Текст книги "Белая скво"

Глава XXXIX. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

Увидев индейца, Крис Кэррол понял, что перед ним возникла дилемма.

Надо было быстро принимать решение.

Он видел, что индеец следит не за ним, а внимательно смотрит на окна соседнего дома.

Неслышно подтянув тяжелую раму – у него от ее тяжести уже начали уставать руки, – Крис осторожно опустил ее внутрь комнаты и снова поднялся к окну.

Перед этим, однако, он забрал нож у одного из спящих часовых.

Индеец за окном продолжал стоять неподвижно.

Крис выглянул и увидел, что тот по-прежнему смотрит в одном направлении.

Что делать?

Охотнику оставалось только одно.

Он бесшумно выбрался через окно. И сделал это так незаметно, что индеец обнаружил его присутствие, только когда Крис схватил его за горло и повалил на землю.

Но когда он совершил этот подвиг, его поджидал сюрприз Кэррол посмотрел индейцу в лицо, узнал и обрадовался, что не ударил ножом:

– Нелати!

– Кэррол!

– Тише, ты разбудишь всех краснокожих поблизости!

– Что ты здесь делаешь?

– Вылез из того окна.

Он указал на открытое окно.

– Но как ты здесь оказался?

– Не по своей воле, можешь быть уверен. Я военнопленный.

– Кто тебя захватил?

– Четверо ваших индейцев.

– Ты пленник?

– Вот именно. Но долго бы им не был.

– Что это значит?

– Завтра я был бы мертв, как может быть мертв человек, когда сорок или пятьдесят парней будут прижигать ему тело.

– Тебя приговорили к сожжению?

– Да, парень, и я очень рад, что могу тебе об этом рассказать, а не просто думать взаперти.

– Кто тебя приговорил?

– Ну, если я и знал их имена, то они выскользнули у меня из памяти, но это воины твоей непросвещенной общины.

– Почему ты не послал за мной?

– Я думал об этом, но мне сказали, что ты ушел и не успеешь вернуться, чтобы присутствовать на церемонии.

– Но как ты выбрался? Кто открыл тебе окно?

– Это сделал ангел.

– Ангел? О чем ты?

– Именно так: в углу комнаты есть дыра, и в ней появился ангел и показал мне дорогу на свободу.

– Кто это был?

– Ну, бесполезно скрывать от тебя…

– Говори! Кто это был?

– Я тебе скажу. Но сначала послушай кое-что другое. Нелати, парень, я однажды оказал тебе услугу.

– Да. Я никогда этого не забуду.

– Да черт побери, я не ради этого вспомнил! Посмотри мне в лицо и дай слово, что ты будешь на моей стороне. Скажи это, и я поверю тебе.

– Клянусь словом индейского воина – я твой друг!

– Правда, Нелати? Тогда прости, что я сомневался в тебе! Твою руку!

Они обменялись дружеским рукопожатием.

– Я доверяю тебе больше, чем свою жизнь, – доброе имя и судьбу самой замечательной, подобной ангелу девушки, какую я только видел…

– Элис Роди?

К удивлению охотника, Нелати сам произнес это имя.

– Да, это была она. Но как ты смог догадаться?

– Потому что я никогда о ней не забываю.

Охотник издал странное восклицание.

– Хо-хо! – произнес он негромко. – Вот в каком направлении дует ветер? Бедняга! Боюсь, у тебя нет ни одного шанса!

– Я тоже боюсь этого, – заметил Нелати, услышавший слова охотника. – Но пойдем! Я кончу то, что она начала. Несмотря на риск, я помогу тебе вернуть свободу.

– Рад это слышать.

– Тогда иди за мной!

Индеец быстро пересек открытое пространство за домом и пошел к опушке леса. Освобожденный пленник молча шел за ним.

Они остановились в тени виргинских дубов, и здесь Кэррол увидел лошадь.

