Текст книги "Дорога в Академию, или как стать некромантом"

– Это все, конечно, интересно, но в чем все-таки их уникальность? И почему их истребили? Нет, пойми меня правильно, порода чудесная, но таких в мире найдется немало.

– Маги древности их немного доработали. Не спрашивай, не знаю как. Нам, по крайней мере, это повторить не удалось. Спутника мага сложно убить: у него усиленная шкура, которую не пробивают даже бронебойные стрелы. У них улучшенная сила, скорость, реакция… Понимаешь? Идеальное оружие. И еще одна интересная особенность: у Спутников магов есть разум, пусть и в зачаточном состоянии. Еще они служат накопителями и передатчикам магической энергии. И передавать они ее могут устойчивым потоком. В бою очень немаловажно, сама понимаешь. Спутники преданы только одному хозяину, и хозяин должен быть магом. Это обязательное условие. Запечатление происходит еще в щенячестве, очень рано. Если травник был магом, то боюсь, щенок не все равно не выживет – умирает хозяин, умирает собака. Хотя обычно они живут в шесть – семь раз дольше обычной псины.

Альда задумалась:

– Сейчас узнаем. Эй ты, подойди сюда!

Давешний слуга, который привел их к хижине травника, почтительно приблизился:

– Да, госпожа?

– Скажи-ка мне, любезный, не был ли усопший травник магом?

– Нет, госпожа, был он человеком праведной жизни, а магом нет.

– Точно?

Тот уверенно кивнул.

– Хорошо, иди.

– Что такое Запечатление?

Альде показалось, что старик загадочно ухмыльнулся:

– Увидишь, когда оно случится. Поверь, ощущения нельзя спутать ни с чем.

– Подожди, – недоуменно нахмурилась девушка, – насчет маны… Насколько я знаю, живое существо не может быть накопителем именно из-за неустойчивости потока? А эти собаки могут. Как?

– Я же говорил, не знаю. Те маги знали. Мы в свое время пытались повторить, сильно пытались. Ничего не вышло.

– И почему все-таки король решил их уничтожить? Такие телохранители и источники маны пригодились бы его собственным магам.

– А зачем королю усиливать магов, пусть и собственных? Не-ет, во время той давней войны он хорошо усвоил урок и не позволял магам стать реальной силой. Ты всерьез думаешь, что мы были связаны с самой Тьмой? Нет, конечно. Официальный цвет нашей магии черный, но мы не практиковали запрещенных практик и никогда не продавали душу Темным богам. Пойми, маг всегда человек, продавшись Темному Кагалу, он свою человеческую сущность теряет, становится марионеткой Бога. И зачем нам в этом случае власть и богатство, сама подумай? Мы были бунтовщиками, захотевшими свергнуть короля, властолюбцами, но темными стали только в летописях. После войны было сожжено множество ценных книг по теории и практике магии под тем предлогом, что они-де учили темной магии, наши ученики были убиты, а с магами, особенно сильными магами, которые сражались на правильной стороне, начали случаться разные неприятности с летальным исходом. Нынешние маги невежи, по сравнению с нашими временами, но зато они послушны и поставлены на службу государству.

– Не могу сказать, что государству это не пошло на пользу, – едва слышно добавил он.

– Я никогда об этом не думала, – ошарашено пробормотала Альда.– Почему ты мне раньше не рассказывал?

– Зачем? Во-первых, ты не поверишь. Догма, что семьсот лет назад светлый король бился с темными магами и победил, поскольку добро всегда побеждает, в головах нынешнего поколения очень сильна. Во-вторых, что ты, юная девочка, пусть и сумасшедше талантливая, можешь знать о притягательности власти? Да ничего.

Он замолчал.

Альда тоже молчала, потрясенная силой душевного выплеска старого мага.

От печки потянуло соблазнительными запахами.

Девушка принюхалась:

– Ммм, каша из перловицы с мясом и травами!

