Текст книги "Культурогенетика"

Социология культуры

Уже название «социология культуры» делает очевидным тот факт, что перед нами – своеобразный состав наук: социология культуры – это социология и культурология в синтезе. Считается, что термин был введен Альфредом Вебером [163], хотя «социология культуры» имела свою историю и до XX века. В нашем высшем образовании по этому поводу высказывается мнение, что ее нельзя считать окончательно сложившейся.

Чтобы разобраться в кажущемся парадоксе ее происхождения, обратимся к истории вопроса, сначала – в самом общем виде.

Начнем с наблюдения: внутри социологии культуры в течение XX века произошло явное перемещение доминирования от социологии к культурологии. Оно выразилось в движении от преобладания глобальных социальных систем к преобладанию все более локальных, в итоге – концентрирующих внимание на человеке. Иначе говоря, в течение XX столетия произошел переход доминирования от социологизма к антропологизму. Речь идет пока о масштабном измерении, намечающем пределы от максимума (человечество) – к минимуму (человек). В расширенной трактовке это означает замену иерархических, жестких, простых централизованных систем, типа государства, многообразными децентрализованными, демократическими, гражданскими – отводящими главную роль человеку.

Если же посмотреть на переход с позиции хронотопа, легко убедиться в том, что движение идет в направлении от доминирования пространства к доминированию времени.

В связи с этим в истории XX века обнаруживаются две зеркально противоположные «социологии культуры». Первая – ориентировалась на «социологию», вторая – настаивала на приоритете «культуры», понимаемой все более и более антропологически. В середине XX века А. Моль попытался их связать и уравнять в правах. Но мы пока рассмотрим их отдельно, обозначив доминанты как тенденции 1 и 2.

Тенденция 1. Социокультурология. Во всей мировой социологии на начальном этапе культура рассматривалась как эпифеномен социального – считалась производной от социальных процессов. В качестве главной была выдвинута гипотеза «отставания культуры от развития общества». На первое место, естественно, выдвигались проблемы социальные, причем макросоциологические. В нашей стране в этот период (первая треть XX века, точка отсчета нового столетнего цикла – 1920 год) не было социологии культуры, а скоро не стало и социологии вообще. Из научного обихода ее исключили ввиду идеологического доминирования макросоциологической теории марксизма (исторический материализм, или истмат). Присущий истмату универсализм и наличие в нем эволюционного учения предельной степени абстрактности отторгали и системное, и конкретно-описательное исследование культуры.

На Западе в это время социология тоже обратилась к крупномасштабным структурным образованиям общества, о чем свидетельствуют: социология религии Э. Дюркгейма [109], понимающая социология

М. Вебера [48], интегративная социология П.А. Сорокина [342], морфология культуры и теория цивилизаций О. Шпенглера [405] и многое другое. Внешнее здесь важнее внутреннего: это – экстраориентированная социология.

Тенденция 2. Культурсоциология (культурный анализ). Сегодня – все наоборот: акценты поменялись на прямо противоположные: мы говорим о «культурной социологии», о «культурном анализе» и т. д. Постольку, поскольку в современном мире наблюдается возрастание роли культуры в регуляции человеческого поведения. В связи с этим изменился прежде всего социальный, а вслед за ним – и научный контекст [187; 269; 151; 155]. Возник даже кратковременный феномен «русского культурологического взрыва» на этой основе.

На Западе развитие новых представлений о роли культуры происходило в рамках философии экзистенциализма, а затем – постмодернизма, который в принципе противостоит универсальному началу науки.

Постмодернизм сопротивляется построению масштабных классиологических и логических систем, не признает всеобщей универсальной взаимосвязи, отторгает всеобщие инварианты, не принимает идей естественной эволюции. В итоге объектом исследования социологии культуры стала повседневность, а субъектом – индивид, человеческая отдельность [187].

Субъективное стало важнее любого всеобщего, а внутреннее – важнее внешнего. Это – интроориентированная социология.