– Она твоя, – сказал Нелати. – Двигайся прямо по тропе, и ты свободен.

– Нелати, – ответил охотник, – ты оказал мне большую услугу. В обмен на это хочу дать тебе совет: откажись от девушки, которая стала вашей пленницей, отправь ее назад, к ее народу, и забудь о ней.

– Ты хочешь сказать, если я смогу забыть?

– Ну, я сам не очень хорошо разбираюсь в таких вещах, но мой совет: откажись от нее. Ты будешь гораздо счастливее, – неожиданно страстно добавил он. – Эта девушка выше тебя и меня или таких, как мы. Она, как ангел небесный, выше смертных. Поэтому откажись от нее, парень, откажись!

Снова пожав Нелати руку, старый охотник сел в седло, сжал ногами бока лошади и уехал свободным человеком.

– Давай, семинольская животина, – обратился он к лошади, – унеси меня в открытые саванны. Будь я проклят, если снова вмешаюсь в дела людей. Те, что называют себя цивилизованными, нисколько не лучше этих дикарей, и наоборот.

Эта проблема занимала умы многих, а не только Криса Кэррола.

Глава XL. РАССКАЗ ИНДЕЙСКОГО ВОЖДЯ

Старый охотник исчез из поля зрения и вообще из нашего рассказа, а мы вернемся в индейский поселок, где в таких необычных условиях жила Элис Роди.

Несчастную Сансуту похоронили среди развалин старой крепости.

Полевые цветы, которые так любила девушка, расцвели над ее могилой.

Вакора и Нелати присутствовали на похоронах, оба горевали.

Сразу вслед за этим дела войны потребовали их отъезда. Вакора продолжал отсутствовать, но его двоюродный брат украдкой навещал поселок, как видно из предыдущей главы.

Некоторое время энергично искали сбежавшего Кэррола, но наконец отказались от поисков.

Тем временем жизнь пленницы проходила без перемен. Помощь, которую она оказала охотнику, принесла ей большое удовлетворение. Элис сразу узнала о том, что его схватили, и решила помочь ему бежать. И не подозревала о появлении Нелати и его своевременной поддержке.

В тот вечер индейский юноша проехал много миль, чтобы просто постоять под ее окном.

Ощущение близости к ней приносило ему счастье. Он уехал, так и не увидев ее.

Прошли недели с тех пор, как Сансуту похоронили в развалинах старой крепости. Ее белокожая подруга часто навещала ее могилу.

И Вакора, вернувшийся в поселок, увидел Элис именно там.

Она сидела на том же самом камне, на котором когда-то Сансута опустила голову ей на грудь. Заметив приближающегося вождя, Элис встала, словно собиралась уходить.

– Ты уходишь из-за меня? – спросил он.

– Нет. Становится поздно, и я должна вернуться в свою тюрьму.

– В твою тюрьму?

– Разве это не тюрьма?

– Это не тюрьма, и ты не пленница. Ты давно уже свободна.

В голосе девушки звучала печаль, тронувшая сердце вождя индейцев:

– Свобода хороша для тех, кто может ей радоваться.

– Ты несчастна?

– Как ты можешь это спрашивать – ты, который сделал так много… – Она, заколебавшись, замолчала, не решаясь причинить боль.

– Сделал так много, чтобы ты стала несчастной. Ты права, я был орудием в руках судьбы, и ты своим несчастьем обязана мне. Но ведь я только инструмент, а не причина. Моя воля не имеет голоса в моих действиях, и двигало мною только одно – долг!

– Долг? – переспросила она, скривив губы.

– Да, долг! Я могу это доказать, если захочешь меня выслушать.

Она снова села и негромко ответила:

– Я слушаю тебя.

