Текст книги "Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах"

24. Евгеника

Вопрос, как улучшить породу, как иметь в государстве побольше крепышей, возник рано и привел в истории ко многим невеселым случаям.

Прежде всего, додумались освобождаться от стариков. На островах Тихого океана, заметив, что дедушка уже не может даже плести силки для птиц, его потихоньку отводили в лес и там приканчивали раковинным топором.

Японцы были сердобольнее.

– Ну как, бабушка, ходишь еле-еле? – спрашивали ту, что была когда-то родоначальницей.

– Совсем обезножела, – простодушно соглашалась та.

– Ну, тогда подыши воздухом, мы поможем.

Старушку отводили высоко в горы, где лежит вечный снег, и там оставляли, прикрыв для приличия циновкой.

Древние греки и римляне смотрели глубже. Они рано поняли, что необязательно ждать старости, что от слабого можно избавиться и вскоре после его рождения.

У римлян отец, приняв на руки новорожденного, внимательно осматривал его и либо, кивнув, передавал кормилице и матери, либо – если в ребенке ему что-то не нравилось – тут же суровой рукой душил.

Греки и спартанцы несколько усложнили этот момент – некачественного, по мнению коллектива, ребенка там сбрасывали со скалы.

Не исключена возможность, что случались недоразумения.

Скажем, греческий военачальник Полемарх в целях сурового воспитания, идя на скалу, брал с собой своего малолетнего сына.

– Не хнычь, – говорил он жене, – пускай видит, как поступает народ с немощными.

Они приходили на обрыв, где уже собрались жрецы, воины и зеваки. Приводили очередных жертв. Грудных, может быть, приносили в корзинках.

– Начнем помалу, – говорил главный жрец, и младенцев кидали вниз.

– Вот так нация очищает себя и делается сильной, – говорил Полемарх. – Постойте, а где мой? Вот тут рядом стоял. Ах ты…

– Ваш? – ужасались жрецы. – А мы и его… Под руку подвернулся. И главное, ничего не сказал. Смолчал. Весь в вас, с характером.

Слабаков греки сбрасывали с обрыва

– Аспид! Убивец! – выла всю ночь жена.

Когда накопилось много таких случаев, обычай отменили.

В наше время человечество пытается идти по другому пути: на вступающих в брак составляют медицинские карты, устраивают конкурсы невест, рассматривают под микроскопом гены, но результатов пока мало. Хорошо, что не вспоминают старое.

25. Нож и колесо

Древние майя жили на полуострове Юкатан. Там была хорошая красная земля и выпадало много дождей. Кукуруза, по-тамошнему – маис, вырастала выше хижин.

По мере роста благосостояния стали расти и культурные запросы, изощрялся ум, майя начали придумывать разные штуки и выдвигать идеи.

Родилась мысль поклоняться солнцу. Выстроили ступенчатые пирамиды, а на каменных плитах, украшавших храмы, начали высекать солнечные круги. Придумали календарь, теперь стало известно, когда какой праздник.

– Эх-ма, серые какие-то они у нас, праздники, скучные! – грустили жрецы. – Ну танцы, ну немного музыки. Надо что-то такое…

Что-то такое придумали: человеческие жертвоприношения. Сперва удавливали крестьян, потом поняв, что так можно остаться без кормильцев, стали умерщвлять пленных.

Для этого пришлось вести войны.

В это время два умельца сделали по изобретению. Один придумал колесо, второй – каменный нож.

Решать судьбу изобретений поручили совету жрецов.

Календарь майя.

А также июнья, июлья

– Колесо… Если колесо, значит, повозка… А зачем? Носили на себе тяжести и будем носить. А потом, не можем ведь мы сразу внедрять и то и другое. Нужны приоритеты. Что важнее. Нож… Нож… А знаете, в нем что-то есть. Что, если рассекать грудную клетку и вытаскивать живое сердце? Вот это будет жертвоприношение! Вот это праздник!

Так и поступили. Америка обошлась без колеса, а нож стали применять.

Даже бессердечные испанцы, прибывшие завоевывать Юкатан, увидав местные фестивали, ахнули:

– Эк они их, бедняг, ножами полосуют! Да их самих – шпагами! Из мушкетов! Трави собаками! В огонь, на пику!

Тоже были не ангелы.

Поневоле задумаешься.

Вообще обвинять в жестокости инородцев или соплеменников, врагов или собственную армию очень удобно. Обвиняющий всегда прав.

