Текст книги "Паница"

– О каких детях речь? Вас кто-то конкретный интересует?

– Денис и Матвей. Мы можем с ними поговорить?

Глава 13

Больше из конкурса ничего не удалось выжать. Не помогли ни газета, ни телевидение. И после новогодних каникул Леда улетела на Соловки.

Анна занялась документами по опекунству над Дэном. Второго мальчика отсеяли уже в ходе тестового задания. У него не оказалось магических способностей.

Катерина с Василисой неотлучно находились возле Федюшки. За свою маленькую жизнь он ни разу не получал столько любви. Радость и сомнения чередовались в нём, не давая привыкнуть к мысли, что теперь с ним всё будет хорошо.

В первый день после приезда Федюшка проснулся, когда уже рассвело. Он открыл глаза, увидел незнакомую комнату и замер, вспоминая, где он.

«Чисто и тепло. А ещё пить хочется и в туалет».

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошла женщина с серебряными волосами, короной уложенными вокруг головы.

– Привет, дорогой. Помнишь меня?

– Привет. Да, помню. Ты Васька. Значит, я всё ещё сплю. Но скоро я проснусь, потому что хочу в туалет и пить. А почему ты у меня Васька? Ты что, превращаешься в кота?

– Нет, в кота я не превращаюсь. Я волчица. При случае – лиса. А вот в кошку, пока, не получается. В кошку – это высший пилотаж. А Васька я потому, что я Василиса, – и подумав немного, добавила, – Премудрая. И Васькой меня называют только самые близкие люди.

– Значит, я самый близкий?

– Посмотрим. Давай руки, пора вставать.

Василиса подхватила невесомое тельце и усадила на стул туалета.

– О господи, вот худоба-то, – двумя пальцами потрясла она Федюшкино запястье, – ну, ничего, откормим на кашках и молоке. Любишь молоко?

– Да. Но его можно есть один раз в неделю, а то растолстеешь.

– Что за глупости, откуда ты это взял?

– Тётя Лена так говорит. Мы всегда молоко по средам пьём. А в другие дни продаём соседям.

– Понятно… Будем одеваться?

Мальчик смущённо поёрзал.

– Ладно, сиди, не ёрзай. Я за твоей одеждой схожу.

– А её Мам Аня в печку выкинула.

– Кто выкинул?

– МамАня.

Василиса расхохоталась.

– Да я погляжу, ты тоже мастак давать людям имена. Не переживай, баКатя, – хихикнула Василиса, – тебе новую одежду сшила. Сейчас принесу.

Она вышла, а Федюшка стал рассматривать комнату, попутно обдумывая слова Василисы. Комната небольшая. И мебели немного. Чисто и уютно. За окном деревенская улица, дальше – огороды и лес.

Вошла Василиса с перекинутой через руку одеждой и прервала его обследование:

– Завтрак ты проспал. До обеда ещё далеко. Не возражаешь, если мы тебя покормим картошкой с молоком? Ну, я так и думала. Всё это она говорила, перенося мальчика на кровать, стягивая Катину рубашку и натягивая, перешитые на маленького человечка, вещи Степана.

– Ну, красавец! – оценила она результат своих манипуляций, – пойдём, пусть все похвалят.

– Погоди, Василиса. Я спросить хочу.

– Ну, спрашивай.

– А больно в зверя превращаться?

– Нет. Но правильно это делать надо уметь, а то одичаешь, и зверь быстро вытеснит из тебя человека. По-научному это называется «контролируемая териантропия».

– Ты долго училась?

– Правильно перевоплощаться – долго.

– Научи меня правильно.

– Посмотрим.

Она подхватила Федюшку на руки, он обхватил её за шею, так они и вошли в столовую.

За переборкой хлопотала над обедом Катерина.

– БаКатя, зацени красавца!

Катерина поцеловала мальчику руку.

– Как тебе спалось на новом месте? Какие сны видел?

– Я не видел снов. Просто проснулся в другом месте. И оно оказалось настоящим.

– Ну и хорошо. Садитесь, молока налью. Козьего. Любишь козье молоко?

