Текст книги "Опаловая подвеска"

Кажется, Соула действительно была серьезно больна, раз ее сын, переступив через свою гордость, обратился к женщине, которую презирал.

– Пожалуйста, помоги маме. Твой ребенок не будет никому мешать, – сказал он. – Мы можем что-нибудь придумать.

Он был в отчаянии, и Ребекка внезапно почувствовала себя виноватой. Но как она могла ему помочь? Она должна была в первую очередь думать о Ти Джи и о себе.

Тем более что Дэймон видел Ти Джи и ни о чем не догадался, успокаивающе нашептывал ей внутренний голос.

Следует ли идти на риск? Задумавшись, Ребекка закусила нижнюю губу.

– Дело не только в Ти Джи. Что будет в мое отсутствие с «Шоколадницей»?

Дэймон сразу почувствовал ее слабость. Его взгляд посуровел.

– За несколько недель твоего отсутствия с твоим бизнесом ничего не случится. Кроме того, ты сможешь руководить приготовлениями к свадьбе прямо отсюда. Тебе вовсе не нужно будет постоянно торчать в Окленде.

– Я не знаю… – В течение некоторого времен она колебалась, затем ее вновь одолели мрачные предчувствия. Что произойдет, если правда все-таки выйдет наружу?

– Послушай, я вдвое увеличу сумму, указанную в чеке, который я предлагал тебе этим утром… – Звонок мобильного телефона заставил Дэймона прерваться.

Ребекка облегченно вздохнула. О чем она только думает? Наверное, она сошла с ума, раз чуть было не позволила ему себя убедить. Ничто, даже огромная сумма денег, не заставит ее вернуться в Окленд.

Какое невезение! Он почти уговорил ее! – Выругавшись по-гречески, Дэймон посмотрел на дисплей телефона. При виде знакомого, номера у него по спине пробежал холодок. Поднявшись с дивана, он подошел к темному окну.

– Мама? Что случилось?

– Дэймон, у меня снова появились боли в груди. Саввас и Деметра везут меня в больницу.

– Саввас звонил доктору?

– Доктор встретит нас в больнице. Он говорит, что мне придется провести там несколько дней. Сынок, что мне делать?

– Отдыхать, – ответил Дэймон, уставившись в окно. В вечерней темноте он разглядел лишь силуэт огромного дерева, шелестевшего листьями на ветру.

– А как же свадьба?

– Об этом больше не беспокойся. Я все уладил. – Он бросил горящий взгляд на упрямую женщину, стоящую в другом конце комнаты.

– Ребекка согласилась? Это чудесно! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня обрадовал. Привези ее ко мне в больницу. Мне нужно рассказать ей о том, что я уже успела сделать.

Дэймон не мог признаться матери в собственной неудаче. Пусть пока считает, что у него все получилось. Он придумает, как все ей объяснить, когда вернется в Окленд один, без Ребекки. Он в тысячный раз спрашивал себя, почему Соула так зациклилась на Ребекке. Новые владелицы «Дрим Оккейженз» не упустили бы шанс организовать свадьбу для члена семьи Астериадес.

Его приводило в бешенство, что из всех женщин на свете его мать выбрала ту, которая погубила его брак. Однако Соула по непонятной для него причине не видела в этом вины Ребекки. Она не сомневалась, что Флисс сбежала по собственной воле. Но Дэймон никак не мог согласиться с ней. Впрочем, как он мог это опровергнуть? Он никогда никому не рассказывал, тем более матери, о том, что произошло накануне его свадьбы.

– Хорошо. Я привезу ее. Не беспокойся ни о чем и отдыхай. Я обо всем позабочусь, – пробормотал он в трубку.

Ребекка обнаружила, что прислушивается, затаив дыхание, к разговору Дэймона с матерью. Когда он, побледнев, невидящим взором уставился в темноту, у нее внутри что-то перевернулось. Ей захотелось положить руку ему на плечо, произнести слова утешения, – короче, сделать все от нее зависящее, чтобы стереть с его лица выражение боли и растерянности.

– Мама! Мама… – отчаянно произнес Дэймон. – Ты меня слышишь? – Он провел дрожащей рукой по волосам. – Нет, не отвечай. Поезжай в больницу. Встретимся там.

