Текст книги "Слово джентльмена"

«Боже мой! – повторяла про себя Люсинда. – Боже мой!»

– Что же случилось с вами, Роберт? – спросила она с замиранием сердца, подойдя к нему вплотную и положив ладонь на его плечо. – Как вы были ранены?

– Вам вовсе не хочется это знать! – железным тоном проговорил Роберт, повернувшись к Люсинде и глядя ей прямо в глаза.

– Нет, я хочу!

– Скажите лучше, что желаете все передать отцу!

Роберт попытался вплотную подойти к Люсинде, но забыл про свою больную ногу, и девушка с легкостью оттолкнула его к воротам.

– Успокойтесь же, я ничего не хочу никому передавать…

– Отчего же?

– Но вы ведь не желаете этого?

Роберт на несколько мгновений закрыл глаза, а его дыхание сделалось частым, почти лихорадочным.

– Почему вы непременно хотите все знать обо мне? – наконец спросил он.

– Потому что… потому что мы… потому что мы с вами друзья, а друзья должны заботиться друг о друге и ничего не скрывать! – Люсинда протянула руку и положила ладонь ему на грудь прямо против сердца. – Словом, если вы хотите, то расскажите мне все. Если же нет, что ж, я все равно останусь вашим другом!

Роберт долго смотрел ей в глаза, потом тихо спросил:

– Вы когда-нибудь слышали о Шато-Паньон?

Люсинда на мгновение задумалась.

– Звучит знакомо. Это где-то на юге Франции, не так ли?

– Совершенно верно. Так вот, я пробыл там семь с лишним месяцев.

– Вы? Но почему?

Роберт отвел взгляд:

– Я… не хотел бы об этом говорить! Неожиданно наклонившись, он прильнул к губам Люсинды, и она инстинктивно прижалась к нему всем телом. Тот, первый, поцелуй был очень робким, этот же —

требовательным и агрессивным. Люсинда поняла, что Роберт хочет ее. Сознание не успевало за плотью. Люсинда даже не услышала, как сама застонала от неожиданно проснувшейся страсти.

И однако, она все же нашла в себе силы оттолкнуть Роберта.

– Прошу вас, не надо!

Роберт тут же отпустил ее.

– Извините! – прошептал он. – Я, право, не хотел…

– Не хотели меня целовать? Что ж, ничего особенного ведь не случилось…

– Нет. Но я не хотел вас рассердить…

– Рассердить? – переспросила Люсинда, почувствовав, как разгорается все ее тело. – А почему я должна непременно рассердиться?

– Если я скажу вам, боюсь, мы уже не сможем остаться друзьями. Ведь сейчас мы друзья, не так ли?

Люсинда чуть было не призналась, что за всю свою жизнь никогда и ни от кого еще не получала такого дружеского поцелуя. Между тем сердце ее билось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Она подумала о том, что если упрекнуть Роберта в нарушении границ дозволенного, он в будущем может больше вообще не позволить себе ничего подобного. А этого, как со стыдом призналась себе Люсинда, ей отнюдь не хотелось!

– Да, мы действительно друзья, – согласилась она, поправляя смятое платье.

«Интересно, Роберт действительно хочет меня?» – продолжала размышлять Люсинда, уже поняв, что это желание, увы, взаимно…

Тем временем Роберт обвел взглядом конюшню, как будто только сейчас понял, где он находится.

– Наверное, вам лучше вернуться к Джорджиане, – негромко произнес он, снова предлагая Люсинде руку.

– О да! Мы расскажем всей вашей семье, какой великолепный розарий вы создали своими руками. Не сомневаюсь, что они тут же захотят на него посмотреть! А вы… Вы поедете в Воксхолл любоваться фейерверком, который там предполагают устроить? – Люсинда вопросительно посмотрела на него.

– Поеду. А вы?

– Постараюсь. Вот там-то вы и расскажете мне, каким представляете себе третий урок джентльменского поведения для лорда Джеффри!

