду сказать, казалась чрезвычайно элегантною. Эта бальная форма была установлена для всех офицеров всех оружий, кроме уланских и казачьих полков, которые и на парадных балах сохраняли свою форму.

Бальная форма (grand gala), или торжественная, заключала, ежели гвардейский мундир, то с открытым лацканом; белые короткие до колена суконные панталоны; затем шелковые чулки и башмаки с серебряными пряжками; шпага у бедра и треугольная шляпа в руках, у пехотных с черными, а у кавалерии с белыми перьями; следовательно, в таком костюме, да еще зимой, кроме того, что надо было быть в карете, но надо было иметь на себе и меховые сапоги до колен, ибо в чулках и башмаках проехать до дворца, без теплых сапог не поздоровится»[225]225
  Колокольцев Д.Г. Указ. соч. С. 614–615.


[Закрыть].

Император Николай I (в повседневном вицмундире Л.-гв. Конного полка. Худ. К.П. Брюллов. Нач. 1840-х гг.

Особенно разнообразным был гардероб офицеров гвардейских кирасир. Колет – белый мундир с короткими фалдами – носили только в строю. Для ношения вне строя каждый офицер имел два вицмундира с длинными фалдами. Один строгий, без шитья, темно-зеленый, повседневный, носили с рейтузами. Другой, с золотым или серебряным шитьем, назывался праздничным, или бальным. У кавалергардов и конногвардейцев он был красным, у кирасир его величества и наследника – белым. Для прогулок и визитов (в праздничные дни) к этому мундиру полагались лосины и ботфорты. Вечером его носили с чулками и башмаками на самых торжественных балах.

Несмотря на краткость обзора военной формы николаевской эпохи, на теме мундиров кавалергардов и вообще гвардейских кирасир хотелось бы остановиться более подробно, поскольку у людей, неравнодушных к военной истории, она всегда вызывает наибольший интерес и массу вопросов.

В художественных фильмах почему-то принято одевать офицеров-кавалергардов первой половины XIX века в вымышленные белые мундиры с длинными фалдами. Так выглядел Андрей Болконский в должности адъютанта Кутузова в «Войне и мире» (непонятно, почему его вообще сделали кавалергардом), декабрист Анненков в фильме «Звезда пленительного счастья», князь Болховской в фильме «Эскадрон гусар летучих», Дантес и его приятели в «Последней дороге» и других фильмах о Пушкине. Можно увидеть в кино и такие же фантастические конногвардейские мундиры – на Александре I в одной из сцен «Звезды пленительного счастья», на Николае I в фильмах «Лермонтов» и фильме-спектакле «После дуэли», на Томском в «Пиковой даме», а также в новом фильме «Печорин» на муже Веры, которого почему-то превратили из гражданского в военного.

Таких мундиров в этих двух полках никогда не было. Эта повторяющаяся из фильма в фильм ошибка происходит из поверхностного представления о гвардейском кирасирском мундире и скоропалительных обобщений. Для выяснения их причин необходим экскурс в более ранние времена.

С 1802 по 1855 год вся русская армия носила мундиры фрачного покроя – спереди они доходили до пояса, а сзади имели фалды. Строевой мундир всех чинов всех кирасирских полков, так называемый колет, был белого цвета, с короткими фалдами, едва прикрывавшими ягодицы, в том числе и у офицеров – они носили колет только на службе и никогда бы не появились в нем в обществе, на балу, да и вообще нигде, кроме как в своем полку, эскадроне, карауле. Для выходной формы они, как уже сказано, имели целых два вицмундира с длинными фалдами.

Красный бальный вицмундир (без эполет) Кавалергардского полка, принадлежавший Николаю I

Повседневный темно-зеленый в данном случае нас не интересует, с ним все понятно. Праздничный, или бальный, вицмундир в большинстве кирасирских полков тоже был белым. Спереди он выглядел так же, как колет, имел такой же воротник и обшлага, а сзади отличался длинными фалдами, которые заканчивались чуть выше колена.

