Текст книги "Удивительный Морис и его просвещенные грызуны"

– Да, – кивнул Фасоль Опасно-для-Жизни. – Да. – Он обратил свои подслеповатые розовые глазки на Гуталина – тот едва удержался, чтобы не припасть к земле, – и добавил: – А может быть, карта.

Будь это сказка, а не реальная жизнь, люди и крысы пожали бы друг другу лапы и руки и дружно зашагали бы в светлое будущее.

Но поскольку это была реальная жизнь, пришлось составлять договор. Война, что велась с тех самых пор, как люди впервые поселились в домах, не могла закончиться просто-напросто счастливой улыбкой. Не обошлось без специальной комиссии. Ведь предстояло обсудить столько подробностей. В комиссию вошел городской совет и почти все крысы-старейшины. Присоединился и Морис: он важно расхаживал по столу из конца в конец.

В одном конце стола сидел Гуталин. Ему отчаянно хотелось спать. Рана у него ныла, зубы ныли, он не ел уже целую вечность. На протяжении бесконечно долгих часов спорщики перебрасывались доводами над его поникающей головой. Вожак уже не отслеживал, кто там и что говорит. Ведь по большей части говорили все одновременно.

– Следующий пункт: ношение колокольчиков обязательно для всех котов и кошек. Согласны?

– А мы не могли бы вернуться к статье тридцать, мистер, эгм, Морис? Вы говорили, уничтожение крысы классифицируется как убийство?

– Да. Безусловно.

– Но это же просто…

– Вот что значит слушать вполуха и усом не вести!

– Кот прав, – вмешался мэр. – Ваше замечание неуместно, мистер Рауфман. Мы все это уже обсудили.

– А что, если крыса у меня что-нибудь сопрет?

– Кхе-кхе. Тогда это деяние классифицируется как кража и крыса предстанет перед судом.

– Ах вот как, юная?.. – начал было Рауфман.

– Персики. Я – крыса, сэр.

– И… эгм… и что, стражники смогут спуститься в крысиные туннели?

– Да! Потому что в Страже станут служить и крысы. А как же иначе? – заверил Морис. – Без проблем!

– В самом деле? И что же на этот счет думает сержант Доппельпункт? Сержант Доппельпункт?

– Эгм… не знаю, сэр. Думаю, идея неплохая. Я-то в крысиную нору спуститься не смогу. Конечно, бляхи придется делать поменьше.

– Но вы же не предполагаете, что стражнику-крысе будет дозволено арестовать человека?

– Почему бы и нет, сэр, – пожал плечами сержант.

– Что?

– Ну, если эта ваша крыса принесла присягу и служит в Страже верой-правдой, так нельзя ж ей сказать: ты, дескать, не имеешь права арестовывать никого из тех, кто больше тебя, так? Кстати, крысстражи… или стражкрысы? – могут оказаться весьма полезны. Я так понимаю, у них есть один такой фокус: они взбегают вверх по ноге под брючиной, и там…

– Джентльмены, нам надо двигаться дальше. Предлагаю передать этот вопрос на рассмотрение подкомитета.

– Которого, сэр? У нас их уже семнадцать!

Послышался всхрюк. Это всхрапнул мистер Шлюммер, советник девяноста пяти лет от роду. Он мирно проспал все утро и вот теперь, судя по всхрюку, пробудился.

Мистер Шлюммер уставился на противоположный конец стола и зашевелил усами.

– Тут крыса! – воскликнул он, указывая пальцем. – Вы только посмотрите, м-м-м, наглая какая! Крыса! В шляпе!

– Да, сэр. Это заседание посвящено переговорам с крысами, сэр, – сообщил член комиссии, сидевший рядом с ним.

Мистер Шлюммер опустил глаза и зашарил рукою в поисках очков.

– Это что у нас тут такое? – вопросил он. И пригляделся внимательнее. – Эй, – промолвил он, – а ты разве не, м-м-м, тоже крыса?

