Текст книги "Украденные поцелуи"

Глава 13

– Моя сестра – герцогиня Уэнфорд! – Уильям с насмешливой улыбкой склонился в глубоком поклоне перед спускавшейся по лестнице Лилит. – Кто бы подумал? Отец все же оказался прав. Даже не верится…

Лилит, твердо решившая больше не давать воли слезам, лишь проглотила ком в горле. Она так наплакалась за последние два дня, что слез хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

– Я бы предпочла сейчас не говорить об этом, если не возражаешь, – холодно ответила она. – Я еду за покупками. Мне надо подготовиться к балу в честь помолвки. – Через несколько дней, когда о ее помолвке объявят официально, будет уже поздно что-либо предпринимать. Хотя, вероятно, для нее было уже поздно с того момента, когда ее мать, не сказав никому ни слова, исчезла шесть лет назад.

Уильям внимательно посмотрел на нее и пробормотал:

– Да, Лил, конечно.

Она взяла у Бевинса свои перчатки и снова повернулась к Уильяму – было очевидно, что брат хотел что-то ей сказать.

– Лил, ты когда-нибудь слышала о «Гареме Иезавели»?

Она пожала плечами:

– Неужели ты полагаешь, что я могу что-либо знать о подобных местах?

Уильям энергично закивал:

– Да-да, конечно, не знаешь, но я хотел бы, чтобы ты была мужчиной. Тогда я бы взял тебя с собой в следующий раз, когда поеду туда с Джеком. Мы опять были там вчера. И представляешь, мы видели женщин, на которых почти ничего не было – только легкие покрывала. А одна из них все время садилась на колени к Джеку, но его больше интересовала бутылка бренди. – Уильям сделал вид, что нахмурился. – Джек отказался от девушки, вся одежда которой состояла… из нескольких носовых платков. Странно, не правда ли?

Лилит вздрогнула при упоминании имени Дансбери.

– Уильям, я не желаю слышать об этом, – заявила она. Повернувшись к зеркалу, Лилит надела шляпку и завязала ленты под подбородком. За ее плечом появилось лицо· брата.

– Что, Лил, на тебя нашло? Почему ты злишься?

– Разве ты не знаешь? – спросила она, натягивая перчатки. – Потому что я Снежная королева.

– Нет, Лил, это неправда, – возразил Уильям. – И больше так не говори.

– Почему же? – Лилит пристально посмотрела на брата.

– Потому что ты не такая, вот почему. А если ты не хочешь выходить замуж за Уэнфорда, то только скажи Фа…

– Это выгодный брак, – перебила Лилит. Похлопав брата по щеке, она улыбнулась, вернее, попыталась улыбнуться. – И я буду герцогиней, как ты заметил. Чего еще можно желать?

Уильям хотел что-то сказать, но Лилит снова повернулась к Бевинсу, который помог ей накинуть шаль.

Уже за порогом брат догнал ее и вновь заговорил:

– Ты знаешь, Джек тоже больше не хочет говорить о тебе.

Лилит замерла на несколько мгновений. Затем, притворившись, что расправляет шаль, ответила:

– Мне все равно.

Не оборачиваясь, она направилась к карете – ей предстояло сначала заехать за Пенелопой и ее матерью.

К счастью, леди Сэнфорд догадалась, что девушки хотели поговорить наедине. Когда они выехали на Бонд-стрит, леди Сэнфорд внезапно заинтересовалась одним из шляпных магазинов и отказалась ехать дальше, пока не подберет для себя что-нибудь подходящее. В результате Лилит и Пен остались на освещенной солнцем улице.

– Я знаю, ты очень страдаешь, – тихо сказала Пенелопа. – Но его светлость красив и богат, Лил. Разве это ничего не стоит?

Для ее отца это самое главное.