Закончив разговор, он повернулся лицом к Ребекке. Его глаза казались огромными на побледневшем лице.

– Я должен вернуться в Окленд. Моя мать… – Он не договорил и снова запустил руку в волосы.

Ребекка почувствовала себя ужасно. Дэймон не лгал. Все это время, потраченное на пустые уговоры, он мог провести в Окленде с больной матерью.

Что, если Соула умрет? Что, если Дэймон не поспеет вовремя и больше никогда не увидит свою мать?

Ребекка никогда бы себе этого не простила! Если Соула умрет, кто утешит Дэймона? Он всегда заботился о своей семье, а кто позаботится о нем?

Полная раскаяния и сожалений, она подошла к нему и коснулась его руки. Он вздрогнул.

– Дэймон, я поеду с тобой. Я позабочусь о… о… свадьбе Савваса.

Где-то на задворках разума Ребекки промелькнула ужасная мысль о том, что, если Соула умрет, никакой свадьбы не будет. По крайней мере, до окончания траура. Пожалуйста, Господи, взмолилась Ребекка, пусть Соула живет и отпразднует свадьбу Савваса.

Особняк Астериадесов нисколько не изменился, подумала Ребекка, когда несколько часов спустя они с Дэймоном подъехали к нему. Фары автомобиля осветили аккуратно подстриженные живые изгороди и большие вазоны с цветами.

Перед отъездом из Тохунги Ребекка сделала пару важных звонков. Миранда пообещала присмотреть за кондитерской до ее возвращения. Доктор заверил ее, что поездка не повредит здоровью Ти Джи.

По дороге в Окленд Дэймон без конца звонил Саввасу и доктору, чтобы узнать о состоянии матери. Хотя брат уверял его, что Соула находилась в хороших руках и угроза повторного инфаркта миновала, он, несмотря на внешнее спокойствие, был крайне напряжен. Ребекка чувствовала: ему очень тяжело. Дэймон уже потерял отца и теперь боялся потерять мать.

Господи, как же она ему сочувствовала! Впервые в жизни Дэймон столкнулся с чем-то, что ему было неподвластно. А она не могла спокойно смотреть, как он страдает.

Сейчас, глядя на внушительный фасад в георгианском стиле, уходящий в черное небо, Ребекка содрогнулась. И дело тут было вовсе не в прохладном ночном воздухе. Этот дом полон воспоминаний, которые она отчаянно пыталась стереть из памяти. Флисс некоторое время жила здесь вместе с Дэймоном. Даже пожилой мужчина, доставший из багажника ее чемоданы, был ей знаком – Джонни, дворецкий Дэймона.

– Сюда.

Услышав голос Дэймона, Ребекка повернула голову. Ти Джи дремал у него на плече.

– Я возьму его, а ты отправляйся в больницу, – сказала она.

Но Дэймон продолжил подниматься по лестнице.

– Не бойся, я не уроню твоего малыша. Я покажу вам ваши комнаты, а затем поеду в больницу. Саввас сказал, что мама сейчас крепко спит.

Войдя в дом, Ребекка обнаружила некоторые перемены в интерьере. Она остановилась и в замешательстве уставилась на три коридора, расходящиеся в разные стороны из просторного фойе с блестящим мраморным полом. Она узнала лестницу, ведущую в комнаты Соулы, но старый ковер был заменен новым, более светлого оттенка.

– После того, как у мамы случился инфаркт, я сделал ремонт в крыле, которое раньше занимали мы с Саввасом, и переселил ее туда, чтобы ей не нужно было подниматься по лестнице.

Ребекка узнала прежнего Дэймона, заботливо относящегося к своим близким. Он направился к лестнице.

– До свадьбы Деметра будет жить в одной из маминых комнат.

– А где будем жить мы с Ти Джи? – спросила Ребекка.

– В моих комнатах.

– Т-твоих комнатах? – пролепетала молодая женщина.

Дэймон остановился на лестничной площадке.

– После ремонта мы с Саввасом переместились наверх, в прежние мамины комнаты. Но Саввас переехал в дом, в котором они с Деметрой будут жить после свадьбы, так что его комнаты теперь свободны.

Ребекка проследовала за ним по хорошо освещенному коридору, левая стена которого была стеклянной. За ней во дворе сверкала темная гладь воды.

