Текст книги "Маг Многоцветья"

– Но, Байлар, ты ведь и сама маг.

– Не сравнивай меня с собой! – она сама удивилась внезапной злости. – Не смей! Моя магия дает жизнь, твоя же может только разрушать. Посмотри! – она сгребла первое попавшееся семечко в кулак. Брызнул изумрудный свет, и, когда девушка разжала пальцы, на ее ладони распустился нежный, светло-зеленый, покрытый прозрачным пухом росток. – Понимаешь?

Наконец остыв, она осторожно посадила росток в горшок с землей и поставила на подоконник. Крошечные листики все еще слабо светились отсветом магии.

– Я бы тоже предпочел родиться с зеленой магией, а не черной, – очень тихо произнес Райярр.

Байлар застыла на месте, не зная, что сказать. А потом молча вышла из дома, в который раз сердито хлопнув дверью.

Когда она лечила Ярра, когда пыталась просто не дать ему умереть, как-то раз она ухватила часть его эмоций, с сильными зелеными магами так иногда бывает. Тогда чужие чувства захлестнули ее с головой. Всего на миг – и это было очень, очень больно. Этот человек прожил не ту жизнь, которой можно было позавидовать.

И сейчас Байлар злилась не на него. На себя.

– А еще, – сказал маг, оставшийся в одиночестве, когда и Сегвия куда-то испарилась, – а еще даже моя проклятая магия «силы» не так уж бесполезна. Твоя магия дает жизнь, Байлар. А моя может эту жизнь защитить, – Райярр протянул здоровую руку к горшку с ростком, и очень осторожно пошевелил пальцами. Вспышка магии – росток чуть покачнулся и выпрямился, вытянулся ввысь, ставши больше, крепче и сильнее. Райярр быстро развеял ладонью черную подпись и, удовлетворенно улыбнувшись, устало сполз на подушки.

Жизнь хрупка. Так страшно хрупка. Но даже маг-разрушитель может попробовать ее защитить.

                        ***

Дорога не то чтобы убегала из-под копыт коня – лениво ускользала, вилась усталой грязно-желтой змеей. Инис пришпорила скакуна, оставив позади и повозку со скарбом даанийцев и самих докучливых северян, которые поглядывали на менестреля с интересом и опаской. Двое из них еще недавно пытались приставать к девушке, но товарищи быстро довели до их сведения все, что касалось топорика Игрейны… да и ножа Инис тоже. Хотя топорик здесь сыграл, несомненно, главенствующую роль.

Инис догнала Игрейну, беспечно скакавшую впереди своих людей, наплевав на все правила безопасности, как оно и было ей свойственно. Потому, вероятно, она и была королевой Дааная, отвоевав свое право на этот пост своей силой. У Игрейны еще было некоторое количество выживших братьев, которые могли бы претендовать на трон, но никто из них даже не смел бросать ей вызов (видимо, совершенно отчаявшись). Так что королева обладала своего рода неоспоримым авторитетом – а так же горячим нравом, что даанийцами также весьма почиталось.

… А силой своей и воинским мастерством Игрейна не в последнюю очередь была обязана Мирте – приемной матери Инис, известной воительнице, которая некогда ее обучала. У даанийцев неблагодарность всегда считалась страшным грехом, так что наверняка именно ради родства с Миртой Игрейна приняла чужака в свой секретный – во всяком случае, по замыслу! – поход.

…"Смотрите, смотрите, а волосы ее – словно дыхание Ледяной богини, а глаза ее – нечеловеческие, будто огонь… И кожа бела – как снег".

Инис чуть усмехнулась. Воинственные и религиозные северяне воспринимали альбиноску как чудо, глядели с почтением и неприязнью, как на отмеченную Богами. Когда Инис жила в Даанае, шепот за спиной был ее привычным спутником. Люди побаивались ее… но только не Игрейна. Игрейна, казалось, не боялась ничего уже тогда

"Мирта могла бы гордиться своей ученицей… Не то, что нами…"

Когда она поравнялась с королевой, вздыбив облачко пыли копытами коня, Игрейна встретила ее веселым взглядом серых глаз.

– Неужели тебе наскучило тащиться позади, будто престарелая черепаха?

