Текст книги "Повелители кукловодов"

– Ты не сказала мне. Мы просто шли на восток.

Розали прикусила губу.

– Да, шли на восток. Но леди Жа'нол велела идти сим маршрутом.

Алумо кивнула.

– Я чувствовала касание высшей воли. Кажется, твоя наставница тоже его чувствовала.

– Или направляла, – фыркнула Эдера. – Наставницы Рози слишком самоуверенны. Они полагают себя вправе направлять и менять божественную волю по своему усмотрению.

Алумо снисходительно улыбнулась.

– Так может казаться тем, кто недооценивает волю и могущество высших сил. Каждый наш шаг, каждое движение случается по их желанию и замыслу.

– Так значит, ун-чу-лай следуют замыслу твоей Иссатро? – не успокоилась Эдера.

– Иссатро – не высшее божество. Ее власть и само существование тоже определено иными силами. Мы молимся богам, воплощенным в ткани нашего мира. Но они – порождение других сущностей. Частичка единой мировой души, что ведет нас и управляет нами.

Эдера, Розали, Лаэтана и Келитана так и приросли глазами к степнячке, стараясь ни упустить ни слова. Че по обыкновению презрительно усмехался в ответ на любые философствования, а Серена и Люс по-прежнему не видели и не слышали ничего вокруг себя.

– Скольким опасностям ты подвергла себя, любимая… – шептал Люс. – Сколько негодяев могли тебя обидеть…

– Я ловкая, любимый, – отвечала девушка. – Я шла ночами, а днем укрывалась от людских глаз. И тщательно выбирала, где показаться, у кого попросить еду. А ты сам? Сколько раз тебе грозила опасность?

Люс положил палец ей на губы.

– Не надо о том, Серена. Я с тобой – это единственное, что важно.

Он не хотел вспоминать долгие дни пленения в Кситлану, ожидание жуткой мучительной смерти со дня на день… Когда он представлял, что возлюбленная собиралась туда, что с ней могли сделать жестокие, злопамятные горцы, его охватывал могильный холод. Какое счастье, что они вместе. Теперь он сможет защитить ее от всех опасностей!

Хоть они говорили тихо, сероглазый Че услышал их. Философские речи о высшей воле усыпляли его, а вот умильное воркование влюбленных голубков забавляло. Он вмешался:

– Что-то ты совсем скромничаешь, солдат! Зря, девчонки любят, когда хвастаешь бравыми подвигами! Расскажи, как ты бил козлоногих в том приозерном трактире! Как настоящий герой!

В дороге Че, как ни странно, проникся симпатией и уважением к Люсу, хотя двух более разных мужчин было сложно подобрать в одной компании. Они казались полной противоположностью друг другу. Вот только в бою оба были отчаянны и бесстрашны – единственное, что объединяло их. Люс ответил:

– Да ты и сам был хорош, друг Че. Поражал ужасных нелюдей с одного удара. Но в в том, что мы побили их, наибольшая заслуга не твоя и не моя, а мага Ревина.

– Ревина?! – воскликнула Серена.

Люс кивнул.

– С нами был маг. Это он своей силой одолел почти весь отряд козлоногих – три десятка нелюдей. Мы с Че сразили лишь нескольких. А почему ты удивлена, любимая?

– Я… я тоже встретила на пути одного мага по имени Ревин… И с ним была фея…

Теперь насторожились мужчины. Че быстро спросил:

– Как они выглядели?

– Маг – крепко сбитый, седой, изуродован шрамами… А фея – хрупкая, темноволосая, очень юная…

Люс и Че переглянулись. Алумо, учуяв очередную необычность, давно прислушивалась к разговору троих. Она спросила Люса:

– Ваш маг выглядел так же?

– Да, монна. Это он. Подумать только, сколь неисповедимы пути Создателевы!

Мудрая медленно кивнула.

– Ты прав. Пути высших сил неисповедимы. Наши судьбы – нити в их плетениях.

Посиделки у костра продолжались до глубокой ночи. Слишком много путникам нужно было поведать друг другу. Слишком много вопросов. Слишком много радости нечаянных встреч. Лаэтана и Келитана вернулись в юрту каждая в сильных чувствах. Вот только чувства были противоположными. Лаэ была на подъеме от нежданного обретения давних подруг. Ее так и распирало. А Келитана была мрачнее тучи.

