Текст книги "Завещание ассасина. Эпизоды первый и второй"

– Приветствую тебя, мой друг! Рад видеть и твоего досточтимого гостя, – при этом, «Сокол» склонил немного голову, в знак уважения, – Ты, как всегда точен, Булат, представление начнётся через несколько минут.

– Поверь и мы рады нашей встрече, Тахир, – мамлюк, также склонив голову, показав своё отношение к собеседнику, – Позволь, познакомить тебя, с недавно подаренным мне судьбой, соратником и другом: господином Дином Ло – владельцем цирка и актёром, бесстрашным солдатом и умелым воином, прибывшим к нам из древнего Китая, – а потом, обращаясь к Дину, – А это – Тахир, главный специалист города в сфере нетрадиционного заработка, перераспределения капиталов и установления социальной справедливости.

После слов ассасина Дин Ло и «Сокол» ещё раз взаимно, каждый по-своему обменялись поклонами, при этом, несмотря на свою сдержанность, актёр не удержался и спросил, обращаясь к обоим:

– А, что это значит – нетрадиционный заработок?

– Ну… Это когда у кого-то изымаются излишки средств, а в последствии они перераспределяются в пользу менее везучих граждан нашего города… Так понятно?

Дин, нутром ощутив иронию, посмотрел с недоумением на дававшего пояснения Булата, но лицо последнего не выражало ничего, кроме невозмутимости и спокойствия.

– Не совсем… – только и смог произнести озадаченный житель Поднебесной.

Как и прошлый раз, представление началось с общего выхода участников турнира. Под громкие овации восемь борцов продефилировали по кругу арены и вернулись за кулисы. Прежний распорядитель, сменив борцов, поприветствовал зрителей и провёл жеребьёвку участников: турку Касыму должен был противостоять борец из Персии, русичу Даниле – борец из Мавритании, греку Аяксу – неплохой борец из Мазандерана, а монголу Джучи достался борец из Бухары. Булата одновременно озадачило и удивило то обстоятельство, что фавориты состязаний, которых он сам для себя определил в прошлый раз, не пересекались между собой в предстоящих сегодня схватках. Это не могло быть простым совпадением, беспристрастность жребия вызывала серьёзные сомнения. Но не воспользоваться этой ситуацией было бы неправильно. Ассасин достал из подсумка сорок золотых и, обращаясь к «Соколу», сказал:

– Знаешь, брат, я был бы тебе благодарен, если б ты нашел применение этим деньгам. Поставь, пожалуйста, по десять золотых на победу следующих участников: турка, русича, грека и монгола.

– Ты уверен, Булат? – спросил Тахир.

– Уверен! Заодно хочу проверить одно предположение в отношении Хазрата.

– Звучит довольно рискованно.

– Риск – судьба моя. Сделай, как я говорю, брат.

– Без проблем!

Спустя немного времени турнир начался. Как и предполагал мамлюк, фавориты поочерёдно одерживали на арене верх. Турок положил на лопатки иранца, русич чуть не покалечил мавра, подняв его вверх на вытянутых руках и бросив плашмя на арену. Этот не совсем, технически безупречный приём, тем не менее, явно указывал на необычайную физическую мощь северянина. Монгол, хоть и не без труда, но всё же одолел бухарского борца, а грек довольно искусно и технично переиграл представителя таинственного Мазандерана.

Ассасин, хоть и не показывал вида, но, вполне, был удовлетворён исходом поединков. Дин, не без интереса наблюдавший как рослые, сильные мужчины пытаются сломить друг друга на арене, мысленно вознёс молитву Будде, что, несмотря на свой небольшой рост и вес, он бы мог сразиться с этими гигантами, но только благодаря своим навыкам в китайских боевых искусствах, и никак иначе. А «Сокол», ошарашенный проницательностью друга, не сказав ни единого слова, молча побрёл за выигрышем. Распорядитель объявил об окончании состязаний, пригласив всех зрителей на завтрашние полуфинальные схватки.

Передавая Булату восемьдесят динаров, «Сокол» пояснил:

– Ставки были один к одному, поэтому и прибыль равна поставленной на кон сумме.

