Текст книги "Мегалодон"

АУРА-ХАРБОР

Фрэнк Хеллер никак не мог понять, каким образом обо всем стало известно так скоро.

«Кику» понадобилось менее двенадцати часов, чтобы прийти на гуамскую военную базу Аура-Харбор. У пирса их уже ждали две японские телевизионные бригады и еще одна – с местной станции, да в придачу репортеры и фотографы из «Манила тайме» и местной «Сэнтинел». Как только Хеллер сошел с судна, его сразу обступили и забросали вопросами о гигантской акуле, погибшем пилоте и спасшемся ученом, которого вывезли на вертолете в госпиталь.

– Профессор Тейлор получил контузию и сейчас находится на излечении по поводу гипотермии и потери крови. Насколько мне известно, его состояние улучшается, – ответил Хеллер.

Фотографы и операторы начали было снимать его, но в это время кран стал поднимать останки мегалодона, и они, толкаясь, побежали, чтобы не упустить кадры.

Молодая настырная японка уперлась микрофоном прямо в Хеллера:

– А куда вы повезете акулу?

– Все, что уцелело, будет немедленно доставлено самолетом в Океанографический институт Танаки.

– А куда делось остальное от нее?

– Здесь у нас нет полной ясности. Акулу мог разорвать трос, в котором она запуталась.

– Все-таки похоже, что ее ели, – это сказал лысеющий американец с густыми бровями. – Может быть, на нее напала другая акула?

– Возможно, однако...

– Вы хотите сказать, что там есть еще и другие?

– А видел ли кто-нибудь...

Хеллер поднял руки:

– Пожалуйста, прошу, не все сразу. – Он кивнул грузному мужчине из гуамской газеты, который стоял с поднятой вверх авторучкой.

– Думаю, что все мы хотим знать, док, можно ли купаться.

– Позвольте мне успокоить вас, – уверенно ответил Хеллер. – Если в Марианском Желобе и существуют такие акулы, то все-таки они отделены от нас шестью милями ледяной воды. По всей видимости, это и держало их там, как в ловушке, не меньше двух миллионов лет. И вероятно, продержит в будущем хотя бы еще столько же.

– Доктор Хеллер?

Хеллер обернулся. Перед ним стоял Дэвид Адашек. С невинным видом он спросил:

– Но ведь профессор Тэйлор – морской палеонтолог?

– Да. – Хеллер украдкой покосился на толпу. – Он провел кое-какие исследования.

– Пожалуй, больше чем кое-какие. Насколько я понимаю, ему принадлежит теория об этих... акулах-динозаврах. Кажется, они называются мегалодонами?

– Да, но лучше, чтобы доктор Тэйлор сам объяснил вам свои теории. Теперь, если...

– А это...

– С вашего позволения, у всех нас масса дел. – Хеллер протиснулся сквозь толпу, игнорируя обрушившийся на него шквал вопросов.

– Очистить трап! – раздался сзади громоподобный голос. Это Леон Барр командовал выгрузкой мегалодона на причал.

Какой-то фотограф протиснулся вперед и крикнул:

– Капитан, можно снять вас рядом с чудовищем?

Барр помахал крановщику. Голова мегалодона застыла в воздухе, хребет и хвостовой плавник уже лежали на причале, а между открытыми челюстями было видно небо. Фотографы и операторы суетились, выбирая наилучший ракурс, но остов был такой длинный, что не помещался в кадр. Барр встал рядом с гигантской головой и обернулся лицом к снимающим. По сравнению с ней этот большой и сильный человек казался карликом.

– Улыбнитесь, капитан, – крикнул кто-то. Но Барр смотрел на них все так же угрюмо.

«МАГНАТ»

На Мэгги был только топлесс,[12]12
  Женский купальный костюм без верхней части.


[Закрыть] и ее тело, натертое маслом, отсвечивало на солнце.

– Ты всегда говорила, что загар очень фотогеничен. – Бад в плавках стоял прямо над ней. Из-за прямых солнечных лучей она не могла видеть его лицо.

Мэгги заслонила глаза рукой и покосилась на него.

– Это я для тебя стараюсь, миленький. Нет, не сейчас, – ответила она с улыбкой и, перекатившись на живот, отвернулась к переносному телевизору. – Лучше принеси мне еще выпить.

