Текст книги "Завещание ассасина. Эпизоды первый и второй"

– Благодарю тебя, Жамбот! С радостью принимаю твоё приглашение! Я сожалею, что мой визит оказался для тебя столь внезапным, – подбадривая хозяина дома, ответил князь.

Кузнец с гостем медленно через просторный двор прошли к дому и вошли в кунацкую, при чём, князь внимательно осмотрел и двор, и дом, с удовлетворением отметив порядок и чистоту, царившие там.

Небольшой столик в кунацкой уже был накрыт скромным угощением, зелень и овощи, вяленое мясо и домашний сыр, паста и лакумы, фрукты и махсыма – национальный хмельной напиток.

Когда гость расположился на почётном месте, Жамбот наполнил бокалы махсымой и предложил:

– Прошу, господин, подкрепись с дороги всем, чем одарил Всевышний мой дом! Прости за столь скромное угощение, но скоро – всё будет: хозяйка, вовсю, хлопочет о хорошем обеде.

Князь согласно кивнул, одновременно сделав левой рукой красноречивый жест, как бы говорящий кузнецу, что ему совершенно не стоит оправдываться перед ним. Потом поднял правой рукой бокал с напитком и с чувством заговорил:

– Думаю, ни мудрая Сатаней, ни светлорукая Адиюх за такое короткое время, не смогли бы предложить ничего лучше, чем то, что удалось твоей сноровистой супруге, Жамбот. К тому же, она ещё и кормящая мать, имеющая грудного младенца, что делает её способности ещё более удивительными, – сделав небольшую паузу, гость продолжил, – Пусть бог плодородия – Тхаголедж, наполнит твой дом своими плодами и дарами! Пусть бог кузницы – Тлепш, благословит твой труд и научит тебя! Пусть бог охоты – Амыш, пошлёт тебе славную добычу! Пусть Всевышний наполнит твой дом радостью и процветанием!

Так двое мужчин, не торопясь, закусывали, ещё пару раз выпили, провозглашая заздравные речи. По очереди, не перебивая друг друга, негромко разговаривали, главным образом вспоминая события недавнего похода.

– Знаешь, Жамбот, я ведь так и не успел должным образом поблагодарить тебя за помощь в том жестоком бою, – сказал спокойно князь, – Ты удивил не только меня своими воинскими навыками. Твоему мастерству позавидовали, как вражеские солдаты, сражённые тобой, так и лучшие из моих опытных бойцов, прошедших не одну битву, – князь замолчал и, как бы формулируя неясную мысль, продолжил, – Божественный промысел причудливо сплёл наши судьбы, вот мы с княгиней и приняли следующее непростое решение – выбрать в качестве приёмных родителей для нашего наследника тебя, Жамбот, и твою супругу Зарему.

Удивлённый хозяин дома непроизвольно приподнялся со своего места, потом, осознав, что невольно нарушает традицию, снова присел. Подумал немного и взволнованным голосом сказал:

– Я понимаю, господин, всю меру ответственности и не считаю нашу семью достойной такой чести… Любой дворянский род на Кавказе с радостью согласится принять вашего сына в свою семью!

– Ты думаешь, я этого не знаю, Жамбот? – спросил князь Казбулат, слегка раздражённо, и добавил тоном человека, привыкшего повелевать, – Мой выбор пал на твой дом, кузнец. Это решение не было спонтанным или необдуманным. Я взвесил все за и против. Твоя отвага в бою сделала нас побратимами перед небесами и перед людьми. А когда ты станешь аталыком моему сыну, то и наши дети станут братьями! Не дело противиться своей судьбе, джигит! Я твёрдо решил, что именно ты обучишь моего сына своему мастерству и воспитаешь из него настоящего воина!

Таким образом, непредсказуемая судьба распорядилась, чтобы сын князя и сын кузнеца, подрастали и взрослели в одном и том же доме, как единокровные братья и ровесники».

Булат вышел из сна с ощущением комфорта и чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. Его тело было полностью расслабленным, а голова – ясной. И лишь непонятная грусть, навеянная событиями далёкого детства из сна, слегка туманила лицо. Чересчур долго ассасин не мог себе позволить покой, подобный, предоставленному старым другом.