По возвращении Роберт уединился с Джорджианой в утренней гостиной; Люсинда же заторопилась домой. Тому были две причины: она хотела без помех обдумать нечто очень важное, и в первую очередь то, почему Джеффри еще ни разу ее не поцеловал, в то время как Роберт успел сделать это уже дважды. Кроме того, она до сих пор не отредактировала несколько статей, написанных отцом для его журнала. А еще ей очень хотелось вставить в журнал отца несколько абзацев о Шато-Паньон, и по этому поводу Люсинда решила без промедления провести кое-какие исследования…

Глава 12

Прошло некоторое время, прежде чем я узнал историю моих друзей.

Чудовище

(М. Шелли «Франкенштейн»)

– Доброе утро, мисс Люсинда! – воскликнул Боллоу, распахивая дверь перед молодой госпожой. – Мы никак не ожидали, что вы вернетесь до обеда!

– Генерал дома?

– Его вызвали в Хорсгардз. Прикажете попросить Альберта принести вам чашечку чаю?

– Нет, спасибо! Мне надо срочно закончить кое-какую работу в кабинете генерала.

– Как вам будет угодно.

Люсинда взбежала по лестнице на второй этаж к кабинету отца. Она была очень взволнована, и вовсе не потому, что выпила чуть ли не дюжину чашечек кофе с сахаром. Ей все никак не удавалось забыть страстный поцелуй Роберта – тот самый, которого она никак не должна была допустить и от которого до сих пор все ее тело пылало. Хотя это был просто поцелуй и ничего больше…

Отцовские тетради с записями, еще не включенными в готовящуюся книгу, но тщательно подобранными по темам и датам, стопкой лежали на его рабочем столе. Люсинда пролистала первую тетрадь в поисках кое-каких географических названий и имен военачальников, но в основном нашла лишь названия городов, около которых происходили сражения или которые подвергались осадам.

Наконец в тетради, датированной весной 1814 года, Люсинда обнаружила то, что искала. В кратком описании битвы при Байонне в Пиренеях был упомянут замок, приютившийся на склоне высокой горы у самой французской границы. В тетради генерала он был обозначен как замок Паньон.

Люсинда перевернула еще пару страниц, потом снова перечитала предыдущие. Ничего особенно интересного, но теперь по крайней мере она знала, что Шато-Паньон действительно находится вблизи южных границ Франции, а битва при Байонне проходила очень упорно и город мужественно защищался. Кроме того, ей уже было известно, что Роберт Карроуэй на протяжении семи месяцев находился в том самом замке, но был ли он отправлен туда для лечения после полученной при Ватерлоо раны или еще по каким-то причинам – этого она выяснить пока не могла. Из записок отца не было также понятно, находился ли этот замок под властью Испании или Англии. Что же касается возможного лечения Роберта в замке, то здесь тоже далеко не все ясно, так как в Англию он вернулся с совершенно свежей раной, которой даже не касалась рука хирурга.

– Итак, зачем тебе понадобилось устраивать подобный беспорядок на моем рабочем столе? – раздался совсем рядом голос отца.

Люсинда даже подпрыгнула от неожиданности. Генерал стоял на пороге, торжественно сложив на груди руки.

– Я… я здесь кое-что искала… – покраснев, пробормотала Люсинда.

– Интересуешься военными секретами? – Баррет усмехнулся и закрыл за собой дверь.

Люсинда попыталась взять себя в руки.

– В одной из тетрадей я нашла упоминание о некоем замке Шато-Паньон. Скажи, там размещался военный госпиталь или еще какое-нибудь медицинское заведение?

Лицо генерала сразу же посерело. Он подошел к столу и подозрительно посмотрел на дочь:

– Почему тебя это интересует?

– Просто твои записки очень скупо описывают битву при Байонне, а о ней, наверное, было бы интересно прочитать более подробно.

