Текст книги "Два малыша, два жениха и одна мама-невеста"

Глава 11

Здесь, в доме Сарбаевых, я будто становилась другим человеком, играла какую-то новую роль. Прежняя жизнь стала казаться ненастоящей, какой-то далекой или просто отодвинутой в сторону до новых времен.

А по-другому и быть не могло. Любую мою просьбу тут же выполняли, меня окружал комфорт и достаток. Дом Сарбаева и прилегающая к нему территория были прекрасными. Персонал вежливым и превосходно знающим свое дело.

Я всем своим существом наслаждалась красотой этого места, но внутри меня все равно что-то неприятно зудело и где-то на периферии сознания поселилась неясная тревога.

Прошло несколько дней. Сталь вел себя со мной все так же уважительно и даже нежно. Он удивлял меня своей ласковостью и тем, что может быть таким… не холодным.

Сарбаев-младший тоже стал меня удивлять, даже поражать. Прекратились с его стороны подколки и насмешки; я все чаще ловила на себе его задумчивые и даже заинтересованные взгляды; а однажды за завтраком Тимур, как и Димитрий, поцеловал меня в щеку.

Не могла я понять только одного: он пытался своими действиями задеть Диму или у него на самом деле появился ко мне интерес?

Не знаю и, если честно, знать не хочу. Тимур человек увлекающийся, и, как только ему надоест новая игрушка в моем лице, он сразу о ней забудет. А может, даже сломает.

А у меня дети.

А еще я хочу быть счастливой.

Вот Димитрий как раз вызывает у меня чувство защищенности и надежности.

Дима позволяет мне быть полностью открытой с ним и свалить на него все, что у меня накопилось, – страхи, тревоги, надежды, планы… Я ему за это благодарна.

Как-то я попросила его свозить меня по некоторым делам в город. Он сказал, что с удовольствием отвезет меня куда угодно, хоть на край света. Я тогда рассмеялась и сказала, что куда угодно не нужно, мне всего лишь необходимо пополнить свою карту и сделать очередной взнос по ипотеке.

На следующий день до завтрака он вручил мне новую безлимитную карту, закладную и уведомление от банка, что ипотека полностью выплачена.

Этот поступок меня не просто озадачил, но даже, признаюсь честно, напугал.

– Зачем? – спросила я у него, не веря, что держу в руках заветные бумаги, которые по плану могла получить не ранее, чем через восемь лет.

Он ответил мне в своей обычной манере:

– Не хочу, чтобы тебя что-то тревожило и беспокоило. Только не накручивай себя и не думай, что мои действия тебя в чем-то обяжут. Поняла?

Последние его слова меня успокоили. Не хотелось бы быть еще больше зависимой от Сарбаевых. Хотя кому я вру? Я уже поняла, что эта семья прочно и основательно вошла в мою жизнь и назад дороги нет и не будет. Не только от меня и моего поведения будет зависеть будущее моих детей и мое собственное.

В этой семье только Димитрий вызывал у меня ощущение безопасности.

Рядом с Тимуром я ощущала напряжение, а иногда и раздражение, что не являлось хорошим признаком.

И с каждым днем я все более страстно молилась о том, чтобы мои малыши оказались от Сталя.

Его я прекрасно видела в роли отца своих детей, а Сарбаева, к сожалению, нет.

И еще Дима порадовал тем, что позволил пригласить в этот дом моих подруг.

– Ты не пленница здесь, Настя. Конечно, приглашай своих подруг. О твоих планах я скажу Баграту с Лизой.

Я была на седьмом небе от счастья, и мои подруги бурно радовались нашей скорой встрече.

Девочки приедут в субботу. А я ведь уже успела соскучиться по ним. Я хотела обнять их и рассказать обо всем еще раз, распивая вкусный чай с пирожными на берегу волшебного озера…

Мое настроение было на отметке пять с плюсом. Мне было хорошо, я радовалась и чувствовала, как от моего прекрасного настроения хорошо моим ангелам.

А в пятницу произошло то, что заставило меня взглянуть совершенно другими глазами на Сарбаева-старшего.

* * *

Этот день начался, как и все предыдущие.

