Текст книги "Цена мести"

Глава девятая. Непредсказуемость судьбы

Кирилл очнулся как от толчка. Не сразу понял, где сон, а где явь. Пытался вспомнить, что ему снилось, но не получилось. Сон был невнятный, склеенный из разных обрывочных серо-черных картинок. Он был без начала и конца, и вспомнить его было невозможно.

Но где же он? Кирилл открыл глаза – вокруг темно. Он ощупал стены. Боль во всем теле мешала сосредоточиться. В воздухе пахло трущобами. Сознание то возвращалось, то снова куда-то уплывало. Однако спустя какое-то время Кирилл все же стал осознавать, что происходящее ему не снится. Перед глазами все плыло, мысли в голове путались, мозг отказывался повиноваться. Несмотря на боль, Кирилл пытался встать, но не смог.

Время тянулось мучительно медленно. Кирилл быстро потерял счет дням и уже не понимал, сколько времени прошло с момента его заточения. Временами он приходил в себя. Шум в голове внезапно сменялся тишиной, от которой внутри что-то лопалось. Потом он снова проваливался в беспамятство и, сколько был в отключке, не помнил. Ему казалось, что целую вечность.

Он пытался не закрывать глаза и не впадать в беспамятство. На это уходили последние силы. Но как Кирилл не боролся с собой, долго продержаться не мог.

Дни в неволе казались ему одной бесконечной ночью. Ему все время хотелось куда-то бежать, ползти, карабкаться, но стоило ему только добраться до цели, как пол под ним проваливался и он опять оказывался один в каменном мешке. И опять он брел вперед… Просыпался Кирилл всякий раз в полубредовом состоянии.

Несколько дней он пил только воду. Делать это было непросто: приходилось изворачиваться, подползать к кружке и осторожно, стараясь не опрокинуть ее, пить маленькими глотками. От воды шел не самый приятный запах. Кирилл понемногу жевал хлеб, который ему оставлял похититель. Бабушка Кирилла, блокадница, к хлебу всегда относилась благоговейно. Она говорила, что именно хлеб – самое важное на земле. Человек сможет выжить на хлебе и воде, даже если не будет других продуктов. Вот и Кирилл сейчас должен пить и есть, чтобы выжить. Ведь у него есть ради чего жить.

Похититель всякий приезжал один, и это радовало Кирилла: значит, Настя на свободе. С пленником Шалый не разговаривал, просто молча оставлял кружку с водой и куски хлеба. Николай никак не мог найти невесту своего пленника, и это его бесило страшно. Он давно бы уже мог прикончить ненавистного соседа, но должен был ждать. Эта девка должна была умереть на глазах своего женишка. Так он решил и от задуманного отступать был не намерен.

Однажды Шалый вернулся злее, чем обычно. Он придавил коленом грудь Кирилла и сжал его горло. У пленника не было сил сопротивляться, в висках стучало, во рту было сухо. Он задыхался. Еще минута – и все будет кончено. Но неожиданно злодей ослабил хватку.

– Твое время еще не пришло. Я тебе еще устрою представление, – процедил злодей сквозь зубы.

В тот раз похититель так торопился, что не сделал ему укол. Рассвет принес облегчение. Действие лекарств ослабевало. Если вечером и ночью на Кирилла накатывало отчаяние, то утром голова прояснилась. Как будто вместе с тьмой исчезла часть переживаний и тревог. В нем снова разгорался огонь жизни.

Кирилл приложил немало усилий и изрядно помучился, но все же стянул веревку с одной руки. Похоже, это стало возможным потому, что на хлебе и воде он изрядно похудел. Ошеломленный, он смотрел на свою руку. Впервые за долгие дни он пил воду с удовольствием. Потом попытался развязать ноги, но тут веревка не поддавалась, нужен был острый предмет. Кирилл стал осматриваться вокруг в надежде найти что-нибудь подходящее… Ничего. Тогда он на коленях подполз к двери. С трудом встал на ноги. Тело не слушалось, но он упорно продвигался к своей цели. Изо всех сил надавил плечом на сколоченную из толстых необструганных досок дверь, но та лишь жалобно скрипнула, не поддавшись напору.

