Текст книги "Темная сторона России"

Меня подняли, и мы стали рассматривать пернатую отбивную. Во мне почти семьдесят пять килограммов живого веса, и что там с внутренностями пичуги, предсказать было сложно. Но то, что она не дышала, это факт.

– М-да, Танюш, ну это… С удачной охотой тебя, – разоржался Мишка. – Круто ты птичку придавила.

– Придурки, я штаны на коленках порвала.

Птичка оказалась куропаткой, но мы узнали об этом уже от егеря через несколько дней. Куропатку ощипали, разделали, сварили и сожрали, потому что были жутко голодными. А в соседнем котелке варилась картошка с сублимированным мясом и мирно поджаривались на сковородке сыроежки с сушеным луком.

– Вечером силки проверю, может, еще что-то из мяса попадется.

– Тань, ты что, силки поставила? – Мишка был в шоке.

– Ну да, по всей окружности километрах в пяти – семи от лагеря, на белок и на зайцев. Так что, может, и завтра с мясом будем.

– Ты откуда это умеешь? – Мишка и правда был удивлен. – У Джека Лондона такое точно не описывалось.

– Мишань, у меня и папа, и дед охотниками были. Дедушка еще в детстве научил силки ставить – как он говорил на ворчание мамы и бабушки, на всякий случай. Ну вот и пригодилось. Эх, – продолжила я, – были бы стропы парашютные, можно было бы и с более крупным кем-то потягаться. А кстати, с этими пробежками забыла совсем… – Я многозначительно всех оглядела: – Нашла я какую-то пещеру явно не естественного происхождения, метрах примерно в пятистах от стоянки. Вот.

Воцарилась тишина.

– Сорри, что значит «не естественного происхождения»? – протянул Кит.

– А то и значит, что на входе плиты, как на дольмене, сложены, и лаз глубокий куда-то ведет. Камешек бросила, покатился глубоко. Сама не полезла. Так что завтра нужны страховка, карабины, фонарь. И я… – Широко улыбнувшись улыбкой Чеширского кота, я обвела взглядом ошарашенных этой новостью друзей.

– Крутя-ак, – протянул Мишаня.

– Офигеть! – Это уже Юлик. – Я пойду точно, и не сопротивляйтесь, и не отговаривайте. Я скалолазанием занимался, так что я – в команде.

– Ленка тоже лазала по горам, – обиженно пробурчал Мишка. – А я просто сильный и сильнее Юлика буду.

– Значицца, так, мои дорогие и обожаемые первооткрыватели, – подвела итог я. – Предлагаю следующую схему. Сейчас иду я, Юлик и Кит. Миш, ты, Йола, и Ленка – в лагере настороже. Завтра с утра идем – я, ты, Лена, и Йола. – И сразу заметила, как поскучнели эти трое. – Ну, ребята, – жалобно протянула я, – не дуйтесь. Просто я с Рыжим прошла столько, что вам и не снилось, а Юлик – мастер спорта по скалолазанию, без него мне страшно туда соваться.

В общем, разобравшись, мы минут через сорок отправились к таинственной пещере.

Запись в моем путевом дневнике вечером того же дня:

«В 14.36 меня обвязали тросом и отправили в лаз. Меня – просто потому, что я туда никого первым не допускала. Ну моя это находка, моя. Я и хочу первой туда залезть. Следом за мной на такой же страховке полз Юлик. У меня в руках был пистолет – просто так, на всякий случай, а Юлик светил фонарем. Ползком пробираясь вперед, мы видели перед собой явно обработанный человеческими руками коридор, который плавно уходил вниз. Метров через тридцать проход расширился, и вскоре обнаружились ступени высотой одиннадцать сантиметров. Судя по тому, что я насчитала их 137 штук, мы спустились на глубину пятнадцати метров. А потом через арку вошли в зал. Он был не огромным, но величественным. Посередине, в лучах двух фонарей, обнаружилось странное сооружение, похожее на ложе для гиганта. Причем выполнено оно было как высококлассное стоматологическое кресло, то есть эргономично, в котором любой человек может пролежать час-два без дискомфорта для мышц.

– Кита, спускайся, все чисто! – проорал Юлик.