В Кавалергардском и Л.-гв. Конном полках колет, конечно, тоже был белым, с красным воротником и обшлагами, а вот бальный мундир этих двух полков всегда был красным, фалдные обкладки – белыми, воротник и обшлага у конногвардейцев синие, у кавалергардов сначала черные, а с 1813 года – светлосиние. Никаких белых вицмундиров с длинными фалдами в этих двух полках не было.

Таким образом, белый мундир с красным воротником, с серебряными или золотыми петлицами и длинными фалдами, который мы видим в кино, – это помесь кавалергардского или конногвардейского строевого колета с вицмундирами других кирасирских полков.

Есть и еще причина, которая могла упрочить заблуждение. В годы наполеоновских войн можно было видеть офицеров в похожих белых мундирах с красным воротником и длинными фалдами, но это были не кавалергарды и не конногвардейцы, а кавалерийские генерал-адъютанты и флигель-адъютанты, у которых были не петлицы, а шитье особого, принятого для Императорской свиты рисунка. Такой же, но более простой мундир тогда носили офицеры, состоящие по кавалерии, – их красный воротник и обшлага были без шитья. В 1815 году оба этих белых мундира были заменены темно-зелеными.

Остается добавить, что белые, с длинными фалдами, вицмундиры офицеров армейских кирасир были просто отменены в 1826 году. И оставались они при Николае I всего в трех полках, а после 1831 года – в двух: Л.-гв. Кирасирском Его Величества, который имел светло-синие воротники, и в Лейб-Кирасирском Наследника Цесаревича, у которого воротники были сначала светло-малиновые, а после 1834 года – тоже светло-синие. Строевые белые колеты с короткими фалдами во всех кирасирских полках, гвардейских и армейских, благополучно дожили до 1855 года, когда мундиры всей русской армии поменяли покрой.

Обер-офицеры Л.-гв. Конного полка в повседневном и бальном вицмундирах в 1814–1826 гг. 1848 г.

Наличие красных и белых бальных вицмундиров резко отличало гвардейскую дивизию от офицеров армейских кирасир, которые с 1826 года вне строя довольствовались только повседневными вицмундирами. За темно-зеленый, почти черный цвет сукна и строгий вид эти мундиры называли фраками.

Гусарским офицерам тоже полагался вицмундир. Правда, в провинции, в уездных городах и в помещичьих усадьбах армейские гусары могли вопреки правилам танцевать на балах в ментиках, которые усиливали их воинственный и романтический вид. Зато гвардейские гусары на виду у императора, великого князя и высшего генералитета должны были строго соблюдать выходную и бальную форму. Денис Давыдов еще в 1817 году иронично писал:

 
А теперь что вижу? – Страх!
И гусары в модном свете
В вицмундирах, в башмаках
Вальсируют на паркете![226]226
  Русские поэты. Антология в 4-х томах. М., 1965. Т. 1. С. 392.


[Закрыть]
 

Рядовой, обер-офицер и штаб-офицер Лейб-Кирасирского Ея Величества полка в 1826–1829 гг.

Но мы знаем и другого известного гусара, который на первых порах любил свой вицмундир не меньше, чем строевую форму. Лермонтов в 1834 году был произведен в корнеты Л.-гв. Гусарского полка, и сразу же его бабушка заказала художнику Ф.О. Будкину парадный офицерский портрет внука именно в вицмундире. В то время (до 1838 года) юнкера Школы гвардейских подпрапорщиков во время учебы носили мундиры своих полков, в которые должны были выпускаться. Кивер, доломан, ментик уже были для молодого поэта привычными вещами, у рядовых гусар эти предметы отличались от офицерских только более скромной отделкой. Другое дело – вицмундир с золотыми эполетами и шитьем, шляпа с белым султаном, которую на портрете Лермонтов держит в руке, и наброшенная на плечо шинель с дорогим бобровым мехом. Эти предметы говорят, что их обладатель – офицер, барин, «ваше благородие».

М.Ю. Лермонтов. Худ. Ф.О. Будкин. 1834 г.

Офицеры Л.-гв. Гусарского полка (в парадной форме, в куртке и в венгерке). Рис. 1845–1852 гг.

Рядовые Кавалергардского полка в вицмундирах. Рис. 1846 г.

