Текст книги "За горизонтом. Две повести"

Это дядя Толя спросил у Марины, которая незаметно вошла на кухню и стала мыть яблоко.

– Все хорошо, – тихо, будто испуганно, ответила Марина. Она была еще в халате, в розово-глянцевом, на завязках.

– Я сегодня вечером в город к ребятам. Надо решить вопрос до конца недели, иначе закошмарят. Я вернусь очень поздно, может быть, заночую в городе.

Марина тоже налила чаю и села за стол. Она не грызла яблоко целиком, а разрезала его на тонкие ломтики и рассеянно их жевала.

– Я пойду, – сказала Ася.

– Ты на море новый телефон не бери, переставь симку в старый, – посоветовал дядя. – Второй раз может не найтись.

Ася кивнула и вышла. У дверей ее встретила кошка и начала тереться о ноги. Ася присела на корточки и запустила руки в густую рыжую шерсть – лекарство от грусти.

– В понедельник они будут здесь, значит, до конца недели все нужно утрясти, – услышала она дядин голос.

– Думаешь, получится? – спросила Марина.

– Тебе-то точно беспокоиться не о чем. Обычная проверка. Только уже надоели. Ходят и ходят, работать не дают, и всё-то им не так, а сделаешь, как говорят, – приходят другие и выясняется, что надо было совсем по-другому. И проемы им дверные узкие, и запасной выход заперт. Ну это ладно, откроем. А еще пишут, что стройматериалы в проходе перед запасным выходом навалены. Где же их еще хранить? В июне приходили злые, бумагу накатали на десять листов, читать не перечитать. Ведут себя так, будто этой стране не нужен малый бизнес.

– Опять закрываться? Опять ремонт?

– Не знаю. Можно и по-другому, ты же понимаешь. Ремонт выйдет дороже. Еще ж и в самый сезон. Если все начать переделывать, то можно вообще закрыться и не работать. Да ты не переживай, зайка! Ты что так нервничаешь? Первый раз, что ли? Обычные рабочие вопросы. Мне юриста толкового обещали…

– Там же не может быть как в «Горизонте», правда?

Ася выпустила кошку и замерла, обратившись в слух.

– Да конечно! Ты что сравниваешь? Просто кто-то очень хочет или получить с меня деньги, или чтобы я намучился с проверками и закрылся. Потому что место у нас хорошее. Будь там что-то действительно опасное, я бы первым побежал исправлять. Все будет хорошо.

– Толя, ты, конечно, лучше меня в этом разбираешься. Но ведь есть правила. Что можно, что нельзя.

– Правила есть. Но чтобы вести дела удачно, надо понимать, какие правила соблюдать обязательно, а какие можно нарушить, где-то закон обойти хитрыми способами, где-то чисто по-человечески договориться. Обязательно думать надо. Самому оценивать. А не тупо смотреть в книгу и шпарить по инструкции, в которой кто-то решил за тебя, что такое хорошо и что такое плохо. Но и не на авось надеяться, а думать головой. Ты отдыхай. Это обычный рабочий вопрос, – повторил он. – Я все устрою как надо.

Лицо стало очень горячим, сердце билось под ключицами. Слова теснились в горле вперемешку со слезами. Ася распахнула дверь и влетела в дом.

– У моей подруги был брат, – начала она, глядя в пол и стараясь не плакать. – Такой же, как Гена. Умный очень, все хотел успеть, все его любили. Он пошел в кино со своей девушкой. Он не вернулся домой, он даже не позвонил, чтобы попрощаться, как другие люди. То есть он до последнего надеялся выбраться. Его нашли под запертой дверью запасного выхода. А всего там, внутри, во всем торговом центре, осталось шестьдесят человек. И дети тоже. Там были даже очень маленькие дети. Есть семьи, у которых все дети там – двое, трое. Вы себе хотя бы представить такое можете? Потому что я не могу. А это было. Дети звонили родителям и прощались. Маленькие дети, гораздо младше меня.

