Текст книги "Вертикальный мир"

Глава XXXIII
Надежда

Отряд Геяо медленно продвигался на юго-восток. По песку идти было очень трудно, и все чувствовали усталость, накопившуюся за пять дней пути. Наконец слева показалась граница Острых скал, это означало, что половина пути теперь позади. Служители подошли ближе к скальной гряде и расположились в тени на отдых. Геяо тяжело опустился на землю, опёрся локтями о колени и стал вглядываться в насыщенно-голубое небо.

Он чувствовал, что его тело уже не такое, как прежде, что он стал быстрее уставать, и шаг его потерял былую лёгкость. Глядя на свои сильные руки, он думал, что однажды этот совершенный биологический инструмент обветшает, и то, что так естественно сейчас, будет даваться с большим трудом. Людям свойственно стареть… И хотя у Геяо в запасе ещё много лет, он уже осознал, что старение и смерть – неизбежны. Единственное спасение от кажущегося исчезновения – это Смысл. Если ты знаешь, чему посвящены твои дни, месяцы и годы, если ты сознательно трудишься ради этого, то, оглядываясь в прошлое, твоё сердце не испытает печали. Чувство выполненного долга будет наградой за дряблость мышц, и даже тень сожаления об утраченном не коснётся тебя.

«А ради чего живу я? Чему отдал все эти годы?», – Геяо задумался, созерцая однообразную жёлто-синюю даль. «Золотому городу, – коротко ответил он сам себе. – Хотя всё же неясно, что именно я сделал. В дорогах прошла большая часть моего времени; я приносил новости, а они – эфемерны. Не могу сказать, что оставлю после себя что-то большое и важное, ведь моя единственная заслуга – приходить вовремя туда, где это необходимо. Но, может быть, не стоит пытаться отделить свой личный вклад в историю от всего того, что рождается как результат наших общих действий? Да, я не строил Храмов, которые простоят века и будут доказательством ценности моей жизни. Я просто делал своё маленькое дело».

Он взглянул на своих учеников, о чём-то беседовавших неподалёку. «Каждому из них я искренне благодарен. Мы вместе, и поэтому возможно выполнение нашей задачи. Путешествовать в одиночестве – опасно; мы столько раз выручали друг друга, помогали, подбадривали. Если есть какие-нибудь заслуги у отряда Геяо – все они должны быть разделены между нами поровну… Разве может один человек полностью построить Храм?

Сам создать чертёж, вырубить камни, привезти, установить, вырезать рельефы и нанести росписи? Нет! Это просто невозможно! Нашей маленькой жизни не хватит на это, и вряд ли кто-то владеет сразу всеми искусствами в совершенстве. Может быть, мудрый ответ на вопрос о моей полезности будет звучать так: «Я осознал, насколько невелика лично моя роль, но делал то, что в моих силах, чтобы осуществить общую Задачу, и потому, когда придёт время умирать, – отправлюсь в другой мир с чистой совестью».

– Геяо, смотри! – вдруг закричал один из учеников.

Служитель поднялся и посмотрел туда, куда указывала рука друга. В нескольких километрах от них с большой скоростью двигалось нечто. Тёмные вытянутые объекты скользили по воздуху, издавая неприятный шум. Геяо не верил своим глазам. «Этого не должно быть! Нет! Слишком рано!»

– Это враг! Мы должны спрятаться! – наконец скомандовал широкоплечий гигант.

Служители подбежали ближе к скалам и легли на песок, их белые одежды слились с цветом пустыни. Геяо смотрел с ужасом на огромные машины, направлявшиеся в сторону Золотого города, и не мог поверить, что Судьба допустила такое. «Только не сейчас! Служители ещё не успели покинуть город», – думал он, закрыв глаза. Сердце его бешено заколотилось, и какая-то незримая многотонная тяжесть придавила к земле. В голове мелькали разные мысли, и трудно было в этот миг думать о лучшем.

Корабли исчезли за горизонтом. Несколько минут все сидели молча, в глубокой растерянности. Геяо видел, что его ученики отчаялись, их опущенные головы и потухшие взгляды говорили о том, что они вот-вот сдадутся. «Ради них я не имею права впадать в уныние», – подумал он, бодро поднялся на ноги и сказал вслух: «Идём, нам надо спешить». Служители переглянулись и, не произнеся ни слова, последовали за ним.

