Текст книги "Гнилое яблочко"

Глава 25

Штрафных очков: 3750

Золотых звездочек: 830

Когда мы с Элинор заходим в парк, Люди Икст только-только берутся за дело. Ничего пока еще не сгорело и не покрылось граффити. Лимон сидит на коленях возле карусели и раздувает маленький костерок из прутиков и бумажек. Эйб стоит возле прогнившей палатки, где когда-то продавался сладкий хворост, и встряхивает баллончик с краской. Габи, видимо, что-то ищет среди аттракционов.

Но когда мы подходим, я вижу, как Лимон хмурит брови – так сильно, что они почти касаются его щек. Как трясется рука у Эйба, будто он не знает, на что наставлять баллончик и как с ним обращаться. Как Габи, вытаращив глаза, мечется туда-сюда, словно боясь пропустить то, что она ищет.

Это не та же самая команда, которая уверенно шагала в темноту, чтобы победить мистера Икста.

– Отбой! – вдруг вопит Габи. – Отбой, отбой, отбой!

– Что с тобой? – спрашивает Эйб. – Какой может быть отбой, когда мы…

Он замирает. Мы с Элинор замираем. Лимон поднимает глаза от своего хилого костерка, смотрит, куда Габи указывает пальцем, и тоже замирает. Какое-то время все молчат. Потом я чувствую, как Элинор слегка толкает меня локтем, и подаю голос:

– Мы хотим помочь.

– Спасибо, – бросает в ответ Эйб, – но нам не нужна помощь.

Я быстро смотрю на него, потом на Лимона.

– У нас есть боеприпасы. Краски, зажигалки и все такое.

– Ты, возможно, не расслышал, – говорит Эйб. – Нам не…

Лимон поднимает руку. Встает. Подходит к нам. Мы с Элинор протягиваем ему сумки с оружием, чтобы он мог увидеть, что мы привезли.

– Чувак, – шипит Эйб, как будто нас с Элинор здесь нет.

Лимон не обращает на него внимания и заглядывает в сумки.

– Зажигалки новые?

– Да, – отвечает Элинор. – Только что из Кладовой.

Он кивает и продолжает разглядывать содержимое.

– Щитки для лица могут пригодиться. – Он поднимает на меня глаза. – Сейчас ветер и снег, пламя не хочет разгораться.

Я чувствую, как у меня внутри теплеет, и тоже киваю.

– Э, Лимон? – окликает его Эйб. – Ты не мог бы на секунду подойти? Надо поговорить.

– Что бы ты ни хотел сказать, ты можешь сказать это здесь, – отзывается Лимон.

Эйб сжимает кулаки и выпрямляется. Я думаю, что он откажется, но он делает глубокий вдох – такой глубокий, что его слышно за пять метров, – и бежит к нам. Габи следует за ним. Когда они подходят, Эйб одаривает нас с Элинор фальшивой улыбкой и поворачивается к Лимону.

– Мне всем надо напомнить, что мы знаем о всеобщем любимчике? И о том, почему он стал всеобщим любимчиком? Я что, единственный тут понимаю, что это может быть ловушкой? На случай, если вы забыли: мы стоим на вершине горы где-то на краю света. И если – то есть когда – он испробует на нас свое оружие, вряд ли кто-то услышит наши крики и придет на помощь.

Лимон смотрит на него.

– Ты закончил?

Эйб, не ожидавший такого ответа, не сразу кивает.

– Тогда на случай, если ты забыл, напоминаю: Симус меня поддержал, когда больше никто – ни единый человек – не смог. Несколько раз я чуть не убил его, и что он сделал? Он остался. Он старался помочь. Если бы он хотел меня порешить, он бы с легкостью это сделал – и не без причины. Но он этого не сделал.

– Но…

Лимон, глядя мне в глаза, перебивает Эйба:

– А потом я не отплатил ему добром за добро, я отказался от него и не дал ему ни единой попытки объясниться. Но он меня не оставил. Он все еще на моей стороне. – Лимон переводит взгляд на Эйба, потом на Габи. – На нашей стороне.

Эйб надувает губы. Габи хмурится. Никто не возражает.