– Ты что, Ася? Я же вообще не о том. Ты что же, подумала, что я…

Ася вытерла щеки и заговорила быстрее:

– Ты все устроишь как надо! Другие тоже всё устроили! Другие особо одаренные люди однажды решили, что их выгода важнее, чем чужие дети. Что они самые умные и лучше знают, какие правила можно нарушать. Такие же, как вы. – Она бросилась к двери. – Я больше не могу на вас смотреть, мне противно, просто не могу больше!

Дядя Толя рванулся за ней, развернул за плечи и схватил за запястья. Ася закрыла глаза, чтобы не видеть его. Ей показалось, что он ее ударит. Но он не ударил, даже ничего больше не сказал. И почти сразу отпустил.

– Ася, давай поговорим спокойно! – крикнул он ей вслед. – Ну хочешь, прямо сейчас доедем до столовой, я тебе покажу, что все безопасно!

Вбежав в свою комнату, Ася бросилась на кровать и позвонила маме.

– Я хочу уехать раньше! – закричала она. – Ты можешь поменять билет? Нет! Меня никто не обидел! Просто мне здесь очень плохо! Я хочу домой!

Она выслушала, что билет поменять нельзя и можно только купить новый, что ее рейс – ближайший прямой, а лететь с пересадками ей нельзя ни в коем случае, и отключила телефон. До отлета оставалось четыре дня плюс день, который уже начался. И придется как-то находиться рядом с ними со всеми. Если повезет, то не рядом, а неподалеку.

Ася решила на весь день уехать в город, но, пока полчаса ждала автобуса, передумала и направилась к морю. Не купаться, а так, охладиться после торчания на остановке. Сняла сандалии и пошла по кромке воды влево, туда, где еще не была.

Кажется, прошло больше часа. Пляж тянулся очень далеко, а когда он закончился, начался берег, заросший низкой травой. Вдали виднелась ладонь обсерватории, повернутая к небу. Людей – никого. Вдоль берега цепочкой шли четыре толстые чайки.

Ася смотрела на море. Ей казалось, что в следующий раз она увидит его очень нескоро, и хотела насмотреться сразу надолго. Белые барашки добегали до нее, хватали за ноги и возвращались обратно. Вскоре в шуме волн Ася стала слышать неразборчивые, перебивающие друг друга голоса. Среди них мамин: «Немедленно вернись и попроси прощения!», папин: «Ты, конечно, во всем права, но стоило быть повежливее», снова мамин: «Мне за тебя стыдно», дяди Толи: «Все в порядке, это юношеский максимализм, я и сам таким был», Янин: «Спасибо», Анны Михайловны: «Ты молодец, Ася», Генкин: «Ну ты даешь, малышка» и еще чей-то – едва слышный: «Возьми меня за руку».

Глава одиннадцатая

Ася спала, когда в дверь постучали, и ей там, во сне, подумалось: снится, что стучат. Сон не отпускал, наплывал волнами, но стучали всё настойчивее и громче, и стало ясно, что стучат наяву.

Она никому не хотела открывать, потому что вчера вечером несколько раз приходил Генка, принес инжир, звал гулять, играть в «Гномов-вредителей», предлагал пойти со всей компанией в кафе, через два часа еще зачем-то приходил, вконец ей надоел, и она уже не отзывалась.

В дверь снова постучали. На часах без четверти два.

– Открой мне, Ася, пожалуйста. Это Марина!

Ася в полусне открыла ей. Марина тенью скользнула в комнату и, скрючившись, села на вторую, заправленную, кровать. Она снова была в том же халате, что утром. И босиком.

– Ась, я боюсь, – сказала она. – У меня живот болит очень сильно.

– А где дядя?

– Толя остался в городе ночевать. Я ему звоню, звоню, а он недоступен, – Марина поморщилась, прижав руки к животу. – Можно я тут у тебя лягу? Я не хочу одна в доме.

– Наверное, врача надо вызвать?

– Да нет. Не до такой степени болит. Мне нужно просто немного полежать спокойно. Скоро пройдет. Я думаю, что пройдет.

Марина вытянула из-под себя покрывало и укрылась им. Она подтянула колени к груди и спрятала лицо в локтях.