– Спасибо! Я всё понял, Тахир! – и немного понизив голос, – есть новости?

– Никаких. Правда наш приятель выглядит довольно озабоченным.

– С чего бы это?

– Похоже, это связанно с теми ночными визитёрами, – тут «Сокол» глянул на Дина Ло, который, немного отдалившись, с интересом осматривал временные сооружения и территорию площади, размышляя о своём. Вряд ли он прислушивался к разговору.

– Вот держи, – мамлюк передал собеседнику половину выигрыша, – Это на расходы. Жребий был явно подстроен. Хазрат, что-то затевает, возможно, это связано со ставками. Привлеки столько людей, сколько нужно, но не спускайте глаз ни с него, ни с его ближайших помощников… И ещё, мне нужен человек для поездки в Сидон, лучше из тех, кто знает город и его окрестности, тамошние нравы и порядки. Заплачу хорошо!

– Я всё понял, – Тахир спрятал в карман двадцать динаров, – И для поездки подберу человека.

– Ты знаешь, как меня найти. Увидимся завтра.

Мамлюк со своим китайским другом, спокойно прогуливаясь по ночному городу, двигались в сторону дома Юсуфа-аги. Дин делился своими впечатлениями о Дамаске, о турнире, упомянул и предстоящие трудности в организации выступлений.

– Знаешь, друг, ты дай мне знать, когда вы будете готовы начать гастроли. Не надо так беспокоиться. Я помогу вам с размещением арены и с организацией выступлений. А за ваш успех я вообще не переживаю. Я в вас уверен, – добрыми словами Булат пытался поддержать, вселяя немного уверенности, – А пока, вот держи!

При этих словах, ассасин протянул актёру кошель с двадцатью золотыми.

– Что это? Зачем? – китаец напрягся, а глаза его превратились в тонкие щёлочки.

– Это… всего лишь половина моего сегодняшнего выигрыша!

– Но зачем? – актёр всё не мог успокоиться.

– Раз ты так на это реагируешь! Считай это вкладом мецената или спонсора в ваш будущий успех. Могу я одновременно помочь другу и вложить деньги в прибыльное дело, – казалось, мамлюк всё продумал, всё разложил по полочкам.

Пока Дин размышлял над словами товарища, Булат обратил внимание, что они оказались на пустынной улочке и перед ними возникли три массивные фигуры, вооружённые дубинами. Ещё двое детин приближались сзади. По всему было ясно, что им готовили, отнюдь, не торжественную встречу.

– Стоп! Парни, может, для начала поясните свои действия, – ассасин обратился к тем, кто загородил им путь, Дин, между тем, развернулся в противоположную сторону, став спиной к другу, предотвращая внезапное нападение с тыла, – Люди должны ценить слово, как великий дар! Гладишь, так мы придём к мирному соглашению…

– Мы не договоримся… – высказался один из громил, – нам было велено, проучить тебя.

– Ну, вот, что-то начинает проясняться, – при этих словах мамлюк сделал утвердительный жест и выглядел почти удовлетворённым, – А кем было велено? Кому я так не приглянулся?

– Ты обидел нашего хозяина…

Тут, увидев при свете луны лицо говорившего, Булат узнал в нём одного из охранников богатого юнца, пожелавшего купить «Альпа».

– Что-то начинаю припоминать. А ваш добрейшей души хозяин – тот напыщенный молодой хлыщ, не понимающий простых слов? А имя у него имеется?

Собеседник Булата явно растерялся, он не знал, что ему предпринять, то ли броситься на обидчика, то ли похвалиться громким именем хозяина:

– Не велено говорить. Мы просто побьём вас обоих.

– Да, не спеши ты. Конечно, побьёте: куда нам против вас. Просто немного обидно. Только завязался плодотворный диалог, мы начали приходить к взаимопониманию… Хотелось бы всё же узнать имя того, кто передаёт мне такого рода приветы. Может, я упомяну его в своём завещании и всех вас, как его верных слуг.

Громила, нутром чувствовал, что его и хозяина снова обижают, но почему-то пробормотал:

– Меня зовут Хафиз аль Тияс, – после этих слов, напарник талантливого переговорщика зашептал ему на ухо: «Замолчи, несчастный!».