Мамлюк, сменив одеяние, теперь выглядел по иному. Снаряжение и оружие оставалось при нём, правда со стороны незаметное, сверху до пят всё покрывала широкая мантия – плащ с капюшоном. Так, что со стороны ассасин походил то ли на странствующего аббата, то ли на паломника – аристократа.

Во дворе дома суетился, занимаясь домашними делами, старый Мансур. Завидев Булата, старый слуга слегка поклонился и приветствовал хозяйского гостя:

– Доброго дня вам, господин!

– И тебе, отец, доброго дня! Только, никакой я ни господин. Зови меня Булатом, – ответил мамлюк, – Дауд-бей в доме?

– Хозяин ещё ранним утром уехал по делам. Обещал вернуться пораньше к вечеру.

– Хорошо! Я тоже пройдусь, – кивнув старику, ассасин покинул двор и вышел на тихую городскую улицу.

Город жил повседневной жизнью, горожане шли по своим делам, торговцы призывно зазывали покупателей, водоносы предлагали прохожим воду, нищие, довольно требовательно, просили милостыню. Булат направился в штаб-квартиру братства, чтобы пообщаться с местным резидентом. Он неплохо знал Дамаск, но, тем не менее, решил обновить свои знания. Для изучения обстановки и обследования местности воины-ассасины взбирались на самые высокие точки, используя для разведывательного обзора крыши зданий, скальные пики или высокие деревья. Так и сейчас, Булат, присмотрев для этой цели минарет мечети, двинулся в его сторону.

Подойдя к строению, он оценил возможные пути подъёма по стене. Для этого ассасин решил воспользоваться соседним зданием, с крыши которого была возможность либо перебраться, либо перепрыгнуть на один из уступов самого минарета. Дождавшись отсутствия вблизи прохожих, дабы не вызывать излишнего ажиотажа своими, скажем так, довольно странными действиями, мамлюк с поразительной скоростью взобрался на крышу мечети. Затем, в невероятном для обычного человека прыжке, на высоте десяти – двенадцати метров над поверхностью земли, достиг закруглённой стены минарета, уцепившись, при этом, пальцами за один из выступов здания. Изогнувшись всем телом, он подтянул обе ноги вверх, как бы в стремлении оттолкнуться, поставил носки ступней на стену. С боку фигура ассасина напоминала, готового к предстоящему старту, в высокой стойке бегуна. Но предстоял ему не обычный бег по дорожке, а опасный подъём, словно скалолазу по отвесной каменной стене, только без всяких альпинистских приспособлений. Так, используя натренированные специальными упражнениями тело, руки и ноги, цепляясь за любые незначительные выступы, или дефекты стены, Булат медленно, но вполне уверенно взобрался на площадку минарета. Без всякого страха прошёлся по окружности с зубца на зубец, потом, подключив возможности «особого зрения», внимательно зафиксировал обозримое с данной точки городское пространство. После, используя уступы и силу пальцев, мамлюк спокойно спустился на землю.

Такого рода навык – взбираться на стены зданий, перепрыгивать с крыши на крышу, преследуя врага или уходя от погони, ещё одна характерная особенность воинов-ассасинов и нарабатывалась она тяжёлыми упражнениями и многолетними тренировками. Перед намеченной операцией для должного обследования местности, ассасин многократно использовал эту способность, получая в результате дополнительную информацию по территории, численности противника, маршрутах передвижения и возможных путях отхода. Довершал всю эту картину так называемый «прыжок веры» – поражавших всех сторонних наблюдателей нереальным ужасом происходящего. Представьте себе стоящего на высоте тридцати метров над поверхностью земли человека, который, вдруг, камнем падал вниз, как будто таким образом решил свести счёты со своей жизнью. Но всё обстояло совсем не так, для совершения «прыжка веры» было необходимо наличие вблизи подходящего стога сена, моря или реки. Только при соблюдении таких дополнительных условий, чтобы в одно мгновение спуститься с высоты, воин-ассасин, как заправский пловец-ныряльщик, мог осуществить такой прыжок, при этом, он умело балансировал в воздухе и точно попадал в выбранную точку приземления.

