Текст книги "Гнилое яблочко"

Глава 15

Штрафных очков: 750

Золотых звездочек: 60

– Может, он хотел сказать в «психушку Анники»? – шепотом спрашивает Эйб у Лимона.

Лимон не отвечает. Он осматривает заброшенный парк развлечений, а затем переключает внимание на мистера Громера. Тот ждет, пока все – включая Элинор и Маркуса, которым пришлось сильно поторопиться, – выйдут на поляну и соберутся вокруг него, и только тогда продолжает:

– Благодаря грамотным денежным вложениям отец Анники, Максимус Килтер, был очень состоятельным человеком. Анника выросла в большом поместье недалеко от территории, где сейчас находится Академия, и проводила каникулы в других поместьях – в Джорджии, Монтане и Калифорнии. У нее было все, что она хотела, в том числе щенки, пони и больше фарфоровых кукол, чем может вместить магазин игрушек.

Мистер Громер подводит нас ко входу в парк – к кривой железной арке. На ее вершине красуется надпись «Пик Анники» – затейливые буквы с завитушками в окружении изящных железных цветочков. Сама Анника стоит в стороне и слушает, но не вмешивается. Ее лицо не выражает никаких эмоций.

– Перед каждым днем рождения, – продолжает мистер Громер, – отец спрашивал у Анники, без чего она никак не могла бы прожить следующий год. На свой шестой день рождения Анника попросила «Конфетную страну».

– Настольную игру? – спрашивает Эйб.

– Да. Дочка ее няни как-то раз принесла с собой эту игру, и они просиживали над ней целыми часами. После этого Анника захотела собственную игру.

– Очень скромная просьба, – замечает Лимон.

– Очень, – соглашается мистер Громер. – Может быть, даже слишком скромная. Потому что утром того дня, когда Аннике исполнилось шесть лет, отец повез ее сюда и показал ей вот это – ее собственную настоящую Конфетную страну.

Он наставляет планшет на полуразрушенный киоск. Появляется видеоизображение высокого мужчины и маленькой девочки в розовой пижаме. Они стоят спиной к камере. Мы видим, как Максимус берет дочку за руку и подводит к арке, стянутой белым бантом. Девочка развязывает бант и вместе с папой заходит в парк – яркий, шумный и полный детей. Небо голубое, а деревья густые и зеленые.

Когда-то «Пик Анники» выглядел самым радостным местом в мире.

– А что насчет настольной игры? – Маркус смотрит на Аннику. – Ее вам тоже подарили?

Анника переводит взгляд на мистера Громера. Стена киоска меркнет.

– Нет, – отвечает мистер Громер. – Аннике не подарили настольную игру.

– Но ведь именно ее… именно ее она хотела на самом деле, – бормочет Джиллиан. – Ее папа ее не слушал…

– Он слушал, – говорит мистер Громер почти грустным голосом. – Но не слышал.

Мы проходим в арку следом за ним. Снегопад усиливается, и аттракционы покрываются тонким белым одеялом. Это было бы даже красиво, словно кадр из старого фильма, если бы не разбитые фонари и гвозди, торчащие из снега. Трудно поверить, что именно это место мы только что видели на записи. Я украдкой смотрю на Аннику, думая, что ей тяжело видеть, во что превратилась ее детская площадка… но она быстро уходит вперед и укрывается за палаткой, где раньше продавались яблоки в карамели.

– Что же случилось? – спрашивает Лимон. – Аннике надоел парк? Поэтому он теперь так выглядит?

Мистер Громер подходит к карусели и останавливается возле черной лошадки в облупленных красных цветочках.

– Он не успел ей надоесть. На следующий день ее отец уехал по делам и несколько месяцев не возвращался. Он обещал снова привести ее сюда, когда вернется, но потом он был вечно занят – звонками, деловыми встречами и новыми поездками.

– А как же мама? – спрашиваю я. – Она не могла отвести сюда Аннику?