Собравшись лететь на Соловки, Леда не чувствовала никакого беспокойства.

Это был обычный рабочий визит. Накануне она накидала на листке план доклада.:

«От графика не отстаём. Семья прошла инициацию. Родовая память активирована. Тестовые задания прошли успешно. Применение древней магии в современной жизни не вызвало перекосов: семья умело перекладывает древние знания на текущее время. Поиск детей ведётся активно. За месяц обнаружили двоих: один уже в доме, второй – на подходе. Есть небольшой запас времени».

«Какой бодренький рапорток получился. Всё как по маслу. Что-то тут не так? Однозначно, что-то упускаю. Не хочу обманываться», – сердилась Леда, не понимая, в чём подвох.

– Как правильно? бесишь… я не понимаю… Мне срочно надо поговорить. Она сняла защиту и позвала. Через несколько минут в комнату, одна за другой, вошли ведьмы Паницы. Леда показала им рапорт.

– Не понимаю, в чём подвох, но, похоже, что и второй детдомовский ребёнок не наш.

– Дела. Кто же он? Ты же видела результаты вводного теста – он его прошёл.

– Я, кажется, знаю кто он. Ещё тогда, на празднике, он мне кого-то напоминал, но не могла вспомнить кого… как будто что-то давно забытое… Но очень хотелось поскорей найти, поэтому я пропустила. Простите, – призналась Анна.

– Да, ну же, не тяни.

– Дэн экстерьером сильно напоминает слободских. Вам не кажется?

– О боги! такое очевидное сходство, и никому не пришло в голову! Как можно было не узнать слободского ребёнка?

– Да никому и правда, в голову не могло прийти, что представителя этого рода можно встретить среди сирот. Негритянок и тот вызвал бы меньше вопросов. Кого угодно, правда, кого угодно – но не хибинца.

****

Много веков тому назад в среднем течении Северной Двины появилось никому не ведомое племя. Очень красивые люди витрувианского типа: все, как один пропорционально сложенные, высокие, стройные, голубоглазые альбиносы.

Из того немногого, что о них знали, было лишь то, что они пришли с Хибин, из долины возле гудящей горы Юдычвумчорр.

Чтобы добраться до Северной Двины они прошли полторы тысячи километров. Шли семь лет.

Почему они оставили пограничную службу, зачем ушли из родных мест так далеко на восток и почему шли так долго – этого никто не знал.

По договору с шаманами долины странникам отвели бросовые земли, расположенные в узком перешейке между песчаными пляжами правого берега Двины и бескрайними топями Великого Велесова болота. Хибинцы основали своё поселение в сосновом бору на самом берегу реки и называли его Слободой. С реки оно выглядело как цитадель. Никому из местных не разрешалось селиться, торговать или промышлять на их землях. И они никогда не женились и не выдавали своих женщин замуж за людей из других поселений долины.

За всю историю договор ни разу не нарушался. И потому для всех они до сих пор остаются таинственными чужаками.

****

– Но, он же не альбинос, как все они. Он тёмно-русый.

– Видимо, поэтому и оказался в детском доме… А не пропадала ли в последние годы в их краях молодая ведьма?

– Нет. У них всё тихо. Они не любят привлекать к себе внимание. Хотя несколько лет назад, у них там был пожар. Медпункт сгорел, и фельдшерица погибла. Но, она вроде пришлая была: не то с Корбалы, не то с Прилука.

– То-то ко мне слободские жёнки в последнее время зачастили.

– Мммм… значит он полукровка. И что мы с этой новостью делать будем?

– Надо что-то делать. Мы уже документы на опекунство подали. Через неделю надо забирать мальчишку у Александры Петровны. И тут я такая красавица: «не надо, передумала».

– Так ведь и чужака нам тут не надо. Не в бирюльки играем.

– А может, всё-таки рискнуть и привезти мальчишку в дом. Даже если не наш, пусть наши ребята на нём приёмы отрабатывают.