26. Виракочи и жрецы

Инкские жрецы тонко знали свое дело: чтобы отвести от себя обвинения в паразитизме, они придумали легенду, будто находятся у власти временно, до возвращения пришельцев из-за моря.

– Виракочи. Были такие, – уверяли служители культа. – Приплыли когда-то из за океана, основали наши города, построили храмы и уплыли. Сказали, живите, правьте, поддерживайте порядок, вернемся!

Этим самым вопрос о законности власти снимался. Отпадал и вопрос о ничегонеделании: ждем, волнуемся, курим фимиам, подсчитываем годы.

– А какие они были из себя, виракочи? – спрашивали наивные граждане.

– Какие? – жрецы задумывались. Тут надо было выдать что-то необыкновенное, поражающее, а потому убедительное.

– Белокожие. С бородами.

Вопрошавшие ахали и долго не могли прийти в себя – тела у инков были бронзовые, на подбородках ничего не росло.

– Ну надо же! А борода – это что такое?

Виракоча, сотворитель мира

Для наглядности жрецы высекали на храмовых стенах изображения бородатых пришельцев.

Империя ждала. Для развлечения в ней устраивались человеческие жертвоприношения: ловили какого-нибудь бедолагу, клали на валун спиной вниз и с размаху, каменным ножом… Это впечатляло и заставляло любить власть.

Но однажды по горным тропам пронесся клич:

– Идут! Идут!

Появились белые бородатые люди верхом на конях. Это были испанцы. Их вел предприимчивый Пизарро. Солдат в его отряде было пустяк – человек двести.

Жрецы забеспокоились и вывели против него целую армию – тысяч сто, одной гвардии было шесть тысяч.

Армия увидела пришельцев, выдохнула: «Виракочи!» – и вся как есть, повалилась на колени. Убивали их, не слезая с коней. Империя была покорена. Жрецов испанцы привязали к крестам и сожгли. Выдумка отомстила за себя.

Пизарро, покоритель мира

Так кучка авантюристов покорила огромную страну. Раздумывая над этим, догадываешься: опять подвела идеология. И потом, не надо молиться на всех, кто прибывает из за океана. Народ-то ведь там тоже разный. Такие попадаются, что ахнешь!

27. Туфля Маздака

«…У одних дворцы, у других хижины, у одних сундуки с золотом, у других тощие кошельки. У одного гарем, а у другого одна плоскогрудая жена…»

Несправедливость устройства мира и мечта о всеобщем равенстве томили и крестьян Генисарета, и пастухов Зеравшана, и погонщиков овечьих стад из прохладной Кельтии.

– А что, если все разделить поровну?

Такая мысль приходила не в одну голову, и наконец один такой мудрец Маздак вошел в доверие к персидскому шаху Каваду.

– Надо взять блага для бедных у богатых, а у великих для малых, – объяснял царю жрец. – Тот, у кого избыток денег, пищи или женщин, имеет на них не больше прав, чем кто-то другой.

Учение открывало возможности. Между прочим, злые языки говорили, что шаха особенно прельстила мысль о женщинах. Ввели законы и стали по ним жить. Как ни странно, первое время очень даже не плохо. Правда, Кавад не только делил блага и любил, но и вел победоносные войны с соседями, слегка грабя их.

Доверчивый персидский шах

Измена таилась, как всегда рядом. У Кавада был сын Хос-ров. Однажды, чтобы выпросить что-то у всемогущего жреца, ему пришлось поцеловать туфлю Маздака.

«Ну, это я тебе припомню!» – подумал царевич, зажимая нос.

И вот настал момент, когда царь состарился.

– Ты, Хосров, продолжишь, – сказал шах и отошел от дел.

Он малость дал маху: ограбленные купцы, разоренные ростовщики, старики, лишенные гаремов, спали и видели, как бы всё повернуть назад. Действовать надо было подло и хитро.

– Философский диспут надо устроить, – научили они царевича. – Соберите видных маздакистов, обсудите концепции добра и зла, выясните, какой способ ведения государственных дел нам лучше подходит. Напирайте на священное право собственности и на преимущество рынка над распределением.

На календаре был 528 год. В большом зале спорили Маздак и Хосров. Остальные участники диспута поддакивали или даже бурно аплодировали. Когда Хосров увидел, что жрец берет верх, он принял правильное решение:

– Всех участников перебить. Про философию забыть. Маздака казнить.

Убитых приказал зарывать в землю вниз головой.

– Они хотели перевернуть все в государстве, – объяснил он. – Пусть будет по-ихнему.

