Текст книги "Курортный детектив"

13

До вечера времени оставалось еще много, день едва только перевалил за середину. Заниматься делами в воскресенье у него не было больше никакого желания, и Лунин решил предаться на время своему излюбленному времяпровождению. Перейдя обратно через мостик, он не пошел домой, а двинулся вдоль реки.

С последней его прогулки прошло не так много времени, но картина вокруг разительно переменилась. Город вдруг превратился из летнего в зимний, и хотя снег уже таял, и с неба снова моросил дождик, зеленых лугов больше не было. Но сосны оставались такими же зелеными, и было так же хорошо. Лунин прошел вдоль реки вниз по течению, любуясь знакомыми местами, которые он так любил, и перейдя ниже по мосту опять на другой берег, поднялся на крутой холм, поросший искривленными соснами.

Ему всегда хотелось здесь жить, он только теперь это по-настоящему понял. Это было лучшее место на земле. На другом берегу виднелось старинное кладбище, и Лунину иногда приходили в голову дикие мысли, что может быть, лежать после смерти в этом желтом песке было едва ли не лучше, чем жить, но в другом месте. Его всегда так тянуло к этому городу у моря, что это граничило с каким-то наваждением, навязчивым пристрастием.

Наглядевшись на миниатюрные сосны на снегу, по виду такие же, как и большие, но едва доходившие ему до колена, рассмотрев их искореженные стволы и ветви, Лунин двинулся дальше. К восточному колориту дома, который он только что покинул, это подходило замечательно. Но вокруг были европейские, а точнее финские деревянные дома, а часто и развалины, и это как бы в вывернутом виде повторяло сочетание интерьера и экстерьера в доме, где он сейчас гостил. Очередное отражение реальности, подумал Лунин. Надо бы держаться подальше от этих зеркал.

А хорошо бы тут устроили что-то вроде мирной русской Финляндии, вдруг пришло ему в голову. Поскорей бы это кровавое брожение закончилось, и установился какой-то порядок – лучше, конечно, хороший и приятный для людей. На Россию уже надежды было мало, там все погружалось в хаос, причем он даже и не шевелился, а так и оставался в неизменном виде. Делать там было нечего – хотя чем он полезным занимался здесь, в любимом городе?

Дойдя до ближайшего магазина, или «лавки», как называл это Муратов, он купил бутылку пива и с удовольствием отхлебнул из горлышка. Сочетание легкого опьянения с длительной прогулкой всегда приводило к хорошим результатам. Тут же его сознание отреагировало на это новшество, и в глубине двинулись какие-то мысли. Лунин позволил течь им, как обычно, самим собой, все это было очень важно для раскрепощения глубинных слоев психики. Когда-то его воображение должно было снова оживиться и заиграть всеми красками – раньше или позже, но это обязательно случится.

Путь его лежал к морю, и гостиница, в которой он остановился в первые дни, была где-то рядом. Номер, с которым было связано столько ярких впечатлений, как-то странно притягивал: наверное, так убийцу тянет на место преступления, подумал Лунин. Трудно было рассчитывать, что настоящий убийца окажется таким же сентиментальным, иначе можно было бы посадить кого-нибудь в засаде на этом месте, или в каком-то другом, где совершались убийства – и подождать его там. Этот рецепт был откровенно глупым, но другие, которые приходили ему в голову, были, честно говоря, не лучше.

Почувствовав неодолимый соблазн, Лунин все-таки не удержался и свернул к гостинице – не для того, конечно, чтобы туда заходить, а просто чтобы пройти мимо и разнообразить тем самым «эмоциональный фон». Ему казалось, что труп все еще лежит в номере, в том виде, в котором он там последний раз его видел. Струйка крови не была застывшей, а текла, продвигаясь все дальше по полу. Все-таки воображение работало, несмотря ни на что. Но описывать реально происходившие с ним события, даже приукрашивая их яркими картинками, было самым нелепым занятием, какое только можно придумать.

