Текст книги "Лицо для Сумасшедшей принцессы"

Волосатые руки кузнеца, удерживающего раскаленный металл, защищали толстые войлочные рукавицы, но я заметила, что, даже не смотря на материю и длинную рукоять щипцов, его ладони начали ощутимо страдать от горячего бруска, предназначавшегося для меня.

«Боги! – мысленно взмолилась я. – Так что, это и есть ваша хваленая справедливость? Если да, то помогите, дайте мне силу, чтобы вынести это испытание, ведь мои собственные силы уже на исходе!»

– Ульрика! – сильные пальцы Саймонариэля больно стиснули мое напряженное плечо, вырывая меня из мира призрачных видений. – Ты осознаешь, что тебе предстоит сделать?

– Да! – послушно шепнули мои онемевшие губы.

– Тогда выслушай меня внимательно, – темные глаза мага приблизились, вливая в меня спокойствие и странное равнодушие, напоминающее сон на исходе ночи. – Вы примешь этот металл на свои обнаженные ладони и, держа руки вытянутыми перед грудью, медленно пройдешь от крыльца до вон того куста сирени, а потом бросишь стальной брусок на землю. И если ладони твои не пострадают и не будут иметь следов ожога, то мы все признаем твою невиновность и не станем преследовать твое дитя, не причинив ему ни малейшего вреда ни до, ни после рождения!

– Это справедливо! – многоголосый гул толпы единодушно поддержал решение мага.

– Но это невозможно! – тихонько ответила я. – Мне придется пройти не менее двадцати шагов. За это время мои руки прогорят да самых костей!

– На все воля богов! – торжественно возвестил Саймонариэль. И добавил едва слышно, так, что это расслышала только я: – Если ты веришь в собственную правоту, моя дорогая девочка, то с тобой не случится ничего дурного!

Я недоуменно моргнула, силясь вникнуть в потаенный смысл услышанного. Судьба готовилась совершить очередной обманный ход – проверяя и испытывая меня. Неужели, таким образом, она желает сломить непокорный, свободный дух и пытается приучить меня к повиновению? Ну, уж нет, этого она не дождется!

Я издевательски оскалилась и наглым жестом протянула раскрытые ладони:

– Давай свое железо, Саймон! Клянусь гоблинами, я попадала в переделки и покруче!

Архимаг улыбнулся светло и радостно:

– И не сомневаюсь в этом, Мелеана!

– Люди! – громко заорал ошарашенный моим нахальством кузнец. – Она не боится! Она смеется над нами! Да она же ведьма!

– Ведьма! – ветром прокатилось по двору.

Я вспомнила похожую сцену, не так давно произошедшую в замке де Кардиньяк, и мстительно расхохоталась. «Трусы, какие же они все суеверные трусы!»

Я почти вырвала раскаленное железо из удерживающих его щипцов и медленно, усмиряя нетерпеливую походку, зашагала к финишному кусту, проход мимо расступающихся при моем приближении людей.

Поначалу я не ощутила ничего. Только исходящий от бруска холод, злобно покусывающий мои голые руки, да странную, туманную дымку, обволакивающую все тело и мешающее идти вперед. Мне приходилось буквально продираться через тугую, липку субстанцию, цепляющуюся за ноги и делающую каждый шаг невыносимо мучительным и трудным.

А потом неожиданно пришла боль. Голодным жаром вцепилась в руки, овладев ими до самых плеч, жаля сильнее стаи диких пчел, заставляя меня до крови кусать губы, стараясь подавить жуткий вой, непроизвольно рвущийся прямо из глубины души. Подобного я не испытывала никогда в жизни. Боль вынуждала остановиться, упасть на землю и грызть, зубами грызть свои руки, доводящие меня до безумия.

– Ульрика, иди же вперед! – умоляли отец и мать.

– Мелеана, ты можешь! – раненым быком ревел Огвур.

– Рыжая, не сдавайся! – стонал Лансанариэль.

– Не останавливайся, девочка! – хрипел дракон.

– Иди, иди, иди! – как заклинание выкрикивал Марвин.