Подход постмодернизма нацелен на освоение не только движущих мотивов реального поведения индивидов, групп и других общностей, но и принципов духовной регуляции различных сфер социального бытия в повседневной жизни – «в реальности, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира» [34, с. 38]. Эти аспекты особенно актуализируются, как ни странно, при смене технологий, социальных структур, политических систем, при проведении реформ и т. д.

Как пишет Л.Г. Ионин, «жизненные формы свободно выбираются, в объяснении, а значит, и в поведении господствует постмодернистский произвол. Социальные изменения получают в основном культурную мотивацию. Все эти явления свидетельствуют о том, что культура прогрессирующим образом перенимает функции мотора, движителя общественного изменения и развития» [163, с. 9].

Но это вовсе не значит, что меняется сам предмет «социологии культуры», хотя один западный ученый и сформулировал: «Там, где раньше было «общество»… стала «культура» [там же].

Это значит, что изменились доминанты изучения внутри данного предмета – социологии культуры. Симптоматично, что антропное и культурное здесь совпадают в противостоянии групповому общественному (социальному).

Мы обозначили две крайние тенденции, следуя заявленной методологии. Крайности здесь заданы парой «Мы – Я». Между двумя пределами можно найти и золотую середину, но лишь в истории. Середина приходится на 50-80-е годы XX века и отличается системным набором тенденций (системность, структура, стратификация, функции, семиотика, язык, коммуникация и т. д.). Это – богатый набор методов, позволивший сложиться полисистемности применительно к социологии культуры.

Обратимся к системному плану, обеспечившему разноаспектное изучение культуры.

В системных терминах устройство культуры статически описывается как единство состава и структуры (набор компонентов + совокупность связей, организованность и материал). Например, морфология культуры – это вопросы многообразия форм культуры (древнегр.: «морф» – «форма»), а иерархия культуры раскрывает способ связи компонентов (структура как неповторимая совокупность связей между компонентами). Возникшая в завершение системогенетика рассматривала как связанные еще и вопросы динамического исследования систем.

Но одно дело – мировая тенденция, а другое – развитие ее в СССР, где предмета с названием «социология культуры», повторим, не было полвека. К тому времени, когда в мире уже сложилась серьезная научная традиция, социология культуры, как бы она ни выглядела, в нашей стране создавалась не впервые, а заново. Она не была совершенной, ведь само ее порождение санкционировалось ведущей идеологией – именно этим обстоятельством объясняются ее запоздалая «управленческая» ориентация и обязательное догматическое теоретизирование по поводу культуры и общества на морально устаревшей основе истмата.

Сформированная в советской научной традиции социология культуры 70-80-х годов в определении своего предмета ограничивалась анализом деятельности учреждений культуры, изучением восприятия художественных произведений и вкусовых предпочтений разных слоев и групп. И все же при всех недостатках это был шаг вперед, и он породил феномен научного андеграунда – не все направления в науке выходили тогда на поверхность. Однако все, что было накоплено в исследовании культуры того периода, как раз и повлияло на сегодняшний «русский культурологический взрыв». Совершенно неимоверное количество публикаций по культурологии и всем ее аспектам и уровням: философии культуры, социологии культуры – попало в СМИ вместе с волной перестройки. За одно десятилетие (90-е!) было издано большое количество учебников культурологии, социологии культуры и философии культуры, значительное количество справочников, словарей и хрестоматий.

Возникла новая проблема – упорядочение этого колоссального материала. Чтобы разобраться в нем, нужно избрать приемлемый метод. Нам представляется, что такой метод должен иметь отношение не только к социологии культуры, но и быть метаметодом, ведь аналогичная ситуация наблюдается в целом ряде социогуманитарных дисциплин. Мы пробуем ввести основы для такого подхода в рамках избранной нами исследовательской темы.

А пока подведем итоги изложенному. Наметились три варианта формулировки предмета и целей социологии культуры.

Макросоциологический подход – устанавливает приоритет социума и вторичность (отставание) культуры и индивида. Ведущей здесь является культура общества. Внешнее – важнее внутреннего. Это – экстраориентированная социология культуры.

