Текст книги "На перекрестке судьбы"

Глава 6

Чарли никогда бы не подумал, что ребенок способен задавать так много вопросов. Сэм же на протяжении всего пути буквально засыпал его вопросами. И самым странным было то, что Чарли не всегда знал на них ответы. Пытаясь отвлечь Сэма, он обращал его внимание на цветущий шалфей, разные травы, яркие цветы на колючем кактусе. Над пустыней горного округа Линкольн недавно пролились долгожданные весенние дожди, и результаты не замедлили сказаться. Ранчо Парди превратилось в настоящий цветущий сад.

С тех пор как Чарли стал техасским рейнджером, отец сделал его совладельцем ранчо. Чарли очень давно мечтал об этом и по-настоящему гордился доверием отца. И хотя по работе Чарли намного больше времени проводил в Техасе, родным домом он считал и всегда будет считать только этот уголок земли.

– Чарли, Чарли! Кто это? Ястреб?

Голос Сэма прервал его размышления и заставил взглянуть сквозь переднее стекло пикапа туда, куда Сэм тыкал пальцем. Справа от них в ясное небо Нью-Мексико упиралась голая скалистая гора. Близ ее вершины кружила одинокая птица, которая, по-видимому, высматривала, где бы приземлиться.

– Нет, – ответил Чарли. – Это не ястреб, а канюк. Он крупнее и питается падалью.

– Зачем посвящать ребенка в такие подробности? – содрогнулась от отвращения Вайолет.

– А почему бы и нет? – Чарли бросил на нее усталый взгляд. – Все это они будут изучать в начальных классах школы. – Не обращая внимания на протест Вайолет, Чарли искоса взглянул на сияющее личико мальчика. – Он, значит, будет умнее своих сверстников, правда, Сэм? Они еще не научились даже ботинки зашнуровывать, а он уже узнал так много о природе.

Эта мысль пришлась Сэму по вкусу. Он довольно ухмыльнулся.

– Расскажи мне о ястребе, Чарли. А что он ест?

– Совсем не то, что канюк. Ястреб сам убивает свою жертву – мышь, маленького кролика, бурундука – и сразу ее съедает. А канюк – настоящий лентяй. Он кружит и кружит над землей, высматривая какое-нибудь умирающее животное, и после того, как оно умрет, питается его трупом.

Сэм жадно ловил каждое слово Чарли, а Вайолет, недовольно хмыкая, лишь укоризненно качала головой. После вчерашней стычки с Чарли она старалась не ограничивать свободу Сэма и позволяла ему подолгу играть на свежем воздухе. Но зачем мальчику все эти сведения? Сэм все равно не запомнит такое количество информации. Он же еще ребенок. И притом – ее ребенок. Она ведь уехала из Амарилло для того, чтобы оградить его от посягательств и влияния другого человека. Похоже, что теперь Чарли решил вмешаться в воспитание Сэма.

– А мы можем поехать на Джо туда, где сейчас летает канюк, Чарли?

– Нет. – Чарли для верности еще раз взглянул на птицу. – Слишком неровная наверху местность. Джо может потерять там подкову, а тогда он поранит копыто и захромает.

– А почему поранит? Чарли подавил вздох.

– Потому что порежет копыто о камни. Представь себе, что ты ходишь по скалам босиком. Вмиг изранишь ноги, ведь так?

– А я, Чарли, не стану ходить босиком. Буду следить, чтобы туфли всегда были на мне.

– Помолчи, Сэм. Ты прожужжал Чарли все уши.

На протяжении всей поездки, а особенно в последние четверть часа, когда они въехали в пустынную часть ранчо Парди, Чарли с трудом подавлял в себе желание попросить Сэма немного помолчать. Но сейчас, глядя на огорченное личико мальчугана, отругал себя за эгоизм и нетерпеливость.

Он, конечно, ехал домой в надежде отдохнуть и отвлечься от работы. Но ведь Сэм не виноват, что машина матери сломалась и они вынуждены на время ремонта жить в доме Чарли.

Да, болтовня Сэма утомляет, но Чарли просто не может оборвать его. Так же, как и не может не отвечать на его вопросы. Не так его воспитали родители. Хорошо бы, если бы будущий муж Вайолет полюбил мальчика. Да и Вайолет наверняка нужен мужчина, который любил бы ее по-настоящему.