– Какая разница? – пробормотала Лилит. – Ведь все уже решено. Они с отцом ударили по рукам, а их поверенные составили какое-то соглашение о моем приданом. И через два дня тетя Юджиния будет встречать гостей, которые приедут на бал в честь моей помолвки.

– Почему так скоро?

– Так пожелал его светлость, – ответила Лилит, не желавшая передавать подробностей. На самом же деле отец заявил, что «нечего терять время и надо поскорее покончить с этим». Что ж, отца можно было понять, ведь он ждал этого брака шесть лет, если не всю свою жизнь.

– Его светлость, должно быть, влюблен в тебя, – предположила Пен, но в голосе ее не было особого восторга.

– Должно быть. – Лилит пожала плечами. – Пен, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Она пытал ась убедить себя, что на балу как-то неправильно поняла Дольфа, поэтому он и показался ей таким грубияном.

Ведь у него не было абсолютно никакой причины грубо обращаться с ней – они почти не знали друг друга.

– Что ж, хорошо, – кивнула Пен. – Скажи, а маркиза Дансбери очень расстроила эта новость?

– Сомневаюсь, что он способен на такие чувства. – Лилит взглянула на подругу и тут же отвела глаза. Да, она раскусила Джека Фаради. Он понял, что проиграл игру, которую с ней затеял, и поэтому разозлился, топнул ногой и ушел переживать обиду, а она больше никогда не увидит его. Слава Богу, не из-за него она рыдала по ночам.

– Он тебе действительно нравился, ведь так? – спросила Пенелопа.

– Ничуть. Он негодяй, распутник и игрок. И если я больше никогда не увижу его, то буду совершенно счастлива, поверь мне.

– Ты избавилась от убийцы.

– Что?.. – Лилит побледнела.

– А ты разве не слышала? Все говорят, что именно маркиз убил старого Уэнфорда. Что он дал герцогу бутылку вина, а оно было отравлено. – Пен понизила голос: – Они даже нашли бутылку, как я слышала.

– О, это… это глупости! – возмутилась Лилит. – Как бы ужасен ни был Дансбери, он никогда бы не убил человека.

– Лил, а как же та женщина в Париже?

– Если ты думаешь, что он убийца, то почему же так интересовалась нашими отношениями, когда он якобы преследовал меня?

Пен пожала плечами:

– Потому что ты не думаешь, что он убийца.

– Я…

– И потому что он, видимо, тебе нравился.

А насколько он ей нравился, она с болью осознала только теперь, когда он покинул ее. Джек Фаради внес в ее жизнь нечто такое, чего у нее прежде не было, – рядом с ним она не чувствовала необходимости следить за каждым своим шагом, за каждым словом, та есть могла делать все, что захочется. Тяжело вздохнув, Лилит заставила себя не витать в облаках и спуститься на землю. Ведь теперь Джек ясно дал понять, каковы на самом деле его чувства к ней, и она была рада, что этой глупой игре и его притворству пришел конец.

Она взглянула на Пен и заявила:

– Я ошибалась. Он совсем мне не нравился.

Джек с усмешкой наблюдал за Прайсом – тат уже несколько минут старательно избегал его взгляда и делал вид, что разглядывает завсегдатаев клуба.

– Говори же… – Маркиз осушил бокал с бренди. – Говори… или уходи.

Прайс со вздохом откинулся на спинку стула.

– Джек, пойми, у меня здесь назначена встреча. – Он осмотрелся и, наклонившись к Джеку, добавил: – Не понимаю, какого черта ты тут сидишь. – Прайс понизил голос: – Или пренебрежение твоих приятелей составляет часть твоей игры?

– Эта пренебрежение не ко мне, – заявил Джек, снова наполняя да краев свой бокал. – Пренебрежение к ним. Мое. И к тебе тоже. Уходи.