– Представь себе индейского вождя, сына испанки. Отцом его был семинол. Теперь и мать и отец его мертвы. Он вырос среди народа своего отца и выучился всему, чему индейцы обучают свою молодежь. Тогда у семинолов существовали школы. Их основали белые миссионеры и по-прежнему их возглавляли. У них было и желание и умение учить. От них Вакора узнал все, чему учат детей бледнолицых. Ум его принадлежал народу матери, сердцем он склонялся к народу отца.

– Но почему такая разница? – спросила девушка.

– Потому что чем больше он узнавал, тем больше убеждался, что все века существовало жестокое угнетение. История свидетельствует о нем. География показывает его распространение. Образование доказывает, что цивилизация распространяется за счет чести и права. Вот чему он научился в школе.

– Но это лишь одна сторона вопроса.

– Ты права. Поэтому он решил познакомиться и со второй стороной. История прошлого может быть неприменима к событиям настоящего. Поверив в это, он оставил школу и ушел в саванны и леса. И что он нашел там? Ничего, кроме повторения прошлого, о котором читал в книгах, но только усиленного беззаконием и алчностью настоящего. Краснокожие невежественны. Но помогли ли им бледнолицые стать образованными? Нет! Они пытались и до сих пор пытаются оставить их в невежестве, потому что это невежество дает им преимущество.

– В этом вся вина нашей расы? – спросила Элис, заметив, как лицо говорящего вспыхнуло от благородного негодования.

– Нет, не вся. Были и другие. Краснокожие возвышали голос, видя, что их лишают возможности загладить несправедливость. Их инстинкт призывал их к мести, с ее помощью они хотели избавиться от угнетения. Но это были тщетные усилия. Обнаружив это, краснокожий человек обратился к жестокости. Так разгоралась вражда, и сегодня в любом белом индейцы видят только врага.

– Но ты? Ты ведь не такой?

– Я вождь индейцев, что и попытался показать. Прими это как мой ответ.

Девушка молчала.

– Если сердце мое обливается кровью от страданий, это просыпается природа моей матери. Но я сдерживаю ее, потому что это недостойно воина и предводителя воинов. Буря началась. И она несет меня с собой! – Произнося это, он стал словно выше ростом. Слушательница была поражена.

После паузы Вакора продолжал спокойней, но по-прежнему взволнованным голосом:

– Если я стал причиной твоих несчастий, думай обо мне как о невольном орудии. Моего дядю любило все племя – весь наш народ. Его обиды и несправедливости – они и наши. А она… – голос его дрогнул, он указал на могилу Сансуты, – она была его единственной надеждой и радостью на земле.

Слезы Элис Роди упали на последнее прибежище индейской девушки. Вакора посмотрел на нее и хотел тактично уйти, но она остановила его движением руки.

Некоторое время оба молчали.

Наконец Элис, всхлипывая, – она тщетно пыталась скрыть или прекратить эти всхлипывания, – заговорила.

– Прости меня! – сказала она. – Я была к тебе несправедлива. То, что раньше казалось мне темным и ужасным, теперь кажется справедливым и закономерным. Не могу сказать, что я стала счастливей, но я меньше тревожусь.

Он хотел поцеловать ей руку, но она с легкой дрожью отняла ее.

– Нет, нет, – не прикасайся ко мне. Оставь меня. В будущем я стану сдержанней.

Он послушался и, не сказав ни слова, оставил ее.

Долго сидела она на прежнем месте, не в силах разобраться в сумятице мыслей.

Наконец встала, внешне успокоившись, и медленно и печально вернулась в индейский поселок.

Глава XLI. ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ МОСТ

Среди индейцев был человек, который очень неприязненно относился к прекрасной пленнице.

Это был Марокота.

Он был слепо, фанатично предан Олуски и в память о старом вожде стал кровожадным и безжалостным.

Естественно, в своем стремлении к мести он считал, что нельзя простить непонятную снисходительность Вакоры и Нелати к бледнолицей девушке.

Злые страсти бушевали в его душе, и он искал возможность дать им волю.

Он проницательно считал побег Криса Кэррола еще одним доказательством того, как пагубна терпимость.

