Текст книги "Зачем ангелам тапочки"

Изобретателя не интересовали замужние женщины, даже, пожалуй, никакие не интересовали. Но он надеялся, что удастся все же пристроить кому-нибудь сачок. А пока до поры до времени поставил его в туалет. Муркин побаивался сачка и решительно отказывался делать свои дела в туалете. Добрый Изобретатель вытащил поддон с наполнителем в коридор.

По вечерам Муркин зализывал раны, полученные в боях за соседскую кошечку, и, свернувшись клубком, сладко мурчал. После того как он стал котом, ему немедленно был выдан специальный мурчательный моторчик, который имеется у каждого кота или кошки и даже, говорят, у тигра. Муркин мурчал и посапывал. Изобретатель беззлобно ругался, пытаясь усовестить кота, грозя походом к ветеринару, если тот не перестанет гадить в ботинок и являться в потрепанном виде.

«Пойми ты, животное, хорошенькие киски не доведут до добра. Вон сколько вокруг молодых да здоровых соперников, а ты у меня, видать, не слишком молодой. Ну что тебе не сидится дома? Тепло, уютно, кормят. Чего тебе искать приключений на лохматую задницу?! Вот погоди, явишься еще раз в таком виде – в следующую среду к ветеринару свезу!»

Но приходила следующая среда, а поход к ветеринару все откладывался.

Муркин по-прежнему возвращается поутру побитый, но не побежденный и мурлыкает себе на диване, не обращая внимания на ворчание хозяина. И снится ему, что он бегает с огромным сачком за миленькой дамочкой, а та уворачивается, кидает в него туфлю с криком: «Брысь! Брысь, злодей!» Вздрагивая, он просыпается, прижимается потеснее к хозяину. Так безопасней.

«Ну что, Муркин? Сон страшный приснился? А?! Ну иди сюда, дурачок. Не бойся. Давай за ухом почешу! Не бойся, глупый! Это только сон!»

Радость на подоконнике

У Маши Муриной на подоконнике радость расцвела. Маша посадила ее давно, рыхлила почву, подвязывала слабые стебельки. Радость в наших краях растение редкое и часто просто не приживается. Но Маша была упорна. Она ее выхаживала, как глупое маленькое дитя, выставляла на солнышко. До этого радости у нее вовсе не проклевывались, а если и проклевывались, то не росли, а если и росли, то не цвели уж точно, а погибали на корню. А эта прижилась, хотя на вид казалась хиленькой да слабенькой и нежизнеспособной. Но вот завязались соцветия, потом бутончики набухли крохотные. Маша таилась и даже виду не показывала, делала вид, что не обращает на это никакого внимания, а сама все на бутоны косилась. Протирает пыль, или музыку слушает, или даже телевизор смотрит, а сама краем глаза – на подоконник, как там ее радость?!

В один прекрасный день Маша пришла с работы, а на подоконнике – радость цветет яркими оранжевыми цветочками, как крохотные апельсины, только нежнее. На улице тоскливо, холодно, дождь осенний уж которые сутки город обесцвечивает. Лица у всех такие, словно бы их дождь вымочил да тоже обесцветил, сырые, неуютные лица. А у Маши на подоконнике – радость оранжевеет и вьется, и подоконник от нее словно огнем горит, и лицо у Маши светится. Маша сперва пыталась эту радость как-то со своего лица убрать, а то уж больно заметно. Все люди как люди, а у нее – радость. Она ее и пудрой запудривала, и лицо старалась скорбное состроить, как у всех, а не получается! Нет-нет да и проглянет в лице радость цветочком. Стали это подруги первым делом Первым делом подруги стали это замечать. Приставать начали. Скажи, мол, наверняка у тебя кто-то появился, и чего скрываешь, дурища, все равно, мол, узнаем. «Да нет у меня никого!» – отвечает Маша совершенно честно, а подруги не верят. Начальник Лев Иванович часто стал на ковер вызывать да в Машино лицо всматриваться, словно бы ищет чего-то, но, правда, с вопросами не пристает, как подруги. А те в гости давай напрашиваться, особенно Ирочка Скоробатова.

– Чего-то мы, Машунь, давно вместе не сидели, чай не пили.

– Хорошо, – говорит Маша, – давай у тебя попьем в пятницу.