Едва лишь Джек тут появился, как столы по обеим сторонам от него мгновенно опустели. И он прекрасно знал, что все его осуждали. Уильям же находился у Антонии. Джек тоже собирался отправиться туда, но в последний момент передумал – ему не хотелось подвергаться вкрадчивым расспросам мадемуазель Сен-Жерар. В «Уайтс» ему тоже не хотелось ехать, он знал, что там встретит еще более оскорбительный прием. «Будлз» казался относительно спокойным местом, но и здесь его окружала атмосфера подозрительности и напряженности. Впрочем, его эта не беспокоило. Ему требовалась лишь одно – напиться. Напиться так, чтобы он мог крепко уснуть и чтобы лицо и глаза этой проклятой девчонки не преследовали его во сне.

– Джек, поезжай домой, – сказал Прайс, поднимаясь.

Кивнув приятелю, ан направился в соседний зал.

Джек даже не взглянул ему вслед. Дольф Ремдейл, распускавший слухи, добился своего. Эрнест Лэндон вообще не появился в этот вечер, и он слышал, что Томаса Ханлона якобы вызвали к какому-то больному родственнику. Приятели разбегались, как крысы с тонущего корабля. Уильям Бентон оказался единственным, кто искренне предложил провести с ним вечер, но Уильям был братом Лилит… и слишком горьким напоминанием о глупости Джека Фаради.

Через несколько минут кто-то снова сел напротив него, и Джек, не поднимая голову, пробормотал:

– Прайс, хуже труса – только глупый трус. Убирайся отсюда, Прайс, пока я не убил и тебя тоже.

– Говорят, что исповедь благотворна для души, – послышалось в ответ, но эта был вовсе не голос Прайса. – Впрочем, учитывая положение вещей, это далеко не лучший способ спасти свою репутацию.

Джек вздрогнул и поднял глаза.

– Ричард?..

– Совершенно верно, – кивнул баран. – Ты хотя и пьян, но кое-что еще видишь.

Меньше всего в этот вечер Джеку хотелось встретить Ричарда Хаттона.

– Я не приближался к твоему драгоценному семейству, – проворчал Джек. Навалившись на стол, ан чуть не опрокинул свай бокал. – Я не разговаривал ни со своей сестрой, ни с племянницей, ни с твоей проклятой собакой. Так что оставь меня в покое.

Ричард внимательно рассматривал свои ногти. Наконец, снова взглянув на Джека, проговорил:

– Я бы оставил, да Элисон попросила найти тебя и удостовериться, что с тобой все в порядке.

– У меня все хорошо. Спокойной ночи.

– Послушай, Джек, я не хочу оставаться здесь дольше, чем…

Маркиз помахал пальцем перед лицом зятя:

– Это ты послушай, Ричард. Ты мне здесь не нужен. Я прекрасно обошелся без тебя в прошлый раз, когда ты отвернулся от меня. И не думай, что я нуждаюсь в милости, которую ты решил оказать мне.

Ричард с минуту молчал. Потом спросил:

– Я отвернулся от тебя? Ты так сказал? Я не ослышался?

Джеку не следовало бы разговаривать. Он знал, что в таком состоянии ему лучше помалкивать. Но он чертовски устал от всего. Чертовски устал от самого себя.

– Нет, Ричард, ты не ослышался. – Джек отмахнулся от слуги, принесшего еще одну бутылку. – Ведь семья для тебя превыше всего, верно? – Он опорожнил бокал и опять его наполнил. – Не ставь свою семью в неловкое положение, не разочаровывай ее и не ставь себя выше семьи. – Джек снова обвел взглядом комнату, но все по-прежнему старались держаться подальше от него, будь они прокляты! – Но вот она… Видишь ли, Ричард, она понятия не имеет о том, что семья тоже кое о чем заботится. А они совершенно о ней не думают. – Джек ударил кулаком по столу. – Знаешь, может быть, она все понимает. Но она боится, что семья отвернется от нее, если она их подведет. Ты это понимаешь, не так ли, Ричард?

Барон пожал плечами и спросил:

– Кто она?