На одной из улиц Булат стал свидетелем неприглядного зрелища, как один надутый от важности господин, похожий на городского чиновника с помощью двух стражников и тумаков отгонял нищих то ли от своего дома, то ли от конторы.

– Ступайте отсюда, бездельники, – покрикивал он, – Найдите себе другое место и просите подаяние там.

Сбившиеся в кучку бедняки переместились в сторону и пытались безуспешно пристроиться на довольно узкой улочке. Среди них старый, высокий дервиш, бормотавший какие-то молитвы, подняв к небу лицо. Старик молился на разных языках: греческом, арабском, иврите… Казалось даже, несколько слов прозвучали на арамейском. Это удивило Булата и привлекло его внимание. Он решил позднее обязательно переговорить с этим странным стариком, а пока, стараясь не упустить из виду зарвавшегося чиновника, быстро проследовал за ним.

У торговых рядов чиновник остановился рядом с лавкой продавца фруктов, достал кошелёк с деньгами и купил немного фиников. Получив сдачу, тщательно её пересчитал и, спрятав деньги, пошёл своей дорогой. Ассасин не отставал. Смешавшись с толпой, вплотную приблизился к объекту наблюдения, выждав нужный момент, слегка подтолкнул чиновника, создав небольшую свалку, и одновременно вытащил у него деньги. Потом резко развернулся и, рассекая встречную толпу, быстро двинулся в обратном направлении. Ассасины обычно не использовали навыки карманников, чтобы раздобыть денег или обчистить чужие карманы. Эту способность нарабатывали в целях получения дополнительной информации, когда у гонцов или посыльных скрытно изымались, перевозимые ими письма и документы.

Вернувшись к группе потревоженных нищих, Булат подошёл к дервишу. Вблизи, рассмотрев лицо старика, понял, что он слепой.

– Здравствуй, святой человек! Вот, хочу передать немного денег тебе и этим беднягам, что рядом с тобой, – обратился он к нищему.

– Благодарю тебя, добрый господин, за твой дар! – ответил дервиш, – Только не святой я. Такой же грешник, как и все… Так за кого мне просить в молитвах Всевышнего, господин?

– Не стоит беспокоить Всевышнего ради меня, отец! Просто мне показалось странным, как ты возносишь свои молитвы на стольких языках!?

– В этом нет ничего странного, ведь я молюсь на языках людей Книги.

– Людей Книги?, – удивился Булат.

– В Коране сказано «О люди Книги! Ничто на сей земле не станет вам опорой,

Пока вы твердо не последуете Торе, Евангелию и тому, что вам ниспослано сейчас от вашего Владыки!». Иудеям – Всевышний дал Тору, христианам – Евангелие, мусульманам – Коран. Именно их называют людьми Книги, – пояснял дервиш, – А я, за свою долгую жизнь изучил и Тору, и Евангелие, и Коран. Поэтому и молюсь за добрых, сердечных людей, на том же языке, на котором обращался к ним Всевышний.

– Ну, что ж, в этом есть своя мудрость, отец. Спасибо за подробное объяснение, – поблагодарил мамлюк, – Вот, держи немного денег.

Передав дервишу, кошелёк чиновника, Булат попрощался с ним.

Недалеко от мечети Омейядов неприметный, но очень аккуратный двухэтажный домик. Внизу – посудная лавка для богатых покупателей, ведь на прилавках не только расписные глиняные изделия местных мастеров, но и фарфор из далёкого Китая. Вот сюда и направлялся Булат, поскольку в этом доме размещалась штаб-квартира ордена в Дамаске. Домик был непростой, потайные двери, подземный тоннель с выходом на другую улицу, несколько закрытых от любопытных глаз помещений. В общем, всё как положено, если твои действия не нуждаются в лишней огласке.