– Ну давай лучше у тебя. У меня родители начнут допытываться, ты же знаешь, они у меня общительные. Давай – у тебя.

– Ой, – вспоминает Маша, – я в пятницу не могу, я же халтуру домой беру, Лев Иванович очень просил, давай потом.

А потом у Маши еще одно дело наметилось, а потом еще. Ирочка губки надула, с Машей не разговаривает. Переживает Маша, но как она Ирочку домой к себе пригласит, ведь там же радость. А вдруг она поблекнет, или завянет, или еще чего. Вдруг Ирочка ее сглазит.

Маша теперь домой бегом бежала, даже в магазин иногда забывала зайти. Прибежит – кушать дома нечего, одни макароны без сыра и без масла. А она сидит и радуется и на радость свою налюбоваться не может. Ночью вдруг проснется, свет зажжет и бегом к подоконнику, не пропала ли там ее радость.

И вот то ли от бессонных ночей, то ли еще от чего стала Машина радость чахнуть потихоньку на подоконнике, какая-то плесень на ней завелась паутинная, и оранжевые цветочки поблекли. Ох, как Маша испугалась. Кинулась эту плесень убирать, стала радость свою уговаривать не болеть и не чахнуть. Сидит весь вечер у подоконника, переживает. И тут звонок.

Пошла Маша в растерянности дверь открывать, а на пороге Ирочка вся в дождике, и лицо мокрое, но не от дождика, а от слез. Кинулась Ирочка к Маше на грудь и расплакалась. Петенька ее бросил, не звонит, эсэмэски не шлет. Она к нему – домой, а он даже на порог не пустил и сказал, что отношения, мол, исчерпаны и нечего за ним ходить.

Обняла Маша Ирочку, в кухню отвела, чаем напоила, а потом не удержалась, в комнату подтолкнула.

– Смотри, что у меня на подоконнике, да побыстрее, потому что скоро все равно погибнет, чует мое сердце!

Как увидела Ирочка радость на подоконнике, улыбнулась. Слезы мигом просохли.

– Красота-то какая, Машенька. Радость-то какая чудная!

Смотрит Маша – а радость ожила, плесень куда-то исчезла, и паутины нет, цветочки головки свои подняли на нее да на Ирочку смотрят.

Весь вечер сидели Маша с Ирочкой у подоконника и радовались, и говорили, что это ерунда, что Ирочку Петя бросил, а Машин принц где-то заблудился или у его коня подкова отвалилась, вот он и не приехал. Зато у них вот такая вот радость есть. А потом Ирочка ушла. Она бы всю ночь так у Маши и просидела, да родители дома забеспокоятся. Ушла Ирочка и унесла на своем лице радости немножко.

«Ничего, – подумала Маша, – с той не убудет!» И точно, не убыло, а даже наоборот, наутро Маша на подоконник взглянула: «Батюшки святы!» – как сказала бы ее бабушка.

Радость еще пуще распустилась, и побеги вверх пошли, и бутончики новые наросли за ночь. Вот она какая! Маша еле от нее оторвалась и на работу пошла. Стоит в метро, улыбается, как дура, а на лице радость – цветочками.

– Девушка, вы не могли бы с моей ноги сойти, – попросил Машу мужчина, что рядом в метро болтался. Лицо у него такое хмурое, но вежливое и красивое, а в глазах – дождик.

– Ой, простите, – застыдилась Маша и ногу убрала. А мужчина в Машино лицо посмотрел и ахнул. Прямо вслух. Улыбнулся и ничего не сказал, а молча за Машей пошел, чтобы до работы ее проводить, но от радости даже номер телефона забыл спросить.

Маша на работе сидит, а радость от нее побеги в разные стороны пустила, на всех сотрудников, даже до Льва Ивановича добралась. И как она сквозь стенку просочилась – непонятно. Только Лев Иванович на радостях взял, да и выписал всем премию внезапно, а Диму Петрова, которого уволить сегодня хотел за головотяпство и тупость, не уволил, а только вызвал в кабинет и ласково пожурил.

– Ничего себе! – обалдел от такого счастья Дима. – Я ж думал – все, мне хана! А он только пальцем погрозил и сказал, что премии лишит, если я так дальше буду продолжать.

