Текст книги "Цена мести"

– Офигенные, – машинально поправила свою собеседницу Настя.

– Как только они это все запоминают? В словаре таких слов точно не найдешь.

– Точно не найдешь, – согласилась с ней Настя. – С каждым новым поколением появляются и новые слова.

– Да все бы ничего, если бы не эта проблема с соседом, – вздохнув, продолжала Любовь Владимировна.

– Мать, – неожиданно вмешался в их разговор Леонид Борисович, который за время разговора подошел к скамейке, на которой сидели жена и Настя, – тебе пора на дежурство.

– Ой, и правда, что-то я заболталась! Я ж в больнице медсестрой работаю.

– А как здоровье Светланы?.. – Настя замялась, так как не знала отчества матери Кирилла.

– Светлана Елисеевна, – подсказала Любовь Владимировна. – Идет на поправку. До свидания, Анастасия, может, еще встретимся.

Женщина быстро направилась к выходу.

Насте ничего не оставалось, как попрощаться с супругами.

После посещения Сосногорска Настя уже не сомневалась, что именно в прошлом Кирилла кроется какая-то загадка. Что это за история, о которой упомянула крестная братьев? Ведь муж Любови Владимировны намеренно прервал ее именно в момент, когда она о ней упомянула. Насте очень захотелось узнать правду, и не важно, что ждет ее впереди. Очень уж много во всем этом странного. Сейчас в ее мозгу вопросы рождались стремительно, но ответов на них по-прежнему не было. Так что давай, Анастасия Юрьевна, шевели клешнями, копай глубже.

Насте казалось, что после сегодняшнего дня она точно не сможет уснуть и будет бодрствовать до тех пор, пока силы окончательно ее не оставят. Но она ошиблась. Едва добравшись до кровати, она бросилась на нее лицом вниз и мгновенно уснула. И тело, и душа нуждались в перезарядке.

Настя не относилась к любителям тайн и загадок. Но сейчас ее это коснулось напрямую, а значит, делать нечего, надо работать с тем, что есть. Сейчас она ругала себя за то, что при опознании не рассмотрела Кирилла как следует: его лицо, родимые пятна – она знала его тело до мельчайших черточек. Но шок помешал ей это сделать. И теперь она вынуждена жить с этими сомнениями, которые ее ближайшая подруга окрестила сумасшествием. Однако подозрения, впервые появившиеся у нее на морском побережье, после поездки в Сосногорск лишь усилились.

На похоронах их не было, но в тот день Настя была не в себе. А сейчас у нее есть время взглянуть на все произошедшее более осмысленно и спокойно, посмотреть на все как бы со стороны. Она снова вспомнила беззащитно распростертое перед ней тело, слева в груди смертельная рана… Настя отчетливо вспомнила свою первую реакцию на увиденное. Ее мозг тогда не хотел считать происходящее правдой…

Кира деловито хозяйничала на кухне: включила чайник, поставила на стол чашки, открыла шкаф в поисках чего-нибудь сладенького. Не найдя ничего, вынула шоколадку из своей сумки:

– Анастасия Юрьевна, не пора ли вам пополнить продуктовые запасы?

Ответа не последовало. Кира оглянулась на подругу. Настя сидела с задумчивым видом, мыслями витая явно где-то очень далеко от кухни.

– Эй, очнись! – Кира помахала рукой перед лицом подруги.

Настя вздрогнула и покачала головой:

– Ой, извини, воспоминания носятся как угорелые.

Все-таки кофе – волшебный напиток, он хоть на мгновение, но делает людей счастливыми. Подруги пили его с сахаром и сливками. От удовольствия Кира аж замурлыкала и закрыла глаза.

– Какие-то сумасшедшие денечки! Вот уж поистине: чем дальше в лес, тем больше дров, – произнесла Настя.

– Я думала, ты шутила, когда говорила о расследовании.

– Некоторым вообще лучше не думать.

Подруга пропустила колкое замечание мимо ушей. Она понимала, что Настя сейчас пребывала в таких слоях атмосферы, до которых только самолетом можно долететь. Все мысли ее были о нем, ее любимом Кирилле.

– Рассказывай давай, что тебе удалось узнать, – миролюбиво произнесла Кира. – Я читала в детективах, что при расследовании важна любая деталь, показания свидетелей, если они, конечно, есть, нужно обязательно перепроверять. Так что работы хватит для нас двоих.

– Я не хочу тебя вмешивать во все это.

– Это что, так опасно?!

– Понятия не имею. Сама еще точно ничего не знаю.

– И все-таки… – Ухоженные пальцы подруги забарабанили по столу.