Системно-социологический подход рассматривает культуру как живущую систему, утверждает равенство социума и индивида по отношению к культуре. Ведущим является взаимодействие культуры общества и культуры личности. Внутреннее равно внешнему.

Это и «экстра-», и интроориентированная социология (что, по сути, и есть системная).

Антропологический (постмодернистический) подход – определяет приоритет индивида в культуре и вторичность социума. Ведущей является культура личности. Внутреннее здесь важнее внешнего. Это – интроориентированная социология.

Наш вывод позволяет понять, почему мы отдаем предпочтение среднему типу для определения культурологии: два других типа выступают его пределами или неравновесными модификациями, искажающими суть предмета.

При этом – в контексте данной темы – важно соблюдать одно условие: различать статический тип описания, называемый «социология культуры», и динамический – социодинамику культуры, внутри которой есть свои три уровня, три объекта. В работе А. Моля «Социодинамика культуры» [267] исследован лишь один из трех объектов, причем исследован функционально. Кроме того, существует корреляция между этими типами в статике и динамике. Так, истмат тоже описывает свою социодинамику культуры, в которой культура фигурирует «позади социума». Современная социодинамика культуры, локализующаяся в пределах обыденного мира, антропная социодинамика культуры, пока вообще отсутствует, хотя как предмет должна быть осмыслена, но сегодня она подменена разными моделями «социализации» личности, что далеко не одно и то же: личность и ее время и социум и его время не совпадают в культурном поле. Социокультурная динамика обыденного мира личности – новый, еще не наметившийся предмет. Она может описывать личную культурную трассу, причем самым неожиданным образом.

Примечательно, что в педагогической практике сегодня важнее всего именно такая постановка вопроса: личная культурная трасса.

Статическая системная модель социологии культуры

Содержание социологии культуры может быть рассмотрено с точки зрения меры, т. е. качественно и количественно. В системном освещении речь идет о вертикальном и горизонтальном разнообразии. По вертикали освещаются вопросы устройства организованности, связи, структуры, иерархии, а по горизонтали – вопросы состава.

Вертикальное системное определение социологии культуры. Здесь простраивается вертикальная развертка, в рамках категории «сущность», через иерархию уровней. Мы предварительно определились, что социология культуры является синтетической наукой, изучающей устройство и механизмы культуры, а также культурную динамику, с позиции их реальной роли в развитии общества и в жизни человека.

Независимо от того, как трактуется системный предмет, возникают однотипные вопросы. Каково место социологии культуры, с точки зрения уровневости познания? Чем различаются: философия культуры, социология культуры и, к примеру, описательная культурология? Прежде всего – уровнями абстрактности. И пределы в науке давно обозначены как соотношение спекулятивного и эмпирического знания.

В контексте иерархической многоуровневости научного пространства содержание и масштаб социологии культуры можно описать триадой. В качестве опорной исходной модели используется гегелевская «тройка» категорий: «общее – особенное – единичное».

1. ОБЩЕЕ. Философия социологии культуры, которая пока сведена к философии культуры.

2. ОСОБЕННОЕ. Социология культуры.

3. ЕДИНИЧНОЕ. Эмпирические виды социологии культуры (этнология / этнография, социокультурная антропология и т. п. описательные или практические по своей природе науки).

Вывод, следующий из вертикального построения: социология культуры воссоединяет, «стягивает уровни» иерархически разного знания: в ней есть теория, но есть и опора на массив эмпирических знаний. Именно отсюда исходит различие трех вариантов формулировки предмета и целей социологии культуры. Такое различие – иерархическое.

На основании иерархического осмысления социология культуры как научный предмет (уже в системном ракурсе) расслаивается на три масштабных уровня: на макросоциологию культуры, на мезоуровень и микросоциологию культуры.

Макросоциология культуры занимается изучением крупномасштабных объектов социологии культуры.