Озадаченный Хафиз, после такого внушения уже и не думал продолжать мирную беседу. Он поднял вверх своё оружие и бросился на Булата. Остальные сразу за ним. Ассасин, не дожидаясь пока увесистая дровеняка всем весом обрушится ему на голову, сделал шаг к нападавшему, перехватывая его правую руку и нанёс ему сокрушительный удар правой ногой в область живота, после чего, завладел дубиной. Без малейшего перерыва он стал наносить другим громилам довольно болезненные удары, попадая в основном по спине, рукам и ногам. Дин тоже не отставал. Нападавшие сзади, увидели как китайский воин откуда-то достал странный предмет – две палки, длинною с локоть, соединённые между собой цепью. Как начали эти палки вращаться с неимоверной скоростью в руках Дина, создав вокруг него, смутно различимую в ночном сумраке защитную полусферу, похожую на магическое силовое поле, совершенно непроницаемое для физического воздействия из вне. Из глубины защитной оболочки, словно короткие удары молнии, совершенно невидимые для глаз атакующих, стали, неожиданно возникать энергетические всплески, уверенно достающие корпуса и конечности агрессоров. Нанося им болезненный, ощутимый вред, сокрушая и мягкие ткани, и кости на своём пути. Так, что, когда пришедший в себя, после удара в живот, Хафиз, увидев, что его сподвижники дрогнули и дружно пятятся назад, он не нашёл ничего лучше, как дать им команду к отступлению, а сам, без всяких проволочек и колебаний, возглавил этот тактический манёвр. Булат и Дин, обратив всех нападающих в бегство, со своей стороны тоже не проявили страстного желания преследовать их по тёмным городским закоулкам.

Немного отдышавшись, бывший гвардеец кивком головы указал направление и всё же поинтересовался:

– Может, догоним?

– Пусть себе бегают. Нет смысла бросаться в неизвестность, из-за переизбытка эмоций. Вряд ли они нас заманивали и предусмотрели вторую ловушку… Но в любом случае, лучше продолжим наш путь, а с этим безобразием я разберусь позже, – ответил ассасин, сделав руками указывающий направление жест.

Позже, уже в доме Давида, между друзьями состоялся следующий разговор:

– Опять тебя, где-то носило целый день, – то ли спросил, то ли утвердительно заявил хозяин дома, – совсем ты, брат, не умеешь предаваться отдыху.

– Да, я то, как раз почти весь день отдыхал. Навестил новых друзей – цирковых актёров из Китая. Примерил на себя роль знатока и посмотрел потрясающие номера из программы, которую они готовят для будущих выступлений перед горожанами.

– Неужели настолько всё хорошо? – заметил, слегка подтрунивая и улыбаясь, Давид, – Кто бы отказался понаблюдать – как изящная молодая девушка, что-то там демонстрирует для своего спасителя? Я бы точно – не сказал нет! Можешь не сомневаться!

– Не о том думаешь, брат! Она ещё совсем дитя. На вид такая хрупкая, но одновременно стойкая и сильная. Я знавал многих мужчин, которым бы не помешало позаимствовать у неё мужества, – при этих словах, Булат несильно хлопнул ребром ладони по столу, – А, что касается самого представления, то оно было замечательным. Исполнение трюков – просто фантастичное! Физическая подготовка – невероятная. Городские обыватели будут в восторге!

– Знаешь, брат! Достаточно! Такое впечатление, что ты чего-то возбуждающего хватанул… Не знаю, там опиум, или гашиш… Не припомню, чтобы ты о чём-то отзывался в превосходных степенях…

После этих слов лицо Булата застыло и стало непроницаемым. Настолько болезненная тема, непроизвольно, без умысла, была только, что затронута его другом. Ещё со времён крестоносцев-тамплиеров усиленно муссировалась точка зрения, и массово распространялись слухи, порочащие братство. О том, что воины-ассасины накачивают себя различными наркотическими эликсирами, доводя себя до отупения, и только по этой причине совершенно не страшатся смерти. А те факты, что эти самые люди проявляли чудеса ловкости и мастерства, беспримерное мужество и доблесть, при осуществлении своих акций, старательно замалчивались и повсеместно считались выдумкой.

