Текст книги "Цена мести"

– Он сидел?

– Да, вначале умотал на Север, работал. Там совершил разбой, отсидел восемь лет. Когда освободился, домой не вернулся.

– Он уехал сразу после убийства моего отца?

– Да, сумел замести следы. Если бы тогда его поймали, других гнусностей он мог бы и не сотворить.

– Я даже не подумал на него.

– Ты слишком порядочный, чтобы такое предположить. Бывает, что человек в сердцах может пожелать другому смерти. Но одно дело – сгоряча сказануть глупость, а другое – претворить угрозу в жизнь. Не много найдется людей, на это способных. Убить – значит переступить грань. Горько от того, что эту грань переступил наш сын. Люди в равной степени рождаются с совестью, а потом она на каком-то этапе у некоторых куда-то девается. И муки совести – это не о нашем Николае.

Кирилл вглядывался в лицо тети Маши. Вначале он подумал, что оно грустное от постоянных переживаний. И то верно, радоваться ей нечему. Но во время разговора понял, что это отпечаток глубокой усталости. Там, внутри, эти самые переживания наслаивались, наслаивались, как в блинном пироге, а потом уже у нее не осталось сил, и на лице появилась вечная печать вселенской усталости. Как так случилось, что она вырастила никчемного, жестокого человека, пропитанного злобой и ненавистью. Уж она-то точно знала, что в жизни невозможно все предугадать. Это не шахматная игра, в которой существуют четкие правила, год от года остающиеся неизменными: конь всегда сильнее пешки, а королева ходит так, как она хочет.

– У каждого из нас есть прошлое, и его нельзя изменить, как бы к этому ни стремились. Но я не хотела бы, чтобы ты жил с чувством вины. Ты этого не заслуживаешь. – Эти слова Мария Ивановна произнесла твердо, глядя Кириллу прямо в глаза.

Она вздохнула. В ее голове еще вертелись слова о милосердии, о любви к человеку, но она их не произнесла. В этом теперь не было никакого смысла. Дело сделано, и пусть все плохое останется в прошлом. Если бы Николай хоть словом обмолвился о своих коварных планах, она бы костьми легла, чтобы только не допустить беды. Боже, с какими мрачными мыслями он жил, какие жуткие планы строил! От этих мыслей холодок пробежал по коже.

Две тысячи лет в церквах пересказывают библейскую притчу о блудном сыне. А вот если бы сын Николай через много лет вернулся, простила бы она его? Скорее всего, да. В этом мире есть только один человек, который готов отдать все свои ласку, любовь и даже жизнь заблудшей душе. Этот человек – мать. Но только ее материнское сердце подсказывало, что Николай уже не вернется. И зло умрет вместе с ним. Да будет так.

И чуткий Кирилл понял, что, хотя она и осуждает сына за совершенные им злодеяния, все равно от него не отрекается. Потому что она мать.

– Тетя Маша, вы не вините себя в том, что случилось, вашей вины в этом нет.

– Как же не винить, Кирюша? Это я родила и воспитала этого урода! Что я делала не так? Почему это произошло? Теперь эта боль останется со мной навсегда. Хоть бы умереть быстрее, так и смерть не приходит.

Ее плечи опустились, в глазах застыла печаль, а сама она как-то уменьшилась в размерах. На нее давил тяжелый груз – груз вины. И никогда ей уже его не сбросить. Кириллу страстно захотелось избавить ее от этой непомерной тяжести. Он подошел ближе и обнял несчастную женщину. В конце концов, плохое и хорошее уживаются рядом, как свет и тьма. И в жизни причудливо переплетаются прошлое и настоящее. И только будущее молчит. И хорошо, что молчит, а то жизнь превратилась бы в сплошной бедлам.

Кирилл смотрел вслед уходящей соседки. Она, еще не старая женщина, горбилась, как будто чувство вины придавливало ее к земле. Вместе с тем ком тяжелых чувств, с которым он жил все эти годы, после этого разговора испарился, словно его никогда и не было. И сейчас Кириллу было просто очень жаль тетю Машу.

