Текст книги "Искусство ловли стрел"

Данте

Прежде: Маг уже трижды попадал в тюрьму: дважды за путешествие автостопом и еще раз за то, что его подвезли на краденой машине. Но все три раза его освобождали на следующий день. Несмотря на то что не осталось никаких записей, он все равно рассказал об этом Келли и полиции.

Соседом по камере оказался юный латиноамериканец, мало говоривший по-английски, путавший в речи "б" и "в" и больше напоминавший персонажа «Монти Пайтон», чем настоящего человека. К счастью, Маг слишком устал, чтобы смеяться. Он лег на шаткую койку и уставился в пустоту, стараясь не думать о том, к каким пращам и стрелам судьбы надо готовиться дальше.

Иногда ему приходилось спать на полу, который казался мягче, зато койка не была такой же тесной, как сиденье «Грейхаунда». К ней, наверное, можно привыкнуть со временем... ужасно, но казалось, что у него появилось это время: годы, а возможно, и целая жизнь, за которую он не покинет стен тюрьмы.

Копы задали несколько вопросов об отметинах на руке, по он заявил, что точно не помнит, откуда они взялись, возможно, Кэрол перестаралась. В доказательство Маг про демонстрировал царапины на спине и едва заметные следы укусов на плечах. Этого хватило, чтобы расспросы прекратились, но вряд ли полностью убедило полицию.

Келли сказала, что по результатам медэкспертизы Аманду задушили париком из светлых волос, а под ногтями не обнаружили следов кожи, из чего следователь заключил, что напавший был ей знаком.

– Господи, она ведь жила в Калгари! – вырвалось у Мага. – Я не был единственным, кого она знала, я был тем самым, кого она знала хуже всех! Кстати, как ее задушили?

– Что вы имеете в виду?

– Нападавший стоял перед ней или сзади?

Келли пролистала папку.

– Не сказано.

– Узнайте. Если он стоял сзади...

– Да, этим можно объяснить, почему она его не поцарапала.

– Слушайте, этим нельзя доказать сразу и то и другое! Если она никого не поцарапала, а у меня исцарапана рука...

– Укушена. Но не волнуйтесь, следы укуса не считают уликой.

– Как можно укусить за руку человека, который стоит сзади? И зачем мне становиться сзади? Хм... скажем по-другому. Во что она была одета? – Келли снова открыла папку. – Хорошо, не ищите. Она была голой?

– Нет, одетой.

– Ясно. В перчатках?

Снова зашелестели страницы.

– Не думаю, иначе они не рассчитывали бы найти что-нибудь под ногтями. Вот, нашла. Перчаток не было.

– Хм. Той ночью было холодно. Можно тоже посмотреть? – Он пролистал страницы и хмуро улыбнулся. – Расстегнутое пальто, ни перчаток, ни шарфа. Что нам это дает? – Келли не ответила. – Забудьте, что живете в теплой Калифорнии, представьте себя канадкой. Меня это наводит на мысль, что Аманда только что вошла с улицы в теплое помещение, но ненадолго, и не стала снимать пальто... или села в теплую, но тесную машину. Села на переднее сиденье, а сзади...

Внезапно Маг понял, кто, вернее, что задушило Аманду Шэрмон. Ладони без рук, в которые можно было бы вцепиться ногтями, ладони в черных перчатках, без труда способные спрятаться на заднем сиденье...

– И что это доказывает?

– Что?

Хорошо, ее задушили в машине. Что это нам дает?

– У меня нет машины.

– У нее тоже не было.

– Не в этом дело. Зато у нее были в Калгари знакомые. Студенты, преподаватели... у кого-то наверняка есть машина, в которую она не побоялась бы сесть. Господи, даже в самых темных закоулках Бруклина большинство убийств совершается друзьями или родственниками, а отнюдь не первыми встречными!

– Знаю, – отрезала Келли.

– Чудесно. Вот и скажите копам, чтобы они меня выпустили!

