Текст книги "Грешница"

– Разве по расе можно определить, будут ее разыскивать или нет? – удивилась Маура.

– Я просто хочу сказать, что она не похожа на добропорядочную домохозяйку. И с чего это ей было околачиваться на этой помойке?

Маура встала. Ее неприязнь к Кроу настолько обострилась, что ей стало трудно находиться рядом с ним. Она посветила фонариком по сторонам, еще раз оглядев умывальники и писсуары:

– Там кровь на стене.

– Я полагаю, он порешил ее именно здесь, – сказал Кроу. – Приволок сюда, прижал к стене и спустил курок. Потом отрезал конечности, прямо там, где она упала.

Маура уставилась на пятна крови на плитках. Их было совсем немного, потому что к тому времени жертва уже была мертва. Ее сердце перестало биться и качать кровь. Она уже ничего не чувствовала, когда убийца опустился рядом с ней на корточки и его лезвие вонзилось глубоко в запястье, разрывая связки. Он резал ее лицо так, как будто свежевал медведя. И, собрав свою добычу, он оставил ее бесформенную тушу на съедение грызунам, которыми кишело это заброшенное строение.

Еще несколько дней – и крысы добрались бы до мышц.

За месяц сгрызли бы и кости.

Она взглянула на Кроу:

– Где ее одежда?

– Все, что мы нашли, – это обувь. Один теннисный тапок четвертого размера. Валялся на кухне. Думаю, он обронил его по пути к выходу.

– На нем была кровь?

– Да. Брызги сверху.

Маура посмотрела на правую культю на ноге:

– Выходит, он раздел ее здесь, в этой комнате.

– Посмертное изнасилование? – произнес Слипер.

Кроу фыркнул:

– Кому захочется трахать женщину, у которой вся кожа в сифилитических болячках? Или что это у нее? Это не заразно? Не оспа?

– Нет, эта сыпь похожа на хроническую. Видите, как много подсохших корочек?

– Ну, не знаю, кто бы отважился прикоснуться к ней, не говоря уж о том, чтобы трахнуть.

– На каждый товар свой покупатель, – сказал Слипер.

– Или, быть может, он раздел ее, чтобы оголить тело, – предположила Маура. – Чтобы его поскорее сгрызли крысы.

– А зачем он забрал с собой одежду?

– Возможно, это был еще один способ затруднить ее опознание.

– Мне кажется, он просто захотел взять себе эти вещи, – сказал Кроу.

Маура взглянула на него:

– Но зачем?

– По той же причине, что руки, ступни, кожу с лица. Ему нужны были сувениры. – Кроу посмотрел на Мауру, и в полумраке его фигура как будто стала еще выше. И более угрожающей. – Думаю, наш мальчик – коллекционер.

* * *

Свет на крыльце все еще горел: она издалека заметила его желтоватое сияние, пробивающееся сквозь пелену снега. Ее дом был единственным на всю округу, где в такой час горел свет. Сколько было вечеров, когда она возвращалась в дом, где лампочки были включены не руками человека, а автоматическими таймерами. «Сегодня, – радовалась она, – кто-то действительно ждет меня».

Машины Виктора перед домом не оказалось. «Уехал, – подумала Маура. – Я, как всегда, возвращаюсь в пустоту». Мерцающий на крыльце свет, который казался таким приветливым, сразу же стал холодным.

Разочарование разлилось в душе пустотой, когда она свернула к дому. Больше всего настораживало не то, что Виктор уехал, а ее собственная реакция на это. «Всего один вечер с ним, – подумала она, – и как будто не было этих трех лет. Я вновь такая же неуверенная в себе, зависимая».

Маура нажала на кнопку автоматического замка гаража. Дверь поползла вверх, и она едва не расхохоталась, когда в левом крыле показалась голубая «тойота».

Виктор переставил свою машину в гараж.

Она поставила машину рядом с арендованной «тойотой» и задержалась в салоне, прислушиваясь к своему учащенному дыханию и томясь в счастливом ожидании. Десяти секунд хватило, чтобы отчаяние сменилось ликованием. Ей даже пришлось напомнить себе, что ничего не изменилось между ними. Что ничего не могло измениться.