В 1845 году вицмундир у всех гусарских офицеров был заменен короткой курткой, а сюртук – длинной, до колена, венгеркой. Оба этих новых предмета были украшены на груди пятью шнурами и не имели эполет; чины обозначались такими же кольцами-гомбами, как на доломане и ментике. Гусарские генералы также получили куртки и венгерки, но для них вицмундиры и сюртуки были сохранены.

Нижним чинам гвардейских кирасирских и гусарских полков, в силу яркости и дороговизны их парадного обмундирования, тоже полагались вицмундиры, синие у гусар и темнозеленые у кирасир, в виде однобортных курток без фалд, а в Кавалергардском полку даже с длинными фалдами, как на офицерском вицмундире.

На петербургских улицах повсюду можно было встретить караульные отряды, или целые роты и батальоны, проходящие в полной форме с оружием. Не менее часто попадались отдельные солдаты налегке, в полуформе или в шинелях, офицеры в мундирах и сюртуках. Преображенец Колокольцев, убеждения которого остались в николаевской эпохе, вспоминая тогдашние светские правила, не мог заодно не покритиковать новое поколение, выросшее в годы либеральных реформ: «Было принято в обществе утром, до обеда, делать визиты в сюртуках и эполетах (тогда постоянно носились эполеты); а к обеду и в вечер – всегда и не иначе как в мундире. Но ныне это совсем иное дело, молодые люди нынешнего времени следуют веку просвещения и прогресса без стеснения, почему и видишь в обществе зачастую офицеров на вечерах в сюртуках, да еще и с погонами»[227]227
  Колокольцев Д.Г. Лейб-гвардии Преображенский полк в воспоминаниях его старого офицера. 1831–1846 // Русская старина. 1883. Т. 6. С. 615.


[Закрыть].

Усы, бакенбарды, прически

При Николае I уже все нижние чины русской армии носили усы, которые надлежало обязательно фабрить, так же как и бакенбарды. В начале царствования в полках еще были роты без усов, но постепенно все солдаты обзавелись усами. С 1847 года усы полагались даже нестроевым.

Поскольку у одних людей бакенбарды растут лучше, у других хуже, то полковые командиры для единообразия старались собирать в одних ротах солдат с большими усами и бакенбардами, в других с одними усами без бакенбардов, и уже эти последние отращивали только усы. Но в 1841 году, по выражению старого николаевского офицера, «приказано было всем запустить, у кого что есть». Бакенбарды носили довольно высоко, так чтобы они проходили по середине щеки. Для правильного бриться солдат охватывал затылок веревкой, которую брал концами в зубы, и выбривалось все, что находилось ниже веревки. Это изобретение приписывается великому князю Михаилу Павловичу. В гвардии считалось особым щегольством составлять весь караул из людей с одинаковыми усами и бакенбардами и похожими лицами. В 1840-е годы в гвардейских полках уже начали складываться типажи людей, причем пока еще не совсем те, которые установились к концу столетия. Например, в Л.-гв. Финляндском полку в карабинерные роты старались набирать брюнетов высокого роста, в егерские роты – брюнетов среднего роста. Солдатская прическа была очень короткой, волосы отпускали только на висках, чтобы зачесывать их вперед. Отпускать волосы подлинее и стричься в кружок дозволялась одним казакам.

Каска Л.-гв. Конно-Гренадерского полка в 1832–1855 гг.

Офицерам в начале XIX века разрешалось носить усы только в уланских, гусарских и казачьих полках. В 1820 году число этих счастливцев пополнили драгуны, конноегеря, конноартиллеристы и коннопионеры. Остальные могли только завидовать. Правда, на войне усы отпускали даже те, кому их не полагалось, и начальство смотрело на это сквозь пальцы. Но как только война кончалась, снова ужесточались требования к внешнему виду. Наконец, в июне 1832 года, когда войска вернулись из Польского похода, всем офицерам русской армии дозволено было носить усы. С этого же времени они появились и у самого императора, и у великого князя Михаила Павловича.