И Машу Лев Иванович тоже к себе вызвал. На ковер. А ковер у Льва Ивановича видный такой, яркий, пушистый. Вызвал Машу и похвалил. Сказал, что давно за ней следит, за тем, как она работает с отдачей, с огоньком. И планирует он Машу в дальнейшем на повышение. А куда уж выше… Маша и так от радости не ходит, а парит над полом.

И тут Ирочка позвонила на мобильный. Голос такой виноватый, попросила дочку из садика забрать, потому что Петенька вроде вернулся и пригласил ее в ресторан. Маша пообещала, что заберет.

В садике дети грязь на улице месили с сердитыми лицами.

«Уж и не знаю, что с ними такое, – жаловалась воспитательница какой-то мамочке, – Может, магнитная буря? Капризничают, ноют весь день, у меня от них голова болит!»

– Вы случайно не знаете, сейчас есть магнитная буря? – обратилась воспитательница к Маше.

– Не знаю! – улыбнулась Маша. – Я за Оленькой Скоробатовой. Вам ее мама звонила?

– Да, да! – обрадовалась вдруг воспитательница. – Да я вас помню! Вы же за Оленькой уже не первый раз. Правда, в прошлый раз она с вами идти не хотела, помните? Скандал закатила. Оленька, иди сюда, за тобой тетя пришла!

– Какая еще тетя! Не пойду с тетей! – возмутилась было Оленька, оторвавшись от вороха склизлых листьев, в которые она палкой тыкала. – Не пойду ни с какой те…

Тут Оленька осеклась, потому что на Машу засмотрелась, и воспитательница тоже засмотрелась.

– А, тетя Маша! Ура! – повисла Оленька у Маши на шее.

Та даже сообразить ничего не успела, а Оленька затарахтела:

– Ой! Тетя Маша, я это не про вас, а про другую тетеньку!

И Маша поняла, что Оленька с ней пойдет, еще и как! Да что Оленька! Все дети готовы были с ней пойти, побросали свои палки, окружили Машу с Оленькой и загалдели.

И пошли бы за ними, если бы их воспитательница не задержала.

– Куда вы?! Куда?! Вы что, совсем с ума посходили, зайчики мои?! – улыбалась воспитательница, – Что я вашим родителям скажу?! Останьтесь!

Дети подумали и остались. А Маша с Оленькой пошли и всю дорогу улыбались друг другу. Оленька рассказывала Маше про невкусный суп и про Мишку Синицина, который ей обещал живого мышонка подарить.

– А как вы думаете, мама разрешит?

– Думаю, разрешит!

– Вот здорово! У меня будет свой живой мышонок!

Оленька принялась вокруг Маши носиться. Носится как сумасшедшая прямо по лужам.

И от ее разноцветных сапог – брызги в разные стороны. И все, на кого эти брызги попали, обрадовались. И даже дождик прекратил моросить. Потому что ему стало стыдно таких радостных людей обесцвечивать. Тучи солнышко на небо выкатили, а сами разбежались. И в городе стало светло.

Маша должна была Оленьку отвести домой к дедушке и бабушке. Но они решили зайти по дороге в какую-нибудь пирожковую или пиццерию, чтобы невкусный детсадовский суп заесть. Зашли в первую попавшуюся пиццерию, сели за стол и заказали самую большую пиццу. «Но только, чтобы еще и самую вкусную!» – попросила Оленька.

И официантка сразу побежала за самой вкусной пиццей, а пока она бегала, в зал вошел тот самый мужчина, на ноге которого Маша сегодня утром в метро стояла. Он до этого бродил, отчаявшись, по городу и проклинал себя за то, что забыл у такой замечательной девушки номер телефона взять. И так долго бродил, что проголодался. И надо же так случиться, что он, оказывается, тоже пиццу любит и зашел в ту же самую пиццерию. А там Маша сидит, улыбается, и Оленька! Он к ним за столик присел, а потом уже спросил, можно ли. От волнения даже все правила вежливости позабыл.

Но Маша с Олей его простили. Сидите, говорят, на здоровье, мы вас сейчас еще и пиццей угостим, потому что мы все равно заказали самую большую пиццу и нам с ней вдвоем не справиться! Только сказали, а уже три официанта их пиццу несут, громадную, почти как стол.

