Текст книги "Вертикальный мир"

– Нет… Оставь меня…

Онисана смотрел на неё широко открытыми глазами, тревожно вглядываясь в её лицо.

– По-твоему, такие слова достойны уст учеников Ашавана? Думаешь, он погиб, чтобы мы плакали в одиночестве, ожидая приближения конца?

– Всё рушится, разве ты не видишь? Этот мир словно сошёл с ума… Мар бросил нас, Учитель погиб, враг уже не отступит. Чёрные корабли прилетят вновь, и не останется тогда ни одного камня от Золотого города. Не останется ничего!

– Опомнись, Тали! Что ты говоришь? – Ония с силой схватил сестру за руку. – Мы должны думать не о том, что всё рушится, а о том, что в наших силах спасти!

– Я не могу так, Онисана. Я больше не вижу смысла… Мне не нужен мир, в котором нет Его… Я хочу умереть.

– Прошу тебя, вспомни, чему нас учил Ашаван. Неужели мы позволим исчезнуть всему тому, за что он отдал свою жизнь? Как бы ученик ни любил Учителя, он служит не ему лично, а Идеалу.

– Я знаю… – ответила Тали, – но ничего не могу с собой сделать. Я останусь здесь.

Онисана смотрел на сестру пристальным укоряющим и, одновременно любящим взглядом. На небесно-голубых глазах его выступили слёзы бессилия. Он отрицательно покачал головой, потом отпустил её руку и с трудом выдавил из себя слова:

– Я тоже любил Его больше всего на свете и ради Него должен выполнить свой Долг. Поступай как знаешь…

Он резко развернулся и быстрыми шагами устремился обратно.

А Тали ещё долго бродила по тусклому песку, и лишь ветер один сопровождал её. Она то плакала, охваченная горьким отчаянием, то счастливо улыбалась, вспоминая любимые синие глаза, то ложилась на землю и молила небо о смерти… Так прошло несколько часов.

«Почему всё произошло именно так, а не иначе? Почему Боги допустили такое? Почему именно Ашаван? Я бы отдала свою жизнь, чтобы уберечь Его, но… знаю, что это невозможно… Я бы сделала всё, что в моих силах, любой ценой спасла бы Его, чего бы этого ни стоило! Но Закон есть Закон, и человеческие слёзы над ним не властны…»

Вдруг Тали остановилась, перед её внутренним взором возник улыбающийся образ сероглазого человека с утончёнными интеллектуальными чертами лица. «Мар, ты ведь не знаешь, что Ашавана больше нет! Если бы ты мог заглянуть в будущее и увидеть, что произойдёт, я уверена, – ты бы никогда не оставил Его!»

А потом неожиданная мысль посетила Тали. «Что я делаю? Я же поступаю, как Мар! Для него собственные мысли и переживания в определённый момент оказались важнее того, чему он столько лет служил, и он ушёл за ними, будто раб, безропотно следующий за господином! Ашаван умер, зная что ученики смогут продолжить Его дело… Неужели я слабее всех остальных? Неужели я позволю своим чувствам увести меня от главного?»

Тали оглянулась назад, провела ладонью по лицу, стряхивая прилипший к мокрым щекам песок, помедлила немного, а потом быстрым шагом, почти бегом, устремилась туда, где её любимый брат трудился за двоих.

Глава XXXVI
Огни

Тали проснулась на рассвете, быстро оделась и вплела в волосы драгоценный подарок брата – голубую ленту. Вместе встретив рождение солнца, Служители двинулись в путь. Дорога предстояла долгая, через Красную пустыню на северо-западе до тайной гавани.

Сначала Тали её ноша показалась лёгкой, но когда она прошла несколько сотен метров, груз стал сильно давить на плечи. «Как я буду нести это девять дней?» – ужаснулась ученица, а потом вспомнила: «Если я хочу справиться с какой-то задачей, то не должна думать, что это сложно; нужно переместить своё внимание на что-либо другое».