Что за глупости лезут ему в голову?! – спросил себя Чарли. Достаточно того, что он помогает им отремонтировать машину. Как только она будет на ходу, Вайолет с сыном сразу уедут из его дома. Так нет, он все время волнуется, как сложится их жизнь в дальнейшем.

Разозлившись на самого себя, Чарли оглянулся на Вайолет. Она сидела такая серьезная, ее мысли явно были где-то далеко. Накануне вечером она так и не ответила на его вопрос о том, почему уехала из Амарилло. И он даже не поцеловал ее на прощание.

Не поцеловал! Да за эти двое суток он целовал Вайолет О'Делл больше, чем любую другую женщину за весь последний год. Вот что должно его беспокоить! А не мысли о том, встретит ли она мужчину своей мечты.

Через пять минут вдалеке показались бревенчатые постройки, и вскоре Вайолет поняла, что это и есть ранчо Парди. Жилой дом был очень похож на домик Чарли, но был несравнимо больше и просторнее.

Сам дом уютно расположился в тени тополей и сосен, деревья покрывали также берега речушки, протекавшей в нескольких шагах от задней стены дома. А к северу от него виднелись многочисленные конюшни, сараи, птичники.

Вайолет была поражена размерами и образцовым состоянием ранчо. Она никак не ожидала, что жизнь родителей Чарли так не похожа на его собственную. И уже в который раз удивилась странному выбору Чарли, который предпочел спокойной жизни скотовода на семейном ранчо опасную работу техасского рейнджера.

Джастина встретила их на пороге и нежно обняла сына.

– Как хорошо, что вы решили приехать, – сказала она, приглашая их в дом. – У меня будет повод приготовить отличный ужин и поесть вместе с вами. А то Рой утверждает, что я вскоре вообще разучусь готовить, если буду так лениться стоять у плиты.

– Папа уже вернулся? – спросил Чарли.

– Нет. Я жду его завтра.

На кухне Джастина предложила выпить по стакану чая со льдом, а Сэму предложила чашку фруктового сока.

Пока они пили, Джастина рассказала Чарли все семейные новости. Она упомянула также о наиболее серьезных расследованиях, которыми в последнее время руководил Рой. А затем, к удивлению Вайолет, посоветовала Чарли пойти с Сэмом в конюшню – посмотреть лошадей, – пока она готовит ужин.

– Прогоняешь меня, да, мам?

Чарли явно подтрунивал над матерью, тем не менее у Вайолет сложилось впечатление, что он не хочет проведать лошадей. Возможно, все дело было в том, что ему надоело возиться с Сэмом, ведь малыш весь день не отходил от Чарли. Любой на его месте устал бы.

– По крайней мере до того момента, как зажарится перец, а то ты его весь съешь до ужина, – сказала Джастина.

Сидя у бара на высокой табуретке, Чарли вопросительно взглянул на Сэма.

– Мне так хочется посмотреть на лошадей. Пойдем, Чарли, а?

Интересно, подумал Чарли, что бы сказали его коллеги-рейнджеры, увидев Чарли Парди в роли отца ребенка, которого он и увидел-то всего несколько дней назад? А что сказали бы о Вайолет? Нашли бы ее, несомненно, красивой и сексуальной. И решили бы, что он в нее влюблен. А этого и в помине нет. И он, Чарли Парди, вовсе не собирается влюбляться в нее.

У Вайолет очень много общего с Анджелой. Она тоже не понимает, что для Чарли значит его работа рейнджера, и даже не пытается делать вид, что хочет понять. Он же не намерен раскрывать свою душу, чтобы в нее опять наплевали. Подобное унижение мужчина способен вынести лишь один раз в жизни.

– Ну, пойдем. Только уговор – ты не будешь проситься покататься верхом, ладно? – предупредил Чарли.

– Что плохого, если Сэм проедется верхом? – вмешалась Джастина.

– Да он сегодня уже два раза сидел на лошади, – сообщил Чарли, слезая с табуретки.

Джастина с укором посмотрела на сына: подумаешь, два раза, но Сэм словно не замечал недовольства Чарли. Улыбаясь во весь рот, он схватил ручонкой указательный палец Чарли и потащил его к двери.