Она вышла из машины, сделала глубокий вдох и прошла в дом:

– Виктор!

Ответа не последовало.

Маура заглянула в гостиную, потом прошла по коридору на кухню. Кофейные чашки были вымыты и убраны, и ничто уже не напоминало о его визите. Она проверила спальни, кабинет – Виктора нигде не было.

Только вернувшись в гостиную, она заметила его ступню в трогательном белом носке, которая свешивалась с дивана. Она постояла, глядя на спящего. Одна его рука касалась пола, лицо выражало полное умиротворение. Это был не тот Виктор, которого она помнила, не тот мужчина, чья вулканическая энергия поначалу привлекла ее, а потом оттолкнула. Их брак запомнился ей чередой споров и глубокими ранами, которые может нанести только любимый человек. Развод исказил его образ, сделал его мрачным и жестоким. Ей было легче жить с такими воспоминаниями, и вот сейчас, увидев его по-детски беспомощным, она ощутила тревожное чувство узнавания.

«Когда-то я любила смотреть на тебя спящего. Когда-то я любила тебя».

Она подошла к шкафу, достала одеяло и накрыла его. Потянулась к его волосам, хотела прикоснуться, но передумала, и поднятая рука застыла в воздухе.

Виктор лежал с открытыми глазами и наблюдал за ней.

– Ты не спишь, – сказала она.

– Я и не собирался спать. Который час?

– Половина третьего.

Он застонал:

– Я уже хотел уезжать…

– Ты можешь остаться. Там такой снегопад.

– Я поставил машину в гараж. Надеюсь, ты не против. На улицу выгнали снегоуборочную технику…

– Они бы отбуксировали машину, если бы ты ее не убрал. Так что ты все правильно сделал. – Она улыбнулась и тихо добавила: – Спи.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Разрываясь между желанием и сомнениями, она молчала, прекрасно сознавая последствия неправильного выбора. Конечно, оба они думали об одном и том же: ее спальня рядом. Нужно сделать всего лишь несколько шагов, обнять Виктора, и она опять окажется в прошлом. В прошлом, из которого с таким трудом выбралась.

Маура встала с дивана, сделав над собой величайшее усилие, как будто карабкалась из зыбучих песков.

– Увидимся утром, – сказала она.

«Что это, разочарование в его глазах?» – задалась она вопросом. И испытала легкую радость от этой мысли.

Лежа в постели, Маура не могла сомкнуть глаз, взволнованная оттого, что находится с Виктором под одной крышей. Под ее крышей, на ее территории. В Сан-Франциско они жили в доме, принадлежавшем ему еще до женитьбы, и она никогда не думала о нем как о своем. Сегодня все было иначе: она хозяйка положения. И будущее тоже зависит от ее выбора.

Возможность выбора мучила ее.

Только очнувшись, Маура поняла, что на самом деле спала. В окно уже лился дневной свет. Она еще немного полежала в постели, вспоминая, что разбудило ее. Размышляя над тем, что скажет ему. Потом она расслышала, как открылась дверь гаража и под окном заревел мотор.

Она вскочила с постели и выглянула в окно – как раз в тот момент, когда машина Виктора выехала со двора и исчезла за углом.

8

Джейн Риццоли проснулась, едва забрезжил рассвет. За окном было тихо, утренний транспорт еще не нарушил покоя горожан. Она лежала, глядя в пустоту, и думала: «Ну же, решайся. Хватит прятать голову в песок».

Она включила лампу и присела на кровати, чувствуя, как подступает тошнота. Хотя в комнате было прохладно, она взмокла от пота, и ночная сорочка противно липла к телу.

Пора посмотреть правде в глаза.

Она босиком прошла в ванную. Упаковка лежала на полочке возле раковины, там она оставила ее накануне вечером, чтобы не забыть использовать утром. Как будто об этом можно забыть! Джейн вскрыла коробку, надорвала пакетик из фольги и достала полоску для теста. Вечером она несколько раз перечитала инструкцию по применению, практически заучила ее наизусть. И все равно принялась читать заново. Оттягивая решающий момент.

Наконец она села на унитаз. Удерживая полоску между ногами, она пописала на нее, пропитывая первой утренней мочой.