Открыто действовать он не смел, но стал коварно настраивать людей племени против белой пленницы и против Вакоры.

Успех его стараний не соответствовал его желаниям. Воины восхищались вождем и не желали слушать о нем ничего плохого, и на Марокоту стали смотреть, как на неугомонного подстрекателя.

Он понял, что вред пленнице ему придется причинять собственными силами.

Марокота попытался пробудить в Нелати ревность к Вакоре. Но благородный юноша не только не поддался ему, он гневно укорял клеветника за то, что тот порочит имя его двоюродного брата.

Когда человек решается на зло, поразительно, как много возможностей сразу представляется ему.

Элис не подозревала о тех чувствах, которые возбуждала у Марокоты, однако избегала воина. Но делала это по другой причине. Она знала, что именно он убил ее брата, и не могла сдержать свое отвращение. Ведь она сестра Уоррена – как она может иначе?

Потребности войны надолго уводили Марокоту из поселка. Но когда возвращался Вакора, возвращался и он.

И вот однажды Марокота почувствовал, что наступило время осуществить свои планы.

В соответствии с этим он следил за каждым шагом пленницы и заметил, что она часто в одиночестве навещает разрушенную крепость.

В общине краснокожих, где даже в мирное время жизнь течет размеренно и однообразно, нетрудно было выработать план мести. Но нужно действовать незаметно, чтобы остаться безнаказанным. Марокота боялся гнева Вакоры и не собирался навлекать его на себя.

Прошло несколько дней после разговора вождя с пленницей, и за это время они не виделись. Вакора тактично избегал ее, а она все время проводила в отведенном ей жилище, боясь с ним встретиться, но мысленно вновь и вновь повторяла его слова.

Несмотря на неизбежные предрассудки относительно индейцев, девушку поразили благородство его мыслей и редкое мастерство, с каким он их выражал.

Она не сомневалась, что по крайней мере часть его доводов основана на неверных предпосылках, но либо была недостаточно подготовлена, либо вообще не хотела раскрывать ошибочность его аргументов.

Мы склонны с готовностью признавать правоту тех, кем восхищаемся, но не любим замечать их ошибки.

Элис Роди не была исключением.

Она научилась уважать вождя индейцев, и это уважение граничило с восхищением его достоинствами.

Такие размышления занимали все дни ее добровольного заключения.

Она попыталась думать о другом, и ради этого решила еще раз навестить старую крепость. Ей показалось, что она забыла индейскую девушку, спящую в этих развалинах.

И вот прекрасным утром она пошла на ее могилу.

Путь пролегал через небольшой лес и ручей, через который был переброшен примитивный деревянный мост. По другую сторону находились развалины.

Лес девушка миновала благополучно и добралась до ручья.

К своему удивлению, она увидела, что вода в ручье заметно прибыла: так часто случалось после сильных дождей, хотя таким разлившимся она его никогда не видела.

Элис осторожно приблизилась к мосту. Постояла, глядя на течение: водяной поток тащил вырванные с корнем стволы деревьев.

Еще через мгновение она вступила на мост и уже добралась до его середины, когда дрожание досок под ногами заставило ее остановиться.

Но когда Элис остановилась, дрожь прекратилась, и, смеясь над своими страхами, девушка пошла дальше. Но прошла она недалеко.

Не успела она сделать и трех шагов, как дрожь возобновилась и стала гораздо сильней.

Элис поняла, что возвращаться слишком поздно, и побежала вперед, пытаясь добраться до противоположного берега.

Это было неправильное решение.

Когда она уже готовилась к последнему прыжку, доски у нее под ногами с треском разошлись, и она полетела в воду.

Бурный поток мгновенно подхватил ее.

Она вынырнула, закричала, снова погрузилась, отчаянный крик заглушила вода.

В этот момент в кустах на берегу показалось лицо, которое с выражением дьявольской радости наблюдало, как тонет Элис Роди.