Джек медлил с ответом. Наконец сказал:

– Одна девушка, которую я пытался соблазнить.

Ричард нахмурился и пробормотал:

– Лилит Бентон, не так ли?

Джек вздохнул:

– Не беспокойся. Я уже вернулся к пьянству, игре и шлюхам, как и должно быть.

Ричард скептически усмехнулся, но Джек этого не заметил – он думал о Лилит. Думал о том, что больше никогда ее не увидит.

– Она поступила весьма благоразумно, – заметил Ричард.

– Кто? А, мисс Бентон… Да, Дольф Ремдейл – необычайно порядочный человек, настоящий джентльмен. Я уверен, она будет с ним счастлива. – Джек с горечью рассмеялся и вновь потянулся к бокалу.

– Она пригласила нас с Элисон на бал по случаю своей помолвки, – с невозмутимым видом проговорил барон.

Джек кивнул:

– Вам ужасно повезло. А мое приглашение, видимо, затерялось на лондонской почте. Какая жалость…

– Надеюсь, я не удивил тебя, – продолжал Ричард. – Может быть, сейчас тебе стоило бы позаботиться о собственной репутации, а не стараться испортить чужую?

– Я уже сказал, что не нуждаюсь в твоих советах. – К ним снова подошел слуга, и Джек, взглянув на него, заявил: – Я уезжаю. Пусть подадут мою карету.

– Да, милорд.

Ричард тронул его за плечо:

– Неужели ты ничего не понимаешь, Джек? Ведь говорят, что это ты убил Уэнфорда. Как ты можешь сидеть здесь и разыгрывать этот нелепый спектакль?

Маркиз медленно поднялся на ноги.

– Приношу извинения, если доставил тебе неудобства, Ричард. Просто снова отвернись от меня, и ничего особенного не случится. Всем известно, что мы с тобой не разговариваем.

– Ты уже второй раз за этот вечер обвиняешь меня в том, что я отвернулся от тебя. – Ричард преградил ему дорогу. – Насколько я помню, это ты взял на себя убийство Женевьевы. Меня в комнате не было.

– Когда-нибудь, Ричард, – маркиз указал на него пальцем, – когда-нибудь я расскажу тебе, что на самом деле произошло в ту ночь.

– Расскажи сейчас.

– Нет.

К его удивлению, Ричард проводил его до дверей.

– Джек, я знаю, ты не хочешь слушать меня, но герцог Уэнфорд настаивает на официальном расследовании смерти своего дяди. Если бы ты сумел посидеть тихо несколько дней, то, может быть, все бы и забылось.

Джек попытался изобразить беспечную улыбку:

– И какое же в этом удовольствие?

– Мисс Лилит, не наложить ли еще румян на щеки? – спросила Эмили.

Лилит посмотрела на свое отражение в зеркале. Эмили и так наложила на ее щеки больше румян, чем обычно, но все равно смотревшее на нее лицо казалось осунувшимся и бледным.

– Нет, Эмили, достаточно. Еще немного, и я буду выглядеть как актриса на сцене.

– Как пожелаете, мисс.

К тому же под румянами не скроешь того леденящего страха, от которого дрожали ее руки, не скроешь тревогу, которую она видела в собственных глазах. Она просила тетю Юджинию подождать с балом, но тетка заявила, что они не должны упускать случая, должны воспользоваться интересом, вспыхнувшим у Уэнфорда. Видимо, это означало, что ее родственники опасались, как бы Дольф не передумал. Лилит же всем сердцем желала, чтобы герцог передумал, хотя во время двух встреч, последовавших за «предложением», он вел себя вполне пристойно. Правда, они едва обменялись несколькими фразами, ибо она изо всех сил старалась не оставаться с ним наедине.

