Текст книги "Огненные цветы"

– Понятно.

– Ну а ты? Мог хотя бы дать нам знать о себе. Мол, жив-здоров. Бесчувственный ты тип, Брайен О’Нил.

– Честное слово, я прилежно писал три года подряд, полагая, что вы читаете эти письма на Мауи. И только потом до меня окольными путями дошло, что ты продала плантацию и вернулась в Штаты. Но мне и в голову не могло прийти, что ты снова живешь с таким человеком, как мой братец.

– А я и не жила с ним. Мы просто пребывали под одной крышей, делая вид, что составляем единую семью, – ради Сабрины. Между прочим, Роджер всегда о ней очень заботился, и она его по-настоящему полюбила.

– Вот сукин сын! – Брайен изо всех сил впечатал кулак в перину. – Ведет себя, словно он и есть настоящий отец. Отец моей дочери!

– Так было лучше, Брайен. Можешь представить себе, как бы люди относились к девочке, если бы знали, что она незаконнорожденная. И не надо так смотреть на меня. Ведь это правда. Сабрина рождена вне брака. Ты что, хотел, чтобы этот факт был зарегистрирован официально?

– Лично мне на все это наплевать! Слова, которые произносит священник, венчая мужчину и женщину, ничего мне не говорят, да и Богу тоже, если только Он существует.

– Стало быть, и ты немного смягчился? Ведь было время, ты Ему даже такой форы не давал.

– Бог – это просто наименование высшей бессмертной силы, разлитой во Вселенной. В такую силу я верю, но не в личность в белых одеждах и с вощеной дощечкой под мышкой.

– Ладно, что сделано, то сделано, и я ничуть об этом не жалею. В конце концов, именно в результате всего этого мы снова вместе, разве нет?

– Что ж, может быть, ты и права. – Брайен поцеловал ее. – А теперь я хотел бы повидаться со своей дочерью.

– Совсем спятил? Она же еще ребенок и непременно все всем разболтает. А уж Роджеру-то точно станет известно, что ты здесь. Не далее чем к утру окажешься в камере. Да, а как ты вообще-то в Ирландию попал? Ведь твое имя все еще в черном списке. Правда, там имеется пометка: «умер», но если возникнет хоть тень подозрения, что ты жив, охота начнется заново.

– И опять ты права. Как обычно, впрочем.

– Да, как обычно. А теперь скажи все же, что ты здесь делаешь.

Брайен по возможности сжато обрисовал ей положение.

– Так, еще хуже, чем я думала, – печально произнесла Равена. – Это же надо, возглавить военный отряд против англичан. Да вы на верную смерть идете, вас просто раздавят. Подумай, сколько людей у них и сколько у тебя.

– Это верно, их гораздо больше, но мы ведь не собираемся лезть в пасть британскому льву. Мы кольнем его в нос, дадим пинка под зад – и назад, к себе в берлогу. Как в воздухе растворимся.

– Тебе надо уйти отсюда еще до рассвета.

– Где Роджер?

– Патрулирует местность, таких, как ты, разыскивает. Вернется к восьми утра.

– Тогда у меня есть время заглянуть к матери и отцу. Я слышал, старик хворает?

– Он умирает, Брайен. Да, конечно, ты должен к ним зайти, хоть это и рискованно. Нельзя не повидаться с родителями, особенно с отцом. Пошли, только потише. Как бы не разбудить ребенка.

– Нашего ребенка. – Брайен напоследок притянул к себе Равену.

Они оделись, вышли из спальни и двинулись по длинному, тускло освещенному коридору.

– Хоть посмотреть-то на нее можно?

– Пожалуй. Спит Сабрина довольно крепко. Идем.

Равена взяла Брайена за руку и, повернув налево, повела в западное крыло замка. Комната Сабрины была в самом конце коридора. Равена приложила палец к губам и неслышно отворила дверь. Они на цыпочках вошли в темную комнату. Из-под кровати донеслось приглушенное ворчание. Брайен чиркнул спичкой, и колеблющийся кружок пламени высветил собаку, подползающую к ним с обнаженными клыками.

– Не волнуйся, малыш, все свои, – успокоила пса Равена. – Ты ведь помнишь Брайена?

Брайен зажег свечу на туалетном столике и опустился на колени.