Его взгляд остановился на стебле одуванчика, который пробивался сквозь трещины асфальта. Впервые он посмотрел на сорную траву с восхищением и завистью: какая тяга к жизни, какое стремление к преодолению! Как же часто людям этого не хватает.

Глава пятнадцатая. Людям нужна радость

Светлане Елисеевне с трудом, но удалось пересечь туманную границу, отделяющую жизнь от смерти. Жизнь она вообще сравнивала с повозкой, которая то взбирается вверх по крутому склону, то стремительно катится вниз. Бывает, что она достигает вершины, а иногда может остановиться где-то на полпути. Ну а если покатилась вниз, то скорость движения повозки всегда разная, зависит и от самого человека, и от разных обстоятельств.

Во время болезни Светлана Елисеевна поняла, что жизнь очень коротка и может уместиться на малюсеньком пространстве – крошечном островке посреди бескрайнего океана. Сердце – орган чувствительный и может перестать биться в любой момент. Болезнь ее изменила. Поменялось и ее восприятие окружающего мира. Чудом казались дуновение ветерка, каждый цветок, плывущие по небу облака. Раньше она на такую ерунду и внимания не обращала, принимала как должное, но теперь все эти вещи казались ей самой большой наградой на земле. Но за что ей такие милости? На это она ответа найти не могла. Когда она лежала в больнице, то все время беспокоилась, отчего это Кирилл ее не навещает. Но кумовья объяснили, что он в командировке и что не знает о ее болезни. Она этому поверила. Светлана Елисеевна знала своего Кирюшу, он бы обязательно беспокоился и тут же бы примчался. А так даже лучше. Сын увидит ее дома, а не беспомощную на больничной койке. Да и Андрей должен был скоро освободиться. Вспомнила кличку своего беспокойного сына и улыбнулась. Как точно подметили, действительно обезьянка. Она уже представляла, как оба сына переступят порог родного дома, и душа ее наполнялась радостью. Это помогало выздоровлению.

Светлане Елисеевне не сразу сообщили о смерти сына. В тот день она находилась в реанимации, сердце опять прихватило. Люба и Леонид ее щадили и решились рассказать обо всем только после выписки. И с тех пор она жила между ужасом и отчаянием. Ее Кирилла больше нет. Она больше никогда не увидит своего дорогого мальчика. Обоих сыновей она любила в равной степени, но Кирилл, в отличие от Андрея, никогда ее не огорчал. С детства он был защитником слабых, всегда с готовностью спешил на помощь. Почему же в трудную минуту ему никто не помог? За что его убили? Леонид Борисович ездил в Ильинск к следователю. Тот предположил, что это дело рук браконьеров. Неужели кабан или лось стоят жизни человека? Этого ей было не понять, и сердце ее разрывалось на куски от боли и отчаяния. И Андрей все не появлялся. В письме он писал, что приедет в конце месяца, но все сроки уже прошли. Андрей, как и она, не попрощался с братом, не был на похоронах. Ну да ничего, вот приедет Андрей, и они вместе съездят на могилу Кирилла. Ей не хотелось верить в страшную правду о сыне. Она же не видела его мертвым, и от этого возникали сомнения. А может быть, это ошибка. Но Люба и Леонид были и все ей рассказали. Сын ушел раньше ее, матери, и это было несправедливо. Она желала, чтобы все было по-другому. Теперь же он забрал с собой частичку сердца. А лучше бы Бог забрал ее жизнь взамен жизни сына! Дети не должны уходить раньше родителей!