– Думаешь, город устоит? – после нескольких часов пути спросил Рао.

– Думаю, да. Мы только видели летающие машины, и всё. Никто не знает, куда именно они движутся. От нас ожидается только одно: мы должны привести корабли в гавань, а там посмотрим, что будет дальше. Если каждый выполнит свою задачу, есть шанс на успех. Я уверен, что Владыка города почувствует опасность. Мы должны верить в лучшее и продолжать идти, – ответил Геяо.

Его слова вдохновили и обрадовали всех, потому как идти, думая, что это напрасно, для человека невыносимо. Он шёл бодро и быстро, стараясь размышлять о дорогих сердцу вещах. Он вспоминал прощание с друзьями, вновь и вновь прокручивая в голове их слова, которые так бередили душу. Вот Онисана, его серьезное лицо теперь такое открытое и искреннее… А вот Тали, её волосы развеваются на ветру, они такого же цвета, как её золотистая от нежного загара кожа, и как песок… Она улыбается… Геяо чувствует, что эта улыбка адресована именно ему, и он – счастлив. А потом он вспомнил Ассавана, глубокие синие глаза, в которых живёт сама Вечность. «Мой Господин, ты просил нас не опускать руки, и мы не сдадимся…»

Утром, на одиннадцатый день пути, отряд Геяо вышел к морю. Было прохладно, солнечные блики плясали в набегавших волнах, и такое умиротворение царило вокруг, что хотелось остановиться, сесть на берегу и не думать ни о чём. Служители продолжили путь, даже не подойдя к заманчиво сверкавшей изумрудной воде. Геяо что-то беспокоило, это было заметно всем. Через два часа они подошли к безлюдному порту. Вдали, почти вплотную придвинутые к скалам, виднелись стены Города Мудрости. Казалось, здесь всё было необитаемо: ни одного живого существа, ни одного корабля, – только пустые причалы и холодные камни. Город издали казался лишённым жизни.

Геяо медленно прохаживался вдоль берега, скрестив руки на груди; отчаяние в нём начинало брать верх. Он поймал себя на мысли, что нарочно смотрит под ноги, лишь бы не встретиться взглядом со своими учениками, не дать им прочитать в нём то, что он уже не в силах был скрывать. «Где же корабли? – думал самый сильный и выносливый Служитель, его мощное тело дрожало от напряжения и ускользающей надежды. – Верховный Жрец Южной Школы не мог нарушить обещания. Может быть, что-то случилось?»

Конечно, никто не заметил слабости никогда не сдающегося и вечно жизнерадостного Геяо. Как же могло подобное придти в голову тем, кто постоянно следовал за смельчаком, за человеком, ведавшим все пути и дороги, знавшим язык природы, читавшим будущее в дуновениях ветра? Они не понимали, что загадочная и неугомонная душа скитальца всегда находила равновесие только потому, что страстно его желала, тянулась к лёгкости и чистоте, но не обладала ими изначально. Он всегда шёл вперёд не оттого, что не испытывал страха, а потому, что ученики следовали за ним и кто-то должен был оказаться первым.

– Я схожу на разведку, – сказал Рао, устремив пристальный взор в сторону молчавшего города.

– Хорошо, – ответил голубоглазый гигант, наконец оторвав взгляд от земли, – возьми с собой ещё кого-нибудь.

Двое ушли. Остальные остались на берегу. Прошло довольно много времени, прежде чем они вернулись. Служители приближались быстро и уверенно, по их лицам нельзя было понять, какие новости они несут.

– Геяо, город пуст! – сообщил Рао.

Море мирно плескалось перед ними, сладкий шелест волн убаюкивал и завораживал. Белая пена рождалась и исчезала, золотые звёздочки вспыхивали на бескрайней «живой» поверхности. Грусть отпустила Геяо, он снова почувствовал себя уверенно, будто рыба в воде. Он сидел на песке, и теперь почему-то был абсолютно спокоен. Такое иногда случалось: кажущаяся безнадёжность могла сопровождаться у него ощущением благополучного исхода.