Мистер Громер смотрит себе под ноги, как будто решил внимательно изучить снег, потом снова поднимает взгляд.

– С Луселией Килтер… было не все в порядке. Она была слишком слабой для того, что под силу другим матерям в ее возрасте, и ее состояние только ухудшилось после того, как у Анники родилась сестра.

– У Анники есть сестра? – спрашивает Габи. – Она тоже работает в Академии?

Мистер Громер молчит.

– Подождите, – произносит Эйб. – Вы хотите сказать, что Анника была тут всего один раз? На свой шестой день рождения?

– Увы, да, – кивает мистер Громер.

Непросто жалеть Аннику, раз ее папа взял на себя труд построить для нее целый парк развлечений – пусть она и побывала там всего раз. Но мне все равно ее очень жалко.

– Выше нос, хулиганы! – вдруг восклицает Анника, выезжая из-за палатки на серебристом сверкающем скутере. Она описывает пару восьмерок, поднимая фонтаны снега, и останавливается перед нами. – Кто из вас взял с собой в Академию велосипед?

Никто не отвечает.

– Кто бы хотел, чтобы у него был с собой велосипед?

Поднимается несколько рук.

– Кто бы хотел, чтобы вместо велосипеда у него был суперсовременный скутер из серии «Килтер 7000» с голосовым управлением, который доставлял бы его из спальни в столовую за десять секунд?

Поднимается тридцать одна рука, в том числе и моя.

– Так я и думала. – Анника спрыгивает со скутера. – Первый, кто выполнит задание мистера Громера на десять очков, умчится на этой крошке в закат – или на ужин, в зависимости от обстоятельств.

– Какое задание? – спрашивает Эйб.

– Задание, которое позволит мне проверить, насколько внимательны вы были сегодня утром, – отвечает наш учитель.

Я пытаюсь вспомнить все, что услышал за сегодняшний день. Первое, что приходит в голову, – слова о том, что история помогает нам тренировать мозг. Думая, что сейчас начнется викторина, я судорожно перебираю в памяти все, что узнал об Аннике. Ее отца зовут Максимилиан, у нее было много кукол Барби, она хотела получить на пятый день рождения настольную игру «Горы и лестницы», но вместо этого…

Мысли продолжают крутиться в голове, но я больше к ним не прислушиваюсь. Странный жужжащий звук, который могла бы издавать огромная газонокосилка, способная в один присест срезать всю траву в Нью-Йорке, становится все ближе.

И над верхушками деревьев появляется серебристый вертолет.

– Это наш транспорт! – кричит мистер Громер. – Если хотите получить свой, попробуйте спуститься с горы быстрее всех!

– Вы уходите? – взвизгивает Габи.

Вертолет устремляется к нам. Ветер, вырывающийся из-под крутящихся лопастей, отбрасывает нас назад и заставляет обхватить голову руками. Из открытой дверцы свешивается металлическая лестница. Анника с легкостью взбирается по ней, мистер Громер залезает следом.

– Я буду наблюдать за вами сверху! – кричит он. – Если что-то пойдет не так, я увижу!

Что может пойти не так в лесу? Можно заблудиться. Набрести на заботливую маму-медведицу и ее детишек. Проголодаться настолько, что придется есть красные ягоды – пусть они и ядовитые, но, может быть, на них удастся продержаться до ближайшей больницы.

Но я почему-то уверен, что мистер Громер не это имеет в виду.

Кто-то дергает меня за капюшон. Я оборачиваюсь и вижу Лимона. Понурив голову, он топает к арке. За ним идет Габи, а за ней – Эйб. Он машет мне рукой, предлагая следовать за ними.

– Разве нам не лучше держаться вместе? – кричит Джиллиан. – В целях безопасности и все такое?

– Разве ты не хочешь получить этот скутер? – орет в ответ Эрик.

– Не больше, чем остаться в живых!