– Конечно, Мэгги, все, что хочешь. – Его глаза скользнули по ее спине, и он пошел в каюту смешать водку с тоником.

Через минуту Мэгги пронзительным голосом позвала его. Бад выбежал на палубу. Она сидела, прижимая полотенце к груди, уставившись с открытым ртом в телевизор.

– Невероятно!

– Что такое? – Бад подбежал, взглянул на экран. Экран заполняли голова и зубастые челюсти мегалодона, свисавшие с крана «Кику».

...может быть гигантской доисторической акулой, предком большой белой акулы. Эта акула называется мегалодоном. Никто не знает, как она могла сохраниться до наших дней, однако доктор Джонас Тэйлор, пострадавший при ее поимке, возможно, предложит какие-нибудь ответы. Сейчас профессор находится в военно-морском госпитале Гуама.

Сегодня переговоры о заключении торгового договора с Китаем...

Мэгги со всех ног кинулась на корму.

– Куда ты? – крикнул Бад.

– Мне нужно связаться с редакцией. – Завернувшись в простыню, она вбежала в рулевую рубку.

– Телефон! – крикнула она капитану. Он ткнул пальцем и несколько секунд остолбенело смотрел на повернутую к нему спину.

Мэгги яростно набирала номер. Ее секретарша ответила, что мистер Дэвид Адашек все утро пытался связаться с ней. Она взяла его номер и, соединившись с оператором международной, попросила дать ей Гуам. Через несколько минут раздался звонок:

– Адашек.

– Дэвид, что происходит?

– Мэгги? Я все утро звонил тебе, куда, черт побери, ты девалась?

– Это неважно. Что происходит? Откуда взялась эта акула? Где Джонас? С ним уже кто-нибудь разговаривал?

– Эй, поостынь немного. Джонас в гуамском военно-морском госпитале. У дверей охрана, поэтому никто еще не говорил с ним. Акула настоящая, похоже, ты недооценила своего мужа.

Мэгги почувствовала тошноту.

– Мэгги, ты слышишь меня?

– Вот дерьмо. Ведь это будет сенсацией на десять дней. Джонас выигрывает, а у меня все потеряно.

– Но ведь ты его жена, верно? Может быть, он расскажет тебе о другой акуле?

– Какая еще другая? – Сердце у нее слегка подпрыгнуло.

– Та, что сожрала чудище, убившее танаковского парнишку. Все только и говорят об этом, но в Институте Танаки отрицают. Может быть, Джонас поговорит с тобой.

Мэгги лихорадочно соображала.

– О'кей, о'кей, я лечу на Гуам, но ты следи за всем, постарайся узнать, что намерены делать власти для обнаружения второй акулы.

– Мэгги, они даже не знают, дошла ли она до поверхности. Люди с «Кику» клянутся, что она так и осталась в каньоне, как в ловушке.

– Делай, как я говорю. Если узнаешь что-нибудь конфиденциальное из надежного источника об этой второй акуле, получишь еще тысячу. Как только я прилечу на Гуам, сразу же позвоню тебе.

– Ну что ж, ты босс.

Мэгги повесила трубку. Рядом с ней стоял Бад.

– Что происходит, Мэгг?

– Бад, мне нужна твоя помощь. Кого ты знаешь на Гуаме?

ГОСПИТАЛЬ

Дежурный МП[13]13
  Служащий военной полиции (МР – military police).


[Закрыть] перед палатой Джонаса в военно-морском госпитале встал как по команде «смирно!», когда Терри подошла к дверям.

– Прошу прощения, мэм. Пресса не допускается.

– Я не пресса.

МП с подозрением посмотрел на нее:

– Но вы уж никак не похожи на родственницу.

– Меня зовут Терри Танака. Я...

– О, простите... – МП отступил в сторону. – Прошу прощения, мэм. И... мои соболезнования.

Он отвел глаза.

– Благодарю, – сказала она мягко и вошла в палату.

Джонас, с забинтованной головой, лежал у окна. Его бледное лицо выглядело совсем изможденным.

– Мне очень жаль, – произнес он все еще слабым голосом.

Терри молча кивнула в ответ.

– Я рада, что у вас все хорошо.