В обычное время она и смотреть бы не стала на столь грубое блюдо, но тогда не сейчас. Сейчас она очень хотела есть, и желательно горячего. Мысли о магах и покойнике в сенях резво отошли на задний план. Слуги уже накрывали трапезу, и Альда поспешила к столу. Компанию, как всегда, ей составляла дуэнья. Слуги ели кто на корточках, кто на сундуках или пристенных лавках, чтобы не оскорблять взглядов господ. Девушка чинно зачерпнула каши, подула на нее и изящно отправила в рот. При этом она с завистью смотрела на Клессандру, которая, не чинясь, работала ложкой, словно магическая черпалка. Сама она так не могла просто физически – не позволяли вбитые с детства правила поведения.

За едой молчали. Заговорили, только когда тарелки опустели на две трети, а первый голод был утолен. Нарушила молчание Клессандра:

– До поместья вашего жениха осталось два дня пути. Наш уговор в силе?

– Естественно. Ты передаешь меня с рук на руки жениху, а сбегаю я уже оттуда.

– Хорошо, – кивнула Клессандра. Выглядела она довольной.

Глава 5

Утро наступило холодное и промозглое. С застрехи, с крыльца, с каждого листика на яблоне во дворе падали капли, но дождя уже не было. Тучи стремительно неслись куда-то на запад, и можно было надеяться, что к обеду окончательно разъяснеется.

Старого травника решили похоронить во дворе. Один из слуг вызвался читать молитвы, облегчающие переход в другой мир. Конечно, обычно это делали жрецы, но по канону Пути странникам можно было отчитать покойника самостоятельно. Это и правильно – смерть частенько приходит неожиданно, а где в глуши возьмешь жреца?

Старый травник, как оказалось, был человеком предусмотрительным – в отдельном сундуке хранилось все требуемое для похорон, он даже мешочек с хлебными крошками припас. Не говоря про гроб – тот обнаружился на чердаке. Теперь гроб стоял на столе посреди двора, старик глядел в небо пятаками, прикрывающими глаза, а знающий молитвы слуга хлебными крошками чертил вокруг фигуры, призванные облегчить умершему переход в Тот мир и защитить собравшихся от злых духов, которые могли прийти с обратной стороны.

– Делать им больше нечего, как лезть к сиволапым крестьянам, – ухмыльнулся Орисса Чъода. – Вот жрецы, это да, знатная добыча. Маги еще.

– А ты откуда знаешь? Впрочем да, знаешь.

– Не ехидствуй, внучка, – назидательно сказал старый маг. – Ну поселится злой дух в какого-нибудь крестьянина. Да он там от скуки быстро обратно захочет! У крестьянина на уме труды да скотина, а отнять жизнь вообще не про него. И чего бедному духу делать? Заставлять крестьянина корову у соседа свести? Они же, духи потусторонние, все гордые, им свершения подавай! Жрецы и маги другое дело. С фантазиями и возможностями у них получше. К тому же, чувствительные они к Ветру с Той стороны.

– Что, и на меня могут напасть? – насторожилась Альда. Такая мысль раньше не приходила ей в голову.

– А как же, – подтвердил дед. – Чем ты лучше других?

– Ты мне не говорил!

– А то ты не знаешь!

– Не в обиду сказано, ты очень отстал от жизни, дедушка, – вздохнула Альда. – Не умеют нынешние маги изгонять злых духов из людей. Это прерогатива жрецов. У них даже получается. И кажется, я понимаю, почему. Они гонят духов из простых людей, а если, как ты говоришь, духам в их телах скучно… В магов, как считается, духи влезть не могут из-за защитных амулетов, коими маги обвешаны с ног до головы. Но на них иногда нападает болячка, под названием «безумие магов». Как она возникает, неизвестно, лекарств против нее нет. Симптомы болезни очень похожи на симптомы одержимости, но считается, что дух не может поселиться в мага. Замкнутый круг. Человек сначала становится раздражительным, нервным, а через неделю-две с него слетают все моральные ограничения. Он ворует, развратничает, убивает. В конце концов, следует логический конец – безумного мага убивают. Не наши ли это духи? Только фантазия у них во зле, прямо скажем, небогатая.

– А им и не надо, они же не аватары Темного бога, – мысленно пожал плечами дедушка. – Так, погоди… У тебя что, нет защитного амулета?

– Откуда? Говорю же, безумие магов считается болезнью, а не одержимостью. Именно из-за того, что маг заболевает, несмотря на количество защитных амулетов.