Утешение матери принес тот, с кем она мысленно попрощалась. Она ощупала своего любимого Кирилла, гладила, с тревогой заглядывала в лицо, не веря его воскрешению. До этого ее больное сердце было переполнено горем, которое могло рано или поздно раздавить ее. Но сейчас, обнимая сына, она поняла, что жизнь продолжается и ей есть кого любить. И невеста сына понравилась. Она не сомневалась в искренности ее чувств к сыну. Для нее это было важно. О том, что они были пленниками безумного соседа, она узнала позднее. Кирилл, как мог, смягчил рассказ. Незачем лишний раз травмировать и без того многое пережившую мать. Все хорошо, что хорошо кончается.

Когда накатывали воспоминания о муже и сыне, Светлана Елисеевна старалась уединиться, выходила в сад, чтобы ее никто не видел. Там она любовалась цветами, вдыхала их аромат и на какое-то время забывала о своих горестях. Хотя, чего себя обманывать, она никогда своих утрат не забывала и не забудет. Потерять ребенка – все равно что потерять свое сердце. Она знала, что никогда не будет прежней. Она всегда считала, что семья – это ее островок безопасности, а она оказалась в хлипкой лодочке, дрейфующей в бушующем океане.

– Знаешь, Кирюша, я никогда не верила в месть и не любила людей мстительных. Но сейчас я их понимаю.

– Мама, мы вряд ли могли бы считаться людьми, если бы не испытывали ненависти к подобным злодеям. – Кирилл не раз замечал, что не может в разговоре произнести имя своего соседа. – Будет справедливо, если его запрут в тюрьме до конца его омерзительной жизни.

– За две жизни и за покушение еще на двоих этого мало, – вмешалась в разговор Настя.

Светлана Елисеевна не выдержала и заплакала, впервые за время пребывания Кирилла в родительском доме. Она считала, что слезы – это глубоко личное, интимное. Сейчас же воспоминания об Андрее захлестнули с такой силой, что ей трудно было совладать с нахлынувшим чувством. Сколько нужно пережить, чтобы выносить ребенка, родить, воспитать, научить. А убить – одно мгновение. Зачем же этот нехристь Колька Чекмарев забрал ее ребенка? Нет оправдания такому злодейству. Лучше бы он ее убил!

Существует закон возмездия. Никакой подлый, бесчеловечный, коварный поступок не остается неотмщенным. Пусть поздно, но возмездие свершится. Так было заведено от Сотворения мира, так будет впредь.

Но у нее еще один сын, который любит ее, а она – его. Ради этой любви стоит жить. А для сына важны семья, друзья, работа. Все это у него есть. А потом появятся внуки, и она их станет любить, как любит сыновей, а может, и сильнее. Жизнь продолжается, и она сильнее смерти.

Потеря близких породила в ней страх за единственного теперь сына. Ей в голову часто приходили мрачные мысли, а воображаемое горе мешало быть счастливой. Но это случалось с ней только тогда, когда она оставалась одна. Но сейчас очень важный этап в ее жизни, и она должна сделать все, чтобы Кирилл не чувствовал вины за случившееся, чтобы он был счастлив. Она обязательно поможет ему вернуть веру в добро. Вера спасает, иначе нельзя. В противном случае вера, надежда, любовь – просто глупая выдумка. А это, конечно, не так. Именно на них стоит наш мир.

Светлана Елисеевна радовалась, что ее не самый общительный сын, с детства предпочитавший уединение, решил наконец обзавестись семьей. И выбор сына ее радовал. Больше всего она желала, чтобы Кирюша, ее сын, был счастлив. Из деликатности она не поднимала тему о детях, но ей очень хотелось поскорее взять на руки внука или внучку.

Кирилл посмотрел в окно. В саду мать склонилась над крупными кремово-белыми цветами гортензии. Боже, как дорога ему эта картина, смотрел бы да смотрел.

Кирилл радовался, что мама и Настя по-настоящему сдружились. Светлана Елисеевна показывала девушке детские фотографии сыновей, рассказывала забавные истории и в это время как будто сама молодела. Когда Настя смотрела на фотографии маленького Кирилла, она могла поклясться, что слышит его смех.