Сердце стучало в груди как бешеное. Дорога была каждая минута. Только бы злодей не вернулся, тогда точно все будет кончено! Кирилл попробовал еще раз высадить дверь плечом. Но она снова даже не шелохнулась. И тут Кирилл нащупал три металлические петли, на которых висела проклятая дверь. Он бы очень удивился, если бы узнал, сколько времени ушло на все эти манипуляции.

И тут Кирилл услышал шум подъехавшей машины. Он понимал, что их с Шалым силы неравны, поэтому решил напасть сзади, чтобы застать мерзавца врасплох. Пока его враг возился с замком, Кирилл встал сбоку. Как только Николай переступил порог, Кирилл набросился на него. Оба потеряли равновесие и рухнули наземь. Кирилл пытался дотянуться до горла врага, но противник, оскалившись, как загнанный зверь, со всей силы врезал ему в челюсть. От боли потемнело в глазах, но Кирилл все же каким-то чудом сумел отразить второй удар, рефлекторно выбросив вперед правую руку, на которой болталась веревка. Но третий удар он пропустил. Он здорово ослаб и полноценно драться не мог. Шалый ударил его под дых. Кирилл вскрикнул от боли, но пытался дотянуться рукой до лица злодея. Тот резко отстранился. Из разбитой губы Кирилла капала кровь.

Николай быстро вскочил на ноги и повернулся к Кириллу. Лицо его исказила звериная злоба. Он медленно провел ладонью по горлу, показывая, что собирается сделать с пленником. Избитый Кирилл находился в полубессознательном состоянии, но, тем не менее, попытался встать. Тогда злодей бросился на него, заломил руки за спину и быстро завязал веревку. Проверил путы и удовлетворенно хмыкнул. Кирилл безуспешно пытался вырваться из мертвой хватки. А потом почувствовал укол в шею. Почти сразу же все звуки заглохли, будто он опускался под воду. И в следующий момент он стал проваливаться в темный колодец…

Когда Кирилл пришел в себя, он завел мысленный разговор с Настей. Говорил обо всем. О днях, проведенных в их лесной избушке, о планах на будущее. То и дело он просил быть ее осторожнее, рвался к ней всей душой, чтобы предупредить об опасности. Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным, и это чувство вгоняло его в ярость. Никакие побои Шалого не причиняли ему столько мук, сколько мысли о том, что с его любимой Настей может случиться беда.

Жизнь неумолимо двигалась вперед, вот только Кирилл не властвовал над ней. Каждый новый день приносил с собой надежду и одновременно разочарование. Инъекции, которые похититель делал Кириллу в каждый свой приезд, надолго отрезали несчастного от реальности. Зато потом, в редкие минуты просветления, эта самая реальность врезалась в мозг с пронзительным визгом, будто зубья электропилы.

Из серого беспамятства Кирилл периодически выныривал на белый свет. Это происходило тогда, когда его похититель долго отсутствовал. Всякий раз он старался взять себя в руки, привести тело в норму. На борьбу с собой уходило слишком много сил. Напряжение, сжимавшееся внутри, словно тугая пружина, практически никогда не отпускало.

Пленник испытывал поистине адские муки. Ему был жизненно необходим нож или любой другой острый предмет, с помощью которого он смог бы освободить себя от пут. Стоило Кириллу только закрыть глаза, как он представлял себя на свободе. Он должен во что бы то ни стало выбраться отсюда и предупредить Настю, опередить этого мерзавца. Шалый ни в коем случае не должен найти его невесту! В мечтах Кирилл всякий раз одерживал верх над своим недругом, но его реальность была более жестокой.