Спустя минут десять – пятнадцать Рыжий присоединился к нам. И только присвистнул:

– Ох, ни фига ж себе! Ну везет нам: как подземелье, так фигня очередная доисторическая.

– Кита, – посмотрела я иронично, – ты, видимо, забыл, что мы, конечно, лохи, но все же в авантюру эту с какими-никакими материалами поехали. – И я бросила в него камушком, просто так, из вредности.

Ребята начали обходить пещеру и осматривать, обстукивать все стены. Я же заинтересовалась ложем или что это такое было. Подтянулась, перевалилась и угнездилась там, где у кого-то должна была располагаться попа. И, посмотрев вверх, увидела только каменный свод. Ладно, подумала я, зачем-то же тут стоит это стоматологическое оборудование? Переместимся в сторону изголовья. Немного поерзав и вызвав у пацанов несколько смешков, я все же пристроила голову в соответствующей выемке и вновь уставилась вверх. И… Звезды! Мириады звезд смотрели на меня. Темное небо космоса и сверкающая дорожка Млечного Пути. Россыпь серебристо-туманных галактик – вот что я увидела. Не может быть, сказала я себе и зажмурила глаза. Потом открыла, посмотрела и снова увидела картину – мириады звезд буквально светили мне в глаза.

Под затылком что-то мешалось, и, пошарив рукой, я вытащила фигурку непонятно кого. На ослабевших вдруг руках я приподнялась и тихим, писклявым голосом проблеяла:

– Ребя-ата…

Они подошли.

– Кита, заберись, пожалуйста, сюда и закрой глаза.

Видимо, мой блеющий голос подействовал: Кит без вопросов залез на ложе.

Я устроила его голову так же, как давеча свою, и скомандовала:

– Открывай!

– Ох ни х… себе. Б… опс! Не может быть… – Кита зажмурил веки, а потом снова открыл и с детским восторгом начал вглядываться в то, что я уже видела. – Так ведь день наверху! Такого просто не может быть! Юлик, а ну-ка забирайся сюда, тут такое…

От Юлика мы не дождались мата, он просто охнул и замолчал с блаженной улыбкой, а потом попросил выключить фонари и снова громко охнул.

– Так – еще прекрасней, – заявил он. – Пошли-ка наверх. Надо ребятам сегодня показать. Они не простят, если увидят такое только завтра. – Юлик помолчал, а потом взглянул нам в глаза поочередно и произнес: – Я бы точно не простил.

Мы вернулись в лагерь около семи».

Мы вернулись в лагерь со всей возможной скоростью и, наплевав на охрану, потащили ничего не ведающих друзей в подземелье. Я осталась в лагере, крикнув Рыжему, чтоб взял с собой камеру. А сама достала тот камешек, который мне помешал под затылком. Раскрыла ладошку и увидела то ли орла, то ли ястреба. Фигурка была сделана из бело-черного камня. Голова птицы была белой, а все стальное – черным как ночь. «Странненько все это, – подумалось мне, – предупреждение шамана и вот вторая фигурка». Посидела еще с час и решила пройтись, проверить силки. Самое время.

Часа через два я вернулась, но на стоянке так никто и не объявлялся. Звездами любуются, решила я и, радуясь, что этого никто не увидит, села «ошкуривать» пятерых белок и одного зайца. Силки я обновила, так что завтра можно снова проверять.

Вскоре над костром кипел вкусный мясной бульон с остатками гречки.

«Не пропадем, – подумала я и бросила очередную порцию специй. – Главное, чтоб никто не знал, что на ужин сегодня белки». Мне повезло, и я успела выловить тушки до прихода ребят и очистить их от костей так, что получился вкусный, жиденький мясной супчик и жареный заяц. Все оценили, и зайца тоже, но почему-то никто не поинтересовался, как я его разделывала. А я уже вынашивала план мести за это. Вот попадется в силки завтра зайчик, или два, или три, и я на ваших глазах его разделаю, чтоб знали вы, как это – есть пищу из котелка, ту, которая попалась в силки, а не ту, которую купили в магазине.