А отправляя Маздака на эшафот, припомнил ему и туфлю:

– До сих пор помню запах твоей ноги.

Мелочь, а перевесила философские доводы.

На всех столбах от Каспийского моря до Персидского залива повисли тысячи коммунаров.

М-да… Идея всеобщего равенства, как видим, всегда с трудом пробивала себе дорогу.

Часть третья
Средние века

28. Поход на Иерусалим

Готфрид Бульонский и Ричард Львиное Сердце прославились как участники и организаторы крестовых походов.

– Огнем и мечом пройдем земли неверных, достигнем Вечного города, на коленях поползем к гробу Господнему. Губами к краешку доски припадем! – мечтали вечерами в полутемных замках рыцари.

Верные жены с восхищением смотрели на их мужественные лица. Чадили свечи. Малолетние пажи разносили в чашах вино.

Собрали войско, разработали диспозицию. Первыми решили для пробы послать малолетних пажей, вооружили и погрузили на корабли. Половина кораблей утонула, остатки юношей разбежались.

– Придется воевать самим! – решили рыцари.

Уходя, они надели на жен пояса невинности. Пояс был железный, обнимал талию и имел внизу кованую перемычку. Ключи от поясов рыцари забрали с собой.

После долгих битв и переходов стальная армада добралась до Иерусалима.

На тесной улочке Вечного города Готфрид и Ричард столкнулись нос к носу. Львиное Сердце полз на коленях к гробу.

– С ума сошел, вставай немедленно, на базаре ковры – умереть можно! – прокричал на бегу Бульонский. Он был попредприимчивее.

Ричард послушался. Святыни, такие заманчивые, когда о них думалось издалека, уже не вдохновляли. В конце концов, ну что такое гроб?

Из похода в родные замки вернулись немногие. Было много слез и недоразумений: кто потерял ключ, кто нашел пояс уже открытым…

С тех пор жены с подозрением относятся к проектам мужчин, а мужчины неустанно совершенствуют изделия из металла.

Готфрид Бульонский

29. Молот ведьм

Мужчины всегда с пониманием относились к вопросу о равных правах женщин.

Остро встал он и во время святой инквизиции. Мужчин жгли, в горло им вливали свинец, подрезали сухожилия на ногах. Придумали «испанский сапог» – в ногу загоняли стальные гвозди. Женщины оставались в стороне.

Увидев по статистическим отчетам, что процент замученных еретичек отстает, инквизиция поручила двум монахам подработать инструкцию.

Она получила название «Молот ведьм». В документе подробно объяснялось, как распознать колдуний, как их допрашивать и, наконец, как отправлять на тот свет.

Запылали костры. Процент быстро пошел вверх.

Рыцарь вернулся из похода. Ключ от пояса на месте

Наибольшую трудность представляло, естественно, распознание.

Если соседка не отвечала вам взаимностью, вы шли в соответствующее районное отделение инквизиции и докладывали: такая-то, мол, занимается черной магией.

Обвиненную тут же забирали.

Ведьма на костре

От выламывания рук и приложения огня к ногам быстро отказались – женщины теряли сознание. Популярность приобрела вода – заподозренную бросали в реку и смотрели: выплывет или нет? Выплывет – значит, ведьма. Нет – извините, ошибка, жаль, ишь, какая была пухленькая!

Только наладили было дело, как снова вмешалась статистика: в Европе упала рождаемость. Последней попыткой довести дело с ведьмами до конца было указание папы Римского: женщин, заподозренных в сношении с нечистой силой, свозить в Нидерланды и там на высочайше указанных весах взвешивать. Тех, кто весил меньше сорока килограммов, сжигать, кто больше – отпускать на свободу.

Надо сказать, что какой-то резон в этом был: пухленьких не трогали.

Человечество шло к истине на ощупь.

Железная дева – орудие пыток ведьм

30. Великий хромец Тимур

Тимур, повелитель всей Средней Азии, был хром на одну ногу. Кроме того, он был некрасив и имел сволочной характер. Со временем повелитель стал замечать, что его окружают одни льстецы и подхалимы.

– С чего бы это? – спросил Тимур придворного мудреца.

Тот пал ниц.

– О, Небесный Гром, – сказал мудрец, – когда ты начинал царствовать, у тебя было двенадцать министров, один умнее и независимее другого. Что ты сделал с ними? Десятерым отрубил головы; один, самый старый, скончался от инфаркта; последнего, правдивейшего из правдивейших, сослал.