– Мне наскучило не знать, куда я тащусь, – сказала Инис. – А кроме того, ты лично тащишься не намного быстрей всех остальных, не обольщайся.

Игрейна расхохоталась.

– Эй, Инис, может, поскачем на спор? Посмотри, здесь хорошая дорога…

– Нет.

– Проклятье, ты выросла скучнее, чем я ожидала!

– Я просто выросла, Игрейна.

– И все так же не имеешь ни малейшего почтения к королевской крови.

– А тебе хотелось бы, чтоб имела?

– Нет, о тысяча Падших! – воскликнула королева и рассмеялась снова.

– Так ты мне скажешь или нет, Игрейна? Я, конечно, безумно рада тебя видеть, но бесцельно шататься в обществе кучки невоспитанных северян…

– Только тебе я прощаю подобную грубость, Инис, – вздохнула Игрейна.

– Только с тобою я так груба, – улыбнулась та, и уже серьезно спросила: – Так что? Откуда ты знаешь, где искать Книгу?

За несколько дней, проведенных с даанийцами, Инис ни разу не видела ничего похожего на поиски или расследование. Выглядело так, будто они просто путешествуют вглубь рандаирских земель, ни о чем особенно не переживая. Инис решилась прибегнуть к возможностям своей другой, тайной ипостаси – благо магия Знающих в большинстве своих форм похожа на интуитивную – но не заметила никаких признаков чужого колдовства, которое могло бы вести северян к цели. Так что не было иного пути, как спросить Игрейну напрямую.

– Хм… – королева быстро огляделась, убедившись, что никто – даже ее собственные соратники – не слышит их разговор. Инис невольно залюбовалась ее свободной посадкой: это при том-то, что на Севере никогда не было много лошадей, а северяне не отличались всадническим мастерством. Да, не будь Игрейна королевой, Мирта, вероятно, все-таки получила бы достойную преемницу.

– Инис. А что ты знаешь об Ааше? – и, не дожидаясь ответа, тут же продолжила: – на Севере говорят так. В эпоху Великих чудес маг Ааша стал одним из величайших колдунов в истории. Он был универсалом: ему повиновался любой вид магии. Он достиг вершин мастерства как ученый и творил новые чары под свои надобности так же легко, как ты сочиняешь музыку. Он мог изменить мир, мог бы кроить материки по своему желанию, мог воздвигать горы и осушать моря, не говоря уж о том, что легко был способен стереть с лица земли любое государство… или так же легко создать новое. Однако он не стремился к власти – он стремился к познанию. И однажды он осознал, сколь велико его могущество и как податлив мир, лежащий перед ним. Он понял, что такой мощи не место в этом мире. А еще понял, что однажды ему придется уйти за грань, и тогда его власть может попасть не в те руки. И он разделил свою силу и накопленные знания, часть их вложив в любимую магическую книгу, часть – в созданные им артефакты. Потом он расколол их и разбросал по всему свету, чтобы не могли они снова легко оказаться в одних руках. Так говорит легенда.

Инис молчала. Да, в общем и целом все варианты мифа сводились к этой истории. Где-то Аашу почитали чуть ли не богом, где-то – едва ли не Падшим, но Инис знала, что он был реальным магом – и был человеком. И, видимо, действительно потрясающим чародеем, раз стал персонажем таких легенд.

– Так вот, это правда. В Даанае испокон веков хранилась такая реликвия – осколок Красного камня. Один человек разыскал его и сумел пробудить. Теперь Красный камень указывает путь к Книге Ааши, потому что артефакты, если их пробудить, все равно стремятся друг к другу, стремятся снова объединиться, снова стать целым. Не веришь? – Игрейна скосила глаза на ничего не выражающее лицо девушки-менестреля. – Смотри!

Она сунула руку за пазуху, и в ее ладони вдруг вспыхнул ярко острыми гранями невероятной красоты красный камень. И мир Инис вдруг весь исчез, оставив только этот нестерпимо прекрасный камень. Вдоль хребта пробежали мурашки: вся магическая сущность Знающей отзывалась на скрытую мощь артефакта. Столько магии в одном узле Инис не видела никогда – столько магии, связанной так совершенно, так искусно, так элегантно.

Инис сглотнула.

