Текст книги "Курортный детектив"

24

Чечетов сидел в своем кабинете в обычной позе, склонившись над бумагами. Увидев Лунина, он оторвался от них и сказал:

– А, Михаил, здравствуйте! Надо же, какая приятная неожиданность. У вас дело ко мне или вы просто так, заглянуть?

– Добрый день, Иван Павлович, – сдержанно ответил Лунин. – Можно сказать, и то и другое.

– Что ж, проходите, садитесь. Может быть, кофе?

– Да, я не отказался бы, – ответил Лунин, немного удивляясь этой любезности. Обычно хозяин этого кабинета встречал его суше.

Чечетов сделал короткий звонок по телефону, и через несколько минут в кабинете показалась его помощница, судя по ее деловому виду. Она внесла на подносе две чашки дымящегося кофе и поставив их на стол, удалилась, не говоря ни слова.

– У меня новый труп, – сказал Лунин, решив не откладывать дело в долгий ящик.

– Как это неоригинально, – сказал Чечетов. – Угощайтесь, кофе здесь поистине великолепный. По моей просьбе нам завозят партию из Лондона. Это что-то вулканическое, выращивается в Южной Америке на горных склонах.

Лунин бросил два коричневых кубика в чашку и стал размешивать сахар. У Чечетова можно было многое спросить, но общаясь с ним, к вопросам надо было подходить с осторожностью. Особенно если хотелось получить побольше информации.

– И где же на этот раз? – спросил Чечетов.

– У меня в кабинете, – с легкой горечью в голосе ответил Лунин. – Другого места не нашлось.

– Убийца самым очевидным образом к вам неравнодушен, Михаил, – благодушно заметил Чечетов. – Сначала записки в доме, а теперь и вовсе труп.

Лунин глянул на него, но сразу понял, что о записках ему рассказал Муратов. Может, это было и к лучшему – чем меньше утаиваешь, тем легче было прийти к какой-то ясности. От бесконечных секретов повсюду его уже слегка тошнило.

– Да, он явно знает, что я занимаюсь этим делом, – сказал он. – Эти шутки, без сомнения, делаются уже специально для меня.

– Не только для вас, Михаил, – сказал Чечетов, доставая сигарету из пачки. – Он продолжает свое обычное дело. Просто ему, видимо, показалось забавным, что одновременно он может водить вас за нос. В непосредственной близости от карающего меча правосудия, скажем так.

– Не знаю, можно ли назвать меня мечом, – заметил Лунин. – А если даже мечом, то этот меч по-прежнему не знает, куда обрушиться. Все мои догадки – а их было уже не так уж мало – не оправдались.

– Ничего страшного, Михаил, – сказал Чечетов, затягиваясь. – Никто не ждал от вас сверхъестественных подвигов. А убийца умен и осторожен. Он не допустил еще ни одной ошибки.

– Сегодня у меня в кабинете его чуть не поймали, – откликнулся на это Лунин. – Два моих сотрудника вошли буквально через несколько минут после того, как совершилось убийство. Жертва даже была еще жива.

– Я надеюсь, вы не сделали глупой ошибки и их не заподозрили, – сказал Чечетов. – Нетрудно догадаться, что это вовсе не они.

– Я был близок к этому, – признался Лунин с улыбкой. – Но в последний миг передумал.

– И правильно сделали. Дело строится немного сложнее. Всего, что бросается в глаза, тут лучше избегать.

Лунин отхлебнул еще кофе и подумал, что раз уж Чечетов демонстрирует свою обычную осведомленность, да еще на этот раз в такой откровенной манере, стоит спросить у него не только о том деле, с которым ему никак не удавалось справиться. Его интересовало здесь многое.

– Что вы скажете, Иван Павлович, об этом ночном штурме? Наши конкуренты окончательно разгромлены?

– Нет, это хлопушка, – сразу ответил Чечетов. – Нагнать шуму, не более. Все равно все решаться будет на выборах. Эрнест просто решил, что они пройдут более гладко, если он немножко покажет силу.

– Ничего себе немножко, – пробормотал Лунин. – У меня дом сотрясался до самого основания.

