Текст книги "Маг Многоцветья"

– С него сталось бы… снова вляпаться в неприятности, – сквозь зубы сказала она. – Этот парень никогда не знал, где нужно остановиться. Хотя мне и не понятно, почему именно ты…

Байлар ничего не ответила. Не было у нее ответов. Да и вообще почти ничего не было. Разве что эта странная связь с Райярром – и мучительная невозможность оставить его в беде.

– Позволь спросить, Байлар, еще одну вещь. Почему ты подошла ко мне? Если все равно идешь туда, куда велит тебе сердце? Что, если я просто так пела о Райярре, он, в конце концов, человек довольно известный?

– Точно не знаю сама, – призналась Байлар. – Но в песне вашей я увидела… поняла и почувствовала… так может спеть только человек, хорошо Ярра знающий… и болеющий за него всей душой.

– Вряд ли я способна на такие уж чувства, – хмыкнув, заметила Инис.

– Потом, вы могли что-то о нынешнем его местонахождении знать…

– Любишь точные данные больше, чем зыбкие предчувствия?

– Несомненно!

Инис усмехнулась.

– Послушай, Байлар. Как насчет того, чтобы продолжить путь вместе? Думаю, тебе не нужно разъяснять все плюсы от подобного решения?

В том, сколь неожиданными могут быть эти плюсы. Байлар пришлось убедиться уже спустя пару дней.

Путешествие их сильно изменилось с тех пор, как Инис присоединилась к ним. Во-первых, музыкантша нашла повозку и пару приличных лошадей. Конечно, верхом было бы куда быстрее, да только Байлар сразу честно призналась, насколько она невообразимо далека от идеального наездника. Ту свою скачку с Райярром девушка до сих пор вспоминала с почти физическим ужасом. Так что Инис тут же решила, что быстрее будет раздобыть повозку, чем обучать Байлар ездить на лошади.

Во-вторых, Инис была несравненно опытнее в житейском отношении и, в отличие от Байлар, в географии разбиралась превосходно. Так что стоило целительнице указать нужное направление, как менестрель – еще даже не взглянув на карту, – уже называла и лучшую дорогу, и те города, что нужно проехать, и даже удобные места, где можно остановиться на ночлег.

Канан был безмерно счастлив тем, что с ними путешествует знаменитый Белый Менестрель. Он не сводил с Инис восторженных глаз и ловил каждое ее слово как божественное откровение. И пару раз Инис, которая глядела на него довольно снисходительно, даже спела по его просьбе – чуть не отправив тем самым мальчишку к Вышним в их Благие Дали, в такой восторг он от происходящего пришел.

С Байлар было все гораздо сложнее. Привыкшая жить в уединении, она не слишком-то была искусна в общении с людьми. Год за годом она лечила почти неизменный круг пациентов, но даже с ними говорила обычно мало. И потому с людьми ей бывало трудно: Байлар и сама понимала, что какие-то неписанные правила, какие-то тонкие смыслы она может не разобрать, они ускользали, как вода сквозь пальцы, неуловимые, но реальные. Интуиция и наблюдательность подсказывали целительнице, когда человек относится к ней плохо или хорошо, и прочие подобные вещи; но все же было нечто, что она постоянно упускала, и осознание этого упущения не позволяло ей спокойно чувствовать себя в обществе иных людей.

Исключением, пожалуй, был только Ярр. Неожиданным исключением. С ним говорить было очень легко – особенно, если не касаться больных тем…

А Инис будто вся состояла из этих непонятных смыслов, из этих упущений, непереводимых слоев, как луковица, у которой под шелухой обнаруживаются все новые и новые покровы.

"Можем ли мы ей доверять?" – спросила Байлар у Сегвии мысленно. "Ни в коем случае, – ответила та. – Но она мне нравится".

А Байлар не знала. Ей, и так-то не разговорчивой, не то чтобы стеснительной, но довольно замкнутой, было неловко в обществе Инис. Не только из-за того, что неясно было, как менестрель к ней относится. Но и просто потому, что Байлар не знала, о чем с ней говорить.