– Люди ошибаются. Мы все ошибаемся. Но потом люди ведут себя по-разному – и это отличает их друг от друга. Симус снова и снова показывал себя с лучшей стороны. – Помолчав, Лимон добавляет: – К тому же я знаю, что ему жаль.

– Очень жаль, – встреваю я. – Очень-очень.

– Очень, – подтверждает Элинор. – У меня в доказательство есть K-mail.

За этим следует долгое молчание. Я готовлюсь снова извиниться, но тут Эйб пожимает плечами.

– Думаю, небольшая помощь нам не помешает, – говорит он.

Когда Лимон вводит меня в курс дела, я понимаю, что это преуменьшение. Члены команды, не имея больше кредитов, положились на те боеприпасы, что у них остались. После насыщенного месяца, проведенного за хулиганством, их запасы сводятся к высохшим цветным линзам у Габи, единственному баллончику с краской у Эйба, коробку со спичками и материалу для растопки у Лимона, а также к канистре с бензином, который ребята перед выходом откачали у Анники из гольфмобиля.

– Изначально мы хотели уничтожить весь парк, – говорит Лимон. – Но затем изменили план, когда поняли, как мало у нас ресурсов. Теперь наша цель – испортить несколько мелких объектов, в основном с помощью граффити, и спалить карусель.

Я киваю. Карусель – самый ценный предмет во всем парке. Если утрата какого-то аттракциона и заставит Аннику плакать, то только этого.

– В обычных условиях я бы развел вокруг карусели несколько маленьких костров, которые потом соединились бы и подожгли всю конструкцию, но погода не на нашей стороне. – Лимон кивает на маленький почерневший холмик возле входа на карусель. – Из-за снега я не могу разжечь костер, а когда мне это все-таки удается, ветер тут же его задувает.

– Зажигалки и щитки для лица должны помочь? – спрашиваю я.

Он протягивает руку:

– Это наша единственная надежда.

Мы принимаемся за работу. Габи продолжает выискивать маленькие камеры, чтобы сломать их, не дать Добрым Самаритянам нас выследить и выиграть команде побольше времени. Эйб начинает разрисовывать киоски. А мы с Элинор надеваем защитные маски и встаем живой стеной возле Лимона, заслоняя его от ветра, пока он возится с зажигалками и веточками.

Но мать-природа сильна. И сегодня она в плохом настроении. Лимону удается разжечь несколько костров, но каждый раз, когда он принимается за новый, старый гаснет. Мы стараемся оградить костер и дать ему разгореться, но лишь до тех пор, пока огонь не начинает обжигать лица и руки. А за это время пламя не успевает окрепнуть. Погода гасит наши костры один за другим.

Через двадцать минут Лимон садится на корточки. Кладет руки на колени. Качает головой.

– Ничего не выйдет, – говорит он.

Не желая так быстро сдаваться, я роюсь в оставшихся боеприпасах. Они хороши, но для наших целей бесполезны. Я начинаю раздумывать, как нам могли бы помочь степлер и изолента, когда подбегает Габи.

– Никаких камер, – говорит она, тяжело дыша. – Только странная жужжащая коробка. Я думала, что это камера, но это всего лишь странная жужжащая коробка.

– Хорошо, – говорит Лимон. – В любом случае, мы не делаем ничего такого, что стоило бы скрывать.

Он встает. Окликает Эйба и машет ему, чтобы он подошел. Чувствуя, что сейчас мы поднимем белый флаг и сдадимся, я рассматриваю парк и напрягаю мозги, пытаясь придумать альтернативный план. Я скольжу взглядом по большому серому ящику, который прикреплен к высокому деревянному столбу. Потом я вспоминаю, что только что сказала Габи, и пристально смотрю на ящик.

Как только к нам подходит Эйб, я срываюсь с места.

– Симус, куда ты? – спрашивает Лимон.

– Я знал! – восклицает Эйб. – Я знал, что с ним все пойдет не так. Я же вам говорил…

Кто-то заставляет его замолчать, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто именно. Я подбегаю к столбу, потом останавливаюсь и прислушиваюсь.

