Текст книги "В клетке со зверем"

Меня перевезли домой, когда истерики прекратились, но тогда я стала подобием овоща – молчаливая и равнодушная ко всему. Никакие уговоры домочадцев, ни лекарства, ни успокоительные не могли вернуть меня к жизни. Сутки напролет я проводила в спальне, боясь выйти из комнаты.

Но Максиму было еще хуже. Все его друзья погибли от руки чудовища – сначала Володя, потом Салим и Эрик, а я, его жена, была на грани сумасшествия. Как-то позже он признался: думал, что навсегда меня потерял. Он умолял меня поговорить с ним, просил прощения, что позволил меня похитить, клялся, что никто и никогда не причинит мне вред. Я не отвечала. До меня доходили слова мужа, но я не сознавала их значения, не могла почувствовать ни его страданий, ни любви. Даже ребенок, что рос у меня под сердцем, не мог пробудить меня из странной летаргии.

Потом Максим перебрался с работой в свой кабинет. Он больше не мог проводить со мной сутки напролет и должен был возвращаться к своей прежней жизни. Муж навещал меня в обед и приходил к ночи, но утром вновь оставлял одну. Обиды я не чувствовала, как и радости, когда он возвращался, моим извечным спутником стало безразличие ко всему.

Первое время после моего возвращения домой Софи жила с мамой и Славой. Они вернулись из Черногории и смогли окружить малышку любовью и заботой, которой ей так не хватало, но она постоянно просилась ко мне. Когда Соня вернулась к отцу, ей строго-настрого запретили беспокоить меня. Боялись, что девочка скажет что-то, что окончательно подорвет мое душевное состояние, но малышка не послушалась. Втихаря, пока Макс уезжал по делам или запирался в кабинете и никто не видел, она приходила ко мне, забиралась на кровать и просто разговаривала.

Как-то раз ее застукала Василиса и хотела отругать, но малышка начала так горько плакать, что свекровь сдалась и разрешила ей остаться. С тех пор Софи практически поселилась в нашей с Максом спальне. Она рассказывала, как прошел ее день, что она ела на завтрак и обед, как вели себя Пончик и Булочка, а иногда приносила животных с собой.

Я все еще молчала, но каждый раз, когда на пороге появлялась Софи, внутренне улыбалась. Медленно и незаметно для других я начала оттаивать: по утрам чувствовала пустоту, когда уходил Максим, но с нетерпением ждала Софи; вечером, когда сонную малышку забирали в детскую, грустила, пока не возвращался муж. Он был таким грустным и подавленным, что сердце сжималось. Мне хотелось сделать над собой усилие и сказать, что я все еще с ним, что я рядом, но какой-то необъяснимый внутренний страх не позволял этого сделать.

Одним дождливым утром Макс не выдержал. Муж усадил меня в кресло, сам встал рядом со мной. Сначала он только смотрел, но потом вдруг поднял меня и стал целовать. Он набросился, как безумец, пытаясь заставить меня ответить…

– Таня! Танечка! Прошу тебя! Умоляю, вернись… Я не могу так больше. Ты мне нужна. Я не справляюсь. Вернись, прошу.

Он держал мои руки, поочередно целуя каждую ладошку, притягивал меня к себе, крепко обнимая, и снова отпускал, усаживая обратно в кресло. А я могла только тяжело дышать, пытаясь вымолвить хоть слово. Бесполезно. Максим отнес меня обратно в кровать, поцеловал округлившийся живот, прося прощения у нашего ребенка, если напугал его и мамочку, и ушел к себе в кабинет, что-то бормоча под нос.