Ну, так как были они все страшно голодные, накинулись на эту пиццу, так что за ушами затрещало. А тем временем в эту заброшенную пиццерию народ повалил. Набился посетителей целый зал, уже рассаживать некуда, а они сидят и радуются в предвкушении вкусной пиццы. А Маша с Олей и вежливым на самом деле мужчиной уже со своей пиццей расправились, и мужчина официанта позвал, чтобы расплатиться. И тут к их столику владелец ресторана подбежал и сообщил, что эта пицца – подарок от заведения, как первым на сегодняшний день клиентам. И попросил их почаще к нему в пиццерию заглядывать, потому что они своим радостным видом много клиентов привлекают. Маша пообещала, они забрали подарочную пиццу с собой и пошли.

Мужчина вызвался Машу с Олей до дома проводить и назвался Костей. Пока они шли от пиццерии до Олиного дома, он Маше сообщил, что она самая красивая девушка на свете, и что дочка у нее тоже самая красивая, особенно, когда нос в томатном соусе.

Но тут Оленька созналась, что она вовсе не Машина дочка, хотя Машу любит. А у тети Маши пока своих детей нет, потому что ее принц где-то заблудился или у него подкова отвалилась, вот он и не прискакал.

Костя смутился и ничего не сказал. Они Оленьку домой отвели, а потом Маша пригласила его к себе домой. Отворила Маша дверь в комнату, а там, на подоконнике, радость цветет, просто буйным цветом, и уже вся комната в этих цветочках, и сквозь стекло они умудрились прорасти, в самое небо. И никакого дождя!

Дорогуша

 
А что это за девочка и где она живет?
А вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?
А мы такой компанией возьмем,
                                да и припремся к Элис.
Красиво одевается. Красиво говорит
И знает в совершенстве английский
                                                          и иврит.
А мы, с такими рожами, возьмем
                                 да и припремся к Элис.
 

Михаил Башаков

Звонок в дверь.

– Дорогуша, познакомься. Это Наташа. Она очень хорошая. Уверен, вы обязательно подружитесь!

Дорогуша взглянула на обожаемого мужа, на смущенную Наташу, в кожаной курточке с трогательно-мокрым ежиком волос и глазищами «а ля бемби», и отправилась на кухню ставить на стол еще один прибор. За обедом взволнованный муж немедленно пролил куриный бульон себе на брюки и свет на ситуацию. Оказывается, он уже давно любит их обеих, но не может сделать больно ни одной из них, он надеется на Дорогушу, на ее доброту и мудрость. «Это же так просто, – разглагольствовал он, жестикулируя вилкой. – Нужно только чувство ревности (вилка ныряла вниз, подцепляя воображаемую ревность в виде спагетти) преобразовать в чувство любви (вилка взлетала вверх, символизируя это прекрасное чувство и теряя по дороге часть печальных остывших макаронин). И всего то! – радостно констатировал супруг. – К тому же такая подмога в хозяйстве. Вот ты, к примеру, не умеешь шить, а Наташа, она хорошо шьет! Тебе некогда бывает поиграть с детьми. Наташа с удовольствием с ними поиграет. Чего греха таить, ты уже не так молода, как раньше, а она с ними и на каток сходит, и на лыжах покатается. А ты будешь себе спокойно писать рассказы. К тому же это все так честно и современно. Согласись, это гораздо лучше, чем, если бы я пропадал где-то вечерами, а ты волновалась?! Тебе же нельзя волноваться! Доктор запретил!»

Последний довод был весьма убедительным. Наташе постелили на диване.

В первое время обе были смущены двусмысленностью ситуации, но так как были славные и незлобливые по характеру, вскоре нашли общий язык и поладили. Пока Наташа гуляла с детьми, Дорогуша писала рассказы и варила борщи. Ночи они делили поровну по негласной договоренности. Но вот однажды, когда дети уже лежали в кроватях, чистенькие, после только что прочитанной сказки, раздался звонок.

– Дорогуша, Наташа, девочки мои, я думаю, вы не будете против, если с нами поживет Изабелла. Вы обе у меня умницы и смотрите на вещи современно. Поймете! Изабелла очень затейлива в этом… ну вы понимаете! А для мужчины ЭТО так важно! Правда, белочка?

Изабелла облизнула леденцовые губки. Дорогуша с Наташей переглянулись и вздохнули.

Зато у них появилась масса свободного времени. Дорогуша теперь не вылезала из-за ноутбука, выдавая рассказ за рассказом. Наташа, читая детям сказки на ночь, так пристрастилась к ранее незнакомому удовольствию – чтению, что решила повысить свой интеллектуальный уровень и поступить в институт.