– Ты спи, – сказала она глухо, – не обращай на меня внимания, я тоже скоро усну.

– Если это отравление, то у меня где-то есть таблетки, – вспомнила Ася. – Нужно? Я сейчас найду.

– Нет, это не то, я боюсь, это совсем другое. Уж лучше бы отравление.

– Ну если что вдруг, то посмотри в тумбочке, в верхнем ящике, там мама оставила кучу всяких лекарств. Мне кажется, там от всего есть, от живота-то точно.

– Давай спать уже ложись. Ночь на дворе. Я выпила всё, что мне нужно. Но не помогает что-то.

Ася легла, отвернулась к стенке, попыталась уснуть снова, и, кажется, у нее получилось, но сон был клочковатый, как при высокой температуре. То ли сон, то ли нет. Вроде и спишь, и не спишь одновременно.

Кто-то всхлипнул рядом. Ася дернулась и села на кровати. Она не сразу вспомнила, что это Марина, и успела напугаться.

– Ты чего? – спросила она. – Так сильно болит?

Марина сидела на соседней кровати, подтянув ноги к груди. Она убрала волосы с лица и посмотрела на Асю.

– Меньше уже. Правда, меньше. Если не двигаться, то и вообще почти не болит.

– Ты тогда что не спишь?

– Не могу уснуть. Дай мне водички, а? Пожалуйста.

Ася налила ей минералки в пластиковый стаканчик. Марина жадно осушила его до дна.

– Можно ещё? Что-то во рту пересохло.

Она вернула Асе стакан, снова охнула и обхватила живот обеими руками.

– А вдруг у тебя аппендицит? – спросила Ася.

– Аппендицит же вроде когда слева болит. Или, наоборот, справа? Я забыла совсем. У меня всё болит.

– Ерунда это: слева, справа. У папы был. Он говорил, что вообще не мог понять, где болит, как болит. Его отвезли в больницу, сделали операцию, и тогда стало ясно, что это аппендицит.

– У меня точно нет, – перебила Марина.

Она снова легла на кровати, со стоном отвернувшись к стене.

Ася посмотрела на часы – четыре утра. Она схватила телефон и набрала дядю. Абонент не отвечает или временно недоступен. Он нужен был ей срочно, прямо сейчас.

– Куда он поехал?

– К друзьям, я не знаю, к кому точно. Он может и на пару дней. Но очень редко бывает, чтобы он трубку не брал. Знает же, что я никогда не звоню просто так.

Ася не знала, что ей делать, и только бестолково гладила Марину по плечу. Ей было и страшно, и стыдно, и непонятно – всё вместе.

Марина всхлипывала от страха и казалась такой растерянной, совсем еще не взрослой. Как будто была Асиной подругой.

А кстати, что бы делала Ася, если бы на месте Марины была, например, Яна? Она бы предложила позвонить ее маме, пойти к медсестре (если в школе) или в поликлинику. Или позвонила бы своей маме. А если бы стало совсем плохо, то в скорую. Сама бы позвонила, не дожидаясь, когда ее попросят.

– Марина, я сейчас вызову скорую, – сказала Ася. – Скажи мне ваш адрес.

– Не надо! – выкрикнула Марина.

– Но почему? Они, может, какой-нибудь укол сделают.

– Раз я говорю, что не надо, значит, не надо! Они в прошлый раз приехали и уехали, ничем не помогли, а потом оказалось, что все плохо!

– Но к врачу-то тебе точно нужно, обязательно, раз само не проходит.

– Мне в город надо, к моему врачу.

Марина выдохнула и сжала Асину руку.

– Иди к нам в дом. В тумбочке, вот откуда я свадебный альбом доставала, в верхнем ящике лежит синяя папка. Принеси ее сюда, там разные медицинские справки, а наверху на скрепке визитка врача. И еще кроссовки мне любые возьми. А потом, наверное, надо такси. Нет, ночью здесь совсем плохо приезжают. Я надеялась, Толя утром вернется, надеялась, что дотерплю и мы с ним туда вместе…

Когда Ася притащила папку и первые попавшиеся кроссовки, Марина сказала:

– У этого Гениного друга, высокого, ведь есть машина? Я видела, желтая. Они все время на ней.