– Поистине, – хрипло сказала она, – в нынешнем мире невозможно что-то подобное…

И это – всего лишь осколок! Каким же был маг, создавший такое чудо? Девушка вцепилась в вожжи. Теперь все становится еще интереснее… Боги Удачи, Ульн, та песня по праву твоя лишь ради этого момента.

Горел алым пламенем странный камень, и это пламя отражалось в таких же алых глазах Инис Верделл, Белого менестреля и тайного мага, у которой в жизни было, пожалуй, всего две страсти. И главной из них были исключительные истории.

                        ***

Шел дождь, и потому Байлар осталась дома. Дома тоже дел было невпроворот, так что ничему погода не помешала. Девушка целый день разбирала свежевысушенные травы и раскладывала их по надлежащим местам. Их теплый терпкий аромат мешался с запахом печного дыма, еще оставшегося с утра, когда Байлар топила очаг, и с усыпляющим шелестом дождя за окном. Дождь отражался в глазах мага, который смотрел на него с кровати, тихий и какой-то почти нездешний. Чужой – не Рандаиру и не Байлар, а вообще, этой жизни и этому миру.

И Байлар невольно подумала: а что, если бы он не был магом, не был бы магом черным, боевым? Был бы он счастливее? Был бы он ее врагом?

Байлар знала, что за пределами Рандаира магов всячески почитают, не то что здесь. Только что-то никакой гордости за свою профессию она в Ярре до сих пор не заметила. Ни малейшей…

– Ярр, а откуда ты? У тебя дом есть?

Сегвия слетела к нему прямо на колени и снова приставала с вопросами, любопытно склонив голову набок. Сегодня она была похожа на белого голубя с ажурными крыльями, и отсутствие подходящего для человеческого языка речевого аппарата ее ничуть не смущало.

– Есть… Кажется, мне принадлежит довольно большая изба… Но я очень давно там не бывал. Это далеко на востоке, на юге Арана.

– Нет, ты не понима…– начала было Сегвия, но встретила его взгляд, и осеклась на полуслове. – И как оно там, на юге Арана?

Маг посмотрел на свои ладони, задумчиво нахмурившись.

– Там тоже лес, но не такой большой. Там много рек, и между реками – зеленые луга. Реки широкие и очень чистые, и много рыбных мест, и дети плещутся на мелководье, пытаясь ловить мальков руками… а на лугу небо кажется необъятным, и в тех лугах… – он запнулся, вдруг изменившись в лице, и тихо закончил: – Прости. Я, кажется, помню больше войны, чем мирной жизни. Но, думаю, Аран тоже прекрасная земля.

– Что ж ты покинул свою прекрасную землю ради недружелюбного Рандаира? – хмыкнув, неожиданно вопросила Байлар.

– У меня здесь дело, – спокойно ответил маг.

– Чужие святилища рушить?

– Значит, теперь об этом так говорят? – Ярр невесело усмехнулся. Он выглядел вполне равнодушным. Вполне привыкшим к несправедливым обвинениям.

– Почему не отрицаешь? Маг? Ты ведь не делал этого? – Байлар отложила работу и, выпрямившись, устремила на Ярра пристальный взгляд.

Он лишь пожал плечами.

– Какой в этом смысл? Ты мне поверишь? Ты станешь меньше ненавидеть магов, если я скажу, что не делал?

– Не стану! Потому что вы заслужили эту ненависть. Я лишь хочу понять… Почему? Зачем ты так поступил? Десять лет назад вы сотнями убивали рандаирцев – и солдат, и магов, и простых, мирных жителей. Тех, кто никак не мог дать отпор. Вы выжигали целые деревни, призывали на наши поля потопы и ураганы, уничтожали все на своем пути! Жизнь рандаирца не стоила ничего, легче перышка, мельче, чем пылинка под сапогами ваших великолепных магов. Ты, один из них, черный убийца, боевой маг, почему теперь ты приходишь сюда и спасаешь людей? Почему рискуешь собственной жизнью ради тех, кого так спокойно уничтожал еще несколько лет назад??

В тот момент ей казалось действительно важным – важнее всего на свете – понять, почему он так поступил. Байлар не заботило даже, что голос ее уже не был ровным и лицо ее не было спокойным. Просто все то, о чем она думала не один день – а может, не один год, – сошлось в одной острой точке и настоятельно требовало решения – требовало ответа на вопрос простой и жестокий: почему?

