Текст книги "Серебряная ведьма"

ГЛАВА 11

Погас еще один парижский знойный день, но вечерние тени едва спасали город от жары. Палящее солнце и полное отсутствие дождя погрузили город в странное состояние сонливости и напряжения, особенно в беднейших районах. У таверны на улице Морт разразилась очередная драка с поножовщиной. Из-за невыносимой жары зевак посмотреть на такую забаву собралось немного, даже воров-карманников разморило так, что они не спешили воспользоваться удобным моментом.

Три женщины, пробиравшиеся по узкой улице, старательно обошли это место. Урсула Грюэн, предводительница группы, была высокой блондинкой. Одиль Парментье была ее полной противоположностью – маленькая, темноволосая с мелким остреньким личиком, словно у эльфа. С тех пор как они вошли в Париж, женщины постоянно спорили, изредка останавливаясь, чтобы оглянуться на несчастную девушку, которая понуро плелась за ними.

– Надо избавиться от нее теперь, пока еще есть время, – ворчала Урсула. – Тупая, никчемная, плаксивая дура. Ты сильно просчиталась, завербовав ее, и даже не хочешь признаться в этом, Одиль.

– О, ради всего святого, девочка слишком молода. Дай ей шанс, – прошептала Одиль в ответ. – Пускай Серебряная роза сама решит ее судьбу.

Кэрол Моро шла за женщинами, полностью понимая, что они яростно спорят из-за нее. Но собственные страдания поглотили ее до такой степени, что ей было все равно. Измученная и голодная, с пересохшим от жажды горлом, она изнывала от боли в ногах и усталости. Туфли ее совершенно износились, на пятке вскочил огромный волдырь, а несвежая рубаха и платье промокли от пота и неприятно липли к ее худенькому телу. На правой щеке красовался синяк от последнего тяжелого удара Урсулы. Одиль не раз предупреждала Кэрол:

– Не надо провоцировать Урсулу. У нее буйный характер. Знаешь, она убила собственного мужа. Раскроила ему череп кочергой, и ей пришлось сбежать из деревни. Именно поэтому она последовала за Серебряной розой, чтобы не сплясать пеньковую джигу.

– Пеньковую джигу? – удивилась Кэрол.

– Виселица. Казнь через повешение, дурочка.

Она склонила голову набок и подняла руку, изображая повешенного и отбивая ногами веселый танец. Несмотря на то что предупреждение Одиль сильно напугало, Кэрол так и не смогла сдержать свой язык. Последнюю оплеуху она получила от Урсулы за то, что осмелилась осудить обращение женщины с украденными мулами. После того как бедных животных загнали почти до смерти, Урсула настояла на том, чтобы избавиться от мулов, пока их не поймали за кражу. Они оставили животных в зарослях деревьев.

От жары Урсула стала еще свирепее. Когда Кэрол попыталась возразить против ее жестокости, Урсула сбила ее с ног, крикнув, что они уже почти дошли до цели. Мулы им больше не нужны, но они послужили полезному делу, чего про Кэрол сказать было нельзя.

Короткая перебранка произошла у стен Парижа. С тех пор девушка надолго замолкла, отметив для себя, что на этот раз Урсула права. Теперь Кэрол никому не нужна. Когда она последний раз видела свое отражение, то пришла в ужас оттого, что предстало перед ней. На нее смотрела бледная, тощая тень в грязных, рваных лохмотьях с нечесаными волосами.

Она никогда не была большого мнения о своей внешности, но хотя бы всегда старалась выглядеть чистенькой и опрятной. У нее было много недостатков, но неряхой назвать ее было нельзя. Возможно, язык у нее слишком острый и резкий, и, как учила ее мать, ей следовало умерить свою упрямую гордость. Она лгала тетушке и дядюшке, когда сбежала с Раулем, но, кроме этого, она всегда была честной девушкой и никогда ни у кого не попросила и крошки хлеба.