Дэймон перехватил ее взгляд.

– Я заменил старый бассейн более практичным.

Ребекка вспомнила вычурный бассейн, соединенный с искусственными водопадами и фонтанами, украшенными нелепыми статуями. У прежнего владельца дома был ужасный вкус.

– Ты по-прежнему плаваешь?

– Каждое утро.

Ребекка отметила про себя, что в это время ей будет лучше оставаться в своей комнате. Затем она вспомнила о том, что Ти Джи очень любит воду.

– Бассейн огорожен?

– К нему можно пройти только через дом и калитку в саду. Я распоряжусь, чтобы ее закрыли.

– Спасибо.

– Вот здесь вы будете жить. – Он открыл дверь в комнату, отделанную в спокойных кремовых тонах. Шторы из тяжелого дамаста прекрасно сочетались с покрывалом цвета слоновой кости. На стене висела картина, изображающая белые лилии на спокойной глади пруда.

– А где будет спать Ти Джи?

– Вон там.

Она проследовала за ним в соседнюю комнату, было маленькое помещение, первоначально служившее гардеробной. Сейчас здесь стояла кровать, застеленная свежими накрахмаленными простынями. На полу лежало множество разнообразных игрушек.

Ребекка отогнула одеяло, и Дэймон так осторожно положил Ти Джи, что тот не издал ни звука. Она сняла с малыша сандалии и накрыла его одеялом.

– Есть комнаты побольше, но я подумал, что ты захочешь, чтобы твой сын был рядом с тобой.

– Спасибо. – Его заботливость удивила Ребекку. Ее взгляд задержался на игрушках. – Но тебе не стоило так беспокоиться.

– Пустяки. На покупку всего этого у Джонни ушло меньше часа. Я хочу, чтобы, пока вы находитесь в Окленде, твой сын ни в чем не нуждался. Я не разорюсь, если куплю несколько игрушек для Ти Джи. – Он пожал плечами.

У Ребекки сжалось сердце. Этот жест был ей до боли знаком.

Молодая женщина выпрямилась, желая как можно скорее покинуть маленькое тесное пространство, вернулась в спальню и подошла к окну. Отодвинув тяжелые шторы, она уставилась в ночную темноту.

Внизу во дворе в длинном узком зеркале бассейна отражался диск луны. Из сада доносился аромат жасмина и цветов апельсиновых деревьев.

– Мне нужно ехать в больницу, а ты пока устраивайся, – хрипло произнес он.

– Спасибо.

Но Ребекка не услышала ни звука шагов, ни щелчка запора закрывающейся двери. Она обернулась из любопытства. Дэймон стоял возле двери, наблюдая за ней. Выражение его лица было непроницаемым. В его глазах читалась тревога за мать и… потаенное желание.

Ее сердце учащенно забилось, и она, резко повернувшись, снова уставилась в окно.

– Сейчас слишком темно, и ты не увидишь, что я сделал с двором и бассейном.

Скорее бы он ушел, испуганно подумала Ребекка, а то она еще выставит себя полной идиоткой.

– У тебя всегда был отличный вкус! – На нее нахлынули воспоминания. Дэймон сам выбрал для Флисс свадебное платье, в котором она выглядела настоящей красавицей.

– Я польщен тем, что ты увидела во мне хоть что-то хорошее.

Ребекка не ответила.

– Я снова должен извиниться. Ты согласилась приехать, помочь моей матери с этой чертовой свадьбой, из-за которой она угодила в больницу. Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – это оказать тебе должное гостеприимство.

– Все в порядке, Дэймон. – Она уставилась на свое бледное отражение в стекле. – Я ничего от тебя не жду. Ты никогда не скрывал своего отношения ко мне.

Он подошел ближе.

– Неужели я всегда был таким плохим?

Ребекка судорожно вдохнула, стараясь не обращать внимания на игривые нотки в его голосе. О боже, только не это! Уж лучше открытая неприязнь, чем ложные надежды.

– Не знаешь, что ответить? Этого я от тебя не ожидал, Ребекка. О чем ты сейчас думаешь? Почему молчишь?

Такое было впервые. Прежде Дэймон никогда не интересовался ее мыслями. Когда она пыталась высказать свое мнение, его губы искривлялись в усмешке.

