Текст книги "Два малыша, два жениха и одна мама-невеста"

Глава 5

В миллионный раз смотрю на часы и вздыхаю.

Час ночи.

Ужасно хочется спать, но держусь из последних сил, хотя глаза слипаются.

Решила дождаться Сталя и узнать новости.

Если честно, весть о поимке вора волновала меня меньше, чем мысли боссов о моей беременности.

Погладила живот и улыбнулась. Как бы там ни было, как бы не сложилась наша с детками дальнейшая судьба – я подарю им всю свою любовь и нежность.

Но очень хочу, чтобы их папа (втайне надеюсь, что им окажется Димитрий) не отмахнется от своих детей и будет хоть иногда уделять им время, дарить заботу и, конечно же, помогать.

Раздалось пиликанье телефона.

Я дернулась и посмотрела, от кого сообщение. Думала, что это Сталь, но нет.

Получила двадцатую эсэмэску от Ульяны, а затем пришло сообщение и от Маши.

Обеим было безумно любопытно, какие вести принесет с собой Сталь и что скажет мне наедине.

Когда водитель Димитрия отвозил меня домой, я осознала, что, наверное, в жизни не испытывала большего стресса, чем в кабинете своего взрывного начальника.

В машине меня трясло так, словно я оказалась посреди зимы в летнем платье.

Мое состояние означало, что схлынул адреналин и теперь пережитый кошмар давал о себе знать.

Уже дома, в отсутствии чужих ушей, я позвонила подругам и высказала все, что думаю об их дурацком предложении все рассказать боссам.

Сначала наорала на них, а потом проревела добрых два часа, потому что слова Сарбаева я помнила отчетливо и вызвали они во мне жгучую обиду. В тот момент стало нестерпимо жаль себя, а детей моих еще жальче, ведь этот гад предложил мне сделать аборт! Уму непостижимо!

Подруги перемыли Сарбаеву все косточки, «обласкали» его так, что, наверное, у Тимура Багратионовича полдня горели уши.

Особенно была возмущена его поведением и предложением Маша, так как у нее у самой дети. После того, как узнала реакцию Тимура, она возненавидела его всеми фибрами своей души.

Улька же предложила мне охмурить по полной программе Сталя, даже если дети окажутся не от него, и – цитирую: «Сделать его самым счастливым папой на свете, а потом уже родить ему парочку родных».

А мне в тот момент уже ничего не хотелось. Хотя вру, хотелось спокойствия в душе и отсутствия страха будущего.

Еще этот треклятый токсикоз…

Ответила подругам на их эсэмэски, что, мол, Сталь так и не приехал, видимо, все настолько серьезно, что ему не до меня и тем более не до моей беременности.

А Сарбаеву, кажется, вообще плевать.

Да и черт с ними обоими!

Я переоделась в удобные пижамные шорты с футболкой и забралась в кровать.

Только ночью мне было спокойно – токсикоз не мучил.

Но стоит рассвету вступить в свои права, как и этот гад окажется тут как тут.

Но ничего, завтра отправлюсь в клинику. Я не могу больше находиться в таком состоянии, когда и поесть толком невозможно. Моим детям нужно расти и хорошо питаться, а с моими периодическими выворачиваниями желудка наизнанку можно малышам навредить.

Едва-едва я окунулась в сновидения, как меня разбудил громкий шум.

Не понимая, что происходит, я соскочила с кровати и с громко колотящимся сердцем мутным со сна взглядом увидела, что звонит Сталь. И одновременно кто-то звонит в дверь.

– Алло, – приняла я вызов.

– Анастасия, откройте дверь, – раздался усталый мужской голос.

Я тряхнула головой, прогоняя остатки недолгого сна, накинула халат.

– Сейчас, секунду, – сказала в трубку.

Включила свет в прихожей и зажмурилась. Свет больно ослепил меня, и я на ощупь открыла дверь.

Стоило Димитрию войти, как он заполнил собой весь коридор.

Он выглядел уставшим. Глубокие складки пролегли вокруг четко очерченного рта, глаза смотрели на меня внимательно, но без огня. В них застыла печаль и что-то еще… нежность? Нет, наверное, мне показалось.

– Доброй ночи, – произнес он, небрежно скидывая безумно дорогую обувь и стягивая мятый пиджак. – Прости, что так поздно. Я обещал, что приеду.