Выйдя к морскому побережью, Лунин вдохнул соленый воздух и почувствовал, что рядом с этим театром, безмерной ширью, которая открылась его взгляду, все, что происходило в городе, было более мелким, как будто мировые события происходили здесь – а там, в городской пустыне, мелькали только отблески и тени. Все это было очень поэтично, но он и так постоянно отрывался от реальности, подумал Лунин, и в очередной раз призвал себя к сдержанности. Хотя в этом городе этим увлекались, как видно, решительно все.

Разговор с Муратовым разбередил в Лунине философскую жилку. Вопрос о соотношении света и тьмы в этом мироздании давно волновал его. И если делать далеко ведущие выводы о психологии убийцы из этого было, может быть, и неправильным, сама по себе тема была интересной. Иногда он думал, что человеческое сознание вообще не способно отделить одно от другого, эта была та грань, которую оно не могло перейти. Но они были погружены в реальную жизнь, и различение тут как-то было делать надо.

Пройдя по взморью, он снова вышел к дюнам. Как бы в подтверждение его мыслей небо почти очистилось, только вдали, как заснеженный хребет, висела над берегом огромная серая туча. Небо над головой блестело вечерней лазурью, и несколько оставшихся там облаков, вытянувшихся длинной цепью, казались уже почти черными. Через несколько минут солнце окончательно погрузилось в волны, и стало совсем темно. Пора было возвращаться домой.

Гулять в темноте Лунин не любил – появлялось ощущение темной запертой комнаты, а не открытого пространства. Хорошие и глубокие медитации удавались только на больших просторах, может быть, поэтому он так любил этот город, с его холмами, речными отмелями, и главное, морем. Ежась от холода и приходя постепенно в себя от очередного погружения в бессознательное, он вернулся в свой домик.

Войдя туда, Лунин понял, что он уже совсем привык к нему. Находиться в каком-то другом месте больше не хотелось, тут было все «как дома». Спокойно и никуда не торопясь, он приготовил себе вкусный ужин, немного поколебался и взял из бара небольшую бутылочку коньяку. Его все время не оставляло ощущение, что настоящие хозяева этого дома вдруг явятся тут на пороге, и придется с ними объясняться по поводу незаконного вторжения, игры на чужом клавесине и съеденных продуктов. Но понемногу это ощущение ослабевало. Может быть, они просто сбежали от революции куда-то в Европу, подумал Лунин.

Зачем-то чокнувшись стаканом коньяка с зеркалом, которое отразило его бледное лицо, всклокоченные волосы и умные – Лунин не удержался, чтобы это не отметить – глаза, он выпил сразу полстакана. По телу разливалось приятное тепло. Неторопливо и со вкусом съев бифштекс с картошкой, зажаренной на корне имбиря, кусок которого, к счастью, нашелся тут в холодильнике, Лунин почувствовал себя совсем хорошо. Допив коньяк, он уже встал было для вечерней импровизации на клавесине, как вдруг ему показалась, что калитка на улице скрипнула.

Лунин замер и прислушался. Больше ничего не было слышно. Нервы его были напряжены, он оглянулся в поисках оружия. Пистолет лежал на прежнем месте, там где он его вчера оставил. Возможно, стоило сегодняшний вечер провести не в прогулке с медитацией, а в упражнениях в стрельбе. Это было уместнее. Он все время забывал, где находится, и чем именно тут занимается.

Взяв пистолет и сняв его с предохранителя, что удалось сделать на удивление просто, Лунин вспомнил, что он даже не спросил, заряжено ли оружие. Исследовать это было некогда, хотя можно было, конечно, просто попробовать пальнуть в потолок для острастки. Хуже бы не стало.