– Гром и молния, да это же Донни! И по-прежнему наш храбрый защитник.

– Он ни на шаг не отходит от Сабрины с тех самых пор, как ты принес его домой на Мауи. Правда, сейчас завел привычку уходить к Шемроку, это Сабринина лошадь.

Брайен наклонился еще ниже, и уши у собаки встали торчком, а хвост принялся бешено вращаться. С радостным лаем Донни бросился Брайену на грудь. Его длинный розовый язык трепетал, как флаг на ветру.

– Ш-ш-ш. – Брайен приложил палец к губам и нежно погладил вставшую дыбом собачью шерсть. Прижимая Донни к груди, почесывая ему за ухом, он говорил что-то по-гэльски, и слова эти, похоже, ласкали чуткое ухо собаки. Наконец Брайен оторвался от Донни и подошел к постели. Равена поднесла свечу поближе.

Вид у Сабрины был безмятежный, как у сказочной Спящей Красавицы. Темные волосы разметались по подушке; спала она, положив руку под щеку. При взгляде на дочь у Брайена ком в горле встал.

– Такая же красавица, как и ты, – с чувством сказал он. – Таких слов от меня никакая другая женщина не слышала. – Он привлек к себе Равену. – Не могу выразить, до чего я люблю вас обеих.

– Да и не надо. Это чувство мне слишком хорошо известно.

– Я вернусь, родная, – прошептал Брайен и, поцеловав кончики собственных пальцев, прижал их ко лбу Сабрины.

Сабрина пошевелилась и пробормотала во сне:

– А почему папа опять уходит?

– О черт! – Брайен отпрянул от кровати. – Мы разбудили ее.

– Да нет, это она во сне, – успокоила его Равена. – Удивительно, что именно сейчас ей такой сон приснился. А может, и не удивительно. Сердцем она знает, что ты здесь. Ладно, пошли, а то еще действительно проснется.

Освещая себе путь, они пошли в комнату графа. Все было как во сне: старые, до боли знакомые спальные покои, массивная дубовая кровать, спинка которой уходит чуть не под теряющийся во мраке высокий, как в соборе, потолок, большой шелковый балдахин. Живо, словно это было только вчера, Брайен вспомнил, как ребенком входил в этот ласковый приют, где отец с матерью делили тогда супружеское ложе.

Я боюсь грозы, мама. Роджер говорит, меня молнией убьет.

Сейчас отец неподвижно лежал на кровати, сложив на груди руки, как покойник. Даже смотреть на него было страшно. Надувная кукла, из которой выкачали воздух.

– О Боже! – прошептал Брайен. – Да я в жизни не узнал бы его, если бы ты не предупредила. Сжалься над нами, Господи, возьми его поскорее к себе.

Равена склонилась над стариком и мягко тронула его за плечо. Он сразу же проснулся, моргая глазами от яркого пламени свечи.

– Что, уже утро, дорогая? Тогда зачем свеча?

– Нет, батюшка, еще не рассвело. К вам пришли, потому и разбудила.

Граф со стоном закатил глаза:

– Черт, этот врач не дает покоя даже ночью. Пусть уходит. Скажи ему, что я умер.

– Вижу, отец, чувства юмора ты не потерял, – ухмыльнулся Брайен.

Граф вздрогнул, с трудом приподнялся на локтях и близоруко прищурился.

– Это ты, Брайен? – просто, будто виделись они только вчера, спросил он.

Нынешней ночью время съежилось и годы превратились в дни.

– Да, отец, это я. – Брайен присел на край кровати. – Не напрягайся, лежи.

– Скажешь тоже, лежи, когда любимый сын к тебе пришел! – Он вытянул костлявую руку и прикоснулся к Брайену. – Да, это и впрямь ты. Живой. Знаешь, я никогда не верил этой болтовне, будто ты сгорел в каком-то там сарае. Чтобы тебя, хитрована, заманили в ловушку какие-то английские придурки-торгаши? Да быть того не может. Ну и как же ты оказался здесь? Амнистия вышла?

– Неужели тебе хоть на минуту пришло в голову, что мой брат это допустит? – засмеялся Брайен. – Амнистию паршивой овце в стаде?

– Действительно, дурацкий вопрос. Да Роджер скорее голову тебе оторвет и выставит на всеобщее обозрение, насадив на пику. Он ведь не знает, что ты вернулся?