– Потому что амулеты у них неправильные. Приедем в место, где есть хоть самый завалящий кузнец, и я научу тебя делать правильные. И первый же сделанный тобой амулет ты наденешь на себя!

– Э… Ладно, – девушка была ошарашена его напором.

– Деграданты, – бурчал дед, – даже основы экзорцизма забыли! У вас там чем, вообще, маги занимаются? Салюты запускают?

– Вовсе нет, – обиделась за современную магию Альда. – Чем тебе не нравятся боевые маги, целители, бытовики и артефакторы?

– А экзорцисты?

– А экзорцистов у нас нет, – вынуждена была признаться она.

– Я и говорю, деграданты, – заключил Орисса Чъода и пробурчал: – Впрочем, ничего удивительного. Нудная работенка у экзорцистов была. Попробуй день за днем выколачивать из людишек тупых духов. Вот экзорцисты и уходили в некроманты. Там гора-а-здо веселее. Наверняка, их убили вместе с остальными.

– А теорией мы займемся в дороге, – подытожил он.

Подпрыгивая вместе с каретой на колдобинах и баюкая в руках корзину с щенком, Альда слушала лекцию деда по созданию защитного амулета. Надо сказать, дело было достаточно простое, удивительно, как современные маги сами до этого не додумались.

Делегация по встрече появилась не через два, а через два с половиной часа и без господина Торнтона. Встречающий ее мужчина лет шестидесяти пяти был бледен и говорил тихим голосом. Этим своим тихим голосом он сообщил, что его господин приболел, но он рад будет увидеть невесту завтра утром. Вид у самого встречающего был до того болезненный, что Альда забеспокоилась, не эпидемия ли у них там какой-нибудь хвори. Чуть не ляпнула вслух, но воспитание победило.

– Сегодня отличная погода, – вздохнув, начала она светский разговор. – Завтрашний день наверняка будет солнечным и теплым.

– Да, да, – подхватил сопровождающий. – Лето выдалось на редкость удачным.

Они успели обсудить недавний дождь и как раз переходили к видам на урожай, когда показались ворота имения Торнтон. Поместье производило неприятное впечатление. Оно заросло сорным лесом, а бывшие газоны могли похвастаться лишь пышно разросшимися сорняками. Тут и там среди зарослей молодых деревьев и высокой травы виднелись мраморные статуи богинь с отбитыми носами. Сам особняк был по-деревенски крепок. Желтенькое, словно одуванчик, трехэтажное здание смотрело на мир широкими окнами с самыми настоящими стеклами, местами, правда, побитыми. Пузатые колонны, когда-то побеленные, держали балкон второго этажа, увитый плющом. А еще было удивительно тихо.

Альда зябко передернула плечами:

– Маятно здесь как-то.

– Место плохое, – со знанием дела заметил Орисса Чъода. – Наверняка, если покопаться, убили здесь кого-то с особой жестокостью или по умершему страдали долгое время. Хотя да, Торнтон же сильно горевал по жене… В таких местах ткань пространства истончается, и запросто какая-нибудь гадость завестись может.

Невесте выделили покои на первом этаже. Туда ее вела старая горбатая служанка, которая, к тому же, слегка подволакивала ногу. Все вместе движения служанки выглядели странно, как будто женщину заставлял двигаться некто, дергающий ее за веревочки. Она долго гремела ключами, открывая дверь. Наконец, дверь поддалась, служанка отошла в сторону и присела в каком-то судорожном книксене. Альда зашла внутрь и огляделась.

– Изысканно, – оценила она увиденное. – Решетки на окнах, алый шелк на стенах. Не хватает гобелена с особо жестоким убиением какого врага или сценой охоты.

– Направо посмотрите, – проскрипела служанка.

– Ага, собаки травят вепря в еловой чаще. Да, теперь я спокойна, все на месте.

Вепрь уставился на нее маленькими красными глазками. Выглядело это до ужаса натурально, и девушка невольно отвела взгляд.

Служанка ее юмора не оценила.

– Желаете что-нибудь еще?

– Нет, благодарю вас.

Женщина развернулась и, что-то ворча, поковыляла по своим делам.