«Подождите две минуты», – гласила инструкция.

Она положила полоску на полочку и пошла на кухню. Налила себе стакан апельсинового сока. Рука, которая привыкла крепко держать оружие и стрелять на поражение, попадая точно в цель, предательски дрожала, когда Джейн подносила стакан к губам. Она уставилась на кухонные часы, с волнением наблюдая за судорожными колебаниями секундной стрелки и чувствуя, как с каждой секундой учащается пульс. Джейн никогда не была трусихой, никогда не пасовала перед врагом, но здесь был страх другого рода, личный и гнетущий. Страх перед тем, что она может принять неверное решение, о котором будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

«Черт тебя дери, Джейн. Ты справишься!»

Вдруг разозлившись, презирая себя за трусость, она отставила стакан с соком и вернулась в ванную. Даже не остановилась в дверях, а решительно подошла к полочке и взяла в руки тестовую полоску.

Ей не нужно было перечитывать инструкцию, чтобы понять, что означает пурпурная линия.

Джейн не помнила, как дошла до спальни. Просто она вдруг поняла, что сидит на кровати с полоской теста на коленях. Она никогда не любила пурпурный цвет – он слишком девчачий и вычурный. А теперь ее и вовсе тошнило от одного его вида. Она думала, что готова к результату, но оказалось, что ошиблась. Ноги затекли от долгого пребывания в одной позе, но у нее не было сил шевельнуться. Даже мозг отказывался соображать, мысли тонули в ужасе и нерешительности. Она не представляла, что делать дальше. Первая мысль, пришедшая в голову, была по-детски иррациональной:

«Хочу к маме!»

Тридцатичетырехлетняя женщина, свободная и независимая, она вышибала двери и выслеживала убийц. Она даже убила человека. И вот, нате вам – ей вдруг захотелось кинуться в объятия мамочки!

Зазвонил телефон.

Джейн изумленно посмотрела на аппарат, словно впервые видела телефон. Только после четвертого звонка она сняла трубку.

– Привет, ты еще дома? – раздался голос Фроста. – Команда уже на месте.

Она попыталась сосредоточиться. Команда. Пруд. Повернувшись и взглянув на часы, она с удивлением увидела, что уже четверть девятого.

– Риццоли! Мы готовы драгировать. Начинать?

– Да. Я сейчас буду.

Джейн повесила трубку. Звук, с которым трубка опустилась на рычаг, тут же привел ее в чувство, словно щелчок пальцев гипнотизера. Она мгновенно вышла из транса, и работа разом заняла ее мысли.

Риццоли выбросила полоску теста в мусорную корзину. Потом оделась и отправилась на службу.

* * *

Крысиная леди.

К какому страшному финалу может вывести жизненный путь, думала Маура, глядя на труп, который лежал на секционном столе под простыней, скрывающей все ужасы. Без имени, без лица, твое земное существование подытожено всего парой слов, которые лишь подчеркивают убожество кончины. Ты превратилась в корм для грызунов.

Прозвище еще вчера придумал Даррен Кроу, когда они ждали бригаду из морга, отгоняя паразитов фонариками. Он небрежно обронил его в присутствии санитаров, и уже к утру, когда Маура пришла в офис, ее сотрудники называли жертву Крысиной леди. Она понимала, что это не более чем удобная кличка для женщины, которая на самом деле могла быть какой-нибудь Джейн Доу, но все равно морщилась, даже когда слышала это из уст детектива Слипера. Вот как мы пытаемся бороться со страхом, думала она. Держим жертву на расстоянии. Распознаем ее по прозвищам или по диагнозу, а то и просто по номеру дела. Они уже не люди для нас, их судьбы не могут ранить наши сердца.

Маура обернулась, когда в лабораторию вошли Кроу и Слипер. Последний выглядел измученным после ночного напряжения, и резкий свет ламп безжалостно подчеркивал его набрякшие веки и впавшие щеки. Рядом с ним Кроу выглядел как молодой лев – загорелый, спортивный, уверенный в себе. Кроу был не из тех, кого легко оскорбить: под личиной самодовольства часто кроется жестокость. Он смотрел на труп, брезгливо поджав губы. Вскрытие обещало быть процедурой не для слабонервных, и даже Кроу, казалось, испытывал некоторое волнение.