– Это – оо-очень сильно рискнуть. Он не простой, видела бы ты, как он на празднике отводил от себя. Похоже, у него очень неплохие природные данные: по чуйке нас вычислил и закрылся от Василисиных кошек.

– М-да, достанется кому-то сильный ученик.

– Надо со Степаном посоветоваться.

– Поговори с ним, конечно. Может, найдётся решение. Но завтра мне придётся об этом рассказать главе Совета.

Глава 14

В середине января день стал прибывать. И по капельке, по воробьиному скоку свет медленно, но верно отвоёвывал время у тьмы.

Степан стал вывозить Федюшку на прогулку. Заботливо укутывал, упаковывал маленькое тельце в тулуп, на голову нахлобучивал цигейковую ушанку с кокардой – ту, что осталась от службы в лесничестве. И всё это крест накрест перевязывал шерстяной Катерининой шалью.

– Получился из мальчика меховой куль, – смеялась Василиса, добавляя к убранству последний штрих – подтыкала за шаль салфетку, чтобы легче дышалось на морозном воздухе.

– Куда вы сегодня отправитесь?

– Куда сегодня отправимся?

– В лес! – радостно кричал из куля Федюшка.

– В лес, – подтверждал Степан. Одевал снегоходы, запрягался в упряжку и санки трогались.

Катерина бегала по окнам, ревниво высматривая отправившихся на прогулку мужичков.

– Вот застудит мальца, и вся наша работа насмарку, – притворно сердитым голосом ворчала она.

– Не застудит. Пусть. У Степана внук. У Федюшки дед. Им хорошо вместе.

– Забудет платок перевернуть за разговорами или, не дай-то бог, на пень налетят санки.

– Катерина, пойдём обед готовить.

Федюшка ни разу не был в лесу. Поэтому, когда дед предлагал ему выбирать, где гулять, он всегда выбирал лес. Реку не любил, хоть они с дедом и здо́рово катались с горки, умостившись вдвоём на санках-чунках.

– Знаешь Федюшка сказку, про замороженные песни?

– Нет, деда, расскажи.

– Когда мы спать укладываться будем, ты мне напомни.

– И ты, деда, мне напомни, я тебе тоже расскажу сказку про девочку, которая к нам идёт.

– Сам придумал? – насторожился Степан.

– Нет, ночью кино про неё смотрел.

– Договорились. А пока, посиди-ка тут, я веток наломаю на помело. Завтра видишь баба Катя грозилась шанег напечь.

– Люблю шанежки с молоком.

– То-то. Значит, должны помело принести.

Вечером за ужином они напомнили друг другу про обещание рассказывать сказки.

– Ты первым рассказывай, а опосля уж я. А Василиса скажет, чья сказка лучше, – предложил Степан.

– Только у меня не сказка, у меня кино.

– Всё равно: кино так кино. Главное, чтобы интересно было.

– Ну, тогда слушайте. Маленькая девочка сидит каждый вечер на подоконнике и слушает музыку звёзд. Музыку слышит только она. Ни мама, ни папа её не слышат. И думают они, что девочка заболела.

И вот стали папа с мамой водить её к разным врачам. А врачи им и говорили, что девочка заболела. Только каждый говорил, что она заболела той болезнью, про которую знает врач. А врачей было много и болезней тоже стало много. И папа устал от этих разговоров. А когда он устал, он стал сердиться и кричать на маму, а мама плакала и тоже кричала на папу. И оба они просили девочку быть большой и разумной и больше не болеть. Девочка соглашалась, чтобы их не расстраивать, но всё равно была маленькой и снова залезала на подоконник слушать звёзды.

И однажды она услышала, как её зовёт змейка Юша. Змейка прошептала ей, что она её слышит, а потом стала звать: «де-е-ти-и, и-и-ди-и-те до-о-мо-ой». Девочка обрадовалась, что Юша её зовёт домой, и стала собираться в дорогу.

Своего мишку она очень любила и положила в рюкзачок. А потом она пошла прощаться с этими шумными папой и мамой. Она сказала им, что её зовёт домой звёздная змейка Юша и ей пора уходить.