– Хорошо помню то время, когда ты был немногим старше Сэма. Чарли, ты же целыми днями не слезал с лошади. Вечером отцу приходилось буквально стаскивать тебя с седла.

Иными словами, неплохо бы ему вспомнить себя в возрасте Сэма. И впрямь было бы неплохо. Потому что оружие и наркотики, воры и убийцы, всевозможные преступления – словом, все то, с чем он сталкивается на работе, неизбежно старит его раньше времени и делает черствым. Но уж родной матери это должно быть понятно.

Жесткая шкура, выражаясь словами Вайолет, ему просто необходима. Он не допустит, чтобы ручонка Сэма, обвившая сейчас его ладонь, пробила броню, в которую он себя заковал. И чтобы беззаботная улыбка и сияющие светлые глаза мальчика напомнили ему, что если он в ближайшее время не изменит свою жизнь, то лишится возможности иметь сына или дочку. И так и проживет всю жизнь без собственной семьи.

– А когда ужин будет готов? – спросил он нетерпеливо.

– Я вам покричу, – обещала Джастина.

Вайолет с беспокойством смотрела вслед выходившим из кухни Чарли и Сэму.

– Чарли может подумать, что вы и впрямь хотели от него избавиться, – сказала она Джастине.

– Так оно и есть.

– Но почему? Вы же давно не виделись, – удивилась Вайолет.

– Да, давно. Но ему полезно повозиться с Сэмом. Пусть побудет немного в роли отца. А то мне иногда кажется, что он и не хочет иметь детей.

– Да, он говорил мне об этом, – заметила Вайолет и тут же спохватилась:

– Нет-нет, он… он не сказал прямо, что не хочет иметь детей, но дал понять, что они вряд ли у него будут.

Джастина устало вздохнула, но не удивилась и даже не расстроилась.

– Как грустно видеть, что твой ребенок несчастлив, – проронила она.

Вайолет подсела к ней поближе.

– Я хорошо вас понимаю. Все, чего я хочу, – это чтобы Сэм был счастлив.

Джастина задумчиво взглянула на Вайолет.

– Работа Чарли губит его. Затягивает все сильнее с каждым годом. И как ему помочь, если это вообще возможно, я не знаю.

Вайолет сильно удивилась, услышав эти слова. Чарли Парди, конечно, никак не назовешь весельчаком, но ведь в его жизни столько хорошего. У него есть многое из того, о чем сама Вайолет может только мечтать. Дружная семья. Интересная работа. Чего еще желать? Разве что жену и ребенка. Но ведь Чарли сам дал понять, что собственная семья ему ни к чему.

– Странно, что вы говорите это, – заметила Вайолет. – Вы сами замужем за шерифом. По-моему, следует гордиться тем, что сын пошел по стопам отца и тоже стал полицейским.

Джастина, на миг забыв про салат, который готовила, обернулась к Вайолет.

– Что за вопрос, разумеется, я горжусь сыном! – горячо воскликнула она. – Но поймите меня правильно. Ценой тяжкого труда Чарли добился того, что как рейнджер он пользуется авторитетом не только в Техасе, но и далеко за его пределами. Мы с мужем счастливы, что его мечта осуществилась. Плохо лишь то, что он с головой ушел в работу. Смысл жизни для него в том, чтобы сделать все по закону, раскрыть преступление, сохранив при этом своих людей, и защитить пострадавших. Неужели он не говорил с вами об этом?

– Да нет, пожалуй. Разве что невзначай. В первый вечер нашего знакомства я спросила, нравится ли ему работа рейнджера. А он ответил очень уклончиво, что для него это не работа, а образ жизни.

– Наверное, так оно и есть. Ведь Рой работал шерифом еще до рождения Чарли. Какие-то гены, по-видимому, передались ребенку. – Джастина снова вздохнула и снова принялась резать салат. – Но Рой всегда умел отвлечься от работы. А для Чарли служба – вся его жизнь.

Вайолет было подумала, что ей следует помочь Джастине готовить ужин, но отбросила эту мысль:

Джастине нужна была собеседница, а не помощница.

– Ну, если Чарли всегда мечтал быть рейнджером, то он должен быть счастлив. Ведь его мечта осуществилась.

– Должен, – кивнула Джастина. – Только он несчастлив, и вы наверняка это заметили.

