Текст книги "Серебряная ведьма"

– Милое дитя, родственники вовсе не обязаны сходить с ума из любви друг к другу. Достаточно того, что они не втыкают друг в друга вилки за обедом. – Эсмея потянулась к Мири через стол и нежно пожала ее руку. – Мои родители тоже не особенно любили Марселла, но в итоге смирились. Уверена, ваши сестры любят вас достаточно сильно, чтобы поступить так же.

Мири печально улыбнулась:

– Даже если бы это было правдой, существует гораздо большая преграда между мною и Симоном – он сам. Он избегает любого проявления нежности. Как могу я предложить свое сердце мужчине, который считает нежность проявлением слабости?

– Вы можете переубедить его. – Эсмея быстро встала. – Надо заняться вашим туалетом и привести вас в подобающий вид. Мои вещи вам не подойдут, но, уверена, у других женщин в доме найдется кое-что для вас.

– Нет. Мадам, пожалуйста, я не могу…

– Можете, и не спорьте, – решительно сказала Эсмея и добавила с озорным блеском в глазах: – Не сомневаюсь, что мужская одежда гораздо удобнее, но в этих потрепанных штанах у вас с господином Симоном ничего не получится.

Через несколько часов Мири бродила по двору конюшни в светло-голубом платье до самых лодыжек, Платье было ей немного тесновато, корсет слегка жал в груди, но нежный голубой цвет шел ей так, словно она была окутана лоскутом ясного неба.

Мири нервно одернула юбку, думая, что не стоили одалживать чужое платье, только поощряя этим своднические наклонности Эсмеи Паскаль. Но после того как открылась ее тайна, оставаться в мужском платье было бессмысленно. Ради пристойности Мири пришлось согласиться на все.

Но это не объясняло глупого волнения внутри, такого же, что она испытывала в детстве, когда наряжалась в женское платье, решив заставить Симона обратить на себя внимание и не думать, что она все еще ребенок. Чувствуя себя совершенно уверенно, она подняла руку и проверила ленточку, которая удерживала ее расплетенные волосы, спускавшиеся по спине. Она не забыла провести рукой по шее и почувствовала вину за то, чего на ней не было. Кулон Мири сняла, когда купалась, и забыла… Нет, если честно, она нарочно оставила кулон на маленьком столе возле кувшина с рукомойником. Что бы ни случилось, она знала, что обязательно вернет его Мартину, и заранее переживала за ту боль, которую причинит своему дорогому другу.

Пройдя через двор, она вздрогнула, увидев выбежавшего из конюшни Ива. Заметив ее, юноша замер, и Мири ожидала, что он смутится, как прежде. Но он бросился к ней и потянул за руку.

– О Лесная госпожа. Вы должны пойти скорее. Вы нужны господину Симону. Больше никого нет. Жак ушел загонять стадо овец, и один ягненок потерялся, пришлось позвать Бернарда на помощь, поэтому здесь только я один…

– Ив, пожалуйста. – Мири осторожно прижала руку к его губам, чтобы он замолчал. – Спокойно скажи мне, что произошло. Что-то случилось с Симоном?

– Нет! – Мальчик готов был расплакаться. – Это Мельда. У нее теленок застрял.

Мири бросилась в конюшню, где уже был Симон. Раздевшись по пояс, он в полном отчаянии лежал на соломе рядом с коровой в коричневых пятнах. Перепачканный кровью и грязью, он засунул руку глубоко в корову и морщился от боли, когда у коровы начинались схватки. Но, увидев Мири, с облегчением вздохнул.

– Симон, что случилось?

Он простонал:

– Предлежание плода неправильное. Голова развернута, и совсем нет места. Он пойдет ногами вперед.

Объяснения не потребовались, она сразу все поняла. Если теленок выйдет ногами вперед, тазовые кости коровы будут сломаны и оба могут погибнуть.

– Хочу перевязать теленка веревкой, чтобы развернуть голову.

Мири кивнула. Не задумываясь, она скинула корсет, спустила сорочку, не обращая внимания на выпученные глаза Ива, и устроилась рядом с Симоном.

– Пусти меня. Моя рука тоньше.

– И скорее всего, что сломается. – Симон сморщился от нового спазма. – Я сам справлюсь. Мне… мне нужно только, чтобы ты подержала конец веревки и потянула, когда я скажу.