– Да, сэр. Питательная, к вашим услугам, сэр. Мы здесь для того, чтобы провести переговоры с человеками. И положить конец всем неприятностям.

Мистер Шлюммер вытаращился на крысу. Затем посмотрел через весь стол на Сардины: тот приподнял шляпу. Потом вскинул глаза на мэра; тот кивнул. Старик снова оглядел всех присутствующих; губы его беззвучно шевелились – он пытался понять, что со всем этим делать.

– То есть вы все разговариваете? – сказал он наконец.

– Да, сэр, – подтвердила Питательная.

– А тогда… кто же слушает? – спросил он.

– Мы над этим работаем, – отозвался Морис.

Мистер Шлюммер воззрился на него.

– Ты кот? – вопросил он.

– Да, сэр, – подтвердил Морис.

Мистер Шлюммер медленно переварил и это.

– Мне казалось, раньше мы крыс убивали? – уточнил он, как если бы уже не был в этом так уверен.

– Да, но, видите ли, сэр, это будущее, – объяснил Морис.

– Правда? – откликнулся мистер Шлюммер. – В самом деле? А я-то всегда гадал, когда ж оно настанет. Ну, ладно. Кошки, значит, теперь тоже разговаривают? Молодцы какие! Безусловно, надо идти в ногу, с… м-м-м… ну, этими, которые куда-то идут. Разбуди меня, когда подадут, м-м-м, чай, ладно, киса?

– Эгм… котов не разрешается звать кисами, если вы старше десяти лет от роду, сэр, – указала Питательная.

– Статья 19(б), – решительно подтвердил Морис. – Запрещено называть котов дурацкими именами, за исключением тех случаев, когда кота собираются немедленно накормить чем-то вкусным. Это я придумал, – гордо сообщил он.

– В самом деле? – откликнулся мистер Шлюммер. – Честное слово, вот ведь странное будущее. Ну да, наверное, давно пора было навести порядок…

И он поудобнее устроился в кресле и вскорости захрапел снова.

А повсюду вокруг снова заспорили: казалось, дискуссиям не будет конца. Многие говорили одновременно. Кое-кто слушал. Иногда спорщики соглашались друг с другом… и переходили к следующему пункту… и снова начинали спорить. Но стопка бумаг на столе росла и росла и выглядела все более официально.

Гуталин в очередной раз заставил себя проснуться и заметил, что за ним наблюдают. Сидящий на противоположном конце стола мэр устремил на него долгий задумчивый взгляд.

А затем мэр откинулся к спинке стула и что-то сказал секретарю; тот кивнул, обошел стол, минуя спорщиков, и приблизился к Гуталину.

Секретарь нагнулся.

– Ты ме-ня по-ни-ма-ешь? – спросил он, отчетливо произнося каждый слог.

– Да… по-то-му… что… я… не… и-ди-от, – отозвался Гуталин.

– О, эгм… мэр хотел бы поговорить с вами один на один в своем кабинете, – промолвил секретарь. – Дверь вон там. Я могу помочь вам спуститься, если хотите.

– Я могу укусить вас за палец, если хотите, – откликнулся Гуталин. Мэр уже направлялся к двери. Гуталин соскользнул вниз и последовал за ним. Никто не заметил их ухода.

Выждав, сколько надо, чтобы не прищемить Гуталину хвост, мэр аккуратно закрыл дверь.

В кабинете было тесно и неприбрано. На всех ровных поверхностях громоздились стопки бумаг. Вдоль нескольких стен выстроились стеллажи; книги и бумаги заполняли все полки, а дальше впихивались поверх первого ряда и куда придется.

Мэр, двигаясь с подчеркнутой осторожностью, уселся в огромное, довольно-таки потрепанное вращающееся кресло и поглядел вниз на Гуталина.