Мезоуровень представляет исследование собственно социологии культуры (культурные структуры, механизмы и культурная динамика социальных групп).

Микросоциология культуры имеет прикладной или эмпирический характер, изучает локальные и единичные культурные объекты, сориентирована атомарно.

Как уже было сказано, синтетическая «социология культуры» имеет две равноправные составляющие: социологию и культурологию. Рядоположенные, они также могут рассматриваться, каждая – в своем научно-иерархическом контексте.

Табл. 14. Иерархическое устройство социологии и культурологии:

Вывод, который из этого следует, тоже очень важен для нас: социология культуры воссоединяет не только иерархически (вертикально) разное, но и «горизонтально разное», разнопредметное, знание. В первом случае предмет – социум, во втором – культура.

Горизонтальное системное определение социологии культуры. Здесь создается горизонтальная развертка, в рамках категории «существования», через иерархию масштабных модусов. Именно эта модель фиксирует парадоксальность социологии культуры XX века и ее коренное отличие от предмета с аналогичным названием XIX века: «социология культуры» в XX веке есть социология существования, даже если она говорит обо всем человечестве, а не только о человеке в аспекте культуры. Отсюда и ведущие категории этой, экзистенциальной, социологии культуры: значение и смысл.

Теоретическая социология культуры имеет три варианта, различающихся предметом, точнее (по сути) – масштабом предмета:

1) «культуру общества»;

2) «культуру общества и культуру личности»;

3) «культуру личности».

Парадоксальность трех разных теорий состоит в том, что название «теория» как раз имеет право на существование исключительно в среднем варианте – если распределить предметы в логике нисходящего масштаба («философия – наука – прикладные аспекты») и, соответственно, вывести из этих масштабов уровневые продукты: учение, теорию, прикладные знания. Два других варианта – «вырожденные» пределы теории, о них уже шла речь: это – социологизм и антропологизм (в экзистенции – значение и смысл).

Таким образом, современные тенденции «антропологизации» социологии культуры, с системной точки зрения, не совсем правомерны, как и ранее бытовавшие макросоциологические. Тем не менее они есть, и это «выворачивание предмета» через социо– или антроподоминанту создает исторические варианты (социокультурология и понимающая социология культуры, «исследование жизненного мира» и «культурный анализ»). Подчеркнем, что в крайних пределах отчетливо различаются и применяемые методы.

В социокультурологии – разнообразные проявления спекулятивной логики (здесь развиваются мета-таксономия, эволюционизм, историзм и т. д.).

В культурном анализе методом являются герменевтика и ее аппарат: рефлексия и понимание, основополагающие принципы интерпретации культурных феноменов, расширение диапазона техник декодирования и приемов распредмечивания (освоения содержательности) культурных текстов, значения и смыслы.

В среднем, системном, уровне – функциональный, деятельностный, коммуникативный, семиотический, структурный, морфологический – варианты системного и деятельностного исследования культуры в социуме [250].

Полное определение предмета «Социология культуры». «Полное» – в данном случае означает «вертикально-горизонтальное», в совокупности двух измерений, определение социологии культуры, дающее возможность перейти к полипредставлению о предмете социологии культуры. Это полипредставление нигде не выходит за рамки продемонстрированного вертикально-горизонтального разнообразия. В нем возможны только модификации основных подходов.

Модель социологии культуры

Рис. 25. Структура социокультурного знания.

При совмещении всех построений незаполненным местом в спектре остался такой особый предмет, как «философия социологии культуры». Для него есть все основания. Но в нашем времени (1986–2020 гг.) нет и пока не может возникнуть потребности в нем: он противоречит современному мироощущению своей общностью.

С ментально-циклической позиции, предмет этот будет осмыслен в противоположной фазе, с социодоминантой в менталитете, потому что условная потребность в его существовании все же есть. Мотивы – следующие:

важно отделить его от теоретического уровня социологии культуры – во-первых; важно отделить его от рядом лежащих традиционных предметов: «социальная философия», «философия истории», философия культуры» – во-вторых. Пока это смысловое поле расслоилось по всем названным предметам.