Как-то вечером все три женщины собрались в гостиной. Наташа играла с детьми в тихие настольные игры, Дорогуша болтала по телефону с редактором, а Изабелла, лежа на диване, листала хорошенький гламурный журнальчик. Раздался звонок.

– Девочки мои, знакомьтесь, это Ло. Раньше Ло жила в Индии, в ашраме у самого Саи Бабы, а теперь поживет у нас. Никто из вас не захотел заниматься со мной йогой, а ведь вы знаете, как важно для мужчины духовно и физически совершенствоваться! Ло – настоящий учитель и мастер. Не смотри на меня так, Изабелла. Ло не интересует секс. Она давно вытянула энергию «цзин», преобразовала ее в энергию «ци» и включила микроскопическую орбиту. Я не обделю тебя своим вниманием, Белочка. И вообще в этом доме никто может не волноваться! Моей любви хватит на всех.

Успокоенные женщины бросились было устраивать спальное место для Ло, но супруг опередил их:

– А вот это лишнее! Ло привыкла спать на коврике с гвоздями и всюду возит его с собой.

Хотя Ло ни капли не понимала по-русски, она быстро подружилась с остальными женщинами, ловко делала им тайский массаж, учила вытягивать энергию «цзин» и вообще гармонизировала пространство. Зато теперь супруг вечерами сиживал дома. Дорогуша, отложив рукописи, Наташа, закончив тихие игры с детьми, Изабелла, оторвавшись от глянцевых журналов, могли с удовлетворением лицезреть любимого мужчину, сидящего в позе лотоса на коврике с гвоздями.

Звонок.

– Девочки мои, милые мои, я тут подумал, – смутился муж, – что два ребенка это как-то маловато. Нет, ну согласитесь, в стране и так низкая рождаемость. Ты, Дорогуша, не можешь иметь детей по состоянию здоровья, Наташа еще слишком юна, Изабелла блюдет фигуру, а Ло вообще давно дежурит у раскрытого портала. В общем, я решил привести Дору. Дорочка женщина здоровая, меня просто обожает и готова родить ребеночка. Правда, ведь, Дорунчик?!

Крепенькая, упругая, как новый мячик, Дора обвела всех коровьим взглядом, без всякого вызова и кивнула головой, подтверждая полную готовность рожать хоть сейчас. Ну что на это возразишь?! Пока Дора готовилась стать матерью, Наташа выгуливала детей, Изабелла совершенствовалась в своем деле, штудируя специальную литературу, Ло упражнялась в левитации, периодически зависая над ковриком с гвоздями, Дорогуша выдавала бестселлер за бестселлером.

Звонок.

– Девчонки, я тут подумал. Семейство наше увеличилось, а скоро будет еще прибавление, правда, Дорочка? Вы заняты, каждая своим делом, а готовить на всех так сложно. Но есть женщина, которая будет это делать с великой радостью. В этом ее призвание, можно сказать. Так что прошу любить и жаловать – Марго.

Пухленькую жизнерадостную Марго все сразу полюбили. Ароматы, постоянно доносящиеся с кухни, сплачивали. Марго, подружившись с женщинами, разузнала все об их вкусах, и для каждой готовила что-нибудь особенное. Для Наташи – баклажаны по-техасски, для Изабеллы – суп из устриц, для Доры все самое полезное, богатое витаминами и кальцием, необходимым для будущего младенца, для Ло – дал или гаджи кхир, а для Дорогуши всегда был готов вкуснейший кофе по-турецки или по-бразильски с хрустящими сухариками. А уж как рады были дети. Они уплотнялись прямо на глазах, ходили благостные и умиротворенные…

Через месяц, когда все женщины собрались в ожидании мужа в гостиной за легкой приятной беседой, раздался звонок.

– А вот и мы, девочки мои! Готовьтесь к переезду. Это моя новая знакомая – Надежда Константиновна, директор известной туристической фирмы. Теперь все мы будем по очереди отдыхать на Канарах. А главное, в пятницу мы переезжаем в большой просторный дом. Вы рады? Я вижу, конечно же рады!