– Боюсь, я сейчас все испорчу, – промолвил он. – Мне подумалось, не побеседовать ли нам… промеж себя. Можно, я подниму вас с пола? Ну, то есть разговаривать с вами было бы куда проще, если бы вы сидели на моем столе.

– Нет, – отрезал Гуталин. – А с вами говорить было бы куда проще, если бы вы легли на пол. – Крыс вздохнул. Он слишком устал для подобных игр. – Если вы опустите на пол раскрытую ладонь, я на нее встану, и вы сможете поднять меня до уровня стола, – предложил он. – Но если вы задумали какую-нибудь подлость, я откушу вам палец.

Мэр с превеликой осторожностью поднял гостя на нужный уровень. Гуталин соскочил на завалы бумаг, пустых чайных чашек и старых ручек, что загромождали обтянутую потертой кожей поверхность, и встал, глядя снизу вверх на смущенного хозяина.

– Эгм… а в вашей работе канцелярщины много? – полюбопытствовал мэр.

– Записи ведет Персики, – признался Гуталин.

– Это та маленькая самочка, которая, прежде чем заговорить, всегда откашливается? – уточнил мэр.

– Да, она.

– Она очень… категорична, не так ли? – продолжал мэр. Гуталин видел: бедняга аж вспотел от волнения. – Она уже изрядно запугала некоторых членов совета, ха-ха.

– Ха-ха, – откликнулся Гуталин.

Вид у мэра был ужасно несчастный. Он, похоже, отчаянно пытался найти нужные слова.

– Вы… эгм… благополучно обустроились? – поинтересовался он.

– Прошлой ночью я сражался с псом в крысиной яме, а потом, кажется, ненадолго застрял в капкане, – ледяным тоном сообщил Гуталин. – А потом мы немножечко повоевали. А так не жалуюсь, спасибо.

Мэр озабоченно воззрился на него. И впервые на своей памяти Гуталин почувствовал жалость к двуногому. Глуповатый с виду парнишка был совсем не таким. Мэр выглядел не менее уставшим, чем крысиный вожак.

– Послушайте, – промолвил Гуталин, – я думаю, все получится, если вы меня об этом хотели спросить.

Мэр просиял.

– Вы так думаете? Споры все не утихают.

– Вот поэтому я и думаю, что все получится, – кивнул Гуталин. – Люди и крысы спорят. Вы не подсыпаете яду в наш сыр, а мы не гадим вам в варенье. Всем будет непросто, но начало положено.

– Мне хотелось бы кое-что прояснить для себя, – промолвил мэр.

– Да?

– Вы же действительно могли отравить наши колодцы. Вы могли поджечь наши дома. Дочка говорит, вы очень… продвинутые. И вы ничем нам не обязаны. Почему вы этого не сделали?

– А зачем? Что бы мы стали делать потом? – спросил Гуталин. – Пошли бы в другой город? И все началось бы сначала? Если бы мы вас перебили, что бы мы от этого выиграли? Рано или поздно нам все равно пришлось бы вступить в переговоры с двуногими. Так почему бы и не с вами?

– Я рад, что мы вам симпатичны! – сказал мэр.

Гуталин открыл было рот, чтобы сказать:

«Симпатичны? Нет, мы просто не ненавидим вас достаточно сильно. Мы вам не друзья».

Но…

Не будет больше крысиных ям. Никаких капканов, никакого яда. Ну да, ему еще предстоит объяснять Клану, что такое полицейский и почему крысы-стражники обязаны гонять крыс, которые нарушают новые Правила. Клану это не понравится. Совсем не понравится. Даже крысе с отметинами зубов Костяной Крысы придется куда как непросто. Но, как говаривал Морис, ты в чем-то уступишь, они в чем-то уступят, баш на баш. Никто при этом сильно не проиграет, зато все здорово выиграют. Город будет процветать, у всех подрастут дети, и внезапно все станет нормально.