– Кели?.. Что с тобой?..

– Ничего! – в слезах бросила принцесса. – Каждый день, от рассвета до заката, я мою, чищу, стираю! Пока ты читаешь свитки и беседуешь с Мудрой! Все ради моей любви к тебе! Чтобы мы могли быть вместе! Но явились твои подружки, и ты даже не смотришь на меня! Болтаешь с ними, хохочешь. Как будто меня нет рядом! Так нечестно, Лаэ!

Лаэтану бросило в жар. Она и без того чувствовала себя виноватой перед любимой, что она проводила время в интересных занятиях, пока та мучилась с ненавистной уборкой. Она была готова на все, чтобы облегчить долю подруги. Ей было больно и обидно слышать подобные упреки. Эдера, Розали – Лаэтана не чаяла их встретить еще когда-нибудь в жизни. Она даже не знала, живы ли подруги детства. И вдруг судьба преподнесла нечаянный подарок. Как она могла его упустить?

Девушка захотела ответить так же гневно, как говорила принцесса. Захотелось напомнить, что она не только читала свитки и беседовала. Ей приходилось вскрывать гнойные нарывы, перебинтовывать кровавые раны, разок даже принимать роды. Не таким уж веселым и беззаботным было ее ученичество у Мудрой. Но она посмотрела на Келитану, плачущую, обиженную… Кели могла жить по-другому – без Лаэтаны. Ради любви она пожертвовала жизнью – образом жизни. Разве Лаэ могла сердиться, что любимая чувствовала себя обделенной? Что ревновала к подругам. Она подошла к Келитане и крепко обняла.

– Кели… Любимая. Эдди, Рози – они в прошлом. Сегодня я увидела их. Я рада им. Я прожила с ними бок о бок семь лет. Они – мои лучшие подруги детства. Я счастлива, что они живы, счастлива, что могу с ними разговаривать. Но мы больше не девочки в монастырской школе. Мы выросли. У каждой своя жизнь, свой путь. Судьба скоро разведет нас так же, как свела. Быть может, я больше не увижу их… А ты – всегда будешь рядом. Ты – моя жизнь, Кели. Не они. Ты. Они – память о детстве. Память о прошлом. А ты – любовь настоящего. Я люблю тебя больше всех на свете, Кели. Пожалуйста, не ревнуй. Ты самая родная. Единственная.

Келитана разрыдалась.

– Прости меня, Лаэ. Я такая глупая… Я слишком люблю тебя… Слишком боюсь потерять.

– И я, – прошептала Лаэтана. – Я люблю тебя больше жизни, родная… Прости и ты меня… За все, чем могла тебя обидеть.

Они стояли, прильнув друг к другу, не в силах оторваться, разомкнуть объятья. Слезы одной стекали на волосы и плечи другой. А их любовь была безгранична, как сама степь.

Эдере повезло – Алумо приказала Серене вернуться в ее юрту. Девушка не осмелилась перечить, да и в юрте пришельцев и так было тесно. Похоже, и Мудрая, и Серена оказались достаточно тактичны. Фея отвернулась к плотной стене юрты, укрылась теплым жупаном, чтобы укромно покормить малышей на ночь. Че по обыкновению нагло наблюдал за ней. Люс деликатно отвернулся, расстилая спальный мешок на полу.

Розали в юрте не было. Она прогуливалась под ночным небом, крепче куталась в жупан и вела мысленные беседы с Жа'нол. Наставница хотела знать мельчайшие детали прибытия к Кивано. Мерканка могла быть такой же въедливой, как Алумо, когда было нужно. Под конец беседы Розали получила задание на завтра: любой ценой добиться приватного разговора с Мудрой Алумо. Розали не видела, что Жа'нол, попрощавшись и прервав мысленный контакт с нею, обернулась к магистру Ветарии, слышавшей все до единого слова.

– Судя по всему, эта женщина, Алумо, – не пешка в игре. У нее статус фигуры.

Магистр кивнула.

– Считаю, что ты права. Как все обстоит на самом деле – расклад партии покажет.