Конвульсивным усилием я подняла голову, сквозь пелену слез, застилающих глаза, пытаясь разглядеть нужный мне куст. Около сирени стоял напряженно выпрямившийся Саймонариэль, а рядом с ним… тут я чуть не задохнулась от восторга и изумления, виднелась полупрозрачная, туманная фигура Астора, нежно манящая меня к себе чуть согнутым пальцем.

– Иди же ко мне, любимая! – призывно шелестел потусторонний голос. – Сюда, радость моя!

И я слепо пошла на зов…

Вязкий туман все так же замедлял мои шаги, но, разгоняя его, в голове рожались слова путеводной песни, отмеряя путь и успокаивая боль:

 
Тьмой накрывает Ранмира кручи —
Тяжелый рок,
Над нами смерти нависли тучи —
Помилуй Бог,
Но полыхает каленым жаром —
Огонь в груди,
Мы повстречались с тобой недаром —
Не уходи…
 
 
Мне так хотелось в любви болоте —
Проложить гать,
Смерть поджидает на повороте —
Все выжигать,
Под этой ношей уже вскипает —
Как пламя кровь,
Но и под пыткой не умирает —
Моя любовь…
 
 
Я сквозь обиды и сквозь презрение —
Пройду шутя,
Храня в объятиях свое прозрение —
Твое дитя,
Я в счастье верую, что повстречается —
Нам впереди,
Я знаю, с гибелью жизнь не кончается —
Не уходи…
 

Последнее слово привело меня к кусту сирени. Астор улыбнулся и запечатлел на моем лбу невесомый поцелуй. Я протянула ему раскаленный брусок.

– Назови его Люцием, Люцифером – сыном Утренней звезды! – попросил меня любимый.

– Мы еще встретимся? – трепетно спросила я, напрочь забывая о железе, прилипшем к ладоням.

Но призрак Астора ничего не ответил, лишь прощально взмахнул рукой и бесследно растворился в прохладном воздухе…

– Ульрика, бросай брусок! – зычный голос Саймона привел меня в себя.

Я поспешно встряхнула ладонями, железо упало на землю, превращая в серый пепел траву, мгновенно погибающую от его прикосновения. Я удивленно осматривала свои ладони, здоровые и неповрежденные, сиявшие девственной белизной…

– Ведьма! – кричали люди вокруг, отбегая от меня на безопасное расстояние. И вскоре я уже стояла в центре враждебного круга, ощетинившегося кинжалами и арбалетами. – Убьем ведьму! – раздавалось все громче.

– Нет! – повелительно потребовал Саймонариэль, раздвигая людей и подходя ко мне. – Она честно прошла испытание, она полностью оправдана!

– Не может обычный человек, эльф или сильф выдержать подобное! – резонно изрек седой старик с проницательными глазами. – Это под силу лишь демону, порождению Тьмы и пламени. А демону не место среди нас!

– Изгоним ее! – почти миролюбиво выкрикнул кто-то. – Пусть уходит прочь!

Саймон переглянулся с королем Мором и опечаленно кивнул головой:

– Хорошо! Принцесса уйдет! Покинет тех, кто оказался так неблагодарен и неосмотрительно отрекся от защиты воина Старшей крови. Но не пожалеете ли вы потом об этом, люди? Не попросите ли ее о помощи?

– И не подумаем, не нужна нам ее подмога. Не попросим! – донеслось самоуверенное обещание. – Ведьма, демон! Пусть она убирается!

А ведь они все-таки попросили.

Но это было потом…

***

Я заботливо поправила на плече ремешок от футляра с гитарой и легко перепрыгнула на покатый, обросший мхом и водорослями валун. Инструмент тряхнуло, и он протестующе тренькнул, серебристо и мелодично, будто пригоршня жемчужинок раскатилась по серебряному блюду. Отличная гитара – маленькая и изящная, прощальный подарок Саймонариэля. К тому же, ничем не уступает моей любимой, потерянной еще под стенами Ниса. А как она звучит – м-м-м, заслушаешься! Настоящее эльфийское чудо!