Будь Байлар посмелее, она спросила бы, может, о музыке или о Райярре. Но нужных слов она не умела находить, и сплетницей не была, а интерес к Кайнену просто запрещала себе из соображений долга.

Так что они шли в неловком молчании, когда на них в первый раз напали. Было это на закате солнечного дня на окраине очередного небольшого городка из тех, даже названия которых не остаются в памяти надолго. Оставив повозку в трактире, путники отправились разведать обстановку в городе – прикупить нужные материалы, продать свитки Байлар, а заодно исподволь узнать, не слышно ли здесь что-нибудь о Райярре. Обе женщины молчали – Байлар напряженная, Инис безразличная, и даже Канан оставил свои безнадежные попытки завязать разговор, на закате настроившись на доброжелательно-меланхоличный лад.

И враги обступили их так же молча – на этой безлюдной улице, зажав со всех сторон. "И хорошо, что безлюдной, – подумала Инис. – Не будет случайных жертв".

А значит, и лишних проблем.

Байлар потянулась к ножу, параллельно пытаясь просчитать, насколько велики шансы двух слабых женщин и никчемного ребенка выстоять против шести головорезов. По всему выходило, что не велики. Но не сдаваться же было просто так. Мысли девушки пришли в некоторый беспорядок, хотя паникой это назвать было нельзя: страха как такового не было. Было что-то иное, но даже оно теряло свое значение, когда в бессмысленно растянувшемся времени к ней двинулось сразу двое врагов.

Целительница подняла свой клинок, приготовившись защитить себя, но…

– Байлар, пригнись, – скомандовал спокойный голос менестреля. Девушка инстинктивно повиновалась, и что-то промелькнуло над самой ее головой, едва не срезав прядь каштановых волос. Один из нападавших с коротким стоном завалился в дорожную пыль, второй тут же потерял интерес к Байлар и отправился на помощь другим своим товарищам. Отстраненно отметив нож, который по рукоять вошел в грудь того, первого ("Почти в сердце. Без шансов…"), Байлар проследила взглядом за вторым – и была удостоена поразительного зрелища. Еще два разбойника уже лежали в пыли. Оставшиеся трое все сражались против Инис.

…Против Инис, похожей на белую молнию. Фарфоровой с виду Инис. Движения ее были так быстры, что их сложно было уловить глазом. Вдох – росчерк стали – падающее тело. Миг – вспышка белых волос – стон поверженного врага. Инис, кажется, понадобилось не больше нескольких минут, чтобы избавиться от всех нападавших.

Несколько мгновений она просто стояла неподвижно, и ее алые глаза сверкали почти нестерпимым огнем. А потом как ни в чем не бывало подняла свою лютню, которую до того осторожно поставила на землю. И бросила пораженной целительнице:

– Байлар, будь добра, забери мой нож из тела вон того глупца.

Мерно покачивалась повозка, подскакивая на ухабах.

– Инис, тебя задели? Позволь, я вылечу.

– О, досадная случайность, – поморщилась менестрель. – Отвлеклась на секунду, просто было невероятно любопытно посмотреть на старания Канана.

Да, самым удивительным в этой истории было то, что мальчишка действительно сумел одержать верх над одним из громил. И сделал он это с помощью несложного синего заклинания. Громилу, правда, потом безжалостнейшим образом добила Инис, но Канана все равно усердно похвалили за сообразительность, заставив его зардеться.

– Не будет ли у нас теперь проблем с законом? – озабоченно спросил юноша, который в это время правил лошадьми.

– Да нет, – ответила Инис. – Это же Лирия, а не ваш дикий Рандаир. По-твоему, у местных следователей нет средств узнать правду? Да у них такая магия… В общем, с этой стороны нам бояться нечего.

С короткой зеленой вспышкой Байлар закончила заклинание.

– Прости, – смущенно сказала она Инис. – Сегодня ты спасла мне жизнь.

– Не думаю, – нехотя отозвалась альбиноска.

– Что? Они же пришли за мной.

– Нет. На этот раз их целью была не ты. Так что тебе не за что благодарить меня.

– Тогда… Но почему??