Сжав рукоятку так сильно, что он почувствовал боль в руке, Лунин подошел ко входной двери. Воображение немедленно заработало, как раз тогда, когда было не надо: с той стороны у двери стоял убийца. Из края его рта почему-то стекало что-то желтоватое, взгляд был совершенно безумный. Что он держал в руке, Лунин внутренним взглядом не разглядел.

Решившись, он распахнул дверь, понимая, что дальнейшего ожидания он не вынесет. Падал мокрый снег, небо снова затянуло тучами. Черные деревья качались на ветру. Лунин как будто слышал шелест их ветвей.

Холодный порыв ветра пробрал его, легко одетого, до костей. Во дворе никого не было. Калитка, которую он даже не подумал закрыть, покачивалась на ветру – «вселенском сквозняке», подумал Лунин, чувствуя, как уходит напряжение. Расслабляться тут все-таки не стоило. Подойдя к калитке, он запер ее и с облегчением вернулся в дом.

Ничего делать уже не хотелось, даже дальше пить. Лунин принял горячую ванну и улегся в постель. Моники тут все-таки не хватало, хотя бы за ужином, подумал он, засыпая. Ветки деревьев стучали в окна, снег налипал на стекла. Через несколько минут он уже крепко спал.

14

Наутро, позавтракав и посмеявшись внутренне над своими ночными страхами, Лунин подумал, что надо решить, что ему сейчас делать. В утро понедельника было естественным явиться на работу, в свой кабинет. Эта мысль была довольно неожиданной, к должности штатного сотрудника, в какой бы то ни было роли, он еще не привык. Но так или иначе, другого места для утреннего пребывания он не мог придумать, можно было провести время и там, с тем же успехом, как и где-то еще.

Немного подумав, он решил не брать с собой оружие. Вступать в перестрелки здесь было не очень разумным, лучше уж добиваться своего словами, переговорами и увещаниями.

Пройдя по главной улице, на домах которой за выходные заметно добавилось партийной символики и предвыборной агитации, Лунин подошел к зданию, в котором размещалось его ведомство. С некоторым трудом найдя свой кабинет, он открыл дверь ключом.

Он уже так привык к неожиданным появлениям людей здесь в самых разных местах, что не удивился бы, обнаружив там кого-то, даже за закрытой дверью. Но кабинет был пуст. Слегка посвистывая для поднятия настроения, он разделся и сел за стол, стараясь настроиться на рабочий лад. И тут грянул телефон на столе, какой-то очень старый, с дребезжащим звуком. Лунин чуть не подпрыгнул от неожиданности и, чуть помедлив, снял трубку.

– Михаил? – раздалось в трубке. – Это Чечетов. Как там у вас дела?

– Ничего, нормально, все в порядке, – ответил Лунин.

– Вы не могли бы зайти ко мне на несколько минут?

– Сейчас?

– Да. По возможности поскорее.

– Хорошо, скоро буду.

– Жду, – коротко ответил Чечетов и повесил трубку.

Идти было недалеко, и скоро Лунин уже входил в кабинет Чечетова. Там ничего не поменялось, только бумаги на столе по виду были уже другими.

– А, Михаил, садитесь, – сказал Чечетов, увидев Лунина. – Как движется расследование?

– Идет понемногу, – ответил Лунин уклончиво. – Кое-что сделано. Хотя результатов особых нет.

– Я в вас верю, Михаил, – сказал Чечетов. – Вы обязательно должны добиться успеха.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Лунин.

– А у нас тут новый труп, – порадовал его собеседник. – В связи с чем я вас и вызвал. Нет, вернее – позвал.

– Еще одно убийство? – спросил Лунин, удивляясь тому, что он уже ничему не удивляется.

– Да, новое убийство, – ответил Чечетов. – Точнее, старое: судя по всему, ему уже не меньше недели. А может, и больше.

– И труп обнаружили только сейчас? – недоверчиво спросил Лунин.

– Да, вчера вечером.

– Но почему так долго?