– Что, язык проглотила, гм? – произнес он игривым тоном. – Или ты слишком вежлива, чтобы сказать мне, что я на самом деле гораздо хуже, чем ты предполагала?

Боясь снова стать жертвой его обаяния, Ребекка небрежно подняла и опустила плечи. Молчание затянулось, и напряжение между ними достигло предела. Не в силах больше этого терпеть, Ребекка обернулась.

Дэймон стоял ближе, чем она ожидала. Должно быть, мягкий ковер заглушил звук его шагов. В его глазах появился странный блеск, который она тотчас узнала. Ее сердце бешено заколотилось. Внезапно Ребекке безумно захотелось коснуться Дэймона, обнять, почувствовать вкус его губ на своих губах. Но здравый смысл подсказывал ей, что это чрезвычайно плохая идея.

Дэймон ненавидел ее. Он обратился к ней лишь потому, что беспокоился о здоровье своей матери. Кроме того, он был мужем ее умершей лучшей подруги. А главное – это опасно и для нее самой, и для Ти Джи и не приведет ни к чему хорошему.

Дэймон сделал еще несколько шагов по направлению к ней, и она невольно тоже шагнула ему навстречу. Прошептав его имя, она встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах ответное желание. Затем протянула руку и легонько коснулась его плеча.

В ответ на это он неожиданно громко выругался и резко отстранился. Но она успела разглядеть тень смущения, промелькнувшую в его глазах. Мучительную неуверенность. Не говоря ни слова, Дэймон направился к двери, и Ребекка стояла, затаив дыхание, до тех пор, пока не стих стук его шагов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда на следующее утро после почти бессонной ночи Ребекка вместе с Ти Джи спустилась к завтраку, Дэймон уже пил кофе и читал утреннюю газету. Облаченный в костюм от Армани, он представлял собой воплощение могущественного миллиардера, фотографии которого часто мелькали на страницах газет и журналов. От вчерашнего растерянного и уязвимого Дэймона не осталось и следа.

– Прости, мы проспали, – сказала Ребекка. – Не слишком поздно?

– Нет, все нормально. Я сказал Джонни, чтобы он распорядился приготовить горячий завтрак, как только вы спуститесь. – Взгляд Дэймона был холодным, но он улыбнулся Ти Джи прежде, чем снова погрузился в чтение газеты.

Подавив обиду, вызванную таким высокомерным обращением, Ребекка помогла Ти Джи взобраться на диван и села рядом с ним.

– Я не хочу доставлять лишние хлопоты твоей прислуге.

Когда Дэймон наконец поднял глаза, его лицо было абсолютно непроницаемым.

– Накормить ребенка не проблема.

Ребекка отметила, что ее он даже не упомянул. Уголки ее рта опустились.

– Обо мне и вовсе нечего беспокоиться. Я могу обойтись кофе и каким-нибудь фруктом.

– Зато ребенку необходимо полноценное питание.

На ее щеках вспыхнул предательский румянец.

– Разумеется, но все равно не нужно ничего готовить. Хлопьев с молоком и порезанного яблока будет вполне достаточно.

В этот момент Ти Джи заявил:

– Хочу яичницу и тост.

Взгляд, который Дэймон бросил на нее, был красноречивее всяких слов. Проигнорировав его, Ребекка сказала Ти Джи:

– И яблоко.

– Хорошо. – Мальчик довольно улыбнулся, радуясь своей победе.

Маленький хитрец! Ребекка взъерошила его кудряшки.

Подняв голову, она обнаружила, что Дэймон как-то странно на нее смотрит. Прежде чем она успела нарушить напряженное молчание, дверь открылась, и в комнату вошла невысокая хрупкая брюнетка в джинсах и цветастой блузке.

– Вы, должно быть, Ребекка? – произнесла она по-английски с акцентом.

Деметра, догадалась Ребекка. Она ожидала увидеть сдержанную элегантную особу, а не юную девушку, на веснушчатом лице которой не было и следа косметики. Она улыбнулась невесте Савваса, и та улыбнулась ей в ответ.

– А кто этот красавчик? – спросила Деметра.

– Мой сын Ти Джи. – Ребекка ждала неизбежных вопросов, но их не последовало. Вместо этого Деметра обошла стол и села рядом с Ти Джи.