Мири присела рядом с Симоном, вытерев ему пот с лица и попытавшись протолкнуть его руку глубже. Ив слонялся рядом, ломая руки. Мири с волнением следила за действиями Симона, но надежды было крайне мало. С ее большим опытом в обращении с животными она знала, что при таком предлежании телята обычно рождались мертвыми. Будет чудом, если не погибнет корова.

Симон стиснул зубы и продвинулся еще глубже. Напряжение в лице прошло, и он наконец выдохнул.

– Хорошо. Думаю… петля уже вокруг теленка. Тяни веревку, а я постараюсь протолкнуть его, чтобы развернуть голову.

Мири сделала, как он сказал, схватив конец веревки, и заняла удобное положение. Лицо Симона засветилось от радости.

– Мири, кажется, голова теленка повернулась. Продолжай тянуть.

Симон протянул руку, чтобы помочь ей, и они начали синхронно тянуть. Появилась голова, а потом быстро вышел весь теленок. Ив даже затанцевал от радости, но лицо его помрачнело, когда он увидел, что новорожденный теленок лежит без движения.

– О господин Симон. Он мертвый.

– Нет, – сказала Мири, не желая сдаваться.

Она прочистила морду теленка и стала дуть ему в рот, а Симон начал надавливать ему на ребра. Теленок вздохнул и дрыгнул ногами.

Они оба упали на солому в изнеможении, заливаясь радостным смехом, Ив присоединился к ним. Симон подхватил теленка и поднес его к матери. Корова устало подняла голову, понюхав теленка, а потом, забыв про усталость, начала его вылизывать. Малыш выпрямил ноги и попытался встать.

Мири много раз наблюдала это чудо, но никогда не переставала радоваться и удивляться. До сих пор ей не доводилось делиться радостью с кем-то еще. Когда она встретилась глазами с Симоном, то поняла, что он тоже несказанно рад. Он взял ее за руку, и между ними возникло глубокое молчаливое согласие, гораздо более прекрасное, чем слова.

Мири склонилась через перегородку и почесала лоб теленка. Он поднял голову, взглянув на нее своими бархатными карими глазами. Ив радостно побежал сообщить маме о прибавлении на скотном дворе, оставив Мири и Симона убираться.

Они занялись уборкой со знанием дела, вычистили стойло, насыпали свежей соломы. Казалось, что они с Симоном работали вместе всю жизнь.

Счистив с себя грязь, она оделась, но не захотела затягивать корсет, который стеснил бы ее движения. Девушка улыбнулась, когда теленок начал цепляться за тесемки корсета.

Отойдя от перегородки, чтобы спасти корсет, она заглянула в столярную, где Симон умывался из ведра с водой, которое принес ему Ив.

Когда напряжение миновало, Мири позволила себе внимательнее осмотреть то, что видела мельком: широкую грудь Симона, мощные сильные руки и плечи. Когда-то она пленилась красотой юноши, но зрелый мужчина теперь выглядел просто великолепно.

Она восхищенно вздохнула. Когда Симон обернулся к ней, она опустила глаза, немного смутившись, что ее поймали за подглядыванием. Но она все же вошла в столярную, чтобы подать ему полотенце.

Симон поблагодарил ее, и возникло неловкое молчание. Мири прислонилась к двери комнаты, пытаясь не смотреть на Симона, который вытирал свою волосатую грудь.

– Как здорово ты развернул теленка в утробе. Где ты этому научился?

– У себя в деревне, – тихо ответил он. – Я родился не охотником на ведьм, Мири.

– Знаю. Рада, что ты наконец-то вспомнил об этом. Он промолчал, немного поморщившись, когда вытирал руку.

– Похоже, будут синяки, – прошептала Мири.

– Дело того стоило, – ответил Симон, мягко улыбнувшись и посмотрев, как корова кормит теленка.

Девушка легонько провела пальцами по теплой коже его обнаженной руки. От этого прикосновения Симон напрягся, но, когда их глаза встретились, Мири почувствовала, как между ними возникло желание. Она неохотно убрала руку и поглядела на стойла.

– Большое сооружение, большое и просторное но почти все стойла пустые.