Это был Марокота!

– Хорошо! – воскликнул он. – Так погибнут все враги краснокожих. Она была дочерью негодяя и сестрой дьявола!

Наклонявшись, он принялся разглядывать обломанный край моста.

– Топор Марокоты все сделал хорошо, – продолжал он свой монолог, – и ему нечего бояться. Смерть ее припишут несчастному случаю. Это был хороший замысел, и дух Олуски его одобрит. Марокота был его любимым воином. Он сделал это, чтобы доставить удовольствие тени вождя, и сделает еще больше. Смерть бледнолицым, смерть их женщинам и детям! Смерть и уничтожение этой проклятой расе!

Мстительный воин выпрямился, бросил еще один взгляд на бурный поток и, снова нырнув в подлесок, исчез.

Глава XLII. ПОТОК – НЕ МОГИЛА

Вакора вышел из дома советов, где собрались воины, и направился к дому, в котором жила белая пленница. Он часто поступал так, когда считал, что его никто не видит. Но до этого дня он не решался встретиться с Элис.

Пришло время активных действий правительства Соединенных Штатов с тем, чтобы подавить (именно такой термин использовался) индейцев Флориды.

Однако никто не подозревал тогда, как это окажется трудно. Всем казалось, что война вот-вот закончится.

До молодого вождя семинолов дошли сведения об этом, и он понял, что племени необходимо уходить со своего привычного места.

Такова причина совета и прихода к Элис.

Вакора намеревался изложить Элис все факты, чтобы она смогла выбрать время возвращения к своему народу.

Удивительно ли, что молодой вождь тяжело вздыхал, думая об отъезде пленницы?

Однако долг и справедливость требовали предоставить ей такую возможность, вероятно, единственную в надвигающихся тревожных временах.

Благородный дикарь готов был принести себя в жертву ее благополучию и подавить свою любовь, лишь бы сделать счастливой ее.

«Может быть, – с надеждой говорил он про себя, – она не захочет нас покидать. Все ее близкие и друзья умерли, и ей не к кому возвращаться. О, если бы было так! Но я не должен об этом думать. Для меня возможен только один путь. Я не должен принуждать ее – она сама вольна уходить или оставаться; и если выберет первое, я должен подчиниться, хотя расставание с ней будет для меня тяжелее смерти…»

Так рассуждая, шел он к дому, в котором жила пленница. Прибыв на место, он обнаружил, что ее там нет. Дети, игравшие поблизости, сказали ему, что она ушла в лес, и показали направление.

Молодой вождь не решался последовать за ней.

Не хотелось навязываться как раз в то время, когда она хочет побыть одна.

Повернув в другом направлении, он некоторое время бродил бесцельно, не обращая внимания на окружающее, пока не дошел до леса, который миновала Элис по дороге к старым развалинам. Однако в этот лес Вакора вступил на большем удалении от индейского поселка.

Оказавшись под сенью деревьев, он пошел медленней. Идя неторопливо, с отвлеченным видом, он наконец остановился, прислонился к толстому стволу виргинского дуба и осмотрелся.

«Здесь, – подумал он, – только здесь, вдали от людей и их дел, царит мир! Как болит у меня сердце при мысли, что честолюбие и тщеславие отвращают человека от его высочайшей миссии; ибо эта миссия – мир и ненависть к войне и кровопролитию! Я, индейский дикарь, как называют меня белые, с радостью отложил бы сегодня и навсегда свое ружье и нож, добровольно закопал бы топор войны и отказался от схватки!..