А ведь все любят, когда все нормально. И никто не хочет, чтобы нормальное положение дел менялось. Попытаться стоит, подумал Гуталин.

– А теперь вопрос задам я, – проговорил он. – Вы пробыли вожаком… как долго?

– Десять лет, – вздохнул мэр.

– Тяжко приходится?

– Ох да. Ох да. Со мной вечно все спорят, – пожаловался мэр. – Хотя должен сказать, что если эта наша новая система сработает, споров чуть поубавится. Но работенка не из легких.

– Ужасно глупо постоянно орать, просто чтобы заставить кого-то что-то сделать, – посетовал Гуталин.

– Это точно, – вздохнул мэр.

– И все ждут, что ты все за них решишь, – сказал Гуталин.

– Да уж.

– Мой предшественник дал мне перед смертью один совет, а знаете какой? «Никогда не ешь зеленый студенистый кусочек!»

– Это полезная подсказка? – спросил мэр.

– Да, – кивнул Гуталин. – Но от него всего-то и требовалось быть большим и сильным и драться со всеми другими крысами, которые рвутся в вожаки.

– В городском совете все примерно так же, – вздохнул мэр.

– Что? – удивился Гуталин. – Вы кусаете их в шею?

– Пока еще нет, – сознался мэр. – Но мысль хорошая.

– Просто все оказалось куда сложнее, чем я когда-либо думал! – растерянно признался Гуталин. – Потому что после того, как ты научился орать, ты должен научиться не орать!

– И ты опять прав, – кивнул мэр. – Именно так оно все и работает. – Он положил руку на стол ладонью вверх. – Вы мне позволите?

Гуталин взошел на борт и поплыл по воздуху, удерживая равновесие: мэр перенес его к окну и ссадил на подоконник.

– Видите реку? – спросил он. – Видите дома? Видите людей на улицах? Я должен сделать так, чтобы все это работало. Ну, не считая реки, понятное дело, река сама как-то справляется. И каждый год оказывается, что я недостаточно настроил против себя людей, чтобы они выбрали в мэры кого-то другого. И я снова берусь за дело. И это куда сложнее, чем я когда-либо думал.

– Что, и для вас тоже? Но вы же человек! – изумился Гуталин.

– Ха! По-вашему, от этого легче? Я-то думал, что крысы рыщут себе на воле, свободны и дики!

– Ха! – откликнулся Гуталин.

Оба смотрели в окно. Внизу, на площади, прогуливались Кийт и Злокозния, о чем-то увлеченно беседуя.

– Если хотите, – спустя какое-то время предложил мэр, – я могу поставить вам маленький рабочий столик здесь же, в моем кабинете.

– Я буду жить под землей, но все равно спасибо, – отозвался Гуталин, собравшись с духом. – Маленькие рабочие столики – это уж больно в духе мистера Зайки.

Мэр вздохнул.

– Да, наверное… Эгм… – Судя по его виду, он собрался поверить гостю какую-то постыдную тайну. Так оно в каком-то смысле и было. – Вообще-то в детстве я ужасно любил эти книжки. Ну то есть я понимал, что все это чушь, но все равно приятно было думать, что…

– Да-да, – кивнул Гуталин. – Но зайчик ужасно дурацкий. Кто и когда слышал, чтобы зайцы разговаривали?

– О да, зайчика я терпеть не мог. Всем нравятся второстепенные персонажи. Крысик Кристофер, и Фазан Фил, и Змейс Олли…

– Да полно, – хмыкнул Гуталин. – Он же щеголял в воротничке и галстуке!

– И что?

– А на чем они, по-вашему, держатся? Змея, она ж как трубка, гладкая и скользкая…

– Знаете, я об этом как-то не задумывался, – признался мэр. – И вправду глупо. Олли же выползет из любого воротничка, да?

– И жилеты крысам не годятся.

– Нет?