Но после встречи с Урсулой и Одиль ее унизили до самой мерзкой бродяжки. Она превратилась в попрошайку, воровку и, возможно, убийцу. Ее маленький мальчик…

От воспоминания в горле Кэрол застрял огромный ком, который она с трудом проглотила. Она никогда не плакала при людях, но, покинув остров Фэр, не переставая, проливала слезы – опасная слабость в присутствии Урсулы, которая не терпела никаких проявлений чувств. От малейшего всхлипывания Кэрол могла получить удар по голове. Даже Одиль хмурилась и глядела с крайним неодобрением на нее, не понимая, почему Кэрол так несчастна, ведь ей предложили огромную честь – служить Серебряной розе. Перед ней простиралось прекрасное будущее.

Но Кэрол чувствовала себя так, словно свое будущее, всю свою жизнь она оставила на острове Фэр, когда пришлось бросить малыша у реки возле дома Мири Шене. Она была уверена, что возненавидит проклятого малыша, сидевшего в ней многие месяцы, превратившего ее жизнь в сплошное несчастье. Но Кэрол не ожидала, какое нежное чувство проснется в ней при виде младенца. Он был такой маленький, беспомощный и… и такой невероятно прелестный с его крохотными пальчиками на ручках и ножках.

«Не смотри на него и, что бы ты ни сделала, не давай ему имени», – посоветовала Одиль.

Но в сердце Кэрол уже окрестила его, дав ему имя Жан Батист в честь своего любимого дедушки. Прижав ребенка к груди, Кэрол прошептала слова благодарности Одиль и Урсуле за помощь в родах, но она изменила свое решение. Ей больше не хотелось присоединяться к тайному обществу Серебряной розы.

Именно тогда она впервые увидела уродливую сторону характера Урсулы Грюэн. Но раздумывать было поздно, заявила Урсула. Они доверились Кэрол, поделились с ней своей тайной. Она знала слишком много о Серебряной розе, чтобы просто уйти. Их договор скреплен кровью, и разорвать его невозможно. Кэрол должна присоединиться к Серебряной розе, а ребенка принести в жертву.

Кэрол вцепилась в ребенка. Она готова была пойти за Урсулой и Одиль, как обещала, но зачем же убивать младенца. Жана Батиста можно оставить у ее тети и дяди. Они всегда обещали позаботиться о ребенке, если родится мальчик.

Однако ее мольбы не были услышаны. Урсула вцепилась в ребенка. Жан заплакал, и Кэрол пришлось отпустить его, испугавшись, что они поранят его во время потасовки. Изможденная родами, Кэрол могла только кричать, когда Урсула оторвала от нее малыша.

Одиль склонилась над кроватью, чтобы успокоить ее, быстро прошептав на ухо:

– Ради спасения соберись с мыслями. Урсула выбьет из малыша мозги прямо у нас на глазах, а тебя прикончит.

Кэрол сдержала рыдания, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать или сказать, чтобы спасти своего ребенка. Как она жалела, что вообще повстречалась с Одиль и Урсулой на берегу в тот день, жалела, что слушала лукавые сказки про Серебряную розу, о том, что колдунья была защитницей всех женщин, оскорбленных и обиженных их любовниками, мужьями, родственниками, всем этим жестоким и несправедливым миром. Стоило только присоединиться к ней, и у Кэрол никогда не будет страха и обид, никогда не будет она страдать от несправедливости, жестокости и беспомощности.

Какая она дура, что слушала их дикие россказни. Почему она была такой злой и тупоголовой, когда Мири Шене пожалела ее, предложила помощь…

Мадемуазель Шене. Вспомнив Хозяйку леса, ее мягкие, добрые серебристо-голубые глаза, Кэрол почувствовала невероятный покой, появилась надежда, возможно единственная для ее маленького Жана. Она проглотила слезы и извинилась за минутную слабость с трудом она сумела притвориться, что ребенок вызывает в ней отвращение, и заявила, что знает место на каменистом берегу реки в лесу, где можно оставить младенца. Это было совершенно глухое место, нагло лгала она.

Но, когда настал миг прощания с Жаном, смелость почти оставила ее. Однако она проглотила слезы и осторожно положила его у воды, завернув в свою любимую шаль, стараясь не думать, какой он хрупкий и какой темный и страшный лес стоит вокруг него. Вместо этого она молилась, чтобы вся любовь, которую вложила ее бабушка в эту цветастую шаль, как-то защитила и сберегла ее маленького мальчика, пока Мири Шене не найдет его. Ей казалось, что она ловко провела Урсулу и Одиль. Урсулу в особенности, потому что она не была умной. Но Кэрол не знала, как сильно недооценивает эту женщину. Когда они были уже далеко от острова Фэр, Урсула объявила со зловещей улыбкой, что оставила в подарок Хозяйке леса ядовитую, серебряную розу.