Я отвлеклась, сорри. Ребята вернулись, поужинали и были молчаливы, и смотрели в небо и ничего не видели: перед глазами у всех стояли звезды подземелья, такие яркие, такие живые…

Над лесом невдалеке вдруг показался вертолет и пошел на снижение километрах в десяти от нашей стоянки. М-да, не добежать – поняли мы и продолжили смотреть в небо и рассуждать.

– А ведь Барченко или Демин – они же говорили, что нашли пустоту под какой-то поляной, и, дескать, это обсерватория гиперборейцев. А не там ли мы сегодня были?

– Кита… – Юлик лежа перевернулся на живот. – Перегони-ка флешку своего фотика на жесткий диск. Завтра еще поснимаем.

– Юлик, ну вот ты лежишь, валяешься? – Кита лениво потянулся. – Ну и я хочу поваляться. Завтра перегоню. А посмотреть хочешь – так вот, на экране посмотри. Всё, я спать, други. Устал я… – Рыжий встал и уполз в палатку. И крикнул оттуда: – Перед моим бдением толкните, ок?

Моя смена дежурства у костра началась часа в четыре и должна была закончиться к шести, перед рассветом. Подбрасывая в огонь мелкие веточки, чтоб чем-то занять руки, я в задумчивости не сразу поняла, что мне мешает какой-то посторонний непрекращающийся звук, идущий, казалось бы, отовсюду. Закрутив головой во все стороны, попыталась найти источник, одновременно решая, будить уже лагерь или еще подождать. Мой взгляд зацепился за какую-то неправильность на озере. Что-то серое и длинное явно подплывало к нашему лагерю. «Этого еще не хватало», – подумала я. И поняла, что именно это «что-то» и издавало звук, похожий на тихое порыкивание. Нет, все, надо будить ребят.

Орать «Рота, подъем!» я не стала, а просто тихо пробежалась по палаткам с сообщением о странном чуде-юде на озере. Наши так же тихо встали, оделись и затаились в окружающих кустах со всей пневматикой, которая у нас была. Чудовище, судя по звуку, приближалось.

– Чего-то смахивает на лодку, идущую на малых оборотах, – пробормотал Мишаня. – Но высовываться не будем, посмотрим, что за гости.

Звук был уже где-то рядом и вдруг стих. Потом послышалась возня, и какой-то человек неспешно направился к нашей стоянке.

– Нет, ну вот люди, а… У них уже лодки с продовольствием сперли, а они так и не научились дежурных на ночь выставлять. Как дети малые, право. И хоть бы проснулись, их ведь тут как зайцев перестрелять можно…

Егерь. Это точно был он, походил по лагерю. И, подойдя к одной из палаток, стал расстегивать молнию.

– Ой, это же наш егерь, – запищала Ленка.

– Во-о-от ты дурра, – протянул Мишаня, – у него же ружье, а не наши пукалки. Ну всё, можно выходить.

Мы стали выбираться из окружающих стоянку кустов на поляну.

– Фьють, – присвистнул егерь, – молодцы! А я уж думал, что совсем лошарики. Лодки я ваши пригнал. Там же и рюкзаки. – Поглядев на наши ничего не понимающие физиономии, усмехнулся и пояснил: – Я в обход ходил, по заповеднику, а Агмар начал беспокоиться – пес это мой. Ну я и повернул назад. А пошел-то я в сторону Ловозера. Обратно иду – слышу крики на речке. Подхожу – глядь, ваши лодки, а в них мелюзга эта, которая тут до вас стояла. Одну лодку уже на камень выбросило, в ней пацан без движения, а в двух остальных тоже что-то неладно. Я уж когда дошел – увидел, что ребята-то в лодках все переломанные. Ну и вызвал МЧС, а они, пока вертолет санитарный ждали, повинились, что лодки и еду у вас сперли – дескать, испугались, что за ними местные не придут. А как до Сейдъявриока, что Сейдозеро и Ловозеро соединяет, дошли, так поняли, что волоком придется лодки тащить – прохода-то не знают! Вот тут и закрутило их да об камни побило сильно. Лодки ваши я подлатал, рюкзаки выловил. Только мокрое там все – сушить надо. Ну вот, как-то так уверен был, что дождетесь меня… – Егерь уже широко улыбнулся. – Ну, не буду спрашивать, покормите чем или нет, и так знаю, что голодные. Потерпите немного, я сейчас до избушки добегу и принесу вам жратвы, только кого-нибудь со мной надо бы отправить, чтоб помог.

