Текст книги "Украденные поцелуи"

Глава 14

– Милорд… – проявляя завидное терпение, обратился к хозяину Фис, старавшийся удержать в руках два абажура и стул. – Милорд, по-моему, весеннюю уборку принято устраивать весной.

– Замолчи, Фис, пока я снова не уволил тебя, – проворчал Джек. Он открыл еще один из полусотни сундуков, хранившихся на чердаке его дома. – Отнеси это вниз и сложи вместе с остальными вещами. Я уверен, отец Дональдсон найдет им лучшее применение, раздав бедным.

Фис окинул взглядом просторный чердак:

– Но тут есть фамильные ценности, милорд.

– Они и так слишком долго хранились над моей головой. И скажи Фредерику и Питеру, что я заметил их отсутствие и жду, чтобы они немедленно вернулись сюда.

– Да, милорд.

В последние три ночи Джек предавался пьянству, но все равно не мог забыть Лилит. А в этот вечер, зная, что происходит в Бентон-Хаусе, он решил воздержаться и не пить. Около трех часов он провел на чердаке, разбирая старые вещи, накопившиеся за долгие годы.

– Лучше отдать все это на благотворительность, – пробормотал маркиз, открывая очередной сундук.

– Милорд, но…

– Фис, если через две минуты не появятся Фредерик с Питером, то…

– Милорд, к вам пришли.

– Меня нет дома.

– Да, милорд. Но это женщина.

Джек нахмурился:

– Антония?

Фис покачал головой:

– Нет, другая женщина, милорд.

– Черт тебя побери, Фис! Кто именно?

– Та, что приходила на прошлой неделе, милорд. Вы тогда провели ее в утреннюю гостиную.

Джек почувствовал, что его сердце забилось быстрее.

– Лилит?..

Дворецкий кивнул:

– Кажется, вы так ее называли, милорд.

Маркиз тотчас же забыл о своем гневе, забыл о том, что был ужасно зол на себя из-за того, что увлекся этой холодной… Нет-нет, она вовсе не холодная. Вероятно, именно поэтому он и не хотел, чтобы она стала женой Дольфа Ремдейла.

Джек спустился с чердака и поспешил вниз. Что-то страшное должно было случиться с ней, иначе она не пришла бы к нему в два часа ночи. Что же могло случиться? Он не мог даже представить. Но если Дольф обидел ее, то он покойник.

Дверь гостиной распахнулась, и Лилит вздрогнула. Перед ней стоял Джек, смотревший на нее с волнением и тревогой. Он задыхался, словно от быстрого бега, и его растрепанные волосы были в пыли. На нем не было ни галстука, ни сюртука, а рубашка также была в пыли.

«Как же он красив», – подумала Лилит. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

– Джек, о, Джек… – На глаза ее навернулись слезы, и она всхлипнула. – Джек, он… у него моя… сережка. И он угрожал… и расскажет всем…

– У Уэнфорда твоя жемчужная серьга? – Джек закрыл за собой дверь.

Лилит кивнула.

– Я не хочу за него замуж! – Она разрыдалась. – Но он погубит меня, а тебя повесят. Так он сказал.

Маркиз вдруг усмехнулся:

– Позволь высказать мою догадку. Я рассказал тебе, что убил Женевьеву, и теперь ты пришла ко мне, предполагая, что я окажу тебе услугу – прикончу Рэндольфа.

Она покачала головой, с ужасом сознавая, как соблазнительна эта идея.

– Нет! Я пришла сюда, чтобы…

– А почему бы и нет? Все равно все думают, что я убил Длиннолицего. Могу избавиться заодно и от другого Ремдейла, и…

– О, перестань, – перебила его Лилит. – Неужели ты не понимаешь, что я чувствую себя ужасно оттого, что тебя обвиняют в смерти старого Уэнфорда? О, как бы мне хотелось рассказать всем, что ты всего лишь помогал мне! – Джек молчал, и Лилит вновь заговорила: – Дольф, по-видимому, убежден, что его дядя никогда не разделся бы догола, – так кого же еще он может подозревать? Только тебя. А теперь еще меня… Из-за этой проклятой сережки! Я начинаю думать, Джек, что Дольф на самом деле имеет отношение к смерти старого герцога. Вот почему я пришла сюда.