Заключение по третьему параграфу

Культура есть общественный механизм, обеспечивающий духовную целостность социальной жизни.

Культура есть деятельность по сохранению целостности общества, и эта деятельность – духовного плана. Она не сводится к «духовному производству», поскольку это лишь один ракурс из всех рассмотренных.

Содержанием культуры является менталитет.

Сохранение духовной целостности общества – основная функция культуры: то, что присуще любой культуре на системном уровне. Это монадное содержание культуры, ее назначение, ее миссия в обществе.

Культура со стороны идей, понятий и образов определяет жизнь общества, матрицируя конкретно данный «образ жизни» как нечто духовно целостное, и это целое, целостное, разворачивается в особом историческом времени.

«Образ жизни» в культурном ракурсе выступает как неповторимый в истории способ, которым производится и воспроизводится духовная жизнь общества.

Масштабно менталитет принадлежит человечеству. В течение всего периода истории человечества он существовал непрерывно.

Ментальная программа – это психика человечества, его сознание, его «бодрствование» [405].

Допуская органическую аналогию, позволим себе утверждение: менталитет есть Воля и Душа человечества.

Акцентируя внимание на его специфике, подчеркнем, что менталитет по отношению к обществу является программой, регулирующей его жизнь в диапазоне общественного сознания. Культура есть механизм трансляции ментальной программы в общество. Культура направлена на человека.

Отличительные признаки ментального подхода. Чтобы зафиксировать отличительные черты нашего подхода, обратимся к концепции ноосферы В.И. Вернадского [49] в ракурсе управляемости. Продолжатели учения В.И. Вернадского предлагают зафиксировать стихийность предшествующего этапа эволюции и начать управлять историей с помощью совокупного общественного интеллекта [360–361]. С технологической позиции, такая постановка вопроса правомерна, но она имеет один существенный недостаток. В области разума нет целей – есть идеальные модели и интеллектное оснащение деятельности. Деятельность управляется интеллектом, она технологически и управленчески обеспечена им. Однако интеллект не владеет целями: цели людей и сообществ – вне интеллекта. Мотивация человека не вынесена в сознание, мотивы поведения людей в основном формируются вне сознания. Они дислоцированы в подсознании. Только специальными методами рациональной рефлексии мы выводим свои установки из бессознательной области «в круг сознания». И еще вопрос, к чему это приводит.

Управлять историей с помощью совокупного общественного интеллекта можно лишь на основе очередной «самой правильной» теории, а точнее – идеологии. Опасность передачи глобального управления в руки совокупного общественного интеллекта состоит в том, что мы не знаем целей человечества и никто не открывал нам пути в его «подсознание», тем более рационально. Повторим еще раз: в сфере разума целей нет. И никакая рациональная рефлексия одного ученого, или группы ученых, или даже всех ученых, собравшихся вместе, эту проблему решить не может.

В составе культуры есть знания, установки и умения. Однако сама культура, с точки зрения целей, служит исключительно каналом, транслятором целей, знаний и технологического опыта, не являясь их источником. Знания дислоцированы в совокупном общественном интеллекте.

Но откуда цели и мотивы? На поставленный вопрос отвечает ментальный подход, демонстрируемый в данной работе. Менталитет – вот источник целей у людей. Поведение людей, ежесекундный выбор, целевая ориентация деятельности людей обусловлены ментальными установками. Эти установки «записаны» с помощью культурной коммуникации в подсознании человека. Когда человек рационально ставит себе «цель жизни», он тем самым технологизирует свою жизненную траекторию – проектно задает ее. Когда человек рационально ставит себе цель, масштабом поменьше, он тем самым технологизирует свою будущую деятельность – проектирует ее. При этом человек менее всего может говорить о личных целях: все цели у людей общественные.

Находясь в ментальной сфере, целевые установки непрерывно формируются в пространстве «общественных отношений» и отображаются в мотивах поведения и деятельности конкретных людей.