Мишка потоптался и немного смущенно проговорил:

– Дак, это… вроде и не надо нам. У нас вон еще похлебка из зайца, и жареный зайчик, и еще чего-то там есть. Только хлеба нет.

– За-аяц! – протянул егерь. – Это как же вы его словить-то умудрились?

Мишка теперь уже с гордостью посмотрел на меня и ответил:

– А это не мы. Это вон Танюша у нас на силки мастерицей оказалась. Зайцев и еще кого-то мелкого поймала.

– Не мелкого, а белок. Вы из них суп сегодня трескали так, что за ушами пищало.

Ой, зря я это сказала. Лица ребят как-то сразу нехорошо вытянулись, и руки потянулись в мою сторону.

– Белок?.. – просипел Кит. – Ты сказала, что мы вчера жрали белок? Это таких хорошеньких, с мохнатыми хвостиками, бегающих по деревьям крыс?

Нет, Кита не помчался в кусты, он помчался ко мне, и я тут же спряталась за егеря. Меня пытались достать, но я крепко схватилась за егереву куртку, и отодрать меня мог бы только паровоз на всей тяге.

– Ну белок, ну и что? Они же вкусные! – отбивалась я.

– Да чего вы, правда, – встал на мою защиту егерь, – я сам белок ловлю и ем. Вкусные они, а из шкурок одеяло красивое. Вы бы лучше спасибо сказали, что животы полные, а не от голода тут маетесь. Небось, сами-то только на ягодах-грибах смогли бы продержаться пару дней.

Все глянули на меня уже виновато, а я обиделась, села на чурбачок и закурила.

Вскоре мы помирились и сидели вокруг костра, раскладывая и развешивая на просушку все, что было в рюкзаках. Да, придется задержаться еще на день, чтоб привести все это в порядок.

Пока все разбирали, успели поведать егерю и о пещере.

– Эвон как, непростые вы ребята. Сам Барченко к этому лазу подойти не смог, а вы так вот запросто звезды днем увидели! Увидели ведь?

– Ага, до сих пор в себя прийти не можем.

– Я тоже иногда этот лаз нахожу и спускаюсь. – Лесник вздохнул. – Красиво…

– А почему «иногда нахожу»? – недоуменно отозвался Юлик. – Мы там сегодня уже два раза были.

– Да блуждающая она какая-то, пещера эта. Не в смысле, что перемещается, а идешь вот на поляну и не видишь лаза, а в другой раз заглянешь – и вот он, тут как тут. Некоторые бегут от этого места как от чумы, даже в ужасе. Немало было случаев, когда люди погибали там по непонятным причинам, и на лицах у них – маска ужаса застывшая. Сам таких за время службы тут видел человек десять, а то и поболе. Но некоторым и помогает. Вот вам, видите, лодки вернулись, чтоб вы свой путь продолжить смогли. Теперь-то куда?

– На Ловозеро, – сказала я, – на остров Колдун. Читали мы, что там тоже весьма непростое местечко, а у нас ведь экспедиция как раз по темным и непонятным местам России.

В общем, весь день мы обменивались с егерем байками и историями, которые с нами происходили, а к вечеру он принес нам еще одну оленью ногу, на сей раз закопченную.

– Вот, возьмите в дорогу, пригодится. Я вам еще проволоки принес для вашей охотницы, на силки. Держи, Танюш, не отказывайся, у меня еще много.

Наутро мы на лодках – в первой сидел егерь – благополучно прошли Сейдъявриок и вышли в Ловозеро. Перед прощанием егерь посоветовал нам внимательно осматривать места, где мы планируем встать на ночевку. На наши вопросы коротко пояснил, что у местных охотников за военными трофеями, черных следопытов, иногда водится «милая» привычка минировать кострища. Чтобы «конкурентов» отвадить. Поэтому, если поблизости видны следы свежего раскопа, примерно одно-двухлетней давности, от ночевки на таком месте тоже лучше отказаться. «И еще, – добавил он, – если у вас есть какие-то особые вещи или амулеты, расставьте палатки так, чтобы они образовали треугольник. Тогда вы все увидите, услышите, но не пострадаете».