Булат зашёл с заднего входа и проследовал через коридор. Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, он оказался перед настенным ковром, с изображением знаменитых холмов Мекки – Анаба и Хира. За ковром: потайная дверь с секретным запором. Ассасин сдвинул немного в сторону подсвечник, сработал механизм и дверь открылась. Булат только успел войти в просторную комнату, как раздались слова приветствия:

– Рад видеть тебя здесь, брат!

В помещении находился рослый мужчина преклонного возраста, одетый в черный балахон с капюшоном: высокий лоб, умные глаза, седая борода и усы.

– И я рад нашей встрече, Малик! – ответил Булат на приветствие.

Мужчины обменялись своеобразным рукопожатием, протянув правую руку, каждый обхватил своей кистью полусогнутый локоть другого.

– Странно, что птица не известила о твоём прибытии, Булат?! – спросил хозяин, говоря о голубиной почте, поскольку почтовые птицы, успешно использовалась орденом для передачи сообщений.

– В Дамаске у меня нет целей. Я здесь проездом, но так как, по пути произошло кое-что важное, о чём нужно знать повелителю, пришлось побеспокоить тебя.

Булат, ненадолго задумался, а потом вкратце рассказал резиденту о событиях, произошедших с караваном.

– Ничего себе?! Это значит, у нас под боком действовали эти нелюди? – искренне посетовал Малик, – Как же они раньше не проявились?

– Не знаю! Но, думаю, не помешает ещё раз допросить тех трёх задержанных, которых я передал городской страже. Вы это сможете? – поинтересовался мамлюк.

– Вполне. Через наших людей я вытрясу из них всё! Потом отправлю донесение владыке. Ты можешь не беспокоиться, брат! – заверил резидент.

– Да, вот ещё, – Булат протянул Малику склянку с парализующим зельем из храма Аримана, – Именно этим снадобьем язычники обездвиживали свои жертвы. С их слов, под действием этого препарата, человек всё чувствует, всё ощущает, всё понимает, но не может пошевелить не одним членом своего тела. Возможно выяснить состав этого средства?

– Я попробую, – слегка задумался Малик, – Есть у меня на примете один талантливый, но очень бедный учённый. Думаю, он с этим вполне справиться. Зайди через пару дней!

– Хорошо. И ещё, – тут мамлюк достал из подсумка фейерверк, – вот факел-фонарь от моих китайских друзей. Надо передать нашим инженерам, пусть изучат, это может пригодиться братству.

Соратники попрощались и Булат, покинув дом, снова оказался на городских улицах.

В бедняцком районе, в окрестностях рынка Аль—Силаар небольшая оружейная мастерская. Мастер Хамид, работающий там, хоть и не выглядел со стороны преуспевающим, на самом деле, был вполне успешен и хорошо известен, пусть и в узких кругах. Опытные воины, наёмники, купцы ценили кузнеца-оружейника за качество его изделий, за изобретательность и талант в работе, за честность и обязательность при выполнении заказов. Лет восемь тому, как Булат по рекомендации Малика обратился к трём выбранным оружейникам Дамаска, чтобы каждый из них изготовил по одному кинжалу. Клинки должны были быть из качественной стали, а ножны с рукоятью – богато украшены и инкрустированы, благородными металлами и драгоценными камнями. Эти кинжалы предназначались для поощрения особо отличившихся мамлюкских командиров. В итоге кинжал сработанный мастером Хамидом превзошёл изделия других кузнецов, и по качеству стали, и по тонкости обработки. С тех самых пор и завязались дружеско – деловые отношения между мамлюком и оружейником. Только Хамиду Булат позволял заботу о своём личном оружии и лишь этому мастеру доставались богатые заказы египетской элиты.

Двигаясь в сторону мастерской, мамлюк обратил внимание на необычайное оживление на одной из городских площадей. Горожане, в основном мужчины, cтолпились, окружив какого-то человека, расспрашивали его о чём-то, перебивая друг друга. Булат приблизился к толпе, чтобы понять суть происходящего.