– Понятия не имеет.

– Между прочим, ты мне все еще не сказал, что привело тебя сюда.

– Помимо всего прочего, желание сказать отцу и матери, что я люблю их, что они в сердце моем и памяти всегда и что в тяжкую минуту от этого присутствия становится легче.

– Рад слышать это, сынок. Ну а что еще?

– А еще я приехал за своей любимой женой и дочерью.

Старик снова вздрогнул и слабо ударил в ладоши:

– Видит Бог, я никогда не сомневался, что Сабрина – твой ребенок. В ней так много твоего, хотя чего именно, сказать затрудняюсь. Просто в ней я вижу тебя. Точно так же как некогда видел себя в тебе, и это согревало мое сердце.

– Глазам своим не верю! – негромко проговорила Равена. – Да он уж сколько недель не был в таком ясном уме! И силы откуда-то взялись.

Эти слова не предназначались для ушей больного, но слух у него был острый.

– Ха! Разве не говорил я тебе, девочка, что Бог щедро одаряет тех, кого готов призвать к себе? Так умирать легче. – Граф лукаво взглянул на сына. – Но ведь и это еще не все, верно, Брайен? В Ирландию тебя привело и что-то другое, не только сыновняя, да мужняя, да отцовская любовь?

– Ты прав. Я вернулся заплатить свой долг родине. Слишком много времени я просто баклуши бил. Свобода Ирландии!

Почти прозрачная ладонь слабо легла на его руку, и в этом прикосновении сосредоточились великая человечность и великая любовь – любовь и человечность, разлитые во всем мире.

– Благодарение Богу, ты вернулся домой. Домой.

– Брайену надо еще повидаться с матерью, батюшка, – сказала Равена. – Скоро рассветет, и Роджер может вернуться с минуты на минуту. А вы засыпайте.

– Да-да. – Все еще не отнимая руки у сына, граф закрыл глаза. На губах у него заиграла ангельская улыбка. Ровно дыша, он заснул.

Брайен высвободился и вновь сложил отцу руки на груди.

Равена думала, что, увидев сына, которого больше четверти века считала мертвым, Тереза О’Нил закатит настоящую истерику. Да и Брайен ожидал того же. Тем больше было их удивление, когда выяснилось, что слабая, больная, вечно склонная к ипохондрии женщина наделена, оказывается, крепким духом.

Разумеется, она расплакалась и принялась гладить сына по лицу, пока он наконец не взмолился:

– Ма, ты же мне всю кожу сдерешь.

– Сынок, милый, ну как ты мог, ведь мы сколько уж лет тебя оплакиваем.

– У меня не было выбора, мама. Меня чуть ли не с овчарками искали и здесь, в Ирландии, и в Штатах. Я – гнилое яблоко, как любил говорить мой брат Роджер.

– Роджер! Роджер! – в отчаянии всплеснула руками Тереза. – О Господи! А ну как он застанет тебя здесь?

– Получит щелчок по носу.

– Как ты можешь так шутить? Да стоит ему только пронюхать, что ты дома, как тебя по рукам-ногам свяжут и в темницу швырнут.

– Вот уж чего бы мне меньше всего хотелось – так это быть связанным. Но не волнуйся, ма. Ухожу. Скоро увидимся, – сказал он, обнимая ее на прощание.

– Не надо рисковать, Брайен. Лучше мне вовсе не видеть тебя, чем увидеть мертвым.

– В следующий раз я буду здесь с благословения королевы Виктории. Меня оправдают.

– Ты действительно веришь в это, Брайен? – спросила Равена, прощаясь с ним у заднего хода.

– Как в то, что вижу тебя сейчас. Такой день придет, это я тебе точно говорю. Быть может, я и не доживу до него, но когда-нибудь Ирландия будет свободной.

Они обнялись и расцеловались. В этом поцелуе не было жаркой страсти – были горечь, и нежность, и тоскливая сладость.

– Любовь моя, – прошептал Брайен.

– Счастье мое. – Равена поцеловала его в шею.

Она долго еще стояла на пороге полуоткрытой двери, глядя, как Брайен широко шагает в сторону садовой аллеи, где была привязана его лошадь. Но вот он исчез в тени деревьев, и она услышала удаляющийся топот копыт. Равена закрыла дверь и вернулась в дом.