В группе наступает замешательство, и я чувствую облегчение. Вместе действительно безопаснее. Если мы будем держаться друг друга и откажемся от соревнования, у Анники и мистера Громера не останется выбора – они будут вынуждены послать за нами вертолеты. Они не оставят нас здесь замерзать.

Или оставят. Потому что их вертолет уже скрылся за верхушками деревьев.

– Тут слишком тихо, – говорит Маркус, когда шум вертолета смолкает.

– Жутковатое местечко, – добавляет Джиллиан.

– Я пошел отсюда, – заявляет Эрик.

После этого все бросаются бежать – и я тоже. Пока мы бежим по поляне, нам удается держаться вместе, но потом нас разделяют камни, сухие ветки и множество тропинок. Все они выглядят совершенно одинаково, и у каждого из нас свое мнение о том, по какой тропинке мы сюда пришли. Я пытаюсь разглядеть на снегу свежие следы, как вдруг что-то маленькое и твердое ударяет меня в макушку – и к ногам падает камушек. Я гляжу наверх и вижу Лимона, Габи и Эйба, которые уселись в ветвях высокого голого дерева.

Ладно, уселись только Лимон и Эйб. Габи так крепко обхватила ствол руками и ногами, что я не удивлюсь, если он сейчас треснет пополам.

Не то чтобы я был сильно предан нашему союзу, но все остальные рассыпались по лесу, и группа из четырех человек кажется самой крупной и безопасной. К тому же мастерство Лимона в обращении с огнем пригодится нам в этой ледяной тундре, когда сядет солнце. Судя по всему, члены команды не хотят выдавать свое местоположение, так что я жду, пока мимо пройдет кучка одноклассников, прежде чем вернуться к дереву. На нем множество углублений, за которые удобно цепляться, так что я легко взбираюсь наверх.

– Долго же ты, – шипит Эйб.

– Прости, – шепчу я.

– Спокойно, – говорит Лимон. – Смотрите!

Отсюда, с высоты, хорошо видна эта часть склона – в том числе и тропинки. Мы можем разглядеть, куда они ведут и по каким пошли наши одноклассники. Справа от нас Элинор и Маркус медленно спускаются по самой длинной, извилистой тропке. Через каждые несколько шагов Элинор протягивает руку и помогает своему спутнику преодолеть скользкие участки. Все остальные одноклассники разбрелись по тропинкам слева от нас.

– Хадсон, Тэйлор и Браун. – Эйб кивает на троих хулиганов, которые продвинулись дальше всех. – Самые быстрые – и самые главные наши конкуренты.

– Разве? – спрашивает Лимон.

Эйб смотрит на него. Лимон смотрит наверх. Там, в вышине, кружит серебристый вертолет – так далеко, что его можно принять за птицу.

– Конечно, не считая мистера Икста. – Щеки Эйба, и так порозовевшие от холода, становятся пунцовыми. – Само собой.

– Он, на минуточку, в трех километрах над нами, – замечает Габи. – Если только кто-то из вас не скрывал все это время, что умеет летать, думаю, у нас нет шансов.

Лимон поудобнее устраивается среди ветвей. Скрещивает руки на груди. Молчит.

– Гольфмобиль, – говорю я.

Эйб резко поворачивается ко мне:

– А что с ним?

– Он у подножия горы.

– И?

– И ему нужен водитель. – Я смотрю Лимону в глаза. – Ты думаешь, мы сможем подловить мистера Икста у подножия, когда он приземлится?

Лимон приподнимает уголки губ в едва заметной улыбке:

– Я думаю, мы можем попробовать.

– Верно, – говорит Эйб с таким видом, будто он все это время размышлял именно об этом. – Конечно. Но нам нужно поторопиться, если мы хотим утереть всем нос.

Он сползает с ветки. Габи переводит взгляд с Лимона на Эйба и обратно. Лимон не двигается с места, и я следую его примеру.

– Эй! – говорит Эйб, достигнув ствола. – Чего вы ждете?