Вот только что родители орали и вдруг замерли. И мама расплакалась и кинулась к папе, и он её обнял. Так они и стояли, как камень, только смотрели на эту странную, совсем незнакомую им девочку. Ну вот совсем-совсем непохожую на их девочку.

А она уже с ними попрощалась и пошла. И теперь она идёт по городу. Но там много фонарей и звёзд совсем не видно. Я-то знаю, что девочке надо уйти с освещённых улиц, и тогда она снова увидит звёзды и узнает, как нас найти. Но я так и не смог ей этого сказать, потому что наступило утро и кино погасло. Всё. Конец. Теперь деда, твоя очередь рассказывать.

– Это, да. Только ты, мой дорогой, ещё не выпил молоко. А баба Катя вон, стоит и ждёт.

Катерина протянула кружку разогретого молока с мёдом, и Федюшка стал пить маленькими глоточками. И глаза у него сами собой стали закрываться. Он зевнул и повалился на подушку.

– Деда, а давай завтра сказки рассказывать.

– Давай, мой хороший.

Катерина укрыла малыша одеялом и поцеловала в макушку.

– Спи, мой золотой. Добрых тебе снов.

Никто в комнате не сомневался, что эта сказка про их девочку. Но про какой город говорил Федюшка?

Анна вошла в комнату:

– Что-то случилось?

– Федюшка кино рассказал про звёздную девочку. Очень похоже, что наша девочка.

– Новости… Надо включить телевизор… В девять Архангельск будет…

Если бы из этих несвязных фраз можно было понять, что происходит.

Она решительно взяла Василису под локоть и поволокла в кухню.

– Рассказывай давай, всё по порядку.

Новости ничего не дали – не было никаких сообщений о пропавшей или найденной девочке.

– Надо дожидаться прихода Леды и запускать временную петлю, чтобы вернуться во вчерашнее утро.

– Что нам это даст?

– Время. Девочка вышла из дома сегодня вечером и идёт из города.

– Почему ты решила, что сегодня, может быть вчера или завтра, или месяц назад.

– Федюшкины сны про будущее, а не прошлое. Если он видел сон вчера значит, это про сегодня.

– Или завтра.

– Наверняка в его сне есть указание на время.

– Нету там никакого времени. Для маленьких детей линейное время не существует. Поэтому, даже если бы мы что-то узнали о времени в Федюшкином сне, это бы ничего не дало.

– Я думаю, надо устанавливать зеркала. Попробуем через них увидеть. Мы всего лишь должны поймать в эфире фразу: «звёздная змейка Юша». И увидеть, кто и где её произносит. А уж потом, если понадобится, запустить петлю времени.

– Ну, тогда я пошёл за листами? – Дрон стал натягивать валенки.

– Подожди, вдвоём сподручней.

– А где их поставить? Мы зимой ими ни разу не пользовались.

– Давай в летней избе.

– Так, там не топлено.

– Вот и хорошо. Если не будет большого перепада температур, можно уже сегодня сходить в зазеркалье.

– Ладно, несите листы в летнюю избу.

– А кто пойдёт?

– Игнатьич, наверно. Ему же кино показывали. Идеально было бы, конечно, Федюшку запустить…

– Давай сегодня попробуем отправить Игнатовича. Ну а уж если не получится, тогда завтра зеркала перенесём в тёплую избу и отправим малыша.

В центре спирали установленных листов поставили стул. В углу, на столе зажгли свечи.

Степан долго устраивался, скрипел стулом, сопел, бормотал, наконец, угомонился. Втянул в себя побольше воздуха так будто готовился к погружению, и закрыл глаза. «Звёздная змейка Юша, отделяющая своим телом Правь от Яви и Явь от Нави, где же мне тебя искать».

Сначала под веками было темно, потом в уголке правого глаза промелькнуло движение. Ещё через минуту появились очертания зелёных солнц и зернистых спиралей. То и дело на периферии зрения вспыхивали изумрудные искры.

Степан медленно плыл в пространстве, со стороны наблюдая звёздный коловорот.