– Да. Его Вадим зовут.

– Ты можешь сбегать и попросить его отвезти меня в город? Мы тогда там будем уже через полчаса.

– Может, лучше кто-то из гостей? Мужик из четвертого номера?

– Он сегодня уехал. Спроси Вадима, пожалуйста. Вдруг он сможет. Или я сама к нему схожу.

– Я переоденусь только.

Вадим с Пашей занимали одну комнату, Генка – другую, соседнюю. Ася постучала в комнату Вадима, но никто не открывал. Она стучала еще и еще, кулаками, ногами. Наконец из Генкиной комнаты выглянул сонный всклокоченный Вадим.

– Пожар? – спросил он.

– Я думала, вы тут живете. – Ася прислонилась к запертой двери.

– Там сейчас Паша с девушкой. Меня по-дружески попросили освободить помещение на одну ночь. Что случилось-то? Который час? Это ночь или наступил конец света?

– Помощь нужна, очень нужна, – заплакала Ася. – Там Марина, у нее ужасно болит живот, дяди нет, мы не можем до него дозвониться, а ей надо в больницу, в город, я боюсь. Надо на машине. Ты можешь?

– Раз надо – поехали, – сразу ответил он. – Есть адрес? Давайте к машине через пять минут.

Когда Ася вбежала в свою комнату, Марина уже обувала кроссовки.

– Это Толины, – хрипло засмеялась она. – Ты Толины кроссовки принесла.

– Ты думаешь, я смотрела там? Давай еще куртку принесу.

– Дай мне свою, я в ней до машины дойду.

Асе стало немного легче дышать, будто рядом оказался взрослый надежный человек. И Марине, кажется, тоже.

Желтая машина хорошо виднелась в темноте. Они дошли до нее осторожно, медленными шагами. Ася и сама боялась идти быстрее, и от страха у нее тоже разболелся живот. Марина говорила:

– Она очень хороший врач, Ирина Михайловна, она со всеми не просто как с людьми, а как с детьми. В прошлый раз она одна мне сочувствовала, единственная со мной по-доброму. Денег вообще не взяла, хотя Толя ей много давал, и говорила, чтобы, если вдруг понадобится, я только к ней приезжала. Она как раз на дежурстве, я ей сейчас звонила. Я даже, кажется, начинаю думать, что все хорошо будет.

– Конечно, будет.

Марина легла на заднее сиденье, укрывшись Асиной курткой. Вадим сел за руль. И вдруг к машине подошел Генка.

– Ты чего тут делаешь? – спросила Ася.

– Я тоже поеду.

– Зачем?

Он посмотрел на нее так, словно она вообще ничего не понимала.

– Так надо. С ней взрослый должен быть, а не ты. Я же вроде ей не совсем чужой человек. А ты останься лучше здесь. Вдруг отец вернется.

Ася в первую секунду обрадовалась, когда он так сказал, потому что она уже так устала от страха, что ее словно и не было. Но Марина попросила:

– Я хочу, чтобы Ася тоже поехала!

– Ей же четырнадцать, ее не пустят с тобой в больницу, наверное, – возразил Генка.

– Но она в машине, в машине побудет со мной рядом!

– Я буду с тобой в машине, – сказал Генка. – Она же ребенок, не надо ей.

– Нет, ты не понимаешь!

Ася с Генкой переглянулись.

– Ну тогда садись с ней, сзади, – сказал Генка Асе. – У больницы подождешь нас в машине.

Асе казалось, что ехали они очень долго. Вадим не гнал, вел осторожно. Ася взяла Марину за руку, Маринина голова лежала у нее на плече. Генка все время пытался до кого-то дозвониться и не мог.

Все молчали. Ася думала, что надо что-то говорить, успокаивать. Но не могла выговорить ни слова. И Марина как будто заснула, сонно дышала в Асино плечо. Ее рука была мягкая и прохладная.