– Пока ты поделишься с нами своим планом, – говорит Лимон. – Расскажешь, что нам делать, когда мы спустимся с горы. У тебя же есть план, правда?

Щеки Эйба становятся багровыми.

– Да, конечно. Я думаю, что мы… что нам… мы непременно подловим его, если… – Он умолкает и рассматривает землю в поисках подсказки.

– Нам нужно их остановить, – говорю я, чувствуя, как ускоряется мое сердцебиение. – Других хулиганов. Если все мы спустимся в одно и то же время, мистер Икст станет ждать от кого-нибудь подвоха и будет начеку.

– Да. – Лимон выпрямляется. – Как?

Я не могу понять, почему он спрашивает – потому что не знает или потому что знает, но хочет, чтобы мы сами догадались. В конце концов, он лучший ученик. Может быть, он все это продумал еще до того, как мы полезли на гору.

– Жалко, что у нас нет другого приза, – говорит Габи. – Побольше и получше, чем скутер. Тогда мы могли бы отвлечь их.

– Да, жаль, – задумчиво говорит Лимон. – Но с другой стороны… они же не знают, что у нас его нет.

Он достает из кармана куртки планшет и быстро набирает сообщение. Потом поворачивает к нам экран, и мы видим, что он написал.

ВНИМАНИЕ, ХУЛИГАНЫ! Сегодняшнее соревнование состоит из двух частей. Первую вы знаете. Вот вторая.

На карусели на «Пике Анники» спрятаны три золотых кольца. Первый студент, который вернется на вершину горы и найдет их, получит скутер из серии «Килтер 9000» с коляской, А ТАКЖЕ 500 штрафных очков. Это ваш шанс оставить след в славной истории Академии Килтер – и попутно получить изумительные призы!

С уважением,

мистер Громер

– Что такого может уметь скутер из серии 9000, чего не умеет скутер из серии 7000? – интересуется Габи. – Превращаться в подводную лодку?

– Если нам повезет, именно это они и захотят выяснить, – отвечает Лимон.

– Ты собираешься всем это разослать? – спрашиваю я. – А если они вовремя не проверят свои планшеты?

– Я не могу. Они заметят, что сообщения пришли с моего адреса, а не с адреса мистера Икста.

– Как же они тогда их получат? – В голосе Эйба слышится удовлетворение, как будто он рад, что план Лимона не сработает. Может, мы и союзники, но он совершенно точно хочет быть лидером.

– У вас у всех с собой планшеты? – спрашивает Лимон.

Мы киваем.

– Я думаю, вам нужно скопировать это письмо, чтобы оно было у каждого из вас. Потом мы разделимся, побежим по разным тропинкам и покажем его одноклассникам. Надо будет сделать вид, будто мы только что его получили и хотим убедиться, что оно пришло и всем остальным.

– Ни за что не сработает, – заявляет Эйб.

– Сработает, если ты изобразишь, как тебя взволновало это задание – и этот приз. Ты же справишься с этим, Хансен?

Эйб хмурится. Он не хочет признавать правоту Лимона, но также не хочет сорвать план, который может сработать.

– Я справлюсь, – говорит Габи.

– Отлично. – Лимон смотрит на меня. – Симус?

– Я в деле.

Это ведь не то же самое, что сказать «я смогу».

Лимон переводит взгляд на Эйба. Тот еще несколько секунд корчит недовольную гримасу, потом вздыхает и достает из кармана планшет.

– Ладно, – говорит он. – Но если это не сработает…

– Это будет не твоя вина, – заканчивает Лимон. – Значит, договорились.

Мы с Габи вынимаем свои планшеты. Пока мы копируем сообщение, Лимон разъясняет нам остальные детали плана:

– Когда все остальные устремятся обратно, мы продолжим спускаться. Если заблудитесь, просто ищите серебряные треугольники на ветках – они висят вдоль каждой тропы, по которой мы поднимались, по ним можно легко найти путь.