Но вскоре почувствовал, как его начало затягивать в воронку. Доли минуты он сопротивлялся и всё-таки уступил: всё ускоряясь, и ускоряясь, и ускоряясь, он начал вращаться в водовороте света. Пространство сжималось – сжимая и закручивая его.

И мелькнула мысль: «всё, блин, конец – раздавит, щас нах».

И так же внезапно, как взвился, коловорот выдохнул и ослабил хватку.

Преодолевая боль во всём теле, неимоверным усилием воли Степан распрямился и подался вперёд. Больше всего он сейчас был похож на утопающего, стремящегося к поверхности за спасительным глотком воздуха. Вынырнул, вдохнул, обжигая лёгкие и блаженно расслабившись, начал медленно погружаться обратно в пучину света.

Открыв глаза, он обнаружил, что находится в полутёмной комнате. Огляделся. Похоже, это детская. На подоконнике сидит маленькая девочка лет пяти-шести и во все глаза испуганно смотрит на внезапно появившегося из воздуха дедушку.

Оба опасливо молчали, разглядывая друг друга. Наконец, девочка решила для себя, что дедушка безопасный, и шёпотом поздоровалась:

– Здравствуй. Я тебя не знаю.

– Здравствуй, – также шёпотом ответил ей Степан. – Мы пока, не знакомы, я путешествую в поисках девочки, которая слушает музыку звёзд. Ты её, случайно, не знаешь?

– Знаю. Только мама не разрешает мне об этом говорить другим людям. Потому что они будут думать, что я странная. Как же ты узнал про мой секрет?

– Про то, что на свете есть девочка, которая слушает звёзды, мне рассказал один маленький мальчик. Он сказал мне, что звёздная змейка Юша три раза звала её домой.

– Не три, а два, – поправила его девочка. – Маленький мальчик тоже странный?

– Очень странный. Я уверен, вы подружитесь, – улыбнулся Степан.

– У меня нет друзей, а мне очень хочется иногда с кем-нибудь поиграть.

– Скажешь мне своё имя?

– Злата. То есть, Злата Юрьевна, – поспешно поправилась она, – я почти взрослая. И не делаю глупостей.

– Здравствуй, Злата Юрьевна. А я – Степан Игнатьевич.

– Значит, ты не Дед Мороз? – разочарованно протянула девочка.

– Нет, к сожалению. Но ты можешь звать меня просто дедом.

Они помолчали. Злата отвернулась и стала смотреть в окно.

– Что там, за окном? – спросил Степан, не зная, как продолжить разговор.

Похоже, собеседница у него не слишком разговорчивая.

– Там двор, улица и город.

– Ого, я попал в город? – Степан подошёл к окну, – ого, как высоко.

– А ты точно уверен, что не заблудился? Потому что те, кто путешествуют во сне знают, где они приземлились.

– Не всегда. Видишь, я не знаю. Даже не знаю, какой сегодня день.

– Ты тоже очень странный дедушка. Посмотри на календарь – я каждый день листочки отрываю, как в садике, когда мама меня ещё туда водила.

– Злата Юрьевна, а как называется город за окном?

– Город называется Архангельск. Он стоит на берегу Северной Двины. А ты откуда пришёл?

– Я пришёл из маленькой деревеньки Паница. И тоже стоит на берегу Северной Двины. А теперь послушай меня, Злата Юрьевна и хорошенько запомни…

– Всё. Я вернулся. Ноги затекли, помогите встать. Дрон вошёл в лабиринт и помог разом отяжелевшему Степану подняться. – Чайку бы сейчас. Долго меня не было?

– Минут двадцать. Мы уже начали беспокоиться. Как, успешно?

– Да. Сейчас. Дайте отдышаться. В следующий раз ты, Дрон, пойдёшь. Стар я стал для таких путешествий.

Дрон провёл Степана в столовую зимней избы и уложил на линивку. Женщины захлопотали, накрывая на стол. Катерина подошла к мужу и стала стаскивать с него валенки, вязаную шапочку и рукавицы.