И он ей ответил. Впервые, кажется, вышел из себя, потому что в его словах была тихая и больная ярость:

– А почему я не должен был? Почему… как можешь ты знать, насколько спокойно я убивал людей? Что ты можешь знать? Отказывая мне в праве быть человеком лишь потому, что я аранский черный маг? Что ты можешь… Тогда была война. Я убивал рандаирцев. Потому что был магом и воином. А рандаирцы убивали аранцев. Потому что они были врагами. Глупо, жестоко, кроваво. Если тебе повезло родиться с зеленой магией, что ты можешь об этом знать?

Он не смотрел на нее, стиснув в руках край покрывала. Сегвия перебралась на подоконник, и оттуда печально и с сочувствием глядела на мага. Ярра сегодня мучил жар, и оттого его потемневшие глаза, обычно озаренные янтарным светом, лихорадочно блестели.

– Знаешь, почему аранцы победили? – еще тише продолжал он. – Потому что у нас было намного больше боевых магов. Сильных, хорошо обученных боевых магов. Никогда не задумывалась, откуда такой перевес? Все дело в аранской военной системе. Когда эта бесконечная война всем надоела, правительство Арана решило положить ей конец. Для этого нужны были маги. И потому всех детей, обладавших черным типом магии, в восемь-девять лет забирали из дому в военные школы. А к тринадцати их отправляли на поле боя, практически наравне со взрослыми боевыми магами… Особенно внимательно и жестко относились к тем ребятам, кто имел способности массового поражения. Понимаешь, Байлар? Все, что мы видели – это война. Все, что я видел… Все, что я помню о родном доме – война. И потом – война. Поле боя. Запах сожженных тел. Моя магия – огненная, Байлар. Та, что повинуется мне лучше всего… У таких, как я, в Аране не было детства. И не было права выбора. Были бесконечные битвы и враги, которые пытались тебя убить. И товарищи, погибающие рядом с тобой – иногда от рук противников, а иногда просто не вынесшие собственной магии. Было отчаянье и отвращение к своей судьбе. Мы воевали не потому, что мы так хотели. Не потому, что нам это нравилось. Байлар, я видел такое, что если это представишь, тебе будет страшно просто закрыть глаза. Я так жил. Всю жизнь. Я убил десятки рандаирцев и, проклятье, я не оправдываюсь. Просто ты хотела знать, почему я спас тех людей в святилище. И я тебе отвечаю. Спас просто потому, что мог. Потому, что я никогда не убивал людей спокойно.

На несколько долгих минут воцарилась абсолютная тишина. Только с крыши стекала струйками вода, и постукивали капли, что стряхивали с себя деревья у окна. Дождь на время притих, и тут же защебетали довольные птицы, серо-коричневые, в крапинку.

– Прости, – негромко сказал Ярр. – Я не должен был так говорить с тобой… Прости.

Байлар молча подошла к его постели и, озабоченно заглянув в лицо, не спрашиваясь, с короткой вспышкой влила в его тело порцию своей исцеляющей магии. Присела на край кровати и, потеребив косу, сказала:

– Это ты меня прости. Мне все же не следовало… Просто я действительно ненавижу боевых магов. Десять лет назад один такой отряд стер с лица земли деревню, где я тогда жила… и всю мою семью вместе с нею. Они не были воинами и не были даже магами, но все погибли страшной смертью. Мне… повезло, хотя в таких случаях иногда уже не понимаешь, действительно ли повезло больше именно оставшемуся…

– Да, – он закрыл глаза. – Я знаю это чувство. Мне жаль твою семью, Байлар… Неправильно, когда страдают мирные жители.

– И когда воюют дети – неправильно тоже, – горько усмехнулась она. – Что теперь делать, Ярр? Что нам делать?

– Ты можешь убить меня, если тебе станет от этого легче. В конце концов, я бы все равно умер, если бы не ты.

– Не станет. В конце концов, я очень старательно тебя лечила.

– Боевого мага…

– Просто потому, что могла, – улыбнулась Байлар, и улыбка вышла грустной, но все-таки это была улыбка.