В эти три дня Вайолет много общалась с Чарли. Он бывал с ней резок, неровен, порой даже вспыльчив. Пытался доказать, что лучше ее знает, как следует воспитывать Сэма. Но когда он обнимал ее… Такого наслаждения в объятиях мужчины Вайолет никогда не испытывала.

– Я даже и не знаю, что сказать, ведь мы знакомы всего каких-то три дня. Но у меня сложилось впечатление, что он не из тех молодых людей, которые слывут душой общества.

Джастина покачала головой.

– В свое время Чарли был весельчаком. Обаятельным и остроумным. Но постепенно изменился. Сначала я заметила, что он стал реже смеяться. Затем перестал улыбаться и подшучивать, по своему обыкновению, над родными и приятелями. Он стал очень серьезным и замкнутым. Представляете, он даже отпуск берет только по настоянию начальника.

За время их знакомства Чарли успел наговорить Вайолет много неприятного, но она ни на секунду не забывала, скольким они с Сэмом ему обязаны. Ведь он дал им крышу над головой, а Вайолет – работу. Мысль о том, что у Чарли могут быть проблемы, очень беспокоила ее. Кому-кому, а уж ей хорошо известно, какая это мука, когда израненную душу терзают страдания.

– Быть может, ваш сын просто вступает в тот возраст, когда люди становятся более уравновешенными?

– Ему почти тридцать лет. А уравновешенным он был всегда. Даже подростком не бросал слов на ветер и не разрывался, когда пришло время выбирать профессию. Как раз наоборот. – Джастина тихо засмеялась. – Чарли всегда твердо знал, что хочет быть техасским рейнджером.

Наблюдая за тем, как Джастина заправляет салат соусом, Вайолет обдумывала услышанное.

– А Чарли много рассказывает вам о работе? – поинтересовалась она.

– Не особенно. В подробности он не вдается. Но мы с Роем знаем, что несколько месяцев назад возникли какие-то проблемы в том расследовании, которое вел Чарли. С тех пор он сам не свой.

– А он не сказал, что случилось?

– Нет, только говорил, что следствие пошло по ложному пути и он сам во всем виноват.

Из всего, что рассказывала в этот вечер Джастина, последнее замечание больше всего удивило Вайолет. Чарли, решительный и уверенный в себе, не походит на человека, способного каяться в своих ошибках. Уж не в женщине ли все дело?

– А может, здесь замешана женщина? Чарли мог поссориться со своей девушкой или связаться с замужней женщиной. Возможно, у него проблемы в личной жизни, и он не хочет, чтобы вы об этом знали.

Поморщившись, Джастина лишь махнула рукой.

– Сердечные дела к этому отношения не имеют. Женщина, с которой он встречался, его бросила. С тех пор он и клянется…

И тут Джастина вдруг спохватилась.

– Мне не следовало все это выкладывать вам, Вайолет, – сказала она, огорченно качая головой. – Если Чарли узнает, что я обсуждаю его с вами или с кем-нибудь другим, ему это сильно не понравится. К тому же у вас своих проблем хватало. А Чарли со своими уж как-нибудь сам справится.

И она знаком подозвала Вайолет к газовой плите.

– Вы когда-нибудь готовили релленос? Хорошо, что Джастина сменила тему, подумала Вайолет. Ей совсем не хочется слушать о неприятностях Чарли. Пусть он останется в ее памяти твердым, неколебимым техасским рейнджером, охраняющим закон.

– Нет, – ответила она, – мой муж не любил мексиканскую кухню, так что я никогда не пробовала.

– Я, конечно, не знаток мексиканской кухни, – широко улыбнулась Джастина, – но кое-чему все-таки могу вас научить.

Через несколько минут, когда обе женщины целиком ушли в поджаривание длинных перцев в сухарях, позади них раздался легкий стук в дверь.

Обернувшись, Вайолет увидела молодую женщину, примерно своего возраста, высокую, стройную, с роскошной копной рыжеватых волос.

– Анна! – воскликнула Джастина, подбежала к гостье и чмокнула ее в щеку. – Что ты здесь делаешь? Я-то была уверена, что ты уже на пути обратно в Санта-Фе.