– Добрые люди, слушайте, слушайте меня! Все вы, господа, сможете увидеть захватывающее зрелище на нашей арене, – объяснял толпе зазывала, – Наши бойцы продемонстрируют перед уважаемой публикой своё искусство борьбы и рукопашного боя. Все они – чемпионы со всех концов света! Каждый из вас, заплатив жалкие пять дирхем, может стать свидетелем впечатляющего представления. И это ещё не всё, господа! Любой, кто пожелает, сможет у нас испытать судьбу, поставив от динара и выше. Всего один золотой, господа и вы сможете делать ставки на исход любого поединка. Не упустите свой шанс, господа! Представление начинается после вечернего намаза!

«Надо бы побывать на этом представлении» – подумал Булат. Близилось время полуденной молитвы, и мамлюк прибавил шаг, чтобы быстрее попасть в мастерскую оружейника. Вскоре он отыскал приметный дом, вошёл и поприветствовал хозяина.

– Пусть Всевышний благословит твой труд и мастерство твоих рук, Хамид!

Кузнец оторвался от работы, обернулся и, увидев Булата, улыбнулся, поднявшись ему навстречу.

– Я благодарен Аллаху за то, что он привёл тебя в мой дом, Булат-бей. Пусть он благословит твой клинок и направит его на праведные дела, – прижав правую ладонь к своему сердцу, мастер слегка наклонил голову, отвечая на приветствие гостя, – Самир, сынок! Пойди-ка сюда, – окликнул он кого-то в дальнем углу комнаты.

Появился худенький паренёк лет пятнадцати с перепачканным от сажи лицом. Увидев гостя, он поклонился старшим и, молча, уставился на кузнеца, видимо ожидая распоряжений.

– Сынок, приготовь чай и сладости нашему гостю, – мальчишка кивнул и быстро скрылся в глубине комнаты, – Это мой старший, – пояснил Хамид, – помогает мне по мере сил.

– Шустрый парень, – заметил Булат, – но, похоже, молчун. Хорошо, когда сын работает с отцом, перенимая ценный опыт.

– Слава Пророку! Мальчишка старается.

– Что может быть важнее для мастера, чем возможность передать секреты своего искусства своим наследникам, – высказал мнение ассасин.

– Ты поверишь? Я ещё не понял, что для меня важнее – передать в полной мере своим детям секреты моей профессии или быть принятым после смерти в качестве праведника на небеса?! – то ли спросил, то ли утвердительно заявил кузнец.

Тут появился юноша с небольшим подносом и стал расставлять посуду на небольшой столик, а Булат, вспомнив кузницу своего деда, задумался, осмысливая сказанное мастером, и одновременно удивляясь, житейской мудрости простого человека. После нескольких глотков чая и отведанного кусочка халвы, мамлюк пояснил Хамиду причину своего визита:

– Скоро мне потребуется оружие и снаряжение для отряда воинов из пяти, семи человек. Всё самое лучшее: мечи, кинжалы, метательные ножи, копья, арбалеты, стрелы. Доспехи хорошего качества – металлические наручи, пластинчатые нагрудники, наплечники и поножи. Кожаные подсумки, ремни, пояса… Договорись с другими мастерами: кожевниками, портными… Я полагаюсь на тебя, Хамид.

– Большой заказ, Булат-бей. Потребуется время, – задумчиво покачал головой мастер.

– Времени не так много. Привлекай всех, кого посчитаешь нужным. Я рассчитываю на тебя, Хамид… А это задаток за работу – тысяча динаров и пять неогранённых алмазов, – при этом ассасин выложил на столик увесистый кошель с монетами и камнями.

– Это огромные деньги, Булат-бей. Я не подведу.

– Я рассчитываю на это. И помни! Никому не нужно знать подробности этой сделки! Могут пострадать и невиновные, и непричастные – предупредил кузнеца ассасин.

При расставании мужчины договорились о времени следующей встречи и пожали друг другу руки, в знак того, что заключённый между ними договор – нерушим.