Так в тягостном молчании прошло несколько минут:

– Ну? И чего ты насупился? – Давид уже пожалел, что неосторожным замечанием обидел друга и гостя, хотя и не понимал истинной причины, – Что я такого сказал?

– Не обращай внимание… Так, разные мысли и воспоминания лезут в голову, и не всегда это можно контролировать, – ассасин просто рассуждал вслух.

– Отставить уныние и грустные мысли, капитан, тем более у нас с тобой на завтра есть дело.

– Ты о чём? – на лице мамлюка промелькнуло выражение заинтересованности.

– Да, вот о чём. Есть информация, что наши «бледного вида знакомцы» наведывались в пригородный поселок. Что-то там вынюхивали, о чём то договаривались… Не желаешь прямо с утра совершить туда верховую прогулку?

– Конечно, желаю… Да, кстати, говорят нужен фирман, чтобы передвигаться по городским улицам верхом? Ты можешь мне такой раздобыть?

– Будет. Его оформляют через меня. А ты будь готов – выезжаем на рассвете.

– Я пока никуда не собираюсь.

Ранним утром, когда яркие солнечные лучи едва коснулись золотистыми струнами макушек деревьев, два друга, в полном воинском облачении, направились к северным городским воротам. У ворот их поджидало ещё двое верховых. Они приветствовали начальника стражи, а Дауд жестом показал им следовать за ним.

– Мои лучшие дознаватели, – сказал он, чуть наклонившись к мамлюку, – Именно эти парни отыскали следы наших странных знакомцев в местечке Эс-Зибадам. Те о чём-то договаривались с местным каменотёсом по имени Мусул, который частенько привозит строительный камень в Дамаск, из зибадамской каменоломни.

– Возможно, они подыскивают постороннего для транспортировки груза из столицы…

– Вот именно! Я сам еду, чтобы вытрясти из этого камневоза всё, что он знает.

– Позволь сначала мне с ним пообщаться, пока твои нукеры не переломали ему кости. Если он согласится добровольно с нами сотрудничать – может быть больше пользы.

– Там будет видно.

Небольшая кавалькада спокойной рысью двигалась в северо-западном направлении. Давид и Булат то беседовали, то ехали молча, думая каждый о своём.

– Давид, узнай для меня про одного типа по имени Хафиз аль Тияс, он что-то вроде охранника при одном богатом семействе.

– Что-то случилось? – спросил Дауд-бей.

– Всё в порядке. Не люблю оставаться в должниках.

– Хорошо. Я наведу справки.

Чуть погодя, без всякого перехода, мамлюк опять нарушил молчание:

– Тебе сняться родные места, Давид? – вдруг негромко спросил он.

– Бывает. Вижу наше село, расположенное в суровом горном ущелье. Иногда сон, как бы окрашивается в чистый белый цвет… Так бывало, когда зимой выпадал снег и закрывались перевалы. Ни попасть в наши места, ни выбраться – тогда было невозможно.

– Помнишь своих родных, хоть кого-нибудь? Свой дом?

– Порой вижу лицо матери, как сквозь пелену. Смутно помню вечно занятого и озабоченного отца. Непростая жизнь в наших краях, трудная. Даже наши дома больше напоминают сторожевые башни, а не жилища. Прочные из камней, сложенные на века, неприступные как и наши горы. Вспоминаю застолья в нашем доме, сельские свадебные торжества и словно слышу звуки пандури (хевсурский струнный музыкальный инструмент), песни, что хором пели и мужчины, и женщины… – лицо Давида посуровело.

– А братья и сёстры у тебя есть?

– Была старшая сестра, её звонкий смех, как будто и сейчас слышу. Они вечно сбивались в «стайки» с подружками и подтрунивали над мальчишками.

– А что мальчишки?

– Да ничего. Терпели насмешки, иногда беззлобно огрызались, так на словах… Обидеть девочку, девушку или женщину в наших местах не дозволялось никому. Таков наш обычай. Мне ещё дед об этом говорил… Но его лица я совсем не помню, только слова врезались в память… А ты много помнишь, Булат?