– В детском саду Кирюше, ему тогда было шесть лет, к утреннику нужно было самому выбрать и приготовить костюм. Вот как ты думаешь, какой костюм он выбрал?

– Рыцаря, Буратино… Что еще в те годы было востребовано? Может быть, Чебурашка?

– Нет, он выбрал королевича Елисея! – Глаза Светланы Елисеевны светились от счастья.

– Потому что королевич Елисей благородный и верный, – понимающе кивнула Настя.

– Да, Кирилл всегда вставал на защиту слабых. У них в классе училась девочка, у которой от рождения одна ножка была короче другой. И две другие девочки-подружки постоянно смеялись над ней. К сожалению, дети тоже бывают жестокими. Где-то классе в шестом Кирилл устроил им нагоняй. Подружки пожаловались учителям, но никто не подтвердил их слов, хотя об этом знал весь класс. С тех пор издевательства над девочкой прекратились.

– Это похоже на Кирилла.

– Да, ради справедливости он мог поступиться своими принципами, но был не драчливый, в отличие от Андрея. Хотя Андрей по пустякам тоже руки не распускал. Если я его журила, он всегда говорил, что раздавал тумаки за дело… Так вот, в тот вечер я допоздна готовила Кирюше костюм Елисея, но это того стоило, он был неотразим. У меня есть фотография с того утренника.

– Я обязательно должна ее увидеть. Кирилл не показал мне ни одной детской фотографии.

– Наверное, это моя вина. Я дорожу каждой детской фотографией сыновей. – Светлана Елисеевна с заговорщицким видом перешла на шепот: – Я дам тебе несколько.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Анастасия.

У них с Кириллом обязательно будет свой альбом, где она поместит его и свои детские фотографии. Так она положит начало их семейному альбому.

Светлана Елисеевна считала, что главное в супружеской жизни – уважение, привязанность, схожесть взглядов. Такова, по ее мнению, основа прочных и долгих отношений, то, что люди на самом деле и называют любовью. Все это она видела в отношениях сына и его Насти. Наблюдая за сыном и его невестой, она вскоре поняла, что Кирилл по уши влюблен в свою невесту, а Настя – в него. Они нашли друг друга и хорошо друг другу подходят. Разве это не счастье? И материнское сердце наконец было спокойно.

Время, проведенное у Светланы Елисеевны, пошло Кириллу и Насте на пользу. Настя успокоилась и больше не вздрагивала от каждого резкого звука. В первые дни она просыпалась с чувством тревоги. Потом поняла, что виной всему деревенская тишина – не было за окном привычного городского шума. И постепенно она привыкла и успокоилась. Кирилл окреп и набрал потерянные за время пребывания в неволе и больнице семь килограммов.

Почти каждый день приходили к Виноградовым Леонид Борисович и Любовь Владимировна со своей шестилетней внучкой Дашей. Лицо Даши украшали очаровательные ямочки на щечках. Улыбка часто озаряла лицо девочки, как утреннее солнце – мир. Общаясь с малышкой, Настя убедилась, что детство – это чистота первозданная. У взрослых не так. В общем, у Насти появилась еще одна подружка. Будущая мать в разговоре с ребенком не переходила на сладкий тон, каким взрослые обычно разговаривают с детьми. Даша это оценила и сообщила бабушке, что тетя Настя клевая.

Тетю Настю девочка поражала чрезвычайным умом. Лицо Даши выражало безмятежное счастье, но на нем нет-нет да и появлялась озорная гримаска. На взрослых она смотрела удивительно смышлеными глазами.

– Тетя Настя, мне бабушка рассказывала, что плохой дядя вам с дядей Кириллом хотел навредить, – как-то тихо прошептала девочка.

Настя видела, что малышка с трудом сдерживала слезы.

– Все хорошо, – Настя взяла руку девочки в свои, – все прошло.