Как только Шалый рассказал, что хочет сделать с Настей, Кирилл о себе не думал. При одной мысли о том, что из-за него любимая оказалась в опасности, его охватывали страх и отчаяние, настолько сильные, что полностью заглушали физическую боль. Только бы негодяй не нашел ее! Всякий раз, когда Николай возвращался один, Кирилл облегченно вздыхал. Но из обрывков фраз он понял, что Шалый много о ней знает. Ни о чем другом Кирилл уже не мог думать и твердил как заклинание: «Только бы он ее не нашел… Только бы он ее не нашел…» Собственная судьба его волновала лишь потому, что он надеялся спасти любимую.

Если этот гад и вправду похитит Настю, он должен будет ей как-то помочь. Кирилл был уверен, что ни в коем случае не допустит расправы. Он сделает все, чтобы спасти любимую, даже ценой своей жизни.

Кирилл снова сантиметр за сантиметром ощупывал пол и стены. Он едва успел сесть, услышав шум подъехавшей машины.

– Ну и куда твоя краля умотала? Говори давай, меньше мучиться будешь. – Николай возник на пороге.

В голове разливалась противная тяжесть, и голос похитителя звучал, как расстроенная скрипка. Опять не нашел! Лучшего подарка Кириллу и не нужно.

Николай злобно смотрел на своего пленника. Он уже должен был покончить с этим уродцем, но его бабенка спутала все карты. Долгие годы Шалый мечтал об этом дне. И вот, он у цели. Но что дальше? Правда, он даже не думал, что у этого придурка появится невеста, да еще такая красотка. Ну что ж, сама напросилась. Да, так даже интереснее. Он представил, какая встреча ожидает этих голубков. Тили-тили тесто, ха-ха-ха! Он уже почти слышал, как они умоляют о пощаде. Но нет, он будет наслаждаться каждой секундой, а они станут ползать у его ног. Это достойная награда за годы страданий. А невеста у Кирюши хороша, губа у лошка не дура. Пожалуй, вначале он с ней как следует позабавится, это будет еще один бонус.

Он не собирался отпускать свои гнев и ненависть. Воспоминания никогда не покидали Николая. Ни тогда, когда он фактически сбежал из родного дома после убийства старшего Виноградова и умотал на Север, ни тогда, когда он загремел за разбой на долгие восемь лет. Они всегда крутились в голове. И он ждал. Шалый любил ночи, именно в это время воспоминания особенно рьяно терзали его душу. Перед глазами мелькали картинки. Мечущиеся в горе родители, брат в озерной тине, поднятый на поверхность водолазами. Ненависть к соседу, этому праведнику, которого Игорь любил больше, чем родного старшего брата. Ревность, которая тлела в нем долгие годы, в день гибели брата, как штормовая волна, поднялась со дна души и захлестнула его с головой. Он никогда не пытался подавить ее, напротив, разжигал что было мочи и тем самым доканывал себя.

Ну где же она, его краля? Куда смылась? Шалый готов отправиться за ней хоть на край света, только бы приблизить час расплаты. Еще несколько дней ожидания он не выдержит. Надо было ее сцапать сразу после похорон. Его бросило в жар. Еще немного – и он сорвется. На виске запульсировала жилка. Его душа жаждала действий, и ожидание было ему невыносимо. Ожидание – вот его самое тяжелое испытание.

Андрей нашел брата в сарае. Кирилл лежал на топчане, свернувшись клубочком. На глазах блестели слезы, бессмысленный взгляд блуждал по стенам, как будто он не понимал, где находится и что с ним.

Андрей положил руку на плечо брата:

– Не казни себя. Он сам сделал свой выбор. Значит, считал, что так для него лучше.

– Не могу себя простить, что оставил его одного. Никогда не прощу.

– Игорь всегда тебя любил, ценил твою дружбу.

– Теперь меня все ненавидят.

Сплетни очень живучи. Они могут, как соляная кислота, разъедать душу. Боль от потери друга и без того была сильной, а шепотки за спиной и осуждающие взгляды окружающих делали муку практически невыносимой. Когда Кирилл увидел тело друга, ему показалось, что у него в одну секунду сердце вырвали. Это была первая утрата в его жизни, и он был к ней не готов.