– Не так много. Какие то картины всплывают во сне. Но, вот как сейчас, когда ты сказал об отношении к женщинам, мне вдруг вспомнился наш, на первый взгляд довольно странный, старый обычай. К примеру: ты выехал в дорогу, оставил позади околицу села и вдруг видишь, тебе навстречу идёт одинокая, незнакомая женщина, девушка, старушка, без разницы. Несёт какую-то нетяжёлую поклажу, ну, там, хурджин, связку сена, небольшую вязанку дров… Всё это на безлюдной дороге, или на горной тропе. Местность вокруг довольно пустынна, мало ли, что может произойти… Как бы ты поступил, друг?

– Ну… И вопросы у тебя… Наверное, поинтересовался, могу ли я ей чем-то помочь, – великан был слегка озадачен.

– Хороший ответ… Для европейского рыцаря! И часто ты, например, в окрестностях Дамаска так поступал?

– Нет, ну здесь же всё по-другому. Здесь женщина тебе просто не ответит. Ты же чужой… Чего ты от меня хочешь услышать? – Давид искренне недоумевал.

– Вот именно. Об этом я и говорил, вы же не знакомы! Так, что вряд ли, и в наших краях, она заговорит с тобой, или ответит незнакомцу, несмотря на то, что женщины у нас не прикрывают лица, не носят чадру и хиджаб – после небольшой паузы, Булат продолжил, – Ладно, брат, не стану я больше испытывать твоё терпение, а просто скажу: как предписывает поступить в таком случае обычай, – ассасин, похоже, испытывал некоторое удовольствие, оттого, что так озадачил товарища, – Итак, куда бы ты не ехал, как бы не спешил, ты обязан прервать свой путь, развернуться, и чуть приотстав, сохраняя дистанцию, дабы не смущать женщину, последовать за ней, и проводить её до самого дома, конечно, если не хочешь опозориться на всю округу. Только, после этого, ты вправе вернуться на свой маршрут, и отправляться по своим делам.

– Действительно, странный обычай – провожать встречную незнакомку… И тем, не менее, мне этот обычай очень по нраву. Ведь и правда, мало ли, что может случиться. Вдруг дикий зверь нападёт, или разбойник какой.

– В точку! Вот поэтому, у нас женщины в одиночку далеко не ходят! Либо замужняя в сопровождении мужа, а если девушка, то рядом кто-то из братьев, или отец.

– И это тоже правильно! Как у вас там всё, оказывается, предусмотрено, просто диву даёшься!

Так, незаметно уже к исходу второго часа друзья прибыли на место. Эс-Зибадам – бедное, небольшое поселение из двух десятков строений.

– Парни, – скомандовал дознавателям Дауд, – разыщите этого каменотёса, а мы наведываемся к старосте села. Туда его и приведёте. Ничего не объяснять, никаких вопросов, никаких тумаков. Всё ясно?

– Ясно, Дауд-бей, – почти хором ответили служивые и направились исполнять указание.

– А мы, Булат, разыщем старейшину и расспросим его про семейство Мусула.

– Лишних сведений не бывает.

Жилище старейшины оказалось совсем недалеко в центре деревеньки, и почтенного вида старик встретил незваных гостей уважительно, со всевозможным почтением:

– Прошу вас, проходите, господа! Нечасто такие знатные люди посещают нас, – за внешним радушием хозяина, ассасин смутно ощутил, явно сквозившую настороженность и недоверие к ним, – Вот эти скамьи я сделал сам, думаю, вам будет удобно. Отдохните с дороги, а я распоряжусь насчёт обеда.

– Спасибо, уважаемый, – заговорил Дауд, – не стоит беспокоиться. Я – Дауд-бей, начальник стражи Дамаска. Здесь мы по делу и вряд ли сможем отведать вашего угощения. Разве, что немного воды… А вы, старейшина, присядьте с нами, необходимо поговорить.

Старик кивнул в знак согласия, ненадолго зашел в дом, вернулся с двумя кружками колодезной воды, передал гостям, а потом расположился рядом с ними на соседней лавке.