Метки. Я определенно не заметил их по пути сюда. Судя по тому, что Эйб с Габи при этих словах поднимают голову, не я один. Видимо, об этом говорил мистер Громер, когда подчеркивал, как важно быть внимательным к деталям.

– Анника и мистер Икст следят за нами сверху, – продолжает Лимон, – так что я найду способ их отвлечь, чтобы они не видели, кто куда направляется.

– Какой же? – спрашивает Эйб. – Подожжешь что-нибудь?

– В лесу? – добавляет Габи.

– Не беспокойтесь. – Лимон отвечает им, но смотрит на меня. – Все будет под контролем.

Они недоверчиво хмыкают, но продолжают печатать.

– Это даст нам достаточно времени, чтобы достичь подножия и расположиться там. Эйб, ты сможешь сделать что-нибудь такое, что привлечет внимание мистера Икста сразу после посадки?

– Например, нарисовать граффити на боку гольфмобиля?

– Превосходно. Габи, не возражаешь против того, чтобы постоять на страже и играть в гляделки с каждым хулиганом, кто будет спускаться?

– С удовольствием.

– Здорово. Пока вы, ребята, будете этим заниматься, мы спрячемся в гольфмобиле.

И все? Никакого специального задания для меня? Даже не верится, что мне так повезло.

– Симус, – говорит Лимон, – когда мистер Икст отвлечется на Эйба, ты нанесешь финальный удар.

Ох, не думаю.

Впрочем, я не паникую. Пока не паникую. План, который придумал Лимон, очень впечатляющий… и сложный. Я не говорю этого вслух, но я сомневаюсь, что у нас все получится. Так сильно сомневаюсь, что играю свою роль на отлично. Я бегаю по тропинкам (убедившись перед этим, что не пересекусь с Элинор, – мне не хочется ей врать) и с такими горящими глазами рассказываю всем о фальшивом задании, что хулиганы срываются с места, даже не дослушав, и бегут к вершине. Я с легкостью нахожу серебряные треугольники и спускаюсь по ним к подножию. Когда в воздухе разливается запах дыма, я оглядываюсь, вижу в небе серые клубы и иду дальше. Добравшись до подножия, я забираюсь в гольфмобиль, над которым уже трудится Эйб, и жду.

Лимон присоединяется ко мне. Сквозь окно я вижу Габи, которая спряталась за сосной возле входа на тропу. Лимон жестом велит мне пригнуться под сиденьем, что я и делаю.

А вот потом я начинаю паниковать. Что мне кинуть? Как? Может, мне промазать – так же, как я пытался промазать в Кладовой? Но разве я могу специально сорвать план, когда все остальные союзники сделали все что могли? Они меня не возненавидят после этого? Разве я проживу до конца семестра, если у меня совсем не останется друзей и будет больше врагов, чем когда-либо?

Несмотря на холод, мне вдруг становится жарко. Мне кажется, будто сейчас я упаду в обморок или, хуже того, свалюсь с сердечным приступом. Может, я умру прямо здесь и сейчас. Таким образом я оставлю свой след в славной истории Академии Килтер… и избавлюсь от необходимости делать то, чего от меня ждут.

– Да он, верно, шутит.

Я задерживаю дыхание. Это сказал Лимон. В полный голос.

Я распрямляюсь и выглядываю из-за спинки кресла. Лимон сидит через несколько сидений от меня, смотрит вниз и качает головой. Я медленно, осторожно подбираюсь к нему, как будто гольфмобиль начинен взрывчаткой и может взорваться в любую секунду.

– Он это сделал. Но как?

– Кто? – спрашиваю я, подходя поближе. – Что?

Лимон поднимает свой планшет, чтобы я мог разглядеть видео на экране. Мне не сразу удается понять, что я вижу, но потом я замечаю хулиганов. Карусель. Три золотых кольца.

И сияющий серебряный скутер… с коляской.