– Свежие раны сильно кровоточат, но пройдет время, и родители Игоря иначе посмотрят на все случившееся, – урезонивал брата Андрей.

– Но сейчас они меня ненавидят. Да я и сам себя ненавижу. Я не могу здесь оставаться.

– Вот и правильно. Ты же хотел в институт поступать. Сейчас самое время, прием документов продолжается. Вот и исполни свою мечту. Но только… – На какое-то время Андрей замолчал. – В другом городе.

– Я так и сделаю.

Потом был разговор с отцом, который для Кирилла прошел очень тяжело.

– Мне не нравится, сын, твой поступок. Я не знаю, о чем ты думал в тот момент, когда оставлял друга одного на берегу, человека, измученного болью, ненавидящего жизнь. Тебе, конечно, лучше уехать. И пока не возвращайся. То, что ты сделал, исправить невозможно… Сейчас невозможно, но время лечит. Я убежден, что родители Игоря рано или поздно поймут тебя и простят. Но это будет потом…

Виноградов-старший знал из собственного жизненного опыта, что маленький камешек, сорвавшийся со склона, может вызвать большой камнепад. А что уж говорить о такой новости, которая рано или поздно облетит всю округу.

Скоро кто-то написал на заборе Виноградовых: «Убийца». Хотя почему «кто-то»? Кирилл прекрасно знал, кто это. Брат Игоря, Николай, прошипел ему это слово при встрече. Он, похоже, озлобился сильнее всех. Заводился сам, заводил других и буквально сочился ненавистью к Кириллу.

Андрей пытался убедить брата, что когда-нибудь Николай все поймет, разберется в произошедшем и отпустит свою боль. Друзьями Николай и Кирилл никогда не были и вряд ли станут, но их родителям точно от их вражды не полегчает.

Что ж, Кириллу пора было уезжать и не возвращаться до тех пор, пока он сам не будет к этому готов. После пережитого ему и самому хотелось бежать из родного города куда глаза глядят.

На бесконечные объяснения уходит слишком много сил, а их у него и так не было. Да и какой в разговорах смысл, если все, даже родной отец, считают его виновным? Он не будет защищаться. А еще Кирилл не знал, как и чем заполнить внезапно появившуюся пустоту, ведь Игорь был его лучшим и единственным другом.

Кирилл надеялся, что, уехав из родного города, где все напоминало ему о друге, он покончит с терзаниями, что в другом месте к нему вернутся силы. Он еще не знал, поможет ли отъезд снять с себя путы, но в глубине души надеялся на это. Сейчас он представлял себя на середине реки, но понятия не имел, хватит ли когда-нибудь у него сил добраться до спасительного берега.

Светлана Елисеевна собрала сыну сумку с вещами:

– Почему-то людям доставляет радость наблюдать за тем, как у других все идет наперекосяк. А я хочу, сынок, чтобы в твоей жизни все шло как надо. Поэтому поезжай и учись. Приобрети профессию, которая тебе будет нравиться, это важно. Все перемелется, сынок. У тебя впереди вся жизнь. Помнишь, как-то ты сказал мне: «Работа гонит от себя порок, скуку и…» И что там еще?

– Нужду, – тихо произнес сын.

– Умный человек был этот Вольтер. В трех словах вывел стратегию жизни…

И пока мать говорила, она обнимала и гладила по голове своего сына. Старалась взять на себя все его страдания. Но, увы, каждый человек получает свой мученический венец.

– На отца не обижайся, ты же знаешь, что человек он хотя и суровый и горячий, но вас с Андреем любит. Обязательно пиши. Деньги я положила во внутренний карман пиджака. С Богом, сынок.

На вокзал Кирилла провожал Андрей.