– Да, шороху было много. И все же в чисто политическом смысле это ничего не значит. Наоборот, я бы сказал, противостоящие силы даже оживились. Это их как-то взбодрило. Пейте кофе, я еще закажу, если надо.

Лунин приложился к чашке, почти не чувствуя вкуса кофе, даже если он был доставлен из Лондона. Его не оставляло странное ощущение, что Чечетов знает все об этом деле – или это было не более чем внешнее впечатление от его самоуверенной манеры.

– Во всем этом постоянно всплывает Славик Шмелев… – медленно сказал он.

– Да, похоже, Шмелев играет тут большую роль, чем вы думаете, Михаил, – откликнулся Чечетов.

– Но он же умер! – воскликнул Лунин.

– Умер, вне всякого сомнения, – ответил Чечетов.

– Но почему-то мало кто видел тело… – сказал Лунин. – Его как-то быстро забрали, потом кремировали, а вчера похоронили.

– И тем не менее он действительно умер, – сказал Чечетов. – К большому моему сожалению, в частности. Это большая потеря, он был хорошим человеком и прекрасным сотрудником.

– Я не понимаю, – признался Лунин. – Если его нет, как же он может тут играть какую-то роль?

– Чтобы распутать этот клубок, – сказал Чечетов, затянувшись еще одной сигаретой, тоже наверное откуда-то доставленной, – вам надо обратить внимание на то, как развивались обстоятельства. На весь ход событий. Убийца ведь неспроста с какого-то времени обратил на вас свое самое пристальное внимание. Это может быть связано далеко не только с тем, что вы назначены официальным расследователем.

Лунин помолчал, переваривая эту мысль.

– Но какое отношение к этому имеет Славик Шмелев? – спросил он наконец.

– Самое прямое, – ответил Чечетов. – Как вы, возможно, уже знаете, он тоже чуточку занимался этим делом. По собственной инициативе, его никто об этом не просил.

– И что? – спросил Лунин, ничего не понимая. – Он занимался и потом умер. Эти события как-то связаны?

– Этого мы пока сказать не можем, – ответил Чечетов, выпуская сигаретный дым. – Обратите внимание на следующее. Вы дружили со Шмелевым, верно ведь?

– Да, очень давно, – сказал Лунин. – Когда я сюда впервые приехал, еще до поступления в институт, я даже жил у него в доме несколько недель. Пока не решил проблемы с жильем.

– Шмелев, возможно, продвинулся в этом расследовании дальше, чем мы предполагаем, – сказал Чечетов. – И создается такое впечатление, что все эти начавшиеся позже события оказались связаны с вами гораздо раньше, чем вы думаете.

Лунин молчал. Сердце его начало колотиться. Может быть, оно понимало в этом больше, чем он сам.

– Но… – сказал он. – Как они могут быть со мной связаны? Я ведь приехал сейчас сюда, никого не предупредив. Это, конечно, быстро стало известно, в первый же вечер…

– Об этом я все знаю, – перебил его Чечетов. – Дело не в этом. События начали развиваться раньше, до вашего приезда, и уже тогда они были связаны с вами. Лично с вами, и ни с кем другим.

– Но… – сказал Лунин. – Разве убийца мог знать об этом? О том, что я появлюсь, и меня привлекут к этому делу?

– Конечно, он об этом не знал. Для него это было таким же неприятным открытием, как и для вас, как я думаю. Связь всех событий начала проясняться намного позднее.

– Откуда вы все это знаете? – вдруг спросил Лунин.

– Я не знаю, я только догадываюсь, – улыбнувшись, ответил Чечетов. – Но именно при этих предположениях вся картина начинает выглядеть правдоподобной. И только в этом случае начинает кое-что проясняться.

– У меня пока не проясняется ничего, – пробормотал Лунин.

– Вы зря так думаете, похоже, вы уже близки к разгадке, – ответил Чечетов, доставая из пачки еще одну сигарету. – Надо только сопоставить все факты и отсечь то, что не вписывается в человеческую психологию. Определить, что произошло, установить всю связь событий в целом после этого будет не так уж сложно.