– Главное, что вы живы, – со взрослой рассудительностью произнесла девочка и погладила руку Насти.

– Слишком мудрые слова для твоего возраста, милая Даша. – Настя крепко обняла свою новую подружку. – Желаю, чтобы жизнь твоя сложилась удачно, а главное – интересно.

– Более очаровательной девочки трудно вообразить, – делилась Настя своими впечатления от общения с ребенком с Кириллом. – Задает кучу вопросов, всегда улыбается, сама на вопросы отвечает охотно, смотрит открыто и приветливо.

– Знаю, что ты думаешь. Я тоже не против, если у нас родится дочь.

Леонид Борисович предпочитал разговаривать с Кириллом:

– Крестник, а ты не одичал в своем лесу? Нашел язык со зверьем? Приходилось стрелять в браконьеров? Не хочешь поменять работу на более безопасную?

Вопросы сыпались на Кирилла, как горох из рваного мешка. Кирилл в ответ всегда улыбался:

– Крестный, мне сразу на все вопросы отвечать или по порядку?

– Давай по порядку, – махнул рукой Леонид Борисович.

– В лесу я не одичал. Лес – это же не необитаемый остров, а я не Робинзон Крузо. Со зверьем живу в ладу, с уважением к их укладу жизни. Стараюсь напрасно не беспокоить. Работу свою менять не собираюсь. Это так же невозможно, как перестать дышать. Браконьеры – люди, а люди, как известно, бывают разные.

– Вот тут-то и кроется подвох. Ты в детстве был уж очень… благородным, честным. Все время вставал на защиту слабых.

– С тех пор, крестный, ничего не изменилось, – засмеялся Кирилл.

– Это меня и беспокоит. Береги себя! – Леонид Борисович посмотрел в дальний угол сада, где Светлана Елисеевна и Настя обрезали увядшие розы. – И их береги. И как тебя только угораздило попасть в такой переплет? – Он сокрушенно покачал головой.

– Не по своей же вине я в него попал.

– Я знаю. Этот подонок Николай всему виной. Как таких только земля носит?!

– Спасибо, крестный, за маму, за то, что берегли ее.

– Чего уж там, мы ж друг другу не чужие.

Кирилл был очень благодарен крестному и крестной за то, что они были на похоронах, за то, что ограждали мать от тяжелых переживаний.

За несколько дней до намеченного торжества – бракосочетания Кирилла и Насти – ожидали родителей Насти и Киру с Сергеем.

Кирилл многолюдные компании побаивался и потому не любил. Да и думал, что такое сборище будет в тягость матери. Слишком уж много она пережила. Усталость и дурные мысли могли отразиться на ее здоровье. Но тревога его была напрасной.

С приездом родителей Насти мать, наоборот, как будто ожила. Уж очень долго она прожила в одиночестве, много бессонных ночей провела в ожидании сыновей. С матерью Насти у них сразу сложились исключительно доверительные отношения. Римма Валентиновна была женщиной тактичной и умудренной опытом. Она восхищалась домом, от убранства которого, впрочем, и вправду веяло уютом. Радовалась каждой салфеточке и скатерочке. Светлана Елисеевна чувствовала в словах гостьи искренность, видела ее живой интерес и охотно отвечала на многочисленные вопросы.

В саду у Виноградовых было настоящее буйство цветов и ароматов. Растений было так много, что сад в некоторых местах казался гигантским букетом. Метельчатые соцветия разноцветных – от белого до ало-красного, от светло-лилового до темно-фиолетового – флоксов соседствовали с царственными золотистыми лилиями. Поодаль расположились цинерарии с собранными в соцветия желтыми цветками. У ограды заняла свое место розовая и красная мальва.

Светлана Елисеевна гордилась своими клумбами, за которыми тщательно ухаживала. Познания Риммы Валентиновны в садоводстве были значительно слабее. Когда разговоры заходили о цветах, лица женщин преображались, а речь становилась возвышенно-поэтической.