– Странные они здесь.

– Ну, может это любимая служанка покойного дедушки хозяина? Тебе решили отдать все самое лучшее.

– Угу.

Альда прошлась по покоям, осматриваясь. В принципе все было не так уж плохо. Высокие с лепниной потолки, тяжелая, немного старомодная мебель, огромный зев камина, в котором потрескивало пламя. Девушка подошла поближе к огню, протягивая вперед озябшие руки. Передернула плечами.

– Здесь холодно, – пожаловалась она деду. – И сыро. Плесенью, к тому же, припахивает. Как здесь ночевать-то? Комнаты хоть иногда проветривать надо!

– А ты что, сюда отдыхать приехала? – отозвался Орисса Чъода. – Плесенью ей пахнет! Может, ты сегодня ночью еще и спать собираешься?

Честно говоря, да, она собиралась как следует вздремнуть, тем более, побег из поместья отменялся. И, скорее всего, она выедет отсюда не под покровом ночи, а белым днем, с охраной и припасами. Может даже, сам господин Торнтон ей вслед платочком помашет… Но с дедушкой ей спорить совсем не хотелось.

– Нет, – поспешно соврала Альда. Спать хотелось неимоверно.

– Надо взбодриться, – сказала она сама себе и дернула висевший на стене колокольчик. Прошла минута, две. Девушка недоуменно нахмурилась, так и не услышав торопливый топоток служанок за дверью, желающих услужить госпоже. Не появились служанки и через пятнадцать минут.

– Судя по всему, бадьи с горячей водой и ужина я не дождусь.

– Какого-то завалящего жениха тебе отец подобрал, – фыркнул Орисса Чъода. – Даже слуг нет.

Альда нахмурилась:

– Безобразие. Пойду-ка я устрою ему разнос. Пусть убедится в сварливом нраве своей будущей супруги. Вдруг передумает уже сейчас? Тогда ничего придумывать не придется.

Девушка направилась к двери. Выйти в коридор она не сумела – дверь была заперта с той стороны. Девушка хмыкнула, оживляясь. Спать ей больше не хотелось. Подергала ее еще раз – действительно заперта. Она пожала плечами и отошла.

– Подождем, – объяснила она. – Пусть все уснут.

– Правильно, внучка, – одобрил Орисса Чъода. – А потом повеселимся. Когда найдем нерадивых слуг, запрем их самих в комнате, и всю ночь будем читать стихи Малвина Гдэна. К утру они очень пожалеют, что столь неуважительно отнеслись к высокородной госпоже.

– Лучше запереть самого господина Торнтона. Быстрей от меня откажется, – кровожадно заметила Альда. – Кстати, кто такой этот Малвин Гдэн?

– Ты не знаешь Малвина? – удивился дед. – Ах, ну да, семьсот лет прошло. В общем, был такой поэт, жуткий зануда и бесталанщина.

– Почитай из него что-нибудь?

– Ни за что! В свое время его творчество было приравнено к особо опасной магии. Да и не помню я ничего, если честно.

– Так бы и сказал, – рассмеялась девушка.

От широкой кровати, куда она примостила корзинку с так и не проснувшимся щенком, послышался тоненький скулеж.

– О, проснулся! Есть, наверное, хочешь?

Альда сняла с корзинки накрывавший ее платок, запустила туда руки и вытащила наружу сонное теплое тельце. Она хотела еще что-то сказать, что обычно говорят при виде свежепроснувшихся звериных и человечьих детенышей, и осеклась – песик смотрел на нее не по-щенячьи разумными глазами, в которых уже не было сна. А потом ее накрыло теплой волной. Волна была не только теплой, но и разноцветной: медовой, словно, вечерняя улица в солнечный летний день, алой, как ветреный холодный закат, лиловой, как ранние зимные сумерки, голубой, как безоблачное осеннее небо, золотой и серебряной, как блики на бегущей воде. Девушка не сразу поняла, что волна эта – эмоции другого существа, в основе которых – радость узнавания и потрясение, насколько огромен, оказывается, окружающий мир. А потом пришло имя – «Каяврик».

– Каяврик? – недоуменно нахмурила брови девушка. – Кто это?