Поскольку Булат своим видом больше походил на европейского рыцаря, или странствующего аббата, его покрытого с головы до пят плащ-накидкой с капюшоном, мало беспокоило то обстоятельство, что было время молитвы. Так уж, случилось, что Булат в своей жизни редко обращался за помощью к высшим силам, редко благодарил небо за счастливую судьбу и спокойный жизненный путь. Как-то не сложилось! Многие люди теряют веру, поскольку небо не открывает им своих тайн, но есть и такие, кто потерял веру, потому что узнал слишком много. Путь воина-ассасина, предназначенный Булату волею суровых жизненных обстоятельств, приучил его больше полагаться на собственные силы и своё умение, силу оружия и помощь соратников, на рациональное мышление и критическое осмысление. Горожан, спешащих к своему дому, торговцев, закрывающих на время свои лавки, нисколько не раздражало, что какой-то чужестранец продолжает бродить по городу в столь неурочное время. Население города, с историей, насчитывавшей около трёх – четырёх тысяч лет, с должным уважением и пониманием относилось к иным обычаям и верованиям. Большинство жителей – были мусульманами-суннитами, много было и мусульман-шиитов, а также многочисленные общины христиан и иудеев. Дамаск хранил в своей исторической памяти нападения крестоносцев, захват города сельджуками, разрушительные нашествия полчищ монголов и эмира Тамерлана. Времена, когда город стал частью египетского мамлюкского государства. Именно этот период ознаменовался расцветом искусств и ремесел. Много испытали целые поколения горожан, и без дружеских чувств, без добрососедских взаимоотношений, не взирая, на разность религиозных догм и житейских правил, вряд ли бы устоял древний город, вряд ли бы выстояли его жители.

Булата не покидало твёрдое ощущение, что он стал объектом наблюдения, и чьи-то любопытные глаза не отрывались от его фигуры уже некоторое время. Он подошёл к лотку торговца сувенирами и, не обращая внимание, на приветливые восклицания хозяина, сделал вид, что внимательно рассматривает товары, при этом, незаметно, чтобы не насторожить преследователя, из-под, капюшона осмотрел ближайшую территорию. От его взора не укрылось, что худой мальчуган, лет двенадцати, похожий на оборванца, быстро юркнул в ближайшую подворотню. Мамлюк улыбнулся, сделал вид, что достаёт кошелёк и спокойно зашагал своей дорогой. Мальчишка за ним. Дождавшись момента, когда чужестранец смешался с прохожими, малолетний воришка ринулся вперёд и, слегка подтолкнув Булата, облегчил его карман на несколько динаров. Потом, бросился в ближайший закоулок и подобно мартышке, начал подниматься по стене ближайшего дома. Он уже добрался до крыши и, подтянувшись, взобрался на неё. Посмотрел вниз и, убедившись, что его никто не преследует, стал спокойно поворачиваться. В этот самый момент парнишка почувствовал, как чья-то твёрдая рука ухватила его за плечо, встряхнула и развернула – прямо перед ним стоял Булат. Мальчуган, привычно зажмурил глаза и прикрыл лицо руками в ожидании взбучки. Но, когда, спустя несколько мгновений, заслуженной затрещины не последовало, паренёк несмело, исподлобья, взглянул на того, кто так легко сумел поймать его, несмотря на удивительную сноровку. Чужестранец был спокоен, и в его взгляде не было для малыша ничего угрожающего.

– Я против тебя ничего не имею, – сказал ассасин, – просто верни мои деньги.

Карманник достал украденные монеты и протянул их незнакомцу. Мамлюк из трёх золотых монет забрал две, а третью вернул мальчишке.

– Как твоё имя?. – спросил он.

– «Воробей».

– Я спросил имя, а не уличное прозвище!

– Шарипка… Так меня звала мама, – при этом, глаза мальчишки заблестели.

– Хорошо, Шарип. Меня зовут Булат. Теперь мы знакомы. Думаю, ты не откажешься от хорошего обеда? Пойдём, я угощаю. И без возражений, – мамлюк с мальчиком аккуратно спустились с крыши и направились в ближайшую чайхану.

Булат с искренним беспокойством наблюдал, как юный правонарушитель с поразительной скоростью расправлялся с кусками вареной баранины. Он ел, не прожёвывая, как изголодавшийся волк, стремящийся отхватить кусок побольше, пока не спохватились его голодные собратья по стае. По щекам и цепким пальчикам мальчугана, размазывался жир, и стекала на стол ароматная подлива.