– Я убежден, что не ты виновен в смерти Игоря, – сказал брат на прощание. – Это был его выбор. И он имел на него право. Отец сейчас сердится, но со временем он все поймет. Все забудется, брат. Ты обязательно еще будешь очень счастлив. Я, пожалуй, тоже уеду. Надоел этот Сосногорск, где все друг друга знают, даже такое, чего человек о себе не знает.

– Куда ты хочешь уехать? – спросил Кирилл.

– Помотаюсь по стране, поработаю на какой-нибудь стройке в Сибири. Новые знакомства – новые впечатления. Все лучше, чем здесь тухнуть. А потом, когда родителям будет нужна помощь, вернусь в родной дом. Ты пиши родителям почаще, чтобы они не чувствовали себя одинокими. Я тоже буду писать. Они сообщат мне твой адрес, и я тебе обязательно напишу. А ты, брат, грызи гранит науки. У тебя это хорошо получается, не то что у меня, троечника. Ты всегда любил лес, животных. Так реализуй свою мечту. Удачи тебе, брат! И, пожалуйста, не кисни. Другой жизни у нас не будет, так что не профукай эту, единственную.

Андрей с беспокойством смотрел вслед поезду брата и думал, что еще никогда не видел Кирилла в таком настроении. Сердце болезненно сжалось.

Когда Кирилл уезжал, на город опустился густой туман. С тех пор он невзлюбил это явление природы. Оно ассоциировалось у него с беспомощностью и одиночеством.

Через несколько дней после отъезда Кирилла у Андрея состоялся разговор с Николаем, который специально выследил своего соседа.

– Ты брат убийцы! – Глаза Чекмарева горели ненавистью.

– Ну что ты за глупости несешь?! Кирилл очень сожалеет о том, что оставил Игоря на берегу. Но в любом случае не он виновен в его гибели, а болезнь твоего брата.

– Не надо за него заступаться! Он должен был сообразить, почему брат хотел остаться один.

– Он не мог отказать ему в просьбе. Игорь сказал, что проголодался. Это и называется дружбой! Настоящей дружбой!

– Он должен был понять!.. – канючил свое Николай.

– Коль, мы с тобой знаем, что Игорь был обречен. Время только продлило бы его муки.

– Но это была бы естественная смерть… и его тело не пришлось бы доставать водолазам.

– А ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Кирилл и Игорь дружили с детства. Когда Игорь заболел, Кирилл не предал его, как это сделали другие. Каждую свободную минуту он посвящал твоему брату, помогал делать уроки, устраивал вылазки на природу, поддерживал в нем веру в курсы химиотерапии. Ты должен ему спасибо сказать за то, что он до последнего был с ним. О таком друге можно только мечтать!

– Я никогда не прощу ему смерть брата! – выплюнул Николай и зашагал прочь.

Андрей недоуменно и разочарованно посмотрел вслед соседу. Неужели для семейства Чекмаревых брат всегда будет виноват? Они совершенно не хотят реально посмотреть на произошедшее. Конечно, им так проще. Так они не чувствуют своей вины, просто перекладывают ее на другого.

Слухи, как липкая паутина, еще долго витали вокруг этих двух несчастных семей.

Глава десятая. Во власти сумрака

Кирилл так беспокоился о Насте и брате, что совершенно не обращал внимания на боль во всем теле. Страх, словно молот по наковальне, бил в самое сердце. После каждого отъезда Николая Кирилла охватывала паника. Да, он еще надеялся, что брат жив. Андрей еще совсем недавно писал ему, что заедет повидаться, а потом они вместе отправятся к матери. Но брат не приехал, значит, еще не добрался до Ильинска. А этому придурку ничего не стоит солгать.

О братьях Виноградовых говорили, что у них ненормальная связь. Они тонко чувствовали друг друга, в детстве всегда даже болели вместе.

Вот только Андрей, в отличие от Кирилла, школу посещал без особого рвения. Но в брате он никогда не сомневался: тот всегда придет на помощь, подскажет, дать списать. В раннем детстве ему иногда удавалось вовлекать Кирилла в свои проделки: залезть в чужой сад за яблоками или в соседский палисадник за цветами. И того и другого у них было своего достаточно, но в проделке были важны азарт и риск.