Келли ничего не ответила. Он вздохнул и спросил:

– Какие против меня улики? Я признался что знаком с ней, я искал ее в Калгари, до и после убийства.

– Ваши фотографии...

– О, их проявили? Я хотел бы посмотреть. Да, я фотографирую женщин. Такое у меня хобби, иногда оно и деньги приносит.

– Веских улик нет, – резко начала Келли, – поэтому вам разрешено выйти под залог. Эксперты ищут на ваших вещах ее отпечатки и тому подобное, но ничего убедительного скорее всего не найдут, даже если вы виновны. Нет ран – нет и пятен крови, а найденные волосы или отпечатки докажут только то, что вы с ней виделись. У нее не нашли ничего, что могло бы связать вас, кроме имени в записной книжке.

Но не это делает вас идеальным подозреваемым. Кто еще? Семья? Ее родители и сестра погибли в автокатастрофе, когда ей еще не было шестнадцати. Ухажеры? Она ни с кем не встречалась. Исходя из того, что нам известно, она вполне могла быть лесбиянкой. Но если так, все держалось в строгой тайне. Мы не можем найти никого, кто заявил бы, что спал с ней, – ни в Калгари, ни в Тотем-Роке, вообще нигде. В Тотем-Роке ее никто не знал, кроме домовладелицы. Соседка? Нет ни мотива, ни даже взаимной привязанности. Аманда о себе ничего не рассказывала, и единственное, в чем Дженни Холдридж оказалась полезной, – информация о существовании какого-то друга в Лас-Вегасе, о котором она больше ничего не знает. Научный руководитель? У него железное алиби, к тому же он почти вдвое старше вас, и у него незапятнанная репутация, в то время как вы... Вы бродяга без определенного рода занятий, вы родом из самого опасного района Нью-Йорка, у вас почти никогда нет денег, а ее сумочку перед тем, как выбросить, тщательно обыскали. К тому же ваша последняя работа – фотограф для порножурнала. А учитывая всеобщее убеждение, что порнографию контролирует мафия, даже ваше собственное имя становится уликой.

– Этот журнал эротический, он разрешен к продаже даже в Канаде, и ради Бога, я же итальянец. А мафия – из Сицилии.

– Какая разница?

– Вы когда-нибудь встречали итальянца, способного сдержать клятву молчания?

Келли улыбнулась, но быстро взяла себя в руки.

– Мистер Магистрале, я не шучу, общество привыкло обвинять таких, как вы, в любых преступлениях. Один репортер из Ванкувера уже пытается связать ваши переезды из города в город с нераскрытыми убийствами, изнасилованиями и исчезновениями. Конечно, это не правосудие, а его противоположность, и практика газетных приговоров до суда отвратительна, но с ней нельзя не считаться, особенно когда у тебя нет денег.

– Что же нам делать?

– Попробуем оттянуть суд, насколько удастся. Вы пройдете тест на полиграфе.

Маг поразмыслил:

– Я считал, что результаты подобных тестов не принимаются на рассмотрение суда как улики.

– Так и есть, но отрицательный тест может убедить судей отказать Канаде в депортации. К счастью, вам предстоит предстать пред судом не здесь Выражение ее лица ясно продемонстрировало отношение Келли к калифорнийским судьям.

– О чем будут спрашивать?

– Сначала с вами несколько часов побеседуют и в процессе составят несколько хороших вопросов, на которые надо отвечать либо «да», либо «нет». Скажем, были ли вы в ночь на двадцать второе на Седьмой авеню. Затем включат полиграф, зададут несколько пробных вопросов, например, зовут ли вас Микеланджело Магистрале или родились ли вы в Нью-Йорке. А потом они спросят, вы ли убили Аманду Шэрмон, когда вы видели ее в последний раз, где вы были и что делали в момент убийства.

Как она и ожидала, Маг скривился.

– Сложный вопрос, да?

– Да уж.

– Вы же не могли совершить ничего хуже убийства... или вы кого-то покрываете?