И она стала вспоминать Ашавана, тот день, когда увидела Его впервые… Он умел говорить без слов, и взгляд Его смотрел прямо в сердце. В бездонных синих глазах мерцали отблески непостигаемой Тайны, они пленяли, притягивали внимание, звали в бесконечное странствие, очаровывали и бередили душу, так хотелось погреться от их тепла, быть рядом и любоваться… «Я люблю Тебя, мой Господин, – звучало в ней, – люблю больше всего на свете!» Нежность, как хрустальный ручей, просыпалась и заполняла собой всё; чувство любви изливалось наружу, не вмещаясь в её маленьком человеческом сердце. Она обнимала Его невидимыми руками, устремлялась к Нему, плакала и благодарила. Боль и счастье жили одновременно… Их сила была столь огромна, что они вытеснили собой всё остальное. Мысли, устремлённые к дорогому существу, перенесли её в какое-то иное пространство, в мир Света и Красоты, в царство нетленного, в звёздную вечность, пронизанную загадочным сиянием… А потом ей показалось, что она дотянулась до Него… Будто Он снова рядом, будто сопровождает их, улыбается, любит и верит, благословляет и вселяет надежду…

И когда незаметно подкрался девятый день, она очнулась от прекрасного сна, который казался ей реальнее привычного мира. На горизонте открылся небывалый простор; бескрайняя стихия предстала перед Служителями мирной, ласково напевавшей непрерывную и давнюю песню, а на волнах покачивались небольшие корабли с гордо вздёрнутыми носами. «Получилось!» – крикнул кто-то, и возгласы радости пронеслись длинной цепочкой мимо Тали, сливаясь в неопределённый ликующий гул.

Море было безмятежно-спокойным, солнечные блики плясали на изумрудно-прозрачной воде. Восемь сотен Служителей заняли всю крошечную гавань, они разбредались вдоль скал, рассаживались на берегу, гладили невиданное ранее чудо – игривые волны, и всё это происходило в непроизвольно родившемся молчании. Все они, как один, молились об одном: чтобы боги помогли благополучно снарядить корабли и отправить их в долгое путешествие; когда же свершится это, Задачу можно будет считать выполненной. Достигнув места назначения, зёрна Священных Знаний пробудятся и прорастут, и, может быть, тогда люди новой и молодой земли смогут исполнить то, чего не смогли осуществить их воинственные предшественники: построить свою жизнь как зеркальное отражение Небесного Мира…

Алаксон сидел на берегу в глубокой задумчивости, собирая ладонью песок и медленно высыпая его тонкой струйкой. В холодно-синих глазах его блестели лучи огненного-рыжего, клонившегося к горизонту светила. Говорить не хотелось никому, слишком тяжело было то, что происходило в душе каждого. Вот и всё… Золотой город, раздетый и пустой, отныне останется лишь в воспоминаниях… Так страшно однажды почувствовать себя покинутым, без Учителей, без братьев по Пути, без небесного покровительства, без «вечных» знаний и без надежды. Но… Разве можно отобрать надежду? Разве можно убить любовь? Разве можно искоренить память и тягу к прекрасному?

Каждый из нас нуждается в том, чтобы надеяться на лучшие времена, на новый и более совершенный мир. Мир, где не будет войн и насилия, где человек осознает свою ответственность за других людей, за планету, за каждую травинку, где будет жить и творить ради Будущего и в этом увидит своё личное счастье. Мир, где соперничество исчезнет с лица Земли, потому что соревноваться можно только в вещах преходящих. Двое любящих не спорят о том, чья любовь сильнее, – это бессмысленно. Придёт ли то время, когда жажда духовной свободы возьмёт вверх над обыденностью, когда люди захотят освободиться от бесконечных мелких забот, от изменчивости и иллюзорности? Наступит ли пора, когда маленький бескорыстный шаг, рождённый благородным мотивом, будет приносить нам большее удовлетворение, чем чувственные наслаждения?

