Текст книги "Завещание ассасина. Эпизоды первый и второй"

Закир провёл своего гостя в отдельное помещение, что-то вроде комфортабельного кабинета для знатных и именитых посетителей хамама. Удивлённый такой роскошью и убранством Булат невольно воскликнул:

– Ну, ничего себе. Мы всё ещё находимся в бане, или каким-то волшебным, непостижимым образом оказались во дворце султана Сулеймана?

– Эти покои предназначены для самых важных из наших гостей, – ответил банщик, довольный тем эффектом, который произвёл на Булата его сюрприз, – Тут же есть отдельная парная, небольшой бассейн.

– Ну, что ж раз судьба предоставляет такой шанс для отдыха, грех им не воспользоваться: лучшие покои, лучший банщик! – Булат, сбросил с себя плащ и начал аккуратно снимать снаряжение.

– Я мигом проверю, всё ли готово. А ты, располагайся, Булат-бей, там, в комоде, чистое бельё, – старик хотел отойти, но мамлюк снова заговорил.

– Да, старина, сюда может заглянуть «Сокол». Пусть его проведут ко мне!

– Не беспокойся, Булат-бей, я всё сделаю как надо, – сказал Закир, пусть и удивился, столь странной компанией для капитана стражи, но умудрённый жизненным опытом, он давно отучился задавать лишние вопросы.

В течение часа ассасин в полной мере ощутил сам, ощутило всё его тренированное, готовое к испытаниям тело, те, по сути, простые удовольствия, которые предлагал хамам своим посетителям. Горячая вода, раскалённая парная, прохладная вода бассейна, массаж, полностью снявший напряжение последних дней. Он допивал уже вторую пиалу с ароматным индийским чаем, когда отлучившийся было, ненадолго банщик, привёл «Сокола», откликнувшегося на зов Булата.

– Рад, что смогу поприветствовать тебя лично, брат капитан! – войдя, «Сокол» быстро окинул взором помещение, при этом, на его лице не отразилось ни удивления, ни восхищения. Только тёмные глаза, слегка выдавали его хорошее настроение от встречи с Булатом, – Зачем я тебе понадобился, надеюсь это важно! А то, понимаешь, дела никогда не ждут!

Старый Закир, сославшись на неотложное дело, вышел из покоев, оставив гостей наедене.

– Тахир, может, отложишь ненадолго дела и дашь отдых своему телу, – спросил мамлюк, назвав вора по имени.

– Не в этот раз, Булат, а вот от чашки чая не откажусь!

– Прошу, дорогой! – мамлюк, уже наполнял пиалу для гостя.

Тахир сделал несколько маленьких глотков, как бы растягивая удовольствие от ароматного напитка, потом спросил:

– Брат, может, оставим эти гостевые церемонии? Говори, зачем звал!

– У меня к тебе есть дело, но может, для начала ты сам поведаешь мне городские новости? – при этом, лицо ассасина стало строгим, как будто он не спрашивал собеседника, а приказывал ему.

– Да всё было как обычно, пока не стали пропадать эти девчонки. Будь оно всё неладно! Стражники, как с ума посходили, гоняют моих пацанов, почём зря! А они тут, каким боком? – искренне возмущался «Сокол».

– Мысли есть?

– Всем сказал смотреть в оба. Чуть, что сразу ко мне.

– Есть результат?

– Да, мелькнули несколько странных субъектов. Похожи на христианских паломников. Закрытые с головы до пят, в балахонах, что-то вроде монастырских ряс. Я приказал своим, доставить их ко мне для душевной беседы, но на сей раз ребята напортачили. Вмешалась стража, а эти типы, под шумок скрылись.

– Есть между пропавшими девушками какая-либо связь, что-то общее, – Булат, подлил чай в пиалу «Сокола».

– Нет ничего. Между собой не знакомы. Совершенно из разных слоёв общества. Две – дочери ремесленников, одна – из семьи бедняков.

– Значит, дело тут не в выкупе?!

Тахир, подумал немного и ответил:

– Нет. Тут, что-то другое.

– Ладно. Разберёмся. Я выясню, что думает об этом городская стража.

– Хорошо. И я не оставлю эту тему, пока всё не прояснится!