– Когда-то я думал устроить здесь конезавод.

– Почему же не сделал этого?

– Не знаю. Редко бываю здесь, особенно после того, как начались нападения Серебряной розы.

– Но когда она будет повержена, ты можешь вернуться сюда. Осесть и…

Он прервал ее, покачав головой:

– Я пытался сделать это раньше. Не получилось.

– Это потому, что ты считаешь, что не принадлежишь этому дому. А я думаю: пытался ли ты на самом деле? Из того, что рассказала мадам Паскаль, у тебя отлично получается помогать другим. Но почему бы не помочь Симону Аристиду?

Он повесил полотенце на шею, мокрые волосы рассыпались по лицу, и он подозрительно посмотрел на нее.

– Так, ты уже обсуждаешь меня не только с моей лошадью, но и с моей экономкой. Не знал, что мадам Паскаль такая же сплетница, как Элли.

– У Эсмеи я узнала только то, чего бы ты никогда не рассказал: как ты спас ей жизнь. И не пытайся убедить меня, что тебе это было выгодно. Никогда не слышала, чтобы охотникам на ведьм было выгодно спасать приговоренных за колдовство.

– Эсмея не более колдунья, чем ты, – нахмурился Симон. – Скажу только то, что говорил ей. Помощь ей была лишь искуплением за мои прежние грехи, а у меня, их предостаточно, разве ты не согласна? Сколько бы я ни сделал, будет недостаточно исправить случившееся на острове Фэр и то, что я сделал с тобой.

Мири нежно посмотрела на него:

– Вполне достаточно, что ты пытаешься как-то помочь. Большинство мужчин просто извиняются, повторяя одни и те же ошибки снова и снова.

– Нет никаких гарантий, что я не повторюсь. – Симон отвернулся от нее и ударил руками по столу. – Этот страх мешает мне забыть прошлое. Здесь хорошо жить, и я… я признаюсь, что люблю это место, по крайней мере днем, когда занят на земле или в хлеву. – Лицо Симона помрачнело, мучительно исказилось. – Но по ночам это совсем другая история. У меня слишком мало времени думать, и невозможно избавиться от себя самого, оттого, что я натворил. Я ужасно одинок.

– Так не должно быть, Симон. Есть люди, готовые забыть твое прошлое, даже если ты сам не можешь, готовые… любить тебя, если ты им это позволишь.

Одна из них стояла перед ним, хотя и не смела сказать ему об этом. Мири потянула его за руку, пока он не повернулся к ней лицом, и, дрожа от собственной смелости, положила ладони ему на грудь. Пальцами она провела по темным волосам на груди и почувствовала приятный контраст, коснувшись шелковистой кожи. Подняв на него взор, она позволила сердцу просиять через глаза, чтобы они сказали ему все, чего не могла произнести вслух. Симон смотрел на нее, затаив дыхание от понимания того, что она ему предлагала, и чего он не мог взять.

– Мири…

Но она накрыла его губы сладким, восхитительно легким прикосновением. Он едва смог усмирить свою неистовую плоть. Схватив ее за плечи, он попытался осторожно отодвинуть ее, но ее губы раскрылись, и язычок игриво прошелся по краю его рта. Тихо простонав, он крепче прижал ее к себе, и все его разумные помыслы в отношении этой женщины растаяли.

– Мири, – хрипло взмолился он. – Не делай этого со мной. Ты знаешь, как трудно мне сопротивляться тебе.

– Тогда перестань противиться, – прошептала она, сомкнув руки у него на шее и прижимаясь так близко, чтобы он мог почувствовать биение ее сердца, тепло нежной упругой груди под открытым платьем.

Ее губы отвечали ему, и его последние бастионы пали. Он жадно целовал ее, зарывшись руками в ее волосы. Но вдруг он резко отстранился от нее, заслышав голоса, шаги Ива, бегущего к конюшне, несомненно, в сопровождении матери.

Симон поспешно отошел от Мири, оба испуганно взглянули друг на друга. Лицо ее раскраснелось, и у нее был вид зацелованной женщины, а он испугался, что его лицо так же предательски сияет. Собравшись с мыслями, он вышел из столярной, стараясь развеять их замешательство.

Ив вбежал в конюшню, радостно сообщив:

– Входите прямо сюда, месье. Она здесь.

