Текст книги "Память льда"

Изможденность Адаэфона Делата тоже оказалась иллюзией. Теперь на его лице не было ни малейших признаков усталости. Маг натянуто улыбнулся:

– Их крики, командир, понемногу стихают. Даже такая жизнь лучше, чем объятия Худа. Мы достигли… некоторого равновесия.

– И теперь ты можешь распоряжаться силами одиннадцати своих собратьев?

– Да. Все они нынче подчиняются мне, но у меня нет желания их призывать. Ты спросил, для чего мы вообще затеяли эту игру. Поначалу – только ради собственного выживания. Честно говоря, мы не верили, что ты и твои солдаты дойдете до конца. Мы думали, Рараку поглотит вас. Она и поглотила, но не так, как мы предполагали. Ты и твои солдаты неузнаваемо изменились.

– Не забывай, что это случилось не только с нами, – возразил ему Скворец. – Вы с Каламом тоже изменились, пройдя через священную пустыню.

Маг кивнул:

– Именно поэтому мы сегодня и встретились, командир… Отныне мы с Каламом готовы идти за тобой. Конечно, если ты нас возьмешь.

– Император может забрать вас у меня, – проворчал Скворец.

– Если будешь помалкивать, не заберет.

– А ты что скажешь, Калам? – спросил малазанец, оглядываясь на профессионального убийцу.

– Когтям это не очень понравится, – пробасил тот и с усмешкой добавил: – Бедняжка Стерва. Она будет очень разочарована.

Скворец повернулся в седле, глядя на своих солдат. Их лица казались высеченными из камня. А ведь совсем недавно этих бойцов считали отбросами, которыми в случае чего не жалко и пожертвовать.

– О боги, да что же мы такое тут сотворили? – чуть слышно прошептал он.

В ту же ночь новоиспеченные сжигатели мостов приняли боевое крещение. Убийца, маг и семьдесят солдат ворвались в захваченный мятежниками Г’данисбан и перебили четыре сотни врагов.

Свет лампы потускнел, но, впрочем, в ней уже не было особой нужды, ибо снаружи занимался рассвет. Лагерь просыпался, готовясь к новому дню, и звуки, долетавшие в шатер, постепенно заполняли тишину, которая установилась после рассказа Скворца.

– Переселение душ, – наконец прервал молчание Аномандер Рейк.

– Да.

– Я слышал про переселение одной души – как ее отправляли в заранее приготовленное вместилище. Но чтобы сразу одиннадцать… – Тисте анди покачал головой, как будто до сих пор не мог поверить в правдивость услышанного. – Дерзко, ничего не скажешь. И отчаянно смело. Теперь понятно, почему Быстрый Бен противился моим попыткам узнать о нем побольше… Не ожидал, что сегодня ночью ты раскроешь мне его загадку. Вообще-то, я ведь не просил тебя об этом, командор.

– Не все просьбы, Рейк, выражаются словами.

– Рад, что ты понял меня.

– Большое дело – интуиция, – улыбнулся малазанец. – Подобно тебе, я тоже привык доверять своему чутью.

Тисте анди поднялся на ноги. Скворец последовал его примеру.

– Знаешь, командор, я сильно удивился, когда ты встал на защиту Серебряной Лисы.

– Я и сам удивился не меньше… когда ты сумел сдержаться.

– Да уж, – выдохнул Рыцарь Тьмы, слегка нахмурившись. – Тут не столько моя заслуга, сколько этого… ангелочка.

– Виноват, не понял. Ты кого имеешь в виду?

– Ну конечно же Круппа! – усмехнулся Рейк. – Просто вспомнил нашу первую с ним встречу.

– Боюсь, что Крупп – одна из тех загадок, которые всем нам не по зубам. Вряд ли мы хоть что-нибудь о нем узнаем, как бы ни старались.

– Ты прав, Скворец. Ох и хитер толстяк.

– Утром Быстрый Бен отправится к Парану и сжигателям мостов.

Владыка Семени Луны кивнул:

– Я постараюсь держаться подальше от капитана, чтобы не беспокоить его. – Тисте анди протянул гостю руку. – А мы неплохо посидели.

Скворец смутился:

– Я не ахти как умею байки травить. Благодарю за терпение.

– В другой раз я тоже поведаю тебе что-нибудь любопытное. У меня есть о чем рассказать.