– Где ученики Ашавана? Где Хранители? – раздался чей-то громкий встревоженный голос.

Алаксон обернулся и увидел спешно приближавшегося человека с атрибутикой Высокого Солнечного Жреца на плаще.

– Где ученики Аптавана? – повторил Жрец, промчавшись мимо Служителя быстрым шагом.

– Я один из них, благородный Господин, – крикнул ему вдогонку Алаксон.

Красивый молодой человек с утончёнными чертами лица почтительно поклонился Старшему Брату: – Чем могу помочь?

– А где же остальные? – немного отдышавшись, поинтересовался Жрец.

– Я отведу.

Через минуту они подошли к группе людей, принадлежавших к братству Хранителей; их можно было отличить от всех остальных Братств только по эмблеме Храма Знаний на узких браслетах. Жрец некоторое время молчал, восстанавливая дыхание и обводя внимательным взглядом каждого присутствующего. Наконец он заговорил.

– Для сопровождения кораблей нужны ещё два человека. Кто из вас владеет Священным языком в совершенстве?

Несколько Служителей подняли руки, и Тали вдруг поняла, что ей придётся сделать то же самое. Она посмотрела на Онисану, его лицо вдруг стало очень строгим, он слегка нахмурил брови, понимая, что настал момент, который может разлучить его с сестрой навсегда. Девушка нерешительно вытянула руку вверх.

– Хорошо, – сказал Жрец и устало вздохнул. – Вижу, вас довольно много. А кто знает язык лучше всех?

Ученики Ассавана переглянулись и все как один указали на Тали. «Нет! Только не это!» – подумала ученица, сердце её сжалось от ужаса, и ей почудилось, что оно, подобно камню, катится вниз с крутой горы…

– Кто ещё?

Служители некоторое время молчали. Потом Алаксон ответил:

– Каждый из нас владеет этим мастерством одинаково хорошо.

– Тогда пусть вызовется доброволец.

Через три секунды, не в силах больше сдерживать порыва, Алаксон шагнул вперёд.

– Я бы хотел поехать, благородный Господин, – скромно сказал он.

Жрец кивнул, а потом посмотрел на несчастную Тали.

– Ты можешь остаться, – сказал он ей, – поедет тот, кто хочет.

В воздухе висело тягостное молчание. По неизвестным Тали причинам никто больше не осмеливался следовать за Судьбой в неизведанные края… Что значила эта тишина? Почему они не желали творить Новую Историю? Почему они не стремились увидеть то, чего не дано будет лицезреть оставшимся на берегу? Может быть, они тем самым признавали Тали лучшей хранительницей исчезающего искусства? Но неужели её любимые друзья не понимают, что ей покинуть Онисану просто невозможно… Это будет полным крахом её маленькой, скромной, ничем не примечательной жизни. Личное счастье… Можно ли его отделить от счастья Служения?

Служители по-прежнему молчали. Тали отчего-то чувствовала себя виноватой. Ей хотелось быть одобряемой и хорошей, чувство долга проснулось в ней и не давало покоя, и в то же время обещало вечную разлуку с Онисаной, лекарством от которой станет только смерть… И она сделала то, что сочла единственно правильным и необходимым. Бросив короткий взгляд на брата, Тали тихо произнесла:

– Если таков мой Долг, я готова.