– Нет, не в этом дело. Просто в это гораздо сложнее поверить.

– Что?

– Забудьте. Мне можно немного подумать? Что ж, у него появилось это время, вот уже целый день он просто сидел в камере. И от Чарли не было новостей.

– Магистрале? – Он поднял глаза и увидел открывающего дверь охранника. – К тебе посетитель.

– Кто?

– Назвался твоим дядей. Давай, у меня и другие дела есть.

Маг встал, оглянулся на сокамерника, пробормотал:

– Не уходи, я скоро вернусь, – и направился за охранником.

– Кстати, за что он-то здесь? – спросил он уже в коридоре.

– За убийство, как и ты. Начал пальбу из «Калашникова» по другим бандитам, застрелил троих.

Голос охранника не выражал никаких эмоций, из чего Маг понял, что по жертвам незадачливого сокамерника никто не будет скучать. Подумаешь, три мертвых торговца наркотиками. В Лос-Анджелесе такое настолько обычно, что вряд ли попадет в газеты, не говоря уж о шестичасовом выпуске новостей.

Зато убийство прекрасной талантливой девушки, смертельно больной раком, может здорово повысить твой рейтинг. Маг покачал головой и дальше шел молча.

* * *

Данте Мандальоне был невысок и коренаст, с редеющими темными волосами и акцентом, блуждающим между Сиднеем и Бостоном... но итальянская речь лилась из него как из ведра, а скорости, с которой он обрушил на Мага поток цветистых ругательств, позавидовал бы любой коммивояжер. Ритуал окончился, дядюшка сел и вздохнул. Маг спросил:

– Как семья?

– С ними все в порядке.

– Это значит, что ты им еще ничего не сказал?

– Я пока их подготавливаю, – признался Мандальоне. – Мики, в последнее время твой отец неважно выглядит. Что и неудивительно, рядом с ним я кажусь большим трезвенником, чем все анонимные алкоголики вместе взятые. Похоже, в этом ты пошел в мать. Она подозревает, что что-то происходит, но не знает, насколько все серьезно. Слава Богу, ей всегда не хватало воображения. Надеюсь, слух о твоем деле не дойдет до газет Нью-Йорка?

– Не думаю. Все равно отец читает только о спорте. – Маг гораздо больше боялся расстроить сестер, чем родителей, и знал, что Мандальоне прекрасно понимает это.

– Что ж, до первой полосы ты точно не доберешься, скажи спасибо беспорядкам на Уолл-стрит. Когда суд?

– Самое раннее – через три недели. Если выйду под залог – постараюсь оттянуть его, если не удастся – то пусть все закончится побыстрее.

– Ничем не смогу тебе помочь, – хмуро протянул Мандальоне. – Мне не собрать и десятой части того, что нужно, а у тебя, кроме фотоаппарата, ничего нет, так?

– Да.

– Может быть, семья...

– Нет.

– Я так и думал, что ты откажешься.

– Если спросят, скажи, что мне отказали в залоге. Я не возьму их деньги, это мои неприятности.

Двое мужчин полминуты глядели друг на друга.

– Спасибо, что пришел.

– Да не за что. Я приехал на распродажу, которую устроила киностудия «Дэнджерос Вижнс».

– Отлично, мне не помешает хорошая книжка.

– Что тебе купить?

– Что-нибудь не слишком реалистичное. – Мандальоне рассмеялся. – Только не приноси ничего своего, и очередной выпуск «Инферно» тоже не надо. Если мне понадобятся ужастики или триллеры, достаточно будет посмотреть вокруг. Послушай, если тебе удастся найти...

– Что ты хочешь?

– Что-нибудь по японской мифологии, только хорошее.