– На том пока и порешим. И ещё, Тахир, слышал, что-нибудь о турнире борцов, который проводится вблизи рынка Аль-Силаар.

– Пока одни только слухи. Ничего конкретного.

– Поручи своим разузнать больше. Кто организатор, откуда бойцы? Кто из городских чиновников помогает им? Пусть узнают, всё, что смогут. И кстати, не составишь мне компанию, вечером я хочу посетить это представление?

– Почему бы нет!

– Тогда до вечера! Встретимся на месте.

Устроители боёв на территории, примыкающей к рынку, разбили несколько шатров подальше от торговых площадей. Большой шатёр с бойцовской ареной по центру был вокруг огорожен, у заднего и главного входов, по нескольку человек охраны. Другие несколько палаток, размером поменьше, видимо предназначенные для содержания борцов, также бдительно охранялись. «Широко они здесь развернулись» – подумал Булат, осмотрев площадь. Желающие увидеть соревнования уже толпились у главного входа, по одному, по двое платили и продвигались через контроль охраны внутрь шатра.

«Сокол» появился рядом с мамлюком, отозвал его немного в сторону и, убедившись, что их не подслушают, рассказал:

– Вот, что я пока узнал – хозяин всего этого «цирка» – Хазрат Бурган, турецкий купец, рабовладелец и работорговец, ранее промышлявший по берегам Средиземного и Чёрного морей. Поговаривают, что Хазрат не гнушался никаким заработком. От торговли людьми, до разграбления прибрежных мирных поселений. Кто-то считает его опасным, кто-то хитрым и предприимчивым, а по мне, Булат, он просто садист и мразь, наживающийся на человеческой крови и страданиях.

– Хазрат-ага… Хазрат… говоришь?

– Ты, знаешь его?

– Не уверен пока… – тут ассасин задумался, а лицо его, как будто, окаменело.

Через минуту, несмотря на странное поведение Булата, «Сокол» всё же добавил:

– Поговаривают, что и бойцы, которые примут участие в турнире, в основном, в той, или иной степени зависят от Хазрата. Кто-то таким способом долги отрабатывает, а другие до сих пор являются его рабами.

– Хорошо, Тахир, я всё услышал. Передай своим, чтобы не попадались, когда будут «ощипывать» зрителей. Пусть больше слушают и внимательнее наблюдают. Найдёшь меня у арены, не задерживайся.

После этих слов Булат направился в сторону шатра, заплатил и прошёл внутрь.

Представление началось с парада участников. Здесь были борцы из Руси, Турции, Мавритании, Бухары, Монголии, Греции, Персии и Мазандерана. Бойцы сделали круг, немного порисовались перед публикой и неторопливо, под аплодисменты, покинули арену. На арене появился многословный распорядитель турнира с двумя помощниками. Он вовсю подогревал интерес публики, сыпал шутками и предлагал непременно делать ставки на результаты схваток. Потом, после проведённой жеребьёвки распределил борцов по парам. После объявления участников первого боя, среди толпы засуетились несколько человек, принимающих ставки. Вскоре на арене появилась первая пара участников: представитель Персии и Монголии. Борцы сошлись под немного стихший разноголосый гул зрителей, и началась схватка, где борцы, используя силу и мастерство, пытались одолеть друг друга. Победил монгол и под одобрительные возгласы публики, судья на арене, поднял его правую руку. Таким же образом в этот вечер прошли ещё семь схваток и были названы имена победителей. Распорядитель объявил публике, что на завтрашний вечер назначается проведение четвертьфинала этого замечательного турнира. Возбуждённая публика нестройно двинулась к выходу, немногие счастливчики получили выигрыши, понуро брели проигравшие. Булат с «Соколом» также последовали за толпой. Из шестнадцати бойцов, принявших участие в сегодняшних схватках ассасин выделил четверых, грека, по имени Аякс, монгола, по имени Джучи, турка, по имени Касым и русича, по имени Данила. Все они проявили себя отважными и умелыми бойцами, готовыми приложить неимоверные усилия ради победы.