Она поднималась по лестнице, ведущей в большую залу, когда через парадный вход в дом ввалился Роджер. Сапоги его были забрызганы грязью, брюки и рубаха измяты, а левый рукав разорван. Полковничью шляпу с плюмажем Роджер держал под мышкой.

– Что это ты делаешь здесь в такую рань? – резко бросил он.

– Топот копыт почудился, – быстро нашлась Равена, – и я испугалась. Подумала, а вдруг это кто-нибудь из этих бандитов.

– И я, когда подъезжал к дому, тоже что-то в этом роде слышал, – нахмурился Роджер.

– Должно быть, ты спугнул его.

Роджер отстегнул портупею и бросил ее вместе с саблей в ножнах и шляпой на мраморный столик подле двери.

– Мне это не нравится, Равена. Возможно, они выбрали наш дом в качестве ближайшей мишени. Ведь для этих трусливых ублюдков мое имя – что красная тряпка для быка. Надо, чтобы замок охраняли, пока меня здесь не будет.

– Думаешь? А куда это ты собрался, и надолго ли?

– Разведка доносит, что на юге, в графствах Корк, Лимерик и Керри, что-то затевается. Я со своим полком иду на подмогу местному гарнизону. А флот ее величества посылает на усиление береговой охраны еще два военных корабля.

У Равены гулко забилось сердце. Брайена и его людей предали! Проклятые шпионы! Но ни выражением лица, ни голосом она не выдала своего волнения.

– Когда уезжаешь?

– Послезавтра, но ближайший день и две ночи мне придется провести в штабе. Надо доделать кое-какую канцелярскую работу перед отъездом. Когда вернусь, точно не знаю. Это будет зависеть от того, с каким сопротивлением мы там столкнемся. Может, за день управимся, а может, и двух недель не хватит. Но это не важно. Раньше или позже, но мы задавим этих гадов!

– Ясно. А теперь, Роджер, если не возражаешь, я бы еще немного вздремнула до завтрака.

– Да я и сам бы прилег с удовольствием. Увидимся.

Равена легла на спину и уставилась в потолок, мучительно пытаясь найти выход из лабиринта, в который попали они с Брайеном. Необходимо дать ему знать, что в рядах ИРБ есть изменник и что англичане посылают на юг подкрепление. Иначе ему вместе со всей своей ратью прямой путь в Долину Смерти.

В Долину Смерти

Шесть сотен поскакало…

Равена вздрогнула. Неужели в мрачных строках Теннисона содержится пророчество?

Как это Брайен сказал?

Сейчас у меня около шести сотен надежных парней. Есть с кем задать добрую трепку Джону Булю.[21]21
  Джон Буль – традиционное ироническое прозвище англичан; изначально – сатирический персонаж политических памфлетов Дж. Арбетнота (1712).


[Закрыть]

Глава 5

На следующий день после возвращения из замка О’Нилов Брайена посреди ночи разбудил ординарец – рядовой Сиська.

– Дальний дозор взял шпиона. Вернее, шпионку. По крайней мере наши считают, что это шпионка.

– Женщина? – Брайен рывком поднялся на койке.

– Так точно. Она говорит, что ей нужны лично вы. Стало быть, знает, что вы здесь. Наверняка шпионка.

Брайен поспешно натянул брюки.

– Немедленно доставьте ее в штаб. – Брайен прошел в главное помещение убежища. Через пару минут часовые доставили задержанную.

– Равена! – изумленно воскликнул Брайен. – Какими ветрами тебя сюда занесло?

– Надо было срочно тебя увидеть. У вас завелся доносчик. Англичанам известно, что вот-вот начнется восстание. Роджер сам мне сказал. Он идет сюда с подкреплением.

– Ничего себе! – присвистнул Брайен.

– Это еще не все. Сюда на всех парах движутся два военных корабля.

– Проклятие! Только этого нам не хватало! Сиська, немедленно ко мне майора Кленового Листа, Легкую Ногу, Лысого, Олово и Кривоногого!

– Слушаю, сэр! – Тряся пышными телесами, увалень выкатился из комнаты.

– Неудивительно, что у него такое прозвище, – заметила Равена.

– Да, мяса нарастил, – засмеялся Брайен, – но так парень хороший, исполнительный. А теперь говори, как тебе удалось отыскать меня.