– Если вы приехали только из-за данного слова, то не стоило. Могли бы написать или позвонить, что не можете, – пробурчала я и вдруг широко зевнула, издав невольно стон.

Сталь вновь одарил меня странным взглядом, окинувшим мою фигуру с ног до головы. И только тогда я поняла, что полы халата не закрывают меня, что я стою перед ним практически в одной пижаме – коротких шортах для беременных и майке на бретелях.

Ткань настолько тонкая и воздушная, что не скрывает ни изгибов, ни выпуклостей.

Он громко сглотнул, и я заметила, как дернулись пальцы на его сильных руках.

Я запахнула халат и скрестила руки на груди, словно закрывая себя от его взгляда.

Мы прошли в гостиную. Я забралась с ногами в любимое кресло, а Сталь сел на диван, раскинув руки по подголовнику.

– Не мог я просто позвонить. Я обещал тебе, понимаешь? Там в кабинете, мы наговорили тебе много всего… И ты уехала, наверное, в ужасном состоянии. Нам просто необходимо поговорить с тобой еще раз, обстоятельно и спокойно. Решить, что будем делать дальше, и…

Я пожала одним плечом и перебила его на полуслове.

– Я знаю, что буду делать дальше, – рожать. И хочу сказать сразу – никаких абортов делать не стану. Ни за какие деньги, даже если запугивать будете…

– Настя, – выдохнул он устало. – Никто не будет заставлять тебя делать эти ужасные вещи. Тимур… он всегда сначала говорит, но поверь, сейчас он уже другого мнения.

– Это хорошо. – В моем голосе тоже прозвучала усталость. – Но можно мы поговорим обо всем завтра? Я очень хочу спать.

Голос у меня звучал как-то слабо и жалко.

Вот-вот расплачусь.

Хочется, чтобы меня обняли, взяли все заботы на себя, сказали, что все будет хорошо…

Опять эти проклятые гормоны.

– Можно посмотреть на живот? – неожиданно попросил Сталь.

Сначала я удивилась его просьбе, но подумала несколько секунд и решила, а почему, собственно, нет?

Встала, развязала пояс халата и немного подняла майку, открывая уже округлившийся, но все еще небольшой животик. Сейчас он выглядел так, словно я на шестом месяце. Их же было двое…

Димитрий положил свою горячую и сухую ладонь на мой живот и ласково его погладил.

– Удивительно понимать, что вот здесь уже живет новый человек, точнее двое маленьких людей, – сказал он тихо. – Это настоящее чудо, Настя, понимаешь?

Он поднял на меня свои небесного цвета глаза и произнес, продолжая держать ладонь на животе:

– Я хочу, чтобы ты знала. Настя, можешь во всем положиться на меня. И неважно, мои это дети или Тимура. Если есть какие-то просьбы, желания… Говори мне, хорошо? Только не молчи.

И вдруг я ощутила некую щекотку внутри себя, словно бабочки запорхали и касаются меня своими крылышками.

Это дети… Это мои дети!

Я положила свои ладони рядом с рукой Димитрия и зажмурилась от счастья.

– Они шевелятся. – Я широко улыбнулась ему.

– Я ничего не чувствую. Может, тебе показалось? Толкаться они начнут, если мне память не изменяет, неделе на восемнадцатой или двадцатой.

– Но я их чувствую! Чувствую…

Димитрий вдруг притянул меня к себе ближе и поцеловал в пупок.

– Если это так, то значит, я отец… Значит, они узнали меня, – улыбнулся он и снова посмотрел мне прямо в глаза, подняв голову. – Ты услышала меня?

– Да. Услышала. Могу во всем на вас положиться, – повторила его слова.

– На тебя, – исправил он. – Не нужно обращаться ко мне «на вы». Договорились?

Я кивнула и снова зевнула, чуть не вывихнув себе челюсть.

– Прости, что разбудил. Ты права, разговор лучше отложить на завтра. Я приеду к тебе… – Он посмотрел на часы и нахмурился.

Я невольно тоже обернулась к настенным часам и округлила в удивлении глаза – три часа ночи.

– В девять буду у тебя, – сказал он уверенно.

А мне не захотелось его отпускать. Ведь приехал, дал слово и сдержал его. Вопреки усталости поехал не к себе домой, а ко мне.