– Что мы будем делать? – спросил один из учеников.

– Ждать, – ответил Служитель с прозрачными глазами, не отрывая взгляда от сияющих крупинок мокрого песка.

Часто его слова и решения казались странными, лишёнными логики и здравого смысла. Но за многие годы странствий его подопечные поняли: Геяо имеет особое чутьё, интуицию, которая подсказывает нужные ответы. Этот «дар» они считали врождённой особенностью, хотя в действительности он был результатом опыта. С детства почувствовав тягу к созерцанию сокровенной жизни Природы, он сознательно направлял свой взгляд на границы предметов, на незримое и неосязаемое, разглядывал воздух, который только кажется прозрачным, и замечал то, что обычно называют вымыслом и фантазией. И эта таинственная жизнь, которую он считал подлинной Реальностью, более настоящей, чем мир физических явлений, воспитала в нём утончённость чувств и научила видеть едва различимые знаки. Его душа стала способна воспринимать ускользающую красоту; он не просто верил, он знал, что всё вокруг – живое, что Природа многомерна и совершенна, тысячи существ населяют её, управляют шёпотом листвы, дыханием ветра, и разумные силы всегда сопровождают человека… И в этом одушевлённом мире у него было множество друзей, и именно они подсказывали ему путь.

Ждать значит ждать. Его ученики уже не раз видели чудеса, поэтому, не задав больше ни единого вопроса, сели у воды рядом с наставником. Маленький скальный остров с изломанными вершинами торчал из моря в нескольких километрах от берега, а всё остальное пространство обнимала бескрайняя бирюзово-изумрудная даль, примыкавшая на горизонте к ясному небу.

Вдруг Геяо заметил, что от острова отчалила лодка, Служители смотрели на неё с надеждой и тревогой одновременно. Когда барка причалила к берегу, из неё вышел человек, наглухо закутанный в серый плащ.

– Кто вы? – спросил он.

Отсутствие приветствия не смутило голубоглазого гиганта, он подошёл к незнакомцу и некоторое время молча смотрел на него.

– Меня зовут Геяо. Мы пришли, потому что условились встретиться здесь с друзьями, но по неизвестным нам причинам не нашли то, что искали.

– Вас прислал Ассаван?

Геяо кивнул.

– Хорошо, – сказал человек, расстегнул серый плащ, и Служители увидели под ним белые одежды с золотой вышивкой и символами Южной Школы. – Вы ошибаетесь, вас давно ждут. Следуйте за мной.

Он дал знак, и к берегу направилась вторая лодка. Потом все они подплыли к острову, обогнули его и вошли в крошечную гавань внутри скальных вершин, где покачивались, ожидая своего часа, великолепные корабли.

Остров был райским местом. В ветвях огромных деревьев с широкими листьями щебетали птицы, их громкие голоса будто озвучивали радость путешественников, недавно исцелившихся от отчаяния. Яркие цвета пестрели вокруг, вода в гавани была изумрудной и удивительно прозрачной, можно было разглядеть каждый камушек на дне. Никто из жителей суровой пустыни прежде не видел ничего подобного…

Кораблей было шесть. Вокруг одного из них суетились люди.

– Он вышел из строя, – пояснил их только что обретённый друг. – Надеемся, что удастся починить. Все остальные уже отплыли. Ваши – те пять, как и договаривались…

На острове было много Служителей. Геяо догадался, что все они должны отправиться в путешествие на этом менее удачном судне. Так необычно было видеть их здесь! Собравшись вместе и образовав большой круг, ученики увлечённо вели диалоги, будто бы Школа продолжала существовать и не изменилось ничего. А выше, там, где скалы начинали карабкаться вверх и врастать в неприступные каменные стены, на одной из маленьких площадок горел огонёк, защищённый незатейливым навесом из стволов и пальмовых листьев. Это место стало теперь маленьким Храмом…

«Школа – это не стены», – задумчиво произнёс Геяо и улыбнулся.