Месье? Симон насторожился. Он предупреждал юношу об осторожности с незнакомцами, но человек, вошедший в конюшню за Ивом, не выглядел опасным. На высоком красивом мужчине был плащ на подкладки и шляпа с перьями, наряд этот выглядел очень элегантно, несмотря на трудное путешествие. Угроза исходила из стального взгляда мужчины.

Их глаза встретились, и Симон его узнал. Кто этот человек, он понял еще до того, как Мири вышла из столярной. Она побледнела от испуга и воскликнула:

– Мартин!

ГЛАВА 15

Мартин Ле Луп прошел до середины конюшни и резко остановился, когда Симон преградил ему путь. Мужчины уставились друг на друга со старой ненавистью, хотя на лице Симона изобразилось больше усталости, пока он рассматривал своего соперника. Перед ним был уже не развязный мальчишка, которого он помнил с того далекого лета. Казалось, что Мартин Ле Луп подрос на несколько дюймов, раздался в плечах, па тонком лице появились аккуратная бородка и усы. Он был чертовски красив, как утверждала Мири, но в нем не осталось и следа от придворного лоска, несмотря на модный камзол и короткие штаны. Откинув плащ, он положил руку на рукоятку меча, и в его сощуренных зеленых глазах мелькнула опасная смесь обиды и осуждения.

Симон перевел взгляд туда, где он оставил свой меч: возле стойла Мельды, рядом с рубашкой и камзолом. Но, увидев лицо Мири, он сдержался и попытался улыбнуться.

– Мартин, какой сюрприз!

– Очевидно, – сказал Ле Луп, глядя на распущенный корсет Мири так, что она покраснела.

Девушка стала затягивать шнуровку с виноватым видом. Симону захотелось набить Волку физиономию. Он заслонил собой Мири, и от этого жеста Мартин нахмурился.

Не догадался о напряженной ситуации только Ив, который бросился вперед, счастливо воскликнув:

– Какой сегодня замечательный день! Сперва господин Симон вернулся и привез с собой Хозяйку леса, потом Мельда родила теленка, а теперь еще друг госпожи Мири приехал. Какой же он красивый! – Ив с восторгом глядел на Волка. – Смотрите, какая на нем замечательная шляпа… – Ив отошел в сторону, переводя беспокойно глаза с Волка на Симона, начав что-то понимать. – Господин Симон, я сделал что-то плохо? Забыл правило о незнакомцах, да? Но… но месье Ле Луп сказал, что он друг Мири.

– Так и есть, – поспешила успокоить юношу Мири. – Ты не сделал ничего плохого.

– Тогда почему господин Симон смотрит на меня так сердито?

– Я не сержусь на тебя, мальчик. – Несмотря на напряжение, Симон постарался разговаривать с Ивом ласково. – Не беспокойся. Все хорошо.

– Сожалею, что должен не согласиться с вами, месье Ле Балафр, – ответил Волк, обнажая зубы. – Я нахожу эту ситуацию далекой от нормы.

– Мартин, пожалуйста, – попыталась успокоить его Мири, но он отстранил ее, грозно надвигаясь на Симона.

– Между нами есть давние счеты, господин охотник на ведьм. И вы только что увеличили свой долг. Ужасно все зло, которое вы причинили Мири в прошлом, но как вы посмели выманить ее с острова Фэр? Подвергнуть опасности, требуя, чтобы она помогла вам в охоте на эту колдунью?

– Мартин, все было совсем не так, – вмешалась Мири, но Волк гневно продолжил:

– Ради бога, если вы сомневаетесь в невинности моей дамы, надругались над ее честью, я…

– Вы единственный, кто теперь сомневается в ее невинности, – зарычал Симон. – Понимаю, как все это должно выглядеть. Но советую вам взять себя в руки и хорошенько подумать, перед тем как произнести еще хоть слово.

Волк дернул пряжку своего плаща и отбросил его в сторону, следом полетела и шляпа.

– Не люблю лишних слов. Предпочитаю действовать.

– Неужели? Насколько я помню, вы не способны помолчать двух минут кряду.

Волк сверкнул глазами. Симон мало разрядил ситуацию, но стремление молодого гостя к драматизации ему надоело. Ему хотелось просто схватить Волка за ворот щегольского камзола и выкинуть из хлева. Однако все же справедливо было признать, что Волк имел повод для негодования.