Габи права. Коробка жужжит. Как будто в ней тысяча сердитых шмелей.

– Что такое? – Лимон подходит ко мне.

Я киваю на ящик. Лимон поднимает голову и слушает.

– Электричество, – говорим мы одновременно.

Эйб, Габи и Элинор встают позади нас. Когда мы говорим им, что находится в коробке, у каждого возникают вопросы.

– Вы уверены? – спрашивает Габи.

– Разве последний раз тут катались не лет двадцать назад? – спрашивает Элинор.

– Ну и что нам с того? – спрашивает Эйб.

Лимон моментально отвечает на первые два вопроса:

– Да, мы уверены. Посмотрите на провода, которые идут к другим столбам в парке. И да, последний раз тут катались очень давно… но, кажется, ток не выключили. Или просто забыли.

– А нам с того, – продолжаю я, – то, что с помощью электричества мы сможем выполнить Итоговое хулиганское задание.

Повисает молчание.

– Как? – наконец спрашивает Элинор.

Я быстро соображаю:

– Ящик находится выше, чем крыша карусели. Если мы сможем переместить его туда и взорвать, из него посыплются искры, и это будет все равно что тысяча спичек, зажженных одновременно.

– Хорошо, – говорит Эйб; в его голосе я слышу одновременно скепсис и удовольствие. – Во-первых, ящик висит на высоте семи метров. Как мы перетащим его оттуда на крышу карусели? Во-вторых, как мы его взорвем? В-третьих, на эту штуку что, не действуют снег и ветер? Потому что если действуют, то искры потухнут так же быстро, как спички.

– Бензин, – говорит Лимон, кивая собственным мыслям. – Который мы откачали из гольфмобиля. Если мы обольем им крышу, искры разгорятся, прежде чем успеют потухнуть. В итоге пламя будет достаточно сильным, чтобы не угаснуть – и даже чтобы перекинуться на соседние аттракционы.

– А о том, чтобы ящик попал на крышу, – говорю я, – я позабочусь.

Лимон быстро раздает поручения всем остальным, и мы расходимся в стороны. Эйб, Габи и Элинор, опираясь на скамейки и деревянных лошадок, взбираются на крышу и начинают счищать с нее снег. Лимон собирает ветки и капает бензином на каждый пучок. Я беру сумку с оружием и ищу место, с которого будет удобно стрелять; наконец я решаю взобраться на горку. Она похожа на обычную горку с детской площадки, но выше. И конечно, более ржавая.

Эйб, Габи и Элинор, расчистив крышу, слезают, и наверх карабкается Лимон с канистрой бензина. Он обливает крышу, потом спрыгивает на землю и показывает мне большой палец.

Я поднимаю лук. Зажмуриваю один глаз. Прицеливаюсь в серый ящик в трех метрах от себя. Отвожу руку назад. Стреляю.

И промазываю. Стрела пролетает мимо ящика и беззвучно приземляется в снег.

Эйб стонет. Лимон толкает его локтем.

«Все в порядке, – говорю я себе, прилаживая новую стрелу. – Ты давно не практиковался, но это как с ездой на велосипеде. Просто сохраняй спокойствие».

Вторая стрела оставляет отметину в верхнем правом углу ящика. Третья задевает его с левой стороны. Четвертая ударяется спереди. Пятая попадает точно в центр и заставляет ящик издать резкий звук и затрястись.

Идеально. Точнее, было бы идеально, если бы у меня еще оставались стрелы.

Снизу Лимон не сводит с меня глаз. Эйб шагает туда-сюда. Габи и Элинор прижались друг к другу, чтобы согреться. Глядя на них, я мог бы разнервничаться, но вместо этого почему-то чувствую прилив сил.

Я достаю из сумки с боеприпасами фримеранг и беру в руку сенсор. Прицеливаюсь, отвожу запястье и кидаю диск. Фримеранг задевает коробку в том же месте, где и последняя стрела. Он оставляет на ящике вмятину и заставляет его качнуться вперед.

Я возвращаю серебряный диск обратно и делаю вторую попытку. Второе прямое попадание сильнее толкает ящик и посылает в воздух дюжину искр.