Маркиз долго молчал, наконец, спросил:

– Пришла, чтобы предупредить меня?

Она кивнула:

– И потому, что я не знаю никого, кто мог бы помочь мне.

– Помочь тебе? – переспросил Джек. Он скрестил на груди руки и прислонился к стене. – Дорогая, разве тебе до сих пор никто не сказал, что я не помогаю людям? Я играю людьми, они забавляют меня, и если мне это нужно, то я гублю их.

– Не говори так, Джек. Ведь ты один раз уже помог мне…

– Я ведь уже говорил тебе, что случившееся очень меня позабавило, – возразил Дансбери, пристально глядя ей в глаза. – Кстати, как насчет сделки, Лилит?

– Какой сделки? – Она насторожилась.

– Я помогу тебе избавиться от Дольфа Ремдейла, если ты согласишься провести одну ночь в моей постели.

У нее перехватило дыхание. Ей тут же вспомнились слова герцога – он заявил, что они с Джеком были любовниками. Лилит смотрела на него и чувствовала, что ее все больше к нему влечет, – так случалось всякий раз, когда они с Джеком оставались наедине. Да, она его увидела, она жаждала его прикосновений, его объятий, его поцелуев. И ее совершенно не интересовала его репутация – сейчас она это поняла.

– Ты не ответила мне, Лил. – Он взглянул на нее с усмешкой. – Если ты не согласна, то тебе следует вернуться домой и…

– Я согласна, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Согласна? – Он уставился на нее в изумлении.

Она кивнула:

– Да, Джек.

Маркиз внезапно отвернулся и, покачав головой, прошептал:

– Бедная девочка. До какого же отчаяния тебя довели! Иди домой. Завтра я найду Уильяма, и мы подумаем, что можно сделать.

– Ноя согласилась…

– Я только хотел узнать, что вы мне ответите, мисс Бентон, – ответил Джек с подозрительной поспешностью. – Не такое уж я чудовище. – Он снова повернулся к ней. – Честно говоря, я понял, что начинаю завидовать тем мужчинам, которых называют «респектабельными». Они хотя бы могут танцевать с тобой.

– Мой отец сегодня вечером рассердился на меня и случайно проговорился. Оказывается, он все знал.… Знал, что Уэнфорд собирался прийти ко мне в то утро. И знал, что герцог собирался… убедить меня принять его предложение таким способом, что я не смогла бы отказать ему.

Ее слова ошеломили Джека.

– Он знал, что оставляет тебя одну с этим отвратительным стариком?

Лилит надеялась, что не ошиблась, услышав в голосе маркиза гнев и ревность. Для того чтобы прийти к нему глубокой ночью, потребовалась вся ее храбрость. Если бы он прогнал ее, она бы совсем не знала, что делать дальше.

– Отец хотел респектабельного брака ради семьи – даже если для этого требовалось обесчестить меня. Но понимаешь, Джек, мне ужасно надоели столичные джентльмены. Мой опыт показывает, что все они чудовища. Все, кроме тебя.

– Лилит…

Глаза ее снова наполнились слезами, но на сей раз маркиз подошел к ней и осторожно смахнул их с ее щек. Она тотчас же закрыла глаза, и он поцеловал ее. Немного помедлив, Лилит обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Почувствовав, что она все крепче к нему прижимается, Джек заставил себя чуть отстраниться и, глядя ей в глаза, прошептал:

– Ради Бога, Лилит, беги отсюда. Иди домой – там ты будешь в безопасности.

– Для меня безопаснее оставаться здесь. – Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам. – Поцелуй меня еще раз, Джек.

– Я хочу большего, чем поцелуи, Лил. – Он снова привлек ее к себе. – Если только ты не скажешь мне «нет».

Лилит чувствовала, что ее неудержимо влечет к маркизу, и она ничего не могла с этим поделать. Судорожно сглотнув, она прошептала:

– Джек, я отвечу «да».

Он вздохнул:

– Это совершенно не похоже на меня, но все же предупреждаю: Лил, ты совершаешь ошибку. – Подхватив на руки, маркиз понес ее к двери. – Я думаю, эта комната нам не подходит.

Внезапно дверь перед ними распахнулась, и Лилит ахнула. В коридоре стоял дворецкий Джека с парой подсвечников в руке.