– Мистер Икст. Он нас подловил.

Глава 16

Штрафных очков: 1060

Золотых звездочек: 180

Очень жаль, что в Кладовой не продают системы слежения за преподавателями. Судя по последнему письму на мой планшет, за попытку подловить мистера Икста мне начислили триста штрафных очков. С вычетом всех золотых звездочек за звонки на горячую линию и моей единственной покупки у меня теперь восемьсот шестьдесят кредитов. И я бы потратил все до единого, если бы это помогло нам понять, что именно произошло тогда в горах.

Мы до сих пор не можем взять в толк, как мистеру Громеру это удалось. Как он узнал, что написано у Лимона в поддельном письме – или что все хулиганы были на вершине, пока мы ждали у подножия? Еще непонятнее, откуда он взял скутер из серии «Килтер 9000» с коляской, который мы сами выдумали и который в итоге достался Джиллиан – длинные ноги помогли ей обогнать всех одноклассников, – и как он смог в считаные минуты доставить его на вершину. Может быть, у него есть целая секретная армия хулиганов, которая следовала за нами по пятам? Может, она есть у Анники? Но даже если так – как мы их не заметили? А если они спрятались, как их не выкурил дым от костров, разведенных Лимоном? Все эти вопросы позволили нам прийти к одному-единственному выводу: мистеру Иксту подходит его прозвище.

Прошла неделя, а я все еще бьюсь над этими вопросами. Я как раз в процессе, когда Лимон распахивает дверь и вваливается в комнату.

– С Днем благодарения!

Я перестаю делать вид, что читаю комикс, и сажусь на кровати.

– Сегодня День благодарения?

– Ага. – Он подходит к кладовке.

Я хватаю со стола планшет и открываю календарь. В суматохе я перестал следить за временем, но Лимон прав. Я очень люблю фарш, который мама делает только на День благодарения, так что я давно запомнил, что этот праздник выпадает на четвертый четверг ноября. А это как раз сегодня.

– До обеда еще час, – говорит Лимон. – Времени не так уж много, но достаточно.

Он протягивает мне флисовую кофту и ставит рядом с кроватью мои кроссовки.

– Достаточно для чего? – спрашиваю я.

Он расправляет плечи, кладет руки в карманы куртки… и улыбается. Не своей обычной улыбкой, которая заключается в том, что один угол рта становится чуть выше второго. Я впервые вижу, как оба уголка губ у Лимона приподнимаются. Я даже не думал, что он так умеет.

Это так приятно видеть, что я надеваю кофту, кроссовки и следую за ним, даже не спрашивая, куда и зачем мы идем. Его улыбка становится все шире, и когда мы прячемся за кустом возле входа в учебный корпус, завидев двух Добрых Самаритян, я не придаю этому особого значения. Как и тому, что Лимон открывает дверь серебряной карточкой, которая есть только у учителей и персонала. И тому, что он ведет меня по темной узкой лестнице, по которой я ни разу не спускался, потом через светлый просторный туннель, который напоминает мне больничный коридор, и подводит к стальной двери без таблички.

Только когда он глубоко вздыхает и говорит: «Надеюсь, это сработает», я чувствую, что рыбные палочки, которые я ел на завтрак, начинают шевелиться у меня в животе.

– Лимон, – шепчу я, оглядывая коридор, – где мы? Что мы…

Он поднимает руку. Кивает на светящуюся серебряную пластину справа от двери. Снимает рюкзак и осторожно извлекает оттуда маленький пластиковый пакет. В пакете лежит сверкающая серебристая перчатка.

– Это Анники. – Я знаю это, поскольку Аннику в этих перчатках невозможно не заметить: солнечный свет отражается от блесток и ослепляет всех прохожих. – Где ты… Как ты…

– Стащил с ее подноса сегодня за завтраком. Это было даже слишком просто. От директора школы для хулиганов ожидаешь большей осторожности.