– Ты бы, слегка, притормозил, Шарип. За тобой никто не гонится, никто твою еду не забирает. Давай-ка чуть помедленнее! Так, ненароком, можно и заболеть с голодухи, – пытался мамлюк вразумить мальчика, – Запей, запей, говорю, бульоном…

Мальчик, сверкнув глазами в сторону Булата, немного сбавил темп и отхлебнул из пиалы, сделав несколько больших глотков.

– Ну, вот, так-то лучше, а то, гляди, как бы не лопнуть, словно разбухший на солнцепёке старый бурдюк.

Когда же Шарип, расправившись с мясом, без малейшего перерыва, принялся за фруктовый пирог, терпению Булата пришёл конец.

– Ну, всё! Стоп! Я же сказал, остановись! – при этом ассасин несильно пристукнул по столу ребром правой ладони, чтобы обратить на себя внимание мальчишки, – Я распоряжусь, и хозяин упакует тебе оставшуюся еду и сладости. Заберёшь с собой! А сейчас допей бульон и просто посиди спокойно, расслабив своё тело.

Шарип без всякого восторга выслушал наставление старшего, но, тем не менее, хоть и с неохотой, положил большой кусок пирога обратно на поднос. Сделал несколько глотков бульона, потом вытер лицо рукавом своей куртки, протёр ладони о свои же шаровары и молча, уставился на Булата. Мамлюк оценил поведение малыша, взглянул на него по-доброму и спросил:

– Не расскажешь, как ты оказался на улице?

– Не – а. Неохота мне сейчас. Отец пропал с караваном… Потом мама умерла… Нас с младшим братом к себе забрала тётя Айшат, – паренёк явно расстроился, вспоминая о былом.

– Ладно, не кисни. Ты же мужчина, а значит будущий воин. Не буду я тебя пытать о прошлом, – попытался Булат немного подбодрить малыша, – Захочешь, сам всё расскажешь.

– Да, нечего рассказывать.

– А не пробовал заняться чем-нибудь полезным?

– Не – а. И Айшат всё время зудит о том же.

– Ладно, умник, не перегибай, – мамлюк слегка урезонил Шарипа, – Мне потребуется твоя помощь…

– Чего ещё?

– Тебе нужно найти «Сокола», – услышав кличку главы городских воров, мальчишка быстро захлопал глазами и беспокойно заёрзал на табуретке.

– Не знаю я никого…

– Думаю, знаешь, – при этом, ассасин не отводил свой взгляд от лица мальчика, – Просто передай ему слово в слово следующее: «Булат будет ждать в хамаме Нуреддин Аль Шахир». Я на тебя надеюсь, Шарип.

– Ну, не знаю… Я поспрашиваю…

– Просто передай всё «Соколу».

– Передам…

Выйдя, из чайханы, мамлюк тепло распрощался с мальчуганом и зашагал к центру города.

Хамам Нуреддин Аль Шахир – общественная баня, крайне популярное заведение, расположенное в старом городе, рядом с рынком Аль – Хамидия. Большое здание, увенчанное оригинальным куполом со шпилем и построенное в далёкие времена, не без участия древнеримских архитекторов. Представители мужской части городского населения и гостей Дамаска частенько наведывались сюда, дабы воспользоваться услугами профессиональных банщиков, смыть себя дорожную пыль, погреть свои кости в парной, чтобы после массажных процедур, усесться в предбаннике с кальяном или чашкой ароматного чая в руке, полностью расслабив своё усталое тело в окружении старинных ковров.

Один из служащих хамама, определив намётанным взглядом, что перед ним важная персона, встретил вошедшего Булата гостеприимным поклоном и приветливой улыбкой.

– Прошу, прошу Вас, уважаемый господин! Мы с радостью исполним любое ваше пожелание, обслужим вас по высшему разряду, почистим и приведём в порядок вашу одежду, если это необходимо, предложим вам прохладительные и ароматные напитки, кальян и всё, что вам будет угодно.

– Спасибо, непременно воспользуюсь вашими услугами, а пока передайте банщику Закиру, что его на два, три часа хочет нанять его старинный знакомый Булат.