– Не сомневаюсь.

Они разняли руки. Скворец направился к выходу.

– Передай Серебряной Лисе, чтобы не боялась меня. И скажи ей, что я непременно вразумлю Каллора.

– Спасибо, – коротко ответил командор и вышел.

«Боги милосердные! Мог ли я предполагать, что сегодня… подружусь с самим Аномандером Рейком? Когда в последний раз судьба преподносила мне такой подарок? Не могу вспомнить. Худов дух, ну и дела».

Стоя у входа в шатер, Аномандер Рейк провожал взглядом удалявшегося Скворца. Командор заметно прихрамывал.

Сзади послышалось знакомое хлопанье крыльев.

– Хозяин, стоило ли это затевать? – спросила Карга.

– Ты о чем? – рассеянно осведомился Рейк.

– О дружбе со смертными. Она всегда длится недолго. Или тебе мало своих горьких воспоминаний?

– Поосторожней, Карга!

– Ты решишься отрицать справедливость моих слов?

– В быстротечности есть своя ценность.

Великая ворониха насмешливо задрала голову:

– Это что же, плоды беспристрастных наблюдений? Или предостережение? А может, просто мудрость, столь же печальная, сколь и абсурдная? Сомневаюсь, что ты удостоишь меня более или менее подробным ответом. Нет, разумеется, ты этого не сделаешь. Ты оставишь меня терзаться любопытством, в недоумении терзая клювом землю. Ох, напрасно ты заводишь себе новых друзей, забывая о старых!

– Принюхайся, дорогая. Чуешь, падалью потянуло? Почему бы тебе не слетать туда и не набить свое ненасытное брюхо? А когда сделаешь это, разыщи Каллора и пришли его ко мне.

Ворчливо каркая, Карга взлетела и скрылась из виду. Аномандер Рейк вернулся в шатер. Вскоре туда зашла Корлат:

– Ты звал меня, владыка?

– Я на время покину лагерь. Хочу побыть рядом с Силаной.

– Она будет рада твоему возвращению.

– Я отлучусь всего лишь на несколько дней. Задерживаться там я не собираюсь.

– Понятно, господин.

Рейк повернулся к ней лицом:

– А ты пока будешь защищать Серебряную Лису.

– С радостью.

– Установите незримое наблюдение за Каллором. Если вдруг что-то заподозришь, немедленно сообщи мне. Можешь взять себе в помощь всех тисте анди, дабы противостоять ему вплоть до уничтожения, но это уже на самый крайний случай.

– Правильно ли я поняла тебя, владыка? Всю мощь нашего народа? Мы уже очень давно не действовали совместными усилиями. Ты думаешь, иначе нам с Каллором не справиться?

– Я не хочу рисковать понапрасну, только и всего.

– Стало быть, пора начинать подготовку к объединению магических сил?

– Вижу, тебя что-то тревожит, Корлат. Что именно?

– Нас тысяча сто, владыка.

– Я это помню, Корлат.

– В момент пленения Увечного Бога присутствовало всего сорок тисте анди, но мы уничтожили создаваемый им мир. А уж в таком количестве… мы можем разнести этот континент в пыль.

Глаза Рейка подернулись пеленой.

– Я надеюсь на твой опыт, Корлат. Будь особенно осмотрительна, если понадобится общими усилиями открыть Куральд Галейн. Каладану Бруду это вряд ли понравится… Честно сказать, я не жду от Каллора каких-либо безрассудных шагов. Но осторожность не помешает. Ясно?

– Да, владыка.

– Ты свободна, Корлат, – сказал Рейк, поворачиваясь к ней спиной.

Давненько уже Мхиби не снился этот сон… Она вновь брела по северной равнине. Ее ноги утопали во мхах, а в лицо дул сухой ветер, принося запах талого льда. Мхиби шла, не ощущая ни боли в ногах, ни тяжести в груди. Ей дышалось легко. Она вернулась в те места, где родилась ее дочь.

«Магический Путь Телланн. Я понятия не имею, где он пролегает, но точно знаю, какое это время. Время юности: всего мира и моей собственной».

Она подняла руки и полюбовалась упругой гладкостью кожи, под которой едва просвечивали кровеносные сосуды.

«Я совсем молодая. Такая, какой и должна быть сейчас».