Перед расставанием Булат ещё раз заострил внимание «Сокола»:

– Не спускайте с этого турнира глаз. Пусть мальчишки, посообразительней, такие как Шарип, наймутся к этим организаторам боёв за любую оплату, за еду. Потом я всем компенсирую, по динару в день. Вели им слушать и за всем наблюдать. О важном сообщать незамедлительно. Нам нужны глаза и уши, внутри.

– Хорошо. Я подумаю, как это лучше устроить. Тогда до завтрашних боёв.

– До вечера, друг!

Как и раньше, в доме Давида мамлюка встретил старый Мансур.

– Проходите быстрее, Булат, а то хозяин уже заждался… Скоро начнёт сердиться…

– Не переживай, старина, как-нибудь угомоним Дауд-бея. Да, ты и сам знаешь, как бы он ни злился, Дауд – отходчив и зла ни на кого не держит.

– Это так. Но всё же поторопитесь, уважаемый… Не стоит льва теребить за усы…

– Я мигом, – после этих слов, Булат заскочил в гостевой флигель, спустя пару минут, появился уже без оружия и направился к дому.

Стол был накрыт, а Дауд вышагивал по комнате туда и обратно в ожидании гостя. Увидев Булата, он остановился, взглянул на него, по всей видимости, решив сказать, что-то резкое, но в итоге, прозвучало следующее:

– Ну, где тебя носит? Садись, быстрей за стол, а то я уже проголодался.

Мамлюк, не заставил себя просить дважды и молча присел на один из стульев. Оба принялись за еду, а Назим, присматривал за столом. Через некоторое время, Дауд спросил:

– Как тебе город? Везде побывал?

– Так, побродил немного…

– Какие впечатления?

– В целом, хорошие. Надо поговорить.

Дауд распорядился, чтобы Назим их оставил одних и уже, обращаясь к Булату, сказал:

– Говори!

– Пропавшие девушки…

– И ты туда, же! Совсем мне нет покоя, даже в собственном доме!

– Служба у тебя – беспокойная, ты уж не взыщи… Что известно страже? – не унимался Булат.

– Немного, верней о девчонках почти ничего. Докладывали о какой-то стычке воров с некими пришлыми, – Дауд отпил из кружки и продолжил, – Все разбежались, но пару осведомителей кое-что всё же сообщили. С их слов, эти инородцы скупали много оружия у местных кузнецов, а по информации из воровской среды, они же могут быть причастны к похищению девушек.

– Удалось установить что-либо про них?

– Немного. Один кузнец рассказал кое-что. В общем, пришли к нему поздно вечером трое незнакомцев, заказали оружие и снаряжение на десять человек. Никаких особых требований, кроме надёжности и качества стали. Через неделю забрали заказ, также в вечернее время.

– Кузнец смог кого-то из них описать? Сообщить, что-то конкретное, – ассасин слегка давил на друга.

– Да, одного с кем общался. Судя по лицу – типичный европеец, русые волосы, бледная кожа, совсем без признаков загара… Не понимаю как это возможно! Как можно избежать палящих лучей нашего солнца? – Дауд высказал своё недоумение.

– Да это и вправду странно… Разве что, передвигаться только в тёмное время суток. А на каком языке он общался с мастером?

– Это ещё одна странность: говорил он по-тюркски, слова выговаривал правильно, но как-то не так… Кузнец обратил внимание, что инородец употреблял старинные слова, кое-что мастер даже и понял не сразу.

– Значит, бледный европеец, говорящий на старом диалекте тюркского языка?

– Да. И это всё, что мы пока знаем… Ну ладно, хватит, запытал меня совсем в моём же собственном доме. Ты совсем не меняешься, капитан! Вот за это и надо поднять по чаше грузинского вина, – Дауд снова наполнил бокалы рубиновым напитком из азарепши.

Спустя некоторое время, вынужденное молчание первым прервал Булат:

– Ты помнишь, Давид, как нас перевозили на том обшарпанном трехмачтовом судне через Чёрное море в Стамбул?

– Ты чего? Не о чем больше поговорить? – лицо Давида стало каменным, – Разве это можно забыть?

– А как от голода и жажды заболели лихорадкой несколько человек, в том числе и мы с тобой? – мамлюк, словно садист, продолжал бить в одну и ту же болевую точку.