Периодически приставая к берегу то в одном, то в другом месте, мы к вечеру добрались наконец до острова Колдун. День был очень хорошим, ясным и довольно-таки теплым. Мы планировали остаться на острове на пару дней и обязательно осмотреть сейд «Старуха», который, по преданию, спас когда-то лопарей от нашествия чужеземцев свеев. А дело было так.

Пришел на Ловозеро со своей дружиной чудский начальник Чудэ-Чуэрив, все они были некрещеные и начали грабить лопарей. Лопари бежали от них на остров на озере, где стоит каменная фигура «Старуха», которой приносят гостинцы, когда идут на охоту. Чудь заметила, куда бежали лопари, села на карбасы и отправилась за ними в погоню. Тогда один лопарь стал бить в бубен и просить, чтобы «Старуха» сделала «погоду». «Старуха» услышала его и сделала такую бурю, что вся чудь, гнавшаяся за лопарями, потонула в озере.

По саамским поверьям, остров этот оттого и называется Колдун, что сюда приезжали шаманы для совершения своих таинств. А поверья на пустом месте не возникают. Не иначе как место силы здесь. И самое интересное, что в местных легендах вкраплены рассказы об этом удивительном острове, как о сущем рае на земле. Если путешественнику или охотнику выпадет попасть на этот остров волею судьбы или по умыслу, то остров отнесется к такому гостю очень благодушно. Здесь всегда в достатке вода, пища, укрытия от непогоды. Пользоваться всем можно очень продолжительное время. Но не дай бог, попробует человек взять с собой с этого острова хоть что-то – кара постигнет его тотчас и будет сурова… Вот такие истории живут в народе про этот остров. В современном Интернете тоже бытует о нем огромное количество историй.

Еще говорят, что тут водится снежный человек и в сумерках постоянно мелькают неясные тени.

Нас остров принял хорошо. Во второй половине дня мы пристали к буквально сказочному берегу. Почему к сказочному? А представьте: вокруг север, дикая природа, всевозможные серые оттенки камней, и вдруг ваша лодка оказывается на белоснежном, кристально чистом песчаном пляже, где впору расти не елкам, а пальмам. В голове диссонанс: тайский пляж на севере России? Собственно на пляже, ближе к скалам, мы и решили разбить лагерь. Обычное, уже привычное за эти месяцы обустройство: палатки, костер, несколько бревен и чурбачков в качестве скамеек. Вот только навес сделать не получилось – не к чему было брезент прикрепить. Но погода радовала, и мы заморачиваться не стали.

С обедом решили не скупиться – сделать не короткий перекус, а устроить что-то поосновательнее. Ребята были отправлены за рыбой, а мы решили пробежаться по округе за грибами. Буквально через полчаса лодка с рыбаками вернулась, и на наш строгий суд представили семидесятисантиметровую рыбину. Это была та самая знаменитая кумжа, о вкусноте которой ходят легенды. Рыбину запекли в фольге на углях, предварительно посолив и напихав внутрь лука, можжевельника и остатки майонеза.

Через час, обожравшиеся сверх меры, сонно хлопая осоловелыми глазами, мы ленивыми котиками разлеглись по всему пляжу. Только спустя пару часов мы смогли по-человечески передвигаться. И общим собранием решили наконец-то прогуляться по острову. Ленка, правда, отказалась и сказала, что хочет в спокойном одиночестве помедитировать на песочке. «Если что, – добавила она, усмехнувшись, – я заору так, что вы точно услышите».

Сейд «Старуха» мы так и не нашли, хотя это было странно: он, по рассказам, довольно-таки высокий. Тут Никита и предложил:

– А давайте сами сейд соберем! А чего? – Он осмотрелся. – Нас от этого не убудет, еще и гостинчиков оставим «Старухе», а острову приятно сделаем. – И, уже совсем засмущавшись, тихо закончил: – Он же волшебный…

В общем-то идея была отличная: и сами разомнемся, и памятку оставим, и, если тут свои островные духи обитают, задобрим их на всякий случай.