Наутро уговаривать Алумо не пришлось. Мудрая набросилась на предложение беседы, как голодный кот на кумыс – степное питье из кислого молока. Вот только с приватностью не вышло. Серена прибиралась в юрте своей официальной все еще «жены», складывала все вещи и припасы в дорожные мешки перед кочевкой. Алумо решила содрать последний клок с овцы, которой предстояло покинуть стадо. Женщина страсть как не любила заниматься хозяйственными делами и использовала для этих целей окружающих.

Когда Розали покосилась на Серену, Алумо махнула рукой.

– Она не помешает нам. Итак, о чем ты желала поговорить со мной?

Внезапно лицо Розали исказилось. Сквозь ее смуглое личико проступили другие черты – выпуклые скулы, длинный нос, острые пронзительные глаза и скошенный подбородок.

– Это я хотела поговорить с тобой, Алумо. Мое имя Ветария A'Джарх.

Степная знахарка смолчала. А Серена изумленно смотрела на чудо, представшее ее очам. Призрачная женщина перевела на нее взгляд.

– Приветствую тебя, Сириэн. Я рада нашей встрече. И рада за тебя – ты встретилась с возлюбленным.

– П-приветствую, миледи… Благодарю вас.

Ветария вернулась к Алумо.

– Расскажи о вашей богине, Мудрая.

Степнячка повторила вчерашний рассказ у костра. Выслушав, магистр спросила:

– Есть ли возможность добраться до горы? Ремидейские карты изображают горный массив вокруг нее непроходимым. Степняки не ведают искусства картографии. Зато ведают иные секреты, недоступные самым умелым мастерам оседлых. Нет ли тайных троп, коими жрецы Кивано проходили к своей богине в час инициации?

Алумо ответила чужеземке прямым взглядом, таким же острым и пронзительным, как у Ветарии.

– Для чего ты спрашиваешь? Какова твоя цель?

– Спасти вашу землю.

Алумо не отводила черных бездонных глаз от призрачной пришелицы. Ответ не удовлетворил ее. Тогда Ветария продолжила:

– Ваша земля в опасности. Я говорю не про степи Кивано. Про всю Ремидею. Сейчас я нахожусь в западной части материка. Здесь тоже есть боги. Я обращалась к ним за помощью. А теперь обращаюсь за помощью к Иссатро. Моим людям нужен проводник и посредник. Кто сумеет донести нашу просьбу до богини. Мы все – чужаки для Нее. Лишь людей твоего племени Она послушает. Потому я нуждаюсь в твоей помощи.

Алумо отвела взгляд от Ветарии. Она сложила ладони перед грудью и склонила подбородок к кончикам пальцев, то ли молясь, то ли прислушиваясь к невидимым движениям. Минуты шли. Призрачная женщина не перебивала Мудрую. Она спокойно выжидала, пока та закончит свою странную медитацию. Серена боялась шелохнуться. Наконец Алумо подняла голову.

– Ты не ошиблась. У Мудрых Кивано есть тайная тропа под горами, что ведет в сердце Иссатро. Я сама отправлюсь к богине, если ты объяснишь, о чем собираешься просить Ее.

Ветария метнула короткий взгляд в сторону Серены. У девушки зашумело в ушах, в глазах потемнело, сознание помутилось. Когда она очнулась, Алумо была бледнее снега.

– То, о чем ты просишь, безумие.

– Спроси свою богиню. Что Она сочтет большим безумием. И что – меньшим из зол. Ты готова помочь?

– Я исполню то, что обещала, – глухо молвила Алумо. – Если богиня проклянет меня за то, так тому и быть. На все воля вышних.

– На все воля вышних, – эхом откликнулась Ветария. – Если твоя миссия завершится благополучно, я приглашаю тебя в Орден. Тебе не место среди степных кочевников. Твой талант велик. Ты заслуживаешь славной участи. Ты способна достичь вершин. Возможно, именно тебе суждено стать моей преемницей.

На дне черных глаз степнячки вспыхнула искра. Но в следующее мгновение погасла.

– Мой путь лежит не подле тебя, чужеземка-игрок. Я Кивано. Моя судьба вплетена в их судьбы. Моя жизнь принадлежит им. Я останусь с моим народом и приму ту участь, что мне уготована.

Ветария уважительно склонила голову, принимая выбор женщины.

– Решение за тобой. И мы обе знаем, что сия жизнь – не последняя. Возможно, твой следующий путь сплетется с моим. Или же мой – с твоим.