Песик обожающе смотрел на нее, повиливая хвостиком, и ее осенило:

– Так это тебя зовут Каяврик!

Мир снова изменился. Теперь в нем была куча звуков и запахов, доныне незнакомых, а еще было прекрасное, лучшее на свете существо, которое отныне становилось частью его бытия. Его? Альда вдруг осознала, что прекрасное существо это она сама, а мир она ощущает с точки зрения щенка, Каяврика.

Она потрясла головой, избавляясь от наваждения. И наваждение схлынуло, оставив послевкусие чуда. Никуда не делось и чужое присутствие. «Нет, – поправила она себя, – теперь очень и очень знакомое присутствие».

– Теперь ты знаешь, что такое Запечатление, – проговорил дедушка. – Никогда не предавай зверя, доверившегося тебе.

– Что, какое-то заклятие? – попыталась пошутить Альда. Слишком уж она была ошарашена.

– Нет, просто подлость, – дедушка шутки не принял.

– Да я и не собиралась, – тоже стала серьезной девушка.

Она с нежностью посмотрела Каяврика, который снова ничем не отличался от щенка своего возраста. Песик неуклюже спустился на пол, сделал лужу и заскулил.

– Мда, до серьезной собаки тебе еще расти и расти, – заключила Альда. – Скоро найдем тебе поесть, а пока придется потерпеть.

Щенок словно понял все, что она сказала. Он снова скульнул, теперь несколько недовольно, и неуклюже полез в корзинку. Выглядело это настолько уморительно, что девушка невольно засмеялась. Щенок оглянулся, завилял хвостом, но тут толстая попа перевесила, и он плюхнулся на дно корзинки.

– Потерпи, друг, – повторила она.

У нее уже слипались глаза, но засыпать не стоило.

– Дед, давно хотела спросить, ведь старые заклинания очень энергоемкие, да?

– Да.

– А каким образом маги с низким резервом могли ими пользоваться? Ведь много магов было тогда, и далеко не все великие, как ты?

– Накопители.

– Да ладно? Это ж какой величины должен быть накопитель? С ведро что ли?

– Почему с ведро? Накопители обычно делали в виде браслета, серег, кулонов. Маги ходили увешанные такими украшениями, словно жертвенное дерево на макушку лета. Инкрустировали накопители золотом, делали их из драгоценных камней… В общем, выхвалялись друг перед другом. Ведь чем больше накопителей, тем более могучий маг ты есть. Были, конечно, отщепенцы, которые получали ману через жертвоприношения, но таких убивали без жалости. К тому же, жертвоприношения – первый шаг к призванию Темных богов в наш мир.

– Ты тоже звенел и переливался?

– Ну что ты. У великих своя гордость. Мы принципиально не носили украшений. Помню, идешь ты весь такой в элегантно черном, а все вокруг бледнеют и кланяются. Да и мало нас было великих, всего трое. Это из-за нас появились Три Проклятых рода, как ты помнишь.

Они помолчали.

– Удобно, наверное, с такими маленькими накопителями, – продолжила Альда, – нацепил, например, на руку и пошел. А сейчас – посохи, палочки, которые, скорее, палицы. Величественно, не спорю, но носить тяжеловато. Хотя заклинания, конечно, не такие энергоемкие, как раньше. Я бы даже сказала, примитивные.

– Я совсем не удивлен – сожженные книги и убитые маги не способствуют передаче знаний через поколения. Король хорошо поработал… Но тебе что за печаль? Твой резерв огромен, ты вся в черном, и тебе все кланяются….

– Да ты что! Я не хочу, чтобы через семьсот лет меня называли проклятой черной! Ой, извини.

– Ничего. Мне тоже не нравится мое место в истории, но поменять его вряд ли удастся.

Разговор увял. Орисса Чъода размышлял о чем-то своем, а у Альды снова начали слипаться глаза.

– Нет, так не пойдет!