– Что ты любишь больше всего на свете?

– Играть в паровозики, – весело ответил мальчик и принялся изображать шум паровоза.

– Я не разбираюсь в паровозиках, но обязательно научусь. А я больше всего на свете люблю работать в саду. Это моя профессия.

– Я тоже люблю работать в саду, но паровозики я люблю больше.

Деметра рассмеялась.

– А какие паровозики ты любишь?

– Синие, они самые лучшие.

– Значит, синий – твой любимый цвет?

Ти Джи кивнул.

– Тогда сразу после завтрака ты покажешь мне паровозики, а я пока схожу к Джейн.

– Кто такая Джейн? – спросила Ребекка.

– Повар Дэймона. Она приходит сюда каждый день и готовит так, что пальчики оближешь. Вы сами скоро в этом убедитесь.

– А она умеет готовить яичницу? – обеспокоено спросил Ти Джи.

– Ты хочешь яичницу, мой сладкий?

Мальчик кивнул.

– И еще тост.

– Будет сделано.

Деметра встала и направилась к двери, но Дэймон остановил ее.

– Попроси Джейн порезать для мальчика яблоко, – сухо произнес он. – А для Ребекки пусть принесут кофе и какой-нибудь фрукт.

– Хорошо.

Когда она ушла, Ребекка улыбнулась Дэймону. Это была первая настоящая улыбка с тех пор, как он вернулся в ее жизнь.

– Деметра, кажется, очень милая девушка.

– Милая? – Дэймон поднял бровь. – Кажется, тебе очень нравится это слово.

Ребекка покраснела и решила, что до возвращения Деметры она больше не произнесет ни слова.

К тому времени, когда Ти Джи доел яичницу, Ребекка была готова высказать Дэймону все, что она думает о его невоспитанности и грубости. Он раскрывал рот лишь тогда, когда к нему обращались. Зато Деметра оказалась отличной собеседницей. Она пообещала Ребекке присмотреть за Ти Джи, пока та будет навещать Соулу в больнице. Девушка также по секрету призналась Ребекке, что предстоящая свадьба вселяет в нее ужас.

– Я не люблю шумных, многолюдных мероприятий. Но Саввас говорит, что его семья хочет пышного торжества. Да и мои родные тоже. Я полагаюсь на тебя, Ребекка. Уверена, что ты сможешь устроить замечательный праздник для родителей. Делай все, как считаешь нужным. Я лишь хочу заранее увидеть место проведения церемонии и заказать вместе с тобой торт. Еще мне бы хотелось, чтобы ты помогла мне выбрать платье.

– Я постараюсь, чтобы все получили удовольствие от праздника, – сказала Ребекка, восхищенная жизнерадостностью Деметры.

– Все, что мне нужно, – это Саввас. Я люблю его!

Девушка была сама искренность! Ребекка всю жизнь мечтала о такой любви, как у Деметры Саввасом.

– Хорошо, значит, мы все решили. Я пошла в спортзал. – С этими словами Деметра направилась к двери.

После ее ухода в комнате повисла гнетущая тишина.

Ребекке расхотелось есть свой апельсин, и она протянула две дольки Ти Джи, который с удовольствием их взял.

– Мальчик может идти, если хочет, – неожиданно произнес Дэймон.

– Ти Джи. Его зовут Ти Джи, – раздраженно произнесла Ребекка.

– Какое дурацкое имя!

– Но тем не менее это его имя, – сказала она, понизив голос. – Как только он доест апельсин, я отведу его наверх.

Откинувшись на спинку стула, Дэймон прищурился.

– Тебе не нравится, как я его называю?

– Да, мне не нравится, когда ты называешь его «мальчиком», у него есть имя.

Она положила еще две дольки на тарелку Ти Джи. Засунув одну себе в рот, он взял вторую липкими пальчиками, соскользнул со стула, обошел стол и предложил ее Дэймону. Ребекка тут же вскочила на ноги и поспешила к ним, испугавшись, что ее сын может капнуть соком на дорогой костюм Дэймона и тот накричит на него.

Но следующий поступок Дэймона поразил ее. Взяв у малыша дольку апельсина, он засунул ее себе в рот, затем широко улыбнулся ему.

– Спасибо, Ти Джи. Очень вкусно!