Сначала завтрак. Потом Дима и Тимур разъехались по делам. Багратион Тамерланович тоже уехал. Его проводил напряженный и взволнованный взгляд Елизаветы Сергеевны. Она в последние дни была бледной, молчаливой, а на вопросы, все ли с ней в порядке, лишь грустно улыбалась и отвечала:

– Слава богу, все обошлось…

Ощущение, что в этом доме что-то происходило, меня не покидало ни на минуту, но все отмалчивались, а на мои вопросы отвечали, чтобы я не забивала себе голову и ни о чем не волновалась.

Даже Димитрий, который обещал быть со мной всегда откровенным, уходил от ответа.

Такое отношение начинало меня злить. То меня называли членом семьи Сарбаевых, то относились так, словно я чужой человек, сующий нос не в свое дело.

А может, так оно и было и я на самом деле пыталась влезть не в свое дело?

Но к обеду атмосфера в доме кардинально изменилась.

Вернулся Багратион – с таким выражением лица, что мне стало страшно. Он был в сопровождении неизвестного мне мужчины. Они заперлись в кабинете и не выходили оттуда… наверное, до утра не выходили.

А когда вернулись Тимур и Димитрий, то тоже без объяснений и с хмурыми лицами сразу же направились в кабинет отца.

Елизавета Сергеевна, когда увидела супруга, посерела, будто мгновенно на несколько лет постарела, а потом, громко всхлипнув, извинилась передо мной и, сильно ссутулившись, ушла в свою комнату.

Мне стало не по себе. Все были такими хмурыми, угрюмыми, словно кто-то умер…

Очень надеюсь, что это не так.

Как вы уже поняли, обедала и ужинала я в полнейшем одиночестве.

И так сильно накрутила себя, что уже готова была плюнуть на все правила приличия и ворваться в этот чертов кабинет, чтобы вытрясти из мужчин правду и узнать, что же все-таки происходит?

Может, я бы и дошла до этого, но, когда ночь уже вступила в свои права, а на улице сильно похолодало и небо решило оросить землю скупым дождиком, я возвращалась с парковой прогулки в дом и навстречу мне вышел пьяный вдребезги Сарбаев-младший.

– На-а-а-стенька… – протянул он и распахнул объятия. – Дай я тебя обниму-у-у-у…

Я подошла к нему и, увернувшись от его объятий, сказала:

– Ты пьян, Тимур. Пойдем в дом, дождь начинается.

– Да, я пьян. А знаешь, почему?

– Откуда же мне знать? – Я пожала плечами. – Вы же все скрываете от меня.

– Если бы ты только знала… – хмыкнул он и покачнулся, а потом зацепился одной ногой за другую и чуть не завалился, но я подставила ему плечо.

– Благодарю! – шутливо сказал он.

Мы вошли в дом. Никто больше не появился в поле моего зрения. Остальные мужчины, похоже, продолжали вкушать дары зеленого змия.

– Ты вернешься к ним? – спросила я у шатающегося Тимура. – Или пойдешь спать?

– Спать, – кивнул он.

Я помогла дойти Тимуру до его спальни.

Как же он был пьян! Несколько раз чуть не свалился с лестницы!

– Можешь немного побыть со мной? – спросил он заплетающимся языком очень-очень жалобно. – Просто посиди со мной, пока я не усну…

Не люблю пьяных, но отказать Тимуру в такой просьбе не смогла.

– Хорошо. Посижу.

Сарбаев от радости обнял меня и попытался поцеловать, обдав алкогольными парами.

– Тимур, прекрати, – оттолкнула я его. – Ты пьян, и мне не нравится запах алкоголя.

– Не-е-ет, – замотал он головой и начал расстегивать рубашку. – Это не тебе не нравится, а им… моим детям не нравится алкоголь. Это хорошо-о-о-о…

– Э-эм… – Я не нашла что сказать и решила промолчать.

Пререкаться с пьяным мужчиной – бессмысленно.

Сарбаев разделся до трусов и рухнул на заправленную кровать. Я стояла в дверях и хотела было уже уйти, так как решила, что Тимур заснул и мое присутствие больше не требуется. Но он вдруг оторвал голову от кровати и похлопал рукой по покрывалу рядом с собой.

– Ты обещала побыть со мной, – произнес он, еле ворочая языком.

– Да, конечно, – сказала я и присела на край кровати.

Но Сарбаев вдруг ловко притянул меня к себе и уложил рядом, положив сверху свою руку. Он уткнулся носом мне в шею и прошептал:

– Ты очень вкусно пахнешь и так прекрасна…

– Спасибо, – ответила я, прислушиваясь к его дыханию и надеясь, что Тимур быстро уснет и я убегу из его спальни.