Но возможно, дело было в ней самой, возможно, она придавала слишком большое значение своим дурным предчувствиям. Ведь Дольф был красив и богат. Более того, со временем он мог бы стать даже более влиятельным человеком, чем старый герцог Уэнфорд. Только его слова, сказанные в ответ, когда они танцевали, и выражение его глаз, когда он это говорил, вызывали у нее дрожь. И еще вспоминалось предостережение Джека Фаради…

Лилит горестно вздохнула. Ей пришлось, наконец, признать, что она тоскует по Джеку. Да, она скучала без него, скучала без его шуток, и больше всего она жалела о том, что он больше не будет изобретать способы увидеться с ней и срывать поцелуи с таким видом, словно они были для него величайшей наградой. Он больше никогда не поцелует ее. Из-за того, что ей выбрали в мужья Дольфа Ремдейла, она, вероятно, больше никогда не увидит его.

Дверь отворилась, и в комнату величественно вошла тетя Юджиния в платье цвета изумруда со слоновой костью.

– Пора, Лилит. – Тетушка улыбнулась. Судя по ее сверкающим глазам и раскрасневшимся щекам; она была в восторге от роли хозяйки, которую ей предстояло играть на сегодняшнем балу.

Лилит словно приросла к стулу – ноги внезапно отказались повиноваться ей.

– Тетя Юджиния, – дрожащим голосом проговорила она, – я совсем не уверена… Все так внезапно, и я едва ли понимаю…

– Это всего лишь нервы, дорогая, – успокоила ее тетка. Я очень плохо знала Уолтера, когда выходила за него замуж, но все получилось замечательно.

Бедный дядя Фарлейн утонул в своем пруду через год после женитьбы.

– Да, но…

– Лилит, пойдем. Ты не должна опаздывать на свой бал.

– Но я не хочу выходить за него! – наконец выкрикнула Лилит и тут же разрыдалась.

В наступившей тишине было слышно, как Эмили тихонько ахнула.

– Ты просто дерзкая девчонка, Лилит! – бросила ей тетка. – Дерзкая и злая! – Шурша юбками, тетя Юджиния поспешно вышла из комнаты.

– Мисс… мисс Лилит… – послышался голос Эмили.

– Ты можешь идти, – сказала служанке Лилит.

– Да, мэм. – Горничная тотчас выскочила за дверь.

Несколько минут Лилит не могла справиться с рыданиями. Она уже говорила отцу, что выйдет замуж за любого по его выбору, только не за Джеффри Ремдейла, но и теперь она опять не могла подчиниться. Разумеется, отец будет разгневан, однако она не могла!.. Может, снова сказать ему, что она выйдет за любого, только не за Дольфа? Но едва ли отец еще раз поверит ей.

– Ваша тетушка говорит, что вы не хотите выходить замуж.

Лилит вздрогнула и пробормотала:

– Вы, ваша светлость?..

Она ожидала прихода отца, и теперь ее охватил страх.

Конечно, ей не хотелось вызывать гнев отца, она знала, как надо вести себя с ним. Герцог же был совсем другим человеком.

– Я объяснил вашей тете, что вы страдаете нервным расстройством. И я уверен, что вы сумеете принять правильное решение.

Лилит вытерла глаза и встала.

– Ваша светлость, все произошло слишком быстро. И я уверена, что никто не сомневается в том, что…

– У меня нет никаких сомнений. – Дольф медленно приблизился к ней.

– Но вы меня почти не знаете, – возразила Лилит.

Герцог опустил руку в карман и с улыбкой проговорил:

– А я думаю, что очень хорошо вас знаю…

Дольф вытащил руку из кармана. На его ладони поблескивала жемчужная капля, оправленная в серебро. Ее жемчужная сережка.

Лилит побледнела как полотно.

– Я… Боюсь, я не понимаю… – пробормотала она.

– Нет, вы все прекрасно понимаете, – возразил Дольф. – Как только я увидел своего дядю, я сразу догадался: в его смерти виноват Джек Фаради. Только у него хватило бы наглости… все это устроить. Однако представьте мое удивление, когда я обнаружил вашу жемчужную серьгу под телом дяди Джеффри.