Глава XXXIV
Посвящение огнём

 
Я пришёл стучать в заветные двери,
Закрытые крепко тяжёлым замком.
Позади у меня борьба и потери,
Но вкус победы мне также знаком.
 
 
Грозного стража взгляд укоряющий
Отныне меня уже не страшит;
Под звёздною бездной факел мерцающий
О приходе моём Богам возвестит.
 
 
Откройте! Мне нет обратной дороги,
Я часа этого ждал много лет.
Я быть хочу с теми, кто эти пороги
Перешагнул, приближая рассвет.
 
 
Тайны – не есть цель долгих исканий,
Не за счастьем явился я в эти края.
Сейчас у судьбы я прошу Испытаний,
Пусть Небо сегодня услышит меня.
 

Когда на город стали спускаться сумерки, сотни Служителей обступили Храм плотным белым кольцом. Царило молчание… Сегодняшняя ночь должна была решить судьбу всей Школы.

Ассаван находился внутри Храма вместе с тремя Жрецами, все остальные должны были ждать. Шло время, тьма медленно наползала, и вместе с ней возрастала тревога в сердцах учеников. Наконец Ассаван показался в дверях. Он шел плавно и медленно, взгляд его был сосредоточен и серьёзен, на лице читались спокойствие и некоторая отрешённость. Казалось, мыслями он был где-то далеко-далеко.

У ворот Храма ждали четырнадцать Служителей, которым было позволено сопровождать его. Среди них находились Тали и Онисана.

Процессия в полной темноте медленно двигалась к границам города. Шелест одновременных шагов вызывал странное чувство отсутствия времени. Они шли куда-то в неизвестность, затерянные в тиши и одинокие, крошечные беспомощные людишки под бесконечно-древним небом. А потом Тали показалось, что издалека раздаются какие-то звуки, ритмичные и монотонные. Это было похоже на сердцебиение самой ночи; непроглядная тьма обступила их со всех сторон. Через минуту уже отчётливо гремели вдали барабанные удары, там же горел огонь – маленький факел в чьей-то руке. Служители смотрели на этот огонёк во мраке, и на душе становилось легче. Он был живой надеждой, оазисом света в пустыне черноты, он указывал путь идущим и негласно обещал Победу. Когда процессия поравнялась со Жрецом, державшим в руке огонь, звук барабана умолк. В угнетавшей тишине только пламя шипело и кидалось из стороны в сторону, будто пытаясь спрыгнуть вниз и убежать прочь.

Глаза Учителя сияли необычайным светом, они были такие яркие и глубокие, как никогда. Чёрное небо над ним простиралось во все стороны, и, заглянув в необозримую даль, Тали почувствовала дыхание Вечности. Что-то очень-очень родное ощутила она… Будто беззвучный голос звал её куда-то, призывал верить, навевал тоску, уверял и убеждал. А ей было страшно. Она смотрела на своего Господина, подарившего её бессмысленной жизни настоящую Жизнь, на Учителя, которого бесконечно любила и ради которого была готова на всё. Сейчас ей нужно было прогнать все тяжкие мысли и оставить только любовь… Только любовь может помочь ему…

Ассаван был спокоен. Он повернулся лицом к Жрецу, и Служители больше не видели его глаз. А потом вдруг вспыхнула стена огня, и через мгновение – вторая. Огонь плавно убегал вдаль, разрывая чёрное пространство, и вскоре до самого горизонта бушевало красное пламя. Между двумя полосами, охваченными неукротимой стихией, образовался длинный коридор.

«Неужели возможно пройти внутри?» – подумал Онисана, и сердце его заколотилось быстрее.

Ассаван обернулся и посмотрел на него очень долгим пронзительным взглядом, словно прочитав его мысли…

«Да, мой Господин, – беззвучно произнёс Ония, – я верю, что ты – пройдёшь!»

Приходит время, когда только вера может спасти всё, в минуты отчаяния и разочарования мы нуждаемся в ней больше, чем когда-либо. Можно ли доказать, убедить кого-то, что над миром вещей пребывает более совершенный мир? Мудрецы древности не тратили времени понапрасну. Нет разделения, нет противоречий, оба мира существуют одновременно, здесь и сейчас тебе может быть открыто Таинство. Но готов ли ты увидеть его? Распахнул ли ты свои глаза, или всё ещё продолжаешь твердить «это невозможно»?