Но сон ее был не желанным даром, а мучительной пыткой. Мхиби знала: она спит. Потом наступит пробуждение, а с ним – и возвращение в реальность.

Она продолжала идти. Вдалеке неспешно бежало стадо каких-то давным-давно исчезнувших животных. Их горбатые спины то скрывались за низкими холмами, то появлялись опять – движущиеся темно-коричневые пятна среди серо-зеленых просторов. Рхиви залюбовалась их неброской красотой.

«Наверное, это предки бхедеринов. Когда-то они были крупнее, с длинными, загнутыми рогами».

Глянув под ноги, Мхиби заметила чужие следы. Судя по примятым лишайникам, здесь прошло человек восемь или девять.

«Кто же на этот раз забрел в мои сны? Может, снова древние т’лан имассы? Наверное, опять Пран Чоль и его соплеменники…»

Мхиби заморгала и открыла глаза. В шатер пробивался грязно-серый утренний свет. Как всегда, кости тупо ныли. Ей было зябко. Скрюченными руками рхиви почти до подбородка натянула шкуру, которой укрывалась. Но почему у нее все расплывается перед глазами? Бедняжка заморгала, стряхивая слезы, посмотрела на островерхий потолок шатра и шумно вздохнула.

«Да сколько же еще будут продолжаться эти мучения?» – подумала она и чуть слышно прошептала:

– Духи рхиви, умоляю, заберите меня из этого мира. Избавьте меня от жизни в этом теле. Прошу вас. Ягган, Ирут, Мендалан, Си’рен Таль, Парид, Непроль, Манек, Ибиндур… Я назову вас всех. Только возьмите меня отсюда, духи рхиви.

Хриплое дыхание, тяжелый стук сердца и… больше ничего. Увы, духи не слышали ее молитв. Или слышали, но не желали отвечать. Изможденная старуха тихонько всхлипнула и потянулась за одеждой.

Лагерь рхиви проснулся. Мхиби выбралась из шатра, прислушиваясь к привычным утренним звукам: мычанию бхедеринов, топоту ног, крику подростков, гордых тем, что им доверили ночью пасти стадо. Из соседних шатров выходили ее соплеменники, негромко напевая ритуальное приветствие рассвету: «Ирут мет инал барку сен нетрал… ах’рхитан! Ирут мет инал…»

Мхиби не пела. Ее не радовал еще один день столь убогой и никчемной жизни.

– Доброе утро, милая девушка. У меня кое-что для тебя есть.

Рхиви обернулась. Ее уже давно никто не называл девушкой. К ней проворно семенил даруджиец Крупп, сжимая в пухлых ручках деревянную шкатулку.

Мхиби заставила себя улыбнуться:

– Спасибо, конечно, но я и раньше не слишком любила подарки. А сейчас мне и подавно ничего не надо.

– Дорогая моя, Крупп умеет видеть сквозь любую завесу. Всегда и во всем. Моей повелительницей является Вера. О, это давняя и преданная спутница Круппа, чье ласковое прикосновение всегда приятно. – Толстяк подбежал ближе и встал перед женщиной. – Дела Круппа, при всей их суетности, порою приносят неожиданные и удивительные дары. В этой скромной шкатулочке лежат сокровища, которые я с радостью вручаю тебе.

– Благодарю, Крупп, но рхиви – люди бедные. Они не привыкли иметь дело с сокровищами.

– В таком случае, милая девушка, Крупп смиренно просит тебя выслушать одну историю, которая явно того заслуживает… В запутанной паутине туннелей, что ведут к знаменитым пещерам с бесценным газом, которые лежат под славным градом Даруджистаном, там и сям находили странные помещения, этакие высеченные в камне чертоги. На их стенах, куда вделаны рога древних животных, запечатлены удивительные сцены из седого прошлого. Картины эти были написаны древесным углем, охрой, иногда кровью и Худ знает чем еще. Но и это еще не все! В тех подземных залах также обнаружили… алтари. Конечно, не такие, как в нынешних даруджийских храмах. Те алтари были совсем грубые, сложенные из неотесанных камней. И на каждом лежали такие вот вещицы.

И с этими словами Крупп откинул крышку шкатулки.

Сначала Мхиби решила, что видит кремневые ножи, уложенные на такие же каменные браслеты. Но затем она пригляделась и чуть не вскрикнула от удивления.