Он прекрасно знал, что бы почувствовал он, если бы увидел Мири в объятиях ненавистного врага, поэтому постарался сдержать свои эмоции.

Как только Волк начал вынимать меч из ножен, Мири схватила его за руку.

– Нет, Мартин, перестань! Ты же видишь, что Симон даже не вооружен.

– Это легко исправить.

Скинув руку Мири, Волк подошел к мечу Симона, подхватил его и бросил Симону меч, ножны, ремень к все остальное. Симон поймал меч, но не сделал ни одного движения, чтобы надеть его. Ив прижался к стене стойла и захныкал, не понимая, что происходит, но испугавшись вида обнаженного меча. Симон услышал и Элли. Почуяв угрозу хозяину, кобыла громко заржала и стала биться в стойле. Но Симон пристально смотрел в лицо Мири. Она побледнела, с ужасом вспоминая другое место и время, когда ей пришлось быть свидетелем битвы двух мужчин. Симон обещал ей никогда больше этого не делать.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала девушка, но ее мольба была адресована только ему, словно он один имел власть предотвратить беду.

И она оказалась совершенно права. Ле Луп был вне себя.

– Не беспокойся, дорогая, – успокоил ее Симон. – У меня нет желания драться с ним.

Он отбросил меч, который с глухим стуком упал на выстланный соломой пол. Губы Волка искривились в усмешке.

– В чем дело, охотник на ведьм? О, я забыл. Ты предпочитаешь сражаться с беззащитными женщинами и даже тогда берешь в помощь целую армию.

Слова Волка достигли цели. Симон стиснул зубы, решив, что с него довольно.

– Мартин, замолчи, – грозно произнесла Мири, но Волк не обратил на нее внимание.

– Мири могла забыть про то разорение, которое ты со своими людьми принес на остров Фэр, но я все помню. Банда жалких трусов терроризировала старушек и молоденьких девушек. Ты только на это способен? Боишься противостоять мужчине?

Симон пристально посмотрел на Волка:

– Нет, просто у меня хватает здравого ума, чтобы не ввязываться в бессмысленную драку, которая причинит Мири лишнюю боль. Если бы ты вообще что-то знал о ней, то понял бы, как сильно это расстраивает ее. Не говоря о том, что ты напугал Ива и расстроил мою лошадь. Поэтому либо успокойся, либо убирайся из хлева.

– Прекрасно. Давай выйдем.

Симон сложил руки на груди:

– Никуда мы не пойдем. Я сказал, что никогда не дерусь с мужчинами без веских оснований.

– Оснований? Тебе нужно основание? – зарычал Волк. – Попробуй это.

Кулак настиг его с такой скоростью, что Симон не успел увернуться. Удар попал прямо в лицо, он даже отступил, и челюсть пронзила острая боль. Мири возмущенно крикнула, но не успела она что-то сделать, как Ив схватил Мартина за руку.

– Нет, вы не должны обижать господина Симона, – закричал он.

Волк грубо оттолкнул мальчика, и тот отлетел к стене. Терпение Симона лопнуло. Резко выругавшись, он бросился на Ле Лупа и прижал его к перегородке стойла. Волк сопротивлялся, пытаясь еще раз стукнуть Симона в челюсть, но промазал и попал в ухо. Симон несколько раз ударил его в живот, и Волк обмяк, упав на колени. Симон уже собирался нанести еще удар, когда между ними встала Мири. Вид ее испуганного лица, когда она склонилась над Волком, рассеял гнев Симона.

Он отступил, тяжело дыша, и в этот момент на шум в конюшню вбежали Жак и второй конюх Бернард. Старый Жак понял ситуацию сразу. Они оба схватили Ле Лупа, не обращая внимания на протест Мири, и казалось, что Бернард готов завершить дело хозяина.

Симон выпрямился, тяжело и часто дыша. Он вытер кровь на губе и оглядел беспорядок в конюшне. Ив сидел, съежившись, на корточках, обхватив голову руками, и плакал. Элли билась и брыкалась в стойле, угрожая пораниться от бесполезных попыток добраться до Симона. Даже солидный Самсон нервно топтался и фыркал, а новорожденный теленок жалобно мычал.