– Значит, надо поразмыслить еще над этим делом, – с кривой улыбкой сказал Лунин. – Для меня очевидности пока никакой нет.

– Как у вас с памятью? – внезапно спросил Чечетов.

– Как у меня с чем? – переспросил Лунин, подумав, что ослышался.

– С памятью, – повторил Чечетов. – У вас же были какие-то трудности с этим, правильно? Часть событий из прошлого куда-то делась, и никак не может быть восстановлена.

– Пока еще никак, – ответил Лунин, не спрашивая на этот раз, откуда это Чечетову стало известно. – Что-то очень прочное, неподвижное.

– Обычно, – сказал Чечетов, зажигая сигарету, – такие вещи происходят тогда, когда человек не может что-то вспомнить не в силу какого-то механического дефекта памяти. А когда он помнит и в то же время не помнит. Те события, которые с ним происходили, оказываются слишком злыми для нашего восприятия, и вообще человеческой природы. Несовместимыми с ней, я бы сказал.

Лунин молчал, не зная, как на это реагировать.

– Это может быть как-то связано с убийствами? – спросил он. – Иметь к ним какое-то отношение?

– Кто знает? – сказал Чечетов. – Но если верны наши предположения о том, что эта история началась еще до вашего приезда сюда, и сразу имела отношение лично к вам – то вопрос о памяти возникает сам собой. Убийца играет с вашей памятью, Михаил, осталось только понять, каким именно образом.

– Вы знаете, кто убийца? – спросил Лунин, неожиданно для себя самого. – Вы можете назвать его имя?

– Нет, я не знаю, – ответил Чечетов. – У меня есть только предположения. Надо еще поработать над этим. Вы думали над тем, какие тут могут быть еще ходы?

Лунин задумался на несколько минут. В комнате было уже тяжело дышать от табачного дыма.

– Я хотел бы, наверное, осмотреть дом Шмелева, – сказал он. – Мне передали вашу… просьбу. О том, что не стоит это делать. Это еще остается в силе, или теперь уже можно? После похорон это, может быть, не имеет больше такого значения?

– Да пожалуйста, Михаил, если есть желание, – ответил Чечетов. – Впрочем, не думаю, что это придет вас к чему-то очень существенному. Но почему бы и нет? Если не будет новой информации, возможно, это хотя бы натолкнет вас на какие-то мысли.

– Свежие мысли бы мне не помешали, – сказал Лунин в некотором замешательстве. Было непонятно, считает Чечетов посещение этого дома удачной или неудачной идеей. – И потом, больше мне сейчас ничего не приходит в голову.

– Никаких проблем, вы можете это сделать, – сказал Чечетов. – Будьте только осторожны. Убийца по-прежнему на свободе и как и раньше, действует. Никакими обязательствами он при этом не связан. Полная свобода рук.

– Может быть, у вас есть еще что-то к этому добавить? – спросил Лунин. – Какие-то мысли о том, кто это может быть, и зачем все это делает?

– Вы знаете, Михаил, – сказал Чечетов. – Скажу вам откровенно. Я думаю, что это просто аппаратный сбой. В бюрократическом смысле, я имею в виду. Не более чем. Мы слишком усложняем дело, когда об этом задумываемся, оно намного проще, и ключ к разгадке находится не где-нибудь, а прямо у нас в руках. Надо только сложить эту простую мозаику.

– Аппаратный сбой? – переспросил Лунин. – Что это значит?

– Это очень просто, – сказал Чечетов. – Кому-то отдали какое-то указание или предписание. И этот кто-то понял его слишком… вольно, скажем так. Или и сам начал своевольничать. Но предписаний здесь раздавалось множество, особенно в предвыборной горячке. И все группы глубоко засекречены, причем часто сами не знают, чем именно они занимаются и какова конечная цель всего этого. Вот и получилось то, что получилось. В принципе, рано или поздно этого следовало ожидать.

– Это не слишком продвигает меня к разгадке, – признался Лунин.

– Не ждите сразу ответов на все вопросы, – со смехом ответил Чечетов. – Ну что, вы хотели еще что-то узнать? Или вопросы исчерпались тоже, вслед за ответами?