– Все меня называют Ришат-ата, господин. Я всегда сотрудничал с властью, и сейчас готов помочь. Спрашивайте, Дауд-бей.

– Часто к вам в село наведываются чужие?

– Бывает, нечасто. Кто дорогу спросит, кто по иной причине…

– По какой именно? – спросил Дауд-бей.

– В нашем селе можно заказать строительный камень, гранитные могильные памятники.

– А у кого берут строительные камни?

– Чаще всего заказывают у Мусула и Махмуда

– У них, что лучший в округе камень? – вмешался в разговор мамлюк.

– Нет, камень такой же, как и у других. С местной каменоломни. Вот только, Мусул, сам его доставляет клиенту. У него прочная телега, с парой крепких быков. А Махмуд может сделать надгробный камень и высечь арабскую вязь на нём.

– А этот Мусул? Что он за человек? – вновь спросил начальник стражи.

– Трудолюбивый. Аккуратно платит налог. Нелюдимый немного, ведь он не местный, перебрался к нам с северной провинции около трёх лет назад.

– Откуда он родом?

– С его слов, деревенька находится где—то в лесистых горах, недалеко от Латакии.

– Знаете, Ришат-ата, нам нужно побеседовать с Мусулом. Людей за ним я уже послал, но ведь разговор может быть неспокойным, а мне бы не хотелось беспокоить ваших домашних. Где нам лучше с ним переговорить, чтоб не на людях?

Было видно, что старику пришлась по нраву тактичность, которую проявил столь важный господин по отношению к нему и к его дому:

– Вам не надо беспокоиться, Дауд-бей! На окраине села есть общественный дом, я провожу вас туда. Там вам никто не помешает. Я всё понимаю, надо, так надо. Видимо дело важное.

– Да, дело важное, отец! – со всей серьёзностью подтвердил начальник стражи.

Не прошло и получаса, как стражники привели каменотёса Мусула, выглядевшего растерянным и слегка напуганным. Рослый сильный мужчина, лет сорока, с обветренным суровым лицом, явно был не готов к предстоящему разговору со столь знатными господами из столицы. В комнате общественного сельского дома его усадили на скамейку, напротив начальника стражи, а дознаватели стали, чуть позади, по бокам от задержанного. Ассасин стоял вполоборота, в дальнем углу помещения и, казалось, совсем не интересовался происходящим, а просто смотрел в окно. Глаза его, скрытые капюшоном, были не различимы для окружающих. При этом, он не отводил особый, пронзительный взор с фигуры каменотёса. Это продолжалось лишь мгновение. Сделав пару быстрых шагов, Булат остановился за спиной сидящего на скамейке друга. И вот, что странно, Мусул испугано смотрел не на начальника стражи, именно фигура стоящего за ним ассасина, покрытая плащом с капюшоном, внушала ему наибольшее беспокойство. Заметив такую реакцию, Булат откинул капюшон, открыв лицо, и от него не ускользнула, еле заметная тень облегчения, мелькнувшая на лице задержанного.

– Знаешь, кто я, Мусул? – наконец спросил Дауд-бей.

– Да, господин, Дауд-бей, – от волнения каменотёс дважды произнёс слово господин (приставка к имени бей – означает господин), – мне уже сказали ваши люди.

– Ну тогда, я очень надеюсь на твоё благоразумие и жду полной откровенности. Расскажи мне, что за гости или клиенты наведывались к тебе вчера? Чего они хотели?

– Вчера у меня не было клиентов господин. Это были трое путников, которые спрашивали: как проехать в посёлок Дума.

– И, что потом?

– Потом они отправились своей дорогой, господин.

– То есть по направлению в посёлок? Так?

– Ну, да, господин.

– А вот твои соседи говорят, что эти «путники», как ты их называешь, уехали после вашего разговора на север. А ведь Дума, находится на востоке? Ты можешь это объяснить? – слова Дауд-бея становились всё более резкими, а глаза – холодными.

– Я не знаю, господин… Вдруг они передумали…

– А я точно знаю, что ты мне соврал! И если ты не одумаешься, я сейчас выйду ненадолго, а мои люди начнут делать из тебя люля-кебаб. Ты станешь мягким, податливым и разговорчивым, это я тебе обещаю.