– Все очень просто, – ответил Чечетов. – Человек должен был уехать в деловую поездку. Далеко, на север страны. На связь он оттуда не вышел, но мало ли что… Никто этим особо не озаботился.

– А что он там должен был делать, на севере? – осведомился Лунин.

– Это уже неважно, – мягко сказал Чечетов. – Важно то, что он никуда так и не выехал. Незадолго до того, как он должен был отправиться в путь, к нему, видимо, наведался наш приятель. Тело нашли только вчера, поздно вечером. Я уж не стал беспокоить вас ночью.

– И что я должен сделать сейчас?

– В смысле? – спросил Чечетов, удивленно подняв брови. – Я не вправе давать вам указания. Это целиком на ваше усмотрение. Что хотите, то и делайте.

– То есть труп там так и лежит?

– Да, конечно, – ответил Чечетов. – Мне тут по старинке доложили в мой отдел, но вообще это теперь целиком ваше дело. Мне надо было только передать вам эту радостную весть.

– Ну хорошо, и где находится все это удовольствие? Куда ехать? – спросил Лунин, с трудом удержавшись от того, чтобы добавить «и что с этим делать».

– Адрес я вам дам, – сказал Чечетов. – Это недалеко. Впрочем, тут все недалеко. Прямо сейчас и поезжайте.

– Служебную машину мне еще не выделили, – пробормотал Лунин. – Если вообще собираются.

– Ничего, можно поймать такси, – ответил Чечетов. – Вам еще не компенсируют расходы? Обратитесь в канцелярию, там скоро и зарплата какая-то набежит.

– Да, понятно, – сказал Лунин. – Это не так важно.

– У вас есть еще какие-то вопросы? – спросил Чечетов.

Лунин немного подумал. Спросить Чечетова хотелось о многом, но он что-то не выказывал особого желания откровенничать, даже на уровне «неких соображений». Напрашиваться же Лунину не хотелось.

– Хорошо, а вот вы только что сказали, что труп там лежит неделю или больше, – спросил он, вдруг вспомнив. – Почему?

– Что почему?

– Если он должен был отправиться в командировку, значит, предполагаемый день его отъезда был точно известен. Значит, известна и дата убийства. Не мог же он готовиться к поездке несколько дней и в это время от всех скрываться, так что его никто не видел. С другой стороны, убийство во всяком случае произошло до отъезда, а не после. Тогда все это можно установить с точностью до дня, разве нет?

Чечетов вдруг поднял глаза на Лунина. Взгляд у него в самом деле был очень проницательный.

– Это разумно, – наконец сказал он. – Но только здесь все делается немного по-другому. У него не было какого-то конкретного дня, когда он должен был выехать.

– И как же… – начал Лунин.

– Ему дали какое-то расплывчатое задание, – перебил его Чечетов, – в котором все предоставлялось на его собственное усмотрение. Примерно как вам сейчас. Это задание включало в себя поездку, но он вполне мог неделю к ней готовиться, и не показываться в это время ни на работе, ни где-либо еще. Более того, даже сейчас невозможно узнать, что именно было ему поручено, и в какие точные сроки.

– Здесь такой уровень секретности во всем? – спросил Лунин, стараясь чтобы это прозвучало не слишком насмешливо. – Все распоряжения отдаются в стиле «сделай то, не знаю чего»?

– Именно так, – ответил Чечетов, по-прежнему глядя прямо на него. – Это мания Эрнеста, он всегда так делает.

– Нельзя сказать, что это сильно облегчает расследование убийств, – заметил Лунин.

– Так уж строится эта игра. Получая задание, человек не знает, он ли тут ведет свою партию, или с ним ведут какую-то партию, какая именно роль ему уготована и что случится на следующем повороте событий. Карамышев обожает игру в кошки-мышки. Только поэтому он, собственно, тут всех и переигрывает.

– А кто хоть был этот человек?

– Один из старых друзей Эрнеста. Занимал весьма высокое положение. Карамышев не скрывает, что его потеря стала для него ударом, и довольно чувствительным.

