Текст книги "Заманчивые обещания"

Глава 32

Она стояла на берегу реки.

Вечер был теплым и каким-то успокаивающим. На ясном небе взошла полная луна.

– Ты просила меня отпустить призраков с миром, Кора, и я думаю, пришла пора это сделать. – Шайлер помолчала. – Твоих призраков и моих. Сейчас я понимаю, почему ты тогда отослала меня отсюда. Ты была испуганной старой женщиной. Ты боялась, что любого, кого ты осмелишься полюбить, у тебя отнимут. – В голосе Шайлер звучали печаль и понимание. – Возможно, я шла по тому же пути, но ты спасла меня от этого одинокого жребия, и я всегда буду тебе за это благодарна. – Шайлер набрала побольше воздуха в легкие и выдохнула. – Я не буду бояться любить.

Шайлер чувствовала, как ветер колышет пряди волос у ее лица, и испытывала ощущение мира и покоя, каких никогда не знала ранее.

– Я избавилась от всех привидений, Кора. Можешь быть спокойна. И пусть все они пребудут в мире.

С этими словами она достала маленький конверт из кармана куртки.

– Ты сказала, что любовь дороже драгоценных камней – любовь твоего сына была тебе дороже всего на свете. И я знаю, что сделать с его последним подарком. Надеюсь, ты одобришь мое решение.

Шайлер открыла конверт и стала смотреть, как ветер подхватывает и уносит остатки диадемы, все выше и выше, все дальше и дальше, пока они не исчезли из виду.

Она стряхнула с ресниц слезы. Затем повернулась и посмотрела на дом – казалось, он излучал теплый золотистый свет. В ее сердце не было места страху – там царило лишь чувство сопричастности. Шайлер понимала, что, возможно, всего лишь возможно, она наконец обрела свой дом.

Теперь оставался только один вопрос. Трейс.

Что же ей с ним делать?

Шайлер была влюблена в Трейса Баллинджера. Он, вне всяких сомнений, был лучшим из знакомых ей мужчин: и сердцем, и умом, и душой В нем было все, что хотела бы видеть женщина в мужчине.

Она услышала свой собственный тихий смех и поняла, что счастливейшие моменты ее жизни, моменты ни с чем не сравнимой радости, величайшей свободы, истинной безмятежности и довольства, настоящей страсти и осуществления ее заветных женских желаний, прошли здесь, в Грантвуде, рядом с Трейсом.

Она сохранит их в своем сердце навсегда. Они дадут ей радость, когда ей нужна будет радость. Они утешат ее в те дни, когда она будет скорбеть о том, что могло быть и не сбылось. Они подарят ей воспоминания, которые она будет лелеять, когда почувствует одиночество на длинном жизненном пути. Они будут с ней до последнего удара ее сердца. И в свой последний час она будет думать о Трейсе.

Он знал, что найдет ее на берегу реки.

Бадди, конечно же, подбежал к ней первым. Трейс видел, как она нагнулась и обняла пса и затем подняла глаза, ожидая его прихода.

В тот момент, когда он подошел к ней, Шайлер стояла, перегнувшись через перила «наблюдательного пункта Люси» и глядя на Гудзон, на темной воде которого луна оставила свой след.

– Лунная дорожка.

Шайлер обернулась и посмотрела на него:

– Что?

– Лунная дорожка – это след, который оставляет на воде лунный свет, – пояснил он.

– Я об этом не слышала, – призналась она.

Следующие слова сорвались с его губ неожиданно для Трейса:

– Эта река так вероломна. Говорят, своим течением она может затянуть на дно, прежде чем ты успеешь понять, что находишься в опасности.

Шайлер не стала с ним спорить.

– Опасность подстерегает нас на каждом шагу.

– Да. Всюду опасности. – Трейс почувствовал, что настроен на какой-то странно философский лад, когда продолжил свою речь:

– Вся жизнь как река.

– Думаю, ты прав.

Он сунул руки в карманы джинсов и покачал головой. До сих пор он считал, что его жизнь составляют работа и карьера. В прошлом работа, конечно же, спасла его. Но сейчас он хотел большего – и, черт возьми, он заслужил это. Он заслужил жизнь.