Глупостью было то, что я согласилась побыть с ним. Сарбаев не маленький мальчик, а я – дура.

Его рука с моего плеча поползла вниз и остановилась на животе.

Тимур приподнялся на локте и сказал:

– Прости.

Любопытно.

– За что именно? – проворчала я себе под нос.

Он пьяно улыбнулся и нараспев произнес:

– За то, что считал тебя… не совсем порядочной женщиной. За то, что хотел, чтобы их не было…

Он демонстративно погладил мой живот, а я напряглась и попыталась встать, но мне не дали.

– Прости… Я был не прав и раскаиваюсь в своих гадких мыслях… Отец прав. Только семья важна, больше никто и ничто не имеет значения. Прощаешь?

– Не знаю, – сказала я тихо. – Не очень приятно слышать такие слова.

– Пожа-а-а-луйста, На-а-астенька… Прости. Я теперь знаю, ты о-о-очень хорошая женщина.

– Я подумаю, – ответила я уклончиво и снова попыталась встать.

Но Тимур не позволил и, неожиданно задрав мою футболку, прикоснулся горячими губами к оголенному животу.

– Я буду хорошим отцом и хорошим мужем. Обещаю тебе, Настенька…

Это еще что за новости?

– В смысле – хорошим мужем? – спросила я, обеими руками отодвигая от себя его голову. Но Тимур упорно лобызал мой несчастный живот вдоль и поперек, вызывая мурашки и щекотку.

– В прямом, – усмехнулся он и снова прикоснулся губами к моему животу.

– Тимур, прекрати… Ты пьян, мне не нравится, и ты бредишь. Давай завтра поговорим, и ты мне все объяснишь, – попыталась я достучаться до его сознания.

Он замотал головой и хитро посмотрел на меня своими черными глазами.

– Хочешь узнать страшный секрет, от которого в последние дни все не свои ходят? – спросил он вдруг трезвым голосом.

Я сглотнула и сипло ответила:

– Хочу.

Сарбаев победно улыбнулся и, приблизив свое лицо к моему, прошептал:

– Но за это я кое-что хочу…

– Что? – спросила я, не скрывая своего раздражения.

По-хорошему надо бы уйти, но любопытство прочной паутиной оплело меня и не отпускало.

– Я поцелую тебя, – прошептал Тимур. – И поцелую не в щечку, а в губы, именно так, как мы целовались в самый первый раз, помнишь?

Краска стыда залила мое лицо и шею.

Как же не помнить? Все я помню.

К сожалению, память не стереть, не выключить и не выкинуть. И стыдно мне не от того, что все было плохо, наоборот, было ведь очень и очень хорошо. И от того, что я в глубине своей порочной души жаждала повторения той ночи, мне становилось стыдно. Но ни за что и никогда я не признаюсь в этом Тимуру!

– Так что же ты молчишь, прекрасная Анастасия? Заключим сделку, ммм? Поцелуй в обмен на страшную тайну, от которой у тебя волосы дыбом станут.

Я снова сглотнула и сказала:

– Сначала расскажи, но поцелуя сегодня точно не будет – от тебя невозможно несет алкоголем. Боюсь, поцеловав меня, в ответ ты получишь мою тошноту…

Сарбаев завалился на спину и расхохотался.

– Любая другая воспользовалась бы сложившейся ситуацией и была бы только рада моим поцелуям и не только… – Он снова повернулся ко мне и игриво спросил: – Что в тебе такого? Что вызывает у меня такой интерес и желание? Постоянно думаю о тебе. Ты наваждением стала. А еще Сталь к тебе прицепился, будь он неладен.

– Мы не об этом говорим, – вернула я его к сути разговора. – Ты обещал рассказать о некой тайне. Поцелуй буду должна.

Он пальцем дотронулся до кончика моего носа, потом спустился к губам и обвел их по контуру.

– Только не думай, что я забуду о данном обещании. Я хоть и пьян сейчас, но мой разум – как стеклышко. – И вдруг он натурально зарычал: – Как же мне хочется впиться в твои губы, сорвать с тебя эти тряпки, смять в руках твое мягкое тело и наполнить тебя собой.

Его большие ладони осторожно заползли под мою футболку и легли на грудь, легонько сжав. И эта ласка вызвала настоящий ураган чувств в моем теле! Невозможно сильное желание разлилось по венам, превращая кровь в раскаленную лаву.