Захлопав мокрыми ладошками по коленям Дэймона, Ти Джи заверещал:

– Вкусно, вкусно…

Прежде чем он успел окончательно испортить Дэймону брюки, Ребекка подхватила малыша на руки. Затем, смущенно уставившись на мокрые пятна на коленях Дэймона, произнесла:

– Мне очень жаль.

Дэймон пожал плечами.

– Ничего страшного. Я отдам их в химчистку.

Он все еще улыбался Ти Джи, и Ребекка не могла отвести от него глаз. Когда он повернул голову, она поспешно опустила взгляд.

– Извини нас, пожалуйста.

Не дожидаясь ответа, она взяла со стола бумажную салфетку, улыбнулась Дэймону и направилась к двери.

– Днем я заберу тебя, и мы вместе поедем к моей матери. Будь готова, – бросил он ей вслед.

Когда она подошла к двери, Ти Джи повернулся и, помахав Дэймону через ее плечо, прошептал ей на ухо:

– Какой хороший дядя!

Увидев Соулу, лежавшую неподвижно с закрытыми глазами на больничной койке – лицо ее едва выделялось на фоне белых простыней, – Ребекка притихла. Она не осмелилась взглянуть на Дэймона. По дороге в больницу он вел себя так же холодно и отчужденно, как за завтраком.

Когда дверь палаты закрылась за ними, Соула открыла глаза, и ее лицо просветлело.

– Ребекка! Как я рада тебя видеть! Дэймон, ты вернулся! – Она попыталась сесть, не обращая внимания на трубку капельницы, прикрепленную к ее руке.

– Мама! – Дэймон в два прыжка преодолел расстояние между ними. – Не надо! Лежи спокойно!

– Я пока еще жива, сынок. Подними, пожалуйста, изголовье кровати.

Пока Дэймон выполнял просьбу матери, Ребекка подошла ближе к кровати. Она была глубоко потрясена внешним видом Соулы. О прежней гордой, энергичной женщине напоминали лишь живые темные глаза.

– Наверное, я похожа на старую развалину.

Ребекка вымученно улыбнулась, но промолчала. Любая банальность прозвучала бы неискренне.

– Что? Не знаешь, что сказать, Ребекка? – Пожилая женщина вяло улыбнулась. – Уж лучше это, чем ложь, которой постоянно кормят меня мои родные. Сегодня утром моя старшая сестра Ифигения заявила, что я выгляжу лучше многих женщин, которые вдвое моложе меня. Какая нелепая ложь! – Она закатила глаза. – Но на самом деле, дорогая, не все так плохо. Просто этот ужасный белый цвет не подходит к цвету моего лица.

Ребекку захлестнула волна нежности к больной женщине. Девушка наклонилась и поцеловала Соулу в щеку.

– Все это пустяки, – прошептала она ей на ухо. – Настоящая красота исходит от души. Вам никто этого не говорил?

Обняв Ребекку за шею, Соула привлекла ее к себе.

– Я так рада, что ты здесь, девочка. Я уже начала отчаиваться.

Теплота, с которой прозвучал ее голос, глубоко тронула Ребекку, и она порывисто обняла Соулу. Тяжело сглотнув, девушка посмотрела на медицинское оборудование над изголовьем кровати и сказала:

– Должна признаться, мне не нравится видеть вас прикрепленной ко всем этим аппаратам. Когда вы отсюда выйдете?

Дэймон, стоящий у противоположного конца кровати, сердито посмотрел на нее.

– Выйдет отсюда? Моей матери нужно…

– Скоро! – Соула перебила сына. – Я не задержусь в этом ужасном месте дольше, чем понадобится. – Она подняла тонкий указательный палец. – Ни на минуту. Посмотрите на меня! Мне нужно привести в порядок волосы, сделать маникюр…

– Тебе следовало мне об этом сказать. Я бы пригласил сюда парикмахера и маникюршу. Да кого угодно.

– Откуда я могла знать, что вы с Саввасом меня поймете правильно? Вы же мужчины! Еще бы подумали, что я готовлюсь к смерти. Но посмотрите сами, я среди бела дня лежу в ночной рубашке. От меня воняет антибактериальным мылом. – Она перевела дух. – К тому же я не выношу запах антисептиков.