– Видишь ли, эта кампания была не из удачных, – мрачно произнес Баррет, опускаясь на стоявший у стола стул. – Это далеко не самая радостная страница в истории британской армии, в том числе и в моей военной биографии.

– Я никогда не слышала от тебя подобных слов, – осторожно заметила Люсинда.

Баррет тяжело вздохнул и открыл тетрадь, которую только что читала его дочь.

– Этот Шато-Паньон я хорошо помню – о нем немало шептались солдаты. Слушая их, можно было подумать, что этот замок как раз и навеял Мэри Шелли на мысль о создании книги о чудовищах и привидениях.

– Ты имеешь в виду «Франкенштейна»?

– Именно! – Генерал опустил голову и пробежал глазами строчки в тетради. – Да, это та самая книга. Мне достаточно чуждо все, что там написано. Я писал о конкретных, реальных событиях с чисто военной точки зрения, а не в угоду дешевой фантазии. Кстати, от кого ты услышала о Шато-Паньон?

Конечно, генерал знал обо всем гораздо больше, чем написал в своей тетради, но расспрашивать его Люсинда не посмела. Она поклялась сохранить в тайне все, что Роберт тогда сказал ей. Более того, любопытство с ее стороны могло вызвать поток вопросов отца к ней, на которые она просто не имела права отвечать, связанная обещанием перед лордом Карроуэем.

– Мне сказал об этом один из приятелей, – уклончиво ответила она. – Ладно, не будем об этом, и большое спасибо тебе за рассказ.

– Всегда к твоим услугам…

Что-то в тоне отца показалось ей неестественным. Она отпустила ручку двери, за которую уже взялась, и снова подошла к генералу:

– Ты чем-то недоволен, папа?

– Я? Да нет, ничего. Просто небольшая путаница в Хорс-Хаус.

– Может, расскажешь?

– Право, ничего особенного, – улыбнулся Баррет. – Лучше ты расскажи мне, что тебя тревожит. Вот, к примеру, твой совершенно неожиданный интерес к Шато-Паньон. Кто из друзей вдруг заговорил с тобой об этом замке?

– О, честное слово, не помню! – постаралась уклониться от ответа Люсинда.

Ей всегда было очень легко беседовать с отцом, но Роберт никогда не становился темой их разговоров. И отец, и дочь старались даже не упоминать имени лорда Карроуэя, поэтому сейчас Люсинда просто пожала плечами и совершенно безразличным тоном ответила:

– Просто я слышала это название, и оно меня заинтересовало. Вот я и спросила о замке одного из своих знакомых.

– Понятно. – Генерал явно остался недоволен ответом дочери.

Более того, Люсинда поняла, что отец отлично знает имя ее так называемого знакомого, но предпочитает не называть его. Это не могло ей не понравиться.

– Хорошо, милая! – с улыбкой сказал отец. – Иди занимайся своими делами, а мне надо еще поработать.

Когда Люсинда вышла из отцовского кабинета, у нее осталось больше вопросов, нежели ответов на них. Самые полезные мысли обычно приходили ей в голову во время работы в саду, поэтому она сразу же поднялась наверх, собираясь переодеться и направиться к своим цветам. Присев у туалетного столика, чтобы поправить прическу, Люсинда невольно поймала себя на том, что слишком внимательно всматривается в свое отражение в зеркале.

Чего она добивалась, стараясь выпытать у отца всю правду? Ее уроки никоим образом не затрагивали Роберта, а его вовлечение в ее совместный с подругами проект было совершенно случайным. И все же первой мыслью Люсинды на следующее утро было желание поскорее встретиться с Робертом, чтобы поблагодарить его за старания как-то помочь ей во время бала.

Люсинда тяжело вздохнула. Ей просто необходимо безотлагательно пересмотреть свой план действий. Но что же ответил ей Роберт? Вернее, начал отвечать? Как она могла не вдуматься в его слова? И главное – почему сразу же забыла о них? И почему подавила в себе желание узнать как можно больше о том, что с ним случилось?