Вполне вероятно, что теперь и мадемуазель Мири, и Жан уже мертвы. Пытаясь не расплакаться, Кэрол чувствовала, как горят от слез ее глаза. Нет, в такое поверить нельзя. Если об этом не думать, оно и не случится. Она молилась, чтобы ангелы небесные как-нибудь спасли ее сына и Хозяйку леса. Губы Кэрол задрожали. Возможно, Всевышний не станет прислушиваться к молитвам такой злой девушки, как она. И она начала взывать к душе своего доброго дедушки, моля замолвить перед Богом словечко за нее. Жан Батист должен получить разрешение на жизнь, он должен вырасти высоким и сильным, стать хорошим человеком, прожить достойную жизнь.

Эта единственная мысль помогала Кэрол выдержать скитания все эти недели, надежда, что как-то удастся убежать, вернуться на остров Фэр. Но в начале пути она была очень слаба после родов, да и Урсула следила за ней очень старательно.

Огромная женщина ослабила свою бдительность, когда они вошли в Париж, так увлекшись разговором с Одиль, что почти не заметила, как сильно отстала от них Кэрол. Это могла быть последняя, единственная возможность для Кэрол сбежать, перед тем как они доберутся до Серебряной розы. Девушка еще больше замедлила шаг. Никто из женщин не оглянулся на нее.

Но, посмотрев вокруг себя, она ужаснулась тому, что могла потеряться в этом лабиринте грязных, узких улиц, среди моря грубых незнакомых людей с холодными, равнодушными глазами. У нее не было никакой надежды выжить без денег, в этих грязных лохмотьях. Даже на острове Фэр она слышала немало грустных историй о том, что может случиться с молоденькими девушками, поглощенными таким городом, как Париж.

Ее могли заставить работать в борделе, или… или вести преступную жизнь. Она могла даже закончить свою жизнь пеньковой джигой. Но не лучше ли все это, чем та жизнь, которая ждет ее, когда она предстанет перед Серебряной розой?

Сердце ее забилось в отчаянии, и она замерла. Такое замешательство обошлось ей дорого, потому что Урсула заметила, что она отстала, и грозно взглянула не нее, подперев бока руками.

– Не отставай, ты, никчемная маленькая шлюха, и даже не думай убежать. Если мне придется тебя догонять, ты об этом сильно пожалеешь.

Кэрол не сомневалась, что пожалеет. Даже если ей удастся убежать, далеко уйти ей не удастся, когда на сбитых больных ногах такие волдыри. Она была в ловушке, западне, попала в нее в тот момент, как покинула остров Фэр.

Ей оставалось только плестись за Урсулой, словно побитая дворняжка. Прижавшись поближе к Одиль, она смогла увернуться от удара ногой. Маленькая темноволосая женщина рискнула улыбнуться ей, чтобы приободрить.

– Не волнуйся, Кэрол. Мы уже почти пришли. Смотри.

Девушка равнодушно посмотрела туда, куда указала Одиль, в сторону большого дома, видневшегося за высокой каменной стеной в конце улицы. Особняк нелепо возвышался среди убогих строений, словно напоминание прежних дней, когда благополучие еще не перебралось в другие места города.

На фоне угасающего дня несуразное здание с причудливыми башенками казалось темными развалинами. Но когда Кэрол подошла ближе, стараясь не отставать от женщин, то увидела, что кто-то пытался восстановить здание. В некоторых местах каменной стены вокруг здания виднелась свежая кладка, резко выделявшаяся среди старых камней.

Кэрол попыталась заглянуть сквозь железную решетку, где в вечернем свете виднелся розовый сад. Это были не мертвые серебряные цветы, но море из свежих прекрасных алых и белых роз. Кэрол почувствовала их сладкий аромат, приятный контраст уличной вони.

Было видно, что кто-то старательно ухаживал за садом. Картина привела Кэрол в замешательство. Она так устала от невзгод в пути, что совсем не думала о том, что будет дальше, не думала, каким должно быть место, где обитает колдунья.