– Ну не эта ли красота спасет мир?! – восторженно восклицала мать Насти.

– Совершенно верно, – вторила ей Светлана Елисеевна.

У двух матерей действительно оказалось много общего. Вязание, цветоводство, да к тому же обе были отменными кулинарками. Римма Валентиновна старалась все заботы взять на себя, оберегая Светлану Елисеевну, и на столе каждый день возвышались горки кексов и пирожков. «На перекус», – поясняла Римма Валентиновна.

Оказалось, что мужчины еще те сладкоежки. Кирилл, Юрий Яковлевич и Леонид Борисович, расправляясь с очередным угощением, в один голос твердили: божественно, восхитительно, шедеврально!

Римма Валентиновна сразу оценила, что мать Кирилла была из породы тех чудесных женщин, которые умеют создавать вокруг себя атмосферу домашнего уюта. И дело вовсе не в салфеточках, а в исходящей от нее ауре тепла и света.

– Много, Светлана, вам пришлось пережить, – сочувственно произнесла как-то Римма Валентиновна.

– Да, Риммочка, как вспомню, так сразу же накатывает: муж, сын… Кириллу и Насте тоже досталось, попали в такой переплет. А если бы с ними что-нибудь случилось, сейчас у нас не было бы наших детей.

– Я как об этом подумаю, страшно становится. А мы и знать не знали, что происходит с нашими детьми. Не пришли им на помощь. Настя после похорон Кирилла – она же думала, что его похоронила, – как-то замкнулась, ничего не рассказывала.

– Но сегодня мы плакать не будем. Не станем омрачать радость наших детей. У нас есть для кого жить.

Женщины повернулись в сторону калитки, в которую, обнявшись, вошли Кирилл и Настя.

– Не будем их расстраивать.

– Не будем.

Матери с удовольствием смотрели на своих детей. Они держались непринужденно, обращались с нежностью друг с другом. Всем было ясно: эти двое созданы друг для друга. И женщины гнали от себя страшные мысли. Сейчас важно, что они вместе и впереди у них целая жизнь.

– Я думала, что Кирилл не скоро женится, – присоединилась к разговору Любовь Владимировна.

– Почему? – спросила мать Насти.

– С девушками он всегда был робок. Хороший хлопец! – с гордостью произнесла крестная, как будто она сама была автором этого чуда природы.

Любовь Владимировна не сознавала, что в эту минуту она поднялась на новую ступень своего развития, потому что далеко не все способны искренне радоваться за других.

– Я так рада за Настю и Кирилла! – с чувством добавила она.

– Они заслужили свое счастье. Сколько им пришлось пережить, – согласилась с ней Светлана Елисеевна.

Дом в эти дни полнился смехом и разговорами. Леонид Борисович по привычке делал что-нибудь в саду или доме: косил, чинил, прибивал. Теперь к нему присоединился отец Насти. Юрий Яковлевич в первый день приезда настоял, чтобы Леонид Борисович занял его каким-либо делом. А Леонид Борисович и не возражал, две руки хорошо, а четыре – еще лучше.

Смех Даши звенел в разных уголках сада. Взрослые, услышав это смех, радостный и счастливый, улыбались. Так смеются дети в порыве неукротимого веселья. Значит, жизнь берет свое.

Девочка увидела банку клубничного варенья. Взяла ложку, зачерпнула с верхом и отправила ее в рот. Ей это удалось проделать несколько раз, пока бабушка не застала ее за этим занятием. Любовь Владимировка всплеснула руками:

– Нельзя козочку оставлять в лодке с капусткой, да, внученька?

– Это вкуснее капусты, – произнесла девочка, отправляя в рот очередную ложку с вареньем. – Правда, тетя Настя?

– Точно, – подтвердила Настя, подмигнув девочке.

Даша не обращала внимания на намеки бабушки и продолжала самозабвенно работать ложкой.