– На все воля вышних, – повторила Мудрая. – Серена! Ступай в юрту Зайги. Передай, что я желаю его видеть.

Девушка опрометью метнулась исполнять приказ. Она перестала дивиться, как быстро ее жизнь вернулась к состоянию служанки на побегушках вождей да прочих сильных мира сего.

Вождь Зайга не противился приказу, позволив Серене проводить его в юрту Алумо. Розали уже не было внутри. Ни следа от призрачной чужеземки не осталось. Лишь непривычные интонации Алумо напоминали, что все изменилось. Отныне ничего не будет идти по-прежнему, в устоявшемся порядке. Степной ветер шелестел травяным покровом, принося необратимые перемены.

– Зайга, по окончании Иссарама Кивано снимут становище и перекочуют на юг. Я не пойду с вами.

Вождь попытался что-то сказать, но Алумо повелительно подняла руку.

– Вместо меня в племени останется моя ученица, белоголовая северянка. Она ведает достаточно, чтобы заменить меня на время отсутствия. Я уйду в горы. Ты выделишь мне четверых Кивано. Они проводят меня до подножия. И будут ждать ровно дюжину дней. Возможно, я вернусь раньше. Вместе мы пойдем к новому становищу. Если я не вернусь, выберите себе другую Мудрую. Можете оставить белоголовую. Можете принять Мудрую из соседнего племени. Такова воля богини.

Не пытаясь дольше спорить, Зайга вышел, отдать распоряжения соплеменникам и назначить сопровождающих Алумо. Женщина приказала Серене оставить ее и отправляться к возлюбленному. А сама опустилась на колени, склонилась лбом к протертым шкурам, устилавшим пол юрты, простерла руки перед собой. Алумо не была пророчицей в традиционном понимании. Ее не посещали видения будущего. Но она чутко улавливала колебания в тонких сферах, которые формировали события будущего. И воспринимала те чувства и переживания, которые эти колебания несли. И сейчас Алумо воспринимала скорбь. Великая боль и скорбь предстояли родной земле Алумо. Ее богине. Ее народу. И ей самой. Мудрая безропотно готовилась принять уготованное вышними силами ей. Она молила лишь пощадить народ. Пощадить жизнь на земле.

Глава 11. Круги на воде[1]1
  Хронологически главы 11–12 предшествуют предыдущей главе 10


[Закрыть]

После намеков внимательного товарища Керф Брогар и сам стал приглядываться к фее Верейн. Теперь от него не ускользало, что девушка как бы невзначай сталкивалась с ним по нескольку раз на дню. На занятиях Ветарии она неизменно сидела рядом или через пару человек от него. То и дело мужчина ловил на себе взгляд феи, но стоило ему обернуться, как Верейн тут же притворялась, будто смотрит куда-то в сторону. «Феи воды не смотрят на мужчин просто так», сказал Хадар. Уж он-то знал… Неужели эта девочка всерьез положила на него глаз?

Идея показалась Брогару абсолютно сумасбродной. Он был сподвижником Придворного Мага, убийцы фей. Сейчас, когда не оставалось сомнений, кто, зачем, а главное – как убил Эйтану, Керф возненавидел бывшего учителя. Он всей душой желал, чтобы магистр Ун-Чу-Лай проучила Кэрдана с помощью магического джаза. И Керф намеревался помочь ей, чего бы ему это ни стоило. Он любил Эйтану, как только мог, несмотря на ее характер и поведение. Он жаждал отомстить ее убийце.

Но это сейчас. Раньше он верно следовал за учителем. За человеком, который оставил Верейн сиротой, лишил возможности увидеть Элезеум в детстве. Брогар знал от Дерха Гало, своего ученика, что из всех девочек в Айлене лишь пропавшая Риниэль успела побывать в магическом лесу, прежде чем Кэрдан добрался до ее семьи. Остальные безмерно завидовали ей.

Риниэль, к слову, нашлась. Причем не одна. Несколько дней назад Келик – Брогар до сих пор не привык к мерканскому имени шпиона, Ке'Лисо – привел в дом Жа'нол двух новых гостей. Черноволосую фею и седого мага – маркиза Долана. Никто не знал, как ун-чу-лай нашел их. Лорд Артан был безмерно рад встрече. После побега из Айлена он не забыл маркиза и неоднократно пытался связаться с ним, предупредить и позвать за собой. Но вдовец бесследно исчез, пока его не нашли ун-чу-лай.