Любой другой мужчина, скорее всего, позвонил бы и сказал, что не может приехать, что уже очень поздно.

Любой другой, но не Сталь.

Я действительно хочу, чтобы мои дети были от него – он надежный.

Все-таки я проработала с ним четыре месяца, успела немного узнать этого мужчину и могу уверенно сказать – с ним я буду как за каменной стеной, а мои дети получат все самое лучшее.

А для меня на данном жизненном этапе это важнее всего – чтобы мои детки ни в чем не нуждались.

Значит, Димитрий мужчина мечты?

Нет, совсем нет.

Влюбилась?

Ммм… Нет. Вряд ли.

Скорее всего, это благодарность, за то, что он относится ко мне с уважением и даже неким трепетом, несмотря на неловкую ситуацию прошедшей весной, и сейчас ведет себя достойно.

Но я ни разу не замечала, чтобы он был таким с кем-то еще. Может, он ко мне испытывает нежные чувства?

Подумала и удивилась своим бредовым мыслям. Нет, он просто сам по себе такой…

Да и вообще, устала я сильно и спать хочу, надо лечь, а то сейчас надумаю разных глупостей и не дай бог сама же в них поверю, а на деле все окажется совсем не так.

– Оставайся, – предложила я. – У меня диван раскладывается. Чистое постельное белье тебе дам.

Он улыбнулся.

– Диван очень удобный. Правда-правда. И кофе у меня есть, с утра сварю, – продолжала уговаривать его я (правда упустила тот факт, что утром я не кофе буду варить, а белый фаянсовый трон обнимать).

– Если я не стесню тебя… – сказал он.

Почесала макушку.

– Да нет. Кстати, у меня даже есть новая зубная щетка.

– Это самое главное, – серьезно сказал Сталь и принялся расстегивать рубашку. – Позвоню водителю и отпущу его. Если честно, сам жутко хочу спать.

– Тогда держи.

Я принесла ему чистое, приятно пахнущее и идеально выглаженное белье и подумала, что меня совсем не пугает, что Сталь остается у меня ночевать.

Такое ощущение было, словно я его сто лет знаю.

– Приятных снов, – пожелала я ему и скрылась в своей спальне.

Странно, думала, он откажется.

Засыпала я с улыбкой на губах и в те минуты вместе со своими малышами не чувствовала себя одинокой.

Сталь

Я разделся, стараясь не шуметь, застелил диван постельным бельем, которое вызвало у меня улыбку.

Буду спать на простыне с ангелочками.

Выключил настенный светильник и без сил растянулся на диване, который действительно оказался удобным, но чуть маловатым для моего роста.

Улыбка не покидала моих губ.

До конца не верю, что Анастасия беременна, и молю бога, чтобы дети оказались моими.

До сего момента я не задумывался о том, каким буду отцом, потому что не видел ни в одной женщине матери своих детей.

А сейчас… Сейчас я понял одно: мои дети будут гордиться мной, так же как я горжусь своим отцом, Станиславом Сталем.

Он всегда верил в меня – искренне и по-отцовски.

Это был человек, ради которого я мог без раздумий подставиться под пулю, потому что отец всегда учил меня быть мужчиной с большой буквы – опорой своей семье и надежной крепостью для своих детей. Он учил меня чести и уважению. Он вкладывал в меня самого себя, простой человек с огромным красочным внутренним миром, прекрасно понимающий, как важна семья.

В детстве я думал, что эти разговоры глупы и ни к чему в итоге не приведут, – я тогда мало что понимал. Но ведь именно благодаря отцу я стал тем, кем стал. Это он научил меня труду, прилежности, честолюбию и внимательности. Он научил меня довольно многим вещам, важность которых я осознал до конца лишь с возрастом.

Он всегда говорил, что настоящий мужчина – это сильный человек, который не спешит плакать, но и не стыдится своих слез, не жалуется, но делится своими страхами с любимой женщиной, не предает и не лицемерит; оттого у него немного настоящих друзей, но зато они надежные и верные.

Он говорил, что я должен принимать взвешенные решения и жить с их последствиями. Всегда брать на себя ответственность за совершенные мной действия и произнесенные слова.

Что говорить… Таким был мой отец – настоящим мужчиной.

И я в очередной раз осознаю, насколько он был прав.