Люсинда снова вгляделась в зеркало, внимательно изучая собственное лицо, и решительно сказала себе: «Делай именно то, к чему начала готовиться с самого начала!»

Тем не менее воспоминания о поцелуях Роберта продолжали ее тревожить. Появление лорда Карроуэя, возможно, не сделало ее жизнь легче, но Роберт по крайней мере не позволял себе подшучивать над ее отцом и не пытался продать генералу свои ратные воспоминания. Правда, если прав был Сент-Обин и обоснованны ее собственные подозрения, Роберт, видимо, недолюбливал генерала Баррета. Кроме того, Люсинда все чаще ловила себя на мысли о том, что Роберт отнюдь не тот человек, который может сделать ее существование в этом мире комфортным.

Кто-то осторожно постучал в дверь, и Люсинда быстро поправила волосы.

– Войдите!

Дверь открылась, и на пороге появился дворецкий Боллоу.

– Мисс Люсинда, – церемонно поклонился он, – к вам пришли. – Он протянул ей серебряный поднос, на котором лежала красиво исполненная визитная карточка. Люсинда взяла ее и прочла:

«Лорд Джеффри Ньюком».

Она бросила взгляд на свою невзрачную одежду и поморщилась:

– Его только сейчас не хватало!

– Прикажете сказать, что вас нет дома? – осведомился Боллоу.

– Нет-нет! Передайте, что я спущусь вниз через несколько минут. И… и срочно пришлите ко мне Элен!

– Слушаюсь, мисс! – Боллоу вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Люсинда быстро переоделась в приличное домашнее платье, горничная Элен поправила ей прическу, и уже через пять минут Люсинда была в полном порядке.

Она бросилась к лестнице.

– Если вы намерены встретиться с лордом Джеффри, то он в кабинете мистера Баррета, – крикнул ей вслед Боллоу.

«Конечно, только там он и может быть!» – с досадой подумала Люсинда.

Она отлично понимала, что Джеффри приходит в их дом отнюдь не из-за нее, а для того, чтобы поговорить с генералом. Что ж, в таком случае она имела полное право провести утро с Робертом, а не искать встречи со своим будущим учеником!

– Джентльмены! – несколько развязно приветствовала она обоих мужчин, сидевших за столом в кабинете Баррета и что-то оживленно обсуждавших.

Генерал поднял голову и приветливо улыбнулся дочери; Джеффри же быстро встал и отвесил ей низкий поклон:

– Люсинда, я так счастлив, что застал вас дома…

– Я только что вернулась. Пришлось нанести кое-кому визит.

Джеффри посмотрел сначала на генерала, а затем на его дочь:

– Я надеялся убедить вас присоединиться ко мне за обедом.

– Считайте, что вы меня убедили! – очаровательно улыбнулась ему Люсинда.

Джеффри перевел взгляд на генерала:

– Мое приглашение в той же мере относится и к вам, Баррет.

– Спасибо, Джеффри, но мне необходимо сегодня закончить очередную главу… так что я делегирую к вам на обед свою дочь, которая, уверен, заменит меня!

Экипаж был уже подан к парадному крыльцу. Джеффри помог Люсинде занять место на заднем сиденье и сам расположился рядом.

Когда колеса загромыхали по булыжной мостовой, Джеффри наклонился к Люсинде:

– Вы все еще сердитесь на меня?

– Я? С чего вы взяли?

– Я же вижу, что сердитесь! От всего сердца прошу меня простить! Скажите, какой подвиг мне надлежит свершить, чтобы заслужить ваше прощение? Для вас я готов на все!

Люсинда посмотрела на Джеффри, собираясь уверить его, что никаких подвигов вовсе не требуется, но тут же подумала, что ей, как дочери генерала Баррета, представляется удобный случай задать Джеффри некоторые вопросы, которые никто другой позволить себе не может.