– Ну как я могла уехать, не повидавшись с Чарли, – с улыбкой возразила девушка. – Ушам своим не поверила, когда мама сказала, что он тут. – Она протянула Джастине покрытую салфеткой тарелку. – Вот, мама хочет, чтобы вы попробовали ее морковный пирог.

– Хлоя начала печь! – изумилась Джастина. – Вот уж не ожидала.

– Это я ее подбила, – пояснила Анна, переводя глаза на Вайолет, которая следила за перцами на сковородке. – Здравствуйте. Извините за вторжение, я – племянница Джастины. И кроме того, – усмехнулась она, – наполовину ее сестра. Но числюсь племянницей. Это длинная история, она вам сама как-нибудь расскажет. А вы приехали с Чарли?

Анна, очевидно, стеснительностью не страдала, но ее теплое дружелюбие и искренность подкупили Вайолет.

– Ну, можно и так сказать, – смущенно пробормотала она.

– Познакомься, Анна. Это Вайолет. Красавица, правда?

– Да еще какая! – Она энергично обняла Вайолет и нежно ее поцеловала.

– Ах, как я рада, что Чарли наконец встретил женщину по душе.

– Но я… – Вайолет от удивления открыла рот.

– Знаю-знаю, можете мне не рассказывать, – перебила Анна. – Он еще не сделал вам предложения и все такое прочее, но не сомневайтесь – сделает. Потому что вы первая женщина, которую он привез к себе домой. Значит, вы особенная.

Вайолет, так и не закрыв рта, перевела вопросительный взгляд на Джастину. Та в ответ только рассмеялась.

– Не обижайтесь на нее, Вайолет. Она вылитая Кэролин – так зовут мою дочь. Обе неисправимые романтики, но туг уж ничего не поделаешь.

Анна со смехом опять чмокнула Джастину и направилась к двери.

– Извините, что я убегаю, но мне необходимо сегодня же успеть в Санта-Фе.

– Чарли в конюшне, – сообщила Джастина.

– Вот туда-то я и направляюсь. Всего хорошего!

После ухода Анны кухня показалась необычайно тихой. Джастина вдруг вскрикнула и бросилась к плите.

– Перцы!

– Не волнуйтесь, я за ними следила, – успокоила ее Вайолет. – По-моему, они готовы.

Вооружившись щипцами, Джастина вытащила из кипящего масла один из перцев – красивый, с золотистой корочкой.

– Замечательно, – одобрительно улыбнулась она. – Вы способная ученица, Вайолет.

За обеденным столом Чарли молчал, зато Сэм трещал без умолку, рассказывая обо всем, что видел и делал в конюшне. Он с восторгом вспоминал, как играл с тремя собаками, а затем пришла Анна и посадила его в тачку.

Вайолет радовалась тому, что ее сын доволен, но ее не оставляла тревога. Что ждет их, когда они покинут ранчо Парди? Но как бы ни повернулась их жизнь, одно она знала точно; так хорошо, как здесь, Сэму уже нигде не будет.

Обед закончился, со стола убрали, и Чарли заявил, что пора ехать домой. Тут Джастина принесла бухгалтерскую книгу и коробку со счетами и квитанциями. Вручая все это Вайолет, она вкратце объяснила ее задачу.

– Не беспокойтесь, я все сделаю, как надо, – заверила Вайолет по дороге к пикапу Чарли, который ожидал их у ворот. – Спасибо за вкусный ужин и за науку. И за работу, – добавила она, глянув на толстую книгу и коробку в руках.

– Вы всегда желанный гость в нашем доме, – отозвалась Джастина. – И тебя была рада видеть, сынок, – повернулась она к Чарли.

– Спасибо, мам. А отцу скажи, что мне хотелось бы его повидать. И что я на несколько дней забираю Бастера к себе – мне без сторожевого пса не обойтись.

Чарли тихонько свистнул. Три колли, прятавшиеся где-то в тени, словно из-под земли выросли у пикапа.

– Может, тебе лучше взять Джейн или Джуди? Девочки сторожат лучше.

Чарли, делая вид, что не замечает, как Сэм обнял Бастера, словно они закадычные друзья, покачал головой.

– Нет, девочки любят охотиться сами по себе. Возьму Бастера. От него больше толку.