В то лето за изнурительной жарой вдруг пришли дожди. Каждый день был серым и влажным, каждый день отсыревшее небо низвергало на землю бесконечные потоки воды, и дороги повсюду превратились в хлябь, а поля – в болота. Байлар топила печь, не жалея дров, хоть и было лето, и за печью пряталась Сегвия, которой никакой дождь был не страшен, но, поскольку она все-таки была книгой – хоть и магической – воду она не любила. Принципиально.

Ярр посмеивался над ее капризами и подолгу смотрел на дождь, и не похоже было, чтоб дурная погода надоела ему хоть чуть-чуть. Еще он тайком наблюдал за Байлар, но только когда был уверен, что девушка не узнает, и поскольку он был так ненавязчив, Байлар не злилась, даже когда замечала.

На жалобы Сегвии насчет погоды маг как-то сказал, что, хоть ему и удивителен такой долгий летний дождь в Рандаире, однажды он был в стране, где дождь непрерывно идет два месяца в году.

– Это в Фииранде, за великим озером Кальнаш. Когда стихия особенно свирепствует, люди там говорят, что морской бог Буурнун, который раньше повелевал всей планетой, должно быть, разгневался и решил снова утопить сушу в океане.

– Наверное, в этот раз Буурнуну чем-то насолил Рандаир, – подала голос Сегвия из-за теплой печки. – И он решил временно оставить в покое Фииранд и заняться вплотную нами.

Байлар тихонько хмыкнула, покосившись на окно. Лило как из ведра; такими темпами неведомый Буурнун вполне мог бы добиться успеха и превратить Рандаир в Рандаирское море, из которого, наверное, только местами торчали бы верхушки гигантских сосен бывшего Билланорского леса.

– А ты много где побывал, да, Ярр? – высунувшись наружу, Сегвия уставилась на мага одним любопытным глазом с почти птичьей головы.

– Да не то чтобы так уж много… Но кое-что за последние восемь лет посмотреть успел.

"Когда война закончилась и государству больше не было особой надобности в живой машине для убийства…"

– Я видел море, прошел Фииранд до самой пустыни, был в Миранде и в Лирии. И на востоке чуть-чуть.

– А в Рандаире тебе бывать приходилось? – спросила Байлар.

– Приходилось, конечно, – его голос мгновенно изменился, и уголки губ чуть дернулись в едва заметной грустной усмешке. "Тогда, с войной и смертью, в сполохах черного пламени. Конечно, мне приходилось здесь бывать, и это ведь очевидно, зачем же ты спрашиваешь, Байлар", – вот что она прочла в его напряженном взгляде. – Правда, это было далеко отсюда. В этой области я впервые. И Леса раньше не видел никогда.

Байлар тихонько вздохнула от облегчения. И отвернулась, чтобы он вдруг не увидел этого неожиданного чувства на ее лице.

Сегвия тем временем все-таки решила покинуть свое убежище и, встряхнув белыми крыльями, совсем прозрачными по краям, через всю комнату пролетела к Ярровой постели и, описав над ним круг, приземлилась к магу на колени.

– Могу я задать тебе еще вопрос, Ярр? – спросила она. Байлар, не удержавшись, скептически изогнула бровь. С чего бы такая вежливость от той, кто только и делал, что расспрашивал раненого мага, и если бы вопросы Сегвии имели материальную форму, то, наверное, несчастного Ярра давно бы погребло под их невероятной массой.

С другой стороны, сам маг несчастным отнюдь не выглядел, так что Байлар, как врач, решила за это не переживать.

Ярр смерил Сегвию задумчивым взглядом и неожиданно сказал:

– Вопрос за вопрос, Сег. Я отвечу на твой, если ты ответишь на мой. Идет?

От такого нахальства волшебное создание едва не свалилось со своего места, удержав равновесие только суматошным всплеском крыльев. Байлар удивилась тоже, ворчливо подумав, что могла бы просто напомнить тигриноглазому о том, кому он обязан жизнью. С другой стороны, Сегвии, должно быть, весело: вот так найти родственную душу… И точно:

– Идет! – воскликнула она после секундного замешательства, азартно блеснув глазами. – Тогда я спрашиваю первой.