– Эти подойдут, милорд? – Фис кивнул на бронзовые подсвечники, которые держал в одной руке.

– Нет-нет, затуши их. И все остальные тоже, – ответил маркиз.

– О, Джек… – шепнула Лилит, она уткнулась лицом в его плечо.

– И вот что, Фис… – добавил Джек. – Отправь всех спать, хорошо?

– Да, милорд. – Окинув взглядом Лилит, дворецкий исчез в глубине дома.

– Джек, а он не…

– Ему можно доверять, – перебил ее Джек. Поцеловав Лилит, он понес ее вверх по лестнице.

Они вошли в его спальню, и Джек тотчас же усадил девушку в кресло у пылающего камина. Склонившись над ней, он опять стал ее целовать, и Лилит со стоном закрыла глаза. Когда же губы его прижались к ее шее, она вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать. А сердце ее билось все быстрее, и казалось, оно вот-вот выскочит из груди.

– О, Джек… – снова прошептала она.

Он вытащил шпильки из ее волос – они темной волной упали ей на спину – и с улыбкой проговорил:

– Лилит, теперь я абсолютно уверен: ты вовсе не Снежная королева. И сегодня ты можешь делать все, что захочешь.

Его губы целовали ее шею, его теплое дыхание шевелило ее волосы, а его руки медленно опускались ей на талию. Она почувствовала его близость, почувствовала его страсть, и стон снова вырвался из ее груди.

Затем он расстегнул платье на ее спине и принялся целовать ее плечи. Минуту спустя Джек поднял ее на ноги, и платье упало на ковер перед камином – теперь Лилит стояла перед маркизом в одной лишь сорочке. Она взглянула в его темные горящие глаза и невольно вздрогнула. Когда же его пальцы скользнули под бретельки ее сорочки, она снова содрогнулась.

– Тебе холодно? – спросил он шепотом.

– Нет-нет, мне даже жарко…

Он усмехнулся и пробормотал: – Мне тоже, если признаться.

Тут сорочка соскользнула с ее плеч и упала на пол, туда, где уже лежало ее платье. Лилит же вдруг подумала о том, что только горничная видела ее обнаженной. Она в смущении попыталась прикрыться руками, насколько это было возможно. Но Джек отвел в стороны ее руки и, окинув взглядом, прошептал:

– Ты настоящая красавица. Ты божественно прекрасна.

Лилит впервые в жизни почувствовала себя прекрасной. Судорожно сглотнув, она пробормотала:

– О, Джек, пожалуйста…

Он заглянул ей в глаза и с улыбкой спросил:

– Пожалуйста – что?

Она в смущении потупилась и прошептала:

– Я имела в виду… Я хочу быть с тобой.

ОН тихонько рассмеялся:

– Ты со мной. И будешь со мной.

Тут Джек принялся ласкать и целовать ее груди, и ее соски почти тотчас же отвердели. Задыхаясь от охватившего ее возбуждения, Лилит вновь застонала, на сей раз гораздо громче. Она еще никогда не испытывала ничего подобного.

Внезапно Джек выпрямился и, чуть отстранившись, проговорил:

– А теперь помоги мне раздеться.

Лилит взяла его лицо в ладони и поцеловала – поцеловала так, как он до этого целовал ее. Немного помедлив, она стала расстегивать пуговицы на его рубашке. Когда же Джек снова принялся ласкать ее груди, она прошептала:

– Прекрати, ты мне мешаешь…

– Дорогая, я помогу тебе, – ответил он с улыбкой.

– Да. – У нее перехватывало дыхание, но она улыбнулась ему.

Расстегнув последние пуговицы, Джек вытащил из-за пояса рубашку, и Лилит тут же сняла ее. Окинув Джека восторженным взглядом, она прикоснулась кончиками пальцев к его мускулистой груди и сказала:

– Ты замечательно сложен.

– Но я ведь еще не разделся, – бормотал Джек с усмешкой.

Он наклонился и стащил с себя сапоги. Затем начал снимать бриджи. Вскоре он предстал перед ней обнаженный, и Лилит невольно воскликнула:

– О Боже!..

Джек взглянул на нее вопросительно, и она прошептала:

– Ты прекраснее, чем статуя Давида.