– Ага, милая девушка, ты, похоже, догадалась! – прошептал коротышка. – Да, эти вещи выглядят так, словно их сделали из кремня, но это медь. Особая медь холодной ковки. Такая работа требовала немалого искусства и усердия, учитывая, что наковальнями тогдашним мастерам служили обыкновенные камни. – Глазки толстяка блеснули. – Милая девушка, Крупп понимает, сколько страданий доставляет тебе твое одряхлевшее тело. И Крупп безмерно скорбит. Но сегодня у него появился повод для радости. Все эти медные ножички на самом деле ничего не режут. Их носят на теле. Видишь отверстия? Украшения можно связать между собой кожаным ремешком и надеть на себя. А еще тут есть браслеты для запястий и лодыжек, торквесы и даже… ожерелья. Своей силой они… облегчат твою боль. Медь была первым даром богов.

Мхиби крайне редко давала волю своим чувствам, особенно на людях, и сейчас смутилась, заметив, что слезы так и текут по ее впалым щекам. Она вытерла их рукавом и сказала:

– Спасибо тебе, добрый Крупп. Наше племя хранит знания о целебных свойствах этого металла. Но против старости медь, увы, бессильна…

Глаза толстяка вспыхнули.

– Милая девушка, Крупп еще не закончил свой рассказ… Когда под Даруджистаном стали находить эти странные чертоги, туда, конечно же, отправились и наши ученые, поднаторевшие в разгадках древних тайн. Они сразу поняли: подземные залы служили некоей определенной цели. Попросту говоря, это были храмы. Всего таких помещений оказалось восемь: в каждом свой алтарь, и каждый посвящен иной силе. Рисунки представляли собой довольно грубые, но непреложные изображения. Традиционные образы. Восемь пещер, и все легко распознать. Мы знаем руки, сотворившие каждую из них, ибо художники потрудились указать свои имена, а лучшие провидцы Даруджистана подтвердили эту истину. И сейчас смиренный Крупп счастлив, что может пересказать тебе их слова. – Он запустил руку в шкатулку и извлек медное лезвие. – Вот это, например, сделано Ягганом. – Толстяк положил его обратно и достал ножной браслет. – Эта вещица явно принадлежит Си’рен Талю. А вот здесь – еще более странный предмет, похожий на наконечник игрушечной стрелы… Догадываешься, чья это работа? Да, творение Манека – этого проказника из легенд рхиви, весельчака и насмешника. Должен заметить, Крупп узнаёт в нем родственную душу. Несмотря на легкомысленный нрав, у Манека большое и щедрое сердце. Ты согласна?.. А теперь взгляни на торквес. Видишь, как блестит? Конечно же, он принадлежал Ируту. Здесь, в кусочке металла, навсегда сохранился цвет утренней зари.

– Быть того не может, – прошептала Мхиби. – Ты говоришь о них как о смертных людях. Я привыкла думать, что они – духи.

– Но когда-то, дорогая моя, они были смертными рхиви. Возможно, одними из первых. – Коротышка задумчиво улыбнулся. – Вера – надежная спутница не только для Круппа, но и для всякого, кто ее позовет… Крупп смиренно ожидает, что после утренних омовений ты наденешь эти украшения. И во все грядущие дни и ночи, милая девушка, крепко храни веру. Не сомневайся в том, что услышала от меня.

Мхиби молчала. Крупп протянул ей шкатулку. Рхиви взяла ее, почувствовав тяжесть в ослабевших руках.

«Откуда он узнал? Я проснулась, проклиная наступивший день. Что еще страшнее, я чувствовала, как из моего сердца уходит вера. Как же ты обо всем догадался, даруджистанский плут?»

Толстяк отступил назад и вздохнул:

– Обязанность, вынудившая Круппа встать в столь ранний час, невзирая на свое приятное свойство, изрядно его утомила и вызвала острый приступ голода. Крупп страдает.

Рхиви улыбнулась:

– Да неужели? Я бы согласилась променять приступы боли на приступы голода.

– Не сомневаюсь, милая девушка. Но этот скромный дар изменит твое состояние к лучшему. Вот увидишь. А теперь позволь мне откланяться.

Он повернулся и зашагал обратно, однако буквально через пару шагов остановился и снова повернулся к растерянной Мхиби:

– Крупп забыл сказать еще одну важную вещь. У Веры есть несколько замечательных братьев, которых зовут Сновидениями. Я бы не советовал тебе, милая девушка, пренебрегать их приятным обществом.