– Вы говорили с отцом?

– Да... Утром он будет здесь.

Джонас повернулся к белому окну, не зная, что сказать.

– Терри, это моя вина...

– Да нет же, ведь вы старались предупредить всех нас, а мы только смеялись.

– Я не должен был отпускать Ди Джея, надо было...

– Перестаньте, Джонас, – резко сказала Терри. – Меня мучит собственная вина, а вы тут ни при чем. Ди Джей был уже взрослый, и он никогда не послушался бы вас. Никуда не денешься, он хотел совершить этот спуск, несмотря на ваши предупреждения. Мы все просто раздавлены... Не знаю, что будет дальше, я не могу даже думать об этом...

– Успокойтесь, Терри. Идите сюда.

Она села на постель, обняла Джонаса и зарыдала. Он гладил ее волосы, стараясь хоть как-то успокоить. Через несколько минут она села и, отвернувшись от него, вытерла глаза.

– Это редкий случай, я никогда не плачу.

– Нельзя быть все время такой жесткой.

– А я вот такая. – Она улыбнулась. – Ма умерла, когда я была совсем маленькая, и мне выпало одной заботиться все эти годы об отце и Ди Джее.

– Как отец?

– Он просто уничтожен. Я должна провести его через все это, но не представляю, что делать. Вам приходилось хоронить кого-нибудь? Даже тела нет. – Слезы опять навернулись на ее глаза.

– Поговорите с Де Марко, пусть он все устроит.

– О'кей. Я хочу скорее все это кончить и вернуться в Калифорнию.

– Терри, но ведь дела с акулой совсем не кончились. Вы должны знать, что в каньоне было два мега. На того, которого вытащила «Кику», напала самка, значительно крупнее его. Она поднималась, вцепившись в тушу...

– Джонас, тут все ясно. Вся команда следила за этим, но больше ничего так и не появилось. Хеллер утверждает, что второе чудовище, эта самка, не могло выжить в ледяной воде. Вы сами говорили нам это...

– Терри, послушайте меня. – Он попытался приподняться, но боль не позволила ему. – Там было много крови от останков. Мегалодоны подобны большим белым акулам, они не теплокровные, как млекопитающие, но у них горячее тело. И они такие большие, что медленно остывают. Мегалодон может поддерживать высокие внутренние температуры. В результате движения мышц его кровь нагревается на семь-двенадцать градусов выше окружающей среды. А ведь течения в каньоне очень теплые.

– И что вы хотите сказать?

– Когда «Кику» стала вытаскивать остатки диджеевского аппарата, самец мегалодона запутался в тросе. Я сам видел, как еще больший мег, самка, поднималась с его телом, окруженная потоком теплой крови. Она скрылась из моих глаз, когда переходила из теплого слоя в холодную воду.

– И какая температура крови у мегалодонов?

Джонас закрыл глаза и стал подсчитывать.

– В каньоне кровь может быть существенно теплее тридцати двух градусов. А ведь самка очень велика, футов шестьдесят или больше. При таких размерах акула может проскочить через холодный слой, от каньона до теплых поверхностных вод, за двадцать минут.

Терри посмотрела на него, задержав взгляд:

– Мне пора идти, ведь вам нужен покой. – Она подала ему руку и вышла.

АКУЛЫ

Джонас проснулся и стал рассматривать свою руку, сплошь покрытую засохшей кровью. Он был в капсуле «Планера Бездны» и выпрыгнул на поверхность океана. Солнечное сверкание проникало через пластиковую сферу, наполовину погруженную в воду.

«Это мне снилось, – подумал он, – я видел это во сне...»

Он подковылял к окну и взглянул на небо. Горизонт был пуст.

«Сколько прошло времени? Часы? Дни?» Вода внизу была покрыта солнечной рябью. Он вглядывался туда и ждал акулу. Он знал, что она там, внизу.

Из глубины прямо на него ракетой выскочил мегалодон, с широко разинутыми челюстями, обнажавшими зубы и черную, как бездна, пасть...

Джонас проснулся весь в поту, с перехваченным дыханием. Он был один в палате. На часах высвечивалось: 12. 06.

Он откинулся на влажные простыни, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Страх прошел. И вдруг Джонас понял, что ему уже лучше. Лихорадка, лекарства – что-то помогло. «Я хочу есть», – подумал он.