– Дисциплина, – с усмешкой сказала Джастина, беря за ошейник Джейн и Джуди. – Вы, наверное, уже успели заметить, что Чарли придает ей огромное значение. Никак не усвоит, что дисциплина и женщины несовместимы.

– Вот потому, наверное, я и предпочитаю не связываться с женщинами, – засмеялся Чарли.

– Знаю, – ласково, но немного грустно промолвила Джастина. – Ты – Одинокий Рейнджер.

– Хороший парень был, правда? – Чарли на прощание поцеловал мать.

– Лучший из лучших. Вроде тебя.

Вайолет не могла не заметить, что он пропустил похвалу матери мимо ушей – то ли уже слышал ее не раз, то ли считал себя недостойным.

– Прыгай, Бастер, – скомандовал он. – Пора домой.

Пес моментально повиновался, энергично замахав хвостом в знак радости, что выбор пал на него, и Чарли захлопнул дверцу пикапа.

– Он месяцами не видит тебя, но никогда не забывает, – заметила Джастина, глядя, как Бастер, высунувшись из открытого окна, лижет руку Чарли.

Сэм, стоявший рядом с Вайолет, запрыгал от радости.

– Чарли берет Бастера к нам домой! Бастер будет жить в нашем доме, мамочка! Вот здорово! – вопил он.

К нам домой. В нашем доме. Чарли и Джастина могли не заметить этих слов мальчика, но Вайолет они моментально насторожили. Надо как можно скорее уезжать отсюда. Сэму и без того пришлось нелегко, новые потрясения ему ни к чему.

Уложив его в этот вечер спать, Вайолет вышла на веранду. Чарли сидел на своем обычном месте, и она предложила ему стакан чая со льдом.

– Я разве просил? – удивился Чарли. Неужели ему никогда ничего не предлагали просто так, без просьбы с его стороны? – в свою очередь поразилась Вайолет. Да, Чарли Парди явно не был избалован женским вниманием.

– Не просили, – согласилась Вайолет. – Но вечер душный. Я подумала, что стакан чая не помешает.

Он иронически прищурился – и Вайолет страшно захотелось выплеснуть содержимое стакана ему на голову.

– Не волнуйтесь, – сухо прошипела она. – Это не входит в программу соблазнения – это не любовный напиток.

– Вы обхаживаете подобным образом всех мужчин, с которыми общаетесь?

– С мужчинами я по возможности не общаюсь.

Насмехается она над ним, что ли? Да нет, судя по выражению лица, говорит серьезно.

– На мужененавистницу вы не похожи. Если кто и вправе ненавидеть мужчин, так это она. Но как ни странно, ненависти к ним она не испытывает. Скорее всего, потому, что где-то в глубине души у нее теплится надежда, что она еще встретит мужчину, который ее полюбит. По-настоящему, всем сердцем. А не с серединки на половинку, как любил ее Брент.

– Да нет, – вздохнула Вайолет. – Ненависти у меня к вашему брату никакой. Я избегаю мужчин, потому что это делает жизнь проще.

– Вы тоскуете по мужу?

Вот так, ни с того ни с сего, он задает ей столь интимный вопрос. И снова она опешила – что же им движет, профессиональные навыки или искренний человеческий интерес?

– Иногда. Ведь Сэму так не хватает отца. А мне… мне не хватает того, что у меня когда-то было. – Слова как бы помимо воли срывались у Вайолет с языка. Но, переведя взгляд с горного пейзажа на лицо Чарли, она заметила в его глазах боль и сострадание – все то, что он всегда скрывал и что мгновенно их сблизило.

– Когда-то было? – повторил он. – До гибели вашего мужа, вы имеете в виду?

– Нет, к тому моменту, когда муж попал в аварию, наш брак уже давно распался. За несколько недель до его смерти я обратилась к юристу и подала на развод.

– Не сочтите за дерзость, но почему вы это сделали?

Вайолет опустила взор на стакан с чаем, который судорожно сжимала обеими руками. Остановиться она уже не могла, хотя понимала, что после этого разговора Чарли станет относиться к ней по-иному.

– У Брента были подружки на стороне. Первая появилась, когда Сэму минуло два года. После того, как я узнавала о его похождениях, Брент, разумеется, изображал раскаяние, клялся, что это никогда не повторится, умолял простить. Но… Всякий раз на его пути попадалась женщина, мимо которой он не мог пройти. Вот так.