Вскоре он завернул за шатры и исчез из виду.

«А ты и впрямь похож на Манека, Крупп. Ты ведь подарил мне не только шкатулку с украшениями. Ты подарил мне веру и… сны. Сновидения, полные надежд и желаний… Так чьи же следы я видела этой ночью?»

Капрал Хватка лежала в густой траве на склоне холма и внимательно следила за удаляющимися кворлами. Они летели на запад, постепенно исчезая в голубых небесных просторах.

– Если меня еще раз заставят оседлать эту тварь, я благословлю того, кто вонзит мне кинжал в спину, – проворчал Мураш.

Хватка прикрыла глаза:

– Если таким образом ты позволяешь свернуть себе шею, бьюсь об заклад: кто-нибудь из наших непременно доставит тебе это удовольствие. Возможно, даже сегодня.

– Что за жуткие вещи ты говоришь, Хватка? Неужели меня так ненавидят? За что? Я ведь никому ничего не сделал и вообще никогда не делал, не так ли?

– Дай мне немного подумать, чтобы понять, что ты только что сказал, и я отвечу – честно и откровенно.

– Да нечего тут думать: я глупость сморозил, и ты сама это знаешь. – Он понизил голос. – Как ни крути, а это капитан во всем виноват…

– Капитан тут ни при чем. И вообще, я терпеть не могу эти перешептывания за спиной. Гляди, как бы не плюнула тебе в физиономию. А слюна у меня, говорят, ядовитая. На самом деле все это состряпали Скворец с Дуджеком. Коли испытываешь желание навести критику – вали к ним.

– Дурак я, что ли, критиковать Скворца и Однорукого?

– Тогда не нуди.

– За разговор в таком тоне со старшим по званию я имею полное право объявить тебе сегодня наряд вне очереди. И завтра тоже, если мне этого захочется.

– Боги, до чего же я ненавижу коротышек с большими усами!

– Так-так, капрал. Переходим на личности, стало быть? Ну ладно, будешь у меня вечером мыть миски и драить котлы. А ужин сегодня намечается знатный. Зайцы, фаршированные инжиром. Весьма пикантный вкус! А уж аромат – просто сногсшибательный!

Хватка даже села, вытаращив на сержанта глаза:

– Сногсшибательный аромат, говоришь? Уж не собрался ли ты скормить нам вонючую власяницу Штыря, натолкав туда фиг?

– Дура! Ну при чем тут Штырь? Я видел у нашего повара несколько заячьих тушек. Надо их отварить, потом нафаршировать инжиром и подавать под соусом из жестяники и пресноводных устриц. Устрицы – это такие большие улитки…

– Жестяные улитки? Нет уж, спасибо, – пробурчала Хватка. – Я лучше закушу власяницей.

Путешествие сюда выдалось утомительным. Остановки были редкими и совсем короткими, а черные моранты не отличались общительностью. Молчаливые, замкнутые, с вечно хмурым лицом. Хватка еще ни разу не видела, чтобы кто-то из этих воинов снимал доспехи. Блестящие черные панцири словно бы служили для морантов второй кожей. Как раз сейчас капитан Паран о чем-то совещался с Меченым, их командиром, оставшимся здесь.

«Ох и тяжелая тебе выпала доля, парень, – с сочувствием подумала капрал. – Если Опонны тебе сегодня улыбнутся, возможно, вы с ним и договоритесь».

Хватку до сих пор передергивало, когда она вспоминала о ночном полете. Кворлы летели на большой высоте, где от пронизывающего холода не спасала никакая теплая одежда. У бедной женщины до сих пор саднило все тело. Хватка опять закрыла глаза, вслушиваясь в окружающие звуки. Ее товарищи готовились к дальнейшему пешему переходу. Мураш, устроившись рядом, что-то неразборчиво бормотал: вечно этот тип жалуется и причитает.

Стук тяжелых шагов вывел Хватку из полудремы. Она приоткрыла один глаз: капитан Паран. Однако, как выяснилось, пришел он не по ее душу, а разыскивал Мураша.

– Эй, сержант.

– Я! – рявкнул Мураш, разом перестав бормотать.