– Он мне лгал. Ничего не рассказывал о своей семье.

– Так лгал или не посвящал тебя в то, что тебе, по его мнению, знать было не обязательно?

– Он мне лгал! – с упрямством повторила Настя. – Он даже о родном брате не сказал мне ни одного слова.

– Открою тебе великую тайну: детки начинают постигать искусство лжи, едва только овладев речью. А все взрослые те еще вруны. Врут детям, чтобы, по их мнению, вырастить их хорошими и правильными. Дети вырастают и в отместку врут потом собственным детям.

– Ты сейчас пытаешься убедить меня в том, что врать – это нормально?

– Именно так. Как историк, могу тебя заверить, с точки зрения теории эволюции это очень полезное умение. Иногда, чтобы представить себя в лучшем свете, а то и просто выжить, нужно солгать. Да и вообще, ложь во многих жизненных ситуациях приносит огромную пользу. Вот представь, твой близкий человек должен сделать что-то опасное. Он волнуется за тебя и не говорит ничего, чтобы ты не волновалась. И это не вранье.

Во время разговора Настя беспрерывно все время ерзала на стуле, а потом и вовсе вскочила и принялась расхаживать по кухне.

– Ты будешь нагнетать обстановку или наконец успокоишься? – не выдержала Кира.

– Успокоюсь, – нехотя произнесла Настя, усаживаясь обратно на стул.

– Поэтому посмотри на поведение Кирилла с другой стороны. Он тебя от чего-то оберегал, и это называется ложь во спасение.

– Все вокруг врут, – упрямо произнесла Настя.

– На этот раз кто?

– Следователь.

– Если он чего-то недоговаривает, то это не значит, что он тебе врет. Ты слышала о тайне следствия?

– Да, но в этом деле сплошные нестыковки, – упорствовала Настя.

– В любом расследовании встречаются нестыковки. Потом они устраняются.

– Я чувствую, что ситуация стала опасной.

– Настюш, так, может, я тебе все-таки пригожусь, а? Один в поле не воин.

– Ну зачем тебе это? Для полноценного расследования нужны время, нервы крепкие, в конце концов. А у тебя муж.

– Если двадцать пять обормотов не смогли расшатать мои нервы, уже ничто не сможет, моя милая подружка. А муж меня всегда поймет.

Вообще нужно отдать должное Кире, она, как добрая волшебница, была способна расцветить самый серый и тоскливый день. Повезло же Сергею с такой замечательной женой – никогда не унывает. Когда Кира вышла замуж, Насте казалось, что их дружбе пришел конец. Она не раз видела, как вышедшие замуж девушки постепенно отдаляются от прежних друзей, выбирают между ними и семьей. Однако с ней и Кирой этого не произошло. Они дорожили своей дружбой и доверяли друг другу. Но Настя сама еще не знала, к чему приведет ее расследование и до чего она в итоге сумеет докопаться. А так как впереди была неизвестность, ей не хотелось подвергать опасности любимою подругу.

– Мне самой надо во всем разобраться, – с упрямством ишака повторила она. – Ты это должна понимать, как никто другой.

– А вот если бы я была на твоем месте…

– Не приведи Господь!

– Если бы я запрещала тебе вмешиваться, ты бы меня послушалась?

Настя не ответила.

– Так как, подруга? – не унималась Кира.

– Пожалуй, ты все-таки можешь мне кое в чем помочь.

– Спасибо и за милость. Говори давай…

Глава седьмая. Тревога сердце гложет

Настя остановилась перед дверью с табличкой «Старший следователь Радченко Ростислав Маркович». Она уже дважды встречалась с ним. В день убийства участвовала в опознании, а еще он расспрашивал ее об отношениях с потерпевшим. После обязательных вопросов следователь спросил:

– Анастасия Юрьевна, где вы были в день убийства?

Она вздрогнула от вопроса, как от щелчка бича. Она что, в числе подозреваемых?! Слова следователя жгли сильнее раскаленного железа.

– А что, я похожа на убийцу?

– А вы знаете, как выглядит убийца?

После того допроса остался неприятный осадок, следователь симпатии у нее не вызвал. Позднее она, конечно, успокоилась. Так положено. Такая у следователя работа: подозревать всех, пока не установлен убийца.

Насте, как и большинству, не нравилось общаться с представителями милиции, прокуратуры, суда. Слишком много официальщины и бездушия. Но куда денешься, если надо? Шла она к следователю с надеждой, что сможет поделиться с ним своими подозрениями и он внимательно ее выслушает. Надежда – это дымок. Она вселяет в человека веру, вот только потом, когда свыкаешься с мыслью и начинаешь верить в успех, она может и раствориться.