– А почему его все-таки хватились?

– Ну, он должен же был когда-то вернуться. Что бы ни входило в его задание, оно вряд ли предусматривало еще и окончательный визит в мир небытия. Впрочем, философия – это скорее по вашей части, Михаил… – добавил он с небольшой улыбкой.

– Спасибо, кое-что прояснилось, – сказал Лунин. – Я пойду тогда, с вашего позволения?

– Да, конечно, – ответил Чечетов. – Успехов вам там. Когда закончите с обследованием, позвоните вот по этому телефону, они заберут тело. А вот и адрес, по которому вас ждет это приятное приключение.

Лунин взял протянутую ему записку и, попрощавшись с Чечетовым, покинул кабинет. Рабочая неделя начиналась, можно сказать, насыщенно.

На улице он подумал, что может быть, ему следовало бы взять из сейфа свою папку, сейчас был как раз удачный случай ее пополнить. Главное в любом деле – это была система. Тем более что систематичности в его действиях ему явно не хватало.

У дверей своего кабинета он неожиданно увидел Юраева, отиравшегося там с самым нерешительным видом. Лунин уже почти забыл о своей команде, что было, наверное, неправильно. Сейчас, однако, появление одного из его сотрудников было очень кстати.

– Доброе утро, – сказал Юраев так же неуверенно, как и выглядел. – Я подумал, что могу быть чем-нибудь полезен. Но кабинет закрыт, и я подумал…

– Здравствуйте, Филипп. – сказал Лунин, пожимая его руку. – Вы как раз вовремя. У меня есть для вас работа.

Лицо Юраева оживилось, и вся неуверенность с него сразу пропала.

– О, хорошо, – сказал он. – И какая же?

– Трупы, как обычно, – ответил Лунин. – Вчера еще один нашли. Я сейчас еду его осматривать. Предлагаю вам отправиться со мной.

Легкий испуг как будто мелькнул в лице Юраева, но он быстро справился с собой. Должно быть, он ожидал что-то по части бумажной работы.

– М-м… – сказал он. – Почему бы и нет? Выдвигаемся прямо сейчас?

– Да, только я возьму папку с документами. Будьте готовы к серьезной работе. Нам надо не упустить ни одной мелочи.

Лунин достал папку из сейфа, и они вышли на улицу.

15

Машин на улице было немного, но им повезло: уже через несколько минут в ответ на протянутую руку Лунина рядом с ними остановился старый рыдван, впрочем, чисто вымытый и блестевший на холодном, просвечивающим сквозь низкие тучи солнце. Лунин сунул его владельцу бумажку с адресом, тут же подумав, что может быть, телефон, который был там написан рядом, не стоило ему показывать, но мысленно махнул рукой. Вся эта конспирация уже действовала на нервы, он никак не мог в нее вписаться.

Когда машина двинулась, Юраев спросил:

– Я так понял, вы работаете над делом без нас?

– Пока не было необходимости никого привлекать, – ответил Лунин, глядя на проносившиеся мимо улицы. – Пока что работа была, скажем так, теоретическая.

– Но я точно сейчас кстати? Может, вы и дальше хотели…

– Нет-нет, все нормально. Наоборот, вы появились как раз в тот момент, когда я должен был задуматься о помощи кого-то из сотрудников. По всей логике событий, это произошло бы буквально в следующую секунду, – добавил он, почему-то чувствуя прилив хорошего настроения. Наверное, сказывалось приближение настоящего дела, а не филологических штудий, которые все равно оказывались бесплодными.

– Но если убийства по-прежнему совершаются, это значит, что найти, кто это делает, пока не получилось, – сказал Юраев. – Может, есть хоть какой-то след?

– Это старое убийство, – ответил Лунин, не желая вдаваться в подробности. – Сейчас все увидим.