Он встал с постели, надел халат и вышел в холл. Там никого не было. В конце коридора слышался звук телевизора.

На посту медсестры он увидел МП. В расстегнутой рубашке, он сидел, закинув ноги на стол, и, уминая сэндвич, смотрел по ТВ последние известия. Почувствовав присутствие стоявшего позади Джонаса, парень вскочил.

– Мистер Тэйлор, вы уже встали?

Джонас огляделся:

– А где сестра?

– Она вышла на минуту, сэр. Я сказал ей, что... я присмотрю тут за нее. – Он пристально посмотрел на забинтованную голову Джонаса. – Сэр, разве вам разрешили вставать?

– Где здесь можно поесть?

– Кафетерий закрыт до шести. Возьмите у меня, – предложил он, увидев вытянувшееся лицо Джонаса, и подал ему половину толстого сэндвича.

– Да нет, все в порядке...

– Пожалуйста, не стесняйтесь, ешьте сколько хочется.

– Хорошо, спасибо. – Джонас взял сэндвич и откусил. Ему казалось, что он не ел уже много-много дней. – Ужасно вкусно, – похвалил он, не переставая жевать.

– Здесь не так легко найти салями и сыр, – пожаловался парень. – Только в одном месте, да и то надо проехать пол-острова. Мы с ребятами заезжаем туда раз в неделю, хочется, чтобы хоть что-то напоминало дом. Почему бы им не открыть что-нибудь поближе к нашей базе? Мне кажется...

Он продолжал говорить, но Джонас не слушал. Что-то привлекло его в телевизоре. Рыбаки выгружали на причал очень много акул.

– Простите, – сказал Джонас, – нельзя ли сделать погромче?

– Конечно. – МП замолк и прибавил звук.

...более ста акул пойманы в бухте Замора. По всей видимости, местные рыбаки нашли место у берегов Сайпана, которое дает наибольшие уловы в этом столетии. Они надеются, что им повезет и завтра. В связи с этим также сообщают о самовыбрасывании на северном берегу Сайпана двенадцати китов-лоцманов и двух дюжин дельфинов. К сожалению, большинство этих млекопитающих погибли до того, как спасатели смогли столкнуть их обратно в океан.

По другим сообщениям...

Джонас выключил звук.

– Сайпан. Ведь это в самой середине Северных Мариан. Кажется так?

– Совершенно верно, сэр. Третий остров к северу.

Джонас осматривался, соображая.

– Что с вами, сэр? – спросил его МП.

– Ничего, – ответил он и пошел обратно. Потом вдруг вернулся и отдал парнишке остатки сэндвича: – Благодарю.

МП смотрел, как Джонас чуть ли не бежал к себе в палату.

– Сэр, – крикнул он вслед, – у вас все нормально?

САЙПАН

Маленький вертолет дважды подпрыгнул на грязной полосе и приземлился. Отставной капитан флота Джеймс Макрайдс, или попросту Мак, посмотрел на своего пассажира, который выглядел несколько помятым после сорокапятиминутного полета.

– В порядке, Джонас?

– Нормально.

Винты вертушки замедлились и наконец замерли. Джонас глубоко вдохнул. Они приземлились на временном аэродроме. С выцветшего деревянного знака смотрела надпись:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА САЙПАН».

– Да, хм, вид у тебя как из преисподней.

– А после отставки ты летаешь ничуть не лучше.

– Эй, приятель, я единственный во всем этом городишке, кто всегда готов, особенно в три часа затраханного утра. И что это у тебя за чертова надобность лететь на забытый Богом остров?

– Ты говорил, что один твой знакомый из рыбаков знает то место, где недавно погиб кит. Мне нужно осмотреть его.

– Сейчас, ночью?

– Серьезно, Мак, это очень важно. Где твой знакомый? Я думал, он будет встречать нас.

– Видишь эту тропинку слева? Иди по ней к берегу и увидишь с полдюжины рыбацких лодок. Самая последняя принадлежит Филиппу, он сказал, что будет ждать тебя там. А я пойду в таверну. Когда кончишь, зайди за мной. Если я с бабой, подожди минут десять, а может быть, всего пять, если она рожа. Что до моего приятеля, не плати сразу все, только половину. Вторую отдашь, когда вернешься, а не то придется возвращаться вплавь.