– Ваша светлость, я…

– Помолчите! Я еще не все сказал. Так вот, вы выйдете за меня. Если же нет, я позабочусь о том, чтобы все узнали, что вы с Дансбери – любовники и что вы с ним сговорились убить моего дядю.

Лилит в ужасе смотрела на герцога.

– Почему?.. – прошептала она, чувствуя, как холодеют ее руки.

– Потому что я так хочу. И я не допущу, чтобы вы достались Дансбери.

Лилит вздохнула:

– Но, ваша светлость, мой отец в любом случае не позволил бы мне выйти за Дансбери, как бы я этого ни хотела.

– Значит, вы не отказались бы стать его женой?

– Не отказалась бы, – заявила Лилит. – И Я бы…

– Это не имеет значения, – перебил Дольф. – Вы красивая женщина, и вы благородного происхождения, хотя вашей матери, к сожалению, не хватало сдержанности. – Герцог какое-то время разглядывал сережку, затем вновь посмотрел на Лилит. – И я уверен, вы будете тихой и покорной женой: – Он усмехнулся и добавил: – И каждый раз, когда Дансбери будет смотреть на вас, он будет думать о том, что проиграл. Проиграл мне.

– Но это безумие! – возмутилась Лилит. Она знала о том, что некоторые женятся ради титула, по расчету, из-за денег, но жениться только для того, чтобы доказать свое превосходство над другим человеком… В это невозможно было поверить.

– Если мне потребуется узнать ваше мнение, я вас спрошу, – ответил Дольф и снова усмехнулся. – Жаль только, что Дансбери, по всей вероятности, арестуют еще до нашей свадьбы. Нам придется навестить его в тюрьме.

«Нет-нет, он лжет, – внезапно подумала Лилит. – Он просто воспользовался смертью своего дяди. И даже ради приличия не потрудился изобразить скорбь. И если бы его действительно волновала причина смерти старого герцога, то он бы не прятал мою сережку, не использовал ее для того, чтобы заставить меня покориться».

– Так как же, моя дорогая, вы присоединитесь ко мне в бальном зале? Или я пойду один и выскажу свое мнение об этой сережке и этом маркизе Дансбери?

– Вы чудовище! – в ярости закричала Лилит.

– Я думаю, со временем вы ко мне привыкнете. – Тут герцог вдруг подошел к ней и, взяв за подбородок, поцеловал.

Поцелуй был ужасно слюнявым, неприятным и холодным, и Лилит отшатнулась. Поцелуи Джека были совсем другими, они казались такими восхитительными, что не хотелось прерывать их. «А может быть, я просто влюблена в Джека?» – подумала Лилит.

– И поторопитесь, дорогая, – сказал Дольф. – Я не люблю ждать. Вы ведь согласны пойти со мной, не так ли?

Ей требовалось время, чтобы во всем разобраться. Кроме того, надо было поговорить с отцом, придумать, как сообщить Джеку о сережке, и проверить свои растущие подозрения, связанные со смертью старого герцога. Но сейчас она должна была пойти с Дольфом.

Пытаясь скрыть свое отвращение, Лилит протянула ему руку и сказала:

– Да, согласна.

– Вот и хорошо, моя дорогая.

Вечер обернулся настоящим кошмаром. Гости то и дело улыбались ей, поздравляли и желали счастья – и никто даже не подозревал, что она терпеть не может своего жениха, что он ей противен. Более того, все были абсолютно уверены, что Лилит счастлива; она же постоянно вспоминала Джека, но, увы, теперь было уже поздно, теперь она ничего не могла изменить.

А может быть, еще не поздно? Когда вечер подходил к концу, она увидела отца, стоявшего у высокого окна, выходившего в сад. Было совершенно очевидно, что виконт безмерно рад. Улучив момент – ее жених беседовал со своими приятелями, – Лилит подошла к отцу.