– Получается нехорошо, – согласился Тимур, – надо кончать эти необоснованные репрессии. – И он послал вооруженных всадников разыскать и привести к нему сосланного.

– Доставить живым или мертвым, – уточнил начальник канцелярии.

Тимур – повелитель всей Средней Азии

Отряд, посланный на поиски, умчался.

Министра нашли, удавили и положили в мешок.

Когда мешок был привезен Тимуру, великий хромец даже всплеснул руками.

– Ну что за народ! – сказал он. – Ничего нельзя приказать. Вот и стань тут либералом. Нет уж, пусть все будет как было.

Все так и осталось.

31. Галилей

Механик и астроном Галилей всю жизнь посвятил изучению движения небесных тел.

Первым делом он соорудил телескоп. Через увеличительные стекла хорошо были видны загадочные пятна на Солнце, тоненькая черточка, пересекающая Сатурн, и крупная, как горошина, утренняя звезда Венера.

– Ишь ты, какие они все разные, и не движутся скопом, как звезды, каждая по-своему, – размышлял над движением планет ученый. Он сидел на чердаке, выставив трубу в окошко. – Во всем этом чувствуется какой-то закон!

– Вам пицца с грибами, в кувшинчике красное палермское, – доложила, поднимаясь к нему под крышу, служанка. – Матушка велела передать.

Загадочные пятна

Грибы в лепешке образовывали маленькую Вселенную.

– Так, так, так, – сказал Галилей и принялся царапать что-то вилкой на столе.

Служанка с уважением смотрела на загадочные цифры, крючки и черточки.

Когда из печати вышел его ученый трактат, мир с удивлением узнал, что в центре Вселенной находится Солнце, а Земля вместе с другими планетами только вращается вокруг него.

Уборка в кабинете Галилея

– Ай-ай-ай, а мы-то думали, что всё вокруг нас, – огорчились обыватели, но у них было много дел: кому надо было отправлять товары во Францию, кому в Америку, у кого инквизиция собиралась сжечь родственника.

По-настоящему всполошилась только церковь:

– Опять эти идеи насчет устройства Вселенной. Ведь сказано раз и навсегда: хрустальные сферы, мир в шесть дней, человек – венец творенья… Подать сюда этого механика!

Устроили суд. На суде Галилей толково и доступно изложил свои доводы.

Устройство Вселенной до Галилея

В зале было жарко, горели свечи, летучие мыши висели под потолком.

– Формулы, которые вы нам написали, может быть, и верны. В ваш телескоп я сам смотрел, действительно, у Юпитера

четыре спутника. Но это ничего не доказывает. Вы портите Священное Писание, – сказал председатель суда. – Как думаете, коллеги? Пожалуй, этого человека надо сжечь.

– Сжечь, сжечь, – зашумели церковники. – Хотя сожжешь – шум по всей Европе… Может, вы, гражданин, одумаетесь? Да не тычьте нам в нос ваши схемы. Лучше подумайте о своих близких.

«И верно сожгут, – подумал Галилей. – Пропади все пропадом. Главное-то уже сделано, люди узнали истину. Что еще нужно?»

И он, преклонив колена, а может быть, подняв вверх руки – на все тогда был установлен ритуал, – отрекся от своего учения. Его взяли под микитки, вывели из зала и отправили в ссылку.

– А все-таки она вертится! – пробормотал, глядя ему вслед, председатель.

Галилей, который чуть не сгорел на костре, теперь красуется на банкноте

Но это было его личное мнение.

32. Коперник

Кстати, Галилей был не первым, с кем церковь сцепилась по вопросам астрономии. Началось с Коперника. Поляк еще раньше додумался, что в центре Вселенной стоит Солнце. Додумался, написал книгу и показал ее друзьям.

– Как бы у тебя не было неприятностей! – сказали те. – Напиши-ка, милый друг, предисловие. Мол, так и так, это всего лишь гипотеза, которая нуждается в проверке. Автор и сам понимает… Напусти туману!

Устройство Вселенной по Копернику

– Ну зачем же? – уперся ученый. – Какая проверка, когда и так все ясно? Важна суть, а она у меня изложена четко. Уже древние догадывались. Одни только солнечные и лунные затмения говорят, что Земля – шар и что…

– Нет, вы только посмотрите на этого правдолюбца! – удивились приятели. – Древних, что ли, потащат в инквизицию? Слушай, что советуют умные люди. Напиши: буду благодарен за критику, каждое замечание будет учтено. Главное ведь не твоя паршивая книжонка, а всё, что вокруг нее: презентация, комментарии, сноски, рецензии, разговоры…

– Ох, не хочется!