– Скажем так, – Инис растянулась на дне повозки, глядя в темнеющее небо. – Я кое-чем насолила их хозяину.

– И чем же? – невольно спросила Байлар.

– Убила его шпионов.

– !!!

– Иначе ситуация на Севере стала бы еще хуже, и войны было б не миновать… Сейчас, если найдем Райярра… он сможет все исправить, с его-то силой.

– То есть теперь этот хозяин…

– Лайонелл Хантор.

– Теперь Ла… Вышние!! Лайонелл Хантор охотится за тобой?

– Вроде того. Не то чтобы действительно охотится. Так, небольшая месть.

Наступившая тишина была красноречивей многих нецензурных слов.

– Ты что-то говорила о плюсах, Инис, – наконец произнесла Байлар.

– Ну, ты же видела. Я прекрасно дерусь. Чем не плюс?

Взгляд целительницы стал еще более красноречивым. И выражал откровенное сомнение.

– Послушай, Байлар, – сказала Инис неожиданно серьезным тоном, приподнявшись на локте. – Я обязательно защищу тебя. От тех, кто придет за тобой или за мной, все равно. Не ради тебя, ради Райярра. А Райярра я действительно люблю.

Байлар помолчала. Да и что ей было отвечать? Но через пару минут негромко сказала:

– Надо признать, твои навыки… фантастические.

Инис фыркнула.

– Чему удивляться? Чья я, по-твоему, дочь?

                  ***

Байлар видела Райярра. Или даже почти была Райярром – то наблюдая его со стороны, то будто ощущая все, происходившее в его душе.

В этом сне маг шел по весеннему полю. Под сапогами шуршала прошлогодняя серая трава, уже давно обнажившаяся из-под снега, уже сухая, пыльная, пахнущая весной – где-то под ней уже зеленела острыми ростками любопытная новая трава.

В янтарных глазах мага была непонятная печаль. И вокруг его руки искрилось невидимое чужому черное пламя. В этом сне оно почему-то не внушало Байлар страха – словно было удобной и привычной частью ее самой.

Небо было серым и звенящим. Сосны – мокрыми и хмурыми. Но даже так все это выглядело таким спокойным, все это порождало такую надежду…

…Очередную несбывшуюся надежду. Потому что вот они – люди, выходящие из леса, и черное пламя срывается с твоих пальцев, и занимается сухая трава, и молодая поросль под ней гибнет в огне, и гибнут люди, и обугливается земля… даже земля.

И где-то в душе магу очень больно. Другие двое смеются и радуются, а ему больно. И хочется плакать – но разве это возможно?

Плачет только небо. Серое небо, прежде пахнувшее весной.

Байлар вздохнула и посмотрела на звездную россыпь над головой, покачивающуюся в такт движению повозки. Скоро уже нужно будет остановиться на ночлег: лошади ведь тоже не железные, даже лирианские, которых растят зеленые маги. Поздно уже. Вот и Канан прикорнул, свернувшись калачиком на дне повозки, прямо на голых досках. Вместо него на облучке Инис – почти неподвижная фигура с волосами, похожими на лунный свет, и ее драгоценная лютня покоится рядом.

"Как же хорошо пахнет ночной ветер", – подумала Байлар. – "Дома я уже почти забыла о таких вещах".

И она снова вздохнула. Ветер нес с собою запах грусти и странного, колкого беспокойства. И все потому, что она видела Райярра, и теперь непонятное ощущение снова угнездилось в ее груди, и от него не избавиться.

Сон о Райярре пах одиночеством. Почти отчаянным одиночеством. Тоской человека, который это одиночество не то чтобы не замечает, но просто не считает нужным остановиться из-за него.

"Глупый Райярр. Я знаю его так недолго, а уже поняла эту его дурную привычку принимать в расчет только свою цель, но не свои раны. Глупый тигриноглазый маг".

Просто Байлар было больно вспоминать его глаза.

"Эх".