Я стану опорой для Насти и малышей. Я возьму на себя ответственность за то, что свершилось, потому что это чудо, потому что эти дети не могут быть проблемой (как посчитал Тимур). Эти маленькие существа – что-то новое для меня, и я чувствую, как в груди проклевывается росток нежности и любви к ним.

Наверное, именно так и меня ждал мой отец – любил, когда я находился еще в утробе матери.

Если я уже что-то чувствую к ним и к этой женщине, значит…

Я открыл глаза и все понял.

Пришло мое время начать новую жизнь – стать отцом и, возможно, мужем.

Но согласится ли Настя?

И немаловажно выяснить, чьи все-таки дети.

Но уже сейчас я сам себе даю нерушимое слово, даю обещание, что Анастасия и дети не будут ни в чем нуждаться, не будут испытывать страха перед завтрашним днем. Независимо от того, что произойдет в будущем, я буду для них опорой.

И предпочту умереть, нежели нарушить это обещание.

Я буду отцом.

Глава 6

Утром никакого кофе я не варила, а, как и предполагала, глубокомысленно «общалась» с фаянсовым другом.

Здравствуй, утро, здравствуй, токсикоз.

Димитрий очевидно так вымотался вчера, что спал как котенок, несмотря на то, что через час ему нужно быть на работе. А еще он смешно укрылся с головой одеялом, а голые пятки остались снаружи.

Надеюсь, что своими гадкими звуками его не разбужу.

Умылась, немного посидела на бортике ванны с прикрытыми глазами, дожидаясь, когда сильная тошнота пройдет и останется терпимая.

Как хорошо, что я сегодня поеду в клинику и скоро буду в полном порядке.

Я ощутила, как организм приходит в более-менее рабочее состояние, и только тогда слабо улыбнулась и пожелала доброго утра своим ангелам.

Отворила дверь и… уткнулась носом в обнаженную мужскую грудь.

– Ой… – пискнула я и потерла несчастный нос, красноречиво посмотрев на виновника.

– Тебя долго не было, я забеспокоился, – выдохнул Сталь и запустил пятерню в свои растрепанные волосы. – Прости…

А я от греха подальше отошла вглубь ванной и вдруг разозлилась на себя и свою реакцию. Сталь-то по утрам знаете какой классный, оказывается? Весь такой… ммм… хочется вцепиться в него и…

– И тебе доброе утро. А ты всегда так долго спишь в гостях? – пробурчала я недовольно. – Можно пройти?

Он улыбнулся и пропустил меня.

Слава богу, что хоть брюки надел.

– Могу попросить полотенце? Я приму быстро душ, и мы поговорим, идет?

– Чистое полотенце в нижнем правом ящике, а новая зубная щетка в левом. – И быстро, пока он не скрылся в ванной, спросила: – А тебе разве на работу не нужно спешить?

Сталь покачал головой и, ничего не сказав, закрыл за собой дверь.

А мне почему-то с утра совсем не хотелось вести какие-либо разговоры.

Если честно, вчерашний день, а уж тем более вечер, точнее ночь, казались мне с утра ненастоящими. Будто я все придумала, и не было никакого признания начальникам о беременности, и Сталь не целовал мой живот…

Еще как целовал…

Этот чудесный и трогательный момент я точно никогда не забуду, как и то, что вчера ощутила своих малышей внутри себя. И ведь они зашевелились после того, как Димитрий прикоснулся к моему животу.

Одним словом, мысли не давали мне сосредоточиться на чем-то одном и хорошо подумать. Они скакали с темы на тему.

В итоге я начала жарить омлет и варить кофе.

Черт…

Проклятый токсикоз!

Обычно после утреннего приступа он не беспокоит меня несколько часов!

По иронии судьбы, у меня ванная совмещена с туалетом.

И в этот самый гадкий момент ванную занимал Сталь, правда, как оказалось, он не закрыл дверь на замок.

Я влетела как ядерная ракета и, уже не в силах сдерживать противную горечь, наполнившую горло, вовремя склонилась над унитазом.

Я прислонилась разгоряченным лбом к прохладному кафелю и тихо заплакала.

Боже мой… Ведь желудок и так был пустой…

Такие ощущения, будто из меня уже внутренности изрыгаются.