Иерархическое место менталитета

Мы исходили из тройки «природа – человек – общество». Позиция человека – между биосферой и социосферой. Предпринимая попытку охарактеризовать человечество, отметим, что пока его единственной специфической «оболочкой» может быть названа ноосфера.

В итоге в направлении сверху вниз по иерархии фиксируются три «оболочки»:

1) НООСФЕРА (совокупный общественный интеллект);

2) СОЦИОСФЕРА = общество;

3) БИОСФЕРА (+ Абиосфера) = природное основание.

Человек занимает промежуточное положение между двумя «оболочками» и получает двойную характеристику. Можно обозначить и промежуточный уровень: антропосферу. Вторым промежуточным уровнем с двойной характеристикой является менталитет. Он принадлежит и обществу, и человечеству. Его оболочка – ментосфера. Таким образом, можно назвать пять необходимых уровней, включенных в проблемное поле нашей работы:

Рис. 26. Пять иерархических уровней исследования.

Данную иерархию можно изобразить не только вертикально, но и сферически – как совокупность вложенных оболочек:

Рис. 27. Сферическая модель основных уровней.

На основе модели сконструируем и определенный ракурс понятия «человечество».

Ноосфера и ментосфера явно относятся к уровню, расположенному выше уровня общества, хотя трудно утверждать, что они принадлежат человечеству, – это пока гипотеза.

«Телом» человечества является общество. Подобно тому, как люди входят и уходят, как их жизнь протекает через общество в его истории, входят и уходят общества, их жизнь протекает через историю жизни человечества. Есть одна позиция в нашем построении, указывающая, что сценарий истории человечества может располагаться именно в ментосфере. В этом случае прорисовывается функция менталитета: он содержит, удерживает и реализует программу истории человечества, разворачивает ее во времени.

Л.Н. Гумилев блестяще продемонстрировал, что историю можно описать и через биосферное влияние [84]. Его замечательная идея была следующим шагом в науке после идей геополитики и «топических организмов». Но сквозь призму биосферного влияния исследовалась история этносов, а не обществ в целом.

Ментально детерминированная история есть история обществ, а не этносов. Эти две разноуровневые плоскости, пересекаясь, не снимаются «одна – в другой». К тому же этническая доминанта в истории постепенно ослабевает и заменяется ментально-культурной [4], что важнее всего. Меняющееся соотношение этих доминант отчетливо прослеживается в истории геополитики [367].

Хронотопический ракурс. Появление масштабно нового понятия «человечество» будет означать, что мы перешли на иной уровень. В чем же состоит его специфика? Геополитики считают общество (государство) топическим организмом, а месторазвитие – самым важным параметром в его жизни. Но если посмотреть на всю историю, то обнаружится еще и «времяразвитие». Оно означает привязку общества и его культуры к отрезку его бытия во времени, т. е. его локализацию во времени истории человечества.

Время определяет собой специфику общества и его культуры еще более, чем пространство и порождаемые им наборы геополитических индикаторов [367].

Это есть новое понимание, особенность которого – в фиксации перехода от «месторазвития» к «времяразвитию». Оно принципиально меняет само понятие «»геополитики», поскольку от «гео» сегодня мало что остается: в век ракет больше нет расстояний, в век интернета и прочих сетей нет границ. И, хотя процесс еще не завершился (есть и границы, и государственное регулирование интернета), тенденция очевидна.

В менталитете это означает переход доминирования от пространства ко времени, причем переход – уровневый, ведь топикой были связаны общества (государства, цивилизации), а в масштабе человечества доминирует уже не пространство, а время. Появление масштабно нового понятия «человечество» укажет на то, что мы перешли к доминанте времени, и это время уже иного уровня – время жизни нового организма под названием «человечество». Первоначально это будет планетарный организм, прообразом которого является Солярис С. Лема [212–213]. Время человека, время общества и время человечества – разные и даже разнонаправленные.