Долана было не узнать. В Академии Брогар нередко имел с ним дело. Он был младшим ассистентом, а маркиз – старостой на курсе. Брогар неоднократно передавал задания и поручения от педагогов группе через старосту. Маркиз был неизменно вежлив, сдержан, его взгляд – холодным и сухим. Некоторые студенты сомневались, человек он или бездушный автомат. Он никогда не смеялся, не участвовал в студенческих развлечениях, не заводил дружеских связей. Всегда держался особняком.

Сейчас беглецы из Айлена и студенты-ренегаты видели смеющегося, счастливого мужчину. Его глаза пылали восторгом и обожанием. Он не отходил ни на шаг от юной хрупкой Риниэль. Девочка вертела им, как хотела. Она явно была ведущей в их паре. Она говорила, Долан исполнял. Она распоряжалась, он подчинялся. Обоим не было дело до возраста и жизненного опыта. Риниэль главенствовала. Студенты-мужчины посмеивались над Доланом и прозывали за глаза подкаблучником. Маркиз не обращал внимания. Он был влюблен, счастлив и покорен.

Глядя на эту парочку, Керф понимал, что ему такого не надо. Он не собирается быть рабом феи, какой бы неземной красоткой она ни была. Верейн притягивала взоры и мысли многих мужчин. Чем дальше, тем сильнее Керф осознавал, что думает о девушке почти все время. И ему это не нравилось. Тем более, сама Верейн не делала никаких шагов, никак не выражала интерес. Может, Хадар подшутил над наивным товарищем? А Брогар поверил и теперь ему мерещится особое внимание девушки?..

Всю жизнь Керф имел дело с раскрепощенными, чтобы не сказать – развратными – женщинами. Он не ведал робкого сближения, предпочитал откровенность и развязность. Женщины предлагали ему себя, или он сам брал то, что казалось доступным. Эйтана стала исключением. Долгое время она принадлежала другому мужчине – более высокостатусному. У Брогара не было шансов превзойти его, да он и не посмел бы. Когда учитель отвернулся от Эйтаны, Брогар прямо предложил ей заполнить пустоту в сердце и в постели. Вне постели он не умел и не хотел ухаживать за женщинами.

И вот эта девочка – юная, нетронутая, неискушенная. Зачем она ему, при всей небывалой красоте? Керф не представлял, что делать с такой. А Верейн не собиралась облегчать ему задачу. Мужчина начал предпринимать встречные шаги. Несколько раз он заступал ей дорогу, когда она подстерегала его в коридоре. Смотрел ей в глаза и ждал реакции. Фея отводила взгляд и вела себя так, будто встреча случайна. Четвертый раз в день. Брогар не понимал. Напрягался. Действительно ли девочка наметила его жертвой? Ему не мерещится??

Одно не мерещилось точно – нарастающее влечение к фее. Девушка поселилась не только в его мыслях, но и в снах. Там она была далека от невинной недотроги, вела себя так, как Керфу нравилось – бесстыдно и беззастенчиво. Ублажала его как заправская шлюха. И эти сны… Их последствия не укрылись от товарищей по комнате – Хадара и Адела. Они вышучивали его каждое утро. Из-за этого Брогар злился на фею еще сильнее. Какого беса она вытворяла с ним такое?! Зачем ходила кругами днем и снилась ночью? Какие еще фокусы Элезеума припасены у нее в рукаве?

Постепенно настороженность Керфа сошла на нет, а вот злость на Верейн затмила разум. Мужчина задумал месть. Однажды, когда девушка в очередной раз оказалась поблизости, он шагнул ей наперерез и молвил с очаровательной улыбкой:

– О, Вери! Как хорошо, что ты здесь! Я как раз искал какую-нибудь девушку, составить мне компанию в город. Не окажешь услугу?

– В город? – растерянно переспросила Верейн. Брогар застал ее врасплох.

– На рынок. Хочу послать украшение в подарок сестре, у нее скоро день рождения. Но ни беса не смыслю в этих девчачьих финтифлюшках. Поможешь выбрать?

– Я… конечно, милорд… Я помогу.