Ася смотрела, как струится за окном ночная дорога, как расплываются фонари и темные, грубыми мазками нарисованные деревья, как на пару секунд становятся видны кадры чужой жизни. Вскоре стало светлее – въехали в пустой спящий город. В окнах не было света, и домá казались опустевшими, брошенными. Ася боялась, что и больница окажется так же темна и пуста.

– Вот и всё, мы приехали. – Кто-то похлопал ее по плечу.

Машина стояла у высокой ограды. В глубине сквера виднелся невысокий дом, на первом этаже которого горел свет. Марина уже стояла рядом с Генкой и держала его под руку.

Ася вылезла из машины.

– Болит живот? – сразу спросила она.

– Нет, представляешь, не болит ни капельки, – ответила Марина. – Может быть, я и зря вас всех напугала, ночью сорвала?

– Ничего не зря, – сказал Генка. – Пойдем, поищем, где здесь вход.

Ася и Вадим остались у машины. Ночь была прохладная, шелковая. Дышалось легко. Золотом светили фонари, сквозь лохматые облака пробивались бледные городские звезды. Ася отошла к больничным воротам и посмотрела через прутья решетки. Неподалеку стоял то ли человек, то ли статуя. Все же человек – он ушел к зданию, исчез в темноте. А Генки все не было.

Ася озябла и вернулась к машине. Вадим сказал:

– Ты посиди внутри, а я пройдусь, ладно? До конца этой улицы и обратно. Без меня не уезжайте. – Он слегка улыбнулся. – Хочешь, я тебе музыку включу?

И включил. Ася понятия не имела, что он слушает, думала, что рок, как все нормальные люди. А оказалось, бразильский джаз. Она не ожидала услышать такое.

Всю обратную дорогу они ехали в машине, наполненной теплой, чуть пряной, чуть сказочной музыкой. Ночной страх почти отпустил, брезжил рассвет, и было очень жаль, что обратно домчались в пять раз быстрее, чем в город.

Как только въехали в поселок, Генка проснулся и попросил Вадима:

– Ты выкинь меня около пляжа – я хочу пройтись.

Ася чуть не попросилась с ним, но почувствовала, как сильно ему сейчас никто не нужен.

Она зашла в свою комнату и сразу, не раздеваясь, легла в постель и отключилась. А когда проснулась, время близилось к полудню и каменные плиты двора были уже горячие от жаркого солнца.

Ася сразу, как проснулась, бросилась к дядиному дому, но ей никто не открыл. Парней тоже не было видно. Ася даже выбежала за ворота: желтая машина стояла там же, где ее оставили вчера.

Она заварила себе кофе, взяла йогурт, пару персиков и села во дворе. Рыжая кошка растекалась по соседнему столу. Ася сфотографировала ее, выложила в «Фейсбук» и вяло думала, идти ли ей на пляж.

Наконец появился Генка. Он тоже, оказывается, все утро проспал. С чашкой кофе он сел рядом с Асей и сказал:

– Она мне только что звонила. Сказала, что у нее все хорошо. Ее осмотрели и оставили в больнице, это все-таки подозрение на аппендицит.

– Операцию будут делать?

– Я не знаю. Наверное, да. Ты чего, Ась?

– Я ничего. – Ася вытерла глаза.

Хотя с утра чувствовала, что Марина в порядке, а все равно… Так переживала, что показалось даже: стала легче на пять кило.

– Мы все вчера хорошо сработали, – сказал Генка. – Вадим-то прямо молодец. И ты тоже.

– И ты.

– Я, конечно, тоже. Слушай, я так боялся, что что-то случится в дороге! Меня до сих пор не отпускает. Ведь надо же было так, чтобы отец уехал именно в этот день.

– Кстати, ты ему дозвонился? Или он до сих пор не знает?

– Он знает, он прямо к ней поехал. Сказал, что к вечеру тут будет.

Гена отпил кофе и сказал:

– Если ты думаешь, что она мне хотя бы нравится, ты сильно ошибаешься. Я ее как раньше терпеть не мог, так и теперь.

– А зачем тогда поехал?

– Я сам не знаю. Точнее, знаю, только объяснить не могу. Надо было. Есть такое слово «надо». Если ты человек, ты чувствуешь, что надо.