Боже мой… Дура! Скажи ему прекратить! Немедленно! И сама уходи! Беги!

Но вопреки вопящему разуму я лишь застонала, когда его горячий влажный рот прикоснулся к груди, а пальцы заползли под ткань трусиков…

– Тимур! Прекрати! – вскрикнула я, оттолкнула его и резво поднялась с кровати. Сразу закружилась голова.

– Прости, – прохрипел он, продолжая смотреть на меня жадными глазами. – Увлекся.

– Все! Спокойной ночи, Тимур! – сказала я и направилась к двери.

– А как же тайна? Или тебе неинтересно? – бросил он насмешливо мне вдогонку.

Я развернулась и сказала:

– Расскажешь завтра, на трезвую голову.

– На трезвую не расскажу, – нахально ответил он, перевернувшись на спину и заложив руки за голову. И специально повел бедрами в мою сторону, демонстрируя всю свою боевую готовность.

Я сложила руки на груди, стараясь смотреть ему в глаза, а не на то, что намного ниже, и сказала:

– Значит, никакого поцелуя не будет.

Отвернулась, взялась за дверную ручку и услышала тихие слова:

– Будет, милая моя. Все у нас еще будет.

Вылетела я из его спальни, рассерженная как тысяча чертей! Злилась на него, на себя, на свою легкомысленность… Но еще больше ощущала не злость, а дикое желание.

Но почему я не испытываю такой страсти к Сталю?!

Зашла в свою комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной.

И подпрыгнула от неожиданности.

– Мне сказали, ты гуляла у озера, но там я тебя не нашел. А ведь уже поздно, – услышала я голос Димитрия в темноте.

Включила настенные бра и увидела его – осунувшегося, но не такого пьяного, как Тимур, а лишь немного выпившего, сидевшего в кресле в расстегнутой рубахе.

Вот черт, везет мне, как утопленнице.

– Ты меня напугал, – прошептала я, приложив руки к груди, чувствуя, как быстро бьется сердце.

– Извини. Не хотел. Так где ты была?

Рассказывать Димитрию о том, что минуту назад была в спальне Сарбаева, не показалось хорошей идеей, поэтому я соврала:

– Тебя искала.

– Меня? – удивился он.

– Да. Хотела тебя попросить рассказать мне о происходящем в этом доме.

– Для этого и я тебя искал, – произнес он и поднялся.

Сталь подошел и обнял меня, бережно прижимая к себе, даря надежность и покой.

Если с Сарбаевым я чувствовала огонь и натурально горела, как в аду, то Димитрий был как чистейший родник, дарующий прохладу и вымывающий из моей души все тревоги и страхи.

Я, видимо, просто свихнулась на фоне своей беременности.

Мужчина зарылся лицом в мои волосы и сказал:

– Помнишь, я тебе говорил, что мы нашли предателя в компании?

– Да, – коротко ответила я.

– Это была Алла, помощница Баграта, – ошарашил меня Дима.

Я оторвала голову от его плеча и изумленно посмотрела в его усталое лицо.

– С ума сойти, – прошептала я. – Но почему? Для чего ей это понадобилось?

Сталь слабо улыбнулся и ответил:

– Причина банальна – деньги, власть. Алла мечтала, что Баграт впишет ее имя в свое завещание, но узнала, что этому не бывать. И тогда она, очевидно, обезумела или… не знаю. Может, она всегда была безумна? Этого уже никому не узнать. Она долго плела свою паутину, манипулировала и насмехалась над своим начальником и другом. Эта женщина все знала наперед. Баграт никогда от нее ничего не скрывал и, как оказалось, зря. Слишком близко он подпустил ее к себе и своей семье.

– И что теперь? Ее осудили? Уже вынесли приговор? Сколько ей дали? Поэтому Елизавета Сергеевна такая грустная, поэтому вы сегодня пили?

Димитрий посмотрел вверх, тяжело выдохнул, сжал мои плечи и сказал:

– Да, ей вынесли приговор, но немного не так, как ты думаешь.

– Не понимаю, – нахмурилась я и почувствовала, как в животе образуется тугой комок страха.

Баграт ее убил?

Но вслух я этот вопрос не задала, надеясь все же на то, что ошибаюсь.

– Давай присядем, – сказал Дима.

Мы забрались на мою кровать. Он прижал меня спиной к себе и заговорил.