Она давным-давно знала, что Райярр ей нравится. Но оставить это так не собиралась. Она сама не очень представляла, что будет делать дальше. Знала одно: во что бы то ни стало сохранить его жизнь. А потом… А потом найти в себе силы отпустить его. Забыть его. Преодолеть все эти пагубные чувства. Потому что нет такой страны, обычаи которой позволяли бы любить убийцу родителей.

То, что Байлар не может ненавидеть его, – само по себе приличный грех.

– Что вздыхаешь, врачевательница? – спросила Инис вполголоса, не оборачиваясь.

– Да так… – Байлар помедлила, но потом призналась: – Мне снился Райярр.

– Да? – в голосе Инис появилось едва заметное любопытство. – Он – сейчас?

– Нет… Не думаю. Мне показалось, что это все уже было давно… А почему ты сразу предположила, что это не просто сон?

Знающая пожала плечами, не обернувшись. Ее силуэт был чуть светящимся белым пятном на фоне темноты.

– Ваша связь с ним, должно быть, весьма крепка. Я до сих пор не могу понять… почему это происходит. Зовет ли он сам тебя таким образом? Но отчего тогда именно тебя? Да и не стал бы он подвергать тебя опасности. Никогда не стал бы. Да, это очень крепкая связь, – задумчиво и почти недовольно произнесла Инис.

– Какая связь? Нет… между нами ничего, и не может быть. Просто… Несмотря на все… Райярр меня из лабиринта вызволил, хотя там было темно, и не было магии, и…

– Райярр отправился ради тебя в такое место?! – ахнула Инис. – Он же… О Вышние!

– Да. Но это не значит, что…

– И ты утверждаешь, что ничего нет?

– Нет…

– И ты едешь за тридевять земель ради человека, который… тебе безразличен?

– Он мне не безразличен, Инис, – неожиданно для самой себя ответила Байлар. И снова запрокинула голову, чтобы увидеть звезды. Она никогда не была склонна к излишней откровенности. Не была болтлива. И никогда не имела подруги, помимо Сегвии. Но сейчас ей отчего-то захотелось говорить. Вот так, под черным ночным небом, почти не видя друг друга. С женщиной, которая могла в любую минуту обжечь тебя своим ядом. Но могла, наверное, и понять. – Только все это не имеет значения. Понимаешь, Инис… Райярр участвовал в убийстве моей семьи.

– Ох! – только и воскликнула Инис. И вовсе не стала выдавать ничего язвительного.

– В конце войны деревню, где я жила тогда, сожгли маги Шестерки. Я чудом выжила, даже став отчасти свидетелем этой бойни. А вся моя семья… Родители, братья. Соседи, друзья… Все, кроме дедушки-мага, который жил в лесу – все погибли.

Байлар начала говорить с какой-то странной легкостью, но на середине рассказа на нее внезапно тяжким комом навалились тоска и одиночество. Воспоминания. Боль. Все эти странные подробности, которые отчего-то выхватывает сожженная горем память. И больнее всего сейчас было не от тех вещей, что заставляли ее с криком просыпаться по ночам еще несколько лет – не от видения обугленных тел и красных скользких внутренностей, не от воспоминания о том страшном, леденящем душу предсмертном вопле, уже мало походившем на человеческий голос, или о том, как близко проходили от нее, полумертвой от страха девчонки, эти маги, несущие смерть. Нет, больше боли причиняло то, что было до. Улыбка брата. Лук из ивового прута, сделанный для нее. Зеленый подорожник, приложенный к разбитой коленке. Зеленые мамины глаза. Склянки с лекарствами в отцовском кабинете. Чей-то голос, поющий бесконечную песню, не радостную и не тоскливую. Еще тысяча мелочей, почти незаметных в обыкновенной жизни, но драгоценных, когда от этой жизни не осталось даже осколков.

Байлар вдруг вспомнила, каково это – иметь семью, и почти задохнулась от осознания того, как же она по ним скучает.

– Хм… Байлар. Прости мне мой вопрос, но… когда точно это было? – спросила Инис.

Целительница удивилась, но дату назвала. И тогда менестрельша расхохоталась – грубо и бесцеремонно. Байлар окончательно избавилась от морока воспоминаний и просто растерянно глядела на Инис, не понимая, как ей реагировать на такое вызывающее поведение.