Машина проехала почти к самому выезду из города, здесь уже начиналась дорога на Петербург. Каким далеким он показался Лунину, когда он о нем вспомнил – хотя он покинул его чуть больше недели назад. Жизнь здесь была кипучей, нельзя было это не отметить.

Свернув к еще одному лесному массиву, где среди сосен были разбросаны домики, машина остановилась. Табличка на первом же из них соответствовала тому адресу, который был записан у Лунина на обрывке бумаги. Лунин расплатился с водителем, и они с Юраевым вышли из машины.

Никакого запаха тления не чувствовалось на улице, но Лунину показалось, что он уже обоняет что-то такое, зная, что ждет его в доме. Несмотря на то, что с трупами он тут сталкивался уже довольно много, «живьем» или заочно, он к ним так и не привык. А здесь тело еще и пролежало долгое время. Зрелище, которое им предстояло, вряд ли было особенно приятным.

Взглянув на Юраева, Лунин понял, что у парня с этим еще большие проблемы. Филипп был бледен и едва ли не дрожал. Казалось, еще минута – и он откажется от такого поручения. Хотя жизнь в этом городе строилась так, что может быть, от поручений просто невозможно было отказаться.

Лунин уже хотел предложить ему не входить в дом, а подождать на улице. Со всей работой он справился бы и сам. Но Юраев, видимо, превозмог себя, вышел из своего ступора и направился к крыльцу. Лунин тоже подошел ко входу, и уже хотел было машинально позвонить в звонок, но вовремя опомнился.

Распахнув дверь, он вошел внутрь. Юраев последовал за ним. Картина внутри не очень отличалась от той, которую нарисовало Лунину его воображение. Тело лежало на полу, на ковре, на этот раз никто заворачивать его не стал – если это вообще было дело рук одного и того же человека. Выглядело оно устрашающе.

Лунин попросил Юраева, так и стоявшего на входе с остолбенелым видом, закрыть дверь. Случайные свидетели ему были ни к чему. Пройдя к трупу, он внимательно осмотрел его.

Голова была опять расквашена каким-то тяжелым предметом, она покоилась в бурой засохшей луже, от которой Лунина сразу стало мутить. Не имея никакого опыта в таких делах, он не мог сказать, тот же это почерк убийства или какой-то другой.

– Да, тут здорово потрудились, – неожиданно подал голос Юраев. Голос у него был хриплый.

– Да уж, – согласился Лунин, обходя тело, чтобы осмотреть его в другом ракурсе. – Мастер своего дела, ничего не скажешь.

Труп лежал на животе, как и в прошлый раз, расплющенным затылком кверху, и у Лунина мелькнула даже было сумасшедшая идея, что это то же самое тело, перевезенное неведомым убийцей оттуда сюда, в этот дом. Но это было исключено: тот человек был скорее низкорослым, а эта жертва выглядела чуть ли в полтора раза длиннее. Лунин мельком задумался, чем этот высокий сухощавый человек, уже обретший для него некую индивидуальность, мог заниматься в аппарате Эрнеста.

Оторвавшись от трупа, он оглянулся по сторонам. В комнате был явный переизбыток партийной символики. Повсюду были развешаны серебряные орлы со встопорщенными перьями на крыльях и когтями, выглядевшими вполне устрашающе, черепа, змеи, какие-то кости… Когда только успели всего этого наделать, подумал Лунин. Впрочем, возможно, хозяин этого дома увлекался всем этим уже давно. Стилистика была самая обычная в таких случаях.

Большой плакат висел на стене, с изображением врагов, которые непременно будут раздавлены. Это уже явно было изделие недавнего времени. Во врагах, корчившихся как белые черви под мужественным ботинком шоколадного цвета, нетрудно было узнать социалистов, по красным флажкам, которые они держали, некоторые даже в зубах. Бывают ли на свете зубастые черви, Лунин не знал, но это было неважно.