Давид резко поднялся, да так, что стул с грохотом отлетел в угол комнаты.

– Ты что? – уже не на шутку разозлившись, сердито выкрикнул хозяин дома, – Тебе, что голову сегодня солнцем напекло? Ты, не понимаешь, что я не хочу об этом вспоминать?

Булат продолжал сидеть с невозмутимым видом, и только яркий блеск, вдруг появившийся в его глазах, слегка выдавал его волнение.

– Это важно, брат! Прошу, возьми себя в руки и успокойся… Я затронул этот этап нашей с тобой судьбы не просто так… Не от праздного любопытства.

Возмущённый великан не сразу адекватно воспринял слова друга. Сделал несколько шагов по комнате, остановился, через минуту, подошёл к упавшему стулу, поднял его, и направился к столу. Вернувшись на своё место, он сделал пару глотков из бокала и, старясь казаться спокойным, просто сказал:

– Излагай!

– Похоже, Хазрат здесь, в Дамаске!

– Этот «кровопийца – людоед» в моём городе?

– Спокойней, брат! По всему выходит, что это – он. Как я узнал, именно Хазрат, будучи владельцем, является организатором борцовского турнира, проходящего недалеко от рынка Аль—Силаар.

– Да, как он… Как он посмел явиться сюда? Совсем страх потерял, – возмущению Давида не было предела.

– Ну, ну… Он же не знает, что начальник стражи Дамаска и тот, довольно рослый для своих десяти лет, испуганный мальчуган – одно и то же лицо! Ведь с тех пор прошло больше двадцати лет.

На лице Дауд-бея за мгновение сменилась целая гамма чувств: возмущение, сменилось удивлением, потом возобладало недоумение и, наконец, что-то вроде детской обиды, но в итоге он только и смог сказать:

– Не так уж я был и напуган!

– Ну, извини… Ты не сильно походил на мальчика, наслаждающегося живописными пейзажами водных просторов Чёрного моря.

– А ты сам?

– А, что я? Нескончаемая дорога из последовательности лесных троп, пути через горные перевалы, по которым меня тащили те крымские бандиты, настолько измотали и обессилили меня, что я уже не мог ничего воспринимать, кроме смертельной усталости и безысходности. Полнейший ступор и отупение! Никаких чувств не оставалось!

– Да! И у меня! – тут Давид глубоко вздохнул, – И если б не тот старый абхазец, ну ты помнишь? Дед Хаджарат! Я вообще не смог бы прийти в себя.

– Помню, конечно, – при этом, лицо Булата, слегка просветлело, – Он и мне очень помог. Только он был не абхазец, а убых.

– А, по-моему, абхазец!

– Не спорь, Давид. Абхазцы, убыхи, кабардинцы, адыги, абазы и черкесы – это, по своим корням, один народ. Всех нас турки называют черкесами. Мы себя – адыгами. Не знаю, по каким причинам мы разделились. Говорим на похожих языках, а очень давно и жили вместе на берегах Чёрного моря и моря Темеринда (Азовского моря), – тут мамлюк, ненадолго задумался, – Об этом мне рассказывал мой дед, а старый Хаджарат – всё это подтвердил.

– Ну, ты как всегда… наверное тебе видней. Я просто говорю, что именно Хаджарат тогда поддержал меня и помог в трудной ситуации, – друзья помолчали немного, думая каждый о своём, а потом Давид высказался, – Хоть и не приятно, а надо было всё это проговорить… Да… Так, что будем делать? Знаешь, а я Хазрата завтра же «возьму за шкурку», арестую и обвиню в похищении девушек! И доказательства найдутся, я уж постараюсь.

– Не думаю, что это будет правильным! Решение, которое принимается сгоряча – не всегда верное, – как бы обдумывая каждое слово, произнёс Булат, – Турнир продлиться ещё дня два – три. Я позаботился о том, чтобы за Хазратом постоянно наблюдали. Поверь, ребята «Сокола» не спустят с него глаз. Каждый его шаг будет под присмотром. А через сутки, или двое, решим – как нам с ним поступить.

– Я не перестаю тебе удивляться, брат, – великан развёл в стороны свои сильные руки, – один день в городе и уже раскинул целую сеть осведомителей. Может, пойдёшь ко мне на службу? Я серьёзно!