Если бы она его себе представляла, то, вероятнее всего, рисовала бы в своем воображении какой-нибудь домик в зловещей лесной глуши или развалины крепости на вершине недоступной скалы. Но она не ожидала, что грозная Серебряная роза живет в самом обыкновенном старом доме с прелестным садом.

Кэрол заморгала, почувствовав, как внутри у нее снопа зарождается надежда. Возможно, все неприятности, которые ей пришлось пережить, включая расставание с Жаном Батистом, были только жестокими выходками Урсулы и Серебряная роза тут ни при чем.

Если эта колдунья защищает несчастных женщин, как сказала Одиль, возможно, Кэрол может надеяться на милосердие самой Серебряной розы, когда объяснит ей, что совершила ошибку, что из нее не получится ведьма. Колдунья может даже отрезать ей язык, чтобы она хранила молчание. Девушка задрожала при мысли о такой ужасной расправе, но готова была вынести любую боль, принять любое наказание, только бы ей разрешили вернуться домой…

Свеча в канделябре почти догорела, отбрасывая слабый свет на грубые каменные стены сторожки, где сидела Кэрол в ожидании встречи с Серебряной розой. Предстоящая аудиенция наполняла ее и надеждой, и страхом, но, что бы ни случилось, она мечтала, чтобы это поскорее закончилось.

Кэрол сидела на стуле, жадно смотрела на свечу и знала, что, как только она догорит, наступит полный мрак. Вместо окон в сторожке были щели высоко под потолком, слишком узкие, чтобы пропускать лунный свет. В комнате было невероятно душно и жарко. Кэрол чувствовала, как по спине течет пот.

Несмотря на тесноту в комнате и нарастающее волнение, ей теперь было гораздо легче. Когда их впустили на территорию особняка, Урсула и Одиль исчезли в доме. Кэрол оставили на попечение девушки по имени Иолетта, которая проводила ее в сторожку.

Ей дали еды и вина, а потом даже позволили вымыться. Хотя Иолетта была молчалива и сдержанна, отказываясь отвечать на любые вопросы о Серебряной розе, она, по крайней мере, относилась к Кэрол с должным почтением, в отличие от тех женщин, которые сопровождали ее во время путешествия. Она сделала припарку для ее натертой ноги и дала платье, немного грубое, но чистое.

Кэрол это растрогало. Если к ней относились так внимательно, то это хороший признак, если только ее не готовили к какому-нибудь дьявольскому жертвоприношению. Мысль эта напугала ее, но она смогла справиться с собой. Несмотря на суровость Иолетты, Кэрол хотелось просить девушку, чтобы она не оставляла ее. Но не успела Кэрол подавить гордость и попросить об этом, девушка собрала старую грязную одежду Кэрол и сообщила, что скоро за Кэрол придут.

Это оказалась самая длинная фраза, которую она услышала от девушки, когда та выходила из сторожки, заперев за собой дверь. Делать было нечего, и оставалось только волноваться, бояться и смотреть, как догорает свеча.

Когда она, наконец, услышала, как отпирается дверь, нервы ее были на пределе. Дверь со скрипом открылась, и в комнату вошла Одиль, держа в руке фонарь. К облегчению Кэрол, Урсулы нигде не было.

Одиль тоже была умыта и переодета в чистое платье. Кэрол поднялась со стула, и Одиль подошла ближе.

– Пойдем, дорогая. Время пришло. – Она улыбнулась, взяв Кэрол за руку. Но, почувствовав дрожь ее руки, перестала улыбаться. – О детка, надо взять себя и руки, и тогда все будет хорошо, обещаю. – Одиль приблизилась к ней и заговорщически прошептала: – У Урсулы большие неприятности. Госпожа ею очень недовольна. На острове Фэр мы должны были только разузнать правду обо всех слухах, которые дошли до нашей госпожи про возвращение женщин Шене на остров. Посмотреть, кто была эта ведьма, определить ее силу и доложить госпоже. Урсула превысила свои полномочия, оставив розу, чтобы убить Хозяйку леса. – Одиль надула щеки, сокрушенно вздохнув. – Но я знаю Урсулу Грюэн слишком хорошо. Она попытается повернуть гнев хозяйки против меня. Она уже в зале, жалуется, что я подвергла угрозе безопасность Серебряной розы, завербовав того, кто сопротивляется. Поэтому тебе придется помалкивать, моя дорогая. – Одиль крепко сжала пальцы Кэрол. – Если ты будешь вести себя перед госпожой кило и плаксиво, то мне несдобровать.