– Замёрз?

– Да не, я «там» в квартире всё время был – не холодно, – пошутил он. – Дрон, я нашёл её. Она в Архангельске. И завтра выйдет из дома после третьего зова. Надо собираться в дорогу. Я велел ей потеплей одеться и рассказал, как нас найти. Но она совсем маленькая. Ей всего пять лет. Поэтому придётся подстраховать.

– Так, подожди. Но зов же был в ноябре, а сейчас середина января.

– Я не знаю. Первый зов она услышала в рождественскую ночь, второй – через день. И третий к ней прилетит завтра.

– По размерности всё сходится вроде: были два подряд: третьего и пятого ноября и ещё один одиннадцатого. Федюшка услышал зов сразу. Детдомовские – через месяц, так что, вполне возможно, что она сигнал уловила только сейчас.

– Может, только сейчас распознала, а уловила раньше. Зов ведь ещё некоторое время будет кружить в эфире над Землёй, пока сам себя не изживёт.

– Эти дети как планеты. Каждый со своей амплитудой. Как они будут слаженно работать при таких разностях величин.

– Как обычно: сложится, если их правильно расставить. На кой чёрт нужны одни головы, когда собираешь человека?

– Ну тоже, верно.

Злату Юрьевну привезли в деревню под утро. Она так крепко спала, что даже не почувствовала, как Дрон перенёс её из машины и уложил на кровать.

Проснулась она около полудня. Низкое январское солнце заглянуло в комнату и тихонько подползло к подушке, на которой спала девочка. Лучики легонько пощекотали ей носик, и она поморщилась, но глаза не открыла. Провела рукой в поисках мишки. Пальчики нащупали игрушку, сжали плюшевую лапу и потянули по одеялу. Обняв дружка, она отвернулась к стенке, прячась от щекочущих лучей. Василиса сидела за рукоделием и из угла наблюдала за пробуждением.

Вот девочка открыла глаза и так же, как Федюшка, с любопытством стала осматривать комнату. Когда взгляд коснулся Василисы, она вскинула маленькие бровки и тихонько спросила:

– Тётя, а ты кто?

– Я Василиса, – помедлила, и как тогда Федюшке, добавила, – Премудрая. А ты, принцесса грёз – Злата?

Девочка хмыкнула. Новое имя ей понравилось.

– А я где?

– Так, в сказке. Не хочешь умыться с дороги. Помнишь, как с мамАней и Дроном сюда приехала?

– Помню.

– Тогда вылезай из-под одеяла, и пойдём умываться, завтракать и знакомиться. Они взялись за руки и пошли в столовую.

– О, а знакомиться – то и не с кем. Все разошлись по делам. – Давай, я тебя помою с дороги, а потом дам молока с шанежкой. Ты поешь и пойдёшь осматривать дом, а обеду все подтянутся, тогда и познакомимся. Согласна?

Василиса помыла её прямо на кухне: посадила в большой таз, потёрла шерстяной рукавичкой и ополоснула из кувшина водой, настоянной на травах, приговаривая: «водица – царица, божья помощница, помогла полям, помоги и нам». Завернула малышку в широкое махровое полотенце и посадила на русскую печку:

– Сиди, сейчас рубашку принесу и носочки.

Анна с Дроном ещё только поехали за девочкой в Архангельск, а Катерина села за машинку и сшила пару фланелевых рубашек. Василиса связала носочки. И вот теперь, наряженная в любовно сделанные вещи, Злата сидела за большим семейным столом и с удовольствием уплетала шанежку, запивая её топлёным молоком.

С утра Степан и Федюшка, как всегда, отправились на свою ежедневную прогулку в лес. Низкое солнце красиво просвечивало бор. Федюшка уже узнавал места и знал, что за поворотом они увидят обожжённую молнией сосну, а поднявшись на пригорок, окажутся на берегу Речки. Потом им надо спуститься в согру: вчера они поставили там петли на зайца – их надо проверить.

– Вчера с мамАней приехала девочка, которая слышит, как поют звёзды, – как бы, между прочим, сказал Степан, но Федюшка насторожился:

– А где она?