Когда люди Симона приготовились вытащить Волка наружу и «дать ему хороший урок», Симон вмешался:

– Нет, отпустите его.

Не сразу Жак и Бернард ослабили хватку. Волк высвободился, выпрямился, пытаясь вернуть прежнее достоинство. Симон подошел к Иву и ласково обнял его, а Жак и Бернард поспешили успокоить Элли и остальных животных.

Симон взял мальчика за подбородок, осторожно заставив беднягу взглянуть на него.

– Все кончилось, Ив, – успокаивающе произнес он. – Видишь? Все хорошо. А теперь пойдем успокоим Элли.

Заплаканный мальчик всхлипнул и кивнул. Мири переводила яростный взгляд с Волка на Симона. Она сделала шаг к Симону и замерла.

– Я так сожалею…

Симон резко остановил ее:

– Ничего страшного. – Он грозно взглянул на Волка. – Просто уведи этого дьявола отсюда.

Он не стал дожидаться исполнения своего приказа и полностью занялся наведением порядка у себя в конюшне. Пока ему не удалось успокоить дрожащих Ива и Элли, он ни разу не взглянул, куда ушли Волк и Мири.

Симон очень жалел, что прикрикнул на Мири. Ему не хотелось, чтобы она считала себя виноватой в случившемся. Если бы они с Волком могли сдержаться, ситуация никогда бы не стала такой ужасной, хотя этот дьявол видел, как он старался. Он потер ноющую челюсть тревожась, что Мири наедине с Волком теперь, когда она в таком плохом настроении. Симон не боялся, что Волк обидит ее, по крайней мере не физически. Но для Мири грубые слова были хуже ударов.

Оставив Ива на попечение Жака, Симон надел рубашку, кожаный камзол и вышел из конюшни, высматривая Мири и не желая стать причиной нового конфликта с ее пылким поклонником.

Он заметил их силуэты у пруда на фоне последних золотых лучей заходящего солнца. Лошадь Волка паслась рядом. Симон расслабился и вздохнул с облегчением. Несмотря на то что Волк держал Мири за плечи, казалось, что он умоляет ее и ругает, пытаясь убедить сесть с ним на лошадь и немедленно уехать, напоминая ей о том, как сильно он ее любит и какой негодяй Симон. Мири качала головой, упрямо подняв подбородок. Симон отлично знал это выражение ее лица. Но она не делала попыток отойти от Волка.

Симон не мог вмешаться. Глядя на них, он чувствовал, как его сердце гложет демон ревности. Теперь он отлично представил себе, что испытал Волк, застав их с Мири вместе.

Разница была в одном: Симон не имел права ревновать, потому что Мири ему не принадлежала, не так, как она принадлежала этому красивому мужчине, который был ее преданным другом в течение многих лет, чьи ухаживания приветствовались ее семьей.

За несколько мгновений в конюшне Симон позволил себе войти в рай глупых мечтаний и забытых надежд. Держа Мири в своих объятиях, он целовал ее, а она смотрела на него с такой же жадностью, как он, едва веря той любви, которая сияла в ее лице. Да поможет ему Господь, он, как безумец, готов был принять это.

Если бы Волк не появился в тот момент! Симон вздохнул с сожалением. Нет, хорошо, что Волк пришел, напомнив им с Мири о том, что они позабыли. Эта ферма, какой бы безмятежной она ни казалась, не была очарованным островом, изолированным от остального мира. Невозможно было убежать от прошлого ни здесь, ни где бы то ни было, и Симон знал это очень хорошо.

Он постарается сдержать свое обещание, данное Мири, и не допустит трагических событий в этот раз. Но ни ее друзья, ни ее семья не отдадут ее такому негодяю, как он. После всего, что он сделал, они имеют на это право. Когда в следующий раз за ней кто-нибудь придет, события могут обернуться не так бескровно. Если бы это был колдун Ренар…

Мартин схватил Мири за плечи, яростно впившись в нее своими зелеными глазами.

– Проклятие, Мири. О чем ты думала, отправляясь в путь с этим вероломным негодяем? Как ты могла так поступить со мной, с твоей семьей? И какого черта ты извинялась перед этим подонком?