Кэрол выдернула руку, решительно произнеся:

– У меня было много причин плакать, поэтому скажите, что именно мне надо делать, Одиль.

– Ну, веди себя так же отважно и вызывающе, как в нашу первую встречу. Проклинай своего любовника, семью и всех этих глупых женщин на острове. Что случилось с той заводной девочкой?

Она умерла, когда ее заставили бросить ребенка, хотела сказать Кэрол, но знала, что это бесполезно. Одиль может быть более доброй, но она не способна понять всех переживаний Кэрол, как и грубиянка Урсула.

– О Кэрол. – Одиль легонько пожала ей руку. – Я понимаю, что тебя заставили делать то, что тебе показалось слишком жестоким. Это потому, что ты до конца не поняла Серебряную розу и ее цели. Когда тебя допустят в ближний круг, все станет гораздо понятнее. Но прежде ты должна пережить встречу с хозяйкой. Не хочу тебя пугать, но Урсула настаивает на том, что ты слишком слабая, чтобы допускать тебя к нашему двору, что тебя надо сунуть в мешок и утопить в Сене, как бесполезного котенка. Придется тебе переубедить ее. Наша хозяйка любит сильных и решительных женщин. – Одиль умоляюще улыбнулась ей. – Просто держи голову высоко, веди себя как решительная девушка, которую я встретила на острове Фэр, и госпоже не понадобится Урсула. Хорошо?

Кэрол неуверенно кивнула:

– Постараюсь.

– Хорошая девочка. – Одиль потрепала ее по щеке. – Тогда пошли. Не стоит заставлять хозяйку ждать.

Подняв фонарь, Одиль вывела ее из сторожки. Кэрол расправила плечи и пошла через темный двор, пытаясь придать своему лицу решительное выражение. Но когда они вошли в дом, ее смелость улетучилась. Ее сердце бешено колотилось при мысли, что наконец-то она предстанет перед грозной Серебряной розой.

Она вошла за Одиль в большой зал, освещенный железной люстрой, подвешенной на железной цепи. Свечи освещали море женских лиц. Некоторые, около дюжины, не старше Кэрол, другие такого же возраста, как Одиль. Толстые, худые, темные, белокурые, но у всех было одинаково восторженное выражение лица, словно они ждали чего-то особенного.

В зале было тихо, только слышался неприятный голос, доносившийся из центра. Вытянув шею, Кэрол увидела тронное кресло под шелковым балдахином, но оно было пусто. На возвышении рядом с креслом стояли две фигуры. Одна была Урсула, великанша, стоявшая на коленях перед высокой женщиной в совершенно черном платье с фижмами.

– Хозяйка, – прошептала Одиль на ухо Кэрол, но говорить этого не было надобности. Кэрол с первого взгляда поняла, что она видит Серебряную розу.

Никогда прежде Кэрол не видела никого, кто бы так сильно походил на колдунью. Копна черных с проседью волос, зачесанных назад, худое лицо с острыми скулами и тощим прямым носом. Кожа у женщины была белоснежная, словно лишенная всякой крови, темные глаза холодно блестели, а губы казались жестокой алой раной. Одна худая рука, словно когтистая лапа, вцепилась в деревянный посох, другая играла со странным пятиконечным медальоном, висевшим у нее на худой шее.

Разглядев все детали, Кэрол потеряла всякую надежду на сочувствие Серебряной розы.

Колдунья кивнула, и Урсула Грюэн склонилась перед ней.

– Моя госпожа. Я… я знаю, что вы считаете женщин Шене своими врагами, что они тяжело ранили вас. Было трудно раздобыть информацию о Хозяйке леса. Она… она такая затворница, но я была уверена, что вы желаете уничтожить ее. Чтобы… чтобы отомстить, я думала…

– Ты думала? – презрительно оборвала ее колдунья. – Серебряная роза не требует от ее сторонниц думать, только подчиняться. Моя месть тебя не касается, Урсула Грюэн. Я разделаюсь с Шене по-своему и в свое время. От тебя мне надо только то, что я приказываю. Разве это слишком большое требование?