Несколько часов мы, пыхтя, таскали каменюги, пока не выстроили башню чуть выше автомобиля. В диаметре она получилась около метра и смотрелась весьма основательно. На самую вершину ребята, поднатужившись, подняли каменную плиту. Мы, как могли, им помогали, но все равно ребята чуть не надорвались. Запыхавшиеся, но жутко довольные, мы любовались на свое произведение каменного искусства.

– О! – Мне в голову пришла очередная идея. – Может, прямо теперь до стоянки пробежимся и гостинчиков притащим, а? А потом уже и ужином озаботимся.

– Не, – протянул Мишка, – давайте сначала поужинаем и гостинцев отложим, а потом уж и решим, сюда идти или утра дождаться.

Еще несколько раз сфотографировавшись на память рядом с нашим творением, мы неспешно пошли на берег. По пути то там, то сям попадались сыроежки и подосиновики, которые тут же отправлялись в предусмотрительно захваченные Юликом полиэтиленовые мешочки.

В лагере вовсю кашеварила Ленка, готовя на всех ужин, и даже на подходе, метров за сто, уже стоял сводивший с ума аромат рыбной похлебки. Ух ты, а мы, оказывается, здорово проголодались! Причем настолько, что, учуяв этот божественный запах, ломанулись вперед как лоси, весело толкаясь и обгоняя друг друга.

Уха была прекрасна. Мы рассказали Ленке про свои строительные подвиги и после ужина, отмыв посуду, все же отправились с дарами обратно.

Мы взяли миску с ухой, хлеба, немного копченого мяса и в одну из бутылочек налили спирта. Может, это и выглядит смешным, но согласитесь: в таких местах лучше перебдеть, чем наоборот. У подножия сейда «New старуха» мы аккуратно поставили миску, которой решили пожертвовать окончательно. Да и правда: не выливать же уху просто так на землю? На самую верхушку положили хлеб, мясо, а потом со всех сторон обрызгали сейд спиртом. Молча постояли и отправились в лагерь.

Мы уже спустились на пляж, когда Юлик, щурясь в сторону стоянки, пробормотал:

– Оп-паньки, а это еще кто?

И правда: неподалеку от наших палаток подходила к берегу какая-то лодка.

– Вот еще, – хлопнул себя по бокам Рыжий, – нам только проблем сейчас не хватает…

Мы ускорили шаг и оказались у лагеря одновременно с вылезшими из лодки двумя весьма внушительного роста людьми. Болотные сапоги, старинные шапки-москитки, так что не разберешь, кто это. Рюкзак, шлепнувшийся на берег, – тоже старый, затягивающийся сверху лямками чуть ли не времен войны. У моей бабушки такой до сих пор сохранился.

– Принимайте гостей, путнички, – проскрипел из-под москитки старческий голос. А потом показалось лицо его хозяина.

«Столько не живут», – подумали мы все одновременно.

– Живут-живут, – раскряхтевшись – видимо, это был смех, – сказал старик. Он действительно был очень высок, и его спутник – тоже. Около двух метров, а может, даже повыше. Коренастый – не в смысле приземистый, а как старое крепкое дерево, жилистый, сильный, несмотря на возраст.

Нет, ну вот скажите, отчего нам так не везет? Только размечтались мы понежиться на острове в полном одиночестве, так нет, надо было кому-то приплыть. После недавней истории на Сейдозере встречаться ни с кем, понятное дело, нам не хотелось. И ночевки совместные проводить – тоже. Неловко переминаясь, мы хмуро стояли напротив непрошеных гостей.

– Меня Йола зовут, – взяла на себя первичное общение наша миротворица. – Это Никита, он же Рыжий. Это – Юлик, Дим и Миша. А это – Татьяна и Лена. Мы журналисты, путешествуем от Урала и, так сказать, совмещаем приятное с производственным. Изучаем и описываем места силы по всей России.

– Кхе, кхе, места силы, говорите?.. – задумчиво поскреб по подбородку старик. – Это хорошо. Журналисты, значит. – И с хитринкой глянув из-под кустистых бровей: – Чем угощать будете нас, журналисты? – И блеснул глазами совсем весело.