– Я хорошо знаю эти места. В давние времена мы сюда постоянно наезжали летом. На этих пригорках я любила играть, а пещеры так вообще все облазила. Правда, в этой огромной никогда не была.

– Да, укрыта она неплохо. Когда сюда впервые ступила нога человека, это был просто грот, который во время прилива и не заметишь. Кленовый Лист со своими людьми простукивал стены и обнаружил, что на другой стороне должно быть пустое пространство. Они пробили стену и очутились в огромной пещере. Как ты думаешь, когда здесь должен появиться Роджер со своим полком?

– Если верить тому, что он сказал мне, – послезавтра. Корабли подойдут примерно тогда же.

– Уже легче. Хоть какое-то время есть.

Появились помощники, и Брайен вкратце обрисовал им создавшееся положение.

– Что будем делать? – осведомился Кленовый Лист.

– Только одно остается. Надо менять дату. Начинаем атаку на бухту Корк во вторник на рассвете.

Заявление это поначалу не вызвало особого энтузиазма, но в результате оживленного обмена мнениями было решено, что действительно ничего другого не остается.

– Майор Кленовый Лист, вы поведете пехоту в западном направлении. Как только ввяжетесь в бой, я ударю со своими кавалеристами со стороны холмов.

Брайен повернулся к сержанту Легкая Нога:

– А вам, сержант, предстоит выполнить задание, которое должно напомнить о старых временах, когда вы служили под началом Джеба Стюарта. Возьмете с собой тридцать конников и двинетесь на северо-восток, поднимая по пути как можно больше шума. Чтобы никому покоя не было. Обстреливайте полицейские участки, но в бой ни в коем случае не ввязывайтесь. Залп – и вперед. Пусть просто почувствуют, что вы здесь. Возьмите самых резвых лошадей. О вашем рейде сразу станет известно, и об заклад бьюсь, англичане пошлют за вами в погоню половину своего гарнизона в Корке. Выезжайте немедленно. Остальным срочно начать подготовку. До гавани почти два дня форсированного марша, а ведь нам придется передвигаться скрытно, лесами и лощинами.

– Слушаю, полковник, выступаем. – Легкая Нога отдал честь и пошел собирать своих людей.

– А что, этот английский полковник – действительно ваш брат? – осведомился Кленовый Лист.

– Да, а миссис О’Нил за ним замужем, – неохотно откликнулся Брайен и добавил, мрачно уставившись в каменную стену: – Мы с ним близнецы.

– Вот это дела, – изумленно протянул майор. – Естественно, этого полковника О’Нила хорошо знают в ИРБ. Он входит в список десяти наиболее опасных врагов Братства. Сын графа Тайрона… – У майора округлились глаза. – Но ведь отсюда следует, что вы…

– Я – Рыжий Хью, и больше ничего, – резко оборвал его Брайен.

– Так точно, сэр! – Майор грустно покачал головой. – Подумать только, что же это происходит, брат на брата идет.

– А что тут уж такого особенно нового, майор? – иронически скривился Брайен. – Братья воевали друг с другом со времен Каина и Авеля. Ладно, довольно болтать, пора людей к походу готовить.

Странное зрелище представлял собой этот отряд. Единственным свидетельством того, что это организованная воинская часть, были зеленые фуражки рядовых с изображенным на них спереди – тоже зеленым, только потемнее – трилистником. На офицерах же были удобные полевые шляпы, вроде тех, что составляли часть обмундирования кавалеристов-северян во время Гражданской войны в США.

Что же до всего остального, то одет народ был с миру по нитке. Обувь – гетры, сапоги, рабочие ботинки. Штаны из грубого рубчатого плиса или хлопчатобумажной ткани. Поверх них – рубашки, джемперы, морские куртки.

В четыре утра, когда его люди уже снимались с места при ярком свете луны, покачивающейся над безбрежным океаном, Брайен внес некоторые коррективы в первоначальный план сражения.

– Разведка докладывает, – поделился он с помощниками, – что нынче вечером небольшой английский фрегат бросил якорь у острова Валентия – загрузиться пресной водой, порохом ну и произвести кое-какой мелкий ремонт. Полагаю, у нас есть шанс захватить его.

Послышались протестующие голоса.