Итак, Дорогуша получила отдельный кабинет для работы, дети – уютную детскую, Ло – большой холл с садом камней для медитаций, Изабелла поселилась в спальне с неприлично огромной кроватью, Наташе была предоставлена приличная библиотека, Дору порадовала очаровательная бело-розовая комнатка с оборочками и рюшечками. Кухня в доме оказалась просто невероятных размеров, оснащенная последними достижениями техники.

В доме царили гармония и уют. Сама Надежда Константиновна возвращалась с работы поздно. Ее ожидали восточный массаж, утка по-пекински и приятная беседа. Казалось, ничто уже не сможет нарушить покоя и умиротворения.

И тут звонок.

На пороге – счастливый муж, да не просто счастливый, а прямо захлебывающийся от счастья:

– Девочки мои, я так… Я так счастлив. Я думал, я всегда был уверен, что не бывает идеальных женщин, но ошибся. Смотрите на нее. Вот она – само совершенство! Она так прекрасна, так умна и образована. Она добра. И она готовит с утра до ночи, и шьет, и работает на телевидении, она хочет много детей, она готова заниматься ЭТИМ… день и ночь… Она – чудо что такое! Прошу вас, отбросьте всякие предрассудки, ревность и полюбите ее так, как полюбил ее я, всей душой. Знакомься, милая, это – Дорогуша, это Наташа, Изабелла, Ло, Дора, Марго, вот Надежда Константиновна… А это… Элис! Прошу любить и жаловать. Нет ну, правда, она просто прелесть?!

Супруг не обманул, Элис невозможно было не восхищаться. Она действительно была самим совершенством, безупречна от макушки до кончиков пальцев. А улыбка ее могла обезоружить кого угодно… И женщины понимающе вздохнули.

Через три дня случилась первая ссора. Элис нечаянно пролила кофе на бирюзовый халатик Изабеллы. Изабелла взорвалась, заламывая изящные ручки с только что отполированными ногтями:

– Нет, вы поглядите на это мисс совершенство! Из какого места у тя руки растут, блин! Корова!

– Да! Да! – неожиданно подхватила Марго, – И тарелку за собой не вымыла!

– Простите. Я нечаянно! И я просто еще не доела! Я обязательно вымою!

– А кто вчера пробку из ванной не вытащил и нас всех чуть не потопил! – взвизгнула Дора, надвигаясь на Элис огромным животом.

– Это не я! – испуганно заморгала Элис прекрасными глазами.

– Да я это, я! Заработалась, забыла! – призналась Дорогуша.

– А я, между прочим, из-за тебя втык от мужа получила, – живот угрожающе повернулся в сторону Дорогуши.

– И свет она всю ночь в коридоре жжет почем зря. А я плати! – зашипела Надежда Константиновна, подрагивая аккуратной головкой на длинной шее и поправляя очки.

– И еще она сухарями себе желудок испортит, – совершенно некстати вмешалась Марго, помахивая сотейником.

– Она больше не будет! – попробовала вступиться за Дорогушу Элис.

– А тебя, здесь вообще никто не спрашивает, мочалка крашенная, – завопила Изабелла, сердито разрисовывая губы, изо всех сил нажимая на помаду. Помада, разумеется, сломалась, тогда Изабелла в сердцах швырнула флакончик, и началось…

Женщины ругались как на рынке, орали, визжали, надвигаясь друг на друга бюстами, а Дора еще и животом. Даже Ло лопотала что-то на индусском, постоянно кланяясь. Словом, только что не подрались…

При появлении мужа все разом стихли, но с тех пор гармония в доме то и дело нарушалась потасовками, мелкими и крупными ссорами, детскими криками и всеобщим ревом. Надежда Константиновна ворчала что-то про нахлебниц и нахлебников. Дора с Наташей ревели в унисон. Марго теперь все что-то пережаривала и пересаливала. Дорогуша вот уже месяц не могла дописать последние десять страниц романа, а Изабелла стала запирать дверь в спальню. Оттуда мистическим образом доносились день и ночь мужские голоса.