– Прости, Байлар, но ты – просто дура, – заявила Инис, отсмеявшись.

– Что ты… – возмущенно начала было Байлар, мимоходом удивившись, что Канан не проснулся от бесчинств менестрельши. Да что она позволяет себе? Как можно так… бесчеловечно??

– Говоришь, Райярр был в числе убийц твоих родителей. А ты его там видела?

– Нет, но… Инис, о чем ты, я знаю, что там были маги "Шестерки"! и ту женщину никогда не забуду, до конца своих дней, и того, другого… И там было черное пламя.

– Черное пламя – действительно лучшее Райяррово заклинание. Только вот кроме него очень похожей штукой пользовался, например, Лайонелл Хантор… Отвечай мне, женщина, ты видела там Райярра? Видела своими глазами?

– Нет, но…

– Не видела, потому что его там и не было никогда!! Потому что в это время он был совсем в другом месте! Потому что… О боги, отчего тебе было просто не спросить его самого??

– Инис… – Байлар выглядела настолько ошеломленной, что на нее было жалко смотреть. Только не Белому менестрелю.

– Хочешь доказательства? Хочешь знать? – даже в темноте было видно, как яростно блестели глаза Инис. – О, я расскажу тебе все, что знаю сама! Я расскажу тебе правду.

Акт 4. Маги и истина

– Ты вообще много знаешь об Аранской Шестерке?

Они сидели рядом на краю повозки. Канан, в которого Инис пульнула красным заклинанием, мирно спал, и ночь вокруг была тихой и довольно теплой – первая ночь, когда они остановились под открытым небом. И все же, без специальных синих заклинаний наверняка изрядно бы замерзли.

– Все о них знают, Инис. Я… больше других. Шесть человек. Универсалы. Лайонелл Хантор, Райярр Кайнен, Вириан Фэй, Бернард Морт, Эрон Харри, Амария Орвелл… Непобедимый и внушающий ужас боевой отряд. Говорят, что в победе Арана немалая именно их заслуга.

– Верно. Хотя и не совсем. На самом деле отряд Шестерки не оставался неизменным. Так, Амария Орвелл не была с ними изначально, она пришла на смену другому бойцу, девушке по имени Альква. А закончили войну они и вовсе только впятером. Впрочем… Начну не отсюда. Начну издалека… Не хочу, чтобы у тебя оставалась возможность сомневаться в моих словах. Хочу, чтоб ты знала… кто такой Райярр и какую жизнь он прожил.

Инис кинула в приготовленную кучку дров свиток с заклинанием, и тут же ярко запылал магический костер. Лошади переступили с ноги на ногу, увидев вспышку, но сильно не испугались – они привыкли к магам вокруг. И Байлар тоже, кажется, понемногу привыкала.

И Инис начала свой рассказ – на этот раз без лютни.

– Лет этак двадцать пять назад одна молодая и своевольная воительница, не желающая подчиняться никому и ничему, кроме своей совести, в одной из деревень нашла полуслепую альбиноску-сироту, маленькую диковатую девчонку. Девчонка была сильным красным магом с даром Знающей. Она видела гнилую сущность окружающих людей, а те ее боялись и ненавидели, но, конечно, не могли не использовать ее дар, хоть и ужасно обращались с его хозяйкой. Это была жизнь без надежды, без искренности, без малейшего тепла. Рабское существование. Только грязь, ложь, побои, сквернословие и страх. И жажда наживы. Вот все, что девочка получала от людей. Все, что принес ей дар… В конце концов она выжила лишь потому, что уже не была способна ни на какие эмоции. Словно бессловесная кукла, она просто проживала день за днем, ничему не радуясь и не удивляясь, иногда открывала окружающим людям постыдную правду, что видела в них, терпела их гнев, и о смерти думала равнодушно и холодно… в том возрасте, когда многие дети и вовсе не знают о том, что́ такое смерть. Воительница пришла в ярость, когда увидела все это. В одиночку отбившись от жителей, не пожелавших терять источник дохода, она забрала девочку с собой. И, не знаю почему, но решила оставить при себе. Нашла зеленых магов, что смогли вылечить ее глаза. Одела и обула, и стала обучать своему ремеслу.