Разрываемая между собственной виной и гневом, Мири пристально посмотрела на него:

– Кто-то должен был это сделать, и конечно же не ты. Хотя бы извинился перед Ивом. Как можно обращаться с ним так? Несмотря на большой рост, совершенно очевидно, что это нежная душа, не более чем ребенок.

Мартин виновато покраснел, чувствуя себя неловко.

– Полагаю, что теперь виноват и я. Не хотел… – Он отпустил ее, отчаянно взмахнув руками. – Проклятие! С каких это пор я стал злодеем?

– Когда ворвался бессовестно на территорию Симона, изрыгая проклятия и размахивая мечом… словно плохой актер в пустой пьесе.

– Плохой актер, – обиженно повторил Мартин. – Боже мой, женщина! Ты представляешь, что я передумал за эти последние недели, разыскивая тебя по всей Франции, до полного изнеможения беспокоясь, что ты в лапах охотника на ведьм. Когда Мари сказала мне…

– Не верю, что она это сделала, – перебила его Мири. – Она обещала мне, что никому не скажет.

– А чего ты ждала от бедной женщины, отправившись в эту безумную погоню за злой колдуньей, надеясь на помощь этой подколодной змеи? Когда я появился на острове Фэр, она была почти в истерике.

Мири тревожно посмотрела на него:

– Мари никогда не впадает в истерику, и ты это отлично знаешь, Мартин. Сожалею, что побеспокоила ее. Но она хотя бы поняла, почему я это сделала. Другого выбора не было.

– Да, ты это сделала. – Мартин ударил себя кулаком в грудь. – Могла бы позвать меня.

– Даже если бы у меня было время это сделать, где, позволь узнать, я могла бы тебя найти? Когда я жила в По с сестрой, большую часть времени я представления не имела, где ты. Ты вечно был на каком-то задании или в каком-нибудь сумасшедшем походе короля Наваррского.

– В сумасшедшем походе? Это ты мне говоришь про сумасшедшие походы? – воскликнул Мартин, помахав пальцем перед ее носом. Когда она оттолкнула его руку, он отступил на несколько шагов и воскликнул: – Это невероятно. Мы ссоримся, как любовники, а на самом деле любовниками никогда не были. Все это время я боготворил тебя, уважал так сильно, что не осмеливался поцеловать край твоих одежд. А теперь приезжаю сюда и нахожу тебя с Аристидом полуобнаженной в распущенном корсете.

– Мы только что приняли роды у коровы, Мартин!

– Ах, именно так это называется здесь, в деревне? В Париже это называется совсем другими словами.

Мири сильно покраснела:

– Моя честь не задета, если именно это тебя волнует.

– Меня волнует то, что этот подонок обнимал тебя, соблазнял…

– Он меня не соблазнял. Это я его соблазняла. Я его люблю. – Слова вырвались неожиданно для нее самой. Более тихо она прибавила: – Всегда любила.

Мартин побледнел, но покачал головой в привычном несогласии.

– Н-нет, это не так. Ты просто не в себе, вот и все. Он всегда действовал на тебя так, будь он проклят. Наверное, он сам Богом проклятый колдун, если сумел так очаровать тебя. Но ты не можешь любить его после всего того, что он сделал с твоей семьей, после того, как предавал тебя много раз.

– Симон изменился…

– Черта с два. Злодей – он всегда злодей. Мартин скрестил руки на груди, но за его гневом Мири чувствовала, какую глубокую рану нанесла ему. Она осторожно положила руку ему на плечо и посмотрела на него глазами, полными сожаления.

– Единственный злодей здесь – я. Ты имеешь полное право сердиться на меня. Я… я никогда не хотела сделать тебе больно, но я тебя предала.

Мартин горестно взглянул на нее:

– Ты сказала, что в хлеву ничего особенного не произошло. Что он… что ты не… что ты все еще девушка.

– Я говорю не про сегодня. Я предала тебя, когда позволила надеть на себя этот кулон, позволила тебе надеяться…

– Не говори этого, Мири, – остановил он ее, затаив дыхание, и убрал волосы с ее шеи. – Мой кулон… ты не надела его.

Мири было трудно поднять на него глаза.

– Нет, но он в надежном месте. Хотела вернуть его тебе при встрече.