Я лежала, разглядывая птиц за окном, чувствуя, как мой ребенок отчаянно толкается, и пыталась заставить себя заговорить. У меня получалось произнесли какие-то звуки, но как только я слышала свой голос, начиналась паника. Оставив мучительные попытки, я снова погрузилась в апатию, но вскоре в комнату вбежала рыдающая Сонечка. Она забралась ко мне под одеяло и, крепко прижавшись, начала жаловаться, что ее собираются отправить в детский лагерь для дошколят. Малышка переживала, как будет там одна без нас. А вдруг не подружится с другими детками? Вдруг ее будут обижать? А как же тут останутся Булочка и Пончик? А как же я, ведь кто тогда будет со мной сидеть, когда папа работает?

Я сама не заметила, как по щекам покатились слезы, я крепко обнимала свою девочку и тихо напевала колыбельную. Когда ближе к обеду Максим зашел меня проведать, я рассказывала Соне, что ей совершенно нечего бояться, и пообещала сама забрать ее после смены.

***

Я заняла место в первом ряду рядом с Люси и Славой. Свадьба Софи, по нашей задумке, проходила в католических традициях: к алтарю ее должен был подвести отец и передать жениху, который уже минут пять не находил себе места. Невеста задерживалась, и я снова начала переживать, что Макс мог сболтнуть что-нибудь лишнего, на что Софи припомнила бы подставу жениха. Но опасения оказались напрасными… Зазвучала приятная медленная мелодия, и прекрасная молодая невеста вошла в зал под руку с отцом. Максим гордо подвел Софи к алтарю и, чуть замешкавшись, все же передал ее жениху и занял место рядом со мной. Я чувствовала его напряжение. Мужу было тяжело сознавать, что его маленькая дочка стала настоящей женщиной. Я взяла его за руку, и, улыбнувшись, указала на важного Димочку, что стоял у алтаря, держа в руках атласную подушку с обручальными кольцами. Женщина-регистратор начала свою речь, а я крепче сжала руку любимого мужа.

После регистрации гостей ждал шикарный банкет, приготовленный на двести персон модным московским рестораном, который вот уже четырнадцать лет возглавляла наша Лизка. Подруга тяжело переживала гибель возлюбленного и не могла оставаться в нашем доме, где все напоминало о Салиме. Она попросила расчет и уехала на полгода в Италию, а вернулась полная решимости начать новую жизнь.

Лиза так и не завела серьезных отношений, хотя изредка случались скоротечные романы. Вместо семьи она посвятила себя работе. Благодаря Максовым связям подруга открыла ресторан. Небольшое заведение постепенно становилось все более популярным, а Лизка превратилась из шеф-повара и ресторатора в настоящую бизнес-леди. Мы по-прежнему оставались лучшими подругами, пару раз в месяц я старалась выбираться к ней в Москву, а иногда она наведывалась к нам. Со стороны казалось, что она счастлива, и только мне было известно, что два раза в год в две страшные годовщины Лиза бывала собой прежней. Только две ночи в году она позволяла себе оплакивать сына и возлюбленного.

– Ма, я сегодня у Пашки останусь, – ко мне подбежал Влад, и по его горящим глазам я поняла, что парни что-то задумали.

– Только если Слава или Люси снова будут жаловаться, с отцом будешь разбираться сам, – строго сказала я.

– Не будут, не переживай, – Влад кивнул другу, и тот довольно улыбнулся.

– Паш, дуй сюда, – крикнула я парню, догадываясь об их замысле.

– Теть Тань, ты такая красивая сегодня, – расплылся в улыбке мой недоплемянник.

– Давай выкладывай, что задумали, – уперев руки в бока, я внимательно посмотрела на Павлика, давая понять, что меня не провести.

– Ничего. Просто поиграем в приставку, вы все равно с дядей Максимом уедете раньше, а мы тут до конца потусим, а чтобы вы не волновались за Влада, он переночует у меня, – Пашка почесал шею и отвел взгляд.

– А родители твои где будут?

– Ну мам… – простонал Влад.