Пока первый фримеранг возвращается ко мне, я достаю из сумки второй. Потом прикидываю дистанцию и высчитываю, с какой силой надо подтолкнуть ящик, чтобы тот перелетел на крышу карусели. Это рискованная затея. Я думал, все будет проще. Во-первых, я не знаю, сколько весит коробка. Может быть, она настолько тяжелая, что упадет на землю прямо возле столба. Во-вторых, я рассчитывал, что коробка столкнется с крышей и столкновение вызовет взрыв. Что, если этого не произойдет?

У меня начинают потеть ладони под перчатками, и я бросаю еще один взгляд на команду. Все стоят неподвижно, кроме Эйба, который, очевидно, махнул на меня рукой и расписывает стену киоска. Я думаю, не стоит ли мне самому махнуть на себя рукой, как вдруг я замечаю серебристый отблеск баллончика.

Вот оно.

Я машу Лимону рукой и показываю на Эйба. Лимон сразу все понимает, подбегает к киоску и что-то говорит Эйбу. Через десять секунд он подходит к горке.

– Удачи, – говорит он. И бросает мне баллончик с краской.

Я действую быстро, автоматически. Отрываю кусок изоленты, приматываю баллончик к фримерангу, а сверху прикрепляю другой фримеранг. Все вместе похоже на огромное печенье с аэрозолем вместо начинки.

Затаив дыхание, я прицеливаюсь. Собираюсь. Сгибаю запястье, завожу руку… и кидаю.

Фримеранг врезается в коробку. Баллончик лопается. Ящик отрывается от столба и летит на крышу карусели, где он приземляется и взрывается, как бомба – настоящая бомба, а не та, которую продают в Кладовой для эффективного, но безопасного хулиганства.

Земля сотрясается. Горка дрожит. Я стараюсь ухватиться за перила, но рука соскальзывает, и я с глухим стуком падаю вниз.

Я уверен, что умер. Но потом мне удается приоткрыть один глаз.

И я вижу, как по щеке Анники стекает слеза.

– Поздравляю, Симус, – шепчет она. – Ты успешно выполнил Итоговое хулиганское задание.

Глава 26

Штрафных очков: 5000

Золотых звездочек: 830

Анника протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее. Она помогает мне подняться, и теперь я могу рассмотреть весь парк. Пять Добрых Самаритян уже тушат дрожащее пламя, охватившее карусель. Члены команды радостно кричат. Айк, Гудини, Уайетт, Дэвин, Самара, Ферн, Лиззи и даже мистер Громер выстроились возле железной арки. Все, кроме мистера Икста, хлопают в ладоши.

Анника подводит меня к карусели. На нашем директоре длинный снежно-голубой плащ с капюшоном, перчатки в тон, белые сапоги с мехом и пушистая белая шапка. Волосы мягкими волнами спускаются на плечи. Я никогда не видел ее такой красивой – но кое-что меня смущает.

– Я плачу, – говорит она. – Ты заставил меня плакать.

– Простите, – автоматически отвечаю я.

– Не надо. – Она шмыгает носом и слегка касается уголков глаз. – Я так горда тобой.

Я смотрю на нее, затем оборачиваюсь и гляжу на бедных игрушечных лошадок. У них сгорели носы, глаза, ноги и хвосты. Вокруг них потрескивает огонь и вьется дым.

– Вы плачете, потому что гордитесь мной? – спрашиваю я. – Не потому, что вам грустно?

– С чего бы мне грустить? Для меня этот парк не более чем плохое воспоминание. Теперь я буду думать о нем как о месте, которое помогло нескольким очень талантливым хулиганам продвинуться в карьере.

Она машет рукой преподавателям. Те расступаются, и я вижу стол, заставленный серебряными блюдами, ведерками со льдом и фужерами для шампанского.

– Что это? – спрашиваю я.

– Рыбные палочки, игристый сидр и любимые закуски твоих союзников. – Она машет Лимону, Габи и Эйбу. – Не волнуйтесь! Пусть Симус и в ответе за окончательное уничтожение карусели, мы понимаем, что без вас он бы этого не добился.