Димитрий рассказал мне о том, что Баграт планировал сделать тест ДНК, не дожидаясь рождения детей. Рассказал о финне и о том, как тот ему не понравился, как он попросил своих людей выяснить все о клинике и о самом Ливи. О том, как Елизавета Сергеевна поделилась своими страхами с Аллой. О том, что она была не в курсе предательства Аллы. Также я узнала, что именно Алла порекомендовала Елизавете Сергеевне финского доктора.

– Он раскололся, Настя. Ливи рассказал, что Алла купила его. И он должен был… – Дима вздохнул и прижал меня к себе еще крепче. – Он должен был сделать так, чтобы после процедуры ты потеряла своих… наших детей.

От услышанного у меня перехватило дыхание. Мне стало трудно дышать, я держала руки на животе, не веря в то, что кто-то хотел убить моих малышей!

– Я ведь ей ничего не сделала, – прошептала я, глотая слезы непонимания: как можно быть такой злой, бесчувственной и беспощадной?

– Она знала, что Баграт этого не перенес бы. Для него семья – это все.

– И что с ней? – спросила я, вытирая кончиком футболки мокрое от слез лицо. – Она ведь может снова попытаться навредить…

– Ее больше нет, – сказал он жестко. – Ни Аллы, ни Ливи. Их нет. Баграт позаботился о том, чтобы никто из них не посмел больше тревожить его семью.

Я замерла, боясь вздохнуть. И не могла осознать, что же страшнее? То, что Алла хотела убить моих детей, или то, что Баграт убил ее и этого финна?!

– О боже… – произнесла я. – О боже…

– Не волнуйся, прошу тебя. Мы же обещали, что будем рассказывать друг другу правду. Понимаю, что правда отвратительна и гнила, но ты в эти дни так смотрела на меня, просила рассказать…

– Лучше бы я этого не знала, – сказала я и тряхнула головой. – Нет, нет. Правильно, что ты мне все рассказал.

А потом мне вдруг стало очень и очень страшно.

Этот дом перестал быть красивым и волшебным местом. Он стал казаться мне тем самым яблоком – налитым, красным, сочным на вид, но внутри полностью сгнившим, изъеденным червями.

Да и сам Багратион Тамерланович больше не казался добрым будущим дедушкой – это был дьявол во плоти!

И ведь у него могут быть еще враги… Или он уже расправился со всеми?

– Тише, тише… Не плачь, все позади. – Дима качал меня в своих объятиях. – Я же говорил тебе, что не дам ни тебя, ни детей в обиду.

– Увези меня отсюда, – перебила его. – Куда угодно, только подальше от Баграта, от Тимура, от этой семьи и из этого места.

– Настя, я…

– Дима! – закричала я. – Увези меня или я сама отсюда сбегу! Я не хочу быть здесь! Не хочу!

– Тихо, тихо. Хорошо, – сказал он успокаивающим тоном. Так, как умел говорить только он. – Увезу, только не плачь и не кричи. И пойми, Баграт неплохой человек, и он поступил так ради семьи.

– Дима! – Я ударила его кулаком в грудь. – Не в этом дело. Просто если я буду здесь, то… Я не знаю, как объяснить, но нутром чувствую, что здесь потеряю саму себя.

Мой голос стал жалобным.

– Я не хочу… Только сейчас я осознала, что не здесь мое место, не в этом доме и не с этими людьми. Не дай мне здесь пропасть! Когда дети родятся, что, если Баграт захочет их забрать только себе? Что тогда?

– Я понимаю, – сказал Дима. – Я увезу тебя, Настя. Обещаю.

– Когда? – Я всматривалась в это сильное уверенное лицо.

– Не сегодня уж точно, – улыбнулся он и поцеловал меня в лоб. – Завтра принимай своих подруг и веди себя так, будто ничего не случилось, и никому не говори о том, что я тебе рассказал, хорошо?

Я кивнула, соглашаясь с ним.

– И еще тебе придется кое-что сделать. Ты веришь мне?

– Все что угодно, Дим. В этом доме только тебе и верю.

– Мы должны пожениться.

Глава 12

Сарбаев Багратион Тамерланович

Я закрыл папку с личным делом Анастасии и ухмыльнулся.

Моим балбесам невероятно повезло, что на их пути встретилась именно такая женщина.