– Благодарю за оказанную честь, Дауд-бей! Но, нет!

– Да, ладно. Это я так. Знал, что ты откажешься. Ну, что ж, на том пока и порешим. Только не оставляй меня долго в неведении.

– Непременно, мой генерал.

Бог сна, вернее, некий демон ночных кошмаров в течение всей последующей ночи, преследовал Булата, накрепко ухватив жертву своими липкими щупальцами. Беспокойные картины детства, связанные с похищением, как в калейдоскопе, сменяли друг друга в некой хаотичной непредсказуемой последовательности. Лес, где его схватили, горная тропа через ущелье, пронизывающий холод на перевале и ни с чем несравнимый, доселе незнакомый мальчишке аромат морского воздуха. Всё это смешалось в какой-то невообразимый клубок нервных импульсов и душевных переживаний. Только под утро, вдруг возникшее, как по волшебству, прекрасное женское лицо в миг разогнало этот цепкий мрак в сознании Булата, наполнив его радостной надеждой и блаженным ощущением нечаянного счастья. Эола – промелькнула, словно яркая вспышка, мысль, накрепко, соединившая глубокий сон с действительностью и явью. Именно последняя сцена этого ночного преследования, прочно обосновавшись в ощущениях Булата, сделала его пробуждение лёгким и на удивление спокойным.

Ассасин, как на автомате, сделал привычную серию физических упражнений, растягивая мышцы и суставы, разгоняя кровь по сосудам. Умылся и, легко одетый, выскочил во двор. Навестил «Альпа», взбодрив своего любимца нежданной встречей и тихим задушевным общением. Вернулся во двор и подошёл к фонтану, чтобы осмотреть столь привлекательное сооружение, наслаждаясь зрелищем блистающих струек чистой воды, переливающихся всеми цветами при солнечном свете. Ведь очень немногие из жителей Ближнего Востока могли позволить себе такое, а некоторых такое зрелище могло ввергнуть в благоговейный священный трепет.

– Простите, господин, – услышал Булат голос старого слуги, который стоял чуть поодаль от него, – я вынужден вас побеспокоить.

– Не надо извиняться, Мансур. Я же говорил, чтобы ты называл меня по имени, – при этих словах мамлюк повернулся к старику.

– Хорошо, Булат-бей. Там у ворот уже с полчаса отирается мальчишка, лет одиннадцати, похоже, он высматривает вас.

– Спасибо, Мансур, я сам узнаю, что ему нужно.

– Как вам будет угодно, – Мансур почтительно склонил голову и оставил мамлюка в одиночестве.

Выйдя на улицу, Булат сразу же заприметил Шарипа, который подал ему недвусмысленный знак, следовать за ним. Спустя немного времени, в одном из тихих переулков мальчик остановился, подождал, когда ассасин приблизится и сказал:

– «Сокол» ждёт вас, в том тихом садике во дворе мечети.

– Я понял, можешь идти.

При этом мамлюк протянул Шарипу несколько мелких монет, а мальчишка ретировался, растворившись во встречной толпе. Найдя двор мечети и увидев Тахира, восседающего на скамейке, Булат приблизился, присел рядом и, стараясь сохранять серьёзное выражение лица сказал:

– Ты знаешь, Тахир, твои поступки говорят о серьёзности намерений – вчера мы расстались, а сегодня утром ты меня уже караулишь возле дома!

Услышав шутливую подначку, «Сокол» рассмеялся:

– Веселишься? Узнаешь, с чем я пришёл – сразу станет не до смеха.

– Я слушаю.

– Вчера, поздно ночью у Хазрата были гости. Двое неизвестных обсуждали с ним способы то ли отправки, то ли вывоза какого-то груза… Хазрат всеми силами пытался успокоить своих посетителей… Смысл сказанного им примерно таков: турнир закончиться дня через два – три, до этих пор, вряд ли ему что-либо удастся. А вот вместе с обозом, вывести всё – будет не проблема.

– Удалось узнать: о каком грузе шла речь?

– Ни малейшего намёка в разговоре не было. Единственно – можно предположить, что груз не маленький, раз его нужно везти в обозе.