А еще гормоны, такие сволочи, играют на моем настроении.

– Настя… – Сталь обернул бедра синим полотенцем (а еще меньше не мог найти?) и склонился надо мной. – Я так понимаю, у тебя сильный токсикоз?

Я подняла на него мокрые глаза, шмыгнула носом и кивнула.

– Я сделаю тебе чай с мятой. У тебя есть мята? – поинтересовался он, вытирая мои щеки большим пальцем.

– Нету… – прошептала я сдавленно.

Сталь вздохнул и покачал головой.

– Настя, Настя… Тогда просто с медом сделаю. Мед-то есть?

– У меня на мед сильная аллергия, как у некоторых бывает на орехи, – промямлила я жалобно. – Поэтому не держу его дома.

Сталь смотрит на меня весь такой красивый, капельки воды по сильному телу стекают… Смотрит на меня с сочувствием, тревогой и заботой.

И ведь прекрасно понимаю, что эти чувства вызваны беременностью, но так жалко себя стало.

Я никому не нужна-а-а…

Закрыла лицо ладошками и разревелась.

Чувства в период беременности стали невыносимо остры и плещут через край. И почему-то именно в данную минуту они сорвались лавиной.

Осознание, что рядом нет того, на кого можно было бы опереться и поделиться своими мыслями, страхами, переживаниями, радостью скорого материнства, вызывало в груди невыносимую горькую тоску. Она беспощадно и даже с удовольствием острыми когтями впивалась в сердце…

А тут Димитрий рядом оказался, такой надежный, сильный… Слова нужные и правильные вчера произнес… Но я ведь прекрасно понимаю, что это все иллюзия, воздушный замок. И Сталь мне будет помогать только из-за детей.

От этого и больно.

Но ты ведь его не любишь! – крикнуло мне подсознание.

Похоже, я сама не понимаю, что мне нужно.

Вдруг мой чуткий нос уловил странный запах.

– Омле-е-ет! – заорала я не своим голосом, оттолкнула Димитрия и на четвереньках поползла из ванной (кое-кто налил на пол тонну воды).

Еще не хватало пожар устроить!

Неожиданно Димитрий подхватил меня под мышки, и мы вдвоем ринулись на кухню.

– Мать моя женщина! – воскликнула я в ужасе.

Волосы зашевелились на голове, по спине прокатился холодок страха.

Глаза защипало от дыма, и они снова заслезились.

Кухню невозможно сильно задымило, а запах… Кошмар!

Я быстро убрала сковороду с плиты, скинула ее в раковину и включила холодную воду. Раздалось жуткое агрессивное шипение, едва вода коснулась раскаленного металла.

Димитрий распахнул окно настежь, а я на всю мощь врубила вытяжку.

Боже, я такая идиотка… Сопли распустила, омлет прозевала…

И что Сталь обо мне сейчас подумает?

Что я рукожоп… криворукая будущая мамочка.

– Так, собирайся. Водитель уже ждет нас, – строго сказал Сталь, продолжая хозяйничать у меня на кухне, да еще в таком неслыханно соблазнительном виде! Полотенце как приклеенное держалось на узких бедрах и даже не думало падать…

Я каким-то заторможенным взглядом следила за действиями Сталя.

Вот он сковороду мою испорченную в мусор выбросил.

Вот водички налил из графина и мне протянул…

Так! Сковороду мою на помойку?! Да она почти пять тысяч стоит!

– Эй, подождите… То есть подожди. Эту сковороду нельзя выбрасывать! – воскликнула я негодующе.

– Ты еще здесь? Не стой и не дыши дымом. Иди одевайся, – скомандовал он.

– Э-э-э… Но вы же мне вроде разрешили не выходить на работу… – протянула я озадаченно.

Или я что-то не так поняла?

– Мы едем не на работу, – сказал он и посмотрел на меня тем самым взглядом, которым награждал в офисе, когда рассказывал о моих промахах и ошибках.

Но сейчас мы были не в офисе.

– Подождите, – тряхнула я головой, со стуком поставила стакан на стол и положила руки на живот. – Я не могу никуда ехать. У меня есть свои пла…

Он не дал мне договорить.