– Нет, – подтвердил Гуталин. – Я пробовал. Пояса для инструментов – штука полезная, но не жилеты, нет. Фасоль Опасно-для-Жизни так расстраивался. Но я ему сказал, нужно мыслить практически.

– Вот это же самое я постоянно твержу своей дочери, – закивал мэр. – Истории – это просто истории. Жизнь достаточно сложна и без них. Для реального мира нужно строить планы. Фантазиям там просто нет места.

– Точно, – согласился крыс.

Так человек и крыса говорили и говорили, пока долгий световой день не перетек в вечер.

Под табличкой, где значилось: «Речная ул.», какой-то человек аккуратно прорисовывал картинку. Совсем внизу, чуть выше мостовой, так что рисовать приходилось стоя на коленях. Рисовальщик постоянно сверялся с клочком бумаги в руках.

Картинка выглядела так:

Кийт рассмеялся.

– Что тут смешного? – не поняла Злокозния.

– Это же крысиный алфавит, – объяснил Кийт. – Тут сказано: «Вода+Быстро+Камни». Улицы же мощеные, так? Поэтому крысы воспринимают их как камни. Получается – «Речная улица».

– «Двуязычные надписи на всех табличках, указателях и дорожных знаках». Статья 193, – кивнула Злокозния. – Быстро сработано. По этой статье договоренность была достигнута всего-то два часа назад. Значит, в крысиных туннелях тоже будут крохотные указатели на человеческом языке?

– Надеюсь, нет, – покачал головой Кийт.

– Почему нет?

– Потому что крысы обычно помечают свои туннели, нагадив в нужных местах.

Злокозния нимало не изменилась в лице – к вящему изумлению Кийта.

– Вижу, нам всем придется существенно пересмотреть свои ментальные стереотипы, – задумчиво проговорила она. – Однако как странно все вышло с Морисом: ведь мой отец сам его заверил, что в городе полным-полно добрых старушек, которые будут просто счастливы взять его в дом…

– А он заявил, что так оно ему совсем неинтересно?

– Ну да. А ты-то понял, что он имел в виду?

– Отчасти. Он имел в виду, что он – Морис, – объяснил Кийт. – Мне кажется, он был счастлив по уши, пока расхаживал по столу из конца в конец и всеми командовал. Он даже сказал, что крысы могут оставить все деньги себе! Дескать, какой-то там внутренний голосок объяснил ему, что на самом деле деньги принадлежат крысам!

Злокозния словно бы задумалась на какое-то время. А потом как бы между прочим обронила:

– Да, кстати… а ты ведь остаешься, да?

– Статья 9, «Штатный Дудочник», – кивнул Кийт. – Мне выдадут церемониальный костюм, который мне ни с кем не придется делить, шляпу с пером и дудочковое довольствие.

– Это… очень даже недурно, – кивнула Злокозния. – Эгм…

– Что?

– Когда я сказала тебе, что у меня есть две сестры, эгм, это была не совсем правда, – призналась она. – Эгм… ну то есть это и не ложь, конечно, но просто… эгм, небольшое преувеличение.

– Да.

– Я имею в виду, в строгом смысле слова правильнее было бы сказать, что на самом деле никаких сестер у меня нет.

– А, – кивнул Кийт.

– Но зато у меня миллион друзей, сам понимаешь, – заверила Злокозния с разнесчастным видом.

– Изумительно, – откликнулся Кийт. – У большинства наберется от силы несколько десятков.

– А у меня – целый миллион, – подтвердила Злокозния. – Но, безусловно, место для еще одного друга всегда найдется.

– Это хорошо, – кивнул Кийт.

– И, эгм, есть еще Статья 5, – напомнила Злокозния, все еще слегка нервничая.

– Ах ну да, – вспомнил Кийт. – Та, что всех озадачила. «Шикарное чаепитие с кремовыми булочками и медаль», верно?

– Ага, – кивнула Злокозния. – Иначе конец будет какой-то неправильный. А ты, эгм, составишь мне компанию?