Как выяснилось путем недолгого допроса, Люси и Слава решили на ночь снять номер в отеле и по-своему вдвоем отметить свадьбу Софи, а Пашке предложили поехать к нам, но у их сына было другое предложение. На пару с Владом он решил продолжить вечеринку в пустом родительском доме, но провернуть все так, чтобы и мы с Максом, и Люси со Славой были уверены, что дети под присмотром.

– Ну, теть Тань, мы уже взрослые. Ничего не будет, если останемся одни на ночь. Честно! – заканючил Пашка, а мой Влад стал поддакивать. Конечно, ребята были достаточно большими, чтобы оставаться без надзора, да и идея Люси и Славы устроить романтическую ночь совпадала с моей в отношении Макса, но проблема была в том, что речь шла о чужом доме.

– Значит, так. Я разрешаю, но при условии, что Пашины родители будут в курсе. Если Слава разрешит вам заночевать вдвоем у них, то ладно.

– Спасибо, мамулечка! – Влад поцеловал меня в щеку и побежал за Пашкой, который уже искал своих родителей.

После банкета и основной части с поздравлениями гостей начались танцы. Молодежь тут же вышла на танцпол, в то время как гости почтенного возраста предпочли остаться за столиками. Максим галантно протянул руку, и я вложила в нее свою ладонь. Мы закружились в танце, а потом муж подхватил меня на руки, как в старом известном фильме, и я залилась смехом. Когда он снова поставил меня на пол, мы заметили, какими довольными глазами за нами наблюдали Игнат Семенович и Василиса. Эта парочка почти не изменилась, разве что морщинок стало больше. Как и пятнадцать лет назад, Василиса обхаживала своего Игнатушку, накладывая моему несчастному свекру все новые блюда, рецепт которых грозилась выпытать у Лизы. Они жили душа в душу, жаль только, их мечта усыновить сиротку так и не осуществилась. Из-за зрелого возраста супругов им не разрешили взять ребенка из детского дома, но они посвятили себя внукам. Вот и сегодня после торжества забирали к себе Димочку.

После свадебного торта и традиционного бросания букета молодоженов ждал большой белый автомобиль, украшенный разноцветными лентами и цветами. Утром они вылетали в Париж, а пока отправлялись в отель, где и должна была состояться их первая брачная ночь. Мы с Максом тоже решили не задерживаться и, проводив Сонечку и Вадима, поехали домой.

Особняк встретил нас непривычной тишиной, этой ночью все, кроме охраны, праздновали свадьбу молодой хозяйки, а мы с Максимом решили отпраздновать нашу любовь. Вот только стоя в полумраке посреди пустой гостиной, я не сдержалась и дала волю слезам. Я совершенно не представляла, как теперь буду жить вдали от моей Сони, она слишком быстро повзрослела.

– Ну… Милая, ты чего? – Максим обнял меня, а я спрятала лицо у него на груди.

– Только сейчас поняла, что она уехала, – проговорила я, всхлипывая и шмыгая носом.

– Может, позвоним узнать, как у них дела? – я подняла взгляд, чтобы убедиться, что муж не шутит, но он оставался совершенно серьезным, и тогда я рассмеялась, – ты чего?

– Любовь моя, не стоит им звонить. Ребятам сейчас не до нас, у них брачная ночь, и, думаю, дела у них прекрасно, – не переставая смеяться, сквозь слезы проговорила я, отмечая, как напрягся Макс от моих слов, – идем наверх, у меня есть подарок для самого красивого на свете отца невесты.

Я потянула Макса к лестнице, и он послушно последовал за мной. Я завела мужа в спальню, помогла ему снять пиджак, развязала бабочку и стала расстегивать пуговицы на рубашке, целуя каждый обнажавшийся участок торса. Максим тяжело задышал и, когда мои губы коснулись живота под пупком, запустил руку мне в волосы, крепко сжимая их на затылке.