Огонь взвивался красными языками выше человеческого роста, жар его щекотал кожу Служителей. Ассаван приблизился к знойному коридору и остановился. Теперь было очень светло, и Тали заметила капли пота, стекавшие по его шее.

«Разве человек может вынести подобное? – размышляла она, но тут же ответила сама себе: – Я должна думать только о том, что люблю тебя, мой Господин…»

Ассаван сделал шаг вперёд и оказался внутри; огонь задрожал, почуяв пришельца. Белая фигура медленно отдалялась, и вот уже бушующая стихия вовсе скрыла его.

«Господи, помоги Ему, лучше забери мою жизнь, но только убереги его! Помоги ему, Господи!» – шептал Онисана, закрыв глаза.

И над рыжей пустыней зазвучали мысли сотен людей, тех, кто остался у Храма, и тех, кто стоял рядом. Они все повторяли одно: «Ты пройдёшь! Ты победишь! Ты достигнешь Цели! Мы любим тебя! Мы верим в тебя!»

Звёзд уже не было видно, красный свет заглушил их сияние. Неукротимая, могучая стихия захватила в плен лучшего из лучших, она испытывала его, проверяла на прочность, давила, внушала страх… Перед мощью её даже самые сильные ощущают себя беззащитными. Огонь! Непостижимое существо! Примешь ли ты нового Избранника? Откроешь ли двери Ученику?

Время остановилось. Только пламя вдруг осело, и Служители вновь увидели Учителя далеко впереди. Он шёл ровно и быстро, а коридор казался бесконечным. Но вдруг Ассаван оступился и упал на землю, огонь заклокотал и взвился вверх.

Тали метнулась вперёд, но близко подойти не посмела. Сердце её билось с безумной скоростью, и беззвучный вопль отчаяния разрывал душу. Она закрыла лицо руками.

…Уверенно и скоро продвигался вечный странник к Высокой Цели. Языки пламени вытягивали ему навстречу свои красные руки, будто пытаясь ухватить за полы одежды. Неуправляемая беспощадная стихия окружила его, Ассаван ощутил, что он всецело находится в её власти… Выдыхая губительный жар, огонь с каждым новым шагом выпивал силы у несчастной жертвы. Физическая боль и страх были столь сильны, что продолжение пути казалось невыполнимой задачей. «Зачем всё это? – кричал кто-то внутри. – Это тело не может пройти сквозь огонь невредимым! Разве смерть физической оболочки поможет делу? Это безумие! Остановись! Опомнись!» И тут же кто-то другой тихо отвечал ему: «Я должен дойти до конца, ради Учителя и ради Школы».

Пламя шипело, и звуки эти складывались в слова: «Ты умрёш-ш-ш-ш-шь! Ты не пройдёш-ш-ш-ш-шь! Ты сгориш-ш-ш-ш-шь!»

«Пусть так, – отвечал другой, – но я исполню Волю Того, кто так верит в меня! Не поддамся уговорам жалкого существа, стремящегося спасти свою тленную шкуру! Я не есть тело! Я есть древняя Душа, сын Единого Отца, Ученик своего Учителя!»

И вдруг из памяти Ассавана выплыл равнодушный серый взгляд Мар-Амата. «Я больше не вижу смысла», – зазвучали его слова, как приговор. И тут же кто-то внутри возобновил свои речи: «Ты не достоин того, чтобы быть здесь!» Ассаван остановился, зажмурился, пытаясь спрятаться от этих мыслей, и огненная плеть хлестнула его по руке. Он вскрикнул и упал на землю.

«Как смеешь ты стучаться в двери Истины, когда не видишь то, что рождается в душах твоих учеников? Ты виноват в том, что совершил Мар! Последствия его выбора Судьба разделит на вас двоих! Прочь! Не смей с нечистой совестью приближаться к Великим Таинствам! Не оскверняй Храм Истины недостойным присутствием! Уходи!»