– Спасибо за совет, – ответил Джонас. Он проводил взглядом своего друга, похромавшего к обшарпанному зеленому строению, которое он отрекомендовал как таверну, а сам закинул на плечо рюкзак и пошел в противоположную сторону, к берегу. Наплывавшие облака закрыли звезды, но Тихий океан был гладок как стекло.

Джонас Тэйлор познакомился с Джеймсом Макрайдсом семь лет назад в «яме для чокнутых», как они оба называли это место. После аварии на «Сиклифе» Джонас провел несколько недель в морском госпитале, затем его поместили на девяносто дней в психиатрическое отделение для обследования. Именно там целая бригада военных психиатров пыталась убедить акванавта, что все события в Марианском Желобе не что иное, как галлюцинация. После двух месяцев такой «помощи» Джонас, разлученный с Мэгги и поставивший уже крест на своей карьере, впал в глубокую депрессию. Покинуть психушку невозможно, и он чувствовал себя одиноким и преданным.

И тогда-то он встретил Мака.

Джеймс Макрайдс был рожден для того, чтобы издеваться над начальством. В двадцать три года его призвали на службу, дали чин капитана и послали со 155-м корпусом штурмовых вертолетов в Камбоджу, еще задолго до официального появления там американских войск. Мак летал на морских «Кобрах» и пережил все безумие Вьетнама только потому, что решал сам, где и когда вести войну. Он не оспаривал дурацких приказов, но делал при этом что-нибудь совсем другое. Когда его посылали бомбить тропу Хо Ши Мина, Мак со своей эскадрильей вертушек заявлялся в какой-нибудь госпиталь, забирал там сестер и вместе с подчиненными проводил день на пляже острова Консон. А вечером подавал рапорт о том, как его люди в пух и прах «раздолбали» противника. Во время одной такой авантюры он посадил в дельте двухмиллионнодолларовый вертолет, подорвал его миной, после чего доложил начальству, что эскадрилья попала под тяжелый огонь, но героически сдерживала превосходящие силы противника. За этот подвиг Мак и его люди получили бронзовые звезды.

После войны он остался в военном флоте. Как сторонник свободного предпринимательства, Мак на своих вертолетах возил с Гуама на Гавайские острова все, что только существует под солнцем. Дело кончилось тем, что кто-то из командиров поймал своих людей во время вертолетных туров на Гавайи. Мак брал по пятьдесят долларов с человека за полдюжины пива и проститутку на двадцать минут.

Случай с «летающим борделем» стоил Макрайдсу отставки и длительного психиатрического обследования в морской клинике. Кроме тюрьмы, другого выбора у него не было. Оказавшись под замком, Мак буквально задыхался, не находя выхода своему презрению к начальству. До тех пор, пока не познакомился с Джонасом Тэйлором.

По мнению Мака, Джонас был еще одной жертвой игры флота в козлов отпущения, нежелания шишек отвечать за свои действия. Поэтому Джонас был для него в некотором смысле родной душой, и Макрайдс считал своим долгом помочь ему.

Мак решил, что самым лучшим лекарством для его нового приятеля будет загородная прогулка. Угнать вертолет береговой охраны оказалось довольно легко. Они приземлились на автостоянке у Парка Подсвечников. Прибыв на матч «Ковбоев» с «Сорокадевяткой», попробовали чуточку в нем поучаствовать.

Прогуляв всю ночь, утром возвратились в госпиталь на такси, пьяные и счастливые. Береговая охрана нашла свою вертушку только через два дня, по обоим бортам были намалеваны голые женщины.

С тех пор они стали близкими друзьями.

Самая дальняя лодка, стоявшая на мелкой воде у берега, выглядела мало пригодной для плавания. Всего восемнадцать футов, деревянная, низкий борт, на котором кое-где виднелись остатки давно облезшей краски. В ней сидел большой черный человек, одетый в пропотевшую майку и джинсы. Он вытаскивал из воды ловушку для крабов.

– Простите? – спросил подходя Джонас. Человек не обратил на него никакого внимания. – Простите... вы Филипп?

– А вы кто?

– Я доктор Джонас Тэйлор, друг Мака.