– Твои друзья сегодня уезжают? – спросила Ася.

– Вообще-то собирались, но после таких событий решили перенести на завтра. С утра пораньше. Кстати, если ты забыла, я еду с ними.

– И куда дальше? – Асе стало немного грустно.

– Заедем в Бахчисарай, а дальше как захочется. Мне еще надо в Судак, помнишь, я говорил тебе?

Ася кивнула.

– Я сегодня все ходил и думал, – продолжал Генка. – Теперь все по-другому. Она мне сказала… В общем, у меня брат будет. Брат, можешь себе представить?

– Почему ты решил, что именно брат? Еще же вообще ничего не заметно.

– Да потому что я так хочу. Я бы мог сказать, что без разницы кто, но нет, хочу, чтобы брат.

– А если все-таки девчонка?

– Сестра, значит, будет. Ну вот брат – это брат. А сестра – не могу пока себе представить. Это же вообще по-другому все.

Он посидел еще немного и ушел на улицу. Куда именно – не сказал.

Асе не хотелось ни в комнате торчать, ни идти к морю в самый солнцепек. Тогда она придумала купить сегодня всем сувениры и отправилась на рынок. Обошла все ряды и не выбрала ничего.

Только не магнитики, все друг другу тащат эти магниты, надоело. Смысл вешать на холодильник магнит из того места, где ты сам не был? Яне и Инне она привезет красивые камушки, мелкие ракушки, собранные на пляже (не те лакированные с прилавков), и по бутылочке морской воды. Надо подумать, как их упаковать. А родителям? Им такое не подойдет. Мыло, специи, соль для ванны? Дурацкие футболки с надписями? Чай? Наверное, чай будет лучше всего.

Она купила две пачки разного чая и пошла к выходу. Ей показалось, что она увидела Вадима, и вернулась: это правда был он, стоял у прилавка, выбирал маленькие бронзовые фигурки. Ася подошла и встала рядом.

– Какая, думаешь, лучше? – спросил он у нее.

– Я не знаю.

– Ну ты бы какую себе хотела?

Ася рассматривала фигурки.

– Кошку, наверное. Вот эту, с изогнутой спинкой. Или лошадку.

– Тогда уж лучше собаку, у нее как раз такая такса живет, очень похожая. Или сову? Тебе сова нравится?

– Нормальная сова.

– Почем у вас эта сова? – спросил он у продавца.

Ася отошла в сторону и сделала вид, что рассматривает купальники. Подойдет он к ней или нет? Она краем глаза посмотрела вбок. Нет, пошел по рядам дальше. Ну и ладно. Ася занесла чай и решила, что пора к морю.

Она почти забыла про парня с лошадью, а сегодня он оказался на пляже. Верхом на Гамлете сидел перепуганный мелкий пацан, дошкольник, и чуть не ревел от страха. А его мама фотографировала его со всех ракурсов и кричала:

– Дёма! Сделай довольное лицо! Сейчас же! Дёма! Ты не стараешься! Я не могу такую фотографию послать бабушке!

Парень, держащий лошадь, узнал Асю и подмигнул ей. Она тоже ему подмигнула и пошла к морю. Ей захотелось плавать, и она плавала долго. А когда вышла и поискала глазами лошадь и хозяина, их уже не было.

По дороге домой Ася купила себе на ужин пиццу навынос, самую большую. Она ела ее, сидя в беседке, когда к ней подошел Вадим.

– У меня сегодня совсем из головы вылетело, – сказал он. – Держи.

Он протянул ее старый телефон.

– Ой, точно. Паша просил передать?

– Паша, разумеется, забыл. Он окончательно потерян для общества. Не знаю, как мы его отсюда увезем, разве что под общим наркозом. А иначе мы не справимся. Думаю, он будет сопротивляться всеми руками и ногами и цепляться за дверь.

– Оставьте его здесь, – усмехнулась Ася. – Откуда его девушка?

– Она местная. Пашина мать этого не переживет, она его отпустила с большим трудом и под нашу ответственность.