Почти потеряв сознание от жара и тяжело дыша, не в силах противостоять рьяному внутреннему борцу за справедливость, Ассаван мысленно обратился к Учителю: «Господин моей Души, помоги мне выполнить Твою Волю. Я не желаю ни Таинств, ни почестей, ни совершенства. Я лишь хочу, чтобы Твоя Мечта, ставшая и моей, продолжала жить. Я готов умереть ради неё. Ради Школы и цепочки Учителей-Учеников вошёл я в этот коридор, и теперь только Ты, мой Господин, решишь, выйду ли я из него».

Ученики Ассавана тревожно вглядывались вдаль; тягостная неизвестность застыла в воздухе. Служители с надеждой ожидали «чуда». Они разглядывали огненные дрожащие стены, за которыми ничего не было видно.

И вдруг огонь погас… Он исчез мгновенно на всём своём протяжении, и там, далеко-далеко, Служители увидели Его. Он стоял посреди черноты, и Его светлая фигура светилась в темноте. Он держал факел высоко над головой, а это было знаком…

Свершилось! Свет победил! Ученик стал Учителем. Имя Его теперь обрело другой смысл, оно зазвучало иначе, переливаясь и сверкая всеми цветами радуги. «Ашаван – Хранитель Мудрости», – нарекли Его, и это было истиной правдой.

Глава XXXV
Чёрные корабли

Служители были погружены в работу, и в комнате царила атмосфера напряжённого сосредоточения. Из крошечного сада за окном доносилось щебетание жизнерадостной птички; нежный, едва уловимый аромат каких-то цветов повис в безветрии. Было очень душно, дышалось тяжело. Тали, иногда отвлекаясь, старалась вспомнить, что же за растение так пахнет. Она аккуратно и быстро вносила названия перевозимых книг в длинный список, а Алаксон упаковывал их в мешки.

Вдруг какой-то странный звук нарушил тишину. Это был очень тонкий звон, чем-то похожий на свист. Звук не был громким, но от него на всём теле появились мурашки и стало очень неприятно. Он чувствовался всей кожей, хотелось закрыть уши, чтобы как-то убежать от него. Служители оторвались от работы и переглянулись. Прошло несколько секунд, но шум не прекращался. Тогда многие поспешили к окну, но, не увидев ничего необычного, скорым шагом отправились к выходу. Звук был везде, он висел над городом, подобно зловещему облаку. Из всех зданий выходили люди в белых одеждах, они заполняли улицы, в недоумении оглядываясь по сторонам. Ясно было только одно: случилось что-то непредвиденное и ужасное. На горизонте мерцали яркие голубоватые всполохи. Звон нарастал. Тали разглядывала лица своих друзей, в которых можно было увидеть много разнообразных мыслей и чувств: ужас и в то же самое время решительность, страх и боль, отчаяние и готовность к сражению…

Тали, видя всё это, сдержала свой порыв задавать вопросы. Она стояла неподвижно и смотрела в сторону светящегося горизонта. Ей очень хотелось что-нибудь предпринять, идти спасать библиотеки… спешить… действовать… делать хотя бы что-то! Но что? Всей кожей она ощущала, что приближается нечто, от чего убежать невозможно. «Что же делать? Что нам делать? – крутилось в её голове. – Где Ашаван? Только Он знает, как поступить…»

На горизонте показались маленькие тёмные точки, плывшие по воздуху, и стон отчаяния сотнями голосов пробежал по городу. Теперь всё было ясно: война добралась и сюда. Чёрные корабли приближались с огромной скоростью, и цель их была рядом. «Неужели всё закончится именно так? Этого не может быть! Неужели Золотой город и священные знания через несколько минут перестанут существовать? Нет! Давайте сделаем хоть что-нибудь! Скорее! Скорее!» – думала Тали. Она оглянулась на Служителей, которые тоже судорожно искали в голове способ сопротивления врагу. Но отчаяние начинало преобладать. Ученики не имели никакого оружия, потому что не должны были никого убивать. Да и как они могут остановить огромные, обшитые металлом машины?