Так прошло несколько лет. Молодая воительница и ее приемная дочь исходили множество дорог. Тогда повсюду была война. Ты, верно, помнишь, что последние двести лет лиринарские государства постоянно враждовали. Одинаково измученные войной, они то поднимали свое хозяйство в период затишья, то снова бросали все ресурсы в бой, и ни одна страна не могла значительно превзойти другую, так что войны заканчивались с переменным результатом. В последнюю, Двадцатилетнюю, войну, в ее первую половину Лирия была союзником Рандаира и пропускала его войска даже к южной границе Арана, если ситуация того требовала. Так Аран постоянно атаковали с двух или даже трех сторон, и, как говорят, временами даже казалось, что он будет сломлен, и все же он устоял. Но в набегах были разграблены и сожжены многие южноаранские деревни.

Однажды Мирта из каких-то соображений тоже оказалась там. И в пути наткнулась на только что разрушенную деревню. Оставив дочь в безопасном месте, воительница отправилась туда, чтобы разведать обстановку и отыскать выживших. Но девочка не послушалась ее и тайком последовала за матерью, стараясь, чтобы та ее не заметила.

Деревня представляла собою жуткое зрелище. Однако девочку, чувства которой давно были мертвы, все это не могло испугать. Ни черные остовы обугленных домов, чьи перекрытия иногда торчали, будто сломанные кости в открытом переломе. Ни черный тяжкий дым. Ни горы тел в дорожной грязи, с открытыми остекленевшими глазами и лицами, перекошенными от ужаса. Ни одинокий плач уцелевшего человека, потерявшего все в один момент, плач, больше похожий на безнадежный звериный вой. Все это было неправильным, страшным, не имеющим право существовать. Но что может сломать того, кто уже был сломан? И девочка шла по залитой кровью улице, похожая, должно быть, на белый призрак в этом царстве смерти.

Выживших почти не было. Мирта оказала помощь тем, кому могла ее оказать. Но потом, обходя дома, она нашла еще одного.

Тот дом совсем не горел. Ни он, ни соседние с ним избы отчего-то не занялись. У крыльца лежали тела мужчины и женщины в луже собственной крови. А в доме еще была убитая девушка лет восемнадцати, очень красивая. Она сжимала в руке кинжал, и повсюду была кровь – просто невероятное количество крови, и темные волосы девушки разметались по красным доскам, тоже напитавшись кровью. А над нею стоял ребенок, мальчишка, около пяти лет, целый и невредимый.

Воительница бросилась к нему, но мальчик не отвечал на ее слова. Он вообще не реагировал на ее присутствие, словно бы в каком-то ступоре. Думаю, он даже не осознавал, где находится, а видел лишь ту мертвую девушку у его ног.

Воительница пришла в отчаяние, потому что не понимала, что может сделать, и от собственного бессилия ей было больно. И тут в дом прокралась ее дочь – сначала несмело заглянула в комнату, но потом увидела оцепеневшего от горя мальчика – и что-то кольнуло ее в самое сердце. В ее вроде бы давно уже умершее сердце. Она подошла к ребенку вплотную и несколько мгновений вглядывалась в его лицо. А потом просто взяла за руку и потянула за собой, прочь из этого дома. И он пошел.

Так мы с Миртой впервые встретили Райярра.

Байлар потрясенно молчала, огромными глазами глядя на музыкантшу. Инис бросила в костер сухое полено, а потом продолжила с какой-то невеселой, странной полуулыбкой.

– В тот миг, когда я увидела его, я решила – раз и навсегда – что буду защищать этого человека, чего бы это мне не стоило. Жизни, души – мне все равно. Он… стал моей семьей, которой я до того никогда не имела. Он и Мирта-воительница.