Она решительно вскочила с кровати и направилась к двери. Пара простейших пассов, и вот замок, тихо щелкнув, открылся. Путь в коридор был свободен. Альда опасливо выглянула – вдоль ряда дверей протянулась лунная дорожка, ни засады, ни злобных монстров не наблюдалось. Плиты пола и оконный переплет разбили ее на серебристые квадратики, которые так и манили пройтись по ним. Альда сопротивляться соблазну не стала, засмеявшись, словно девчонка, запрыгала по серебряным клеточкам. Допрыгав до окна, она выглянула в сад. Картина была удивительно мирной, в нее не вписывались всякие злодейства. Девушка повернулась, оперлась спиной о подоконник и глянула вдоль коридора. То же самое: ниши, ряды дубовых дверей мирно дремали в ожидании утра. Невольно она сравнила свой дом с этим мирным обиталищем. Сравнение было не в пользу родных пенат. Ее родной замок и днем-то не сверкал дружелюбием, несмотря на то, что отец сделал все, чтобы превратить его в респектабельное жилище высшего аристократа. Однако ночью замок становился откровенно жутким. Редкие светильники, ледяной камень пола и еле слышный навязчивый шепот в ушах смельчака, осмелившегося выйти в темное время суток за пределы своей комнаты. Говорили, что то шепчутся души, погубленные прежними владельцами замка. Но существовала и другая версия, согласно ей, первый владелец замка пожмотился заплатить рабочим, и те в отместку устроили в стенах хитрые дырочки, в которые ветер выпевал сии жуткие звуки. Правда это или нет, однако на гостей шепот производил неизгладимое впечатление, подкрепляемое аурой старого замка, дремлющего и видящего сны о прошлых злодействах. И не нужно забывать о реальных опасностях, забытых и ждущих своего часа, взять хотя бы те же портреты в галерее.

– Уютное местечко, не чета нашему замку, – вырвалось у нее.

Дедушка обижено засопел, и она поспешила исправиться:

– Зато у замка есть неповторимый стиль.

– Он, прежде всего, хорошо укреплен, – строго возразил Орисса Чъода. – Снаружи и внутри.

– Конечно, – поспешила согласиться Альда. – Давай лучше пойдем дальше?

Она решительно дернула ручку ближайшей двери на себя. Как и ожидалось, ничего, кроме пыли и лунного света. Следующая дверь дала такой же результат. И следующая. И еще одна.

– Ничего. Следующий этаж?

Второй и третий этажи тоже не дали результата. Они были возмутительно мирными и безлюдными, и не насторожили бы даже жрецов из секты «Очистители скверны», которые славились дурным нравом и болезненной подозрительностью. Из-под двери у лестницы на втором этаже пробивался свет. Альда было оживилась, но это оказался Эллеардин, который читал за пюпитром какую-то книгу. Книга была толстая, в солидной кожаной обложке, и даже со стороны выглядела жутко скучно. Эльф, однако, читал увлеченно и девушки не заметил. Альда осторожно прикрыла дверь и на цыпочках удалилась.

На чердаке было интереснее – таинственные шорохи и потрескивания вкупе с запахом крови наводили на некоторые подозрения, однако осветительное заклинание подрезало намечающееся веселье на корню: из угла на Альду шипел огромный котяра. Из его пасти свисали обрывки перьев свежеубиенного голубя. Собственно, запах крови этим и объяснялся.

– Кушай, кушай, не отвлекайся, – успокаивающе проговорила девушка.

Кот не поверил. Схватив остатки трапезы, он резво удалился в сад, только мелькнул пушистый хвост.

– Остается подвал. Вообще, я сглупила, начав проверять комнаты. Начинать надо с подвала. Все самые большие злодейства должны твориться в подвале. Там темно, сыро и мыши.

– Нет у меня в замке никаких мышей! – оскорбился дедушка, посчитав слова Альды намеком.

– Так насчет остального ты не споришь? – лукаво улыбнулась девушка.

– Сыровато, да, – нехотя согласился Орисс Чъода. – И темно. Но пленников непременно надо держать в подобных условиях. Если бы мой подвал был сухой и хорошо освещенный, меня даже враги бы не поняли.

– Кстати, чьи там скелеты прикованы? Я насчитала шесть штук, но не сомневаюсь, что есть еще, просто дальше второй темницы не заходила – как-то мне не по себе становилось.

– Не имею представления.

– Своих пленников не помнишь?