Ярр согласно кивнул, добродушно глядя на магическую птицу.

– Что привело тебя в Рандаир? Ведь не просто из любопытства ты сюда пришел, понимая, что может ждать тебя в стране, где особенно ненавидят боевых магов?

"И если мои догадки верны, – подумала Байлар, не отдавая себе отчета в том, почему так внимательно прислушивается к чужому разговору, – то Ярр, будучи способным защитить себя ценой чужих жизней, такого не желал. Иначе бы его сейчас здесь не было… А значит, значит он отлично знал, что, если его раскроют…"

Знал ‒ и пришел сюда. Знал – и спас тех людей в святилище. И знал, что эти самые люди…

Райярр же в это время пребывал в сомнении. О цели его путешествия не следовало говорить вслух. Никогда. И все же…

И все же, Байлар жила в лесу отшельницей и явно была не из болтливых. Возможно, никакого вреда не будет, если рассказать ей все. Возможно…

И она спасла ему жизнь. Она имеет право знать.

В конце концов, она тоже маг.

А еще Райярр испытывал иррациональное желание позвать ее с собой. Он знал, что ни за что не признается вслух. Он, оказавшийся неспособным защитить даже самого себя. И слава богам, что ненависть Байлар защищает ее, словно лучший из доспехов.

Просто предупредить ее. Просто предупредить ее о том, что может произойти, возможно и будет лучшей благодарностью за все, что девушка сделала для него.

– Хорошо, – вздохнул маг. – Слушай, Сегвия. Слушай и ты, Байлар, потому что это важно. Начну издалека…

Вы ведь обе отлично знаете, как устроен наш мир. Не знаю точно, как это воспринимаешь ты, Сег, но как видит Байлар – понимаю, будучи магом. Весь мир пронизан сияющими потоками магии, которые, словно нити света, соединяют все вокруг, словно ручейки и реки, иногда совсем слабые, иногда – могучие и яркие. Мифы говорят нам о том, что сама жизнь зародилась лишь благодаря магии, легенды сообщают десятки версий того, как человек впервые обнаружил в себе способность эти потоки видеть, касаться их, потом ими управлять. Как правило, если человек рождается со способностью к магии – то только к одному ее виду. Хотя раньше… ладно, как бы то ни было, сейчас вся наша цивилизация завязана на магии. Даже здесь, в Рандаире, где ее используют минимально, и техника магическая, и оружие, и медицина. Извели вы своих магов, тех, кто выжил после войны, так свитками-то все равно пользуетесь.

Райярр перевел дух и продолжил, не глядя на Байлар и Сегвию:

– Только магия оказалась не бесконечной. Веками мы использовали ее, считая ее источник неисчерпаемым, и вот мощный поток превратился в обмелевшую речку… А скоро и вовсе станет тонким, слабым ручейком… который однажды иссякнет совсем.

– Быть того не может! – тихо ахнула Байлар.

– Может, – хмуро ответил Ярр. – Знаешь все эти истории про великих магов древности, тех, что были настоящими универсалами, одинаково хорошо использующими любой вид магии? Тех, что перекраивали мир так просто, как швея перешивает лоскутное одеяло магической синей иглой? Да и маги одного цвета тогда были не те, что сейчас. Всегда казалось это странным, не так ли? Подобная мощь. Только это не пустые сказки. И не в том дело, что мы настолько слабее древних. Просто магия за все эти века понемногу иссякала. Мы… группа ученых Арана обнаружила это не так давно. Мы держали это в тайне, чтобы не началась паника. Но скоро… – Ярр посмотрел в окно, сдвинув брови. – Скоро только ленивый не заметит, что заклинания работают хуже обычного, или не работают вовсе. И тогда…

– И тогда начнется хаос, – прошептала Байлар, бессознательно сминая в пальцах ткань белого передника. – Ярр, это что же… Что делать?

Целительница пыталась представить себе масштаб катастрофы. Ведь все, абсолютно все держится на магии, на магии построен весь упорядоченный, культурный человеческий мир. Не будет магии – все это рухнет. Рухнет и похоронит под осколками цивилизации и ошметками государства тысячи людей.