Опасные видения

Двадцать две тысячи долларов с мелочью – невероятные для Такумо деньги. Он посмотрел на фишки, перевел взгляд на крупье, и та нервно улыбнулась ему в ответ. Такумо заметил, что ее накрашенные ногти зависли прямо над сукном (он знал, что если крупье кладет руку на стол – это сигнал, что игрок жульничает), и решил уходить. Во-первых, Чарли не знал, кому на самом деле принадлежала сегодняшняя удача, ему или Магистрале, во-вторых, деньги мало его интересовали. Американская валюта вызывала омерзение. Выставленный в витрине казино «Бинион Хорсшу» миллион в десятитысячных купюрах привлекал Такумо не больше компьютерной распечатки. Он вполне мог себе представить того, кто захочет забрать выигрыш в канадских долларах, как бы бесполезны здесь они ни были. Зато штатовские выглядят так, что от них хочется как можно скорее избавиться. Он собрал свои фишки и вознамерился сделать именно это.

Восхитительная, облаченная в шелка работница казино попыталась его остановить, предлагая бесплатный обед, бесплатный номер в отеле... подачки, обычно предназначенные для проигравших. Возможно, они надеялись, что удача ему изменит. Не обращая внимания на ее очевидное заигрывание, Такумо вежливо отказался и поспешил прочь, пока она не придумала, что еще предложить.

На остановке «Грейхаунда» Чарли появился за сорок минут до отправления, слишком возбужденный, чтобы заметить преследовавший его от «Санрайза» хвост, и скрылся в уборной в надежде прийти в себя.

Сидя на унитазе и пытаясь игнорировать запах нищеты и отчаяния, Такумо снова тихо пересчитал выигрыш. Двадцать две тысячи триста семьдесят долларов. Чарли мог поклясться, что некоторые фильмы, в которых он играл, обошлись продюсерам в меньшую сумму. Он аккуратно согнул крупные купюры, сунул их во внутренний карман кожаной куртки и, закрыв глаза, начал медитировать.

* * *

Пэйкер заглянул под дверь кабинки, увидел ноги в кроссовках и мысленно выругался. С собой у него было только два ствола: револьвер «смит-вессон Бодигард», выстрел из которого услышат даже на улице, и итальянский пистолет-пулемет «спектр» с глушителем, но в магазине последнего пустотелые боеприпасы, и очередь сквозь дверь кабинки вряд ли станет смертельной. Зато, с его-то невезением, хотя бы одна пуля попадет в деньги. Он отошел от кабинки к зеркалу и стал ждать.

Ждать пришлось долго. Четыре раза в уборную заходили люди и четыре раза ее покидали, а он все стоял у сушилки для рук. Пэйкер снова заглянул под дверь кабинки, чтобы убедиться, что Такумо не испарился, не стал невидимкой или на что там способны ниндзя. Инагаки предупреждал об этом, особенно напирая на то, что не следует подходить близко. Как будто Пэйкер собирался повторить позорное происшествие в Тотем-Роке!

Наконец дверь открылась и показался Такумо. Пэйкер завернул краны и, чтобы увеличить дистанцию, отошел к сушке для рук, а затем потянулся за «спектром».

Такумо спасло то, что на оружии был глушитель. Заметив, как возится бандит, он повернулся... но между ними было больше трех ярдов.

Пэйкер выхватил пистолет и начал целиться, когда Такумо вытащил бумажник.

– Держи, они твои.

– Что?

– Как пришли, так и ушли, – с сожалением ответил Чарли и швырнул бумажник в колени Пэйкера. Бросок в лицо или пах мог заставить врага пригнуться или рефлекторно выстрелить.

Бандит посмотрел вниз, и Такумо, сжав ключ в руке, закрыл глаза и представил, как прямо по учебнику совершает идеальный удар в полете. Через мгновение он почувствовал, что нога врезалась в лицо противника, и приготовился совершить перекат.

Когда он открыл глаза, мир исчез.

* * *

– Микеланджело Магистрале...

Кэрол подняла глаза.

– Что?

– Так зовут того парня, который приезжал к тебе? Фотографа?