Первое, что сделала Ветария А'Джарх по прибытии в Атрейн, – объявила, что все феи могут свободно гулять по городу. Если весть о них и дойдет до столицы, с прибытием магистра осада города была не страшна. Девочки наслаждались вожделенной свободой, разгуливая где угодно. Особенно три феи воздуха во главе с любопытной Маэгир. Верейн оказалась домоседкой и почти не выходила в город.

– Отлично! Тебе нужно собраться или можем выходить?

Девушка снова замялась.

– Мне… можем выходить, милорд.

Не мешкая, Керф взял фею под руку и вывел из дома. От прикосновения к ней у него на мгновение перехватило дыхание. Он и не подозревал, что это касание так взволнует и возбудит его… Он с нетерпением предвкушал исполнение своего замысла. Уже не месть, но чистое вожделение вело его…

Керф увел фею из роскошных, благоустроенных кварталов в восточной части города, там, где сходились Атр и Атре. Он направился в западные окраины, где обитали цеховые подмастерья, ремесленники-кустари, солдаты, слуги, не живущие в господских домах. Трущоб в Атрейне не было – в этом городе не водилось совсем обездоленных. Мало-мальски приличный уровень жизни могли позволить себе даже низовые слои. Зато водился квартал продажных женщин – в этом благословенный край не отличался от других городов мира.

Туда-то Керф и привел Верейн. Девушка ошарашенно глазела на размалеванных беловолосых шлюх, одетых в короткие наряды с глубокими вырезами. Мужчина довольно ухмылялся. Его месть удалась. Вслух он сказал:

– Прости, что вынужден провести тебя здесь. Путь на рынок лежит через этот квартал. Наверно, ты никогда раньше не видела распутных женщин?

Фея помотала головой. Она широко раскрыла глаза, а рот прикрыла ладошкой. Керф остановился напротив подворотни, где одна из шлюх как раз занималась делом, стоя на коленях перед мужчиной, прямо на холодной земле. Осенняя прохлада не мешала ей. Клиент издавал удовлетворенные стоны.

– Так живут люди, Верейн. Мужчины и женщины. Они постоянно делают это друг с другом. Кто-то, как продажные женщины, за деньги. Большинство – за удовольствие. Ты хочешь так?

Фея снова мотнула головой.

– Хадар сказал, что я тебе нравлюсь. Это правда?

Верейн опустила голову. Брогар приподнял ее за подбородок.

– Посмотри мне в глаза, Вери. Наконец уже посмотри прямо. Я не люблю женщин, которые увиливают. Глазами, словами, телом. Ты не даешь мне проходу с тех пор, как мы пришли в этот город. Куда бы я ни пошел, ты все время рядом. Хадар говорит, у вас, фей воды, этого просто так не бывает. Ты хочешь меня?

Девушка упорно отводила взгляд в сторону, но не стряхивала его руку. Керф вспомнил, как она в одиночку передвинула шкаф, который мешал ей удобно сесть на занятии Ветарии. Если бы она хотела, она давно отпинула бы его на другой край улицы… Она не применяла против него хваленую силу фей… А это значит… Значит, Хадар был прав.

– Я взрослый мужчина, Вери. И мне нужна взрослая женщина. Ты… ты можешь вести себя, как взрослая женщина? Можешь сказать прямо, чего ты хочешь от меня?

– Милорд, пожалуйста… – прошептала она.

От ее шепота у Керфа по спине пробежали мурашки. Нельзя было понять, что она хотела сказать. Пожалуйста, оставь меня в покое? Пожалуйста, будь со мной? В это мгновение Керфу стало все равно. Он втолкнул ее в опустевшую подворотню. Минуту назад шлюха и ее клиент вышли оттуда, скользнув равнодушным взглядом по парочке. Видимо, посчитали, что они стоят в очереди на укромное место.

Керф прижал девушку к стене, обхватил за талию. Если все было пустой фантазией, сейчас это точно прекратится. Она отшвырнет его. Или вмешается Черта, не позволив ему надругаться над феей. Черта не вмешалась. Верейн наконец посмотрела ему в глаза. От ее взгляда рассудок Керфа окончательно помутился. Резким движением он задрал девушке юбку, закинул ее ноги себе на талию, вдавил собственным телом в стену. Верейн вскрикнула, но по-прежнему не вырывалась. И тогда он впился в ее губы поцелуем – жадным, жестким, требовательным. Он не щадил ее юности и неопытности, обращался с ней так, словно она была одной из продажных обитательниц этого квартала. Словно она задолжала ему себя за уплаченное.