Мы забрали Райярра с собой. Понемногу он ожил, и даже стал совсем нормальным, здоровым ребенком. Оказалось, что он забыл все, что с ним произошло. Только панически боялся темноты – как мы со временем поняли, даже не темноты вообще, а маленьких темных пространств. Он не знал, почему. Я знала.

Байлар нетерпеливо пошевелилась, неловким жестом невольно выдав свое волнение. И снова замерла, словно стараясь слиться с тенью.

– Даже в детстве я отлично умела управляться со своим даром… со Знающими всегда так. Нам, напротив, нужно учиться не узнавать лишнего, того, что не желаешь знать… Так что я видела… Та девушка на полу была старшей сестрой Райярра… и неплохим синим магом, кроме того. Когда на деревню напали, когда стало ясно, что происходит, она спрятала братишку в стенной шкаф и велела сидеть тихо. А потом заперла снаружи синим заклинанием. Она очень… очень любила брата. И сражалась до последнего. Она совсем не умела этого делать, но тем не менее ей удалось ранить не одного противника. Рандаирцы пришли в такую ярость, что даже не стали насиловать ее, как хотели сначала. Они ее просто жестоко убили – на девчонке ран было больше, чем на иных воинах, павших в битве. А маленький Райярр все это слышал… может, даже видел отчасти, через щель в дверях. И кровь его любимой сестры капала оттуда, когда ее убивали… он же поделать ничего не мог. Он не мог выйти из шкафа, как ни старался. И рандаирцы, будучи не магами, достать его оттуда не могли. А может, и вовсе не замечали, не знаю, что за заклинание сотворила Райяррова сестра. В любом случае, он оттуда выбраться смог только спустя много часов, когда чары постепенно сошли на нет после смерти сотворившего их мага.

– Так вот почему… – прошептала Байлар, и сжала Сегвию под рубахой – словно неосознанно пыталась защититься от той боли, которой отзывалась душа на чужое несчастье.

– Да. Он забыл все это… Для малыша это оказалось слишком тяжело. А вместе с тем исчезли и все прочие его воспоминания о родной семье – и хорошие, и плохие. Остался лишь страх темноты… И еще имя.

– "Ярр"…

Инис чуть кивнула.

– А мы никогда не называли его так. Только полным, взрослым именем. Или как-нибудь еще…

– Инис, а ты ведь могла бы…

– Вернуть его воспоминания? Может быть. Но нужно ли? Райярр никогда не просил об этом. А я не знаю… станет ли он счастливее, если узнает, как погибла его сестра? Да, вижу я, что ты хочешь сказать. Про то, что он узнает и о ее существовании, и о том, насколько он был дорог ей, и вообще получит назад драгоценную память о своей семье. Но что из этого выйдет? Хорошо ли, если он узнает, например, что его родители не испытывали особого восторга от наличия сына с черным даром? Нет, я не могу решать такие вещи. Лишь он сам.

– Ты права, – немного нехотя согласилась Байлар.

– Да… В общем, в итоге мы втроем стали семьей друг для друга. Может, странноватой… но вполне счастливой. Мирта заботилась о нас как могла. Она учила нас сражаться. И мы оба были хорошими учениками ей на радость. Довольно быстро обнаружились и Райярровы способности к магии. Собственно, я, как Знающая, изначально видела в нем нечто странное, но тогда мне еще не хватало опыта, чтобы верно определить увиденное. А потом мы поняли, что он – один из немногих Универсалов. Мирта велела Райярру быть осторожнее и не демонстрировать свои способности – в те годы Аран уже приступил к своей рекрутской стратегии, что принесла ему победу.

Знаешь ли ты о ней? Аран тогда находился в невыгодном положении. Единственный выход был – нарастить боевую мощь. Увеличить количество боевых магов. Но как?

– Райярр говорил… что они стали забирать детей с черным типом магии.

– Да. Мирта пыталась избежать этого. Она хотела покинуть Аран, но не успела. И, когда Райярру было девять лет, его отобрали у нас. Ты же видела, его подпись – черная. Как ты, наверное, знаешь, обычные маги могут в разной степени успешно использовать все заклинания своего цвета, на какие хватит мощи. Но у каждого есть какая-то специализация, какие-то чары, которые удаются ему лучше всех прочих. Так, я – Знающая, а не Связной, а ты лечишь людей, а не выращиваешь, к примеру, овощи.