А потом всё было словно во сне… Служители куда-то шли, затем, у кромки воды, обнимали её и Алаксона, прощаясь навсегда, и слезы застилали глаза Тали. Далее она оказалась в лодке, берег стал медленно отдаляться, и родные лица любимых людей становились всё меньше, и вскоре уже нельзя было различить их…

Несколько нагруженных шлюпок курсировали от берега до кораблей. Оставалось совсем немного времени до отплытия. Тали стояла на борту и смотрела туда, где они расстались с Онисаной. «Почему всё должно быть именно так? Я больше никогда не увижу его… Но я должна выполнить свой Долг, иначе мой брат первым перестанет меня уважать». Она вздохнула тяжело и обречённо. Когда Аптаван покинул этот мир, Тали было так больно, как ещё не было раньше, это событие стало для неё огромным потрясением и горем. Но с этой болью она смирилась, потому что над смертью человек не властен. Ей пришлось научиться любить Его недосягаемым, чувствовать незримое присутствие, обращаться к Нему, не сомневаясь в том, что он продолжает быть столь же реальным, как она сама. Он будет с ней рядом, где бы она ни находилась, даже если переплывёт океан. Совсем иное дело – Онисана. Как жить, зная, что больше не увидишь его никогда? Как можно это вынести?

К глазам Тали вновь подкатывали слёзы. Она сдерживалась как могла, говоря себе, что нужно быть сильной и верной обещаниям, что нужно думать прежде всего о Деле, а только потом – о себе. Но какая-то гнетущая тяжесть опустилась в её душу, и мир стал чёрным.

Алаксон стоял неподалеку и смотрел вдаль, взгляд его был наполнен сладостными мечтами; в отличие от Тали, он был счастлив. Девушка подбежала к нему.

– Как ты думаешь, правильно ли я поступила, что решила поехать? – спросила она.

Алаксон медленно повернул голову и взглянул на Тали, она выглядела очень взволнованной, влажные голубые глаза в лучах заходящего солнца стали необычайно яркими и глубокими. Она готова была разрыдаться, и Алаксон никак не мог понять, почему. Для него предстоящее путешествие было наградой, оказанной честью, мысли о том, что он будет в числе строителей нового мира, грели его сердце и самолюбие. Отчего же Тали этого не ценит?

– Я думаю, что не бывает ничего случайного, ведь Служители почему-то указали на тебя.

– Но я умру от тоски без Онисаны!

– А может быть, в далёкой стране ты найдёшь то, что станет тебе дороже Онисаны? Встретишь того, кого полюбишь ещё сильнее?

Тали ничего не ответила. Она знала, что Алаксон говорит верно, он вообще часто был прав, так как рассуждения его основывались на понимании законов. Но как же больно ей было сейчас от этой его правды! Слова его придавили Тали, сжали горло, не давая возможности дышать. Ей показалось, что она сейчас похожа на маленького раненого зверька, истекающего кровью, а для кого-то, судьбы-охотника, это – порядок вещей. «Правильность» в действительности таила равнодушие, а звёздно-синие глаза продолжали думать о своём…

Тали сделала несколько шагов в сторону и крепко вцепилась руками в перила, будто боясь упасть в воду. Внизу плескались волны, с силой ударяясь о борт корабля. Последняя одинокая лодка отчалила от берега. «Зачем я это сделала?» – подумала Тали и в отчаянии опустила голову. Вслушиваясь в рокот воды, она пыталась наполниться её спокойствием. Так прошло несколько минут.

– Эй, Тали, ты, оказывается, тут! – радостный знакомый голос позвал её.

Она повернулась и увидела Геяо. Сильный и ловкий, он с лёгкостью управлял перегруженной, низко просевшей лодкой. Пока груз аккуратно поднимали на корабль, он вскочил на палубу и подошёл к Тали.

– Как давно я тебя не видел! Ты обещала, что мы встретимся ещё, – так и случилось. Но, я вижу, ты уезжаешь? – спросил Служитель с прозрачными добрыми глазами и нежно коснулся её руки.

– Да, – ответила она, и, неожиданно для самой себя, горько расплакалась.

– Ты вся дрожишь… – Он обнял её. – Не плачь, мне очень трудно видеть твои слёзы.