– Так мы выполнили задание? – спрашивает Эйб.

– Конечно, – отвечает Анника. – Вы получили меньше штрафных очков, чем ваш предводитель, но все равно отлично справились.

Эйб и Габи с радостным возгласом дают друг другу пять и направляются к столу с закусками. Лимон с улыбкой следует за ними. Я остаюсь рядом с Анникой, пытаясь осознать происходящее.

– Как вы так быстро сюда добрались? – спрашиваю я. – Тут же нет камер слежения. И к тому же никто из нас всерьез не думал, что нам удастся все это провернуть, – по крайней мере до самого последнего момента.

– Симус. – Анника улыбается и подмигивает. – У меня свои источники.

Именно это сказала Элинор, когда помогала мне сбежать из одиночной камеры. И кстати… где же Элинор? Ее нет ни рядом с членами альянса, ни рядом с учителями. Рядом с Добрыми Самаритянами ее тоже не видно.

– Похоже на стеклянный шарик.

Анника направляется к столу, а я резко оборачиваюсь направо. Сквозь дым и снег едва виднеется фигура, которая лежит на земле у основания карусели.

– Элинор! – Я бегу к ней. Падаю на колени. Чувствую, как кровь отливает от лица. – Нет, нет… что… как…

Она касается моей руки ладонью, покрытой волдырями, и поднимает голову.

– Разве нет? – тихо спрашивает она. – Как будто мы внутри стеклянного шарика со снегом…

С неба густо сыплется снег, вокруг сверкают огни костров, кто-то возле стола включил музыку, и сейчас действительно кажется, будто «Пик Анники» накрыт стеклянным куполом. Но мне не до того. Я могу думать только о правой руке Элинор. Варежка и рукав сгорели, и открылась кожа, похожая на розовую пузырчатую пленку.

– Помогите! – кричу я, хватаясь за рюкзак. – Она ранена!

Я копаюсь в боеприпасах. Музыка тем временем становится громче. Не знаю, что я ищу. Изоленту? Огнетушитель?

– Пожалуйста, помогите! – зову я. – Элинор обожглась! Ей нужна помощь!

Я переворачиваю рюкзак вверх дном и вытряхиваю содержимое на снег. Пока я роюсь в своих пожитках, музыка становится еще громче. Я оглядываюсь и вижу, что все смеются, разговаривают и едят, как ни в чем не бывало.

– Элинор. – Я склоняюсь к ней и осторожно убираю волосы у нее с лица. – Не двигайся, ладно? Я сейчас пойду за подмогой.

Она пытается улыбнуться. Удостоверившись, что она достаточно далеко от медленно затухающего пламени, я мчусь к столу.

– Нужна помощь, – выдыхаю я, сшибая со стола айпод. В парке наступает тишина. – Элинор ранена. Сильно.

Вот чего я жду: сейчас Анника, учителя и Люди Икст побросают тарелки и со всех ног побегут к нашей раненой хулиганке. Добрые Самаритяне их опередят и немедленно начнут перевязывать ее ожоги. Анника вызовет вертолет, который за считаные секунды прилетит на пик и заберет Элинор в ближайшую больницу. Некоторые учителя, может, даже сама Анника, полетят с Элинор, чтобы она знала, что она не одна. Когда они отправятся в путь, оставшиеся потушат огонь и вернутся в кампус, где будут с нетерпением ждать вестей.

Вот что происходит на самом деле: Лимон, Габи и Эйб бросают тарелки и со всех ног бегут к нашей раненой хулиганке. Учителя обмениваются взволнованными взглядами, но не двигаются с места. Анника, нахмурившись, смотрит куда-то мимо меня, потом достает из складок плаща планшет. Она быстро что-то печатает, кладет его на место и улыбается мне:

– Спасибо, Симус. С Элинор все будет в порядке.

Я оборачиваюсь. Один из Добрых Самаритян – даже не все пятеро – трусцой подбегает к Элинор, присаживается рядом с ней на корточки и достает из сумки пластыри.