Настя постучала и, не дождавшись приглашения, вошла. Радченко работал следователем не один год и научился владеть собой. Вот и в этот раз на его лице при появлении свидетеля Басаргиной ничего не отразилось.

– Ростислав Маркович, как продвигается следствие? – выпалила Настя, едва переступив порог кабинета.

– Продвигается.

И откуда только взялась эта невеста? И из какого она теста? Ростислав Маркович не прочь был покаламбурить. Неделю не приходила, спокойно было. Шла обычная рутинная работа. Следователь не раз убеждался, что в самом начале расследования, если преступник не задержан по горячим следам, царит полная неопределенность. Поступают сведения, противоречащие друг другу, и невозможно предугадать, что именно позднее окажется важным. Среди этой массы фактов непросто, а часто и вовсе невозможно найти путеводную нить. Можно легко допустить ошибку и пойти по ложному следу.

– Убийство – серьезное преступление, – назидательно произнес он.

– Куда уж серьезнее… лишить человека жизни. Для этого нужны веские причины.

– Бывает, всякое случается…

– Например.

– Например, произошел конфликт, кто-то из участников сгоряча схватился за нож.

– Кирилл Виноградов не был конфликтным человеком.

– И неконфликтные люди могут вспылить.

– Ну прямо ниндзя: пришел, увидел, зарезал и скрылся в неизвестном направлении.

Следователь посмотрел на Настю так, будто она сморозила несусветную глупость. Его и самого, правда, беспокоили нестыковки в деле. Конечно, они бывают в любом деле, но в этом они превращались прямо-таки в зияющие дыры. Ни одна версия не была достаточно убедительной, чтобы заниматься ею всерьез. Жертва – лесник, вполне возможно, его убили в связи со служебной деятельностью. Он запросил все административные и уголовные дела, возбужденные по инициативе Виноградова. Радченко не нравилось состояние, когда он чего-то не понимал. Хорошо хоть личность убитого установлена.

Настя почувствовала, что следователь не вполне искренен с ней, отводит взгляд.

– Ни один человек не должен так умирать, – упрямо произнесла она.

– Но, к сожалению, так случается, когда нож или пистолет оказывается в руках жестокого человека.

– Вы допрашивали учительницу Виноградова, Бежину Елизавету Александровну?

Ответ она знала. Ей просто хотелось вывести следователя из состояния «мне это не надо».

Следователь Радченко лениво пробежал взглядом по стене. Он тысячи раз ее видел, смотреть там было особенно не на что: карта родного города, портрет Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева Михаила Сергеевича. И зачем он его повесил? Как бельмо на глазу. А тут еще явилась эта тили-тили тесто права качать. Впрочем, к нему еще и не с такими претензиями являлись. Разговаривают так, будто это он повинен в гибели их близких. Он сам знает, кого надо допрашивать, а кого – нет. Если учителей всех жертв допрашивать, то он следствие никогда не закончит. Ему нужны очевидцы преступления, а не какие-то дальние знакомые жертв, проживающие в тридесятом царстве, за высокими горами, за синими морями. Он знает, что скажет учительница: Кирилл Виноградов был хорошим мальчиком. Об умерших всегда говорят только хорошо.

Вообще-то он дожидался повышения, а тут на его голову свалился явный висяк. Ну совсем не вовремя укокошили этого лесника! И с мотивом преступления как-то не очень складывается, и с уликами плохо. В общем, одно огорчение от такого дела. Это может помешать его карьере.

Надо от этой Басаргиной быстрее отвязаться. Журналисты – народ дотошный, суют всюду свой нос, вникают во все мелочи.

– Надеюсь, не учительница приложила руку к гибели вашего жениха? – Он посмотрел на девушку большими усталыми глазами. – Ладно, я не собираюсь обсуждать с вами подробности неоконченного расследования.

Настя недоверчиво посмотрела на собеседника. Есть же люди, которым удается быть следователем и идиотом одновременно! Высокомерный придурок! А что еще можно думать о человеке, на лице которого застыло полное безразличие к чужому горю. Да и разговаривает прямо на грани хамства.

Радченко и сам понял, что получилось слишком грубо, и, чтобы исправить оплошность, произнес более мягко:

– Ну что она может сообщить, если даже вы, живя с потерпевшим бок о бок, о нем не знаете?

– У Виноградова есть брат-близнец.

Следователь удивленно вскинулся. Судя по всему, он действительно этого не знал, впрочем, как и она до вчерашнего дня.