– Ладно. – Ася убрала телефон в новый рюкзак, купленный на рынке взамен украденного. – Ничего, что не сделал, я дома отдам в ремонт. Пиццу будешь?

– Буду. Но подожди, ты не поняла: я сам все сделал.

– Правда?

– Что я, по-твоему, вру? Мне самому интересно было попробовать. Я почитал форумы, скачал утилиту – в общем-то, оказалось несложно. Не знаю, все фотографии или нет. Извини, я их посмотрел.

– Да ничего.

– Там у тебя много Крыма, школьный концерт, хаски…

– Мы на собачьи бега ездили с родителями.

– И еще какие-то заброшенные здания.

– Да, это оно!

Ася вытащила телефон и начала листать альбом.

– Спасибо тебе! – выдохнула она.

– Мы, когда сюда ехали, нашли заброшенный пионерский лагерь и решили посмотреть. Там вообще не охраняется территория, мы туда спокойно прошли с пляжа. Очень интересно. Вам бы с друзьями понравилось, раз вы любите такие места. Там корпуса старые, спортивная площадка, все заросшее, статуи пионеров… Как принято говорить – атмосферно, хоть завтра снимай кино про жизнь кучки людей, оставшихся после конца света. Или после эпидемии, например.

– Да, ему бы точно там понравилось. – Ася показала фотографию с окном. – Это тот самый брат моей подруги, который недавно погиб.

Вадим посмотрел и ничего не ответил. Да и что тут скажешь? Он кивнул Асе и погладил ее по руке.

– Добавь меня в «Фейсбуке», – сказал он. – А если будешь в Москве, напиши.

«Я приеду учиться через три года», – хотела сказать Ася и не успела. Вадим уже встал и пошел к калитке. Ася догнала его.

– Спасибо тебе еще раз, еще тысячу раз, вот такое огроменное спасибо!

И обняла его. Он был выше, чем казался ей раньше. Ася на мгновение прижалась к его груди. Хотела поцеловать в щеку, но не дотянулась и не решилась притянуть его к себе.

– Спасибо! – снова сказала Ася и, не оглядываясь, убежала к себе.

У входа в комнату ее окликнул дядя Толя. Оказывается, он уже вернулся.

– Ася! – Он подошел к ней. – Ася, спасибо, что помогла Марине! Она столько про тебя хорошего сказала. Ты молодец. Я и не знал, что ты такая. То есть знал, но ты превзошла мои ожидания. Вы все молодцы.

Ася молчала. Она не была готова с ним говорить. Неловко пожав плечами, она зашла в комнату и заперла за собой. Может быть, завтра она попробует. Или в другой день, но не сегодня. Ее снова потряхивало, и в голове творился полный шурум-бурум.

День незаметно скатился к вечеру, и уже так мало оставалось времени, чтобы выходить вечерами к морю, где солнце окрашивает небо в закатные цвета. Глядеть на лиловые облака, широкую оранжевую полосу над горизонтом, низкое огненно-рыжее солнце, медленно тонущее в море.

Стоя по щиколотку в воде, Ася смотрела на море. В одной ее ладони был теплый крапчатый камень, который она привезет домой.

Море лежало перед ней такое спокойное, мудрое, вечное. Оно все знало о людях. Что было, что будет. И почему так было, и почему так будет.

О том, что под Асиной дверью будет лежать бумажный конверт с бронзовой лошадкой внутри.

О том, что Яна сегодня третий день как живет в Сочи и стоит сейчас на набережной, глядя на море.

И что Ася окажется в Москве гораздо раньше, чем думала, потому что осенью родители все-таки решатся туда переехать.

Что в сентябре неподалеку отсюда на трассе загорится рейсовый автобус как раз в то время, когда дядя Толя будет возвращаться из города в поселок. Он будет помогать людям выбираться и сильно обожжет руки. Тетя Катя, его бывшая жена, несмотря ни на что, приедет, чтобы навестить его в больнице, и тем же вечером улетит домой.

И что у Генки появится все-таки маленькая сестренка, а никакой не брат.

Ася долго смотрела на море, и ей снова казалось, что кто-то стоит рядом и держит ее за руку.