Текст книги "Черный дом"

Давным-давно в долинах

Давным-давно (как начинались лучшие сказки во времена, когда мы все жили в лесу, а не где-нибудь еще) покрытый шрамами капитан Фаррен вел испуганного мальчика по имени Джек Сойер по шатру-дворцу Королевы. Самого дворца маленький мальчик не видел: они шли потайными ходами и коридорами, о существовании которых мало кто знал, где в углах обосновались пауки и пахло то жареным мясом, то зловонием сточных вод.

Наконец, Фаррен подхватил его под мышки и поднял. «Там должен быть щиток, прямо перед тобой, – прошептал он. (Вы помните? Я думаю, вы там были. Я думаю, мы оба были, только тогда мы были моложе, не так ли?) – Отодвинь-ка его влево».

Джек так и сделал и увидел перед собой комнату Королевы, где все ожидали ее смерти… точно так же, как Джек ожидал, что его мать умрет в номере отеля «Альгамбра» в Нью-Хэмпшире. В ярко освещенной комнате толпились медицинские сестры, которые стремились себя чем-то занять, потому что явно не знали, как помочь своей пациентке. Мальчик, узревший, как ему поначалу показалось, свою мать, которая магическим образом перенеслась в Долины. Мы, смотревшие вместе с ним, конечно же, не подозревали, что много лет спустя, уже став мужчиной, Джек Сойер будет лежать на той же самой кровати, где впервые увидел Двойника своей матери.

Паркус, перенесший его из Френч-Лэндинга во Внутренние Баронства, теперь стоит у лючка, через который когда-то смотрел Джек, поднятый капитаном Фарреном. Рядом с ним Софи Каннаская, которую в Долинах называют также Молодой королевой и Софи Доброй. Медицинских сестер около кровати нет. Джек лежит под медленно вращающимися лопастями вентилятора. Лицо бледное, веки синюшные. Льняная простыня, которой он укрыт до подбородка, едва заметно, но поднимается и опускается. Он дышит.

Он жив, во всяком случае пока.

– Если бы он не прикасался к Талисману… – шепчет Софи.

– Если бы он не прикасался к Талисману, не держал его в руках, он бы умер на платформе, до того, как я добрался до него, – отвечает Паркус. – Но, если б не Талисман, он бы просто не попал сюда.

– Каковы его шансы? – Софи смотрит на Паркуса. Где-то, в другом мире, Джуди Маршалл постепенно возвращается к нормальной жизни. Ее Двойнику такое, к сожалению, заказано: тяжелые времена наступают для той части вселенной, где она живет, и ее глаза горят мрачным огнем. – Я хочу знать правду, сэр. Лжи не потерплю.

– Я и не собираюсь лгать, моя госпожа, – отвечает он. – Я верю, что он поправится, защищенный Талисманом. И в один прекрасный миг, утром или вечером, когда ты будешь сидеть рядом, откроет глаза. Не сегодня, может, не на этой неделе, но скоро.

– И вернется в свой мир? Мир его друзей?

Паркус перенес его в это место, потому здесь еще жила душа мальчика Джека. Он побывал здесь до того, как ступил на путь испытаний, в определенной степени и закаливших его. Он побывал здесь еще совсем наивным. Большая часть этой детской наивности осталась в Джеке и когда он вырос, что удивило Паркуса и тронуло до глубины души, чего он никак не ожидал.

Наверное, и в этом сказалось воздействие Талисмана.

– Паркус. У тебя разбегаются мысли.

– Если и убегают, то недалеко, моя госпожа. Недалеко. Ты спрашиваешь, сможет ли он вернуться в мир, где получил три, возможно, даже четыре смертельных ранения, где пуля практически разорвала ему сердце. Я перенес Джека сюда, потому что магия, изменившая его жизнь, здесь сильнее. Хорошо это или плохо, но для Джека Долины с самого детства являются живительным источником. И мои старания не пропали даром. Он будет жить. Но проснется другим. Станет как…

Паркус замолкает, глубоко задумавшись. Софи тихо стоит рядом. Издалека, с кухни, доносятся вопли повара, учиняющего разнос поваренку.

– Животные, обитающие в море, дышат жабрами, – наконец нарушает паузу Паркус. – Но со временем у некоторых из них появляются легкие. Такие существа могут жить и под водой, и на суше. Да?

– Так меня учили в детстве, – соглашается Софи.

– Но у части этих существ жабры отмирают, и тогда они могут жить только на суше. Думаю, Джек Сойер теперь – одно из таких существ. Ты или я можем нырнуть в воду и какое-то время находиться под ее поверхностью. И он, возможно, сможет на короткие периоды возвращаться в свой мир… разумеется, не сейчас, позже. Но если бы ты или я попытались постоянно жить под водой…

– Мы бы утонули.

– Именно так. Вот и у Джека, попытайся он вновь жить в своем мире, к примеру вернувшись в дом в Норвэй-Вэлли, через несколько дней или недель откроются раны. Возможно, в измененном виде, я думаю, в свидетельстве о смерти причиной будет названа сердечная недостаточность, но все равно убьет его пуля Ванды Киндерлинг. – Паркус ощеривается. – Мерзкая женщина! Я уверен, аббала, как и я, понятия не имел о ее существовании, но сколько она причинила вреда!

Софи не реагирует. Смотрит на спящего мужчину в другой комнате.

– Приговоренный к жизни в этом прекрасном мире… – Она поворачивается к Паркусу. – Это прекрасный мир, не так ли, сэр? Прекрасный, несмотря ни на что?

Паркус улыбается и кланяется. На его шее позвякивают зубы акулы, нанизанные на золотую цепочку.

– Безусловно.

Софи кивает.

– Так жизнь его будет здесь не такой уж ужасной.

Он молчит. Через несколько мгновений она тяжело вздыхает:

– Я бы не хотела, чтобы меня отрезало от собственного мира… чтобы я могла возвращаться туда лишь на чуть-чуть… до появления болей в груди… Это кошмар.

Паркус пожимает плечами:

– Ему придется с этим смириться. Хочет он того или нет, жабры у него отмерли. Теперь он обитатель Долин. И Бог-плотник знает, что и здесь ему найдется работа. Борьба за Башню близится к решающей схватке. Думаю, что Джеку Сойеру предстоит принять участие в этой борьбе, хотя полной уверенности у меня нет. В любом случае, как только он поправится, искать работу ему не придется. Он – копписмен, так что дело ему обязательно найдется.

Она смотрит в лючок в стене, на прекрасном лице написана тревога.

– Ты должна ему помочь, дорогая, – говорит Паркус.

– Я его люблю, – едва слышно отвечает она.

– И он любит тебя. Но все будет непросто.

– Почему так устроена жизнь, Паркус? Почему она требует так много отдавать, а взамен предлагает самую малость?

Он раскрывает ей объятия, и она с готовностью приходит в них, прижимается к его груди.

В темноте потайного хода, за стеной комнаты, где спит Джек Сойер, Паркус отвечает на ее вопрос одним словом:

– Ка.

Эпилог

Она сидит у кровати в первую ночь Полной Луны, через десять дней после разговора с Паркусом в потайном ходе. Слышит, как неподалеку от шатра-дворца поют дети. На ее коленях вышивание. На дворе по-прежнему лето, и воздух напоен его ароматами.

И в комнате, где когда-то лежала Двойник его матери, Джек Сойер открывает глаза.

Софи откладывает вышивание, наклоняется, прижимается губами к его уху.

– С возвращением, – шепчет она. – Мое сердце, моя жизнь, моя любовь, – с возвращением.

14 апреля 2001 г.