Невероятно. Я считал, что таких людей не бывает, – ни единого пятна на репутации, ни единого штрафа за всю жизнь, никаких приводов… хотя о чем это я… Отличница, из порядочной семьи, пусть и не полной. Ее отец, Белов Андрей Евгеньевич, правильно воспитал свою дочь. Нужно с ним познакомиться.

Раздался звонок телефона.

– Слушаю.

– Мы взяли финна.

– Прекрасно, вези его на склад и ждите меня. Я буду в течение часа.

– Понял вас.

Я вызвал водителя и отправился в гараж.

– Баграт, ты куда? – Взволнованный голос жены застал меня у самого порога. – Уже почти ночь…

Обернулся и подарил ей улыбку. Нужно рассказать все Лизе, она должна знать, хоть это и причинит ей адскую боль.

– Не волнуйся, родная. Улажу кое-какие дела и сразу вернусь.

Она подошла и подозрительно посмотрела на меня.

– Ты никуда не ввязался? Я волнуюсь. Может, мне с тобой поехать?

– Не нужно, Лиза. И не волнуйся за меня. Лучше иди спать.

Она смахнула с моих плеч невидимые пылинки, кивнула и грустно произнесла:

– Береги себя.

– Конечно, дорогая.

* * *

– Ливи Пелтола, доктор медицинских наук, врач и эксперт в области ДНК-исследований из Хельсинки. Ливи, Ливи… Ты же клятву Гиппократа давал, выкидыш пробирочный, – произнес я, тяжело опустившись на шаткий стул, который мои люди приготовили для меня. – Но ты решил, что клятва – всего лишь пустые слова? Решил, что имеешь право отбирать жизни? Ты что, кусок дерьма, богом себя возомнил? Продал себя, как гнилая потаскуха… Только ты не на того нарвался, Ливи. Я ведь не прощаю таких вещей.

Финн со связанными руками и с заклеенным скотчем ртом стоял на коленях напротив меня. С его лысой макушки крупными каплями стекал пот. Мужчина мычал, плакал и умоляюще глядел на меня своими жалкими глазками.

– Откройте ему рот, – приказал я своим людям.

Скотч с резким звуком отклеили, и финн запричитал, обливаясь слезами, соплями и слюнями.

– Багратион Тамерланович! Не понимаю я, за что вы так со мной! Я ведь ни в чем не виноват! Не виноват я!

Я склонился к нему и спокойно произнес:

– Расскажешь все сам, Ливи, дам шанс остаться в живых.

– Нет, нет, нет! Я же вам говорю, что ни в чем не виноват! – завел он свою песню.

Я поманил пальцем своего человека.

Огромный детина подошел к Ливи и медленно вынул из кожаных ножен длинный и очень острый нож.

– С каким пальцем расстанешься в первую очередь?

Финну освободили руки, и парни крепко приложили его кисть к бетонному полу, без особых усилий распрямив все его толстые пальцы.

– Что? Багратион Тамерланович! Что вы делаете? Вы… вы ведь не станете пытать меня?! Вы же порядочный человек! Багр…

– С чего ты взял, Ливи, что я порядочный? Я поступаю с людьми так же, как они поступают со мной – всего лишь зеркалю их поведение, иногда в более жесткой форме. Скажем так, ты хотел убить моих внуков, так почему я должен щадить тебя? Или мне нужно обратить внимание на твою семью? Как считаешь?

– ЧТО?! Только попробуйте!

– Думаю, тебе не нужен мизинец, – с усмешкой сказал я, но сигнала парням не подал.

– А-а-а-а! – заорал Ливи, хотя его никто пока не трогал. – Не надо, пожалуйста… Я все расскажу! Это все Шувалова! Я не виноват! Прошу вас… Только не убивайте меня… И не режьте, я боли боюсь…

Вокруг него расползалось мокрое пятно.

Парни переглянулись и брезгливо отодвинули ноги в мощных берцах подальше от лужи, которая стремительно разрасталась.

– Черт, Ливи! Ты хуже девки! Развел сырость. – Я кивком велел парням убрать оружие и на время отпустить его. – Рассказывай, Ливи.