Джек тихонько рассмеялся и, подхватив ее на руки, уложил на постель. Затем лег с ней рядом и опять принялся целовать ее и ласкать. Когда же рука его скользнула меж ее ног, Лилит затаила дыхание и напряглась.

Джек улыбнулся и, заглянув ей в глаза, прошептал:

– Дорогая, не бойся ничего.

В следующее мгновение он осторожно раздвинул ее ноги и лег на нее. Лилит посмотрела в его темные глаза, и ей почудилось, что они видят ее насквозь.

– Не бойся, дорогая, – снова прошептал Джек.

Тут он осторожно вошел в нее, и Лилит чуть не задохнулась от боли… и от восторга.

– О, Джек! – простонала она, впиваясь ногтями в его спину.

– Лил, клянусь, скоро не будет больно.

– Но мне уже не больно, – возразила она и тут же снова тихонько застонала. – Да, мне уже совсем не больно.

– А как теперь? – спросил он, медленно опускаясь на нее.

Несколько секунд спустя боль действительно прошла, и на смену ей пришли совершенно необыкновенные ощущения, прежде она ничего подобного не испытывала.

– Теперь лучше, – прошептала Лилит.

Вскоре Джек стал двигаться все быстрее и быстрее, и Лилит почувствовала, как в ней с каждой секундой нарастает напряжение. Желая еще большей близости, она обхватила его бедра ногами. Теперь она раз за разом приподнималась ему навстречу, а он входил в нее все глубже. В какой-то момент она содрогнулась и, запрокинув голову, выкрикнула его имя. Джек тотчас же ускорил движения, а затем тоже содрогнулся и крепко прижался к ней бедрами. Минуту спустя он опустил голову на ее плечо, поцеловал ее в ухо и, задыхаясь, прошептал:

– О Господи…

Лилит не хотелось ничего говорить, хотелось просто лежать в объятиях Джека и слушать, как бьется его сердце. Тяжесть его тела казалась необыкновенно приятной, и она хотела, чтобы он лежал так как можно дольше. Но, в конце концов, он все же приподнялся и с едва заметной улыбкой проговорил:

– Лил, теперь я окончательно убедился в том, что ты вовсе не Снежная королева.

Тут Джек обнял ее и привлек к себе. Лилит тотчас же прижалась к нему покрепче и вновь почувствовала, как бьется его сердце. Где-то в коридоре или в холле часы пробили половину четвертого, и она поняла, что ей следует встать, одеться и отправляться домой. К счастью, еще оставалось время до того, как она вернется к кошмару завтрашнего дня. «Я люблю тебя, Джек», – подумала Лилит. Ей было хорошо в его объятиях, и она, тихонько вздохнув, закрыла глаза.

Произошло что-то чрезвычайно странное. Джек размышлял об этом с тех пор, как Лилит заснула в его объятиях. Опершись на локоть, он смотрел на спавшую рядом девушку и сам себе удивлялся. Ведь еще совсем недавно ему и в голову не приходило заботиться о чувствах женщин. При самых разных обстоятельствах, включая пари и опьянение, в его постели побывали и девственницы. Они ужасно нервничали и едва ли стоили тех слез и истерик, что потом устраивали. Эти глупые девицы вызывали у него лишь презрение. Но с Лилит все было иначе. С той минуты, как увидел ее впервые, он хотел обладать Лилит. Поначалу Джек убеждал себя, что это желание объяснялось тем, что она оскорбила его, то есть он хотел ее проучить. Но вот он проучил ее… и вдруг понял, что ему хочется защитить ее, сделать так, чтобы она стала счастливой, хочется увидеть ее улыбку и услышать ее смех.

В холле снова пробили часы, и Джек нахмурился. Облегчить положение Лилит было бы невозможно, если бы весь Лондон узнал, что она провела ночь в Фаради-Хаусе.

– Лилит… – прошептал он, убирая прядь волос с ее лица.

Она улыбнулась во сне, затем вдруг вздрогнула и тут же приподнялась.

– О Боже! – Лилит в ужасе посмотрела на Джека.

Он тоже приподнялся и с улыбкой сказал:

– Не бойся, это всего лишь я.

Но Лилит даже не улыбнулась его шутке.

– Который час? – Вскочив с постели, она бросилась к одежде, лежавшей перед угасающим камином.

Джек с восхищением окинул взглядом фигуру Лилит.

– Пятнадцать минут шестого, – ответил он.