– Ну хватит, а то слипнется. – Любовь Владимировна забрала ложку из рук внучки.

Даша подбежала к зеркалу и широко открыла рот. Радостно посмотрела на женщин:

– А вот и не слипнулась!

Все рассмеялись.

Пока женщин занимали особенности ухода за многолетними цветами и кулинарные рецепты, мужчины обсуждали последние новости. Опять эти американцы вмешались в дела Панамы, и что им не сидится в своей Америке, вот обязательно им нужно влезть в чужую страну!

По жизнелюбию в этой компании всех превосходил отец Насти. Юрий Яковлевич отличался ироническим складом ума.

Вообще мужчины быстро нашли общий язык. Было у них много общего, в том числе правило: никогда не пить одному. Леонид Борисович сразу устремил решительный взгляд на Юрия Яковлевича – из этой компании только он мог составить ему компанию.

– Юрий, не возражаете по рюмашке?

– Не возражаю.

– Ну давайте за утешение всех страждущих.

– Прекрасный тост!

В знак общности чувств мужчины чокались и пили за детей, женщин, дружбу, мир, прогресс.

Тостов было много, но ягодные наливки Леонида Борисовича убывали медленно. Мужчины выпивке предпочитали разговоры.

Леонид Борисович предложил пойти в беседку покурить. Юрий Яковлевич с готовностью согласился:

– Пойдем-пойдем, сват, выкурим по сигаретке и пожалуемся на женщин.

– Так они у нас больно безупречные.

– Это не важно, – возразил отец Насти, – время от времени жаловаться все равно надо. Это успокаивает.

– А потом забор починим.

– Согласен.

У Насти и Киры из-за всей суеты не было времени как следует поговорить. И теперь подруги отводили душу.

– Ты самая лучшая подруга на свете! – Настя тепло смотрела на Киру.

– Ты тоже, – вторила ей Кира. – Второй такой нет.

– Я тебя люблю.

– И я тебя.

Над настоящей дружбой время не властно, она не стеснена никакими рамками. Настя и Кира давно это усвоили. Они могли звонить и приезжать друг к другу в любое время суток и без всякого повода, просто для того, чтобы услышать голос подруги. Но главное, были волшебные слова, греющие душу: «У меня все хорошо».

Общение с подругой всегда шло на пользу Насте. Кира умела успокоить, рассмешить – одним словом, разогнать тучи. Оптимизм подруги успокаивающе действовал на Настю, из головы которой тут же улетали все лишние беспокойные мысли.

Но сейчас им захотелось поплакать. И они плакали и не стыдились своих слез. Внезапно появились Кирилл и Сергей и застали своих любимых в таком виде. От неожиданности мужчины опешили, но быстро поняли, что сквозь слезы видны улыбки. Переглянувшись, приняли решение срочно развеселить красавиц, пока они не затопили весь Сосногорск.

– Запрещается распространять негативные флюиды! – вынес вердикт Сергей.

Мужчины подхватили возлюбленных под руки и повели в сад.

Накануне торжественного дня Кирилл и Настя сообщили всему честному собранию о скором пополнении. Мать Кирилла так растрогалась, что всплакнула. Приятно осознавать, что люди плачут не только от горя, но и от радости.

– Если у нас родится сын, назовем его Андреем.

Настя кивком подтвердила слова без пяти минут уже мужа.

В глазах Светланы Елисеевны мерцали слезы, и ее лицо озарилось радостным удивлением.

Все с удовольствием участвовали в подготовке семейного торжества. Женщины готовили, мужчины приводили в порядок столы и стулья.

Андрея в этот день вспоминали только живого, его проделки, его непосредственность.

Молодые отказались от пышной свадьбы, так как еще живы были воспоминания о пережитом. Решили отметить скромно, в семейном кругу. Регистрация должна была пройти в сосногорском загсе.