– Не надо, добрый господин!

– Я не добрый с теми, что скрывает сведения о преступниках!

Мусул растерялся и побледнел, услышав последнюю фразу, блеск и беспорядочное вращение глаз, выдавало в нём сильное волнение и напряжённую работу мысли. Потом, чуть успокоившись, он, с трудом выдавил из себя:

– Мы можем поговорить наедине, господин?

Начальник стражи кивком головы, дал понять своим подчинённым, чтобы они вышли:

– Погуляйте пока, парни! – когда в комнате остались втроём, уже Мусулу, – Можешь смело говорить.

– Спасибо, господин… Эти парни договаривались со мной насчёт перевозки груза из Дамаска.

– Так то лучше, парень. Ты, давай не тормози… Что за груз, когда и где его нужно забрать? Рассказывай всё., – голос грозного столичного чиновника стал мягче и звучал почти по-приятельски.

– Что за груз, не знаю… Сказали, что на моей телеге, как раз всё можно увезти. Подъехать нужно завтра в послеобеденное время к рынку Аль—Силаар. Там временные строения то ли цирка, то ли театра. Спросить нужно господина Мустафу, он там управляющий.

Услышав показания задержанного, друзья многозначительно переглянулись. Теперь лицо Дауда стало доброжелательным и выражало удовлетворение.

– А ты, оказывается, сообразительный человек, Мусул. Сразу бы так!

– Как скажите, господин, – каменотёс выглядел слегка подавленным и расстроенным.

Булат, хранивший до этих пор молчание, шагнул вперёд, как бы переключая внимание на свою персону, и вежливо попросил Мусула:

– А теперь, уважаемый, попробуй описать своих заказчиков. Может, что-то тебе показалось странным, необычным, запоминающимся. Всё, что помнишь… Это очень важно.

– Они действительно странные. Лица и руки бледные, говорят меж собой на каком-то чужом языке. В длинных одеждах, с капюшонами… Как у вас, господин…

– Булат. Меня зовут Булат.

– Вот я и говорю, Булат-бей. Странные люди.

– А с тобой они говорили, на каком языке?

– Я говорил с одним. Сначала он заговорил по-тюркски, но, когда до него дошло, что я не очень понимаю. Заговорил по-арабски, но как-то не по-нашему…

– А чего ты сразу всё не рассказал? – Булат не отводил взгляда от каменотёса, – Зачем хотел сохранить всё в тайне?

– Так… Этот меня предупредил… чтоб никому. В случае чего, беда грозит мне и моей семье.

– Большая у тебя семья, Мусул? – спросил Дауд.

– Жена и двое детей, девочка четырнадцати лет и мальчик – десяти.

– Так, вот парень. Тебя и твою семью, я обещаю защитить. Слово начальника стражи. Чаще всего подобные угрозы – ничего не значат! Но рисковать мы не станем.

– Спасибо, добрый господин! Ну, а мне – что делать?

– Делай так, как договорился. Завтра запряжёшь своих быков и повезёшь свой камень, как обычно, на продажу, якобы для того, чтобы не вызывать подозрений. В оговорённое время прибудешь к месту встречи… Кстати, а куда ты должен доставить груз?

– Мне сказали ехать обратно как обычно, в свою деревню. По дороге меня встретят.

– Так и делай. С сегодняшнего вечера рядом с тобой и по всему маршруту, будут мои люди. Незаметно. После того, как узнаем про груз… Решим, как нам поступить… – главный стражник после короткой паузы добавил, – Ещё одно, и это важно… Насчёт моего визита: всем говори, что большой начальник из столицы решил строить дом, заказал много камня и срочно. Всё понятно?

– Да, понятно, Дауд-бей.

– Ну, вот и хорошо.

По возвращению в город, группа разделилась. Дауд со своими людьми свернул на базу городской стражи, а Булат продолжил путь к дому. Несмотря на то, что он стал обладателем документа, дающего право передвигаться по городу верхом, мамлюк спешился, давая коню отдых, и уже, пешим двигался по узким городским улицам. Приблизившись к дому, он заметил, подающего красноречивые знаки Шарипа. Махнув мальчику рукой, сначала устроил коня, и только потом вернулся к неожиданному вестнику.