– Не могли бы вы объяснить мне кое-что? – небрежно обратилась она к Джеффри.

– Все, что угодно!

– Тогда скажите, почему вы и я сейчас сидим здесь бок о бок?

– Здесь, то есть в одном экипаже? Вы это имеете в виду?

– Совершенно верно!

Обычно угрюмое лицо Джеффри залилось румянцем.

– Хорошо. Я сейчас…

– Прошу вас! Имейте в виду, что для меня это очень важно!

– Итак: во-первых, вы в высшей степени очаровательны и приятны, а кроме того, очень даже практичны. Не говоря уже о том, что вы прекрасно разбираетесь в военных вопросах.

– А во-вторых? – продолжала допрашивать Люсинда.

– Во-вторых? – Джеффри обвел взглядом салон экипажа, как будто опасался, что его кто-нибудь может подслушать. – Вторая причина может оказаться в какой-то степени… ошеломляющей, и мне хотелось бы попросить вас подойти к ней с максимальной осторожностью. Вы согласны?

– Конечно!

– Вы – дочь своего отца, а я – сын моего. Кстати, у него я четвертый! Сейчас, как вам, несомненно, известно, я служу в армии.

– Да, отец говорил мне об этом…

– В настоящее время я нахожусь в добровольном отпуске с выплатой половинного жалованья. Последнее устроил мне непосредственный начальник. Как вы, конечно, знаете, во время войны на Пиренейском полуострове в нашей армии не хватало солдат и офицеров. По призыву ее величества я поступил на службу, но война скоро окончилась, и вот… И вот я оказался почти с пустым карманом. Финансовые возможности моей семьи тоже весьма ограниченны. Я планировал составить себе состояние успешной карьерой, и хотя эти перспективы виделись мне весьма радужными, война разрушила все. Как вам известно, в мирное время государство выплачивает вперед львиную долю заработка, но во время войны подобное правило уже не действует. К счастью, вашего отца это не коснулось – его спасла служба в конной гвардии. Если бы мы с вами состояли в родственных отношениях, то мои шансы стать майором британских войск в Индии возросли бы в сотни раз и одновременно на меня распространились бы льготы вроде тех, которыми пользуется генерал Баррет…

«Так вот оно что! – удивленно подумала Люсинда. – Лорд Джеффри неожиданно оказался в положении бедняка, оставшегося почти совсем без денег!»

Значит, она была права в своих подозрениях: Джеффри, подружившись с Барретом и начав почти открыто ухаживать за ней, преследовал далеко не благородные цели!

До Люсинды не сразу дошло, зачем Джеффри так необходимо стать майором британского корпуса в Индии, но уже через несколько минут она поняла – все это звенья одной цепи; ведь этот чин давал ему возможность в будущем получить хорошую военную пенсию!

– Вы, видимо, разозлились на меня, – тихо проговорил Джеффри. – Именно так я понял ваше требование честно и откровенно рассказать все о себе..

– Тут вы не ошиблись!

– Прошу поверить, Люсинда, я без всякой задней мысли стараюсь завоевать ваше сердце!

– Видите ли, Джеффри, я с первого дня нашего знакомства подозревала вас в далеко не самых благородных намерениях в отношении меня. Хотя я не виню вас за то, что пытаетесь уверить меня в своих искренних нежных чувствах.

– Значит, вы не злитесь на меня? – воскликнул он.

– Нисколько.

– И по-прежнему будет разрешать мне вас навещать?

– Ну разумеется…

Экипаж повернул к Пэлл-Мэллу и остановился у дверей кафе, которое особенно любил посещать Джеффри. Он открыл дверцу, спрыгнул на землю и помог выйти Люсинде. В то же мгновение он нагнулся и приник к ее губам.

– Джеффри! – воскликнула она, не зная, рассердиться на него или нет за подобную вольность.

– Именно так! – рассмеялся он. – Причем имейте в виду, я не собираюсь за это извиняться, так как намерен получить максимум удовольствия от созерцания вашей несравненной красоты!