Чарли долго молчал. Вайолет заставила себя отпить глоток чая, чтобы снять напряжение.

– Почему же вы так долго терпели? – спросил наконец Чарли.

Вайолет подняла одно плечо, как бы тоже недоумевая, затем опустила.

– Брент был великолепным отцом. Не исключено также, что какая-то частица меня продолжала надеяться, что он изменится не только на словах, но и на деле.

– Он, говорите, был хорошим отцом. А мужем? Был ли он вам хорошим мужем?

– Можно ли считать хорошим мужем человека, изменяющего своей жене? – горько усмехнулась Вайолет. – Или вы из тех мужчин, которые считают вполне приемлемым иметь подружку на стороне?

– Лично я считаю, что, если уж мужчина обезумел настолько, что решил жениться, он должен быть уверен на все сто, что никогда не захочет другую женщину. А изменять жене, на мой взгляд, просто свинство.

Вайолет снова тяжко вздохнула.

– Брент был хорошим мужем в первые несколько лет нашей совместной жизни. Но после рождения Сэма его как подменили. Что послужило тому причиной – не знаю. Тысячи раз я спрашивала себя, что я делаю не так, чего такого мне недостает, что заставляет его искать других женщин. И корила себя за то, что не сумела стать хорошей женой и удержать его возле себя. Я не знаю, и, наверное, никогда не узнаю, почему наш брак не удался. Но, скорее всего, я просто не сумела быть и женой, и матерью одновременно. Но теперь уже все в прошлом.

Вайолет допила чай и поставила стакан на пол рядом со стулом.

Все в прошлом, говорит она, но он, Чарли, видит, что вся эта печальная история больно ударила по ее самолюбию. Какой мужчина мог отказаться от такой женщины и изменить ей с другой?! Каким надо быть мерзавцем, чтобы так глубоко ранить ее?

– А может, проблема не в вас, а в нем? Зачем винить во всем себя? – тихо промолвил он.

А затем, что, сколько Вайолет себя помнит, мужчины всегда винили ее за свои недостатки. И то, что Чарли, олицетворение самой мужественности, взглянул на произошедшее с другой стороны, растрогало ее до слез.

Подбородок ее упал на грудь, по щекам покатились слезы.

– Вайолет? Что с вами?

Не в силах говорить, она лишь покачала головой.

– Да вы, никак, плачете?

Она опять покачала головой и кончиками пальцев зажала закрытые веки.

Чарли поднялся с места и оказался рядом с ней. Она же тупо уставилась полными слез глазами на носки его коричневых сапог.

– Да нет же, я не плачу, – выдавила она наконец.

После нескольких секунд напряженного молчания она ощутила на своей голове его большую ладонь.

– Полноте, Вайолет. Не плачьте. – И он неловко, но ласково погладил ее по волосам.

Это было уже слишком! Вскочив со стула, Вайолет, уже не скрывая рыданий, бросилась ему на грудь.

В полной растерянности Чарли взирал на маленькие, тонкие ручки Вайолет, вцепившиеся в его рубашку, на ее темную головку на груди. Ни одна женщина до сих пор не искала у него поддержки и утешения. Ни одна не делилась с ним своей болью. Вайолет вызывала в душе Чарли смутные чувства, которым он и названия-то не мог подобрать. Но твердо знал одно: он хочет, чтобы она прекратила плакать и поверила – с ним ей будет спокойно, как за каменной стеной. Ей будет хорошо. И она будет любима.

Он избегал произносить это слово даже в уме, даже когда его руки сами собой обвили ее стан. Да нет, он не любит эту женщину, убеждал себя Чарли. Ему всего лишь хочется облегчить ее страдания, защитить ее, как ему следовало защитить Лупе Вальдес.

– Он не стоит ваших слез, Вайолет. К тому же его нет в живых. А вы еще очень молоды. И обязательно встретите мужчину, который будет относиться к вам совсем иначе.

Она подняла лицо и посмотрела на Чарли.

– Не думаю, что я теперь смогу кому-нибудь поверить. Слишком горьким был урок.

Чарли тоже не верит, что найдется женщина, которая не будет ревновать его к работе. Как они все-таки похожи друг на друга!