– Садись, – шепнула я и подтолкнула его к кровати. Он послушался, и тогда я один за другим сняла его ботинки, – сейчас пойдем в душ…

Макс потянулся ко мне, чтобы снять платье, но я отстранилась и не дала ему коснуться меня. Не сводя с него глаз, я потянула язычок молнии на спине, и голубое атласное платье соскользнуло вниз, обнажая меня перед мужем. Он громко сглотнул, когда я, откинув в сторону лифчик, провела кончиками пальцев по затвердевшим соскам, и ухмыльнулся, когда скользнула рукой в трусики.

– Может быть, тебе помочь? – он поднялся с кровати и с грацией хищника направился ко мне, но я его остановила, уперев ладонь в широкую грудь, чувствуя, как бьется его сердце.

– Сегодня ты будешь подчиняться мне, – проговорила я на ушко, расстегивая ремень его брюк.

– Как скажешь, любимая…

Я помогла Максиму раздеться, а потом села в кресло и поманила мужа к себе.

– Помоги, – поднимая ногу вверх, я указала на кружево чулок, и Максим, опустившись на колени, поочередно стянул их, – с трусиками я справлюсь сама.

Выскальзывая из рук любовника, когда тот попытался меня обнять, я направилась к ванной. Я не успела включить воду, как Макс меня нагнал. Мои игры ему надоели, он грубо потянул меня на себя и порвал трусики, тут же накрывая своей широкой ладонью до предела возбужденную плоть. Я была готова капитулировать от его умелых ласк, но все же дала победный бой, оттолкнув мужа, зашла под теплые струи душа. Максим так и остался стоять рядом, наблюдая, как я разливала душистый гель себе на грудь. Я мыла свое тело так, словно это были его ласки: прикрывая глаза, закусывая губу, негромко постанывая.

– Твоя очередь, – улыбнулась я, и Максим зашел под душ, – но только тебя буду мыть я.

Мои ладони растирали лавандовый гель по его широкой груди, опускались к животу и на ягодицы. Макс уперся руками в стену, когда я опустилась перед ним на колени. Мои руки омывали бедра мужчины, его икры… Он шумно выдохнул, когда я провела кончиком языка по его возбужденному органу. Макс ждал продолжения, но в мои планы пока это не входило. Я выскользнула из душа и кинула мужу полотенце, а сама, не вытираясь, убежала в спальню.

– Чертовка, ты доиграешься! – прорычал мне вслед любовник.

Я ждала его на кровати. Когда он вышел из ванной в одном полотенце, я встала в позу кошечки и грациозно прогнулась в пояснице, демонстрируя всю себя мужу. Он любил, когда я давала наслаждение не только телу, но и глазам.

– Иди сюда, – перевернувшись на спину, я поманила его пальчиком.

Стоило Максиму подойти, как я потянула его на постель. Он опустился рядом, но я оседлала его, властно устроившись сверху. Мои губы взяли в плен его правый сосок, в то время, как одна рука скользнула вниз, начиная ласкать мужчину.

– Тань… Я тебя хочу… – тяжело дыша, проговорил он.

– Подними руки, – приказала я, укусив Макса за подбородок.

– Что?

– Подними руки. Заведи их за голову.

Максим усмехнулся, но все же подчинился. Он даже не сразу понял, как на запястьях щелкнули заранее приготовленные наручники. Мой муж, огромный, властный мужчина, управляющий серьезной организацией, лежал пристегнутый к деревянному изголовью.

– Теперь ты полностью в моей власти, – прошептала я и стала спускаться поцелуями от его груди к животу и ниже.

– Ты же понимаешь, что потом я отыграюсь? – прорычал он, но тут же замолчал, когда я выпустила зубки, прикусывая самую важную мужскую часть тела, показывая, что сейчас лучше мне не перечить.

– Это будет потом.

За столько лет вместе я изучила своего любовника, знала, где провести языком, как взять губами и когда помочь рукой. Максим был на пределе, и мне это нравилось.