Одной рукой он поддерживал Верейн на весу за бедра, другой расстегивал ширинку – неловко, едва справляясь. Возбуждение мешало ему изнутри и снаружи. Все это время фея смотрела прямо на него. Но теперь он опустил глаза, пытаясь справиться с замком. Наконец освободившись, он встретил ее взгляд. Совсем не такой, как в его снах. Не развязный и не похотливый. Доверчивый и податливый. Керф понял, что она сейчас позволит ему сделать с собой все, что он пожелает. Что бы ни пришло в его извращенный разум, он не встретит сопротивления. Ее не испугала ни улица, ни ее обитатели, ни подворотня, ни сам Керф. Она уже сделала выбор. За себя и за него.

Кровь ударила мужчине в виски. Ему захотелось уничтожить маленькую шлюшку. Пусть она девственна, но она настоящая шлюха. Вот так просто взяла и присвоила его волю. Приняла решение, не спросив его. Не оставила ему выбора. Она играла с ним, будто с куклой. Сейчас она заплатит за это. Единственная свобода, что оставалась ему, сделать с ней все, что он пожелает. Черта больше не охраняла ее от него. Она сама так решила. Ему хотелось сделать ей больно – по-настоящему хотелось, в отличие от игр с Эйтаной. Сквитаться за лишение свободы. Показать ей, как она ошиблась. И заставить заплатить за ошибку.

Опомнился Керф, увидев крошечные алые точки на земле. Значит, это у фей как у смертных женщин, подумал он с неестественной отстраненностью. Как будто кто-то внутри него бесстрастно наблюдал за его безумием. Верейн обмякла у него на руках, не сделала ни одной попытки остановить его. Керф отстранился, продолжая поддерживать ее, поставил на землю – бережно, насколько мог…

– Прости… Я больной. Зря ты со мной связалась. У нас ничего не выйдет. Я… я делал так раньше. Думал, что никогда не повторю такого. Я ошибся. И ты ошиблась. Не надо было тебе меня выбирать.

– Я не могла иначе… – прошептала Верейн.

Керф зло посмотрел на нее.

– Ну значит сама виновата, раз не могла. Идем отсюда.

Он схватил ее за руку и потянул из подворотни. Верейн безропотно пошла за ним. Почему она так ведет себя?! Почему не проклинает его, даже не плачет? Что они за существа, эти феи?!

В молчании они пересекли квартал шлюх и вышли на площадь, с которой проникли на эту улицу. Верейн не задала вопроса, почему они идут обратной дорогой, где рынок, куда Керф вел ее. Понятливая или покорная? Раздражение Керфа нарастало. Он бросил злобный взгляд на уличного проповедника. Он стоял в центре площади и громко вещал:

– Отриньте веру в вымышленного Создателя! Обратитесь к истинным богам! Нет у нас иных покровителей и заступников, кроме Светлых Атров! Падите ниц, славьте Божественных Близнецов! Войдите в храмы Их, изгоните оттуда нечестивых священников, проповедующих ложь! Возвещайте хвалу и славу истинным богам! Долой лжецов!

Толпа вокруг проповедника росла. Многие падали на колени и простирали руки на восток – туда, где сходились русла двух рек. В последнее время в городе встречалось все больше Вестников Истинных Богов – так они сами себя называли. Все больше людей они собирали вокруг себя. Все громче становились призывы изгнать клириков Создателя и вернуть храмы Атрам.

Краем глаза Керф увидел как на площадь ступил патруль городской стражи. Воины рассредоточились, окружая проповедника и его слушателей. Это показалось Брогару непонятным, потому что стража доселе не трогала Вестников. Видимо, дело приняло серьезный оборот. Проповедника схватили и повели в сторону княжеского дворца. Толпа кричала и возмущалась, кто-то даже кинул камень, но сам Вестник выкрикнул:

– Не протестуйте, не возмущайтесь! Не сражайтесь друг с другом! Пусть Атры явят Свою волю! Оставьте меня, ничтожного слугу! Славьте Близнецов!