– Их невозможно различить, – стонали учителя, – хоть нашивки на грудь приделывай.

Учителя вообще частенько судачили друг с другом о братьях.

– Кирилла можно отличить по выражению лица, когда он смотрит на деревья и всякие травинки-цветочки, – уверял преподаватель географии Давид Моисеевич, для убедительности подняв вверх указательный палец.

– Кто всегда спешит на помощь Игорю Чекмареву? – вопрошал преподаватель истории Иван Иванович.

– Конечно, без сомнения, Кирилл, – отвечала классная руководительница Елизавета Александровна Бежина.

– Братьев можно различить по голосу, – вмешалась преподавательница пения Ядвига Захаровна. – У Кирилла голос на полтона ниже.

– Ну о чем вы говорите, Ядвига Захаровна, какие полтона?! Мне это никак не поможет, – вздохнул Давид Моисеевич, снимая с уха слуховой аппарат.

Кириллу нередко приходилось отдуваться за приколы брата. Андрей же после очередной выходки купался в лучах славы. Во всяком случае, он сам так думал. Ну не считать же настоящей славой выговор на линейке за то, что ты впустил в школу голодных бездомных кошек, которые всей стаей помчались на запахи в столовую. А однажды на соревнованиях по бегу Андрей поменял обувь спортсменов, в результате чего возникла неразбериха и мероприятие чуть не сорвалось.

Впрочем, Андрей хотя и был разгильдяем, но вполне безобидным. Розыгрыши его были не злые, поэтому на него никто всерьез никогда не сердился. Но Кирилл все-таки радовался, если его имя не упоминалось после очередной выходки брата.

Мать все объясняла сорокаминутной разницей, с которой близнецы появились на свет. Кирилл родился под созвездием Овена. Он был инициативный, заботился об окружающих людях и готов был бороться за своих подопечных. Андрей же пришел на свет уже ленивым и упрямым Тельцом, любителем помечтать, отрешенным от жизни фантазером, за которым нужен глаз да глаз…

Пленник был рад этим воспоминаниям, нахлынувшим на него из забытья. Чаще ему ни на чем не удавалось сосредоточиться. Голова шла кругом, мысли путались, то и дело слышался какой-то шепот, перед глазами – калейдоскоп лиц. Думая о прошлом, Кирилл словно попадал в запутанный лабиринт и никак не мог определить, действительно это случалось в его жизни или было плодом больной фантазии. Хуже всего было по ночам. Даже усиленные стократ звуки не раздражали его так, как мучительная звенящая тишина. Дух зла, казалось, витает вокруг хижины, просачивается в щели меж бревен и заполняет собой все вокруг. При свете дня ночные демоны отступали. Днем правили другие законы.

Несмотря на безнадежность ситуации, в первые дни пленения Кирилл не чувствовал страха. Наоборот, он впадал в бешенство от того, что никак не может выбраться. Страх же пустил свои глубокие корни в его душе тогда, когда злодей рассказал об Андрее и стал охотиться за Настей.

Первые дни он почти ничего не ел, да и хлеб с водой полноценной едой назвать было нельзя. Однако ни голод, ни жажда его почти не беспокоили. Только иногда становилось совсем уж нестерпимо сухо во рту. Но однажды, случайно опрокинув кружку с водой, Кирилл скоро об этом пожалел. Вода была важнее еды.

Больше всего раздражали путы на руках, из-за которых он вообще ничего не мог сделать. На злость уходили остатки сил, которые нужны были ему совсем для другого – он должен был спасти Настю и Андрея. Кирилл был уверен, что брат жив, а этот урод просто болтает всякую чушь, чтобы выбить его из колеи.