– Вы не хотите впускать в свою жизнь мужчину. Я никогда больше не доверюсь женщине. Выходит, мы птицы одного полета, – усмехнулся он.

Он что, хочет сказать, что они родственные души? Мрачные замкнутые люди, решившие навсегда отказаться от любви? Ну нет, она не такая!

Стерев со щек остатки слез, Вайолет проговорила:

– Нет, Чарли Парди, я на вас совсем не похожа. Вы обречены быть несчастливым.

– Да? А кто только что утопил веранду в слезах? – возразил Чарли.

Вайолет прекрасно понимала, что ей давно пора высвободиться из объятий Чарли, уйти к себе, вспомнить наконец, кто она и почему оказалась на этом ранчо. Он не в состоянии ей помочь. Напротив, он может ей даже навредить. Но несмотря на голос разума, она не могла заставить себя отодвинуться от Чарли. Прижаться к нему еще теснее – вот чего хотело ее сердце.

– Не вы. Гордость и самовыдержка не позволяют, – с досадой сказала она. – Но зато здесь, – и она постучала пальцем возле его сердца, – скрыто много печали и слез.

Лицо Чарли казалось вырезанным из камня.

– И вы, разумеется, возомнили себя той самой женщиной, которая сумеет эти слезы осушить?

– Что вы! На этот счет я не испытываю заблуждений, уверяю вас. Только что я рассказала, что не сумела сделать счастливым даже Брента. С моей стороны было бы безумием надеяться, что я смогу заставить вас хотя бы улыбнуться. Я и пытаться не стану.

Как он старался ощутить облегчение, услышав эти издевательские, полные безразличия заявления! Но ничего не получалось. Он хотел верить, что она находится в его объятиях, потому что желает этого, потому что убеждена, что только он один способен облегчить ее боль. Чарли понимал, что это бред, но ничего не мог с собой поделать.

Вайолет вся напряглась в ожидании ответной язвительной реплики, но он вдруг поднял ее на руки.

– Что вы делаете? – воскликнула она, тяжело дыша, и крепко обняла его за его шею.

– Несу вас в спальню. По-моему, на сегодня мы наговорились предостаточно. Глава 7

Сэма в комнате не было. Вайолет, мигом стряхнув с себя остатки сна, уселась на кровати. Солнце давно взошло, но в доме царила тишина. Неужели Чарли еще спит?

– Сэм! – позвала она.

Ответа не последовало, и ее охватил страх. В последние два дня Сэм так освоился у Чарли, что чувствовал себя здесь совсем как дома. А что, если он ушел далеко от дома – поискать койотов или других животных, о которых ему столько рассказывал Чарли?

Схватив ситцевый халатик, она накинула его на себя и бросилась из комнаты. Она обежала весь дом, но Сэма и Чарли нигде не было.

Вайолет вылетела на веранду и замерла. В пыли двора Сэм и Чарли развлекались тем, что бросали палку, а Бастер с оглушительным лаем мчался и приносил ее к их ногам.

Ей померещилось, что черно-белый колли улыбается, прыгая вокруг Сэма. Мальчуган же то и дело обнимал Бастера и звонко смеялся. Наблюдая за этой сценой, Вайолет чувствовала одновременно и радость, и боль. Чарли, разумеется, привез собаку не для того, чтобы сторожить дом. А для забавы Сэма. Но ради кого он делал все это? Ради нее? Ради ребенка? О Господи, взмолилась она, не дай мне привязаться к этому неприступному стражу закона.

– Мамочка! – закричал, завидев ее, Сэм. – Иди сюда, посмотри, что умеет Бастер! Какой он умница! Видишь, видишь?

Вайолет начала медленно спускаться по лестнице, а Сэм, схватив палку, изо всех сил бросил ее. С веселым лаем Бастер кинулся за ней.

Вайолет подошла к ним в тот самый момент, когда Бастер принес палку. Сэм вынул ее из пасти добродушного пса и ласково погладил его по спине.

– Какой красивый, правда, мамочка? А видишь, как он меня любит? Чарли говорит, если собака тебя лижет и виляет хвостом – значит, любит.

Бастер усердно вылизывал круглые щечки Сэма, и, глядя на эту трогательную пару, Вайолет не могла сдержать улыбку.