– Похоже, Быстрый Бен запаздывает. Твой взвод останется здесь и будет дожидаться его прилета. Остальные отправятся вместе с Ходоком. Деторан уже отложила вашу часть амуниции и продовольствия.

– Слушаюсь, капитан. Интересно, когда же маг прилетит на этой крылатой твари?

– Штырь уверяет, что задержка кратковременная. Быстрый Бен должен прибыть еще сегодня.

– А если он не появится?

– Обязательно появится.

– Ну а все-таки? Разное ведь в жизни бывает.

Выругавшись сквозь зубы, Паран ушел прочь.

Мураш очумело взглянул на Хватку:

– По-моему, нас учили продумывать все варианты. Вот я и спросил: а что, если Быстрый Бен сегодня вообще не прилетит?

– Ну и болван ты, Мураш!

– Худ тебя побери! Я же задаю вполне здравый вопрос, разве нет? Так что вы все так на меня ополчились?

– Если твои мозги, сержант, еще не провалились в задницу, почему ты ими не шевелишь? Сам посуди. Коли маг вообще сюда не прилетит, значит случилось что-то совсем уж поганое. И тогда нужно будет рвать когти и давать деру. Срочно спасать свои шкуры.

Румяное лицо Мураша побледнело.

– Слушай, а разве с нашим чародеем может случиться что-то поганое? Скажи, Хватка, что ты имеешь в виду? Бен же всегда выпутывался из любых передряг.

– Да ничего с ним не сделается, успокойся ты! Быстрый Бен будет здесь сегодня – это так же верно, как и то, что солнце только взошло и уже поджарило тебе мозги. И вообще, перестань пугать свой взвод, сержант! Гляди, вон Молоток с Колотуном уже дрожат от страха.

Мураш, бормоча проклятия, вскочил на ноги и напустился на стоявших рядом подчиненных:

– Ну, что зенки вылупили? Принимайтесь за дело! Ты, Молоток, помоги Деторан уложить камни в очаге. Если котлы опрокинутся, будете ужинать травой, как лошади. А ты, Колотун, немедленно разыщи мне Штыря.

Сапер махнул в сторону холма:

– Вон он, сержант. Разглядывает дерево, что торчит вверх тормашками. Ишь как уставился!

Мураш повернул голову:

– Тут всякому будет любопытно. Разве нормальные деревья растут корнями вверх? Умному человеку всегда важно определить причину, дознаться до истины.

– Ну, если тебе так важно дознаться до истины, то чего же не сходишь туда и не посмотришь сам? – поддела его Хватка.

– У меня и других дел невпроворот. Эй, Колотун, сгоняй за Штырем. Бегом марш!

– Бегом? На вершину холма? Худ тебя побери, Мураш. Мы, кажется, не в бою.

– Ты слышал приказ? Выполняй!

Хмурый Колотун трусцой двинулся вверх по склону, однако вскоре перешел на обычный шаг. Хватка ухмыльнулась.

– А Мутная где ошивается? – спросил сержант.

– Прямо позади тебя, командир!

– Худов дух! – Он обернулся. – Мутная, прекрати так делать! Где ты пряталась?

– Нигде. Тут была.

– Врешь, – сказала Хватка. – Я же видела, как ты улизнула. Ты у нас пока что не бесплотный дух, чтобы шастать по другим мирам. Куда это тебя носило?

Мутная кокетливо передернула плечами:

– Да вот, гуляла. И между прочим, услышала интересный разговор между Параном и Ходоком. Оказывается, наш придурок-баргаст когда-то был в своем племени важной шишкой. Вроде как все его картинки на теле это доказывают. А закинули нас сюда не просто так. Дуджеку с Брудом нужны дополнительные союзники в войне против Паннионского Домина. Мы должны найти самое большое племя – клан Белолицых – и завербовать их, перетянуть на свою сторону.

Хватка хмыкнула:

– Вот так неожиданный поворот! А зачем еще, по-твоему, нас подвезли сюда и высадили у самого подножия Баргастовой гряды? Ясное дело, чтобы встретиться с баргастами!