Мечты и реальность Кирилла Виноградова все никак не сближались. В минуты просветления он опять терпеливо обследовал свою тюрьму в поисках какого-либо подходящего предмета. В земле он наткнулся на деревянные щепки. Не обращая внимания на боль от заноз в пальцах, он собрал их все. Удастся ли с их помощью сделать подкоп? И сколько времени это займет? Как скрыть подкоп от Шалого? Свежевыпанная земля наверняка бросится ему в глаза. Может, в дни приезда Николая ложиться на это место и притворяться спящим? С этого дня жизнь Кирилла круто изменилась – в конце туннеля наконец-то забрезжил свет.

На этот раз Николай отсутствовал дольше обычного. И когда он опять вернулся без Насти, Кирилл облегченно вздохнул.

Тяжелее всего было встречаться взглядом с глазами злодея – темными и бездонными. Кирилл сразу вспоминал первую свою встречу с волком. Вот только волк вел себя гораздо благороднее.

Много лет назад Кирилл уезжал из Сосногорска с разбитым сердцем и возвращаться в ближайшие годы не планировал. Однако жизнь внесла свои коррективы – пришлось ехать на похороны отца. Гибель Виноградова-старшего для всех стала полной неожиданностью. Люди никак не могли понять, за что можно было убить Константина?

После гибели брата Николая Чекмарева изводила ярость. Даже после того, как Игоря не стало, Николай продолжал мучиться ревностью, ясно осознавая, что Кирилл Виноградов превосходит его во всем. Впрочем, он всегда терпеть не мог этого умника. И теперь Николай считал поступок Кирилла предательством. Ведь брат так верил в своего лучшего друга, а тот бросил его в трудную минуту. Игорь боготворил этого лоха, а этот идиот оставил его одного на берегу озера. Значит, он совершил самое страшное, что только может сделать человек в жизни, – предательство. Вот как считал Николай Чекмарев, и от ненависти своей он отказываться не собирался.

Николай никак не мог простить Кирилла, потому что прощение – дело тяжелое. Оно требует невероятного напряжения душевных сил. А у Николая их попросту не было. Да и души у него толком не было, так, душонка. И он затаил зло.

Жажда мести постепенно полностью овладела Чекмаревым. Он был слабым человеком и легко поддался искушению. Однако ко всем своим недостаткам Николай был еще и дьявольски хитер, поэтому злобу свою старательно скрывал и планами ни с кем не делился. Он затаился. Месть – блюдо, которое подают холодным, и он ждал. Но не сидел сложа руки, нет, он готовился, размышлял, как бы побольнее врезать ненавистному соседу.

Вначале он хотел покарать самого Кирилла. Он придумывал десятки действенных способов избавиться от соседа и самому при этом не попасться. Например, подстроить несчастный случай. Но после долгих раздумий от такого способа поквитаться Николай отказался. Он должен обязательно посмотреть в глаза этому уродцу, увидеть в них страх и сполна насладиться минутой своего триумфа.

Нужно было ударить по близким Кирилла. Пусть тот сполна испытает все те муки, которые уже претерпел он, Николай. Чекмарев прикидывал, с кого начать – с матери или с отца. Он знал, что у соседки больное сердце и если с кем-либо из близких случится беда, то от горя она и сама может копыта отбросить. То, что Кирилл не должен был первым отправиться на тот свет, Николай теперь знал совершенно точно. Уж он-то заставит его страдать!

И Шалый выбрал отца Кирилла. Константин Алексеевич Виноградов – удобная мишень, на работу ходил через лес, с работы частенько возвращался подшофе. Николаю даже не пришлось изучать нехитрый распорядок дня соседа, он у него не менялся несколько лет, с тех пор как тот стал работать на деревообрабатывающей фабрике. В семь утра он отправлялся на работу, в шесть вечера возвращался.

Вначале Николай думал подстроить несчастный случай. В лесу же всякое может приключиться. Утонул в болоте, упал в расщелину скалы, придавило деревом… Но до болота было далеко, а тащить на себе стокилограммового старшего Виноградова – только пупок надрывать. Кольке напрягаться не хотелось. Со скалой тоже не складывалось. С упавшим деревом было проще, только вот как его свалить? Погода стояла спокойная, ураганов не предвиделось. А возиться с пилой или топором – не царское это дело.