…И воображение услужливо подсовывало старые, подзабытые картины: бегущие люди. Горящие дома. Опаленная плоть. Небо в копоти, земля в крови. Крики и животный страх, и чей-то далекий, чей-то безумный смех…

Тогда пламя было магическим. Тогда встревоженная магией земля сама поднималась против людей. В этот раз огонь будет простым, естественным. Но от этого не менее горячим – и запах сожженного мяса будет все тот же.

– Ярр?

– Ничего, – угрюмо ответил маг. – Ничего мы не можем сделать. Во всяком случае, не знаем такого способа. Я вижу один путь к спасению: людям нужно научиться жить без магии. Рандаир… уже, в некотором роде, встал на этот путь.

– Но…

– Этот путь будет усеян телами его жертв, да. Только что нам остается?

– Но Ярр, – вдруг вмешалась Сегвия, – почему тогда ты…

Он печально усмехнулся.

– Я решил побродить по земле и узнать, точно ли мы ничего не упускаем. Даже если в этом нет ни малейшего смысла… даже если мы обречены, и сделать ничего нельзя… Я хотел посмотреть, не осталось ли где-нибудь каких-нибудь старых записей на этот счет. С тех времен, когда люди понимали больше нашего. Или вообще… Вообще хоть чего-нибудь…

Ярр замолчал, и в тишине явственно и торжественно прозвучали удары первых тяжелых капель по оконному стеклу. Забарабанили все чаще – и вот утихший было дождь зарядил с новой силой.

Молчание было тягостным. Напитанным одним на троих, общим пониманием неотвратимости грядущего конца. Конец магии означает конец привычного мира. Неизбежный слом устоявшейся жизни.

Байлар смотрела на Ярра, а тот – на нее. У девушки хватило мужества без истерики принять страшное известие. В широко раскрытых глазах ее был ужас. Но далеко не паника. Тысяча Падших, пару месяцев назад семь куда более опытных и искушенных магов, повидавших всякого, не так достойно реагировали на собственное открытие!

– Ярр… Ты прав, совершенно ясно, что людям нельзя знать об этом. Иначе мы уничтожим друг друга еще до того, как магия успеет закончиться. Но… Сколько еще магов пытаются сделать то же, что и ты? Сколько человек участвует в поисках?

Ярр отвел глаза.

– Полагаю, ни сколько. Понимаешь, Байлар, кажется, меня сочли… чудаком. Из-за моего решения попробовать найти ответ. Когда все так очевидно.

Байлар негодующе ахнула. Ярр не понял, что именно разгневало ее. Но в глубине души он все равно был отчего-то доволен. Доволен тем, что она поверила в его рассказ. И тем, что ее реакция была столь спокойной. Да, Байлар определенно умеет держать удар. Конечно, она испугалась, но вместо глупой паники сразу стала размышлять, что можно сделать. И тем была Ярру глубоко симпатична.

…И тонкая, тонкая грань отделяла его от непозволительной просьбы. На волосок от того, чтобы предложить ей присоединиться, Райярр шагнул дальше, осторожно и решительно, будто канатоходец, прошел над этой бездной и удержался, не сорвавшись в нее.

Не время для безумных решений. И не время для того, чтобы вовлекать в свои дела ни в чем не повинного человека. Ярр не имел на такое права…

…Особенно, если речь идет о Байлар. Особенно о ней.

– Значит, поэтому ты оказался в Рандаире, – тихо сказала девушка.

– Да. Из-за событий послевоенных лет это самая неисследованная магически страна на Центральном континенте. Однако уничтожение магов не обязательно означало уничтожение всего их достояния. Здесь могло остаться что-то интересное, не замеченное никем. К тому же, по пути у меня была уникальная возможность изучить потоки магии и сравнить их интенсивность здесь и в более активных магически странах.

– Ярр, ты… – начала было Байлар – и осеклась. В смущении потеребила многострадальный передник и вдруг вскочила с места, зардевшись. – Прости, у меня еще дела, – торопливо объявила она и ретировалась на другой конец комнаты, принявшись там яростно стучать многочисленными склянками.

Ярр проводил ее любопытным взглядом, но говорить ничего не стал.

– Так ты был ученым, Ярр? – спросила наконец оживившаяся Сегвия.

– Вроде того. Во всяком случае, в последние мирные годы. Однако… Теперь моя очередь задавать вопрос, Сег.