Надпись на плакате гласила: «Все на выборы!» Это напомнило Лунину, что он должен разделаться со всем этим делом за оставшиеся две недели, до этого события. Продвигался он небыстро, и шансов на разрешение загадки в такое короткое время было немного.

Подавив в последний момент желание вздохнуть от этих мыслей – вонь была страшная, несмотря на открытые окна, и лучше было этого не делать – Лунин снова обратился к трупу.

– Ты в состоянии помочь его перевернуть? – спросил он Юраева, переходя на «ты», потому что сейчас соблюдать официальный стиль общения было бы как-то странно. Тот кивнул.

Вдвоем они взялись за бренные останки и перевернули то, что было некогда человеком, лицом кверху. Лунин кивком показал, что он хочет переместить тело чуть дальше, чем оно лежало. Под трупом ничего не было.

– Странно, – пробормотал вполголоса Лунин, – я почему-то думал, что найду ее здесь.

– Кого? – спросил Юраев отрывисто.

– Записку от убийцы, – ответил Лунин, всегда испытывавший большие трудности с конспирацией и подумавший в свое оправдание, что все равно скрыть то, что здесь будет обнаружено, от Юраева не удастся.

– Вы с ним переписываетесь?

Лунин быстро взглянул на него, но не уловил никакой насмешки в его глазах.

– Ты же слышал, наверное, о записках, найденных на месте убийств.

– А, это. Так это же какие-то стихи.

– Ну да, стихи, – сказал Лунин. – Здесь, как я надеялся, окажется продолжение этого поэтического цикла.

– Так может, их оставлял вовсе не убийца, – вдруг сказал Юраев.

– А кто же тогда? – спросил Лунин, не сдержав сарказм. – Дух ночи, навещавший тела через полчаса после смерти?

– Нет, – серьезно ответил Юраев. – Может быть, у всех этих людей были такие записки еще до смерти. Как тайный знак или код. Или пароль для какой-то группы.

Лунин, слегка ошарашенный, смерил его взглядом. Почему-то это здесь никому не приходило в голову. Между тем в этом явно был смысл.

– И убийца, возможно, выбирает как раз членов этой группы, – медленно сказал он. – Одного за другим.

– Ну да, – спокойно сказал Юраев. – Может быть, он даже в нее входит. И записки были приготовлены для него, чтобы его встретить. Как опознавательный знак.

– Логичнее тогда было бы забирать их с собой, – немного подумав, сказал Лунин. – А не оставлять на месте преступления.

– Необязательно, – ответил Юраев, все тем же ровным и бесцветным голосом. – Может, он как раз хочет нагнать страху на эту группу. Что-то вроде террора. Не просто убить, а еще и с добавочным ужасом.

– Как мифологическое возмездие… – сказал Лунин тихо и как бы про себя.

– Что? – спросил Юраев.

– Ничего, это я так.

Эту идею надо было обдумать, но здесь и сейчас Лунин это делать был не в состоянии. Распахнув широко окна и накрыв труп пледом, следующие два часа они провели в тщательном осмотре дома. Лунину постоянно попадались какие-то служебные бумаги, но зная уже местную манеру устраивать бесконечные сложные игры и провокации, он не слишком в них вникал и почти ничего не отобрал для своей папки. Запутаться во всем этом, потерять все нити, заблудиться в лабиринте аппаратной бюрократической деятельности, осложненной провокациями, было очень легко. Пусть Эрнест разбирается, подумал Лунин. Он заварил эту кашу, пусть и расхлебывает.

Записки нигде не было. Среди немногочисленных содержательных вопросов, которые у Лунина возникли по поводу всего этого дела, был тот, куда девались записки на тех местах убийств, где их не нашли, и были ли там они вообще. Ему почему-то казалось, что убийца был достаточно педантичным, чтобы снабдить своим поэтическим комментарием буквально каждое из злодейств, не делая никаких исключений. К тому же Лунин, кажется, уже увлекся чисто филологической стороной дела, хоть это было и неправильно – и ему хотелось получить новый материал. Та коллекция, которая оказалась у него в руках, была слишком скудна, и хотя догадки на эту тему делались очень даже увлекательные, материала для них было все же слишком мало.