– Рентгеновские снимки уже готовы, – сказала Маура. – Давайте посмотрим их, прежде чем начнем вскрытие.

Она подошла к дальней стене и щелкнула выключателем. Замерцал экран, высвечивая зловещие очертания ребер, позвоночника и таза. По всей грудной клетке, словно звезды по галактике, были разбросаны яркие металлические крапинки.

– Похоже на дробь, – заметил Слипер.

– Поначалу и я так думала, – кивнула Маура. – Но посмотрите сюда, на это ребро. Видите тень? Она почти незаметна.

– Металлическая оболочка? – предположил Кроу.

– Похоже на то.

– Выходит, это не обычная дробь.

– Нет. Скорее, использовали патрон «глейзер». Судя по количеству частиц, которые видны на снимке, это, скорее всего, «глейзер» с синим наконечником. Дробь двенадцатый номер в медной оболочке.

Патрон «глейзер», рассчитанный на мощный разрушительный эффект, поражал цель как одна пуля, а затем распадался на мелкие частицы. Маура и без вскрытия могла судить об ужасающем характере повреждений.

Она убрала рентгеновские снимки грудной клетки и поместила на экран другие. Эти казались еще более жуткими из-за отсутствующих частей тела. Детективы уставились на правую и левую руку жертвы. Лучевая и локтевая кости, самые длинные в предплечье, обычно тянутся от локтя до запястья, где соединяются с кистевыми костями, похожими на мелкие камешки. Но на этих снимках кости были обрублены.

– Левая рука была ампутирована вот здесь, между шиловидным отростком лучевой кости и ладьевидной костью, – пояснила Маура. – Убийца удалил все кистевые кости и саму кисть. На других снимках можно даже увидеть зарубки на шиловидном отростке. Он отделил кисть в точке смыкания костей предплечья и запястья. – Она указала на следующие снимки. – А теперь посмотрите на правую руку. Здесь он поработал уже не так аккуратно. Он не стал резать запястный сустав и, удалив кисть, оставил крючковидную кость на месте. Вы сами видите, как сделан надрез. Такое впечатление, что он не смог обнаружить сустав и сначала пилил вслепую.

– Выходит, кисти не были просто отрублены, скажем, топором, – заметил Слипер.

– Нет. Все это делалось ножом. Он сделал это так, словно разделывал курицу. Сначала выгнул руку в поисках сустава, а потом перерезал ее. Чтобы не пришлось пилить кость.

Слипер поморщился:

– Не думаю, что сегодня на ужин я смогу есть курицу.

– А какой нож он использовал? – спросил Кроу.

– Может, разделочный, а может, и скальпель. Обрубки сильно изглоданы крысами, так что по краям ран нельзя определить тип ножа. Нам придется взять образцы мягких тканей, выпарить их и исследовать под микроскопом.

– Думаю, что и супа мне сегодня не захочется, – заявил Слипер.

Кроу метнул взгляд на пухлый живот коллеги:

– Может, тебе стоит почаще наведываться в морг? Сбросил бы немного жирку.

– Вместо того, чтобы, как ты, париться в спортзале? – выпалил в ответ Слипер.

Маура посмотрела на него, удивившись внезапному выпаду. Оказывается, даже обычно невозмутимый Слипер не всегда выдерживал нападки своего напарника.

Кроу весело расхохотался, не замечая раздражения, которое он вызывал у окружающих.

– Послушай, когда будешь готов подкачаться – я имею в виду, выше талии, – можешь присоединиться ко мне.

– Есть еще снимки, на которые полезно взглянуть, – прервала перепалку Маура, деловито снимая пленки с проектора.

Йошима передал ей очередную серию снимков, и она прикрепила их к экрану. Высветились голова и шея Крысиной леди. Прошлой ночью, вглядываясь в лицо трупа, Маура видела лишь мясо, изъеденное голодными грызунами. Но под разодранной плотью обозначились практически нетронутые лицевые кости, разве что не хватало самого кончика носовой кости, которая пострадала, когда убийца сдирал свой трофей.