– Я тоже, – сочувственно произнесла Ребекка.

Все эти годы ее преследовали воспоминания о больнице, в которой лечился ее покойный брат Джеймс.

Соула сурово посмотрела не нее.

– Такую неприязнь может вызвать лишь собственный опыт.

– Возможно, – уклончиво ответила Ребекка, боясь, что и так уже наговорила лишнего в присутствии Дэймона.

Соула потрепала ее по руке.

– Когда-нибудь ты расскажешь мне больше о себе.

Ребекка отвернулась. Вряд ли. Это было слишком болезненно.

Все, кого она любила, уже мертвы. Ее родители. Джеймс. Аарон. Флисс.

Когда начались эти несчастья, они с Дэймоном еще не были знакомы. Все что у нее осталось, – это Ти Джи, которого она любила больше жизни.

Она прищурилась. Доброе отношение Соулы заставляло ее чувствовать себя ужасной обманщицей.

– Ребекка, прости, я не хотела тебя расстраивать.

Молодая женщина приказала себе успокоиться. Соуле не нужны лишние волнения.

– Давай, девочка, поговорим о другом. – Соула выразительно посмотрела на сына. – Дэймон, перестань сверкать глазами и сделай хоть что-нибудь полезное. Принеси, например, кофе себе и Ребекке.

Когда женщины остались одни, Соула похлопала по кровати рядом с собой.

– Садись, дорогая! Скажи мне, что ты думаешь об этой свадьбе, из-за которой я оказалась здесь.

Уже не в первый раз у Ребекки возникли подозрения. Она задумчиво посмотрела на Соулу, но та просто улыбнулась ей. Ребекка села.

– Пока мы будем разговаривать, я позабочусь о том, что вас так беспокоит. Где ваша сумочка?

– Ну, давай же, давай.

Переминаясь с ноги на ногу, Ребекка снова нажала на кнопку вызова лифта. Услышав у себя за спиной отчетливый стук шагов Дэймона, она отдернула руку и засунула ее в карман куртки.

– К чему такая спешка? – От его глубокого бархатного голоса у нее по спине побежали мурашки.

– Мне нужно ехать к Ти Джи. Я еще никогда так надолго его не оставляла.

– А где он был, пока ты работала?

– Он знает Дороти, свою няню, с самого рождения. Деметра для него чужой человек и все вокруг тоже чужое. – По правде говоря, дело тут было совсем в ином. Ей просто хотелось поскорее убежать прочь из больницы, пробудившей в ней ужасные воспоминания о собственной беспомощности.

Наконец прибыл лифт, но он был уже занят. Медсестра склонилась над носилками с пациентом. Это был молодой человек лет двадцати с небольшим. Одна его рука была в гипсе. Ребекка разглядела лишь часть его лица. Другая часть была скрыта под бинтами. Он выглядел так, словно попал в аварию. Ошеломленная, Ребекка не сразу вошла внутрь. Пациент застонал и повернул голову, и девушка испуганно отвела взгляд.

Лифт остановился на следующем этаже. Двери открылись, и медсестра вытащила каталку в коридор. Прислушиваясь к стуку колесиков по кафельному полу, Ребекка молилась про себя, чтобы этому молодому человеку повезло больше, чем Джеймсу.

Внезапно у нее сдавило горло, она почувствовала головокружение и тошноту.

– Мне нужно поскорее уйти отсюда. Я ненавижу больницы, – сказала она Дэймону.

– Спасибо тебе за то, что осталась и помогла моей матери. У нее сразу улучшилось настроение.

– Но я не сделала ничего особенного.

– Она очень переживала, а ты ее успокоила. – Он проницательно посмотрел на нее. – У тебя были тяжелые роды?

Ребекка тяжело сглотнула, сбитая с толку неожиданной сменой темы. Впрочем, учитывая обстоятельства, его вывод был вполне логичным.

– Все роды тяжелые, но это ничто по сравнению с той наградой, которая тебя ждет после них. Ти Джи – настоящее чудо.

– Таким сыном можно гордиться. Ты хорошо его воспитала, хотя и в одиночку.

– Спасибо. – К горлу подступила горечь. Если бы он только знал…

– А скажи, тебе пришлось долго оставаться в больнице после… – Он осекся.