– О Боже! – вскричала Лилит, надевая сорочку. – О Боже, что я наделала?!

Маркиз с усмешкой пожал плечами:

– Беспокоишься, что провинилась перед Дольфом?

Лилит пыталась надеть свое бальное платье, но так волновалась, что у нее ничего не получалось, Внезапно она разрыдалась и воскликнула:

– О, я совсем такая же, как она! Как же я могла?!

Джек сразу понял, о чем говорила Лилит.

– Твоя мать, ты хочешь сказать? – Он медленно поднялся с кровати и взял со спинки стула халат. Надев его, подошел к девушке. – Не сравнивай себя с ней. – Он помог Лилит надеть платье.

– Но я совершила такую же глупость… И теперь мои родственники заплатят за это.

– Не выдумывай, Лилит. – Джек быстро застегнул пуговки на ее спине. – Твой отец не имел права подвергать тебя всему этому. А Дольф Ремдейл – чванливый осел.

– Не имеет значения, – возразила Лилит. – Я дала свое согласие.

– В самом деле? Мне кажется, тебя вообще не спрашивали.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и тревога на ее лице сменилась невыразимым страданием.

– О, Джек…

«Возможно, я мог бы помочь ей, – подумал маркиз. – Бесспорно, у меня ужасная репутация, но это можно исправить. К тому же у меня титул».

– Послушай, Лил, я…

– Пожалуйста, обещай, что никому не расскажешь, – перебила она. – Сейчас еще рано, и если я смогу вернуться так, чтобы никто…

Джек криво усмехнулся и воскликнул:

– Самая благовоспитанная молодая леди – в объятиях самого известного распутника?! Даже если я расскажу об этом, никто мне не поверит. Да, Лилит, никто не поверит.

Он взял Лилит за подбородок, собираясь смахнуть слезы с ее лица, но не сдержался и поцеловал ее. И она не сопротивлялась, напротив, обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Когда же поцелуй их прервался, она внезапно улыбнулась и сказала:

– А я бы поверила, Джек. Не такой уж ты ужасный, что бы люди ни говорили.

– В таком случае ответь мне на два вопроса, – проговорил он, подавая ей шпильку. – Ответишь?

– Это зависит от вопросов.

Джек направился в гардеробную и, не закрывая дверь, скинул халат и принялся одеваться.

– Лилит, скажи, ты и в самом деле думаешь, что Дольф убил своего дядю?

Лилит помолчала, глядя на тлеющие в камине угли.

– Да, думаю, что смог бы, – ответила она наконец. – А второй твой вопрос?

– Что ты собираешься теперь делать?

– Ты о чем?

Джек вышел из гардеробной, застегивая жилет.

– Скажи, Лил, ты собираешься выйти замуж за убийцу? Или же попытаешься этого избежать? – Джек чувствовал, что ревнует; однако ничего не мог с собой поделать. – Конечно, нет необходимости решать прямо сейчас, – продолжал он, – но все же тебе следует об этом подумать.

Джек тут же пожалел о своих словах, ведь его также считали убийцей. Он стиснул зубы, вспомнив прекрасную Женевьеву, собиравшуюся выдать его Наполеону в обмен на мешок золота.

Снова пробили часы, и маркиз надел сюртук.

– Лил, давай я отвезу тебя домой.

Несмотря на ранний час, Фис был уже на ногах и ждал их в холле.

– Сэр, я взял на себя смелость нанять карету, – сказал дворецкий.

Джек кивнул. Хотя он ничего не говорил Фису и Мартину о Лилит Бентон, но они оба, казалось, чувствовали, что она не относится к его обычным ночным посетительницам.

– Благодарю тебя, Фис, – сказал Джек. Он помог Лилит надеть плащ.

– Наемная карета? – спросила Лилит, покосившись на дворецкого.

Фис кивнул:

– Совершенно верно. Так что не беспокойтесь, на дверцах нет гербов Дансбери.

Лилит всю дорогу через Гросвенор-стрит до Сейвил-роу сидела молча. На сей раз и Джек не был расположен к беседе, ему требовалось многое обдумать. У поворота к Бентон-Хаусу маркиз велел кучеру остановиться, и Лилит вздрогнула от резкого толчка.

– Тебе не надо выходить, – сказала она, когда он поднялся и открыл дверцу.