– Мак должен мне деньги. Вы принесли?

– Нет, но у меня хватит, чтобы заплатить, если вы отвезете меня к месту гибели кита. Но я ничего не знаю о...

– А, этот дохлый горбач. Мили две в море. Пятьдесят американских.

– Хорошо, половина сразу, остальные когда вернемся. – Джонас протянул Филиппу бумажки.

– О'кей, поехали.

Джонас придержал двадцать пять долларов.

– Еще одно. По пути туда никакого мотора.

– Да вы что, доктор Джонас? Хотите, чтобы я греб две мили? Оставьте себе эти доллары...

– О'кей, плачу вдвое. Половина сразу.

Островитянин в первый раз пристально осмотрел Джонаса с головы до ног.

– О'кей, док, значит, сотня. А теперь скажите, почему не надо мотора?

– Я не хочу распугивать рыбу.

Джонасу нужно было хоть что-нибудь в подтверждение его догадки, что самка достигла поверхности океана. Причиной большого улова у берегов Сайпана могло быть нечто напугавшее местную стаю акул. Выбросившиеся на берег киты и дельфины также могли искать спасения от колоссального хищника. И если найденного Филиппом горбача убила она, то огромные укусы и будут тем свидетельством, которое он искал. А подход на веслах – это просто необходимая предосторожность.

Даже с помощью Джонаса гребля заняла почти целый час. Вспотевшие, без рубашек, они приблизились к черной туше.

– Вот он, док. Похоже, акулы целый день терзали его. Мало что осталось.

На спокойной поверхности воды виднелась спина мертвого кита, от которого исходило непереносимое зловоние. Джонас попробовал пошевелить его веслом, но туша была слишком тяжела, чтобы он смог перевернуть ее.

– Что это вы делаете? – спросил Филипп.

– Хочу посмотреть, отчего он погиб. Мы сможем перевернуть его?

– Двадцать пять долларов.

– И за двадцать пять вы полезете в воду?

– Нет, слишком много акул. Вон, смотрите.

Джонас заметил плавник.

– Это тигровая акула?

– Да, тигр. Не беспокойтесь, док. У меня для них есть шестизарядник. – Филипп вытащил из-за пояса пистолет.

– Ради Бога, Филипп... только не шумите! – Джонас осветил фонарем черную воду. Волны набегали на борт лодки. Он вдруг понял, что оба они очень удобная цель.

Узкий луч высветил быстро двигавшееся под водой большое тело. Мелькнуло что-то белое и сразу исчезло в темноте.

– Господи Иисусе, что это за черт, док?!

Джонас посмотрел на Филиппа. В глазах этого недюжинной силы человека был страх.

– Что случилось, что это? Кто-то под нами, я чувствую, как оно движется, док. Очень большое...

Деревянная лодка стала вращаться, сначала медленно, потом набирая скорость в водовороте, исходившем откуда-то глубоко из-под воды. Чтобы не выпасть, они схватились за борт.

Филипп вытащил свой шестизарядник и направил его в воду.

– Да там внизу сам дьявол!

Горизонт начал крутиться вокруг них. Джонас посмотрел в воду и почувствовал, как у него на голове поднимаются волосы. Что-то огромное и белое рвалось на поверхность!

Вода словно взорвалась, и над ней появилось массивное белое брюхо. Филипп завизжал и всадил все шесть пуль в мертвую косатку.

Через несколько секунд двенадцатифутовая тигровая акула вцепилась в двадцативосьмифутовую тушу, выбросив в воздух всплески крови.

Лодка успокоилась. Джонас осветил фонарем мертвое тело, и они увидели огромный укус – несколько футов в глубину и на добрый десяток в поперечнике.

– Матерь Божья! Кто же это сделал? – Не успел Джонас ответить, как Филипп вывалил подвесной мотор и завел его.

– Нет, подождите! – закричал Джонас.

Но было уже поздно. Мотор заревел, Филипп, заложив крутой вираж, направил лодку к берегу.

– Нет, доктор Джонас! Там чудовище. Очень большое. Я в жизни не видывал рыбы, которая могла бы так убить косатку! Вы гонитесь за самим дьяволом. Не нужны мне ваши проклятые деньги, мы идем обратно!