– Но могу ли я это сделать, не потеряв честь? – спросил он себя после минутного размышления. – Нет! Теперь я должен идти до конца, хотя понимаю, что мой прежний энтузиазм происходил лишь от сознания своего права, а не от знаний и мудрости. Народ моей матери поистине низок, но каковы краснокожие? Ах, ужасное сомнение заключено в этом вопросе, и я боюсь получить ответ. Внутренняя вражда уже разделяет мой народ. К чему она способна привести? Моя единственная надежда на храбрость воинов. Она может оттянуть наше поражение, но ненадолго. Нас загонят в непроходимые болота, и страдания и несчастья станут жалкой наградой за нашу свободу. Увы! Все напрасно! Пророческим взором я вижу конец; но я должен продолжать то, что начал, даже если все наше племя исчезнет с лица земли! Глупец я был, когда взял на себя руководство безнадежным делом!»

В конце этого монолога он в ярости опустился на землю. Жалкие раздоры возникли среди людей, которых он считал достойными высшей формы свободы. К этому времени вождь уже давно испытывал раздражение, надежды его не оправдывались. Он переживал участь тех, кто не выдержал соприкосновения мечты с реальностью. Таково постоянное наказание разума, когда он пытается улучшить условия существования падшего человечества.

«А она, – размышлял он с горечью, – она может думать обо мне только как о тщеславном дикаре. Я считал, что ничтожное образование ставит меня выше моего народа. Я могу мечтать о ней с таким же успехом, как о доме среди звезд. Она так же далека и так же недоступна, как звезды…»

В таком настроении, в каком находился индеец, вся вселенная словно обратилась против него.

Горько жаловался он на судьбу, которая дала ему высокие стремления, но не дала средств для их осуществления.

Так сидел он под кроной виргинского дуба, и двойная тень словно упала на него: тень от дерева и тень от мыслей. Обе были мрачными.

Он не обращал внимания на время и мог пребывать в таком состоянии еще долго, поглощенный своими тяжелыми мыслями, но неожиданный звук вырвал его из задумчивости.

Из-за деревьев послышался крик – крик человека, попавшего в отчаянное положение или большую опасность.

Женский крик.

Вакора мгновенно узнал в нем голос Элис Роди.

Ни мгновения не раздумывая, он бросился на зов.

В том направлении находился ручей. Инстинкт предупредил Вакору, что опасность таится в воде.

Он вспомнил недавние грозы. За ними должен последовать разлив.

Элис Роди могла попасть в поток, и теперь ей грозит опасность утонуть!

Эти мысли мелькали в голове Вакоры, пока он бежал лесом, не обращая внимания на колючки, которые на каждом шагу царапали ему кожу, покрывая одежду кровью.

Возбуждение, смятение и страх переполняли его.

Белая пленница – та, которая пленила его самого, – она в опасности!

На бегу он прислушивался.

Шелест ветвей, которые ему приходилось раздвигать, заглушал остальные звуки. Вакора не услышал повторного крика, но увидел нечто удивившее его.

Это была фигура мужчины, который, как и он сам, пробирался сквозь чащу, но в противоположном направлении.

Этот человек направлялся не к ручью, а от него, и шел украдкой, как будто опасался быть замеченным.

Вакора мгновенно узнал его.

Это был Марокота. Молодой вождь не стал расспрашивать, что делает здесь воин и почему он уходит от ручья. Он даже не окликнул индейца. Он не мог терять ни секунды.

Менее чем через минуту после того, как услышал крик, он уже стоял на берегу ручья.

Как он и предвидел, ручей разбух, мутные воды несли с собой стволы, ветви деревьев, вырванную с корнем траву. Мост находился выше него и был разрушен. Все стало ему понятно!

Но где она, та, что закричала в испуге?

Вакора побежал вдоль течения, рассматривая поверхность воды от берега до берега, торопливо оглядывая каждую ветку и куст на поверхности ручья.

Внимание его привлекло белое пятно под поверхностью воды. Женская одежда – женщина!

Молодой вождь бросился в поток, сделал несколько мощных гребков и добрался до тонущей девушки.

Он знал, что держит в своих руках Элис Роди!

Через несколько секунд она лежала на берегу – но казалась безжизненной.