– Я большой мастер пробираться незаметно, – ответил Джек, понимая, что ему просто хочется оттянуть момент расставания.

Выглянув из кареты, Джек окинул взглядом узкую улочку, однако ничего подозрительного не заметил. Он помог Лилит выбраться из экипажа, и они тут же направились к лазу в ограде и пробрались в сад. В конюшне было тихо, а в доме светилось лишь кухонное окно на первом этаже.

– Ты спустилась по этой стене? – спросил Джек, указывая на увитые розами шпалеры, достигавшие крыши.

– Ты с ума сошел? – прошептала Лилит. – я ушла через черный ход. Думаю, что и войду тем же путем.

– Шпалеры были бы безопаснее, если ты не хочешь наткнуться на кого-нибудь.

– Не имею желания быть исколотой шипами. – Лилит улыбнулась. – Спасибо, Джек, что проводил меня.

– И это все? – Он шагнул к ней.

– Я… – Она встретила его взгляд, и в ее глазах он увидел страсть и желание. – Я думаю, Джек, что так и должно быть…

Он откинул капюшон с ее лица и нежно поцеловал ее.

– Только на время, Лил. Не думаю, что я смогу отказаться от тебя.

– Но, Джек…

Маркиз прижал палец к ее губам:

– Скоро увидимся, Лил.

Он снова ее поцеловал, и Лилит ответила на его поцелуй – было совершенно очевидно, что ей тоже не хотелось расставаться с ним.

– Прошу прошения… – послышался вдруг чей-то голос.

Джек вздрогнул и инстинктивно заслонил Лилит. Обернувшись, он увидел Милгрю, конюха Бентонов. Пожилой шотландец внимательно смотрел на них, но казалось, что он нисколько не удивился этой встрече.

– Милгрю. – Джек улыбнулся. – Прекрасное утро для прогулки, верно?

– Да, вы правы, – кивнул конюх. – Но все-таки прохладно. Пойду-ка я на кухню и заварю себе чашку чаю, – продолжал он с легким шотландским акцентом. – Может, мисс Лилит пожелает пойти со мной… А знаете, так надежнее. Будем знать наверняка, что некоторые… любопытные еще не проснулись.

Джек снова улыбнулся:

– Прекрасная мысль, Милгрю. Спасибо тебе.

– Да, спасибо, Милгрю, – добавила Лилит. Она снова взглянула на Джека. – Что ж, мне пора.

– Будь осторожна, – прошептал маркиз. – И держись подальше от Дольфа, если сможешь. Пока мы не узнаем. Или пока ты не примешь решение.

– Постараюсь, – кивнула она.

Джек посмотрел, как Лилит с конюхом проскользнули в дверь черного хода. Затем повернулся и направился обратно к карете.

– Туда, откуда ты приехал, – приказал он кучеру. Карета тряслась по дороге, но Джек едва ли замечал тряску – он думал о Лилит. Она, вероятно, уже делала все возможное, чтобы забыть эту ночь. Вероятно, она уже сожалела, что сбежала с бала. А вот он сомневался, что сумеет забыть эту ночь. Да и не хотел забывать.

Да, теперь уже бесполезно и глупо отрицать, что он влюблен в Лилит Бентон. Вероятно, он был влюблен в нее с той самой минуты, как впервые увидел. Она оказалась единственной женщиной, на которой он, возможно, мог бы жениться, но, увы, она ему не принадлежала и не могла принадлежать.

Но Лилит питала к нему какие-то чувства. Похоже, она пыталась скрыть их от него, но ей это не удавалось. И будь он проклят, если уступит ее Дольфу или какому-нибудь другому мерзавцу. Да, она будет принадлежать ему. Но для этого он должен совершить следующее: он должен выяснить, кто убил старого герцога Уэнфорда. Скорее всего это сделал Дольф, но ему придется доказать, что именно Дольф убил своего дядю.

Джек понимал, что ему стоило побеспокоиться, поскольку шансы у него невелики. И одновременно он радовался, он любил, когда ему бросали вызов, любил борьбу. Правда, на сей раз ему предстояло изменить свою жизнь, изменить ради самой добродетельной молодой леди в Лондоне. Джек знал, что перед ним необыкновенно сложная задача, но он твердо решил, что добьется своего.