Слуга проводил их к столику в дальнем углу уютного кафе. Люсинда попутно кивнула нескольким своим знакомым, сидевшим в зале. Джеффри искоса бросил на нее взгляд. Лицо Люсинды было спокойно и приветливо, а ведь всего несколько минут назад ее глаза горели негодованием, если не злобой…

Что произошло? Все та же ли Люсинда перед ним, или… Или же просто тогда она выбрала его за мягкость и привлекательную внешность, репутацию бесстрашного героя Ватерлоо? А может быть, в угоду отцу, которому он постоянно помогал? Не исключено даже, что Баррет сам попросил дочь принимать ухаживания лорда Джеффри…

С другой стороны, при всей своей кажущейся практичности Люсинда, совершенно очевидно, поверила в искренность его поцелуя и даже незаметно ответила ему! По крайней мере она не проявила себя настолько холодной, чтобы не оценить его жеста, пусть даже он допустил очевидную вольность! Его поцелуй был совершенно невинный, причем никого кругом не было, ни одного свидетеля… а потому он просто обязан стать прологом к непременному будущему объяснению!

…Официант налил в бокал Люсинды мадеру, которую она с наслаждением пригубила. Это был ее своеобразный тост за будущие успехи. Одновременно это давало ей возможность переменить тему разговора.

Пока все шло вполне гладко. Люсинда больше не думала о том, что в ближайшую субботу снова увидит Роберта Карроуэя, или о том, как объяснить ему, что с очередным уроком больше нет проблем, ибо она уже все подробно обсудила с Джеффри и они пришли к полному взаимопониманию. И уж конечно, она не вспоминала тот поцелуй, который так долго жег ее губы. Словом, Люсинда совсем не думала о Роберте. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это мира и покоя…

Роберт сидел в библиотеке на кушетке, вытянув ноги, и читал. В такой позе его колено почти не болело, причем боль отступала надолго. Это было очень кстати, коль скоро в последнее время все домочадцы вконец допекли его своими вечными вопросами о том, как он себя чувствует и не болит ли нога. В последний раз час назад его пытал Эндрю, который, слава Богу, довольно быстро убежал на какое-то дневное представление.

Но все же проблема самочувствия становилась для Роберта все более и более сложной. Колено болело совершенно невыносимо, хотя и не так, как прежде. Он все больше чувствовал, как тепло проникает в его мускулы и кости, возвращая им жизнь.

Итак, Роберт понемногу оживал. А когда он целовал Люсинду, то невольно вспоминал что-то давно и, казалось, навсегда позабытое – сладость женщины. Теплоту ее тела и гладкость кожи, запах пота и секса…

«Ты просто сумасшедший!» – шептал он себе, переворачивая страницы книги.

В тот день, пока Люсинда искала его, Роберт сгорал от желания узнать подробнее планы ее будущих уроков. Когда же он узнал, что своим первым учеником она выбрала Джеффри Ньюкома, то был даже не удивлен, а просто-таки убит. Но если она предпочла отдать сердце Джеффри, то это было для нее спасением – спасением от него, Роберта. И одновременно его спасением от нее самой.

Они могли остаться друзьями, и Роберт уверял себя, что бескорыстно помогает Люсинде. Хотя вместе с тем он не оставлял надежды вернуться с ее помощью в высшее общество. Правда, успех или провал на этом пути не так уж много значили для Роберта, если одновременно он оказывал услуги Люсинде. Именно последнее сейчас стало для него главным!

Люсинда же не могла чувствовать себя более в безопасности. Более того, Роберт не был уверен в том, что когда-то было по-иному. Или же тогда он просто-напросто лгал самому себе. Удивительно, но теперь, став калекой, он хотел Люсинду! Это выглядело бы смешным, если бы Роберт не чувствовал на своих губах вкус ее поцелуев, не вспоминал тепло ее тела. Это делало невозможной ложь ни с ее, ни с его стороны…

Роберт услышал, как хлопнула входная дверь. Потом до него донеслись голоса Доукинса, Тристана и, к его изумлению, Грейдона Брейкриджа – герцога Уиклиффа. Видимо, заседание парламента закончилось сегодня раньше.