– Спит ещё, наверно. Вчера они за полночь приехали.

У Федюшки пропал интерес к прогулке.

– Деда, поедем домой, я замёрз.

– Ты, Федюшка, хитришь. Ты на девочку посмотреть поскорей хочешь. Но, домой мы сейчас не поедем. Нам надо пару сосенок на дранку срубить и петли проверить. В самый раз будет: пока мы работу сделаем, она поспит с дороги. Пусть отдохнёт, она совсем маленькая и тебе придётся о ней позаботиться.

– Вот ещё, заботится, – пробурчал Федюшка, а глазёнки так и засияли.

Больше он про девочку не спрашивал. И, только когда управились с намеченной работой и развернули санки в сторону деревни, Федюшка опять про неё заговорил:

– Деда, а как её зовут?

– Злата Юрьевна.

– Злата Юрьевна? Она что, тётенька?

– Её мама и папа очень хотели, чтобы она была уже тётенькой, и поэтому в семье её звали так.

– Зачем?

– Потому что взрослые отвечают сами за себя.

Когда Степан, окутанный клубами морозного воздуха, с Федюшкой на руках, зашёл в избу, Василиса и Злата Юрьевна сидели за столом и перебирали гречневую крупу, болтая о всяких разностях.

– О, вот и мужички наши из леса пришли. А снег-то, что так плохо отряхнули с ног?

– Айха опять веник от крыльца утащила, а помелом не больно наобиваешь. Принимайте куль, – и Степан протянул Федюшку Василисе.

– Ой, Федюшка, какой ты стал большой да тяжёлый. Давай скорее раздеваться. Замёрз? А у нас гостья. Сейчас знакомиться будем, – тараторила Василиса, будто бы и не замечая смущения обоих детей.

Усадила Федюшку на линивку, стала разматывать шаль, стягивать валеночки. Потрогала ножки: тёплые. А Федюшка уже расстегнул и стягивал тулупчик.

– Василиса, пойдём-ка, поможешь мне на повети, – позвал Степан.

– Злата Юрьевна, ты прибери-ка, дорогая, Федюшкину одежду вон туда, на вешалку, а я сейчас приду.

И скоренько так ретировалась вслед за Степаном.

Оставшись одни, дети некоторое время рассматривали друг друга. Злата Юрьевна слезла со стула, на котором сидела, но осталась стоять на месте, заслонившись столом. Она была так мала, что над столом виднелась только русая макушка и пара больших настороженных серых глаз.

Федюшка делал вид, что возится с резинкой, на которую были пришиты его варежки, но краем глаза всё же наблюдал за гостьей. Молчание затягивалось и первой не выдержала Злата Юрьевна:

– Это ты тот странный мальчик, который увидел меня во сне?

– Я не странный мальчик, я – Федюшка Лесков. А ты девочка-тётенька Злата Юрьевна?

– Василиса меня назвала Злата – принцесса грёз.

– Красивое имя она тебе придумала, – похвалил Федюшка. – Оно из дедушкиной сказки. Наш дед много сказок знает. Будешь с нами слушать его сказки?

– Угу. А ты на прогулку ходил?

– Ага. Мы с дедой каждый день в лес ходим. А ты любишь лес?

– Я никогда не была в лесу.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда.

– А хочешь, мы тебя завтра с собой возьмём?

– Хочу.

Злата Юрьевна и сама не заметила, как оказалась рядом с Федюшкой. Их первые осторожные слова не встретили непонимания, потому осмелели и стали свободно литься, журча лесным ручейком. Запрыгали по смешинкам, по милым ужимкам. И с каждым словом притяжение между ними росло и росло, пока незаметно не переросло в дружбу. Вот прямо тут, на дедовой линивке, прямо тут, в этот день и час.

Когда Василиса и Степан зашли в избу, дети уже оживлённо болтали. И даже не обратили на них внимания – так они были заняты друг другом.

– Знаешь, что это? Это встретились родные души, – прошептала Василиса на ухо брату.