Впрочем, если Юраев был прав, и сам смысл каждого текста, поэтический и философский, был неважен, то большого значения все это не имело. Возможно, отрывки означали просто какую-то нумерацию: они были из разных глав, или вернее песен «Комедии», и может быть, просто соответствовали номерам членов группы. Кому могло понадобиться заниматься ее истреблением? Кто знает – тут такой клубок политических интересов, что может быть все что угодно.

Они уже собирались уходить, осмотрев почти все, что было можно, как вдруг Юраев, отогнув край какой-то занавески, тихо присвистнул. Лунин повернулся к нему, и увидел, что тот держит в руках бумагу с оборванными краями. Он метнулся к нему с такой прытью, которой сам не ожидал от себя – видно, занятие всем этим делом уже перерастало в горячую искреннюю увлеченность – взял из рук у него бумагу и прочитал запись, сделанную теми же огненно-красными буквами: «Я увожу к отверженным селеньям… я увожу…» Текст был оборван. Лунин, конечно, знал продолжение.

– Почему-то дальше ничего нет, – сказал Юраев.

– «Я увожу сквозь вековечный стон», – тихо пробормотал Лунин, переворачивая бумагу. На обороте ничего не было.

– Значит, записка все-таки есть, – сказал Юраев, – только была спрятана. Интересно, зачем ее прятать? Или она все время там была?

– Да, – ответил Лунин. – Над всем этим надо еще подумать. Ты молодец, спасибо, что нашел.

– Это сильно продвигает расследование?

– Не так чтобы очень, – сказал Лунин. – Но надо же от чего-то отталкиваться. Зацепок у нас вообще не очень много.

Он еще раз посмотрел на записку. Что-то опять как будто тяжело шевельнулось в его памяти, когда он еще раз перечитал эти строки. Юраев внимательно смотрел на него, видимо, ожидая каких-то прозрений детективного характера.

– Не помню, – наконец сказал Лунин. – Что-то у меня связано с этими текстами. Но это только мешает делу. Все эти воспоминания только сбивают с толку. Спасибо еще раз, за всю помощь. Пожалуй, здесь мы сделали все, что могли.

Сняв трубку с аппарата, стоявшего на столе, Лунин набрал номер с той записки, которую ему дал Чечетов.

– Имперская служба утилизации, – бодро ответили ему на другом конце провода. С названиями тут был полный порядок, воображения у молодой бюрократии, как видно, в самом деле хватало.

Лунин сообщил им, что они могут забрать тело, продиктовал еще раз на всякий случай адрес, хотя там, судя по всему, уже были в курсе дела, положил записку в папку, и они вышли на улицу. День прошел незаметно. Вот что значит настоящая работа, подумал Лунин с иронией.

– Ну что, понравилось? – спросил он Юраева.

– Ничего, нормально, – ответил тот. – Я думал, будет хуже. А почему тело нашли так поздно?

– Так тут скрытность вечно во всех вопросах, – ответил Лунин, чувствуя облегчение от того, что неприятное дело закончено. – Вот и расследуй им после этого. Никто толком не знает, кто где находится и какое задание выполняет. Очень удобно для серийного убийцы.

– Для меня сегодня есть еще какая-то работа?

– Нет, ты свободен. Тебе в какую сторону?

Юраев махнул рукой неопределенно куда-то в сторону петербургского шоссе, вдоль которого тянулись панельные дома.

– А, ну мне в противоположную, – сказал Лунин. – Ну давай тогда, до следующего раза.

Они попрощались, и Лунин, нарочно выбрав самый длинный маршрут, чтобы пройтись и собраться с мыслями, направился домой.