Тали вспомнила, что этот изматывающий звон знаком ей, что она уже испытывала на себе его разрушительную силу. «Это же Стражи! Это те самые кристаллы светятся, которые мне показывал Геяо! Но почему они не действуют? Почему не прогоняют недоброжелателей? Или… силы не равны?» В этот момент кто-то взял Тали за руку, она обернулась и увидела, что все Служители выстраиваются в ряд, образуя длинную изогнутую линию. Намерение братьев и сестёр по пути было очевидно: «живая стена» не могла спасти город, но она стала символом противостояния и вызовом врагу. Итак, скоро они все умрут…

Тали смотрела на смутные очертания кораблей и думала о том, что все священные тексты, переводы и всё духовное богатство Западной Школы будущие поколения не увидят… «Люди вновь забудут, что человек – это существо прежде всего духовное, «одетое» в тело, но не тождественное ему… Они снова будут проживать драгоценное время бесцельно, не подозревая, как много могут сделать для Природы, вновь найдут причины убивать друг друга, утратят понимание того, что счастье приходит только от щедрости и отдачи…»

Было очень страшно… Но её руки сжимали другие руки, и вместе становилось легче.

Кто-то прошептал: «Ашаван идёт! Смотрите!» Тали обернулась и увидела Учителя и Господина. Он шёл очень быстро и решительно, прижимая к груди большой мутно-белый предмет. Его прекрасные синие глаза переполняла тоска, глубокая и бездонная, как само море. Он смотрел вперёд, но не на горизонт и не на людей, а будто бы сквозь них. Казалось, Он видит то, чего не замечают другие, словно созерцает несколько миров одновременно. Фигура Его как будто излучала мерцающий свет, наперекор всем несчастьям вселяя надежду…

Ученики расступились, пропуская Его, и снова соединили руки. Атттаван шёл навстречу надвигавшейся тьме, один посреди пустыни. Рёв приближавшихся машин оглушал, звук, как густой смог, окутал всё окружающее пространство.

Через минуту белый силуэт и скользившие по песку тени кораблей встретились.

«Всем закрыть глаза!» – раздался чей-то громкий крик. «Закрыть глаза!» – по цепочке повторили несколько раз слева и справа от Тали. Едва Тали успела зажмуриться, как яркая синяя вспышка ослепила её. Было больно, даже через сомкнутые веки! Свет пульсировал, и тонкий звон вновь разлился над пустыней.

Прошло какое-то время, и Тали открыла глаза. Она увидела пасмурное, словно перед грозой, небо и своих друзей, неподвижно вглядывавшихся в горизонт. Долгожданная тишина, как благословение небес, воцарилась над городом. Всё вокруг было покрыто тонкой серой пылью: песок, одежды Служителей, кожа, волосы, стены домов… Зависшая в воздухе взвесь мешала дышать.

Кораблей больше не было…

И Тали всё поняла… Сердце её остановилось на мгновение и сжалось в комок, а потом бешено заколотилось. Она бросилась бежать туда, где висел густой туман. Голос Онисаны что-то кричал ей вдогонку, но она не хотела вслушиваться. Сначала она не видела ничего, кроме серой пыли, но, пройдя несколько десятков метров, заметила синее свечение вдали.

Ученица замедлила шаг. Свет мерцал и с каждым новым всплеском становился слабее. А потом она увидела Его, лежавшего на земле. Тали шла вперёд, стараясь не дышать.

На грязном песке неподвижно застыл Атаман. Его прекрасные блестящие глаза были широко открыты и смотрели в бесконечность, белая кожа стала ещё бледнее. Правая рука, чуть отведённая в сторону, сжимала загадочный предмет правильной геометрической формы, испускавший синий свет. Это был кристалл, похожий на кристаллы-Стражи, но гораздо большего размера.

Тали опустилась на землю рядом с Другом, заглядывая в бездонные глаза, которые были ей дороже всего на свете. «Я люблю Тебя, мой Господин, – шептала она, – люблю Тебя!» Слёзы катились из её глаз, хотя она не издала ни единого звука. Ей показалось в эту минуту, что вся её жизнь и внутренний мир раскололись на тысячи маленьких частей. Что-то медленно умирало в её душе, уходило прочь, оставляя взамен пустоту, и в этой пустоте поселялось отчаяние.