В николаевскую эпоху царил настоящий культ усов. Они были предметом дамских восторгов и восхищения, тогдашние женщины считали их главным символом воинственной мужской красоты. Ухоженные завитые усы в сочетании с хорошо сидящим мундиром, блеском эполет и звоном шпор покоряли женское сердце. Для каждого офицера его усы были предметом гордости и заботы. Их тщательно расчесывали, подравнивали, завивали колечком, как носил император, или закручивали в виде стрелок. Гражданским чиновникам и неслужащим дворянам ношение усов не дозволялось, Николай I считал их недостойными этой чести и любил говорить, что усы являются украшением военного человека. Один из офицеров того времени вспоминал: «Военных людей на службе и в отставке отличали усы; усы была их привилегия, и никто, кроме них, не смел их отращивать, кроме купцов и простолюдинов, не бривших бород»[228]228
  Эпоха Николая I / Под. ред. М.О. Гершензона. М., 1911. С. 22.


[Закрыть]. То есть, если офицер выходил в отставку и больше нигде не служил, то он продолжал носить усы. Но если он переходил в статскую службу, становился чиновником, то лишался этого права.

На рубеже 1820–1830 годов у офицеров постепенно начинают выходить из моды бакенбарды. Уже с середины 1830-х годов большинство военной молодежи носит усы без бакенбардов, а старшее поколение, генералы и полковники, – как с бакенбардами, так и без них. «Стрижка волос по установленной форме имела громадное значение; отступление от форменной прически влекло за собой самые строгие взыскания, не только с нижних чинов, но и с офицеров»[229]229
  Жуковский П.В. В образцовом кавалерийском полку // Русская старина. 1887. Июль. С. 157.


[Закрыть], – вспоминал кавалерийский офицер П.В. Жуковский. Прическа для офицеров полагалась вполне одинаковая, немногим длиннее солдатской. В 1820-1830-е годы многие военные франты еще носили на голове тупей – завитый хохолок волос спереди. К концу 1830-х годов он постепенно сходит на нет, зато на висках по-прежнему завивают волосы.

В 1837 году в приказе по Военному ведомству говорилось: «Государь император, находя неприличным подражать странным, нередко достигающим к нам из-за границы обычаям носить волосы с разными неприличными прическами, повелеть соизволил: вменить в обязанность всем начальникам строго смотреть, дабы ни у кого из подчиненных не было прихотливости в прическе волос; чтобы волосы были стрижены единообразно и непременно так, чтобы спереди, на лбу и висках, были не длиннее вершка, а вокруг ушей и на затылке гладко выстрижены, не закрывая ни ушей, ни воротника, и приглажены справа налево. Вместе с тем не допускать никаких странностей в усах и бакенбардах, наблюдая, чтобы первые были не ниже рта, а последние, ежели не сведены с усами, то также не ниже рта, выбривая их на щеках против оного»[230]230
  Пестриков Н.С. История Л.-гв. Московского полка. СПб., 1904. Т. 2. С. 188–189.


[Закрыть].

При Николае I крайне редко можно было увидеть лысого офицера. Конечно, не потому, что у военных лучше росли волосы, а потому, что в это время имели большое распространение парики и накладки для сокрытия лысины. К такому ухищрению прибегал в пожилом возрасте и сам император.

На рубеже 1840-1850-х годов на портретах и вошедших в моду фотографиях офицеров можно встретить более длинные волосы, чем носили в 1830-е. Это были робкие попытки подражать популярной среди штатских прическе «a la moujik», за которую на военных налагался арест и другие взыскания. С начала 1850-х годов усы стали длиннее и смотрели не в стороны, а больше книзу. Тогда же снова начали входить в моду бакенбарды. Ситуация сложилась противоположная той, что была 15–20 лет назад. Генералы и полковники, выросшие из обер-офицеров 1830-х годов, носили в основном только усы, а щеки брили, как привыкли с молодости. Новое же поколение молодых офицеров отпускало бакенбарды по новой моде – большие, низкие, висячие, нередко соединенные с усами. Особенно сильно они распространились чуть позже, при Александре II.

Таким был внешний облик людей, которым довелось служить и воевать за Россию в николаевскую эпоху. То, что они носили, было не так удобно, как одежда второй половины XIX века. Но это было не просто красиво, это было совершенно в духе своего времени и в России, и в Европе.