– Нет, пожалуй, на сегодня хватит, спасибо, – сказал Лунин. – Все же мне кажется, вы преувеличиваете мою близость к разгадке. Как раз сейчас я понимаю еще меньше, чем мне казалось, я понимал вначале.

– Это самое обычное дело, – сказал Чечетов. – Но в какой-то момент, бывает, что и непонимание превращается в понимание. Одним скачком.

– Спасибо, – еще раз сказал Лунин. – И спасибо за кофе.

– Пожалуйста, Михаил, – ответил Чечетов, опять с улыбкой. – Заходите еще, когда столкнетесь с какими-то загадками. Всегда рад вас видеть.

Лунин попрощался и вышел из кабинета. Беседа с Чечетовым, как всегда, давала богатую пищу для размышлений.

На улице уже стемнело, в небе зажглись звезды. Быстрым шагом, чтобы согреться, Лунин двинулся в сторону своего дома. На сегодня все дела были закончены, и хотя успехов особых не было, на завтра у него, по крайней мере, была понятная ему работа.

Он сам не знал, почему он не сказал Чечетову о предсмертном шипе умирающего, и потом произнесенной вслух фамилии. Его немного уязвляло, что Чечетов как будто разбирается во всем этом лучше, чем он, и он хотел хотя бы какие-то ценные и новые сведения оставить за собой – возможно, причина была в этом. Лунин все-таки реально занимался расследованием, а Чечетов сидел у себя в кабинете, погруженный в какие-то другие дела, и щелкал эти орешки как бы мимоходом. Лунину хотелось оставить что-то и для себя.

Дома и на этот раз его не ждало никаких сюрпризов. Как обычно, долгий зимний вечер сложился из ужина, бутылки вина и игры на клавесине, из которого Лунин заботливо извлек перед этим забытый там пистолет. Никаких замечательных и прорывных мыслей в голову не приходило.

На улице тоже не происходило никаких событий, все было тихо. Казалось, все бури уже отшумели, и город замер в преддверии выборов. Еще один день прошел, и теперь до них оставалось совсем немного.

25

Утром во сне Лунину как будто послышался револьверный выстрел на улице, потом какие-то крики, шумное дыхание, топот ног и даже стук копыт. Но, окончательно проснувшись, он понял, что это не более чем сновидение, остатки тяжких кошмаров, терзавших его всю ночь.

Лунин потянулся и сел в кровати. Ощущение близкой разгадки не оставляло его, и хотя его ум блуждал в кромешном мраке, рядом забрезжил какой-то свет – или ему так казалось. Что-то хотел донести до него вчера Чечетов, что-то важное, но все же по-прежнему непонятное. Сказал бы уж прямо, подумал Лунин и встал с кровати.

Нежась в теплой утренней ванне, он еще раз обдумал все это, и опять не пришел ни к каким однозначным выводам. Как обычно, главное из сказанного таилось где-то в мелких деталях, но их было много, и на что обратить внимание, за какую ниточку начинать тянуть, было опять неясно. Так или иначе, надо было приниматься за работу, дальнейшее продвижение могло бы что-то и прояснить.

На этот раз он приготовил себе завтрак получше, повкуснее и поплотнее. Вчера пообедать не удалось, вполне могло бы так случиться и сегодня, а день предстоял достаточно трудный. Впрочем, подумал Лунин, легких дней здесь, кажется, еще не было.

Выйдя на улицу и отправившись на этот раз дворами, мимо маленьких домиков с голыми ветвями сирени во дворах и бездействующими зимой фонтанчиками, он еще раз испытал прилив какого-то волнения. Что-то важное ждало его сейчас, долгожданный ключ к пониманию как будто уже прочно был в руках, надо было только воткнуть его в скважину и повернуть два раза. Что было там за дверью, он пока предпочитал не думать.

Мысли о ключе навели его на соображение, что он никак не подготовился к тому, чтобы проникнуть в дом, если он закрыт. Профессиональным детективом он, кажется, так и не стал.