– Я не возьму его, – резко произнес он, с трудом сглотнул и попытался улыбнуться. – Что, моя Лунная дева? Похитив мое сердце, ты хочешь отобрать у меня еще и надежду?

– Мой дорогой друг! – Мири приложила ладонь к его щеке. – Я знала давным-давно, что никогда не стану такой, как ты хочешь. Но мне было так одиноко, я была так несчастна, мне очень нужна была твоя дружба. Однако это не оправдание. Никогда не надо было давать тебе надежду. Я поступила с тобой очень плохо.

– Нет! – возмутился он, схватив ее за руку и поцеловав ее. – Теперь не лучшее время обсуждать это. Мы оба устали и расстроены, говорим не то, что думаем. Ты права, я всегда где-то в поисках приключений. Но… но я изменюсь, постараюсь остепениться, клянусь. Уверен, король достаточно ценит меня и предложит хорошую должность при дворе, и тогда мы сможем жить во дворце. Или в прекрасном доме в Нераке..

– О Мартин! – простонала Мири.

Он по-прежнему не слушал, что она ему говорила, и не унимался.

– Не надо ничего решать прямо сейчас. Главное – увезти тебя из этого ужасного места.

Схватив ее за руку, он потащил ее к лошади, словно собирался усадить в седло и увезти. Ему бы даже в голову не пришло, что у нее есть своя лошадь и в доме остались вещи, пока они не оказались бы за много миль от этого места. Он даже не обратил внимания на то, что она пыталась вырваться от него.

– До Парижа недалеко. Успеем к утру. Надо посоветоваться с одним банкиром относительно денег, которые придется тайно переправить в Наварру. Потом я смогу организовать нашу поездку обратно в По.

Мири уперлась каблуками в землю.

– Я никуда не собираюсь уезжать. Ты забыл, почему я поехала с Симоном? Надо решись вопрос с Серебряной розой.

– Предоставь охотнику на ведьм заниматься этой колдуньей. Это его обязанность, не так ли? И возможно, если нам повезет, они друг друга прикончат.

– Мартин! – Она высвободила руку. – Это и моя обязанность. Ты забыл, кто я?

– Ты та, кого я боготворю, единственная и неповторимая, ради кого я живу.

Мири тревожно вздохнула:

– Я еще Дочь Земли и одна из сестер Шене острова Фэр. И в отсутствие Арианн я в ответе за то, чтобы разыскать Серебряную розу и не дать ей сотворить новое зло.

– Хорошо-хорошо. После того как отвезу тебя домой, я займусь этой ведьмой.

– Ты вообще слушаешь, о чем я говорю? – возмутилась Мири. – Никуда ты меня не отвезешь. Ты не должен в это вмешиваться. Возвращайся в Париж и займись делами короля…

– Оставить тебя здесь наедине с человеком, которому не доверяю? С тем, у кого подозрительная склонность… принимать роды у коров? Не уверен, моя дорогая.

Они упрямо уставились друг на друга, два человека с сильной волей, но Мартин снова понял, насколько решительно она настроена.

– Прекрасно! – Он закатил глаза, театрально воздел руки, сдаваясь. – Если хочешь охотиться на ведьм, можешь охотиться. – Его губы печально сжались. – Сомневаюсь, что смогу убедить тебя справиться без помощи месье Циклопа. – Мири нахмурилась, резко вздохнув, но он протянул руку, предостерегая ее. – Не стоит. Это было всего лишь предположение, совершенно разумное и нормальное, как мне показалось, но вижу, что ты от этого не в восторге, как и я.

Она сжала его руку и честно сказала:

– Мой дорогой друг, ты очень умный и храбрый, один из храбрейших, кого я знаю. Но сомневаюсь, что Симон захочет, чтобы ты к нам присоединился. Особенно после сцены в конюшне. И, если честно, я бы сама не выдержала, чтобы вы оба снова были на ножах.

– Клянусь, этого не повторится. Если он сможет сдержать себя, я тоже сумею, – запротестовал Мартин с видом оскорбленной невинности. – Ты меня знаешь, Мири. Я повинуюсь каждому твоему желанию. Если моя Лунная дева прикажет, то буду обращаться с этим подлым ничтожеством, словно он мой брат. Мы будем как… как Каин и Авель.