Он проводит рукой по пакету, и тот с щелчком открывается. Затем, стараясь не касаться материала, выворачивает наизнанку перчатку вместе с пакетом. Держит перчатку ладонью вверх – осторожно, как будто это тарелка спагетти, а он официант, – и другой рукой вставляет карточку в щель над светящейся панелью.

«Здравствуйте, Анника Килтер».

Передо мной загораются буквы.

– Ты и ее карточку тоже взял? – спрашиваю я.

– Это было посложнее. Пришлось спрятаться под преподавательский стол и порыться у нее в сумочке.

Я одновременно восхищен и потрясен. Красть вещи у учителей – одно дело, это даже поощряется. Но у Анники? Не зашел ли Лимон слишком далеко?

«Пожалуйста, ваши отпечатки пальцев для идентификации».

Лимон изгибает руку, и перчатка становится почти стоймя. Он приближает ее к панели. Я, затаив дыхание, еще раз оглядываю коридор.

– Готово, – говорит Лимон, когда раздается писк. – Мы внутри.

Стальная дверь жужжит и отъезжает в сторону.

– Внутри чего? – спрашиваю я.

Эта комната похожа на аппаратную. Здесь стоят компьютеры и серверы. Радиоприемники. Еще какая-то электроника, которую я не опознаю. Когда мы заходим, я вижу, что три стены заняты экранами. Электронная карта Америки с подписью «Территория хулиганства», усыпанная серебряными и черными пометками, занимает четвертую стену. Посреди комнаты располагается длинный прозрачный стол, к нему придвинуты прозрачные стулья с высокими спинками. Перед каждым стулом стоит серебристый ноутбук, а в центре стола возвышается сверкающая скульптура – буквы «АК».

– Я не знаю, – говорит Лимон. – Ну, точно не знаю.

– Зачем тогда мы сюда пришли?

Он делает шаг вперед и поворачивается ко мне лицом.

– Когда я на днях был в Кладовой, – говорит он, – я подслушал разговор Уайетта и Самары. Уайетт сказал, что ему не терпится поговорить со своим братом и поздравить его с днем рождения. Самара была рада за него и сказала, что, хотя K-mail – отличная и очень эффективная штука, ничто не сравнится с настоящим живым общением.

Он замолкает.

– И? – спрашиваю я.

– И… – Он отступает назад, и уголки его рта поднимаются еще выше. – Вуаля!

Он отодвигает в сторону статуэтку с буквами «АК». За ней стоит еще один предмет.

И он мне знаком.

– Это… – Я делаю шаг, потом другой. – Это похоже на…

– На телефон? На настоящий телефон с двенадцатью кнопками, по которому можно звонить на настоящие номера? – Лимон кивает. – Ага.

Я смотрю на него.

– Как ты все это нашел?

– Я следил за Уайеттом. Все время. Сначала я думал, что учителям разрешается иметь собственные мобильники, и тогда я дождался бы, пока Уайетт позвонит брату, и стащил бы у него телефон. Но он не стал звонить по мобильному. Он пришел сюда – поздно вечером, когда вокруг больше никого не было. Я прокрался следом и следил за ним до самой этой комнаты. Дверь закрылась, прежде чем я успел проскользнуть внутрь, но я слышал, как он говорит и смеется. Это был не очень долгий разговор, но это определенно был разговор.

Я перевожу взгляд с Лимона на телефон.

– И ты привел меня сюда, потому что…

– Потому что со мной отказались жить двенадцать хулиганов. – Он опускает глаза и снова поднимает. – А ты не отказался.

Если бы мы не были мальчишками, я бы обнял его прямо сейчас. Но раз уж мы мальчишки, я ограничиваюсь тем, что улыбаюсь в ответ.

– К тому же, – добавляет он, – наша кладовка – это все-таки не Форт-Нокс.[4]4
  Форт-Нокс – военная база в США. Там находится хранилище золотых запасов, которое считается одним из самых защищенных в мире.