Тали не могла до конца поверить тому, что видит… Никогда она не задумывалась о том, что Учитель однажды оставит своих учеников… Она не думала об Ашаване как о телесном существе, а воспринимала в Нём что-то другое. Его суть – это свет и глубина, это неиссякаемая щедрость любви, это звёздное сияние и кристальная прозрачность… Его глаза – это двери в Небо, в необъятный Вертикальный Мир, в страну Красоты и подлинной Реальности. Это то, что невозможно забыть никогда…

Туман над головой Тали слегка рассеялся, и яркое солнце осветило пустыню. Его золотые лучи преобразили коричневатый песок, и бесчисленные крошечные частички заискрились, сверкая всеми цветами радуги.

* * *

Серые скалы вдали выглядели очень мрачно, к ним в безмолвии двигалась печальная процессия из восьми сотен человек. С трудом верилось, что к месту Вечности несут Его, и синий лучезарный взгляд больше не осветит своей безбрежной добротой суровую пустыню. Лишь ветер нарушал тишину, он трепал волосы Служителей и нежно целовал их лица, в шёпоте его каждый слышал что-то своё. Так много было недосказанного и недопонятого, океан грусти таился в неожиданном и нелепом повороте Владычицы-Судьбы!

Когда носилки спустили в подземелье, где в полумраке едва можно было различить очертания людей, древние молитвы, обращённые и к живым, и к ушедшим, прозвучали над Ним. В каменный саркофаг опустили холодное белое тело, и, глядя на него, каждый осознавал, что Учитель не есть оно. Учитель продолжает существовать, но Он теперь недосягаем для физических глаз; началось Его Великое Путешествие, о благополучном течении которого все они будут молиться. Крышка каменного саркофага с грохотом поползла, чтобы скрыть на веки тленное и освободить Душу; раздался щелчок встроенного замка, и отныне никто не мог потревожить Его покой.

Тали подошла ближе и в слабом мерцающем свете факелов заметила надпись, вырезанную на камне. Красивым шрифтом было начертано: «Ашаван. Верховный Жрец и Владыка Золотого города».

Выйдя на свет, Тали бездумно побрела куда-то. Впервые в жизни она столкнулась со смертью дорогого ей существа. Было невыносимо больно осознавать, что жизнь необратимо изменилась и вернуть обратно былое невозможно… Никогда больше она не увидит Его, и лишь в мыслях и мечтах Он останется с нею. Никогда-никогда… Никогда!.. Как можно жить дальше, когда утеряно то, что тебе всего дороже? Как жить дальше, когда опора исчезла из-под ног? Как быть, когда ты ощущаешь, что половина тебя самого, вплетённая в судьбу любимого существа, умерла вместе с ним, и твоя израненная душа истекает кровью?

Тали зажмурила глаза, ей не хотелось больше видеть ничего и никого. Разрушительная назойливая мысль вертелась в её голове, не давая покоя: «Я хочу умереть вместе с Ним! Я хочу умереть! Господи, пошли мне смерть! Не вижу больше смысла, не хочу оставаться впредь на этой несправедливой земле! Забери меня Домой, Господи!»

Тали не могла плакать, хотя слёзы всегда облегчают душевные муки; образ Ашавана не оставлял её ни на миг. Она видела перед своим внутренним взором его улыбающееся лицо и синие глаза, изливающие любовь… Как можно было поверить, что Его она уже не увидит никогда? Конечно, есть надежда, что через сотни лет, в новом рождении, они встретятся вновь… Но как жить, зная, что с Другом вас разделяют бессчётные годы разлуки? Как смириться с пустотой и безысходностью?

– Тали! – знакомый голос окликнул её.

Она повернулась и увидела Онисану.

– Куда ты идёшь? Нам стоит поспешить! – сказал он.

Тали опустила глаза.

– Я останусь здесь. Иди один.

– Где «здесь»? – удивился Ония. – В месте для мёртвых?

– Мне всё равно, где я… Пожалуйста, позволь побыть одной…

– У нас очень мало времени! Мы не можем тратить его безрассудно, даже на скорбь! Идём!