Кэрол кивнула. Маг не звонил ей с тех пор, как пропал. Днем раньше позвонил полицейский и выспросил все, что она знала о передвижениях Мага, не сказав, зачем это нужно. Кэрол ничего не сказала о бандите с пистолетом и теперь гадала, правильно ли поступила.

– Здесь написано, что он кого-то убил.

– Что?!

Дженни положила газету на прилавок и открыла ее на нужной статье.

– Пишут, что он убил какую-то девушку, которую встретил здесь, у нас. Ты ее знала?

Кэрол посмотрела на фотографию Аманды и пожала плечами.

– Возможно, заходила в магазин, – сказала она с горькой ухмылкой. – Похоже, это фотография из паспорта. Маг всегда говорил, что если ты похож на фотографию в паспорте, то слишком болен, чтобы путешествовать. Ее имя мне незнакомо.

– Мне тоже. – Дженни дочитала статью и покачала головой. – Думаю, тебе повезло, что не ты оказалась на ее месте.

* * *

Ошеломленный Пэйкер открыл глаза, попытался их на чем-нибудь сфокусировать, но не нашел на чем. Он обвел глазами белую бесконечность и заметил неподалеку свой «спектр». Сев, Пэйкер потряс гудящей головой и провел рукой по лицу. Из носа текла кровь, щека опухла, а несколько передних зубов ощутимо шатались. Пэйкер попытался вспомнить, что же случилось. Тот япошка вышел из кабинки и...

Где он, черт возьми, находится? Умер? Если это Рай, то здесь ничуть не приятно, если Ад – то вполне терпимо. Пэйкер с трудом повернул голову и увидел пригнувшегося Такумо, стоящего на абсолютной пустоте.

– Что за черт... – начал канадец, медленно поворачиваясь и пытаясь дотянуться до кобуры на лодыжке.

Такумо крутанулся на левой ноге, а правой нанес Пэйкеру удар по лицу, отбросив его обратно на пол. Пэйкер едва успел вскрикнуть, прежде чем все вокруг взорвалось сверхновой звездой и через секунду провалилось во тьму.

Такумо опустился на одно колено и бегло ощупал пол. И плитка, и соединявший ее строительный раствор остались на месте, что бы это ни значило. Их просто не видно. Что же за ерунда такая приключилась?

Он посмотрел сначала на себя, а затем на Пэйкера. Бандит определенно видел ту же белую пустоту, по крайней мере, осторожно решил Такумо, он заметил что-то неожиданное. Появилось смутное желание привести нападавшего в себя и выспросить, но тот скорее всего окажется не помощником, а обузой. Такумо вздохнул и нагнулся обыскать его. Прежде всего он достал револьвер из кобуры и, опустошив барабан прямо на землю, бросил в сторону от хозяина.

Пистолет отскочил от чего-то невидимого и, звякнув о металл, исчез из виду, немножко не долетев до пола. Чарли перевел взгляд с пустоты на Пэйкера, перешагнул бандита и на цыпочках направился к месту исчезновения пистолета, ни на секунду не забывая о том, как в белоснежной Антарктиде погибали люди, провалившись в невидимую расселину. К его облегчению, пол (пол ли?) оставался целым и горизонтальным.

Такумо вытянул руки, и вскоре они уперлись в какой-то холодный угол, принадлежавший, как стало ясно из дальнейшего ощупывания, умывальнику. Чарли заглянул в невидимую раковину и увидел парящий в белоснежной пустоте револьвер, взялся за влажную рукоятку, бросил его на пол, а затем медленно обошел комнату. На ощупь ничего, кроме внешнего вида, не изменилось. Он добрался до двери кабинки, поколебался и открыл ее. Что же такое он натворил?

Будь осторожен в своих желаниях...

О чем он тогда думал? О том, чтобы ударить Пэйкера ногой по лицу...

Что он представил? Автоматы для покера управляются, если представить вишенки, колесо рулетки – если представить, как шарик останавливается на нужном числе. Чтобы ударить, он представил себе...