Пройдя через дворы, Лунин снова вышел к сосновой роще, на этот раз с другой стороны, чем обычно. Здесь было невероятно красиво. Под мелким дождиком, капавшим с неба, в лесу уже образовались проталины, обнажив промокшую траву, мхи и лишайники. Разбросанные кое-где камни и желтый песок на склонах дополняли эту картину. Не в силах удержаться, Лунин остановился на несколько секунд полюбоваться ею, и в этот момент в его мозгу само собой сложилось понимание, настолько ясное, что он удивился, как он не видел этого раньше.

Славик Шмелев не умер и не был похоронен. Позавчера по улицам города пронесли пустой гроб. Ему все лгали здесь, с какими-то целями. Именно с этим была связана темная история с исчезновением тела, которое никто не видел и которое будто бы было сразу кремировано. И общее нежелание пускать его, Лунина, в этот элемент игры.

Лунин поймал себя на том, что уже несколько минут смотрит в одну точку, и хотя вокруг никого не было, он решил, что лучше ему будет пройтись, а не застревать на месте с задумчивым видом. Тем более что на ходу ему думалось лучше.

Очевидно, Шмелев получил какое-то задание, которое включало в себя инсценировку смерти, причем естественной смерти. Потом, когда стычки начали разгораться, Карамышеву пришла в голову светлая идея использовать это в политической борьбе. Так и сложилась эта комбинация, над которой Лунин столько ломал голову, не понимая, как объяснить многочисленные странности вокруг этой смерти.

Возможен был и другой вариант, и он казался даже более вероятным. Имитация смерти была совершена с помощью каких-то других людей, а Эрнест узнал только о самом факте смерти, и решил воспользоваться этим. Это должно было поломать планы людей, участвовавших в этой игре, и им, наверное, пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть отсутствие тела. При некоторой сноровке и взаимодействии с так называемой службой утилизации это, конечно, можно было сделать. Если эта версия верна, то тут, по крайней мере, было ясно, где дальше искать. Надо было выйти на эту службу и выяснить, действительно ли тело было кремировано, или просто найдена подходящая урна с прахом.

Лунин прошел еще немного, дальше уже начиналась лесная дорога, которая вела к дому Славика. Когда до дома оставалось всего несколько шагов, он еще раз остановился, пораженный еще более ясным пониманием.

Зачем Шмелеву могло понадобиться инсценировать свою смерть? Если он сделал это по собственной инициативе, не согласовав с Эрнестом, значит, для этого должны были быть какие-то очень веские причины. Люди не покидают этот мир так просто, даже если это имитационная, а не реальная смерть. Увы, это значило – и Лунин понял это со всей определенностью – что именно Славик совершал все эти убийства.

Причина для исчезновения была тогда проста и ясна: это был лучший способ для того, чтобы по-настоящему скрыться от всех взглядов, и дальше продолжать это дело, при желании, в свое удовольствие. Внимание к этим событиям стало слишком плотным, и после этого надо было или затаиться, прекратив убийства, или же, если для них были серьезные мотивы, продолжать их именно таким образом.

Все эти соображения казались безумными и невозможными, потому что от Шмелева трудно было ожидать такой глубокой вовлеченности в игру – но люди здесь менялись, под давлением последних событий и сил, вышедших тут на поверхность. Кто знает, какие метаморфозы претерпело сознание Славика с тех пор, как они в последний раз виделись. Склонность к странным играм у него была всегда, и если эти предположения были верны, то здесь он, кажется, уже заигрался.

Так или иначе, дом в любом случае стоило посетить. Уже подойдя к калитке и открывая ее, Лунин, похолодев от ужаса и чувства мистического совпадения, вспомнил последнюю деталь, довершавшую эту картину.

Несчастная жертва у него в кабинете перед тем, как испустить дух, произнесла фамилию Славика – что это могло быть еще, кроме как имя убийцы? Он отказывался думать об этом, и может быть, именно это и имел в виду Чечетов, когда говорил о том, что человеческая природа не в силах вместить в себя большие степени зла, и мысли об этом просто вытесняются из сознания. Все это было на редкость несообразно.

Потянув на себя дверь, он вошел внутрь. Двор выглядел запущенным, по-видимому, им давно уже никто не занимался. Никаких признаков жизни не видно было в доме.