Мужчина виноват, если он виноват, и тем более виноват – если не виноват.

Шайлер искоса взглянула на него и спросила:

– Ты пришел попрощаться?

– Попрощаться? – Он нахмурил брови.

– Я думала, вы рветесь назад в Нью-Йорк – ты и Бадди.

– Нет. – Прошла минута, прежде чем он задал свой вопрос: – Ты скоро уезжаешь?

– Уезжаю?

– В Париж. – Трейс чувствовал, как все в нем противится этому. Он выпрямился во весь рост и выпалил: – Шайлер, ты не можешь уехать.

– Почему?

– Потому что я так сказал.

– Это не причина, – возразила она, с облегчением рассмеявшись.

Он стоял на своем:

– Твое место здесь.

– Ты так думаешь? – Она развернулась и пошла по дорожке, ведущей к реке.

В его голове не было ни единой мысли. Потребовалось несколько минут и несколько шагов вдоль берега, чтобы он смог поднять на нее глаза.

– Да.

Ответ Шайлер застал его врасплох:

– Значит, наши мысли совпадают.

– Правда? – Трейс осознал, что его сердце бьется в груди так громко – просто оглушительно, – что она наверняка слышит его стук так же ясно и отчетливо, как он сам.

Шайлер вдруг замерла на месте.

– Думаю, я боялась.

Он должен это знать.

– Боялась – чего?

Их взгляды встретились.

– Боялась прошлого. Боялась Грантвуда. Даже любви. В конце концов, все, кого я любила, умерли. Вот что, по мнению Коры, у нас с ней было общего, вот почему мы обе боялись позволить кому-то быть рядом с нами.

– Ты ведь больше не боишься?

– Нет.

Пришла его очередь признаться.

– А я говорил себе, что, хоть я и один, мне вовсе не одиноко.

– А сейчас?

– А сейчас я понимаю, что без тебя мне будет чертовски одиноко. Я не хочу закончить, как Адам Коффин, посвятив свою жизнь собаке. – Он протянул руку и взъерошил шерсть Бадди. – Я люблю тебя, Бадди, но мне так нужна она. Я хочу ее.

Шайлер с трудом сглотнула.

– Как-то так получилось – и я до сих пор не понял как, – что ты стала мне более необходима, чем воздух, более необходима, чем жизнь, Шайлер Грант. Если тебя не будет в моей жизни, я могу добиться всего на свете, но все равно останусь неудачником. – Трейс протяжно вздохнул. – Нам так много надо обсудить.

Она облизнула губы.

– Надо?

Трейс кивнул.

– Мы никогда не говорили о будущем. О нашем будущем. – Он не сводил с нее глаз.

– Да, никогда.

Трейс обнаружил, что размахивает руками. Он поспешно спрятал одну из них за спину, в карман джинсов.

– Есть еще очень многое, чего ты не знаешь обо мне.

– А ты обо мне.

– Чтобы узнать женщину, необходимо немало времени.

– Мужчин это тоже касается.

Трейс издал тяжкий вздох, когда они неспешным шагом направились к дому.

– Я должен кое в чем тебе признаться, – сказал он.

С заходом солнца вечер стал на удивление прохладным. Шайлер поежилась, и Трейс обхватил рукой ее талию.

– Так в чем заключается твое признание? – спросила она.

Трейс смотрел куда-то вдаль.

– Я не шутил, говоря, что вырос на улице, и твердо знал, что в некоторых случаях, если не убьешь ты – убьют тебя.

– Тогда ты как раз тот мужчина, который должен быть рядом со мной в такие ночи, как прошлая. Кто знает, что сделал бы Тедди Фрик, если бы ты не остановил его?

Трейс считал свое участие во вчерашних событиях менее значительным.

– Я бы не справился без Адама с Музом и Бадди. – Он наклонился и снова ласково потрепал пса.

Последовало молчание. Трейс нарушил его:

– Мы говорили о будущем.

– Разве?

– Я не умею четко формулировать свои мысли…

Такое заявление поразило Шайлер. Она воскликнула:

– Смеешься?

Он покачал головой:

– Нет.