Протесты пресеклись. Керф посмотрел на Верейн, как фея отреагировала на очередное проявление насилия в человеческом мире. Девушка провожала солдат расширенными глазами.

– За что с ним так?..

– Ни за что. Таков наш мир, полный несправедливости. За что я с тобой так? За что Кэрдан так с твоими родителями? Ты еще не разучилась задавать глупые вопросы?

Он рванул ее к себе и зашагал через площадь. Они покинули рабочий район, вышли в богатые кварталы, миновали княжеский дворец и наконец достигли особняка Жа'нол. Поднимаясь на крыльцо, Керф чуть не упал, когда кто-то врезался в него сзади. Он обернулся, готовый высказать нахалу все, что думает, но удержал язык за зубами. Курьер в княжеской ливрее, который взбежал по ступеням вслед за Брогаром и феей, поклонился ему.

– Простите за неловкость, милорд. Срочные вести от князя вынуждают спешить. Мое почтение, миледи, – поклонился он Верейн.

В дом они вошли одновременно. Брогар не слишком заинтересовался – в доме Жа'нол то и дело появлялись княжеские курьеры. Хозяйка выбежала навстречу, настойчиво и вопросительно глядя на вестника. Тот сообщил прямо в холле, не считая нужным уединяться для передачи новостей:

– Во дворец доставили самозваного жреца, миледи. Его Светлость предоставит проповедника в ваше распоряжение, как только вам будет удобно.

– Благодарю. Сегодня же вечером я приду для беседы с Вестником.

Курьер отбыл, а Брогар поскреб затылок. Так значит, уличного проповедника схватили по приказу Жа'нол… Точнее, Ветарии. Никто в Атрейне не знал о Великом Магистре Ун-Чу-Лай. С князем, его чиновниками, аристократами, влиятельными горожанами взаимодействовала только Жа'нол. Лишь ее знали жители Атрейна.

О Ветарии знали только маги, которых она обучала, да слуги. Магистра будто не существовало за пределами особняка. Но в особняке никто не сомневался, чья воля сплетает незримую паутину над городом. Каждый из магов считал Ветарию мозгом, а Жа'нол – руками.

Они ошибались. Самостоятельность, самодостаточность и независимость были одним из ведущих принципов Ордена Игроков. Когда ун-чу-лай принимал на себя ответственность за партию в игре, то принимал ее полностью. Выигрыш или поражение принадлежали только ему. Высшие магистры, и сама Ветария, изредка позволяли себе подсказать идею или вариант действия, внести корректировку и, конечно же, оказать поддержку, если ун-чу-лай запрашивал ее. Но стратегию и тактику развивал целиком сам агент. В согласии с общими принципами Ордена.

Жа'нол была центральным координатором операций ордена на Ремидее. Она вложила в этот проект ум, душу и сердце. Нынешний этап протекал полностью под наблюдением Ветарии. Но ее вмешательство ограничивалось обучением ремидейских магов особому чародейству Ун-Чу-Лай – «магическому джазу». Остальное Жа'нол придумывала и делала сама.

К плененному проповеднику она тоже отправилась сама – вместе с Лассирой. Точнее, отправила Лассиру, а сама сопровождала ее. По прибытии в княжеский дворец женщин проводили в роскошные апартаменты – Жа'нол с удовлетворением отметила, что их ведут не в тюрьму. Князь внял ее предупреждению, не запер проповедника в темнице, а поместил в благоустроенном жилище. Это облегчит переговоры.

В апартаментах женщины встретили молодого еще мужчину, не старше сорока, одетого бедно, но опрятно. На одежде и теле не было следов жестокого обращения, и Жа'нол еще раз порадовалась за понятливость князя и исполнительность стражей порядка. Не зря она выбрала именно этот разумный и порядочный город своей базой.

Лассира поклонилась пленнику князя.

– Мэтр Клого. Мое имя Лассира Вейг. Это Жа'нол с Мерканы. Я прошу у вас прощения за то, что стражники прервали вашу проповедь и привели сюда против вашей воли. Не помыслите, что причиной тому стало неуважение к богам, коим вы поклоняетесь. Князь разделяет ваше почтение к Светлым Атрам. И потому просит помощи у вас – и ваших богов. Наших богов.