Глава 17
«Весь запад пришел высказать свое отрицание России»

Для русской армии длительный мирный период закончился с началом новых революционных потрясений в Европе.

«Наступил 1848 год… революция, вспыхнувшая во Франции и в Италии, а затем в Вене и в Берлине, невольно заинтересовали военное сословие, обещая скорую войну… Войны этой никто не ожидал, она была весьма непопулярна вследствие нерасположенности и неприязни русской армии к австрийской»[231]231
  Щербачев Г.Д. Идеалы моей жизни. М., 1890. С. 81.


[Закрыть], – вспоминал офицер гвардейской конной артиллерии Щербачев.

«Зима и весна 1848 года ознаменовались необыкновенными происшествиями и переворотами на западе; после провозглашения республики во Франции вся Германия пришла в неописанное брожение; восстания повторились во всех столицах. В Вене после бегства слабоумного императора в Инспрук все улицы покрылись баррикадами, правительство, так долго сосредоточенное в кабинете Меттерниха, низвергнуто и установлено временное…

В 1849 году открылась Венгерская кампания; предвидя, что гвардия будет только гулять по литовским губерниям, я упросил отца прикомандировать меня к главнокомандующему. Князь Паскевич просил об этом государя, но, к удивлению и горести моей, Николай Павлович решительно отказал фельдмаршалу, говоря „пусть подождет, до него еще очередь не дошла… Я в качестве батальонного адъютанта невольно приходил в уныние от бездействия в селе Ворняны, в 35 верстах от Вильны“»,[232]232
  Ден. В.И. Записки генерал-лейтенанта В.И. Дена // Русская старина. 1890. Т. 65. № 1. С. 73–74.


[Закрыть] – так писал офицер Л.-гв. Саперного батальона Ден.

В марте 1848 года началось восстание в Вене, в апреле взбунтовалось венгерское население Австрийской империи. Вступивший на австрийский престол 18-летний император Франц-Иосиф оказался в самом тяжелом и шатком положении. Он сумел подавить восстание в Вене, но был не мог справиться с венгерским восстанием, против которого его полки оказались бессильны. В апреле 1849 года венгерские вожди приняли декларацию независимости и объявили правящую династию Габсбургов низложенной.

Франц-Иосиф примчался к русскому императору, который находился в Варшаве. Перепуганный юноша, стоя на коленях, со слезами упрашивал Николая I спасти Австрию. Николай Павлович, следуя заветам Священного Союза и собственным благородным побуждениям, принял решение оказать союзнику военную помощь. Это было и в интересах России. В рядах мятежных венгров, которые громили верные австрийскому императору войска, было немало поляков, в том числе эмигрантов, опытных военных людей, участников восстания 1831 года. Император Николай I получал известия от русского посла, что существует угроза перехода восставших в Литву. Активизировались польские националисты в пределах Российской империи. Планы поляков были прежними, западная поддержка – неизменно щедрой. За венгерским восстанием снова вставал призрак «Великой Польши от моря до моря». К тому же образование у русских границ венгерского революционного, прозападного, антиславянского государства тоже было угрозой безопасности России.

Выступление Л.-гв. Московского полка в Венгерский поход. Неизв. худ. 1850-е гг.

В мае 1849 года русская армия под командованием фельдмаршала Паскевича перешла границы. В это же время гвардия выступила из Петербурга. Впервые за время царствования гвардейские полки вышли в поход в полном составе, по три батальона, а в казармах оставлены были запасные батальоны. Не прошло и трех месяцев с момента выступления, как пришло известие о подавлении венгерского восстания. Вследствие этого гвардия была приостановлена и на некоторое время расположилась в западных губерниях.

Во время этой войны славянское население, которому вовсе не хотелось оказаться под властью венгерских националистов, радостно приветствовало русскую армию.

В ходе быстрой кампании, после ряда боев и двух крупных баталий под Вайценом и Дебречином, русские войска добились капитуляции венгров без генерального сражения. 1 и 6 августа две основные венгерские армии сдались русским. Боевые потери русской армии были минимальны, но наши войска понесли большой урон от разразившейся эпидемии холеры, которая, как и 18 лет назад, сопровождала революционные потрясения. Венгерская война, несмотря на победу, показала отрицательные стороны николаевской военной системы – обезличенность и безынициативность военачальников. Тем не менее заслугой Паскевича является достижение победы без боя, одним удачным маневром.