– Подожди… Остановись…

Но я не слушала, желая довести дело до конца. Максим дернулся и замер, громко простонав. Его тело обмякло, а на лице появилась глупая улыбка.

– Скоро вернусь, – спрыгивая с кровати и демонстративно облизываясь, проговорила я.

– Ты куда? А как же я? Таня, отстегни! – Макс дернулся с такой силой, что кровать громко ударилась о стену, но меня это только раззадорило.

Накинув халат, я выскользнула из спальни, оставляя пристегнутого наручниками Макса одного. Я не задержалась надолго, потому что заранее все приготовила, осталось только взять лед и подогреть массажное масло.

– Милая, расстегни меня, – взмолился Макс, когда я вернулась, – Танюш, ну давай…

Но я не поддалась. Шелковый халат упал на пол, а я забралась в постель к Максиму. Несколько минут передышки пошли на пользу моему любовнику, и стоило мне провести рукой по его напряженному животу, как он был снова готов на подвиги. Макс больше не просил его отстегнуть, полностью отдаваясь мне во власть, а я взяла кусочек льда и медленно провела им по груди моего мужчины. Он выгнулся мне навстречу, его кожа покрылась мурашками, а я стала слизывать влажный след растаявшей льдинки.

– Знаешь, как-то холодно. Может, согреешь? – изогнув бровь, ухмыльнулся Максим, а потом демонстративно опустил взгляд, указывая на свое возбужденное достоинство.

– Согрею… Но не так… – я села на Макса и взяла бокал с подогретым маслом. И плевать, что им я испорчу постельное белье…

Несколько капель жирной теплой жидкости упали на грудь и живот супруга. Мои руки плавно скользили по накаченному и все еще молодому телу любимого мужчины. Он был прекрасен, как и пятнадцать лет назад, и пусть черные волосы разбавляла благородная седина, а на лбу залегла глубокая морщина, Максим был идеален. Мужественный, сильный, непреклонный и никогда не сдающийся, даже сейчас:

– Хватит, женщина, власть переменилась, – грозно прорычал он, с треском выламывая деревянный прут из подголовника кровати.

– Макс…

Он опустил скованные наручниками руки мне за спину так, что теперь я была в его ловушке. Шансов на спасение не было… Макс перевернул меня на спину, а сам навалился сверху.

– Думаю, любовь моя, ты наигралась. Пора тебя как следует наказать за твои проказы, – кровожадно проговорил он, припадая к моей шее, словно оголодавший вампир.

Максим со мной не церемонился, оставляя на светлой коже красные следы, грозящие утром превратиться в синяки, но мне нравилось. Он так ловко со мной управлялся, словно его руки были свободными. Перевернув меня на живот, Максим грубо и резко вошел и не сбавлял темп, пока я не почувствовала приближение оргазма.

– Нет, детка… Ты наказана, – довольно заявил мучитель и вышел из меня, – расстегни.

Макс протянул мне руки, и я взяла с тумбочки маленький ключик. Как только оковы спали, муж подхватил меня на руки и понес к окну. Я не знала, что взбрело в его дурную голову, пока не почувствовала ягодицами ледяной подоконник, а Макс, широко разведя в сторону мои ноги, опустился вниз.

Стеклопластиковое окно сохранило отпечаток моей спины, а я, измотанная любовью и такая счастливая, лежала в объятьях мужа и размышляла, чем его лучше оттереть. Максим уже спал, опаляя горячим дыханием мою шею с той стороны, где красовались сиренево-красные отметины. Ночь плавно переходила в утренние сумерки, и когда первые солнечные лучи пробрались в спальню, завибрировал мой мобильный. Я знала, что это сообщение, и знала от кого…

СОНЕЧКА: «Таня! Все было так, как ты говорила! Я самая счастливая на свете!»

Софи, моя Софи… Я повернулась в объятьях мужа и, прижавшись к его горячей груди, уснула с улыбкой на лице, слушая, как в унисон бьются наши сердца.