– После смерти Флисс я провела там всего одну ночь, – произнесла она ровным тоном.

Лифт остановился, двери открылись, и они оказались в хорошо освещенном подземном гараже. Ребекка поспешно вышла из лифта. Дэймон последовал за ней.

– Твоя нелюбовь к больницам началась именно тогда?

– Нет, – призналась она, остановившись и посмотрев на него. – Она появилась еще до этого.

Джеймс… Она не могла перестать думать о нем. О его страшной болезни, о тяжелом лечении, которое ему пришлось перенести, о его внезапной смерти, постигшей его в тот момент, когда появилась надежда на спасение.

При виде больной и постаревшей Соулы Ребекка испытала сильное потрясение. Это навело ее на мысль о собственной смерти. Что будет с Ти Джи, если с ней что-нибудь случится? Ее охватила паника, и она прислонилась к стене. Какая нелепость! Должно быть, это больничная обстановка так на нее подействовала. Плюс ужасные воспоминания. И мужчина, стоящий перед ней. Внезапно у нее закружилась голова и потемнело в глазах.

– Эй, с тобой все в порядке?

Будто сквозь сон Ребекка почувствовала, как Дэймон трясет ее за плечи. На мгновение ей захотелось положить голову ему на грудь и дать волю слезам, которые она так долго сдерживала.

Но она боялась показать ему свою слабость, поэтому собрала последние силы и вяло улыбнулась.

– Все хорошо, только надо поскорее уйти отсюда.

– Тогда пошли, – отозвался он, не сдвинувшись с места.

При виде лица Ребекки у него защемило в груди. В ее глазах он увидел невиданную прежде глубокую печаль и ранимость. Или он просто раньше не хотел замечать ее одиночества?

С несвойственной ему порывистостью он наклонился, чтобы легонько поцеловать ее в знак утешения. Но как только их губы соприкоснулись, и он почувствовал у себя на щеке тепло ее дыхания, его захлестнула волна желания.

Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы обуздать вскипевшую внутри него страсть. Отстранившись, он нежно провел ладонью по щеке Ребекки. Ее глаза потемнели, губы искушающе приоткрылись. Тогда он наклонился и легонько коснулся губами кончика ее носа.

– Щекотно. – Улыбнувшись, Ребекка наморщила нос.

– Правда? – В эту секунду внутри него что-то растаяло. Он увидел перед собой другую, более мягкую Ребекку, разительно отличающуюся от эгоистичной, самовлюбленной женщины, которую он знал прежде. Какой заботливой и терпеливой она была со своим сыном, как искренне подбадривала его мать.

– Да, – пробормотала она, хлопая ресницами. Внезапно ему захотелось познать обе стороны стоявшей перед ним женщины – нежное ранимое создание и сексуальную искусительницу. Он провел пальцами по нежной коже ее шеи.

Может быть, эта нежность и привлекла к ней Савваса? Или ему просто нравилось обладать ее телом? Приводила ли она брата в такое же смятение, как и его самого?

Резко отдернув руку, он спросил:

– Ты можешь идти?

Ребекка кивнула. Ее темные глаза казались огромными на бледном лице. Дэймон отошел назад. Здравый смысл боролся в нем с зовом плоти. Ему так хотелось заключить Ребекку в объятия, прикоснуться к ее губам, отнести к себе в спальню и узнать все ее тайные мечты.

Черт побери!

Дэймон поразился собственной неосмотрительности. Он отвернулся, внезапно испытав острый прилив отвращения к женщине, принадлежавшей стольким мужчинам – Аарону Грейнджеру, его брату, и многим другим, которые отзывались о ней как о горячей, страстной любовнице.

– Пойдем, – отрывисто произнесла Ребекка. – Меня ждет Ти Джи.

Дэймон продолжил ругать себя за глупость. Чего он ожидал? У немногих женщин ее возраста есть всего лишь один любовник. Одним больше, одним меньше. В конце концов, переспать с ней – не то же самое, что на ней жениться.

Она будет принадлежать ему, и очень скоро, поклялся себе Дэймон, пересекая стоянку. Пора перестать бороться с ее влечением к нему. Насытившись ею вдоволь, он уйдет, и она останется в прошлом.

Не будет ни чувств, ни потери самоконтроля. Одна лишь страсть.