Я немного постояла на пустынном берегу, подставляя разгоряченное лицо соленым брызгам шумного прибоя. В гуле накатывающих на гальку волн, мне почти осязаемо чудился мотив новой баллады, на этот раз не жалобно-лиричной, а торжествующе-обнадеживающей. Я не чувствовала себя побежденной. Наоборот, в душе разливались упование на лучшее будущее и тихое, колыбельное успокоение. Ведь я была молода, свободна и полна сил. Я ждала ребенка от любимого человека. И пускай мой возлюбленный погиб – я вовсе не собиралась мириться с подобным, несправедливым поворотом судьбы, а напротив – собиралась бросить отчаянный вызов всем зарвавшимся демиургам, богам и демонам, и среди тысяч холодных звезд, среди завихрений неизвестности в жерле Обители потерянных душ – намеревалась найти посмертную сущность своего прекрасного принца и… вернуть ее обратно, на землю. Я пока не ведала, сколько путей мне придется пройти для осуществления своей цели, сколько пар железных сапог износить, сколько медных караваев изгрызть – но это меня не пугало. Отступать и сдаваться я не намерена, а значит, когда-нибудь жестокая судьба все-таки допустит один маленький промах, которым я обязательно успею воспользоваться. Надежда умирает последней…

Я положила руку на свой живот, желая уловить шевеление крохотного существа, поддержать самого дорогого и близкого человечка, тихонько дремлющего под моим сердцем. Здравствуй – сын мой, Люцифер, дитя Утренней звезды! Я готовлюсь подарить тебе весь этот чудесный мир с его ветрами и туманами, реками и пустынями, городами и лесами. Я научу тебя любить и верить, ждать и надеяться, брать все и отдавать себя без остатка. И я четко знаю – твоим крохотным пальчикам суждено крепко сжать струны вселенского равновесия и управлять ими сурово, но справедливо. Да будет так!

Шлюпка, высадившая меня на берег, давно скрылась из виду, вернулась на корабль, шедший с Поющего острова до окраины Ликерии. Отважный капитан, настоящий сорвиголова в красной бандане, на прощание крепко пожал мою руку и подмигнул так неприкрыто лукаво, что выглядело красноречивее сотни пожеланий успеха и благополучия. И я поняла, что если мне неожиданно понадобится помощь, я вполне могу положиться на этого нечаянного друга, посланного благим провидением. Но сейчас мне хотелось побыть одной. Сейчас еще не настало время задумываться о будущем, вспоминать плохое или размышлять, куда в первую очередь направить свою тропу странствий, ведущую меня к какой-то безусловно важной, но пока не понятной, скрытой в тумане цели. Мой путь не должен кануть в пустоту. Нет, я четко осознавала, что впереди меня ждет что-то невыразимо ценное, что-то жизненное и значимое…

Но сегодня я не стану соревноваться с неутомимой выдумщицей-судьбой. Я дождусь заката и разобью скромный лагерь в тени этих высоких скал. Соберу обломки выброшенных на берег досок и достану из походной сумки непритязательный ужин – хлеб, сыр и краснобокие яблоки. А с наступлением темноты, я разожгу костер и прослежу, как золотистые искры разгоревшегося пламени поднимутся в небо, образуя тонкую, хрупкую дорожку между мной и многоликой вечностью. Филигранный мост прогнется под невесомыми шагами, когда привлеченная теплом и светом, ко мне спустится призрачная душа ушедшего в небытие Астора, и уютно устроится по другую сторону огня. Он обязательно придет сегодня – мое нереальное, горькое, краденое счастье… И тогда я загляну в любимые глаза, почувствую биение родного сердца и спою ему новую песню, песню своей надежды:

 
Струна на гитаре звенит и дрожит,
Меня уводя в пустоту, и во тьму,
А путь мой отныне в те земли лежит,
Где ветер нашепчет: «Не верь никому!»
 
 
Не верь в одинокий, кровавый рассвет,
В осколки желаний и пепел миров,
В горячее «да» и холодное «нет»,
Но в небо взлети, уходя от оков
 
 
Ты вслух заклинаний уже не кричи,
О боли и страхе навек позабудь,
Себя оправданием зря не лечи,
И жалу кинжала позволь отдохнуть
 
 
Тебе не достать с небосвода звезду,
Уже не разрушить судьбы круговерть,
Тихонько пройдя по застывшему льду,
Тебе не осилить безликую смерть
 
 
Но можно согреть чью-то мертвую кровь,
И в жизнь распахнуть заржавевшую дверь,
И в смерти – бессмертна святая Любовь!
На это – надейся… И в это – поверь…