– Тут не все так просто, подруга, – ответила Мутная, занявшись любимым делом – разглядыванием собственных ногтей. – Ходок отправится на переговоры один, без нас. Но вроде как у этих придурков есть такой обычай: когда кто-то приходит за помощью, он должен сперва показать свою силу, приняв участие в поединке. Может, даже не в одном, а в нескольких – я толком не поняла. Так вот, если Ходок победит, Белолицые баргасты пойдут с нами. А коли его убьют…

У Мураша сам собой открылся рот, а затем опустился один ус и следом другой.

Хватка застонала: не то от страха, не то пытаясь сдержать смех.

– Капрал, найди Ходока, – скомандовал сержант.

– Зачем?

– У тебя же есть особый точильный камень. Наточи ему меч так, чтобы не дотронуться было.

– Мураш, ты это серьезно?

– Но надо ведь что-то делать!

– С чем или с кем делать? – спросил чей-то новый голос.

– Ну наконец-то! – пропыхтел Мураш. – Слушай, Штырь, мы тут узнали, что Ходок может запросто всех нас погубить!

Чародей в ответ лишь невозмутимо пожал плечами. Хватка поморщилась: на солнце власяница становилась особенно зловонной.

– Теперь я понимаю, почему так задергались духи на холме. Они почуяли исходящую от Штыря вонь.

– Далась тебе эта вонь! – взвился Мураш. – А то, что баргасты нас всех порешить могут, тебя не колышет?

Парана удивила суматоха, царившая во взводе сержанта Мураша. И сам он, и его бойцы возбужденно размахивали руками и что-то кричали, но ветер дул в другую сторону, и их голосов слышно не было.

– Да что у них там такое стряслось? – вслух спросил капитан.

Ходок усмехнулся и пояснил:

– Здесь крутилась Мутная. Она все слышала.

– Только этого еще не хватало! Почему ты меня сразу не предупредил?

Баргаст молча пожал широкими плечами.

Почесывая лоб, Паран отправился к командиру черных морантов:

– Скажи, Меченый, твой кворл уже отдохнул? Можешь подняться и покружить над лагерем? Я хочу знать, когда Белолицые баргасты нас обнаружат.

– Они уже знают о нашем появлении, знатнорожденный, – невозмутимо ответил морант, который в черном хитиновом шлеме смахивал на огромного жука.

– Сколько раз повторять: достаточно называть меня просто капитаном. Я не жажду, чтобы мне постоянно напоминали о моем благородном происхождении… Белолицые баргасты уже знают, что мы здесь? Но откуда?

– Мы же стоим на их земле, капитан. У нас под ногами – кровь их предков. А кровь умеет разносить вести. Моранты это слышат.

– Удивительно, как ты вообще еще что-то слышишь внутри этого своего панциря, – раздраженно и устало пробормотал Паран. И добавил: – И все-таки, Меченый, я прошу тебя подняться в воздух.

Командир морантов кивнул.

Паран оглядел свой полк. Многие из сжигателей мостов были вдвое старше его. И все сплошь – опытные солдаты, которых жизнь и война научили очень многому. Мужественные, немногословные, до тонкостей знающие ратное ремесло. Капитану вдруг захотелось посмотреть на мир их глазами, прочувствовать все пласты их душевной усталости, которую сам он еще только-только начинал ощущать.

«Они до последнего вздоха останутся солдатами. В отставку не уйдет никто. Сжигатели мостов боятся тишины и одиночества. Ведь тогда наружу прорвется то, что сейчас они удерживают благодаря заслону повседневных дел и забот. Эти люди живут настоящим, и лишь это помогает им не сойти с ума».

Скворец как-то проговорился Парану, что после этой войны сжигателей мостов отправят в отставку. Если понадобится – насильно.

В армиях разных стран всегда, в любую эпоху, существовали традиции. Зачастую они складывались вопреки разного рода уставам и циркулярам и были связаны с природой человеческой души. Например, принятие в свои ряды – первый ритуал, через который проходил каждый новобранец. Традиции имели совершенно иную ценность, нежели все награды и поощрения от начальства. Были ритуалы радостные и печальные, но все они так или иначе оберегали солдатский рассудок, ибо даровали своего рода защиту от безумия, возможность пережить все без особых потерь, выстоять, справиться. Нельзя отправлять солдата прочь без наставлений, бросать в каком-то незнакомом мире, равнодушном к его жизни. И если спросить тех же сжигателей мостов, наверняка каждый из них предпочтет погибнуть в сражении, нежели очутиться в непривычной атмосфере, среди чужаков, которым нет до тебя никакого дела.