– Не в этом дело. Видишь ли, кости однажды принесло рекой, видно, подмыло берег, на котором находилось кладбище. Я и решил их использовать. Знаешь, как пленные пугались! – дедушка засмеялся дробным смешком. – Бледнели и сразу выдавали все тайны. Даже пытать не приходилось. Хватало экскурсии по подвалу. А уж какая у меня репутация была, самому страшно!

По коридору поплыл тяжелый звон – где-то в одной из комнат напольные часы отбивали полночь.

– Надо торопиться, – сказала себе Альда и резко ускорилась.

В свете луны за ее бегом со стен наблюдали предки господина Торнтона. Все, как один, в черном и с видом, словно у них приключился запор. Исключение составляли дамы – их яркие богатые наряды приятно разнообразили это царство черных одежд и кислых улыбок. Судя по всему, это было какое-то отдельное направление в изобразительном искусстве, потому что мельчайшие детали одеяний почти на всех портретах были выписаны самым скрупулезным образом. Рюшечки, бантики, кружавчики смотрелись весьма натурально и радовали глаз. Одна беда: за всей этой галантереей потерялись изображенные люди. Лица у них были какие-то незначительные, пустые. Хотя, может, оно и к лучшему – их уксусно-важное выражение могло вызвать депрессию у записного весельчака. Уже почти сбежав с лестницы холла, Альда затормозила – ее внимание привлекло крайнее справа изображение женщины верхом на лошади.

– Ясненько, – пробормотала она, рассматривая портрет золотоволосой красавицы и первой госпожи Торнтон.

Для разнообразия этот портрет был написан очень талантливым художником. Госпожа Торнтон сидела на гнедой кобылке, которая раздувала ноздри, вздергивала голову и, казалось, вот-вот рванет вперед. На месте ее удерживала твердая рука хозяйки. Женщина на портрете держалась гордо, на лице играла еле заметная улыбка довольства собой и окружающим миром. Ей были очень к лицу салатовая амазонка и шляпа с широченными полями и тремя пышными страусовыми перьями.

– Жаль, что ты умерла, – вслух сказала Альда.

Красавица в амазонке не ответила – ей было некогда. Вот-вот прозвучит рожок, и кавалькада охотников понесется вперед.

Девушка вздохнула, отворачиваясь, и поспешила дальше – проверить единственное оставшееся место, но посетить подвал ей не дали. Когда она подошла к массивной двери, скрывающей ступени вниз, перед ней внезапно материализовалась бледная молодая женщина. У женщины были золотые волосы и синие глаза. Платье тоже было синее, и, на вкус Альды, ужасно старомодное. Женщина улыбнулась и поманила девушку рукой.

– Летиция, вы хотите, чтобы я пошла за вами? – уточнила Альда у призрака. То, что это был именно неупокоенный дух и чей именно, она поняла с первого взгляда.

Женщина кивнула, развернулась и поплыла вперед.

– Ну, пойдем, посмотрим, чего она от нас хочет.

Они прошли по всему первому этажу, прошли через просторную кухню и вышли к черному входу.

– Кажется, она хочет, чтобы ты ушла из дома, – заметил Орисса Чъода.

Дверь черного хода открылась сама собой. Призрачная девушка пропустила Альду вперед. Та оглянулась, недоумевая, а на месте лица призрачной женщины вдруг возникла зубастая харя с белесыми глазами, на ухоженных ручках выросли когти, да и вообще, не было больше синеглазой красавицы. Над Альдой нависала горбатая тварь под два метра ростом, гниющая плоть отваливалась от нее кусками. Тварь распахнула пасть и издала вопль прямо в лицо девушке.

– Какая славная, – умилилась Альда. – Правда, дедушка?

Тварь захлопнула пасть. На ее морде явственно чувствовалось удивление.

– Мило, мило, – согласился Орисса Чъода. – Неожиданный переход от безобидной девушки в чудовище, это, безусловно, впечатляет. Хотя моя пра-прабабка делает это художественней.

– Дедушка, не придирайся, – вступилась за призрака Альда, – у нее получается. А тетушка Вилиан в самый патетический момент начинает хихикать. Все впечатление портит.