– Н-нет, госпожа. Но ослушалась не только я, – взвыла Урсула. – Одиль была не лучше.

Кэрол слышала, как Одиль резко вздохнула, когда упомянули ее имя.

– Вместо того чтобы выполнять нашу миссию, она занялась вербовкой глупой девчонки. Раскрыла тайну нашего существования тому, кому совершенно нельзя доверять…

– Будь ты проклята! – прошептала Одиль. – Знала, что постараешься сделать из меня козла отпущения.

Она направилась вперед, расталкивая женщин на своем пути. Взобравшись на помост, встала на колени перед колдуньей рядом с Урсулой.

– Прошу прощения, госпожа. Но Урсула говорит неправду. Я занимаю достаточно высокое положение при вашем дворе и имею право вовлекать новых членов, если посчитаю их пригодными…

– Но эта ничтожная маленькая дрянь ни на что не пригодна, – набросилась на нее Урсула. – Каждый дурак это скажет.

– Однако она сделала то, что требовалось, – возмутилась Одиль. – Она принесла в жертву своего ново рожденного сына.

– Не добровольно, – выпалила Урсула. – Если бы у этой маленькой продажной шлюшки был выбор…

– Тише, вы обе! – холодно скомандовала колдунья, ударив посохом в пол. Урсула и Одиль сразу же умолкли, отпрянув назад. – Я сама буду судить девушку, – решила колдунья. – Где она?

– Там, – послышался чей-то голос, и все обернулись в сторону Кэрол, которая стояла у стены в конце зала.

Кэрол просто влипла в стену, когда сотни глаз жадно устремились на нее.

– Подойди и представься, девушка, – приказала колдунья.

Кэрол казалось, что она заледенела и не способна пошевелиться. Кто-то подтолкнул ее, и она пошла вперёд. Толпа женщин расступилась перед ней. Кэрол чувствовала, как горят ее щеки от этих взглядов. Приблизившись к возвышению, она постаралась вспомнить все, что говорила ей Одиль. Голову выше, подбородок вверх, будь храброй, жесткой, свирепой.

Но от страха она все позабыла, сердце бешено колотилось, ноги дрожали так сильно, что готовы были подкоситься, когда она поднималась на помост. Урсула и Одиль встали, освобождая ей путь. Губы Урсулы искривила презрительная гримаса, Одиль ободряюще и почти с мольбой посмотрела на нее.

– Вот эта мерзавка, – объявила Урсула, словно Серебряная роза не видела ее сама.

Колдунья протянула мертвенно-бледную руку.

– Подойди ближе, дитя.

Кэрол застыла в неуверенности, Урсула с удовольствием ее подтолкнула, и она оказалась в шаге от этой холодной женщины. Прикусила губу, не зная, что делать. Реверанс? Встать на колени, как Урсула и Одиль?

– Как тебя зовут, девушка? – спросила колдунья.

– К-кэрол Моро, – испуганно произнесла она.

– Говори «госпожа», – проинструктировала ее Одиль громким шепотом.

– Г-госпожа.

Колдунья двумя руками взялась за посох.

– Следовательно, Кэрол Моро? Ты хочешь стать последовательницей Серебряной розы?

Это был момент, чтобы сказать колдунье «нет», взмолиться, чтобы ее отпустили на остров Фэр. Но, заглянув и ее пустые, невыразительные глаза, Кэрол проглотила язык, и во рту у нее пересохло. Она вздохнула и с ужасом услышала, как произносит:

– Д-да, госпожа.

– Достойна ли ты такой чести?

– Не знаю, – ответила неуверенно Кэрол.

– Дай мне твою руку.

Просьба была такой безобидной, и Кэрол не могла понять, почему так сильно испугалась. Она осторожно протянула пальцы. Нетерпеливый шум пронесся над толпой в зале, когда колдунья стала ощупывать воздух и поисках руки Кэрол. Девушка заморгала, потрясенная внезапным озарением. Колдунья была слепа. Но удивление от этого открытия было ничтожным по сравнению с тем шоком, который она испытала, когда колдунья прикоснулась к ней. Ее рука была совершенно холодной. Она провела пальцами по ладони Кэрол, слегка царапнув ее ногтями.