– Я знаю об этом… Меня обучала… – Байлар чуть было не проболталась про Сегвию. – Обучали…

– Твоя живая книга, – спокойно закончила Инис.

– Ты знаешь!!

– Моя специализация, – менестрель насмешливо пожала плечами. А потом продолжила уже серьезно: – И, как тебе ведомо, нынешние универсалы тоже не владеют всеми видами магии одинаково хорошо. Райярр, допустим, кошмарно силен в черной магии и в красной весьма, но с зеленой управляется плохо. И даже учитывая, что в боевом колдовстве он чудовищно хорош, и у него есть "любимый" тип магии. Райярр – "огненный" боевой маг, а знаменитое "черное пламя" – его основное заклинание. Даже не будь брат универсалом, аранская армия ни за что не упустила бы такого человека. Никто не спрашивал его мнения или мнения его семьи – его просто забрали и все.

Конечно, мы с Миртой не оставляли его. Куда бы мы ни отправлялись, Мирта непременно возвращалась в то место под Чааданом, где обучали детей, столько раз, сколько было можно увидеться с Райярром. Разрешали бы чаще – она бы и чаще приезжала. Разрешали бы использовать красные переговорные свитки – она молча скупила бы все, имеющиеся в Аране.

Я мало знаю о том, как Райярр жил эти годы. Слышала, что с самого начал будущих магов помещали в жестокие армейские условия, но, говорят, и многому учили. Сам Райярр никогда не жаловался нам. Я отлично знала его и видела печаль в его глазах, а говорил он всегда, что "все хорошо". И улыбался нам. Вышние, ты не представляешь, как я с годами возненавидела это его "все хорошо"!

Еще через пять лет его отправили на войну, и увидеть его стало еще сложнее, и все же иногда мы встречались. Маги-ученики сражались вместе со взрослыми магами. Эти дети, Байлар! Можешь ли ты представить себе это? Можешь ли почувствовать? Наша жизнь всегда была столь отлична от твоей. Ни я, ни Райярр, наверное, никогда не видели мира. Мы не мечтали о нем: не знали, что о таком можно мечтать. Нас таких было много, детей войны, способных спокойно забрать кусок хлеба из чьей-нибудь мертвой руки и, не оглядываясь, пойти дальше. Но Райярр был из тех, кто видел самое пекло. Это не сравнится с моею жизнью. И отличается от твоей, как небо от земли. Однажды он признался мне, что в те годы практически все юные практиканты страдали от кошмаров. Почти каждую ночь. Им снились разорванные на куски тела товарищей, с которыми ты делил трапезу еще с утра. Бесконечный огонь, и реки крови, и искаженные лица тех, кто умер в страшных мучениях, не сумев справиться с собственной магией – были и такие. А хуже всего было то, что, просыпаясь, ты наяву видел ровно то же самое. Многие попросту сходили с ума, не выдержав этой кровавой круговерти. Многие ломались – на самом деле, большинство. Но некоторые выживали и приносили Арану победы на поле боя.

Через два года, когда Райярру исполнилось шестнадцать, был создан отряд "Шести".

На самом деле, "Шестерка" – далеко не единственный существовавший тогда особый отряд. Ее настоящее, официальное название – Третье специальное боевое подразделение. "Первая сотня", например, тоже снискала немало славы на полях сражений. Или та группировка боевых магов… Но "Черная Шестерка" обошла их всех – самая знаменитая, блистательная, непобедимая группа. В этот отряд собрали только сильнейших молодых магов-универсалов. Все они были из поколения детей, выращенных ради войны. Все они имели достаточно боевого опыта, несмотря на возраст. И очень скоро отряд выпустили в свободное плавание. Ожидалось, что, обладая столь выдающимися навыками, они смогут превратиться в величайшую команду магов Арана… и континента вообще.

Отчасти так и вышло. Сильнейшей боевой единицей они, пожалуй, стали. А вот сплоченной командой – нет…