Булат задумался на минуту и снова спросил:

– Твой парень рассмотрел собеседников Хазрата?

– Не очень. Он прятался среди декораций. Нос боялся оттуда высунуть. Только и сумел заметить, что, хоть они и говорили по-тюрски, но как-то непривычно. Он не всё понимал.

– Спасибо, Тахир! Дай мне время подумать. Встретимся вечером на турнире, – Булат достал три динара и, передавая их «Соколу», сказал – а это, премия для твоих ребят. И ещё – пусть будут осторожнее.

Мамлюк шёл по улицам города в направлении медресе «Аль – Калласах». Но, отнюдь, ни тяга к духовным знаниям влекла его к этому месту. Всё было проще и одновременно сложней. Он решил навестить караван-баши Юсуфа – дом, которого располагался поблизости. Но и это не было правдой, вернее не всей правдой… Даже себе мамлюк не хотел признаваться, что в этот дом он стремился лишь по одной причине: хотелось увидеть прекрасную гречанку, лик, которой одним своим появлением в его сне разметал в душе Булата весь мрак болезненных воспоминаний, навеянных ночным кошмаром. Чтобы не идти в гости с пустыми руками мамлюк посетил по дороге несколько торговых лавок, прикупив немного фруктов и пакет сладостей.

Найдя нужный дом, Булат позвонил. Скоро калитка распахнулась и, открывший её Селим, радушно пригласил ассасина зайти. Строение было небольшим, но просторный и ухоженный двор ясно говорил о благополучии семьи, проживающей здесь. Расспросив Селима, мамлюк узнал, что из домочадцев в доме только Умар и он, а Юсуф-ага, накануне уехал со всей семьёй на свадьбу брата, который обосновался недалеко от Дамаска в местечке Сааба.

– Значит, вы с Умаром остались на хозяйстве? – спросил мамлюк.

– Можно сказать и так. Юсуф-ага посчитал неудобным оставлять китайских гостей одних и к слову сказать, Умар не очень-то хотел посетить дядино торжество.

– Сообщи Умару и господину Ло о моём приходе.

– Может, пройдёте в дом Булат-бей?

– Нет, я побуду здесь, осмотрюсь пока.

Вскоре появился Умар и радостно поприветствовал гостя:

– Клянусь саблей Пророка, сама судьба привела вас, Булат-бей!

– Мир вашему дому, Умар! – поприветствовал хозяйского сына мамлюк и протянул ему свои гостинцы.

– Мир и вам, уважаемый!

Их диалог был прерван появлением Дина Ло, и не одного, а в сопровождении всего семейства. Рядом с Ю Лань – Эола. На мгновение, пока девушки приближались к нему, Булат вновь ощутил то, непередаваемое словами, ощущение радостного волнения и надежды, посетившее его подсознание прошлой ночью.

Дин и Вэнь, вытянув руки «по швам», чуть склонили головы, сдержано по-китайски поприветствовав гостя. Но Булат, согласно кавказской традиции, просто приблизился к друзьям и обнял каждого из них. Сначала старшего, потом младшего. Девушки тоже постарались показать мамлюку своё искренне расположение и, каждая из них, исполнила для него, что-то вроде восточного реверанса, а ассасин, прижав правую руку к сердцу, слегка, в их сторону, склонил голову. Радушие обитателей дома, весёлое щебетание девушек, успевших за пару минут, засыпать его вопросами, рассказать, как они прибыли в Дамаск, и как их обустроил Юсуф-ага, помимо воли тронули сердце сурового воина. Очень давно Булат не ощущал то, по-детски наивное, почти забытое, но иногда, просто необходимое каждому, ощущение радости и благополучия. Так в дружеском общении незаметно для всех прошло несколько часов. За это время Булат успел примерить на себя роль внимательного слушателя, опытного рассказчика и даже благодарного, но в тоже время, довольно придирчивого зрителя, когда юная китаянка предложила продемонстрировать ему несколько номеров из цирковой программы.

– Знаете, что я вам на это скажу, моя китайская принцесса! Сегодня я доставил вам беспокойство, а потом, из меня такой же специалист по цирковым номерам, как из жирафа боевой конь, – пытался возразить мамлюк, поскольку чувствовал себя «не в своей тарелке», став объектом столь пристального внимания.