– Анастасия, очевидно ты вчера меня до конца не поняла. Я беру на себя заботу о тебе и детях. И я вижу, – он демонстративно посмотрел на сковороду в мусорке, – что ты нуждаешься в помощи. Тем более с таким токсикозом. Его нужно предотвращать. Это не шутки…

– Я знаю! – сказала я нервно. – Меня как раз и ждут в клинике. Я собралась лечить токсикоз, не думайте, что я такая безответственная и небрежно отношусь к своему здоровью!

– Настя, твоим здоровьем займутся лучшие специалисты. Об этом можешь больше не тревожиться. Сегодня же тебя осмотрят и назначат лечение, – его тон не предполагал возражений.

– Вы так и не сказали, куда именно меня повезете. И мне нужно время на сборы.

– Не бери с собой ничего. Всем необходимым тебя обеспечат, а что-то особо важное потом заедем и заберем. – Он вздохнул и сказал: – Ты будешь жить пока у Багратиона Тамерлановича. Он обрадовался, что скоро станет дедушкой.

– В смысле обрадовался? – ошарашенно спросила я. Именно последнее заявление потрясло меня больше всего. – Дети могут быть как от Тимура Багратионовича, так и от вас…

Сталь потер переносицу и как-то обреченно произнес:

– Все сложно. В общем… Баграт – мой отец, поэтому несмотря на расклад, он один остается в выигрыше в любом случае. – Все, Настя, пошли одеваться. Разговор продолжим в машине.

Я открыла рот.

Ну дела-а-а…

Неужели правда? Или это он разыгрывает меня? Димитрий – сын Сарбаева-старшего?

Брат Тимура?

Димитрий не стал ждать моего ответа, пошел в гостиную и начал одеваться. Полотенце-таки скинул.

Я отвернулась и густо покраснела, но тут же вернулась к своим мыслям.

Нет, Димитрий серьезный мужчина и такими вещами никогда бы шутить не стал.

Так, подождите… Что он сказал? Отвезет меня в дом к большому боссу?!

– А с чего вы взяли, что я поеду с вами? Я не хочу жить у Багратиона Тамерлановича… Он же… – развела руками. – Как вы себе это представляете?!

Я невольно снова перешла на «вы» и меня распирало от возмущения, что мной командуют на моей личной территории.

И вообще, если бы я знала, что под заботой Сталь подразумевает беспрекословное подчинение его решениям, да еще таким, то…

То?

Задумалась. А что то?

Ты же так хотела, чтобы твои заботы кто-то взял на себя. Хотела? – спросило подсознание едким голоском.

Похоже, желания сбываются с какой-то издевкой.

– Не поеду, – сказала я решительно, скрестила руки на груди и повернулась к нему лицом.

Сталь уже был одет.

Даже мятый костюм ему невозможно шел, а легкая небритость придавала некой дикости и опасности.

– Настя, поверь, так будет лучше для тебя и детей, – сказал он уверенным тоном. – Я тоже буду там, поэтому можешь не беспокоиться, что тебе придется общаться только с Багратом… Но он жаждет с тобой познакомиться.

Сталь улыбнулся.

– Ты же храбрая девочка, чего испугалась? Баграт не кусается.

Я пожала плечами.

– Это хорошо, что не кусается, – улыбнулась в ответ и тут же серьезно заявила: – И дело не в том, что я кого-то боюсь. Совсем нет, просто… С таким же успехом я могу уехать и к своему отцу.

– Нет, – сказал он. – Пока мы не уберем или хотя бы не ослабим твой токсикоз, ты будешь жить у Баграта. Может, я говорю слишком категорично и властно, но не думай, что я давлю на тебя. Подумай сама, в таком состоянии тебе нужен уход и спокойствие. А детям необходимо питание. С таким токсикозом ты только навредишь и себе, и малышам. Тем более, тебя там ждут с огромной радостью. Баграт уже и не надеялся, что когда-нибудь станет дедушкой. И можешь не сомневаться, заочно он тебя уже боготворит.

– Ладно! Уговорили, – проворчала я. – Но если мне там будет некомфортно, я тут же уеду.

– Договорились, – сказал Сталь с улыбкой.

– И еще, – решила добавить один пункт. – Как только токсикоз спадет, я также уеду к себе.

– Давай вернемся к этому вопросу, когда токсикоз пройдет, хорошо? Может так случиться, что тебе не захочется уезжать.

– Это вряд ли, – сказала я с ответной улыбкой.