Кийт кивнул. И оглянулся на город. Приятное вроде бы место. И размер подходящий. Здесь можно найти свое счастье…

– Только один вопрос… – промолвил он.

– Да? – кротко осведомилась Злокозния.

– А сколько нужно времени, чтобы стать мэром?

Есть в Убервальде один такой городок, где всякий раз, как часы отбивают четверть, выходят крысы и звонят в колокола.

А люди смотрят, аплодируют, покупают сувениры – зубной работы чашки, и тарелки, и ложки, и часы, и все такое прочее, от чего никакого толку нет, кроме как купить и привезти домой. Люди посещают Крысиный музей, едят крысбургеры (гарантированно без крысятины), приобретают маскарадные крысиные ушки и сборники крысиной поэзии на крысином языке, и говорят: «Ух ты!» – когда видят названия улиц на крысином, и удивляются, какой это чистый город…

А один раз в день городской Дудочник (он, по правде сказать, довольно юн) играет на своих дудочках, а крысы танцуют под музыку, обычно «паровозиком». Это очень популярное развлечение. А по особым праздникам маленькая крыса-чечеточник организует крупномасштабные танцевальные спектакли: сотни крыс в блестках, синхронное плавание в фонтанах, великолепные декорации.

А еще там читаются лекции о крысином налоге, и о том, как вся эта система работает, и как крысы построили под человеческим городом свой собственный город, и бесплатно пользуются библиотекой, и даже иногда отправляют своих крысят в школу. И все говорят: «Как это прекрасно, как все замечательно организовано, просто изумительно!»

А потом туристы в большинстве своем возвращаются в свои родные города, и расставляют капканы, и рассыпают яды, потому что в отдельных случаях образ мыслей не изменить и топором. Но некоторые начинают смотреть на мир новым взглядом.

Система несовершенна, но она работает. С историями всегда так: нужно выбирать те, которые выдержат испытание временем.

А ниже по течению реки красавец кот, в шерсти которого осталось всего-то несколько проплешин, спрыгнул с баржи, вальяжно прошелся по пристани и вступил в большой процветающий город. Он потратил несколько дней на то, чтобы приструнить местных котов и освоиться на новом месте, а главное – посидеть-понаблюдать.

Наконец кот увидел то, что искал. И проследовал из города за каким-то парнишкой. Тот нес через плечо палку, а на конце палки болтался завязанный в узел носовой платок: персонажи историй обычно носят в таком все свое состояние. Кот усмехнулся в усы. Если знать их мечты, то людьми можно вертеть как хочешь.

Кот проследовал за мальчишкой до первого милевого камня на дороге, где паренек остановился передохнуть. И услышал:

– Эй, глуповатый парнишка! Хочешь стать лордом-мэром? Не, не туда смотришь, я тут, внизу…

Потому что одни истории заканчиваются, но старые истории продолжаются, и если хочешь оказаться в первых рядах – танцуй под музыку!

Примечание автора

Думаю, за последние несколько месяцев я прочел о крысах куда больше, чем пошло мне на пользу. Я не включил в книгу многое из того, что является чистой правдой (по крайней мере, люди так утверждают), – а то, чего доброго, читатели решат, что я все выдумал.

Известны случаи, когда крысам удавалось спастись из крысиной ямы – тем же способом, к которому прибег Гуталин, воспользовавшись беднягой Джейко. Если вы не верите мне, то пусть свидетелями будут старина Альф, и Джимма, и дядюшка Боб. Как видите, я почерпнул свои сведения из самых достоверных источников.

Крысиные короли действительно существуют. Откуда они берутся, это загадка; в моей книге Злокозния упоминает несколько теорий. Я благодарю доктора Джека Коуэна за гипотезу более современную и куда более удручающую, а именно: на протяжении веков люди жестокие и изобретательные располагали слишком большим количеством свободного времени.