– Не хватает передних зубов, – сказал Слипер. – Не думаете ли вы, что он и их прихватил?

– Нет. Похоже на атрофические изменения. Именно это меня и удивляет.

– Почему?

– Такие изменения обычно происходят в пожилом возрасте и вследствие плохого ухода за зубами. Но это вовсе не характерно для относительно молодой женщины.

– Откуда вы знаете, что она молодая, ведь у нее нет лица?

– Снимки позвоночника не показывают дегенеративных изменений, обычно проявляющихся с возрастом. У нее нет седых волос ни на голове, ни на лобке. И в глазах нет помутнения.

– Ну и сколько ей лет, по-вашему?

– Я бы сказала, что ей не больше сорока. – Маура еще раз посмотрела на пленки. – Но эти снимки скорее соответствуют женщине пожилого возраста. Я ни у кого еще не видела такой сильной костной ресорбции, тем более у молодой женщины. Она бы не смогла носить зубные протезы, даже если бы у нее была возможность. Совершенно очевидно, что эта женщина не проходила даже примитивного стоматологического лечения.

– Выходит, у нас и рентгеновских снимков зубов не будет для сравнения.

– Сомневаюсь, что она в последние десятилетия хотя бы раз обращалась к зубному.

Слипер вздохнул:

– Отпечатков пальцев нет. Лица нет. Снимков зубов нет. Мы никогда не опознаем ее. А может, все дело именно в этом.

– Но опознание не поможет понять, зачем он отрезал ей ступни, – сказала Маура, не сводя глаз с черепа неизвестной, высвеченного на экране. – Думаю, он сделал это по каким-то другим причинам. Возможно, проявление власти. Ярости. Лишить женщину лица – не просто получить сувенир. Это значит украсть ее сущность. Ее душу.

– Ну, здесь он перегнул, – сказал Кроу. – Кому нужна женщина без зубов и в болячках? Если он решил коллекционировать лица, то логичнее было бы выбрать кого-нибудь посимпатичнее.

– Может, он начинающий коллекционер, – тихо произнес Слипер. – И это его первое убийство.

Маура повернулась к столу:

– Давайте начнем.

Когда Слипер и Кроу надели маски, она откинула простыню, и в нос ударил резкий запах разложения. Вчера ночью она провела анализ стекловидного тела, который подтвердил, что жертва была мертва в течение примерно тридцати шести часов до момента обнаружения. Трупное окоченение еще присутствовало, и конечностями не так легко было манипулировать. Несмотря на чертовский холод в морозильной камере, где пролежал труп, разложение уже началось. Бактерии приступили к своей работе, разрушая белковые соединения, надувая межклеточное пространство. Низкие температуры лишь замедлили процесс, но не остановили.

Хотя Маура уже видела это изуродованное лицо, жуткое зрелище вновь повергло ее в шок. Как и многочисленные повреждения кожи, которые под ярким светом ламп выделялись темными наростами вперемежку с крысиными укусами. На фоне такого уродства рана от пули казалась пустяковой – просто маленькое входное отверстие в левой части грудной клетки. У разрывной пули меньше вероятность рикошета, но зато она обеспечивает максимальное поражение внутренних органов. Патрон «глейзер» входит в тело как одна пуля, а затем разрывается, выпуская свинцовые дробинки. Так что эта мелкая рана не давала представления о том, что творится в грудине.

– Так что это за болячки у нее на коже? – поинтересовался Кроу.

Маура сосредоточилась на участках кожи, не поврежденных зубами грызунов. Пурпурные наросты были разбросаны по всему туловищу и конечностям, и некоторые из них уже были с подсохшей корочкой.

– Я не знаю, что это, – сказала она. – Но по всем признакам какое-то соматическое заболевание. Возможно, это реакция на наркотик. А может, и рак. – Маура сделала паузу. – Не исключено, что это инфекционная болезнь.

– Вы хотите сказать, что это заразно? – испугался Слипер и невольно отступил от стола.

– Поэтому я и рекомендовала вам надеть маски.

Она провела пальцем в перчатке по одному из подсохших наростов, от него отвалилось несколько белых чешуек.

– Некоторые из них напоминают мне псориаз. Но распределение высыпаний совсем другое. Псориаз обычно поражает тыльные стороны локтей и коленей.