Они долго о чём-то разговаривали, глядя друг другу в глаза. Геяо улыбался, а в улыбке этой читалась грусть, он старался утешить Тали, хотя сам сейчас нуждался в утешении. И когда включился и засвистел двигатель корабля, в лодку посадили Тали. Она смотрела на Геяо с благодарностью и тоской, твердя про себя: «Спасибо, мой любимый друг! Спасибо!»

Корабль приподнялся, развернулся в сторону заката и легко заскользил над водой, навстречу заходящему солнцу. Когда берега уже не было видно и судно летело на полной скорости к неизвестному, Алаксон спросил.

– Почему ты так поступил, Геяо?

Широкоплечий гигант еле заметно улыбнулся, задумался на мгновение, а потом ответил:

– Если в моей власти сделать человека счастливым – я сделаю всё для этого. Здесь же я осчастливил сразу двоих, самых дорогих…

А про себя он добавил: «Пусть даже такой ценой».

Алаксон покачал головой, заметив, что к запястью Геяо туго привязана шёлковая голубая лента, вздохнул, вглядываясь в лилово-розовую даль, и подумал: «Я тоже встречу свою любимую там…»

Любовь – это неуловимое хрупкое чудо, которое так легко разрушить. Невозможно удержать её силой, и нельзя повелеть ей уйти. Если она вдруг посетила тебя, знай: ты удостоен великой чести. От её дыхания душа оголяется, открывается навстречу свежему ветру, становится лёгкой-лёгкой, вновь обретает свободу и невесомость… Владеть любовью нельзя, она разлита повсюду, и лишь изредка огрубевшее сердце способно уловить её.

Любовь оживляет всё, она стирает границы, разрешает противоречия, смягчает колкости и шипы, благословляет и желает добра тем, к кому обращены её глаза. Иногда кажется, что любовь, которой не суждено стать взаимной, сильнее прочих, но это только от того, что она лишена жажды обладания, что благо возлюбленного в ней гораздо важнее собственного счастья. Она есть сила, создающая пространство света, по которому вечно тоскует душа и куда стремится в бесконечном круговороте жизни. Любовь не бывает напрасной и безответной, она всегда величественна и уместна, она сама есть награда для любящего и лучшее, на что способен человек…

Онисана стоял один на краю высокой скалы и провожал взглядом отдалявшиеся и исчезавшие в догоравшем закате маленькие чёрные точки. Небо над его головой начало медленно темнеть, и вот-вот должны были проступить первые звёзды. Теперь он остался один… без Учителя и без Тали… «Прощай, моя маленькая сестра! Я бы отдал всё, чтобы ты осталась. Но…» Он закрыл глаза. Холодный влажный ветер бил его в грудь и трепал волосы, усиливая тревогу и чувство одиночества. Кругом было очень красиво, но полуразмытые очертания скал и плавно сливавшееся с морем небо вместо восхищения откликались в душе печалью, лишь обнажая внутреннюю пустоту. Эта наползавшая темнота естественным образом вызывала мысли о смерти, о том, что лучшее уже позади и не стоит больше чего-то ждать от жизни. «Ашаван покинул этот мир, Тали летит неведомо куда по бескрайним морским просторам, – а что делать мне? Я остался здесь, я продолжаю жить… Боги не забрали меня на Родину, но отобрали почти всё, что было так ценно… Что теперь будет со всеми Служителями? Как жить дальше? Ради чего?»

Вдруг откуда-то снизу, из мрака, послышался такой любимый, с детства знакомый голос: «Онисана! Где ты?» – и мир снова стал прекрасным…

Длинная белая процессия Служителей Солнца шла через пустыню, более не опасаясь ничего, не прячась от малейшего подозрительного шума, – теперь гибель не была так страшна для них, потому что совесть была чиста, а Задача – выполнена. Они следовали за теми, кто однажды помог Ассавану стать Верховным Жрецом Золотого города. Пока существуют Они, хранящие Связь, верящие в силу Духа и сражающиеся за Свет, – надежда есть и люди не покинуты. Если есть Они, всё может возродиться вновь, даже если остались лишь руины, даже если кругом торжествуют невежество и беззаконие, если исчезли книги и забыты вечные истины, даже если насмешливые взгляды с презрением взирают на тех, кто живёт Мечтой… Пока существуют Они, живущие ради Лучшего Мира, – всё может вернуться вновь…