Торжество решили устроить в саду. День выдался солнечный и теплый. В воздухе витал аромат цветов. На газоне поставили большой стол. Рядом старые деревья, которые муж Светланы Елисеевны сажал со своим отцом. Сейчас ветки гнулись под тяжестью созревших плодов.

Светлана Елисеевна из своих запасов достала белую скатерть, по краю которой красовалась гирлянда вышитых цветов. Незабудки соседствовали с ромашками, маки – с георгинами. Взгляд невольно останавливался на этой красоте, и все норовили ее потрогать. Эти узоры гармонично сочетались с цветущими в саду живыми цветами. Светлана Елисеевна давно уже вышила ее и хранила, чтобы однажды постелить на свадьбе одного из сыновей. И вот ее мечта сбылась.

Женщины расстарались на славу и приготовили уйму яств. На столе красовался даже торт «Птичье молоко». Даша несколько раз подбегала к столу, ей очень хотелось попробовать суфле в шоколадной глазури. Вроде у птиц молока не бывает, а может быть, бывает? Дашу очень интересовал этот вопрос. Вот попробует и узнает.

Светлана Елисеевна смотрела на собравшихся ей дорогих людей, и ее сердце наполнялось любовью к ним. Здесь были родные и близкие ей люди. Сын Кирилл со своей женой, с сегодняшнего дня она законный член их семьи. Родители Насти – добрые и открытые люди. Леня и Люба с внучкой Дашей. Для нее они были братом и сестрой, а Дашу она считала своей внучкой. Подруга Насти, Кира, с мужем Сергеем. От Кирилла она узнала об их роли в спасении сына и его невесты, и они сразу же стали частью ее семьи.

За столом не хватало только двух людей – мужа и сына. Но сегодня она старалась о них не думать. Зачем омрачать радость дорогих ей людей в такой светлый день? Они собрались, чтобы отпраздновать бракосочетание Кирилла и Насти. Это было решение молодых – отметить этот день в кругу самых близких людей.

Торжество открыл крестный:

– После недавних событий мы все находились в изрядном смятении. Память об Андрее всегда будет жить в наших сердцах. Но жизнь продолжает свой бег, и это прекрасно. Давайте порадуемся за моего крестника, который давно стал мне сыном, и за его прекрасную, добрую, смелую, красивую жену. Счастья вам, дорогие!

– Да прилепится жена к мужу, а муж – к жене. Пусть эти слова из Библии освещают весь ваш жизненный путь. – Юрий Яковлевич махом осушил бокал с наливочкой своего друга Лени.

Женщины едва пригубили настойку, а Леонид Борисович и Юрий Яковлевич налегали на сливянку. Голоса звучали все возбужденнее, глаза блестели, в воздухе разливалось блаженство.

Слова попросил новоиспеченный муж:

– В час опасности подруга Насти, Кира, и ее муж Сергей пришли нам на помощь. Они рисковали своими жизнями и еще не родившимся ребенком. Вот что такое человеческие отношения, вот что такое дружба!

– У меня очень умная, смелая и сообразительная жена, – с чувством подхватил Сергей. – Да еще и красивая. Оказывается, и такое бывает.

– Не могу не согласиться с тобой, Сергей. За вас, дорогие наши спасители!

– Спасибо, Кирилл, но сегодня ваш день, – продолжил Сергей. – Хорошее быстро происходит только в сказках, а в жизни надо уметь ждать, а то и приложить усилия, подготовить почву. Кирилл и Анастасия, вы заслужили право быть счастливыми. За вас, дорогие!

Сотни тысяч лет живут люди на белом свете, а рука об руку с ними идут все те же добро и зло, любовь и ненависть. Мы должны любить, иначе пропадем. Разные этапы прошло человечество. Впрочем, женитьбу и замужество тоже можно считать новым этапом жизни, новой эрой. Давайте же назовем ее эрой счастья. Наконец мир для Кирилла и Анастасии Виноградовых вновь стал таким, каким он должен быть.