[Закрыть]

– О чем это ты?

– Если только ты не любишь разговаривать с воображаемыми людьми, тебе незачем забираться туда, чтобы смотреть дрянные фильмы.

Я наливаюсь краской. Пытаюсь придумать другое объяснение, но ничего не выходит.

– Это ерунда, – быстро говорит Лимон. – Но ты скучаешь по родителям, так? И названивал Марле, чтобы она сдалась и разрешила тебе им позвонить?

– Возможно, – бормочу я.

– Так вперед. – Он похлопывает по телефону. – Небольшой подарок от меня на День благодарения. Потому что я благодарен тебе за то, что ты мой сосед.

Я не знаю, что сказать. Мне стыдно, что он знает про мои звонки на горячую линию для горячих голов – пусть и не догадывается об их причине, – но я очень растроган тем, что он во все это ввязался, просто чтобы сделать мне приятное. Так что, хотя часть меня хочет отказаться от подарка – и опровергнуть догадки Лимона, – другая часть по-прежнему хочет его обнять.

Это же настоящий телефон. Стоит мне нажать одиннадцать кнопок, и я услышу голоса родителей впервые за шесть недель.

Так что я говорю:

– Спасибо.

– Не за что.

Он смотрит на часы. Хлопает в ладоши.

– Пора бежать.

– Что? Куда?

– Анника, возможно, уже обнаружила пропажу. Она наверняка будет искать свои вещи, так что я ее отвлеку.

– Как?

Он останавливается возле двери, достает из кармана зажигалку и щелкает, освобождая язычок оранжевого пламени.

– Как обычно. – Он тушит зажигалку. – Не волнуйся, я за тобой вернусь. Но если почуешь запах дыма – беги!

Он уходит. Дверь за ним закрывается. Остаемся только я, мигающая и гудящая электроника… и мои родители.

Меня пронзает осознание этого факта. Я бросаюсь к столу и резко выдвигаю стул. Плюхаюсь на сиденье и пододвигаю к себе телефон. Беру в руку трубку – это ощущение кажется одновременно знакомым и непривычным.

А потом я думаю, что сейчас скажу.

Привет, мам! Это Симус!

Мама, это я! Твой сын!

Ма! Сколько лет, сколько зим! Что там у тебя творится?

Бонжур, маман! Как там твой фарш?

Привет, мам. Как у тебя дела? С Днем благодарения!

Да, вот так. Вежливо, но с теплотой. Я не задумываюсь о том, что говорить дальше, потому что мама наверняка тут же расплачется. Я надеюсь, что она по мне скучает, но даже если она до сих пор сердится на меня за то, что я сделал, она не может не скучать по прошлому Дню благодарения, когда все было в порядке. Когда она услышит мой голос, она вспомнит о том счастливом времени и начнет плакать в три ручья, и тогда у меня будет полно времени, чтобы обдумать, что сказать дальше.

Я подношу трубку к уху. Делаю глубокий вдох. И набираю номер.

Гудок. Один. Второй. Посреди третьего гудка кто-то берет трубку – и в уши мне на полной скорости врезается музыка. Мне приходится отодвинуть трубку от уха.

– С Днем благодарения! – поет мама, когда я прижимаю трубку обратно.

Я чувствую облегчение. Начинаю было говорить то же самое, но останавливаюсь. Музыка – рок, не иначе – кажется странной, но это не единственный звук, который меня напрягает.

– Алло-о-о?

На заднем плане слышны голоса. Я с трудом различаю папин – его заглушают другие голоса. Громкие, как музыка. Веселые.

– Тут есть кто-нибудь?

Я сильнее прижимаю трубку к уху. Внимательно вслушиваюсь. Кто-то смеется – хотя это скорее не смех, а стон вперемешку с фырканьем.

Я знаю этот смех.

– Ай, ладно – Мамин голос становится тише: она опускает трубку. – Наверное, не туда попали.

Так смеется Бартоломью Джон.