Лунин помедлил немного на крыльце, но все-таки решил войти. Смутные и смешанные чувства охватили его. Меньше всего здесь можно было ожидать встретить Славика, жив он или мертв. Но его присутствие как-то чувствовалось в доме, место казалось не пустым, а одушевленным. Он посмотрел еще раз на темные окна с деревянными рамами, и повернул ручку на двери. Та открылась, впустив его в дом.

Эта обстановка была знакома ему: как и сказал он Чечетову, он жил здесь некоторое время, пользуясь гостеприимством Славика. Времени с тех пор прошло много, но внутренний вид дома почти не изменился. На подоконниках были все те же – или другие, но очень похожие – кактусы, повсюду валялись разбросанные книги, в основном научные, но немного и художественных. В одной из комнат, как и раньше, была лаборатория, тоже почти не поменявшаяся, только коллекция порошков и колб явно пополнилась. Лунину казалось, что он попал в свою собственную прошлую жизнь, протекшую давно и уже почти позабытую.

Преодолевая чувство неловкости, возникавшее от того, что он как будто вторгался при этом и в чужую жизнь, он начал осматривать дом. Лунин делал это детально, его небольшая практика в качестве детектива все-таки выработала в нем определенные привычки и навыки. Рассеянность и капризы мысли были уместны в философских работах, но здесь надо было все делать методично и аккуратно.

Если отвлечься от того, что они были знакомы со Славиком, можно было сделать вывод, что это дом типичного молодого ученого. Как ни старался в свое время Лунин увлечь Шмелева литературой, далеко это увлечение так и не пошло. Несколько книг, однако, осталось в доме еще с того времени, в основном модернистские европейские романы, написанные между двумя мировыми войнами, и кое-что из русской классики. Убийств в этих книгах, особенно из второго ряда, было множество, но ничего связанного с реальными преступлениями в городе Лунину тут не попадалось.

Открыв один из ящиков стола в рабочей комнате, Лунин, к большому своему удивлению, обнаружил там пачку своих собственных бумаг того времени. Это были какие-то дневниковые заметки, наброски философских размышлений, какие-то выписки. Он и забыл уже, что что-то здесь оставил.

Читать свои старые записи было странно: это моментально погружало его ум в то состояние, в котором он был тогда, и которое давно оставил. Теперь его сознание было заметно шире, внутренний взгляд зорче, после долгой работы по психопрактике – но парадоксальным образом это привело к застреванию на месте, а не дальнейшему продвижению. Тогда работа, по крайней мере, двигалась – а теперь стояла на месте.

Проведя в доме почти полдня, и увидев, что за окнами уже темнеет, он решил сделать перерыв. На кухне была пачка чая и какое-то засохшее печенье. Поставив чайник, Лунин посидел немного в тишине и одиночестве, не думая ни о чем определенном. С удовольствием отхлебнув горячего чая, он подумал, что чувство близящейся разгадки, как видно, обмануло его. Чечетов в очередной раз оказался прав: ни к какому существенному продвижению посещение этого печального дома его не привело.

В это время в дверь постучали. Это был тихий и осторожный стук, и сразу вслед за этим дверь стала открываться. Лунин замер от неожиданности, и тут, к некоторому своему облегчению, увидел на пороге своего сотрудника, Юраева. Вид у того, как обычно, был бледный и какой-то слегка потерянный.

– Филипп! – воскликнул Лунин. – Фу, как ты меня напугал.

– Можно войти? – спросил Юраев.

– Конечно, можно, – ответил Лунин. – Как ты узнал, что я здесь?

– Мне об этом сказал Чечетов. Я подумал, может быть что-нибудь нужно. Может, я могу чем-то помочь.

– Проходи, я сейчас тебе чаю налью. Тут, конечно, полная неустроенность… Но уж как есть.

– Ничего страшного, я привык ко всему, – скромно сказал Юраев.

Некоторое время они пили чай в молчании. Гость время от времени поглядывал в окно.

– Так что, тут еще осталось для меня какое-то дело? – спросил он наконец.