Двое из вошедших, судя по шагам, направились к кабинету Тристана. Грейдон был другом герцога, и, вспомнив об этом, Роберт невольно хмыкнул.

В дверь постучали.

– Войдите!

– Роберт? – донесся из коридора голос Тристана.

– Я самый! Входите же!

Тристан открыл дверь и вошел; из-за его спины выглядывал герцог Уиклифф.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Тристан у Роберта.

– Превосходно!

– Мы пришли именно для того, чтобы спросить тебя об этом. Ты весь день пробыл дома?

– А что?

– Я просто не хотел, чтобы ты спускался по лестнице без посторонней помощи.

– Еще что ты желал бы знать?

– Видишь ли, Грей хотел бы одолжить у Эдварда его старое седло для маленькой Элизабет. Ты не будешь возражать?

– Оно лежит в кладовке, завернутое в парусину. Еще что-нибудь?

– Я собираюсь убедить Эмму, что начинать заниматься верховой ездой в четырнадцать лет рановато, – объяснил герцог.

– Желаю успеха!

Тристан помялся немного и, увидев лежавшую на туалетном столике книгу, спросил:

– Что ты читаешь?

– Инструкцию «Как ухаживать за розами и обрабатывать их» – мне дала ее мисс Баррет.

На этом весь не слишком содержательный разговор наконец закончился. Тристан с герцогом вышли и направились в комнату виконта. Роберт посмотрел им вслед, подумав, что его старший брат зашел вовсе не для того, чтобы справиться о его здоровье. Тристану нужно было знать, дома ли Роберт и где он был накануне. Что ж, на первый вопрос он получил ответ…

Впрочем, Роберт привык к тому, что родственники постоянно его проверяют. Но еще никогда подобная проверка не происходила в присутствии постороннего, каковым сегодня оказался герцог Уиклифф. Может быть, Тристан и впрямь беспокоился о его самочувствии?

Роберту очень хотелось послушать, о чем герцог и брат говорили в комнате последнего. Наверное, все-таки о нем…

Однако больное колено давало о себе знать, а потому ему не хотелось откровенно шпионить…

Впрочем, если это действительно важный разговор, кто-нибудь из домашних непременно рано или поздно узнает все подробности и проговорится.

Так и произошло уже в тот же вечер за ужином, причем этим «кем-нибудь» оказался Эндрю.

– Вы слышали? – обратился он ко всем сидевшим за столом, прожевывая огромный сандвич с ветчиной.

– Может быть, мне попросить Доукинса убрать все вилки и ножи от твоей тарелки, чтобы ты мог спокойно есть руками? – проворчала Джорджиана.

– Извините! Тристан, ты разве не слышал новость?

– Возможно, – вздохнул тот, – но мне интересно, где ты ее услышал.

– На Таттерсоллзе этим утром. Скажи, действительно ли они больше понимают в лошадях, чем в делах, которые сами же обсуждают в парламенте?

– Ради всех святых, о чем вы толкуете? – нахмурилась Джорджиана.

– Ничего особенного, – откликнулся Эндрю. – Просто судачим о слухах. Не важно, правдивы они или нет. Ну и… не только о слухах!

– Эндрю, ты должен рассказать нам! – потребовал Эдвард.

Роберт, не обращая внимания на разгоревшуюся за столом общую пикировку, продолжал спокойно есть, – слава Богу, за последние недели его аппетит пришел в норму. Несколько утолив голод, он поднял голову, и его взгляд встретился со взглядом Тристана. В глазах последнего ему почудилось что-то очень мрачное, почти угрожающее.