Черт! Картинку. Иллюстрацию из книги. Карандашный набросок на белом фоне.

Такумо оглядел себя, и чувство юмора взяло над ним верх. Еще повезло, что одежда осталась прежней и не превратилась в нарисованную, подумал он, издал вялый истеричный смешок, но внезапно замолчал и прислушался, ощутив всей кожей, что кто-то стоит у него за спиной и слушает. Тишина. Такумо сел и проделал несколько дыхательных упражнений, затем, успокоившись, снял плетеный шнурок с запястья, запихнул талисман в карман и открыл дверь.

Унитаз стоял на месте. Очень жизнеутверждающе. Видимо, магия сработала только в пределах зоны видимости. Хорошо, что он не уничтожил весь мир, решил Такумо, закрыл глаза и нырнул в пустоту. Выход недалеко, только бы найти нужную дверь.

Пэйкер издал слабый стон. Такумо бросился к распростертому бандиту и приподнял ему одно веко. Все еще без сознания и, вероятно, проваляется так еще пару минут.

– Горьких снов, – пожелал Такумо и начал обыск.

Из оружия Чарли нашел только запасной магазин к «спектру» и спрятанный в пряжку ремня складной ножичек, если не считать двух пачек «Кэмела» и пары упаковок спичек с логотипом «Санрайза». В карманах не оказалось ни бумажника, ни документов, только несколько мелких монет, канадских и американских, и ключ от номера в отеле «Санрайз». Будильник на часах с секундомером и функцией перестановки времени по временным зонам установлен на двенадцать двадцать пять ночи. Никаких украшений, номерных знаков и татуировок. Рубашка без рукавов в стиле «сафари» выглядела новой, но недорогой и немодной, купленной скорее всего ради множества карманов. Ботинки, наоборот, старые, поношенные, хотя и выглядят пошитыми по правительственному заказу, видимо, списаны со склада как излишки. Редеющие каштановые волосы бандита острижены ежиком, ногти больших рук – ухожены, ладони казались мягкими, но костяшки пальцев явно вели увлекательную жизнь. Бандит – мускулистый, но с брюшком, старше тридцати пяти. Он недавно прибыл из Канады и, вполне возможно, там родился – это единственное, что дал обыск. У Чарли возникло резкое и неприятное чувство, будто он должен что-то сообразить, но в голову ничего не приходило. Сложно думать в белой пустоте...

Такумо поднял свой бумажник и сунул его обратно в карман, собрал пистолеты и бросил их в унитаз вместе с запасным магазином, а затем встал туда же, где стоял, когда Пэйкер вытащил пистолет, закрыл глаза и, пытаясь выудить из своей памяти комнату такой, какой она была прежде, сжал ключ в кармане.

Чарли снова открыл глаза. Пустоты вокруг больше не было, но все углы и прямые казались неровными и смазанными, а его отражение (за исключением липа, полупрозрачное и расплывчатое) застыло в зеркале, как тень Хиросимы. Таблички с надписью «Свободно» на дверях кабинок читались с большим трудом, инструкция по использованию сушки для рук сплошь состояла из невнятных загогулин. Такумо попробовал снова, )л некоторые углы заострились, но в общем комната продолжала напоминать дешевую пародию на Зазеркалье.

Наконец он вернулся в кабинку и вообразил, как разбилось зеркало, увидел, что взорвались лампы. Когда Такумо снова открыл глаза, вокруг было достаточно темно. С деланной уверенностью Чарли вышел из уборной и захлопнул за собой дверь. Через семь минут отходит автобус на Лос-Анджелес. Пусть бандит все объясняет, когда его найдут.

Он сидел на станции и ждал, пряча лицо за дешевой книгой в мягкой обложке; не то лицо, которое обычно бывает у человека, внезапно выигравшего пятнадцать тысяч, лицо испуганного мальчика, внезапно выяснившего, что не умеет обращаться с магией...

...но, может быть, только может быть, он знает того, кто умеет.