Однажды после очередной ссоры, получив дикую, отвратительную мигрень, Дорогуша отправилась в свой кабинет с чашечкой кофе. Она шла и раздумывала, успела Марго подсыпать в кофе цианистого калия или не успела, потому что была занята приготовлением сложнейшего изысканного блюда из фуа-гра из рыбы фугу для всей семьи? Каково же было ее возмущение, когда она обнаружила Элис, сидевшую на ее собственном рабочем столе, попирающую драгоценные рукописи совершеннейшей в мире задницей и беззаботно щебечущую с кем-то по телефону. Увидев Дорогушу, Элис вспорхнула со стола, чашка с отравленным или неотравленным кофе опрокинулась на рукописи, загадив все вокруг. Кофе оказался везде: на диванчике, на кресле, на ноутбуке и у Дорогуши на штанах. Она подумала: «Это же неправда! Не могла такая крохотная чашечка вместить в себе столько черной едкой жидкости! Просто как во сне или в мультике!».

– Ой! – запричитала огорченная Эллис. – Я все уберу, я сейчас все вымою!

Но Дорогуша рассвирепела не на шутку: «Ах, вот ты как! Ну всё! Достали!» Она резко включила компьютер, открыла загадочный файл под номером 33 и пробежала глазами текст. Элис все суетилась, пытаясь убрать черные кофейные кляксы крохотным носовым платком. Но Дорогуша не обращала на ее телодвижения уже никакого внимания.

Она нажала кнопку Delete.

Первой исчезла Элис – просто растворилась, словно кто-то стер ее большущей стирательной резинкой, от совершенных щиколоток до рыжей макушки. Словно бы и не было.

«Совершенных женщин не бывает!» Надежда Константиновна устроила истерику, она долго извивалась и шипела, что за все в этом доме платит она, а все остальные – нахлебники и дармоеды, но потом все же исчезла, оставив после себя стильные очки. За ней последовала Марго со сковородкой в руках, Ло спокойно уплыла на коврике с гвоздями. Изабелла пыталась собрать свои прозрачные наряды, но Дорогуша не дала ей на это времени. Когда дело дошло до Доры, готовящейся стать матерью, сердце Дорогуши дрогнуло, но она быстро собралась с духом. «Пусть рожает своих деток в каком-нибудь другом месте, а уж за своими я сама как-нибудь пригляжу!» Да, труднее всего было с Наташей, к ней Дорогуша привязалась больше всего. «В конце концов, пусть себе учится в своей аспирантуре. Глядишь, и поумнеет!» – но разозлившись на себя за минутную слабость, Дорогуша в последний раз нажала на Delete и оказалась одна в своей собственной прежней квартире.

Она сразу же бросилась в детскую. Дети беззаботно посапывали. У младшего одеяло сползло на пол. Прикрыв сына одеялом, Дорогуша отправилась на тесную кухоньку, сама сварила себе кофе, который хоть и не удался, зато уж точно был не отравленный. Работала с удовольствием, пока не раздался резкий звонок.

– Дорогуша! Познакомься. Это – Наташа. Она хорошая. Уверен, вы обязательно подружитесь. Нужно только чувство ревности переплавить в чувство любви. Дело в том, что я тебя очень люблю, но и Наташу я люблю тоже. Мне так хочется сохранить семью и никому из вас не сделать больно. Ты же у меня умница и все поймешь…

– Знаешь что, – сказала Дорогуша, – люби ее где-нибудь в другом месте, и без меня, пожалуйста! И не хочу я ничего переплавлять. Я тебе не сталевар и не литейщик! Понятно?! И преобразовывать ничего не хочу. Я спать хочу!

Дверь захлопнулась перед оторопевшим мужем и Наташей.

– Ну вот! А ты говорил, она добрая и все поймет!

– Я сам ничего не понимаю. Какая муха ее укусила?! Куда нам теперь деваться? И потом, на ужин должно быть овощное рагу и суп из дала…

Но Дорогушу не интересовал шепот за дверьми. Она заглянула еще раз в детскую, чтобы удостовериться, что гадкий звонок никого не разбудил. Вновь сваренный кофе оказался гораздо вкуснее предыдущего, и спать расхотелось. Работала она до самого утра. К утру сухарики закончились, а кофе абсолютно остыл. Казалось, еще чуть-чуть, и он превратиться в черный лед, потому что окно было раскрыто настежь и утренний морозец добрался уже до чашки. Но Дорогуша не замечала холода. Только в пять тридцать она с наслаждением вытянулась на просторной постели и закрыла глаза. В бесподобно-синем небе парили в полном осознании своей красоты и абсолютной свободы диковинные птицы, не похожие друг на друга. Птицы, описание которых вы не найдете ни в одном каталоге по орнитологии. Они встретили ее приветственными криками, ни на секунду не прерывая полета.