– Доказательств мало, но это вполне может ускорить расследование. Может быть, брат прольет свет на это загадочное… – следователь хотел произнести «убийство», но, взглянув на Настю, смягчил, – преступление.

– А можно мне ознакомиться с материалами дела? – выпалила Настя.

– Нет, вы свидетель, и такого права по закону вам не предоставлено. Это могут делать только потерпевшие. А потерпевшей по делу будет мать Виноградова, когда ее выпишут из больницы.

– А она знает о случившемся?

– Как я понимаю, именно после этого она и оказалась в больнице. А может быть, и раньше. Не могу точно это утверждать. Приезжал их родственник, который пообещал сообщить о выписке Виноградовой из больницы.

Все-таки она должна поговорить с матерью Кирилла, но нужно еще немного подождать. Понятно, что этот разговор здоровья ей не прибавит.

– А вы о брате его можете узнать?

– Теперь вынужден.

– Могу я зайти к вам, когда вы узнаете его место жительство? – Настя видела, что ее настойчивость раздражает следователя, и потому просительным тоном добавила: – Пожалуйста, для меня это очень важно.

Настя смотрела на него так умоляюще, что следователь сдался. «Вот настырная какая. А ведь она может и нарыть что-нибудь полезное», – подумал он.

– Хорошо, зайдите завтра во второй половине дня.

Насте казалось, что завтрашний день никогда не наступит, она буквально сгорала от нетерпения. Какую же информацию удалось получить следователю об Андрее Виноградове? Впрочем, ей обязательно надо было вернуться к Радченко и по другой причине: она хотела попросить его показать одежду, в которой нашли Кирилла, а также заключение судебно-медицинской экспертизы с подробным описанием тела пострадавшего. Кира, как и обещала, разузнала по своим каналам и сообщила Насте новость, которая не давала ей покоя: на теле погибшего имелась татуировка в виде обезьянки. Но Настя точно знала, что у Кирилла не было никаких татуировок – он был против таких глупостей, считал, что они только уродуют тело.

Настя уже не сомневалась, что находится на правильном пути. Пока это только интуиция, но в данном случае она была убедительнее любого доказательства. Ее мозг постоянно выдавал какую-либо информацию. Память – диковинная и непредсказуемая штука. Никогда не знаешь, что она выхватит из увиденного и зафиксирует.

Опять нужно будет просить следователя, видеть его недовольную рожу. Ну и пусть, для нее важнее во всем разобраться, а пока у нее сплошные вопросы, на которые нет ответов. Если Радченко будет кочевряжиться, то она проявит настойчивость. Для достижения цели она может и к его руководству пойти.

Следователь сообщил, что Андрей Виноградов освободился из мест лишения свободы, где отбывал наказание за хулиганство, девять дней назад.

– А где же он? – Настя удивленно посмотрела на Радченко. – Я ездила в Сосногорск два дня назад. Андрей в родительский дом не возвращался. Я разговаривала с крестными братьев, они ничего о нем не говорили. И какой бы он ни был шалтай-болтай, он вначале приехал бы к матери.

– Загулял парнишка. Воля пьянит. Вернется, куда он денется. Я сегодня созвонюсь с коллегами из Сосногорска, чтобы сообщили, когда он появится.

Сюрпризы на этом не кончились. После продолжительных просьб, перемежаемых угрозами, следователь все-таки согласился проводить Настю в комнату, где хранились вещественные доказательства по уголовным делам. Запахи здесь витали не самые приятные. Да что там неприятные, аж тошнить начинало от этой вони, но Настя все стойко выдержала. Следователь достал объемный целлофановый пакет с бумажной наклейкой. Настя сразу же узнала пиджак Кирилла, но остальная одежда была ей незнакома.

Она подняла на следователя удивленное лицо:

– Пиджак его, а рубашка и брюки нет.

– Можно подумать, вы знаете все его рубашки. Может быть, купил недавно.

– Это старая поношенная рубашка, Кирилл бы такую никогда не надел.

– А лесники что, на работу надевают только новые рубашки? – не сдавался Радченко.

– На работу он надевал свитера, водолазки и форму, типа той, которую носят военные.

Да, эта невеста лесника оказалась назойливой как муха. В каждую мелочь вникает. Настя задала кучу вопросов, на которые Радченко отвечал неохотно или вообще пропускал мимо ушей. И во время этого не очень приятного для него разговора он поймал себя на мысли, что пока бредет с этим делом вслепую. А вот приведет ли эта дорога хоть куда-нибудь, он понятия не имел. Радченко и так уже начал ощущать беспокойство, причем настолько сильно, что даже мешало думать о других делах. И хотя убийство этого Виноградова по всем приметам было висяком, следователю нужно было его раскрыть во что бы то ни стало, а то не видеть ему повышения как своих ушей.