– Булат-бей, Булат-бей, – сразу затараторил мальчуган, – есть срочные новости. «Сокол» ожидает вас в чайхане дядьки Хасана, ну в той, что находится рядом с рынком Аль – Хамидия.

– Хорошо. Беги, я скоро буду… А это тебе… – Булат передал пареньку несколько монет.

Чайхана старого Хасана была печально известным в городе местом. Что-то вроде игорного клуба или воровского притона. Законопослушные горожане обходили этот кабачок стороной, а преступники всех мастей стягивались сюда, чтобы потратить «свои кровные». Здесь заключались сделки, улаживались споры, подыскивались подельники для реализации преступных планов. Старый Хасан, по слухам, когда-то и сам не гнушавшийся разбойничьего промысла, уже давно оставил прежнюю лихую жизнь, зарабатывая на вкусных мясных закусках и нелегальной продаже алкоголя. Может, слегка приторговывал краденным, но, точно этого никто не знал. После нескольких безуспешных попыток закрыть это заведение городские власти смирились с его существованием, а стража, здесь же, пыталась внедрять в воровскую среду своих соглядатаев, чтобы, хоть как-то контролировать преступное городское сообщество. Но в большинстве случаев, такие попытки не приносили ощутимых результатов.

Булат вошёл в корчму, оглядел разношёрстную публику, выбрал пустовавший в углу столик и усёлся на кособокий табурет рядом с ним. Человек подошедший принять заказ, своими размерами больше напоминал портового грузчика, чем официанта:

– Чего изволите, господин? – спросил работник чайханы.

– Отварную баранину и чашку кофе. Это вам по силам?

– Вполне. Поверьте, мы вас не разочаруем, – официант был сама любезность.

– Надеюсь.

Скоро на столе появились солидный кусок вареной баранины, пучок зелени и пару хлебных лепёшек. Едва Булат принялся за еду, когда кто-то хриплым голосом громко произнёс:

– Смотрите, какого жирного гуся занесло к нам, – говорил неопрятного воровского вида парень лет двадцати, – неплохо бы общипать ему перья до самого пушка…

С разных сторон помещения раздались нестройные громкие смешки. Булат, не останавливаясь, не меняя положения тела, спокойно и внятно произнёс:

– Если тебе наскучила твоя никчёмная жизнь, то можешь рискнуть…

Парень усмехнулся, изображая на лице некое подобие задора, вместе с наглой ухмылкой и двинулся в сторону мамлюка, одновременно занося правую руку за спину.

– Угомонись! – прозвучал громкий окрик, в котором Булат узнал голос «Сокола», – Как ты был дураком, «Крыса», так и остался. Свяжешься с этим, господином, не только свои перья растеряешь, но и пустую голову вместе с непомерно длинным языком, точно загубишь.

– Да, я так, просто братву хотел повеселить, – остановившись, как вкопанный, стал оправдываться «Крыса».

– А я не просто! Знаю, к чему приводят твои шутки, – голос «Сокола» звучал очень жёстко, – Этот господин – мой друг. Запомните все! Он находится под моей защитой, хотя и не нуждается в ней, – теперь, слова главаря воров больше напоминали воинские приказы, – А ты, шутник, лучше вали на улицу и отрабатывай свои долги. Всё понял?

Незадачливый парень, в миг, растерявший всю свою напускную удаль, мотнул головой в ответ и пулей вылетел из корчмы. «Сокол» подошёл к столику и присел рядом с ассасином.

– Извини, брат, за такую накладку. За всем не углядишь. Обед за мой счёт.

– Да, я и не заметил ничего… Есть новости?

– Есть, но я пока не знаю, как на них реагировать, – после этих слов «Сокол» непроизвольно наморщил лоб и выглядел озабоченным, – У Хазрата в распорядителях некий тип по имени Мустафа. Что-то вроде его доверенного. Так вот, этот самый Мустафа побывал сегодня у Ашота, армянина, довольно известного в городе лекаря.

– Мало ли… Может, у Мустафы живот прихватило, или ещё чего…