– Папа…

– О, дочь, ты сделала меня счастливым человеком. – Он улыбнулся и взял ее за руку. – Уэнфорд говорит о получении особого разрешения, чтобы вы могли обвенчаться к концу сезона. Возможно, в конце этого месяца.

– Вот об этом я и хотела поговорить с вами, – сказала Лилит.

– Твоя тетка сказала мне, что ты перед балом устроила сцену. – Виконт внезапно нахмурился. – Ты могла бы все погубить. Будь благодарна, что его светлость отнесся к этому с пониманием.

– Папа, он… он пугает меня.

Виконт с удивлением посмотрел на дочь:

– Пугает тебя? Не говори глупости. Герцог Уэнфорд – истинный джентльмен. И он тебя любит.

Собравшись с духом, Лилит сказала:

– Папа, не могли бы мы поговорить минутку где-нибудь… в стороне?

– Лилит, но в чем дело? И о чем нам говорить?

– Всего лишь минутку, папа. Пожалуйста…

Виконт пожал плечами:

– Что ж, хорошо, пойдем. – Он провел дочь в свой кабинет и закрыл за собой дверь. – Так в чем же дело? Что случилось на этот раз? Тебе не нравится его светлость, но ты выйдешь замуж за любого другого, не так ли? Ты один раз уже так говорила.

Лилит знала, что ей будет очень нелегко говорить с отцом. Но она не желала выходить замуж за Дольфа Ремдейла – ни за что на свете!

– Папа, постарайся понять…

– Лилит, что за глупости?! Ты уже помолвлена с его светлостью, поэтому выйдешь за него!

– Но он мне совсем не нравится! – воскликнула Лилит.

– Ты просто взбалмошная девчонка! Совсем как твоя мать! Если бы Дансбери не убил старого Уэнфорда, тот бы добился своего. Я знал, что тебя невозможно переубедить.

Лилит внимательно посмотрела на отца:

– Но вы же обещали мне, что не заставите меня выходить за старого Уэнфорда, не так ли?

Виконт отвел глаза и пробормотал:

– Я надеялся, что ты образумишься.

И тут Лилит вдруг вспомнила: в то утро, когда скончался Уэнфорд и Джек увез его труп, ее отец оглядывался по сторонам с каким-то озадаченным видом – казалось, он что-то искал около дома.

– Отец, помните то утро, когда вы потащили Уильяма и тетю Юджинию на завтрак к Биллингтонам и на весь день отпустили слуг? Вы ожидали, что старый герцог зайдет ко мне, не так ли? Отец, как вы могли?!

– Но ты стала бы герцогиней! – прорычал виконт. – Впрочем, все устроилось… Ты все-таки будешь герцогиней. А теперь пожелай мне доброй ночи и иди спать, пока не натворила чего-нибудь еще. Клянусь, ты даже хуже Уильяма.

Лилит выбежала из кабинета и поспешила наверх, в свою комнату. Вечер начался кошмаром и продолжился еще хуже. Выходит, отец знал, каков был старый герцог. Оставив их наедине, он хорошо знал, к чему это приведет. Она была бы скомпрометирована, ей пришлось бы выйти замуж за старого герцога!

Закрыв за собой дверь, Лилит присела на край кровати.

Как странно… Все порядочные мужчины, которых она знала в Лондоне, оказывались чудовищами, и только Джек Фаради заботился о ней.

Лилит горестно вздохнула. Что бы ни произошло между ними, Джек не знал, что ее сережка у Уэнфорда. И он также не знал, что его подозрения, возможно, подтвердятся… Не исключено, что Дольф имел какое-то отношение к смерти своего дяди.

Лилит поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате. «Что же делать? – подумала она. – Если рассказать Уильяму, тот попытается сам что-то предпринять и, скорее всего, лишит меня последней надежды…»

Лилит в задумчивости остановилась у окна. Возможно, побег не такая уж плохая идея.