Мы даже оторопели от такой бесцеремонности.

Положение опять спасла Йола:

– Да вы проходите к костру, присаживайтесь. У нас уха еще осталась, чай вкусный. Располагайтесь… Рыж, Мишка, вытащите на берег лодку гостей, она же тяжелая. А вас как зовут, скажете?

– Отчего ж нет, – проскрипел дедок. – Вороном кличут, а в некоторых местах Алва зовут. А это жена моя, Пола.

Супруга деда тоже была ему под стать, такая же высокая. Странно, мы как-то привыкли встречать стариков более низкого роста, а тут такие великанистые!

– Мы часто на этот остров заглядываем, – продолжал дед, не обращая внимания на наши недоумевающие лица, как будто он не понимал, что таких великанов мы встречаем впервые, – приглядываем тут, чтоб не случилось чего. Да мы вас не стесним, – пристраиваясь на бревнышке, сказал Ворон. И вдруг вздохнул: – Видно, людей нехороших повстречали на пути своем, так? Ну, бывает, не без этого. Не переживайте, дальше как по маслу покатитесь. Только в лесу огромном хуторов остерегайтесь…

– Ворон, или Алва, вы провидец? – прямо спросила Йола.

– Ну, провидец не провидец, а кое-что сказать могу. Вот ты, например… – Мозолистый палец уперся в Йолу. – Ты хочешь знать, великаны мы или нет. – Дед рассмеялся. – Нет, мы не великаны, просто мы потомки альвов.

Альвы, альвы… Я наморщила лоб. Что-то знакомое, но не могу вспомнить, что.

– Вы, ребятки, про Гиперборею что-нибудь слышали? – подала голос Пола.

– Ну конечно, кто ж не слышал легенды о Гиперборее?

– Легенды? – рассмеялась Пола. Ее смех, в отличие от смеха мужа, был серебристым, как колокольчик. – Ну, раз уж вы умудрились оказаться на нашем пути к ночлегу… – Она немного помолчала, будто что-то взвешивая, а потом, глянув на Ворона, сказала: – Что ж, покажем мы вам настоящую легенду. Только уговор: место это никому не открывать! Рассказать можете, все равно вам не поверят. – Она улыбнулась и вдруг стала серьезной: – А клятву дадите, что никого туда не приведете?

Мы только молча кивнули.

– Ну что ж, пойдемте. За вещи не беспокойтесь, сегодня на остров никто не приедет…

– Наверное, то, что мы вам расскажем, покажется невероятным. Или вы решите, что мы чудики и с ума сошли на старости лет, – идя перед нами, негромко начала Пола. – А скажите, знаком вам такой знак – вписанный в круг крест? – Она обернулась и быстро глянула на нас.

– Ну да, – первым ответил Никита. – Масонский знак.

– Э-э-э, – присоединился к обсуждению Юлик, – что-то связанное с язычеством, кажется…

– Танюш, а помнишь, в Новгороде мы видели церковь старообрядцев, и на ее стенах такие кресты были? – Это Йолка вспомнила одно из наших мини-путешествий.