Финн в мокрых штанах пересел на сухую балку и, продолжая всхлипывать, сказал:

– Я… я… я… То есть не я, Алла вышла на меня. Я как раз находился в Москве и… – Он нервно сглотнул и продолжил: – Она пообещала много денег, если я устрою все так, что ваши внуки не родятся. Но сделать это нужно было незаметно, чтобы никто ни о чем не догадался. Потом мне позвонила ваша супруга, Елизавета. И я, как просила Алла, все расписал в лучшем виде, что процедура безопасна, что все пройдет быстро и безболезненно. Алла перевела мне задаток…

– Тварь, – сплюнул я.

– Но ведь ничего не случилось! Вы все узнали! Вы отпустите меня? Я честно никому не расскажу! Умоляю вас…

Я рассмеялся в лицо этому жалкому… И такой человек занимает не последнюю должность в области медицины и исследований ДНК? Этот продажный, трусливый и ничтожный человечишка?

– Конечно не расскажешь, – улыбнулся я злорадно и кивнул своим парням. – Дайте ему пистолет.

– ТТ, Багратион Тамерланович? – спросил Саня, спецназовец и безжалостный профессиональный убийца.

Саня всегда носил с собой незаряженный ТТ для таких вот случаев.

– Именно, Саня.

Тот вложил в дрожащие потные руки финна пистолет и отошел ко мне.

– Ч… что это? – продолжая обливаться потом и дрожать, как трусливый кролик, спросил Ливи.

– Это пистолет. Ты сейчас засунешь его себе в глотку и нажмешь на курок.

– Что?! – пропищал он, выпучив водянистые глаза. – Я не хочу умирать! Не хочу! Не хочу!

– Мои внуки тоже не хотят умирать, Ливи, – жестко парировал я.

– Но мы ведь все уже выяснили! – не унимался этот засранец, крепче сжимая пистолет.

– Выяснили, Ливи, но вот незадача: ты настолько мерзкий тип, что обязательно продашься кому-нибудь другому. И обязательно навредишь кому-то. Такие, как ты, не меняются, Ливи. Давай быстрее, меня жена ждет.

– Да пошли вы! – заорал он. Потом очень резво вскочил на ноги и навел пистолет на меня. – Никому не двигаться или я выстрелю!

Я насмешливо приподнял вверх руки.

– Ливи, ты допускаешь огромную ошибку. Я ведь редко даю второй шанс. А ты сейчас его упускаешь.

– Я вас убью! Клянусь богом, убью! – орал финн уже фальцетом, целясь мне в лоб.

– Тогда чего ты ждешь, Ливи? – рассмеялся я. – Стреляй. Ты все равно уже труп. Нужно было сделать, как я сказал, и тогда…

Ливи нажал на спусковой крючок. Пистолет издал щелчок.

Финн потрясенно посмотрел на пистолет, на меня, потом снова на пистолет, и повторно выстрелил, еще раз и еще… Когда понял, что пистолет не заряжен, он отбросил его и попятился назад.

– Если бы ты сделал так, как я сказал, то остался бы жив, Ливи, – сказал я напоследок и кивнул своим парням.

Один выстрел – и удивленный собственной смертью Ливи упал грузной тушей на серый бетонный пол.

– Избавьтесь от тела, – распорядился я. – А завтра навестим Шувалову.

– Как скажете, Багратион Тамерланович.

* * *

Прекрасное сегодня утро – свежее, яркое, радостное…

И как же печально, что в такой приятный день я должен творить зло. Но кто, если не я? Кто защитит мою семью?

Тимур и Дима могут, стоит только попросить. Сильные, смелые, горячие. Но зачем? Они мои дети, хоть и выросли уже давно.

Пока я жив, пока моя рука тверда, а разум ясен, я отвечаю за благополучие и спокойствие своей семьи. Мальчики еще успеют хлебнуть дерьма, хотя надеюсь, им не придется этого делать.

Пусть я буду грешен, измазан по локоть в чужой крови. Пусть я буду гореть в аду и испытывать вечные муки. Зато мои дети и внуки будут защищены, они будут жить в достатке, не зная бед. Именно к этому я и стремился.

Сам я? А мне уже ничего не страшно и не нужно. Я прожил бурную и яркую жизнь, мне не о чем сожалеть.

Скрепя сердце я рассказал жене об Алле, о финне и о том, что могло произойти.

Лиза от услышанного чуть не потеряла сознание, а потом плакала и просила у меня прощения.

Говорила, что это из-за нее Анастасия могла потерять детей. Она причитала:

– Но как же так? Алла ведь наш друг, она плечом к плечу прошла с тобой долгий путь! Она с тобой дольше, чем я!