– Нет, я уже все закончил. Дом осмотрен полностью.

– И как, нашлось что-нибудь интересное?

– Нет, ничего. Можно сказать, зря потраченное время.

– А как вообще дела с поиском убийцы?

– Твоя теория насчет заговора провалилась, – с легким смешком сказал Лунин. – Хотя красивая теория, ничего не скажешь. Мне в самом деле понравилось.

Юраев ничего не сказал на это и снова посмотрел в окно. Там была совсем уже непроглядная темень.

– Но тем не менее мне кажется, – в каком-то приливе вдохновения сказал Лунин, – что я почти нашел убийцу.

– И кто же это? – спросил Юраев с каким-то равнодушием, как будто этот вопрос его не особо волновал.

– Пока я ничего не буду говорить об этом, – ответил Лунин. – В любом случае убийца еще на свободе. Но факты складываются так, что никаких сомнений не остается.

– Хорошо бы его поймали поскорее, – сказал Юраев. – Все-таки это какие-то слишком жесткие убийства.

– Жесткие – не то слово, – с улыбкой сказал Лунин. – Тут уж, кажется, ко всему привыкли, но все же это выходит за какие-то рамки.

– А убийства все такие, – неожиданно сказал Юраев. – Когда смерть происходит на войне, мы оправдываем это какой-то высшей логикой. А по сути, это ведь совершенно то же самое.

– Не ожидал от тебя философствований, – все так же улыбаясь, сказал Лунин. – Но ведь общественное восприятие – это и есть высшее оправдание, ты так не считаешь? Если что-то все считают приемлемым или неприемлемым…

– А почему вы решили осмотреть дом именно Шмелева? – вдруг спросил Юраев.

– Слушай, давай на «ты». Все эти церемонии… Одно же дело делаем, сотрудничаем, можно сказать.

– Хорошо, – сдержанно ответил Юраев. – Просто у меня тоже по этому поводу были кое-какие мысли.

– Ну-ну, – сказал Лунин. – И какие же? Интересно послушать.

– Убийца явно как-то связан со Шмелевым… Это все время бросается в глаза. Шмелев начал расследование, об этом немного говорили в городе. И такое ощущение, что если бы не болезнь, он бы довел его до конца.

– А он действительно болел? – спросил Лунин, испытывая удовольствие при мысли, что его информированность – или обоснованные догадки – наконец-то превышают осведомленность других. – Это не было какой-то дипломатической болезнью?

– Все может быть… Но умер он своей смертью.

– Откуда ты знаешь?

– Что же тут не знать? – ответил Юраев. – Именно я забирал его тело.

– Как? – спросил Лунин, искренне пораженный этой новостью. – Я об этом ничего не знал.

– Мы ведь еще не виделись с тех пор, – просто сказал Юраев. – Ты как-то мало занимаешься своим отделом.

Хотя Лунин и сам призывал его перейти на «ты», это прозвучало чуть-чуть грубовато.

– Да, у меня было много других дел… – пробормотал Лунин. – И что? Расскажи об этом. Почему это было поручено именно тебе?

– Ну я ведь выполняю много разных поручений. Тем более что в отделе работы не было. Вот меня и попросили съездить. Забрать тело и отвезти его в морг.

– И что? – жадно переспросил Лунин. – Как он выглядел после смерти?

– Обычная естественная смерть, судя по всему, – сказал Юраев. – Никаких следов удара или чего-то такого.

– Да-а… – протянул Лунин, слегка разочарованный. Очередная тщательно выстроенная версия рушилась. – Я ожидал совсем не этого.

– А чего? – спросил Юраев, наконец-то слегка оживившись. – Все время почему-то кажется, что именно здесь ключ ко всей разгадке.

– Мне тоже так казалось, – ответил Лунин. – Но теперь мне это уже меньше кажется.

– Ну хорошо, – сказал Юраев, зачем-то вставая. – Я, собственно…

В это время в дверь раздался еще один стук. Лунин и Юраев замерли, прислушиваясь. Лунин даже подумал, не послышалось ли ему это.

– Войдите! – крикнул он, справившись с дыханием.