Настя же между тем размышляла следующим образом: если на Кирилле была чужая одежда, то нужно просить следователя ознакомиться с заключением судебно-медицинского эксперта. Девушка не сомневалась в правдивости информации Киры о наличии татуировки на теле убитого, но ей самой нужно было во всем убедиться.

– Можно ознакомиться с заключением судебно-медицинского эксперта?

– Я же вам уже объяснял, что это может сделать только потерпевший.

– Это очень важно.

– На предмет чего вам нужно это заключение?

– Были ли на теле жертвы татуировки?

– Не заглядывая в заключение эксперта, но могу с уверенностью сказать, что на теле Виноградова Кирилла Константиновича была татуировка.

– И что на ней изображено?

– Обезьянка.

– Так вот, я со всей ответственностью заявляю, что на теле Виноградова Кирилла Константиновича не было никаких татуировок.

– Ну как ты? – спросила Кира, едва они с Настей встретилась в парке.

– Сойдет, – отмахнулась Настя.

Кира внимательно посмотрела в глаза подруги, проверяя, правду ли она говорит.

Они медленно побрели по липовой аллее.

– По твоему воинственному виду сразу можно сказать, что ты все больше погружаешься в расследование, – с сожалением в голосе произнесла Кира.

– Тебя это удивляет?

– Не нужно тебе во всем этом копаться.

– В чем «этом»? Я как раз и должна во всем этом разобраться. Ты как-то забываешься, что это и моя жизнь тоже! – горячо возразила Настя. – Ты же сама сказала, что твой знакомый сообщил о татуировке на теле убитого, и мне следователь это тоже подтвердил.

– Человек самого себя до конца не может постичь, а что уж говорить о других? Кирилл отсутствовал несколько дней, может, тогда и набил эту татуировку.

Настя с раздражением посмотрела на подругу.

– Извини, ты же знаешь, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, – примирительно произнесла Кира.

– Знаю. Но мне важно все, что касается гибели Кирилла или… не Кирилла, – в раздумье произнесла Настя.

Она замолчала. Ее губы задрожали. Она и вправду становится параноиком.

– Ну зачем ворошить его прошлое? Ты только разбередишь свою душу.

Кира, как опытный лоцман, пыталась увести корабль в безопасное русло. Она понимала, что не каждый способен пережить такую трагедию.

– Мне не нужно спокойствие. Мне нужна правда, – твердо произнесла Настя.

– Эта правда не имеет никакого отношения к вашим отношениям.

– Ну почему ты никак не хочешь понять?! Я убеждена: то, что произошло, связано с прошлым Кирилла.

– Ну извини меня. Это у меня сейчас гормоны шалят, вот и горожу чепуху.

– Почему это шалят? – не поняла Настя.

– Если бы ты была менее рассеянна, моя дорогая, то заметила бы, – загадочно произнесла Кира.

Настя внимательно посмотрела на подругу. Она светилась, как лампа накаливания.

– Я беременна, – улыбнулась Кира.

Для Насти это стало полной неожиданностью. Но разве не имеют право замужние женщины, да и незамужние беременеть?

– И какой у тебя срок?

– Двенадцать недель.

– И ты молчишь!

– Считается, что нельзя говорить, пока не пройдет первый триместр. Поэтому я и не говорила. Да тебе сейчас и так несладко приходится.

– Да уж, я действительно от всех отгородилась. А по тебе и не скажешь, что ты беременна.

– По одежде ощущаю. Уже кое-что тесно в талии.

– Сергей небось прыгает до небес от радости.

– О да! – Кира счастливо засмеялась. – Скоро буду переваливаться, как жирная утка.

– Но ради того, чтобы стать матерью, надо и через это пройти.

– Конечно, совсем как наши мамы, которые подарили нам жизнь. Спасибо им за это и за многое другое.

– Ты будешь потрясающей мамочкой. Кто еще знает?

– Родителям сказала. Да, мама сама заметила изменения. От нее не скроешь.

– Как протекает беременность?

– Прекрасно.

– Поздравляю тебя! – Настя обняла подругу, за которую искренне радовалась. – Кира, ты самая лучшая подруга на свете.

– Я знаю.

– Как здорово, что хотя бы у тебя все хорошо.

Но, оставшись одна, Настя вдруг осознала, что счастье подруги как-то более ярко высветило весь кошмар, творившийся в ее собственной жизни в последнее время. Ее знобило, и она, свернувшись клубочком на диване, натянула плед до подбородка.