– Да, – согласилась Пола, – все это имеет место быть. Но самое первое значение этого креста, коловрата, судя по всему, вам неизвестно. – Она снова двинулась вперед. – Так вот, многие тысячелетия назад, а точнее, двенадцать знаков зодиака, в минувшую эпоху Водолея, существовало государство Арктида. Граждане там жили в отрешенном созерцании, а слово духовенства, стоявшего у власти, было настолько весомо, что внутренняя устойчивость жителей обеспечивала успех любых дел. Кстати, именно с тех пор до нас дошла поговорка: «Что знает третий – знает свинья». Только в Арктиде она звучала иначе: «Что знают двое – третьему не дано». Почувствовали разницу? Само устройство общества держалось не на распылении слухов, а на уважении к конфиденциальности и личному пространству людей. Но вернемся к коловрату… Это – форма Арктиды, которая и была как раз такой. Четыре основных теплых океанских течения направлялись к внутреннему морю. А сам континент принял форму круга, составленного как бы из четырех огромных островов, и напоминал пространство, которое расчерчено крестом, заключенным в круг. Геометрическим центром континента был гигантский водоворот точно посередине небольшого внутреннего моря. И находился этот водоворот как раз над точкой полюса. А над самым Полюсом располагался Храм Странствия по Мирам. Именно он был средоточием духовной силы жителей Арктиды – гиперборейцев, как потом стали их называть. Благодаря невероятному мистическому искусству зодчих храм этот висел в воздухе. Самым же чудесным было то, что Храм Странствий не был трехмерным, как все в этом мире. Он был четырехмерен. Из-за этого любому непосвященному он представлялся огромным, бесконечно сложным лабиринтом. – Пола вдруг обернулась и спросила с хитринкой: – Помните лабиринт Минотавра? Так вот, он построен по воспоминаниям и записям тех, кто бывал в храме. В нашем храме. Время и пространство в нем трансформировались настолько, что можно было поставить четыре жезла перпендикулярно друг другу, так что они образовывали невозможный в неизменном пространстве объемный восьмиконечный крест и как бы теряли вес… С этих самых времен Восьмиконечный Крест представляет знак высшего посвящения – Учения Замкнутого Креста. Вам он, наверное, знаком по масонским историям… Но время шло, и даже среди альвов – то есть тех, изначальных – произошел раскол, и многие жителей Гипербореи порвали со своей родиной и ушли в изгнание. Добровольное. Им захотелось не просто созерцания и благостного покоя. Им хотелось бунта или просто активности жизни.

Слушая рассказ, мы спускались все ниже и ниже. Подсчет ступеней уже давно закончился, а взглянув на часы, я засекла, что спуск длится уже более часа. Интересно, а как мы будем выбираться на поверхность?..

А Пола вела нас и рассказ дальше:

– Отвергнувшие покой основали новый город на побережье большого острова близ нынешнего экватора. Это был не случайный выбор. И обосновывался он не одними только соображениями рассудка. Тропический пояс есть область максимальной угловой скорости вращающейся планеты. Область максимального непокоя. Порвавшие с Учением предков, с Покоем Полюса, они намеренно призывали на себя покровительство противоположных сил. Бывшие гипербореи не стали покорять новую землю. Они просто отвоевали себе жизненное пространство. Они добились того, что на их безопасность не посягал никто, опасаясь гибельного возмездия. И думали остановиться на этом. Однако племена острова постепенно сами склонились под их державу.

Новая империя окончательно сложилась в последние века Инку. Так именовался в давние тысячелетия Индрик, то есть эпоха Козерога. Остров, когда он весь перешел под владычество неспокойных альвов, начал называться Ат-Лант. Это означало «Отпавшие Дети», или «Земля Отпавших». Столицей новой империи сделался город Посейдонис. А империя стала называться Атлантида.

Мы, как зачарованные, слушали историю, забывая даже смотреть по сторонам. И теперь вдруг поняли, что вышли в огромное подземелье. Вначале нас как будто ослепило – после темного спуска пещера показалась наполненной ярким сиянием. Но потом глаза стали привыкать, и мы вздохнули в немом восхищении. Везде, куда достигал взгляд, мы видели белый свет. Правда, дальняя область пещеры терялась во мгле, но и мгла было не черной, а серой. А нас окружали гигантские белоснежные стены, колонны, арки. Неподалеку стояла изящно вырезанная из камня скамья высотой примерно мне по плечи. То есть если у меня рост – метр семьдесят восемь, то скамейка была чуть выше полутора метров.

– Вот тут мы с Алвой обычно и остаемся на ночь. Некоторые вещи и нам не под силу, поэтому что смогли приспособить, тем и пользуемся. Располагайтесь.

– Что это? Где мы? – потрясенно выдохнули мы, кажется, в один голос. – Город? Лаборатория?

– Мы не знаем, – проскрипел Альв, – от тех времен осталось не так много крупиц знания. Наши родители, забыв что-то, рассказали нам, мы, забыв еще какую-то часть, рассказали своим детям и внукам. Но и они забудут.

– А кто ваши дети, – спросил Рыжий, – баскетболисты? Они живут где, в России?

– Да нет, какие баскетболисты! – рассмеялась Пола. – Сын бизнесмен, а внучки моделями по подиумам крутятся.