«Спасибо тебе, мой милый друг! Спасибо! – мысленно твердила Тали, вспоминая бледно-голубые, почти прозрачные глаза Геяо. – Перед всеми высшими существами, которые слышат меня, я обещаю вернуть тебе долг, возвратить многократно то добро, которое ты совершил. Настанет день, и я смогу отблагодарить тебя. Если случится однажды беда, пойду за тобой в огонь и во тьму, буду помогать, не жалея ничего, потому что очень-очень люблю… Боги, услышьте меня и примите моё обещание! Не дайте душе моей забыть!»

Онисана сегодня не прикладывал усилий для того, чтобы придать рифму тем словам, которые ему хотелось повторять. Стихи сами пробивались к нему из каких-то иных измерений, и в них была вся его боль, его мечты и молитвы. Он знал, что для всех учеников самое трудное теперь будет продолжать жить теми же Идеалами, которые вдохновляли их всегда. Легко верить в Законы, когда Законы эти отражены в бесчисленных томах священных книг на полках обширных библиотек, когда их неоспоримое величие подчёркивает сакральная архитектура, когда сотни людей в белых одеждах приходят к Учителю, чтобы научиться его мудрости… И как непросто продолжать верить, когда мир лежит в руинах, когда поруганы жрецы, когда Таинства приравнены к глупым суевериям, а искатели Истины презираемы и гонимы…

 
О, Господи, не дай мне впасть в Забвенье,
Поверив в мир, который мне не мил,
Где правит неразумное сплетенье
Слепых, бессмысленных, тяжеловесных сил.
 
 
Не дай мне видеть в облаке тумана
Скопление частиц простой воды.
Внутри реалистичного обмана
Взываю к небу: «Мне так нужен Ты».
 
 
Когда Твоё беззвучное дыханье
Я вдруг ловлю истерзанной душой,
На жизнь моё никчёмное роптанье
Сменяется звенящей тишиной.
 
 
Лишь озарённый Разум вытесняет
Сомненье, страх, щемящую тоску,
Я вижу ясно: всё объединяет
Один Закон, создавший Красоту.
 
 
О, Господи, не дай мне впасть в Забвенье,
В бессмыслице умрёт душа моя.
Даруй мне неустанное стремленье
Всегда, везде, во всём искать Тебя!
 

Служители вошли в заброшенный и пустой город. Его было трудно узнать: он выглядел безжизненным и тусклым, хотя краски по-прежнему пестрели на стенах и капителях колонн. Ветер играл распахнутыми покосившимися дверями, и все дороги утонули в песке.

Тали и Онисана шли рядом; возвращение для них было радостным. Они поднялись по почти полностью засыпанным ступеням и, минуя приоткрытые тяжёлые двери, вошли в Храм Знаний. В колонном зале по-прежнему царил таинственный полумрак, и солнечные лучи заглядывали через узкие высокие окна. Они приветствовали Невидимое, прошли медленно в глубину и попали в сокровенную область – Святую Святых. Убрав песок и натерев пол ароматными маслами, они зажгли огонь перед алтарём, и в этот же самый миг другие огни вспыхнули во всех святилищах храмов. Город ожил.

Да, это было не вечно, и каждый ученик понимал, что в любой день может умереть. Но, несмотря на страх, от которого трудно освободиться телесным существам, где-то в глубине души Тали и Онисана были счастливы и спокойны. Они знали, что, когда придёт назначенный час и таинственный Голос позовёт их, они устремятся к Нему, к синеглазому Господину, они вернутся Домой…