– Ты самый молодой партнер во всей истории «Даттон, Даттон, Маккуэйд и Мартин». И ты добился этого отнюдь не потому, что не умеешь связно выражать свои мысли. Ты добился этого своей головой, тяжким трудом и упорством, своим незаурядным умением уговаривать людей делать то, что тебе надо. А сейчас ты стоишь здесь и утверждаешь, что не умеешь формулировать мысли.

– Когда дело касается женщин, это полностью соответствует действительности, – объяснил Трейс. – Я не знал этого до прошлой ночи, когда Тедди чуть не застрелил нас. Именно тогда я понял, как много хочу сказать тебе.

– Знаю. Я чувствовала то же.

Трейс глубоко вздохнул. Признание было для него даже не решающим шагом, а прыжком в ледяную воду.

– Я никогда не думал, что принадлежу к тем, кто женится.

– Я тоже о себе так не думала.

– Ты?

– Я.

Он с недоумением посмотрел на нее:

– Почему?

– Меня всегда окружает – окружало – так много призраков, – прошептала Шайлер. – Оставим их в покое.

Прочистив горло, Трейс провозгласил:

– Мне тоже пора избавиться от нескольких призраков.

С губ Шайлер слетел печальный вздох – казалось, помимо ее воли…

– Я знаю.

Он был серьезен.

– И я работаю над этим.

– Я знаю, что это так.

Трейс остановился и посмотрел ей в лицо. Он набрал побольше воздуха в легкие:

– Я люблю тебя, Шайлер. Я так долго никому этого не говорил, что боялся не суметь произнести эти слова вслух.

Ее глаза наполнились слезами.

– Я просто не знаю, что сказать.

– Скажи, что любишь меня.

Ее сердце пропустило удар.

– Я люблю тебя, Трейс Баллинджер.

Внимательный взгляд темно-синих глаз встретился с ее взглядом.

– А я люблю тебя, Шайлер Грант.

– Так много еще всего надо сделать, – заволновалась Шайлер спустя некоторое, довольно продолжительное, время.

Уже почти рассвело – всю ночь напролет они занимались любовью.

– Что тебе надо сделать?

– Ну, во-первых, очень многим надо заняться в доме и в саду.

– Дом и сад, – повторил Трейс, словно пытаясь запомнить. – Надеюсь, ты не уволила архитектора и бригаду строителей?

– У меня не было на это времени.

– Хорошо. Они нам понадобятся.

– Для чего?

– Для начала мне нужен офис здесь, в доме. По-моему, нам следует подумать и о постройке отдельного помещения для Адама Коффина и Муза.

– Какая чудесная идея, мистер Баллинджер.

– Что ты думаешь насчет того, чтобы основать на деньги Коры фонд поддержки учеников?

Шайлер с воодушевлением ухватилась за эту идею:

– Чтобы вернуть в школу тех детей, которые ее бросили.

– Верно.

Счастье Шайлер было почти материально – вытяни руку, и можно потрогать.

– Мне кажется, розовое обрамление будет самым подходящим для свадьбы.

Трейс молчал, и прошло некоторое время, прежде чем он смог говорить:

– Похоже, я сделал правильный выбор.

– Почему ты так говоришь?

– Ты женщина моей мечты, воплощение всех моих желаний, – произнес он, осыпая поцелуями ее обнаженное плечо и снова пристраиваясь меж ее бедер. – Я хочу…

– Говорят, надо быть осторожным в своих желаниях – они ведь могут сбыться, – прошептала Шайлер, когда он склонился над ней.

Он освобожденно рассмеялся:

– В таком случае я самый счастливый человек во всем этом чертовом мире.

– А как же мы?

– Я уже сказал, нас больше нет.

Вот в этом Джонни ошибался.

Элейн неопределенно махнула рукой:

– В таком случае желаю тебе всего наилучшего.

Джонни насторожился.

– Что ты еще задумала?

Элейн понизила голос до интимного шепота:

– Ничего, Джонни. Я желаю вам обоим всяческих благ.

Джонни ободряюще похлопал ее по руке:

– Я уверен, подходящий парень однажды все же появится.

Мгновение Элейн раздумывала, дразнит ее этот чертовски привлекательный мужчина или же он серьезен. Затем она улыбнулась.

– Когда это произойдет, я выйду за него замуж.