– Пока ни одного подтверждения правдивости этих слухов я не слышал, – покачал головой Тристан. – Но говорят, будто бы вчера из штаб-квартиры конной гвардии ее величества были похищены некоторые бумаги и документы.

– Какие именно? – не отставал Эдвард.

– Например, карта острова Святой Елены, – уточнил Эндрю. – Еще говорят, будто потеряны списки английских сторонников Бонапарта.

Брэдшоу положил на стол вилку, при этом так стукнув ею, что Роберт вздрогнул.

– Все понятно! – воскликнул Шоу. – Кому-то хочется освободить Бонапарта!

– Не делай поспешных заключений, Шоу, – спокойно заметил Тристан. – Все это может легко оказаться грязными слухами. Скорее всего так оно и есть! Пока никто из Хорсгардза не подтвердил их достоверности!

Роберт закрыл глаза. Весь этот бессмысленный спор членов его семейства уже перерос в общий оглушительный крик, которого он просто не мог вынести. Правда, тема спора выглядела более чем серьезной – никто еще не забыл, что Наполеон один раз уже сбежал с острова, на который был сослан. Тогда потребовались объединенные усилия нескольких европейских держав, чтобы восстановить прежнюю ситуацию, и все закончилось кровавой битвой при Ватерлоо. Роберт не сомневался, что никто не сможет заставить его заново переживать все те ужасы, свидетелями которых стали другие солдаты. Кроме того, ему становилось не по себе при одной мысли, что французы могут снова занять Шато-Паньон.

От подобных размышлений Роберту стало не по себе. Он встал и хотел выйти из-за стола, но тут же почувствовал у себя на плече тяжелую руку Тристана.

– Что с тобой? Сиди!

Роберт резким движением сбросил ладонь брата и взял трость.

– Со мной ничего. Просто хочу немного подышать свежим воздухом.

Острая боль пронзила колено Роберта и чуть было не заставила его снова опуститься на стул, но он громадным усилием воли заставил себя выйти из-за стола и направиться к двери.

Выйдя из дома и спустившись в сад, Роберт остановился около своего розария. Тристан вышел вслед за ним.

– Извини, Роберт, – строго сказал он. – Я должен был…

– Ты должен был что-то сказать раньше! – оборвал его Роберт, изо всех сил сжав в кулаке комок высохшей земли и с трудом удерживаясь, чтобы не бросить его в лицо Тристану. – Ведь ты все знал, так же как и Грей! Зачем же вы оба пытались проверить, слышал ли я обо всем этом или нет?

– Но, Роберт…

– Молчи, говорить об этом сейчас уже поздно. Оставь меня!

– Да послушай же…

– Говорю, оставь меня! Я вернусь позже.

Роберт подождал, пока входная дверь не захлопнулась за Тристаном, и с силой бросил о землю комок сухой земли, который все еще держал в руке. Он подумал, что новость о краже в штаб-квартире конной гвардии не должна была его так потрясти. В конце концов, до недавнего времени он ничего не знал ни о ссылке Бонапарта на остров Эльба, ни о его потрясшем весь мир победном возвращении во Францию, ни о битве при Ватерлоо – все это время он провел в Шато-Паньон, куда вести доходили очень редко. Но в то же время он слишком хорошо понимал, что война сделала с ним самим, как искалечила не только его тело, но и душу. И то же пришлось испытать многим другим его соотечественникам.

Роберт растер между ладоней несколько опавших листьев: их запах натолкнул его на мысль о том, что, возможно, Наполеон Бонапарт не так жаждал бы сражений и военных побед, если бы провел несколько месяцев в Шато-Паньон, а не на двух теплых красивых островах. И еще если бы вместо порохового дыма вдыхал в себя запах опавших листьев.

Он подумал, что не стоит в будущем упоминать при Люсинде о Шато-Паньон. Может быть, она в конце концов забудет название этой мрачной крепости, о которой в этом мире мало кто знает…