– А на костер в пропитанном серой халате хочется?

Коперник сдался.

Когда книга вышла, реакционеры и церковники взвыли от злости.

– Вот жук! – сокрушались они. – Земля вращается вокруг Солнца!

Ересь, а не придерешься – всего лишь гипотеза. Но народ-то из церквей уже бежит. Надо реагировать.

И они сожгли Джордано Бруно, который утверждал то же самое, что и Коперник, но в книге которого не было предисловия.

33. Король и корабль

Шведский король Густав Адольф решил построить себе корабль. Он вел войну, которую историки окрестили потом Тридцатилетней, и ему некогда было особенно рассусоливать с инженерами.

– Чтобы был самый быстрый, самый красивый, самый сильный… ну и вообще самый-самый! – сказал король и умчался воевать.

Инженерам ничего не оставалось делать, как выполнять прихоть короля. На корабле водрузили высоченные мачты. Пушек втащили полсотни. Всю палубу уставили статуями богов и героев. Богов позолотили, героям дали в руки венки и мечи.

Под такой тяжестью корабль осел.

Ко дню испытаний на набережной у дворца собрался весь Стокгольм.

Выбрали якорь, ветер надул паруса, корабль накренился и перевернулся.

Суд долго искал виновных. Их не нашли. Правда, одному из судей пришла в голову мысль, что нельзя быть сразу и самым сильным, и самым быстрым, и самым красивым, но он как-то не сумел связать ее с данным делом.

А короли, оказывается, не слушали инженеров уже в те забытые времена.

34. Завоевание Кипра

Арабский полководец Аль Балути, прибыв на Кипр для завоевания острова, приказал сжечь все корабли. Солдатам некуда было деваться и они завоевали остров.

– Смотри! Придется отчитываться, – предупредили полководца друзья. – Пока мы тут побеждаем, рискуем жизнью, там при дворе халифа всё-всё про нас пишут. Вернемся, книги откроют и…

– Победителей не судят! – гордо ответил Аль Балути и вернулся в Багдад.

– А где мои корабли, Аль Балути? – спросил его между прочим за ужином халиф.

– О Солнце Востока, – ответил полководец, – отправляя меня против неверных, ты требовал только одного – завоевать Кипр любой ценой. Я завоевал его. Остров у твоих ног.

– Молодец. Остров – это хорошо. И неверных ты, как траву – жик, жик! – порубил. Но флот-то, между прочим, был хороший, корабль к кораблю. Я их по досочке собирал, ночей, бывало, не спал. Ты думаешь, моя казна – бездонная бочка?

Полководец Аль Балути приказал сжечь все корабли и кораблики

Прежде чем жечь, надо было думать. А ну-ка, принесите книги. Так вот: будешь платить или в башню с палачом пойдешь?

Вот откуда выражение: «сжечь корабли». Оно значит – халатно отнестись к казенному имуществу.

35. Хайраддин Барбаросса

Алжирским пиратам не хватало порядка и организованности. Рабы на их галерах гребли невпопад, весла ломались, купцы успевали удрать, два-три конвойных корабля обращали любое количество пиратов в бегство.

Так продолжалось до тех пор, пока командование над пиратами не захватил Хайраддин Барбаросса. Он обезглавил непокорных капитанов и свел галеры во флотилии.

– Надо повысить производительность труда и укрепить трудовую дисциплину! – объявил он.

Пиратское судно

Для этого приказал добавлять в воду, которую давали гребцам, уксус, а цепь, которой раб был раньше прикован к скамье, прикрепить к веслу. Если весло ломалось, раба выбрасывали вместе с веслом за борт, а на его место сажали нового. Галеры пошли ходче.

Разбив в двух сражениях христианский флот, Барбаросса установил на Средиземном море свое полное господство. На острове Джебра пираты соорудили дачи, а из черепов умерщвленных христиан – башню. По подсчетам историков, Барбаросса перебил в сражениях и сгноил на работах от пятисот до семисот тысяч человек.

Милый старичок-боровичок Хайраддин Барбаросса

Последние годы жизни он провел в Стамбуле, вышел на пенсию и разводил у себя в саду розы. Еще он любил смотреть танцы одалисок без лифчиков. Так сказать, топлес. Народные ансамбли. Этакий милый старичок-боровичок.