Сегвия согласно встряхнула крыльями.

– Спрашивай, Ярр.

– Что ты такое, Сегвия? – он пристально посмотрел на книгу-птицу, и взор его стал совсем иным, чем до того – острым и внимательным. – Кто был твой создатель и хозяин? Ведь это, конечно, не Байлар?

– Но ты ведь сразу понял, Ярр. Я – магическая книга. До Байлар много лет я работала с ее дедом, но не он сотворил меня.

– Может ли быть… Был ли это маг, которого мы называем Ааша?

– Ааша? О нет, у моего хозяина не было такого имени, – Сегвия рассмеялась, каким-то глубоким смехом, ничуть не похожим на ее обычное птичье верещание.

– Вот как? Прости. Ааша – легендарный маг, и, когда я увидел живую магическую книгу, сразу вспомнил именно о нем. Хотя, наверное, мала вероятность того, что его книга сохранилась бы до наших дней.

– Разве Ааша – не мифический персонаж? – поинтересовалась Байлар, не отрываясь от смешивания каких-то лечебных порошков.

– Нет! Есть основания полагать, что он был реальным человеком. Однако насколько преувеличены рассказы о нем… я не знаю. И не уверен, что все эти легенды о его могучих артефактах – правда. Но, Сегвия… Кто же тогда был твой создатель?

– Его звали Биринар.

– Странно. Я никогда не слышал о таком маге. Хотя он должен был быть великим чародеем, чтобы сотворить такое чудо, как ты, Сег.

– Ох, Ярр, ты мне льстишь, – кокетливо сказала Сегвия, в голосе которой не было и тени сомнения относительно Ярровой правоты и собственного великолепия.

– И этот Биринар должен быть связан с Байлар некими узами преемственности, раз теперь ты с нею, – пробормотал маг, а затем решительно закончил: – Сегвия… можешь ли ты показать мне свой книжный облик?

– Если Байлар позволит, – Сегвия переступила с лапы на лапу.

– Я подумаю, – откликнулась Байлар. – Все равно сейчас ты еще недостаточно окреп, чтобы пытаться читать чужую магическую книгу. И… и я подумаю.

Подумаю, дать ли прикоснуться к ней, соединенной со мною магическими связями, черной магии аранского боевого чародея. Показать ли аранскому магу те секреты, что хранит в себе Сегвия.

"Но если этот маг – Ярр… Ярр, который просто не хочет позволить миру развалиться? Неспособный просто опустить руки, сдаться и смотреть на то, как все рушится?"

И все же, все же… аранец и боевой маг. О котором ты, Байлар, почти ничего не знаешь.

Поджав губы, она вернулась к работе. А Ярр молча принял ее ответ, и по глазам ясно было, что и ее невысказанные аргументы он прекрасно понял тоже.

…Был дождь, и дождь превращал небо и землю в единое серое месиво, бесконечно холодное, бесконечно однообразное, только переходящее в конце концов в жидкую коричневую грязь, что хлюпала под сапогами. Люди были похожи на едва заметные тени, бесплотные силуэты, и только вспышки магии от творимых заклинаний по-прежнему были яркими и цветными. Впрочем, цвет был в основном черным.

Дождь поглотил весь мир, не оставив более ничего. Только черное пламя он потушить не мог…

Из-за завесы дождя вынырнула тонкая фигурка. Девичье юное лицо, короткие черные волосы, миндалевидные глаза, опушенные такими ресницами, что всегда хотелось провести по ним пальцем – как по блестящей шкурке пугливого зверька. Девчонка. Зовут Силура. Маг-практикант, ей четырнадцать лет, но это уже далеко не первый ее бой. Ей прочат место в элитном отряде, потому что ее черная взрывная магия невероятно сильна. Силура что-то кричит, ее лицо обеспокоено. Но прежде, чем ты успеваешь понять, что, раздается грохот, такой тяжелый, что ушами его уже не слышишь. А в следующее мгновение смотришь в девчоночьи глаза. Остекленевшие, широко открытые. Маленькое тельце Силуры, почти полноценного боевого мага, в трех местах пронзают какие-то огромные каменные пики. Нет… не в трех. Далеко не в трех…