Император Николай I. Неизв. худ. 1840-е гг.

Помощь России австрийцам была бескорыстной, Николай I даже не думал брать с союзника материальную компенсацию, хотя поход обошелся русской казне в немалую сумму. Благодаря русским штыкам Францу-Иосифу предстояло прожить на троне долгую жизнь до глубокой старости.

В ноябре 1849 года Гвардейский корпус вернулся из Венгерского похода, так и не приняв участия в боях. Поход иронично называли «военной прогулкой». Остроумный князь Меньшиков говорил, что теперь гвардия получит медали с надписью «Туда и обратно».

Ранним и чрезвычайно морозным утром 22 декабря 1849 года гвардейские полки были выведены на Семеновский плац, выстроены площади и замерли в ожидании. В строю находились Л.-гв. Егерский, Московский, Конно-Гренадерский… Посреди площади стоял только что построенный эшафот, и рядом с ним – три врытых в землю деревянных столба. Огромные размеры плаца и небольшая дальность полета пуль позволяли произвести расстрел без опасности для окружающих. Стремительно подкатила вереница карет в сопровождении конных жандармов с саблями наголо. Из карет начали выводить продрогших осужденных. Этих людей впоследствии назовут петрашевцами – по фамилии руководителя.

Рядовой Л.-гв. Конно-Гренадерского полка в 1848–1855 гг.

Рядовой Л.-гв. Уланского полка в 1846–1855 гг.

Барабанщик Л.-гв. Егерского полка в 1841–1851 гг.

М.В. Буташевич-Петрашевский. Акварель неизв. худ. 1840-е гг.

Молодой помещик и чиновник Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский был известен в Петербурге как невероятный оригинал в одежде и поведении, и постоянно шокировал петербургскую публику своими выходками. Он увлекался идеями западного утопического социализма, с 1845 года образовал в своем доме кружок, в котором по пятницам пропагандировал молодым людям социалистические, республиканские, коммунистические идеи. «Пятницы» Петрашевского стали темой разговоров самых разных слоев петербургского общества, а члены кружка старались все шире распространить западные веяния письменно и печатно. Они считали себя наследниками декабристов, всячески им поклонялись и возводили в культ. Обладая немалыми средствами и желая осчастливить своих крестьян, Петрашевский в своей деревне построил для них фаланстер – здание, где они должны были жить коммуной. В ночь накануне заселения крестьяне сожгли этот ненужный им барский подарок.

Революционные бури в Европе 1848–1849 годов, громоздившие баррикады и потрясавшие троны, вдохновляли петрашевцев на дерзкие высказывания по поводу особы императора Николая I, которого объявляли главным виновником всех народных бедствий. Раздавались призывы к цареубийству, что делало этих людей особенно опасными для существующего в России порядка. В апреле 1849 года члены кружка Петрашевского были арестованы и помещены в Петропавловскую крепость. В числе заключенных оказалось и несколько гвардейских офицеров, а также отставной инженер-поручик, молодой, но уже известный писатель Федор Михайлович Достоевский. Судебный процесс закончился в ноябре, из 23 подсудимых 21 человек был приговорен «к смертной казни расстрелянием».

Наказание петрашевцев на Семеновском плацу. Рис. 1850-х гг.

Приговоренных повели не прямо на эшафот, а вначале вокруг всей площади, мимо рядов войск. Московцы увидели среди идущих на казнь своего офицера, поручика Момбелли, конно-гренадеры – своего поручика Григорьева, лейб-егеря – штабс-капитана Львова 2-го. Затем всех ввели на эшафот и начали зачитывать смертный приговор каждому в отдельности. Чтение продолжалось более получаса, и люди уже изнемогали от холода. Наконец на осужденных надели белые балахоны, взяли первых троих – Петрашевского, Момбелли и Григорьева – и привязали к столбам. Перед ними выстроилась команда из 16 солдат. Достоевский, стоя на эшафоте, считал минуты, которые ему оставалось жить, – впоследствии он выразил ощущения человека перед казнью в пронзительном монологе в романе «Идиот». Солдаты приложились к ружьям и прицелились в осужденных. Офицер поднял саблю, чтобы скомандовать залп. И в эту секунду барабаны забили отбой. Солдаты вернули ружья в вертикальное положение. К месту казни подлетел экипаж, из которого вышел генерал-адъютант Яков Иванович Ростовцев – тот самый, который в 1825 году молодым подпоручиком предупредил государя о восстании декабристов. В руках генерала был высочайший рескрипт о помиловании, который он немедленно зачитал.