– Это ведь не большой военный корабль, вроде тех, что идут сюда на усиление береговой охраны, – пояснил Брайен. – В общем-то просто однопалубное суденышко, вооруженное всего лишь тридцатью шестью мортирами. За вычетом десятка или около того вахтенных вся команда на берегу: ромом накачиваются да по девкам шатаются. Капрал Китобой, распорядитесь проверить баркас, укрытый в гроте.

– С ним все в порядке, сэр. Сам позавчера осматривал.

– Отлично. Тогда поставьте на корме маленькую мачту, как на английских шлюпах, и укрепите вымпелы Британского королевского флота, у нас там, кажется, есть трофейные. Лейтенант Лысый, вы возглавите конную атаку на бухту Корк. А я займусь фрегатом. Мне нужна примерно дюжина ловких добровольцев хотя бы с небольшим моряцким опытом.

Зараженные уверенностью Брайена, вызвались многие – поднялся лес рук. Брайен отобрал двенадцать человек, включая Китобоя.

– Пошарьте, что там у нас еще найдется среди трофеев. По-моему, должны быть матросские фуражки и куртки. Так, чтоб уж ничем не отличаться от англичан.

Правда, по полной форме удалось одеть только четверых – эти-то, особенно в темноте, уж точно сойдут за матросов английского флота.

Брайен же натянул тесную темную рубаху и черные рейтузы – ему предстояло сыграть ключевую роль во всей операции. Залезая в баркас, он обменялся рукопожатиями с майором Кленовым Листом, лейтенантом Лысым и другими офицерами.

– Ну что ж, господа, теперь увидимся, только когда все будет кончено. Если все пойдет хорошо, свидание здесь же, в четверг вечером или в пятницу утром. Счастливо.

Глядя, как баркас медленно отходит от берега, огибая остров, Кленовый Лист заметил:

– Да, в Корке нам его будет сильно не хватать, но не может же человек на несколько частей разорваться. Лично я считаю, что затеял он чистейшую авантюру, но… – Майор замолчал.

– Но приказ есть приказ, – закончил за него лейтенант Лысый.

– С Богом! – выдохнули присутствующие все как один. С командиром или без него, они представляли собою организованное воинское формирование, которое должно наилучшим образом выполнить свою задачу.

Под прикрытием прибрежных скал баркас медленно удалялся от причала, направляясь через залив Дингл в сторону острова Валентия.

Время для внезапного нападения было избрано наилучшее – перед самым рассветом, в густой тьме, при зашедшей луне и потускневших звездах.

Плеск волн о высокий борт баркаса заглушал удары весел.

Английский фрегат покачивался темным силуэтом в уютной гавани, отделяющей остров от поселка Брей-Нед.

Не приближаясь до поры к нему вплотную, баркас обошел вокруг фрегата и подошел со стороны поселка, где в домах и лавках еще горели редкие огни.

Примерно в ста футах от цели Брайен перебрался на корму и, держась за планшир, бесшумно скользнул в воду. Колокол на фрегате пробил две склянки. На горизонте проступила серебристая полоска. Рассвет уж недалек.

У поручней, рядом с трапом, смутно виднелась фигура вахтенного матроса. Он окликнул напарника. Теперь их было двое.

По мере приближения к фрегату команда баркаса, следуя указаниям Брайена, затеяла целый спектакль. Раздавался пьяный смех, слышались грубые шутки. Кто-то затянул популярную моряцкую песенку. Кто-то изрыгал проклятия. В двадцати пяти футах от цели Брайен оторвался от баркаса, нырнул и под водой поплыл к фрегату.

– Эй, что это вы там делаете? – окликнул приближающийся баркас вахтенный.

– Не видишь, что ли, приятель? – отозвался Китобой. – Нализались рома, набаловались с девчонками, теперь неплохо бы хоть пару минут вздремнуть дома.

– Это уж точно – пару. Скоро рассвет.

– Ну и ладно. – Баркас подошел вплотную к фрегату. – Бросай трап, парень.

Веревочная лестница полетела вниз. Китобой зацепился за нижнюю ступеньку и полез наверх, не поднимая головы, чтобы сразу себя не выдать.

– А остальные? – крикнул второй вахтенный.

– Ребятам повезло больше. В постелях у ирландских красоток нежатся.