Тогда-то Колька исхитрился и раздобыл пистолет. Несколько дней старался не показываться соседу на глаза. У некоторых людей хорошая интуиция, вдруг Виноградов что-нибудь заподозрит?

А через несколько дней устроил засаду. Место выбрал идеальное – густые кусты под размашистым деревом. Вскоре на дороге показался Константин Алексеевич. Шел он нетвердой походкой, сознание его явно было замутнено.

Свидетелей в такой глуши можно было не опасаться. Старший Виноградов был мужиком крепким и мог дать отпор, но спиртное притупляет реакцию. Но Колька приближаться к жертве не собирался, да и расчет у него был на внезапность.

Когда Николай вышел из-за могучего старого дуба, Константин Алексеевич удивленно поглядел на соседа и сделал шаг в его сторону. Тогда Колька, целясь в грудь, нажал на курок. Виноградов покачнулся, но не упал. Второй раз Чекмарев выстрелил в голову. Он читал, что каждый пистолет посвоему уникален, благодаря чему менты легко узнают, из какого именно оружия стреляли. Поэтому он старательно подобрал гильзы, вместе с пистолетом положил их в пакет и спрятал в укромном месте в лесу. Затем окольными путями побежал к своему приятелю Григорию, который в случае чего мог обеспечить ему алиби. А чтобы тот не задавал лишних вопросов, хитрый Колька подсунул дружку сильное слабительное. И тому в его отсутствие было чем заняться.

– Ну как живот? – Взгляд Николая выражал сочувствие.

– Полегчало, – вымученно улыбнулся приятель.

После убийства старшего Виноградова Николай Чекмарев не испытал ни восторга, ни потрясения. Вообще ничего не почувствовал. Нет, он, конечно, был доволен тем, как ловко все провернул, но не более. Одно дело сделано. Теперь можно залечь на дно и продолжать строить коварные планы.

Следователь, осматривая место происшествия, размышлял вслух:

– Здесь он упал, вот пятна на траве… Никаких следов борьбы ни на одежде, ни на руках… Случайный убийца? Но зачем убивать рабочего человека?

– Случайно убивают ножом в драке, – возразил ему оперуполномоченный уголовного розыска. – Пистолет – это не случайность. Преступление имеет все признаки предумышленного убийства, место выбрано подходящее. Убийца явно поджидал свою жертву. Вот здесь он стоял. Видишь, трава примята? Оружие убийца забрал с собой, гильзы тоже унес. В общем, следы заметал старательно. Наверняка спрятал оружие в надежном месте.

Николай и правда не стал выбрасывать пистолет, он мог еще приходиться. Но, чтобы сбить следствие со следа, решил впредь действовать разными способами, чтобы не просматривалось закономерности. Можно ведь и нож пустить в ход.

Убийство Виногрдова-старшего так и не было раскрыто.

Николай Чекмарев нанес первый удар семье Виноградовых. И возмездие его не настигло. Впрочем, успокаиваться на этом душегуб не собирался. Он планировал расправиться со всей семьей проклятого Кирилла и с ним самим напоследок.

Николай решил на время ретироваться, пока шумиха вокруг убийства соседа не стихнет. Тогда никто в поступке Кольки не увидел ничего подозрительно. Уехал парень на Север на заработки. Ну что тут такого? Во всяком случае, именно так Николай объяснил свой отъезд родителям. Несколько лет он не появлялся в родном городе, а потом прошел слух, что он загремел в тюрьму. Никого это, впрочем, не удивило. С Колькой это рано или поздно должно было произойти.

Все эти годы он старательно лелеял свою жажду мести. С упорством, с каким охваченный страстью кавалер добивается руки избранницы, Николай мечтал о претворении своего страшного плана в жизнь. Его несло, как травинку в море, как лодку без привязи. Остановок на этом пути не предвиделось.