Ф.М. Достоевский. Худ. К. Трутовский. 1847 г.

Вместо расстрела все петрашевцы были приговорены к различным срокам каторги. Событие на Семеновском плацу было заранее расписано по минутам. Члены кружка были, несомненно, преступниками против русской государственности, но не успели совершить ничего серьезного, и потому расстрел был бы слишком строгой мерой. Пребывание в тюрьме, ожидание казни и несколько тяжелых лет каторги произвели переворот в душе Достоевского, освободив его ум от революционных мечтаний. Милость государя спасла для России великого писателя.

Штабс-капитан Л.-гв. Егерского полка Петр Сергеевич Львов, арестованный по ошибке, вместо своего однофамильца, прикомандированного к полку, был оправдан, освобожден, и продолжил службу в лейб-егерях. На майском параде следующего, 1850 года император Николай I вдруг остановил прохождение войск, подъехал к Львову, на глазах у многотысячной воинской массы попросил у него прощения и, свесившись с коня, обнял и расцеловал офицера.

Мирная передышка после Венгерской кампании была недолгой. К 1853 году международная обстановка сложилась неблагоприятно для России.

Я.И. Ростовцев. Худ. С.К. Зарянко. 1850-е гг.

По мнению Николая I, Россия, Пруссия и Австрия, три великих континентальных державы, три старинных традиционных консервативных монархии, сходные по характеру управления и близкие по географическому положению, были естественными союзниками. Их союз был скреплен памятью о совместных победах над Наполеоном, а у России с Пруссией еще и родственными связями государей.

Главным противником порядка и законности русский император считал Францию, которая всегда была источником революционных смут, переворотов, а также всевозможных нападок на Россию – газетно-журнальной истерии, антирусских заявлений ведущих политиков, неприкрытых военных угроз.

Отношение к Англии у Николая Павловича было сложным. Признавая эту парламентскую монархию великой морской державой, экономически высокоразвитой страной, государь понимал, что для стабильного многолетнего мира и процветания России необходимы хорошие отношения с Англией. В течение всего царствования он искал сближения с Лондоном, пытался развеять недоразумения, предотвратить возможную войну, решить все противоречия взаимовыгодным мирным путем, надеялся на здравый смысл англичан. Британские власти относились к России неизменно враждебно. Визит Николая I в Лондон в 1844 году принес ему успех среди тамошней публики, которая увидела в русском монархе не мифического дикого медведя, а настоящего джентльмена с безупречными манерами, симпатичного и доброжелательного человека. Но молодая королева Виктория и ее министры не собирались заключать с Россией никаких соглашений. Англия стремилась к мировому господству, и на данном этапе в ее интересах было считать Россию врагом.

Немецкая карикатура о русской угрозе. 1849 г.

Император Николай I. Гравюра 1850-х гг.

Британия богатела и процветала за счет ограбления своих колоний, работорговли, беспощадной эксплуатации своих рабочих, которые жили и трудились в чудовищных условиях, хуже рабов и скотины. Все это позволяло английской буржуазии наводнять мир своими товарами, наращивать свои капиталы, захватывая в свои политические и финансовые сети все страны и все части света. К середине XIX века Россия оставалась единственной державой, экономически независимой от Англии. Распространение русских товаров в азиатских странах, таможенные пошлины в самой России для английских товаров, высокая стоимость русского хлеба стали достаточными причинами для того, чтобы Англия приняла решение уничтожить конкурента. В идеале ей нужна была другая Россия – слабая, неразвитая, без выходов к морю, лишенная своих национальных окраин, на которых должны расположиться зависимые от Англии государства антирусской направленности.