У кормы фрегата покачивалась личная шлюпка капитана. Брайен проверил удерживающий ее канат, убедился в его прочности, ловко полез наверх и вскоре ухватился за поручни. Неслышно перевалившись через них, он бегло оглядел палубу.

Никого не видно, кроме тех двух матросов, что окликнули Китобоя и его парней, а сейчас помогали им взобраться на палубу. Брайен двинулся к ним вдоль правого борта, вооружившись по дороге парой кофель-нагелей.

Капрал Китобой добрался до верха лестницы, и тут один из англичан посветил ему прямо в лицо.

– Ты кто, собственно, такой?

– Теперь это уже не так важно, приятель, – подмигнул ему Китобой. – Так или иначе, я здесь.

– Как это не важно? Боцман, тревога!

Достав Китобоя одной рукой, другой он схватился за пояс с пистолетом.

Второй вахтенный повернулся и бросился бежать. Наскочил он прямо на Брайена, который, орудуя кофель-нагелем, швырнул его на палубу. Меж тем первому удалось вытащить пистолет. Он наставил его прямо в лоб Китобою. Брайен вскинул правую руку и швырнул в противника другой кофель-нагель. Угодив англичанину в голову, он и его опрокинул на палубу. Брайен бросился к веревочному трапу и помог Китобою перелезть через поручни.

– А ну-ка живо, не копайтесь там!

Китобой протянул руку следующему, а Брайен тем временем поднял упавший пистолет. И между прочим, как раз вовремя. Возникший шум разбудил спавших в кубрике матросов, и теперь они один за другим повыскакивали наверх. Китобой вскинул пистолет, но Брайен ударил по дулу, а свой, трофейный, засунул за пояс.

– Не надо, капрал, эти люди не вооружены. А двенадцать бравых ирландцев запросто справятся с этой компанией голыми руками, пусть их и вдвое больше. За мной!

И они с Китобоем бросились на полусонных, не понимающих, что происходит, англичан. Спутники их тем временем рассыпались по всему кораблю.

Впереди английских матросов покачивался огромный малый с лапами, как у гориллы. Уклонившись от пары выпадов, которые, достигни они цели, уложили бы и быка, Брайен впечатал правый кулак прямо в пах противнику. С таким же успехом можно было нанести удар кирпичной стене. Пришлось вырабатывать на ходу другую тактику. Брайен отскочил на безопасное расстояние, начал кружить, сделал ложный выпад левой, и когда «горилла» перехватил его, правой рубанул ребром ладони, как топором, ему по шее. Удар пришелся прямо в сонную артерию, «горилла» с ревом попятился назад, наткнувшись в конце концов на поручни. К ним он словно и прилип, раскачиваясь из стороны в сторону, с повисшими, как веревки, руками. Брайен стремительно кинулся вперед и довершил дело мощным апперкотом, после чего обмякшее тело перевалилось через поручни и полетело в воду.

– Полковник, сзади!

Брайен круто обернулся, отскочил в сторону, увернувшись от удара кофель-нагелем, направленного ему прямо в голову. Железяка просвистела буквально в миллиметре от виска. Продолжая двигаться по инерции, нападающий ударился о поручень, да с такой силой, что искры из глаз посыпались. Не давая ему опомниться, Брайен сзади сгреб его за ворот и швырнул в воду вслед за «гориллой».

Соратники тоже знали свое дело. Меченосец и Картежник уложили по англичанину, а Китобой даже двоих. Итого восемь, считая тех, кто отправился искупаться, и еще двоих, которых Брайен достал на веревочном трапе.

– Смотри-ка, а я даже не вспотел, – заметил капрал, обозревая поле битвы.

– Ладно, хвастаться потом будем, – оборвал его Брайен. – А ну-ка живо сюда ящики с динамитом. Думаю, после знакомства с ним английский флот кое-чего недосчитается.

– На реи их, полковник!

Никто не хотел пощады противнику.

– Тихо! – заглушая воинственные возгласы, крикнул Брайен. – Послушайте и зарубите себе на носу, недоумки, если хотите, конечно, научиться побеждать по-настоящему. Когда одна сторона начинает соревноваться в жестокости с другой, даже самому благородному делу приходит конец. Нет, англичан надо освободить. Пусть уходят с миром да передадут наши слова своему капитану: вот тебе да и другим английским солдатам и матросам урок. Не трогайте нас. Мы – ирландцы и умеем жалить, как змеи святого Патрика! – Он рывком понял на ноги одного из матросов: – Где капитан и другие офицеры?