«Неужели сам Скворец верит, что его давние соратники удовлетворятся пышной прощальной церемонией и обрадуются наградным? Речи отзвучат, деньги закончатся. И что останется у бывшего солдата? Безрадостное существование с постоянной оглядкой на прошлое – с его тяготами и ужасами, страданиями и потерями. Даже если сжигатели мостов и попытаются приспособиться к новым обстоятельствам, прошлое будет атаковать их снова и снова. Если не днем, то по ночам уж точно».

Печаль, охватившая Парана, была тихой, как воды омута. Но недаром говорят, что в омуте утонуть легче, чем в море.

«А когда Белолицые баргасты нас найдут… Неужели у них и впрямь все решает исход поединка? Наверное, объяви я сейчас солдатам, что после войны с Паннионским Домином их ждет отставка, они согласятся погибнуть от рук этих дикарей. Боги, помогите мне. Хоть кто-нибудь из вас…»

Под негромкий шелест крыльев кворл поднял в воздух Меченого. Командир черных морантов неподвижно застыл в жестком седле. Паран некоторое время следил за его полетом. В животе капитана зашевелилась знакомая боль. Он стиснул зубы и повернулся к своим бойцам:

– Сжигатели мостов, подъем! Отправляемся дальше.

Вокруг было темно. К удушливому воздуху примешивался ядовитый туман. Быстрый Бен пробивался сквозь него, ощущая себя пловцом, сражающимся с бешеным течением. Вскоре он оставил эту затею, уйдя в сторону, а затем и вовсе скользнул на другой магический Путь.

Но и там было немногим лучше. Зараза проникла и сюда тоже. Открыв еще несколько Путей, колдун обнаружил, что все они поражены точно такой же зловонной гнилью.

«Это зловоние исходит от Увечного Бога, хотя наш враг – Паннионский Провидец. Странное совпадение, которое трудно объяснить. Да и когда это я верил в совпадения? Здесь нужно копать глубже. Увечному Богу искалечили тело, а самого его сковали цепями. Но его скрюченные руки продолжают плести невидимые нити и дергать за них. Даже тут, внутри магических Путей. – Едва заметная улыбка тронула губы чародея. – Достойный у меня противник, что и говорить».

Быстрый Бен опять сменил магический Путь и вдруг почувствовал, что он тут не один. Кто-то прошел здесь раньше его, оставив свой след: холодный и странным образом безжизненный.

«Чему же удивляться? Как-никак я иду по самой границе владений Худа. И все-таки…»

В душе шевельнулась тревога. Противная, точно слякоть под ногами. Усилием воли чернокожий колдун подавил это чувство. Но как бы то ни было, Тропа Худа, его магический Путь противился заразе сильнее, чем все остальные, которые Быстрый Бен открывал до сих пор.

Поскольку чародей был в легких сапогах, ноги его уже успели замерзнуть. Внизу чавкала вязкая глина. С неба, до которого, казалось, можно дотянуться рукой, лился тусклый сероватый свет. Дорогу по обе стороны окутывала густая маслянистая дымка, скрывая от глаз все, что находилось за нею.

Быстрый Бен замедлил шаги. Глина под его ногами внезапно стала твердой. Теперь ее поверхность покрывали какие-то причудливые линии, значки и письмена. Они располагались столбиками. Маг нагнулся:

– Похоже, нацарапано совсем недавно. Или… слишком давно. – От значков исходила магическая сила. – Ага, да это охранительные заклинания. Может, и связующие тоже.

Теперь Бен шел почти на цыпочках, стараясь не задевать письмена.

Вскоре он обогнул большую яму, до краев заполненную расписными камешками. Приношения Худу. Наверное, молитвы и просьбы от его бесчисленных приверженцев.

«И вот они лежат здесь. Незамеченные, заброшенные или забытые. А ведь молившиеся тебе, Худ, наверняка думали, что подобными приношениями облегчат собственную участь, когда попадут в твой мир. Воистину наивность человеческая неистребима».

Письмена множились, теперь уже занимая собой почти все пространство дороги. Маг пошел еще медленнее. Он с трудом находил свободные пятачки, куда можно было ступать. Весь путь во владения Худа был испещрен охранительной магией. Чтобы Владыка Смерти вдруг ставил преграды на пути в свои владения? Ну не странно ли!