Место менталитета в составе человечества

Зададимся вопросом: какую роль в новом организме будет играть менталитет? Отвечая на него, получим одновременно ответы и на некоторые интересующие нас вопросы из дня сегодняшнего. Иерархическая модель, которую мы только что предъявили, многое объясняет. Если же мы соединим иерархию уровней с составом Человечества (гипотетическим, основанным на аналогии с составом Человека и общества), сформируется еще один немаловажный смысл.

Табл. 15. Матрица иерархии уровней и состава:

Ноосфера – сфера Разума. Она принадлежит всему человечеству. Об этом говорит закон деперсонализации в науке, выведенный Н.Д. Кондратьевым: «Идея, становясь коллективной, теряет связь с лицом, впервые сформулировавшим ее» [360].

И это пока единственный уровень, где человечество уже проявлено. Все остальные уровни располагаются ниже, поэтому они имеют отношение не к человечеству, а к разным по степени общности совокупностям людей. Появление Ноосферы – результат эволюции общества в Новом времени. Сам термин возник и стал активно осмысляться именно с момента окончания данного этапа. В «ведение» ментосферы попадают Воля и Душа. Воля как организующее начало приведет историю к возникновению планетарного Человечества. Но, повторим, пока этой организованности еще нет. Воля имеет отношение и к другим видам организованности, уровнем пониже: к обществу и к человеку. В четверке «Разум – Дух – Душа – Сома», если говорить о культуре, речь идет преимущественно о Душе.

Соответственно, в этом принимают участие все три уровня (человечество – общество – человек). Здесь ментосфера открывает ракурс не рациональных, не духовных и не соматических образований, что, с позиции традиционной культурологии, представляет особый интерес: если это не духовная культура, не материальная культура, какой же она является? И как соотносятся менталитет и культура, если менталитет управляет генезисом обществ и поведением групп и человека?

Когда мы оперировали парами, разделение культуры на материальную и духовную было своего рода иллюстрацией традиционного подхода.

Теперь становится очевидным, что недифференцированное понимание «духовной культуры» отражает, как минимум, три разноярусных образования: «Разум, Дух, Душу». Эти ипостаси мы находим в культуре любого общества. У них даже носители разные: знания, нормы, ценности.

По сути, мы произвели переход от парности (противоречие) к тройке (иерархия), а затем – к четверке (состав). Если установить между ними связки, можно легко убедиться в том, что они позволяют скоординировать философский, системный и конкретно-научный уровни. Мы можем использовать практически все, о чем мы говорили, как единое целое. При этом освещение интересующей нас темы будет поворачиваться новыми гранями. Аспектов, граней, на самом деле не так много, поэтому мы пройдем их все.

Наш полиподход связывает разные «экраны», а также разные уровни каким угодно образом. Важно, чтобы они все были учтены, – и тогда возникнет объемное понимание темы. Примечательно, что в такой методологии объединяются и строгость системного подхода, и множественность, принцип «поли-» в постмодерне.

Менталитет имеет уровневое строение.

Существуют ментальные установки человечества, определенного типа культуры (например, католического или мусульманского мира и т. п.), установки государств и народов (что отображают геополитика и «психология народов»), отдельных территорий и групп поменьше, политических партий и других устойчивых общностей. Поэтому в качестве действующих лиц истории можно видеть и тех, кто говорит за человечество (мессии, пророки и т. д.), и тех, кто говорит и действует за культурные сообщества (национальные герои, великие полководцы и правители), и тех, кто берет на себя масштаб поменьше (лидеры территорий и групп). Для них всех справедливы слова Христа: «Не моя воля, но Твоя». Эти слова равно справедливы и для каждого человека, но не каждый принимает их как руководство к действию. А когда возникает рассогласованность между личным «хочу» и большими ментальными установками (многих уровней), у людей начинаются трудности и проблемы. И наоборот: при совпадении личного «хочу» и системы ментальных установок многих уровней человек попадает в особый уровневый резонанс – у него все получается легко: формируется позитивная ориентация, при которой культура используется как позитивный социум [118, с. 5].