– На берегу, у девок.

– Ага, развлечься захотелось? Ну и чудесно. Отправляйся и скажи им от имени полковника Рыжего Хью: мы их так развлечем, что мало не покажется, о девках забудут. Ладно, за дело!

Ящики с динамитом, лежавшие на дне баркаса, ирландцы подняли один за другим на борт корабля, матросам же, все еще не пришедшим в себя, велели занять свое место. Те выловили товарищей, которых купание привело в чувство и которые теперь жалобно взывали о помощи, и налегли на весла, направляя баркас к берегу.

– Ладно, ребята, – весело хлопнул в ладоши Брайен, – давайте-ка посмотрим, что у нас здесь имеется. – И он отправился осматривать корабль, тщательно прочесывая его дюйм за дюймом.

Фрегат действительно был вооружен тридцатью шестью мортирами, по восемнадцать с каждого борта, из тех, где заряд закладывается в жерло, а сами орудия перевозятся на лафетах.

– Старье, – отметил Брайен. – Такие раньше были на вооружении береговой артиллерии. Но ничего, сгодятся. Ладно, парни, все наверх и поднять паруса!

– Слушаю, сэр, а куда направляемся? – спросил Китобой.

– В бухту Корк, куда же еще? Когда наши ребята туда доберутся, сделаем им сюрприз. Не хотелось раскрывать свои планы до времени – а ну как ничего бы не вышло? Наговорил бы с три короба, а до Корка бы не добрались – какой уж тут боевой дух? Все бы носы повесили. А тут вот вам, пожалуйста: зеленый ирландский флаг на британском фрегате. Здорово?

Ответив дружным «ура», команда бросилась к мачтам и принялась споро натягивать паруса.

Чуть позже, уединившись с Китобоем в капитанской каюте, Брайен принялся сосредоточенно изучать морские карты здешних мест.

– Ну что ж, людей у нас, конечно, не много, но если каждый будет работать за двоих, справимся.

– Непременно, – подтвердил Китобой. – И ветер в спину дует.

– Когда ветер тебе благоприятствует, а так оно и было с того самого момента, как мы отплыли из Уилмингтона, это значит, что на твоей стороне Бог. Судьба. Как ни назови. Когда в игре пошла полоса удачи, это не просто чистый случай. Игроку кто-то еще улыбается. – Брайен снова перевел взгляд на карту: – Точно, уж нам кто-то улыбается во весь рот. Видите, здесь обозначены английские огневые точки, расположенные в бухте Корк. Жаль, что майор Кленовый Лист с этой картой не знаком. Ладно, не будем уподобляться жадной собаке, которая, увидев в воде собственное отражение, выплевывает свою кость и старается отнять кость у той, кого видит.

Смотрите, самое укрепленное место у них вот здесь, между Кобом, на берегу бухты, и Корком, в устье впадающей в море реки. Обратите внимание – устье очень узкое. Это обещает нам некоторые интересные возможности. Кто у нас тут главный специалист по взрывному делу?

– Рядовой Порох. А выучил его сержант Хлопушка.

– Давайте его сюда. Живо!

Рядовой Порох оказался худощавым, длинноногим малым с редкими волосами песочного цвета, косыми глазами и покрытым оспинами лицом. Ирландец по крови, американец во втором поколении, он родился в Бирмингеме, штат Алабама, и под самый конец Гражданской войны был мобилизован во флот конфедератов.

– Если память мне не изменяет, Порох, вы служили под командой адмирала Бьюкенена в заливе Мобил? – спросил Брайен.

– Так точно, сэр, на «Теннесси». До сих пор ума не приложу, как это янки удалось проникнуть в залив и потопить нас. Я сам участвовал в строительстве береговых сооружений и установке мин.

Брайен с трудом удержался от улыбки. Какие же странные фокусы порой выкидывает жизнь. Интересно, что сказал бы рядовой Порох, узнай он, что не кто иной, как полковник Рыжий Хью собственной персоной, передал в Вашингтон секретные сведения, благодаря чему Фэррагату и удалось проникнуть в залив и пустить на дно эту махину. А теперь двое вчерашних врагов замышляют отправить вслед за «Теннесси» два английских военных корабля!