– Найдём Закира, непременно. Но, вы же понимаете, господин, что он может быть слегка занят и, возможно, вам придётся немного подождать? Могу я предложить вам чай или фруктовый напиток?

– Спасибо, но пока не нужно, – ответил Булат, – я просто спокойно посижу, воспользовавшись, одним из ваших топчанов.

– Устраивайтесь поудобнее, я всё организую мигом, господин, – служитель, подозвал мальчишку-посыльного и, дав ему указания, отправил на поиски банщика.

Спустя несколько минут, на лестнице появился посыльный, за ним, довольно бойко для своего преклонного возраста и грузной фигуры, следовал Закир.

При виде Булата, глаза старика засияли, а лицо осветилось радостной улыбкой:

– Слава Всевышнему и его Пророку, что мне вновь довелось увидеть тебя, Булат-бей. Поверь старому Закиру, досточтимый господин, едва я услышал твоё имя, как моё сердце наполнилось радостью от предстоящей встречи, – старик выглядел совсем растерянным, полностью выбитым из равновесия, не понимая, что ему делать с руками, которые он, то разводил в стороны, то опускал вдоль туловища.

Булат, видя неподдельное волнение Закира, просто обнял старика, как будто здоровался с близким родственником. В глазах банщика, растроганного таким обращением, сверкнули бусинки слёз и он, непроизвольно, опустил седую голову.

– Ну, ты чего так? Давай-ка успокаивайся, старина, – увещевал мамлюк Закира, – Вот, он я, перед тобой, здоровый и невредимый. Да, и, что может со мной случиться? Видишь, приехал в Дамаск и решил навестить тебя и посетить ваше заведение.

– Всё, Булат-бей, я в порядке. Давайте за мной, наш хамам вполне сможет удивить даже такого искушенного человека.

Вся трогательность этой встречи, по сути, не очень близких по социальному положению и жизненным интересам людей, объяснялась событием, произошедшим с ними за три года до этого. Закир вместе с семьёй возвращался от родственников из посёлка Эль-Утайба, расположенного вблизи одноимённого озера, к востоку от Дамаска. Где-то на середине дороги процессия, состоящая из одной кибитки и двух верховых, подверглась нападению со стороны небольшой разбойничьей шайки, и, не будучи в силах оказать достойное сопротивление, семья попала в безвыходную ситуацию. Дальнейшая благополучная судьба этих беззащитных людей оказалась под большим вопросом. Скорее всего, их бы обобрали до нитки, и продали б на невольничьих рынках, а имущество – растащили. В тот самый момент, когда разбойники, в предвкушении будущих барышей связывали своих пленников, как коршун на стаю ворон, на них налетел всадник на белом коне, вдруг, как из-под земли, возникший на дороге. Короткая схватка – и трое разбойников уже распластались на земле, пропитывая песчаную почву красными струйками из тяжёлых ран. Двое из оставшихся в страхе бросились в бегство, но последний, видимо, более опытный, успел прицелиться и выстрелить с близкого расстояния из арбалета в нападавшего. Казалось, стрела вонзилась в грудь всадника, и разбойник уже торжествовал победу, когда пришедший в себя старый Закир, со всей силы опустил на его голову здоровенный собачий посох. Разбойник, без малейших признаков жизни, словно снятая с постамента статуя, рухнул на землю.

Рана Булата (а это был именно он) оказалась довольно серьёзной, скользнув наконечником по металлическому нагруднику, стрела, пусть и слегка ослабленная, глубоко впилась ему в мышцу плеча, в опасной близости от сонной артерии. Несмотря на возражения, Закир уложил ослабевшего Булата в кибитку и обмотал место раны вокруг древка стрелы большим куском мягкой ткани, чтобы замедлить кровотечение. Потом, не теряя времени, понукая животных, жену, взрослого сына и малолетнюю дочь, направился в Думу, ближайший посёлок по дороге в Дамаск. На счастье, в деревне, они нашли опытного знахаря, который и оказал всю возможную помощь раненному. Вот таким причудливым образом и сплелись судьбы банщика и ассасина.