– Пожалуйста! Прошу, прошу, прошу! Ведь мы, всё равно собирались репетировать перед вашим приходом, дорогой Булат-бей! – настоятельно просила, или, скорее требовала Ю Лань, и уже, обращаясь, к Дину Ло – правда же дядя? Ну, скажи!

– Это действительно так. Вчера мы отдыхали, приходили в себя после дороги, а сегодня решили немного потренироваться. Подумать о своей программе, – подтвердил Дин.

– Ну, если всё обстоит именно так, куда же мне деваться – я с удовольствием посмотрю, – Булат развёл руками, выражая, таким образом, своё согласие.

Пока участники выступления ходили за реквизитом, Булат пил чай и пробовал сладости со столика, накрытого Селимом и Умаром. Вскоре, актёры вернулись и проследовали в дальний край двора, обозначив его в качестве импровизированной сцены. Все, включая Эолу, были в традиционной китайской одежде – сверху длинная рубашка-френч на выпуск, с кучей продольных застёжек, от пояса вниз, штаны, похожие на шаровары. Мужчины одеты в чёрное, у девушек – костюмы, бледно—розового цвета.

То, что предстало взору новообразованного зрительского жюри в составе, Булата, Умара и Селима, произвело на последних неизгладимое впечатление. А тот факт, что это фантастическое зрелище жители арабского востока увидели впервые, придало всему зрелищу особый колорит и поражающий эффект. Сначала на арене появились двое в красочных масках драконов, в ярких цветных одеяниях. Их танец, преисполненный экзотической грации, включал в себя чуть ли не весь арсенал спортивной гимнастики. Потом появилась Ю Лань с яркой цветной лентой и продемонстрировала этюд, составленный из хореографических па и акробатических трюков, которые своей сложностью, никак не укладывались через восприятие в человеческое сознание. Сменивший её, Вэнь показал номер, где он, в итоге, держал вертикально вверх в каждой руке по четыре длинных палочки, с вращающимися на их концах фарфоровыми тарелочками. Вращающиеся блюдца, – это солнце. А артист – посредник между светилом и людьми. При проведении этого номера Эола довольно ловко ассистировала актёру, поочерёдно подавая ему предметы. Было ещё несколько очень впечатляющих номеров, где китайские акробаты не раз показали великолепное искусство владения своим телом. В одиночку, по двое, или все вместе они совершали невероятные трюки: кувырки через обручи, жонглирование зонтиками и кольцами. Дин и Вэнь поддерживали на своих плечах длинную гибкую перекладину, а Ю Лань, стоя на ней, как с трамплина совершала прыжки, подлетая высоко вверх, и прямо в полёте осуществляла невероятные вращательные движения. Потом она вновь возвращалась в исходную точку, для начала следующего акробатического элемента. Но особенно впечатлили зрителей, поскольку все они были воинами, заключительные выступления, где актёры демонстрировали своё мастерство владения традиционным китайским оружием: Дин Ло – прямым мечом, Вэнь Ли – длинным копьём, а Ю Лань – двумя стилетами.

Представление закончилось, а, наблюдавшие все это великолепие, трое воинов, повидавших в жизни всякое, продолжали сидеть, как застывшие мраморные изваяния, уставившись в направлении сцены, не произнося ни слова, не в силах каким бы то образом выразить тот шквал эмоций, обуревавший каждого из них. Классическая театральная немая сцена! Только выход актеров для заключительного поклона вывел зрительскую аудиторию из затянувшегося ступора. Они не поднялись, а скорее повскакивали со своих мест и, забыв, о должных приличиях, наперебой, перебивая друг друга, стали хвалить актёров, выражая им своё восхищение и восторг.

– Значит, вам понравилось!? – наконец смогла вставить Ю Лань.

– Конечно! Это было так… так, – опередивший остальных Умар, от волнения, никак не мог подобрать нужные слова, – сказочно… Точно! Как будто, я побывал в китайской сказке… драконы и порхающая фея, такая хрупкая и такая удивительная… – тут парень осёкся, засмущался и замолчал, понимая, что чуть не перешёл при посторонних, грань должного приличия.