– А была ли она другом? Алла думала, что получит всю мою империю. Ей было мало личного счета, куда я ежемесячно переводил огромные суммы денег. Ей мало было роскошного дома, который я купил для нее с мужем, мало дорогих автомобилей, украшений… Да все, что просила, она получала. Но жадность людская не имеет границ, Лиза. Даже включи я ее в завещание, уверен, она посчитала бы, что я должен отдать ей все.

– Я не могу в это поверить…

– Как и я.

– Что ты будешь делать?

– Сделаю так, чтобы она никогда больше не смогла навредить нашей семье.

– Ты посадишь ее в тюрьму?

Я усмехнулся.

– Даже из тюрьмы можно протянуть руки, Лиза. Она сама сделала свой выбор.

– Побойся Бога, Баграт! – перекрестилась Лиза.

– С Богом мне не суждено увидеться, родная. Моя дорога после смерти только одна, и ведет она в ад. Но до этого часа я обязан расправиться со всеми врагами.

* * *

– Объект в доме, Багратион Тамерланович. Она никуда не выезжала сегодня, – доложили мне.

– Отлично. Тогда навестим ее.

Автомобиль плавно въехал на территорию дома Аллы, в котором она когда-то жила с мужем. Последние годы в огромном коттедже обитает она одна. До сих пор не могу понять, почему она не переехала в квартиру или дом поменьше. Хотя теперь это уже не имеет никакого значения.

– Сергей, ее муж, где сейчас? – спросил я у начальника своей охраны.

– С утра он уехал на работу, Багратион Тамерланович.

– Отсюда сразу поедем к нему в офис.

– Вы ему расскажете?

Я кивнул.

– Расскажу.

– Он может пойти в полицию или еще куда? – осторожно поинтересовался начальник охраны.

– Я ему расскажу только то, что он должен знать, и не более того.

– Понял. Простите за неуместный вопрос.

– На Аллы этот раз прощаю.

Я вышел из автомобиля и со своими ребятами без стука вошел в дом бывшего лучшего друга, идеальной помощницы, соратницы и, как выяснилось, предательницы – в дом Аллы Шуваловой.

– Баграт? – удивилась она, увидев меня. – Что ты здесь делаешь? Почему не позвонил?

Алла сидела за столом, пила коктейль и просматривала картинки курортных пляжей на своем ноутбуке.

Ни жестом, ни словом не выдала она своего волнения. Как будто ничего не знала и ничего не совершала. Браво! Алла превосходная актриса.

– И тебе добрый день, – улыбнулся я и опустился на диван. Посмотрел на экран ее ноутбука и спросил: – Ищешь местечко, где будешь греть свои косточки?

Она пожала плечом и улыбнулась.

– Почему нет? Я теперь женщина свободная от рабочих дел, могу позволить себе долгосрочный отдых.

Я побарабанил пальцами по обивке дивана и кивнул парням, чтоб подошли ближе.

Алла насмешливо-удивленно посмотрела на мою охрану, которая выполняла не только эту функцию, но промолчала.

Саня вынул из кармана два небольших флакона, напоминающих пробники духов.

Внутри флаконов находилась прозрачная жидкость.

Он передал их мне.

– Видишь ли, моя дорогая Алла, боюсь, не получится у тебя улететь в далекие страны.

Она поерзала на стуле и с вежливой улыбкой поинтересовалась:

– Это еще почему?

– Потому что Ливи Пелтола вчера раскололся, Алла, – ответил я тоскливо. – Неужели ты и правда думала, что я ничего не узнаю?

Она открыла было рот для оправданий, но тут же его закрыла. Я так понимаю, она передумала оправдываться. Верно мыслит: осознала, что я уже не отступлю.

– И что ты будешь делать? – спросила она уже без улыбки, с опаской поглядывая на моих парней.

– Ты знаешь, что иногда я даю людям второй шанс. Но чаще всего они сами выбирают смерть.

Я протянул на раскрытой ладони два флакона и сказал:

– В одном из них яд, Алла. Я предлагаю тебе выбрать флакон и выпить содержимое до дна. Возможно, ты сразу же умрешь, а возможно, останешься жить.

– Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу азартные игры! И сейчас играть уж точно не собираюсь! – жестко ответила она, некрасиво скривив свое холеное лицо. – Убирайся, Баграт! Иначе я вызову полицию. Пусть лучше меня посадят, но я и тебя утяну за собой.