Девушка поежилась от тревожного ощущения, словно ее пронзили иглы, и по руке прошла острая дрожь, вверх к локтю, плечу, и даже сердца коснулись эти холодные пальцы. Ей показалось, будто из нее вытянули каждое воспоминание, каждый секрет и ощущение, которые она испытала за свои пятнадцать лет жизни.

Ей захотелось выдернуть руку, но, несмотря на тонкость пальцев, хватка колдуньи была прочной, словно кандалы. Когда Серебряная роза освободила ее, Кэрол дрожала всем телом. Она прижала руку к груди, пытаясь растереть ее, чтобы согреть заледеневшие пальцы.

Колдунья пробормотала:

– Я чувствую некоторые способности в тебе, которые могут оказаться полезными, Кэрол Моро. Злость, напористость, ненависть. Но в тебе много слабости, бесполезных сантиментов. Я не уверена…

Она отошла, сильно нахмурившись. У Кэрол перехватило дыхание от сознания, что от последних слов зависит ее судьба.

Урсула торжествовала.

– Ах, госпожа, я именно об этом хотела вас предупредить. Девчонка совершенно бесполезна. От нее надо избавиться, а Одиль наказать за…

Но тут вмешалась Одиль:

– Если госпожа не уверена, почему бы не предоставить решение судьбы этой девушки самой Серебряной розе?

Предложение было сразу же поддержано остальными.

– Да! Пусть решит наша Серебряная роза.

Кэрол растерялась. Она думала, что эта ужасная женщина перед ней и есть Серебряная роза. Колдунья сжала губы, словно раздражаясь всеобщим хором, который звучал все громче с каждой минутой. Она пожала плечами:

– Очень хорошо. Наша королева молода и неопытна, но ей будет полезно поупражняться в принятии таких решений.

Постукивая посохом по полу, ощупывая свой путь, колдунья прошла мимо Кэрол к краю помоста. Повернувшись к трону, она призвала к тишине. Когда в зале восстановилось молчание, колдунья произнесла:

– Пришло время, когда вы будете удостоены чести видеть Серебряную розу.

Она скомандовала двум женщинам, чтобы они сопроводили королеву. Когда женщины исчезли наверху лестницы из двух широких пролетов, по залу снова прошел возбужденный шум. На время забытая Кэрол огляделась вокруг с недоумением, все еще удивляясь своей ошибке. Она вопросительно посмотрела на Одиль, но лицо женщины было таким же восторженным, как у всех. Теперь все взоры устремились на лестницу.

Первыми появились сопровождающие. Каждая женщина несла зажженную свечу, торжественно освещая путь таинственной фигуре позади них.

Черноволосая женщина прикоснулась к медальону и снова обратилась к присутствующим:

– На колени, все на колени. Покорно приветствуйте и прославляйте Мегеру, нашу Серебряную розу, нашу будущую королеву.

– Да здравствует Мегера! – воскликнули женщины, опускаясь на колени.

Урсула и Одиль сделали то же самое, но Урсула, не дав Кэрол возможности добровольно последовать их примеру, так сильно дернула ее, что девушка просто свалилась на колени. Боли она почти не почувствовала, потому что ею снова овладел страх невероятной силы. Боже милостивый, если эта страшная слепая колдунья не Серебряная роза, сколько же у них настоящих ужасных колдуний! Она не смогла поднять глаза на процессию. В зале наступила полная тишина, было слышно только шуршание платья, легкие шаги, когда Серебряная роза исходила на помост.

Наконец-то справившись со страхом, Кэрол рискнула поднять глаза. Колдунья села на троне, ее маленькие тонкие пальцы обхватили подлокотники позолоченного кресла.

Кэрол подняла глаза выше и увидела маленькую фигуру, облаченную в королевские пурпурные одежды, украшенные серебряными розами. Небольшой венец украшал пышные каштановые локоны, ниспадавшие почти до пояса колдуньи, на бледном овальном лице блестели огромные зеленые глаза. Девушка от удивления открыла рот, она едва смогла выдержать второе потрясение за этот вечер.

Грозная колдунья, страшная Серебряная роза была… всего лишь маленькой девочкой.