Булат, чтобы выручить юношу, переключил внимание окружающих на себя:

– Полностью согласен с мнением Умара. Представление было захватывающим, экзотически привлекательным и очень профессиональным. Я имею в виду физическую и спортивную подготовку актёров. То, что в Дамаске вас ждёт оглушительный успех, я ни чуть не сомневаюсь… И в плане организации представлений всеми силами буду этому содействовать. Правда, есть одно но!

– Прошу, Булат! Нам нужна объективная оценка, – вступил в разговор Дин, – Селим – молчун, он говорит лишь тогда, когда хочет уберечь кого-то от беды. От Умара, правды нам не дождаться. Ему нравиться всё, что бы не делала моя племянница.

– Думаю, не в этот раз, друг мой. Во всём, что касается выступления, я полностью согласен с нашим юным другом. Тут дело в другом: несмотря на то, что жители Дамаска вполне терпимые к иным обычаям и нравам люди, тем не менее, зачем «дразнить гусей»? Давать разного рода завистникам и злопыхателям, лишний повод для злорадства и клеветы. Поэтому следует внести кое-какие изменения в сценические костюмы девушек, – сделав короткую паузу, мамлюк продолжил, – К одежде Эолы и Ю Лань, необходимо добавить по два аксессуара, а именно: платок, покрывающий волосы и полупрозрачная вуаль, закрывающая нижнюю часть лица. И это, совсем не потому, что они не прекрасны! Скорее, наоборот.

Настал момент, когда Булат, несмотря на все свои неординарные способности и завидную выдержку, и сам почувствовал лёгкое смущение. Но благодаря умению сдерживать свои чувства, где-то глубоко, всё это не отразилось на его лице. И только девушки, то ли по дару мудрой природы, то ли из-за той самой, непонятой мужчинами с сотворения мира, женской интуиции, также ощутили внезапный энергетический всплеск эмоций ассасина.

– Всем вам нужно лишь немного подождать, – сказала Ю Лань и девушки упорхнули в сторону дома.

Спустя несколько минут, они вернулись – обе были в шёлковых голубых платках, прикрывающих волосы и нижнюю часть лица.

– Ну, и как вам это? – спросили девушки.

– Просто замечательно! – ассасин развёл в сторону руки, выражая своё согласие и одобрение.

Таким образом, в атмосфере дружеского общения прошёл почти весь день. Ю Лань и Эола дважды накрывали стол и потчевали всякими вкусностями. Как во время трапезы, так и после неё ни на минуту не прекращалось дружеское общение: Дин Ло попросил совет у Булата по месту размещения арены в городе, а мамлюк пообещал провести его по различным кварталам и помочь в этом вопросе. Эола в разговоре выказала беспокойство о своём корабле, о том, что ей надо бы попасть в Сидон, найти судно и встретиться с капитаном. И здесь мамлюк, успокоив девушку, дал слово организовать такую поездку, а при необходимости и сопроводить Эолу по всему маршруту.

Когда день близился к завершению Булат, оставшись наедине с Дином, сказал ему:

– Ты, не против сегодня вечером посетить борцовский турнир?

– Совсем, нет! Мне было бы очень интересно и познавательно!

– Это мероприятие только для мужчин. Тебе надо как-то мотивировать перед близкими свой уход со мной? – мамлюк не хотел лишних проблем для товарища.

– Пусть, это тебя не беспокоит. Я найду, что сказать.

– Вот и хорошо. Скоро уходим!

Через час Булат и Дин уже были в окрестностях рынка Аль—Силаар. Дорога заняла бы меньше времени, если бы ассасину не приходилось по пути давать подробные пояснения товарищу о различных городских достопримечательностях. Из горожан, пожелавших посмотреть четвертьфинал борцовского турнира, уже собралась небольшая толпа. Чуть позже Булат увидел стоявшего неподалёку «Сокола». Он о чём-то говорил с двумя юношами, похожими на его сподвижников. Когда мамлюк в сопровождении актёра приблизились, Тахир отпустил ребят и поприветствовал подошедших, при этом его лицо выражало такое радушие, на которое он только был способен.