– И все? – спрашиваю я. – Она серьезно ранена. Здесь мороз. Ее надо унести с горы. Сейчас же.

Анника все еще улыбается, но выражение ее лица меняется. Она плотно сжимает губы. Сужает глаза. Берет со стола высокий стакан, протягивает мне и говорит ровным голосом:

– Все под контролем. Почему бы тебе не выпить сидра и не расслабиться?

Я открываю рот от изумления. Такая реакция на любого раненого студента была бы не слишком достойной… но Элинор – племянница Анники. Та должна сейчас бегать и отдавать команды – и при этом так нервничать, что это будет даваться ей с трудом. Как она может быть такой равнодушной к собственной семье?

Я качаю головой и отступаю назад. Сначала медленно, потом быстрее. Я даю Аннике возможность передумать и все исправить. Но вместо этого она поднимает с земли плеер и снова включает музыку.

Так что я оборачиваюсь и бегу. Когда я подбегаю к Элинор, она уже сидит на земле. Ее рука заклеена пластырями. Люди Икст стоят на коленях в снегу рядом с Элинор. Лимон ждет, пока Самаритянин уйдет за повязками, потом наклоняется ко мне и шепчет:

– Я с ожогами знаком не понаслышке. Эти жизни не угрожают, но нуждаются в немедленном лечении. Надо отвести ее к скутерам. Мы сможем усадить ее в коляску и спустить к подножию, а оттуда уже попросим помощи.

Я сглатываю и киваю. Это все, что я могу сделать.

Мы двигаемся быстро, но осторожно. Я не знаю, собираются ли взрослые вмешаться, но, к несчастью – а может, и к счастью, – все они слишком заняты своим маленьким праздником. Элинор шагает между Лимоном и Эйбом – каждый из них ее поддерживает. Они огибают киоски и палатки и торопливо минуют железные ворота.

Я остаюсь на месте. Отчасти потому, что я до сих пор в шоке, но в основном – чтобы остановить взрослых, если они заметят, что дети ушли, и решат что-нибудь натворить.

Мой планшет, который выпал из перевернутого рюкзака и все еще лежит в снегу, вдруг начинает жужжать. Не отрывая взгляда от празднующих, я поднимаю его. Нажимаю на экран и открываю новое сообщение.

Дорогой Симус!

Мне очень жаль, что я так долго тебе не отвечала. Я совсем недавно вернулась из долгого отпуска и только-только села проверить почту.

В любом случае хочу тебя сказать, что меня очень порадовали твои сообщения и мне было очень приятно читать все, что в них написано. Быть учителем непросто, и я знаю, что учеником быть вдвойне сложнее.

Надеюсь, ты знаешь, что я не сержусь на тебя и не расстроена тем, что произошло. С твоей стороны было очень смелым шагом попытаться мне помочь, и я тебе всегда буду за это благодарна.

Если захочешь написать мне еще, я с радостью отвечу.

– Эй, Симус! – кричит Айк из-за стола. – Кого ты хочешь выбрать?

Я не чувствую лица, но каким-то образом поднимаю голову. Если взрослые и заметили, что я единственный оставшийся хулиган в парке, им все равно.

– О чем ты?

– Для твоего первого боевого задания за пределами Академии!

Гудини, Уайетт, Дэвин и остальные преподаватели улыбаются и машут мне, и я смутно припоминаю слова Анники о том, что нам надо будет выбрать учителя и отправиться с ним на сверхсекретное задание.

Я не отвечаю. Я опускаю голову, и мой взгляд замирает на пяти словах внизу экрана.

С наилучшими пожеланиями,

Мисс Парципанни

* * *

Уже скучаешь по Симусу и Людям Икст? Отправь им e-mail…

…и, возможно, они тебе ответят!

Кому: [email protected];

[email protected];

[email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Зимние каникулы

Привет, ребята!

Я уже скучаю по рыбным палочкам из Кафетерия. Дорога оказалась такой дли-и-инной! Хорошо, что при мне планшет и есть чем заняться. Мне ужасно жаль, что я в ближайшее время не увижу вас, но вы всегда можете кинуть мне e-mail! Буду ждать…

Симус