– Ну и что? Это не мешает гостям нашего родового гнезда стремительно седеть.

– Да к нам гости почти не ходят.

– Вот поэтому и не ходят. Только самые неосведомленные.

Чудовище ошалело потрясло головой и как-то сильно уменьшилось в размерах.

– Все-таки, можно и получше, – упорствовал старый маг.

– Так тоже хорошо. Она нам сейчас еще раз покажет, да, милая? – Альда, ожидающе посмотрела на призрака. – Давай, не стесняйся.

Призрак зашипел, в его шипении хорошо слышалась обида. Раздался звон, грохот, и вот перед Альдой снова синеглазая красавица. Красавица заломила руки и с плачем испарилась.

– Вот зачем ты ее обидел?

– Я? Да она меня и слышать не должна.

– Судя по всему, – задумчиво проговорила Альда, – она все прекрасно слышала. Эх, не надо было ее пугать. И где теперь искать этого призрака?

– Попробуй в фамильном склепе, – предложил дед.

– Не хочется, – призналась Альда. – Не люблю покойников.

– Они не твои родственники, чтобы их любить. Нам нужна информация, а покойники разговорчивы. Найдем ее, вызовем и все узнаем.

– Дедушка, я не некромант.

– Ты некромант, – голос деда стал жестким. – Пора взрослеть.

– И вообще, я не понимаю, почему ты не хочешь быть некромантом? Магия смерти ничуть не хуже любого другого раздела магии. С Темными Богами мы не связываемся. Мы ж профессионалы, как верно заметил Эллеардин. Антураж не нравится? Так заведи домик с занавесочками и не бери работу на дом!

– Дедушка, – перебила его Альда. Дед мог так заливаться часами, – мне не нравится, что ночью в доме никого нет. Кто-то должен быть обязательно. Да хотя бы сам хозяин. Но никого нет… Ну, если Эллеардина не считать. Он, вроде, еще вчера приехал.

– Зато в фамильном склепе обязательно кто-нибудь есть, – бодро заявил Орисса Чъода. – Надо порасспросить покойников.

Альда со вздохом согласилась:

– Надо.

В склепе был холодно, пыльно и темно. Альда попыталась зажечь магический светильник, но заклинание не сработало.

– Когда ты уже его отработаешь? – заворчал дед. – Стыдно! Могучий маг, а простейший светильник сделать не может!

– Я редко бываю в темных подвалах, – пробурчала девушка. – И вообще, бытовая магия – не мой конек!

Они препирались, пока девушка с удивлением не обнаружила, что в склепе не так уж и темно: лунный свет, проходя через воздуховоды, разбавляет темноту до полумрака. И что надписи на гробницах вполне себе можно прочитать. Чем Альда и занялась.

– Ага, – с удовлетворением произнесла она, – а вот и наша златовласка. Летиция Торнтон, первая госпожа Торнтон. Та, что сломала шею, упав с лошади.

На нее, искусно выбитое в камне, печально смотрело лицо давешного призрака.

– Ну что, вызывай.

Девушка воздела руки и речитативом затянула заклинание вызова. Все, как учил ее дед.

Ничего не произошло.

– В пятой строфе ты взяла неверный тон, – заметил дед. – Осторожнее, здесь ошибаться нельзя.

Она снова принялась вызывать госпожу Летицию.

Ничего не произошло.

– Дедушка, я опять где-то ошиблась?

– Да нет, – недоуменно ответил дед. – Ну-ка, попробуй еще.

Ничего не произошло.

– Все-таки виновата не ты, – после некоторой паузы произнес он. – Тебя кто-то блокирует, кто-то очень сильный. И мне это не нравится.

– Надо подумать.

Альда принялась прохаживаться по склепу, машинально читая надписи на саркофагах. Одна надпись привлекла ее внимание. Она перечитала ее один раз, другой…

Медленно проговорила:

– Дедушка, мой жених, господин Торнтон, умер два года назад. И, думаю, мне нужен этот Эллеардин! Прямо сейчас!

Подобрав платье, Альда рванула вверх по лестнице. Она не заметила, как возле саркофага с телом Летиции возник призрак золотоволосой женщины в старомодном синем платье. Призрак печально смотрел вслед девушке.