– А есть какие-нибудь лекарства от этой болезни? – спросил Кроу. – Я видел рекламу по телевизору. Победа над псориазом.

– Это воспалительный процесс, и он поддается воздействию стероидных мазей. Помогает и легкая терапия ультрафиолетом. Но посмотрите на состояние ее зубов. У этой женщины явно не было денег на дорогие мази и визиты к врачу. Если у нее был псориаз, то, скорее всего, он не лечился годами.

«Представляю, как она страдала от этого, – подумала Маура, – особенно летом». Даже в самые жаркие дни ей наверняка приходилось ходить в брюках и рубашках с длинным рукавом, чтобы скрыть все это безобразие.

– Наш преступник не только выбирает беззубую жертву, но еще и сдирает с нее такую страшную кожу, – сказал Кроу.

– Псориаз обычно не задевает лица.

– Думаете, это имеет значение? Может, он отрезал только те части тела, на которых кожа была чистой?

– Не знаю, – вздохнула она. – Я вообще не понимаю, зачем кому-то проделывать подобные вещи.

Маура перешла к обрубку правой руки. Сквозь мясо просвечивала белая кость. Жадные крысы обглодали открытую рану, разрушив следы, оставленные ножом, но сканирование поверхности кости под электронным микроскопом, возможно, позволит уточнить характеристики лезвия. Она приподняла руку жертвы, чтобы рассмотреть обратную сторону раны, и заметила какую-то желтую ворсинку.

– Йошима, передай мне пинцет, – попросила она.

– Что там? – спросил Кроу.

– К краю раны прилипло какое-то волокно.

Йошима двигался так бесшумно, что пинцет возник в ее руках словно из ниоткуда. Маура направила увеличительное стекло на культю. С помощью щипчиков достала частичку из-под корочки засохшей крови и выложила ее в лоток.

В лупу она увидела толстый завиток нити, выкрашенной в кричащий канареечный цвет.

– Это с ее одежды? – поинтересовался Кроу.

– Для одежной ткани выглядит слишком грубо.

– Может, от ковра?

– Желтый ковер? С трудом представляю. – Она положила нить в пакетик с вещдоками, который Йошима уже держал наготове, и спросила: – Было на месте преступления что-нибудь похожее на такую ткань?

– Ничего желтого, – заверил Кроу.

– Может, желтая веревка? Может, он связывал ей руки?

– А потом забрал веревки вместе с руками? – Слипер покачал головой. – Тогда этот парень редкий аккуратист.

Маура оглядела труп, такой маленький, как будто детский:

– Ему вряд ли нужно было связывать ее. С ней легко было справиться.

Как просто было забрать у нее жизнь! Тонкие ручонки не могли долго сопротивляться мертвой хватке убийцы; короткие ножки не могли далеко убежать.

«Тебя и так уже порядком изуродовали, – подумала она. – А теперь и мой скальпель оставит отметины на твоем теле».

Маура работала спокойно и профессионально; нож плавно скользил по коже и мышцам. Причина смерти была очевидна, достаточно было взглянуть на дробинки, хорошо различимые на рентгеновских снимках; и, когда наконец внутренняя полость обнажилась и она увидела тугую околосердечную сумку и следы кровоизлияния в легкие, удивляться она не стала.

«Глейзер» прошил грудную клетку и разорвался, выпустив смертоносную шрапнель. Металл прорвал артерии и вены, парализовал сердце и легкие. Кровь хлынула в перикард, окружающий сердце, сжав его настолько, что оно уже не могло ни расширяться, ни качать кровь. Типичная перикардиальная тампонада.

Смерть была относительно быстрой.

Раздался звонок внутренней связи.

– Доктор Айлз!

Маура обернулась к аппарату:

– Да, Луиза!

– Детектив Риццоли на первой линии. Вы ответите?

Маура сняла перчатки и подошла к телефону.

– Риццоли? – произнесла она в трубку.

– Привет, доктор. Похоже, вы нам нужны здесь.

– А что такое?

– Мы на пруду. Нам стоило больших трудов пробиться сквозь лед.

– Вы закончили поиски?

– Да. И кое-что нашли.