Текст книги "Принципы экономики. Классическое руководство"

Во всех этих ситуациях цены играют решающую роль, как и в других аспектах экономики. Любая экономика должна не только распределять ограниченные ресурсы, имеющие альтернативное применение, но и определять, как долго и в чьих руках должны оставаться продукты до передачи тем, кто сможет распорядиться ими эффективнее. Предприятие, стремящееся к прибыли, руководствуется итоговым балансом доходов и расходов, но сам этот баланс определяется тем, что и с какими затратами могут сделать другие люди.

Когда продукт становится более ценным в руках кого-нибудь другого, этот другой предложит за него больше, чем он стоит для нынешнего владельца. И владелец продаст его – но не ради экономики, а ради собственной выгоды. В итоге получается более эффективная экономика, где товары перемещаются к тем, кто ценит их больше всего. Несмотря на внешнюю привлекательность идеи об «устранении посредников», они продолжают существовать, поскольку выполняют свою часть работы эффективнее других. И неудивительно, ведь люди, специализирующиеся только на одном этапе, умеют делать это эффективнее других.

В странах третьего мира посредников обычно больше, чем в развитых странах, что очень огорчает наблюдателей, которые, как правило, не принимают во внимание экономическую сторону такой ситуации. На пути между африканским фермером, выращивающим, к примеру, арахис, и компанией, перерабатывающей его в арахисовое масло, продукция проходит через большее количество рук, чем в Соединенных Штатах. Аналогичная закономерность наблюдается и на рынке потребительских товаров, движущихся в противоположном направлении. Коробок спичек может пройти через гораздо большее число рук между его производителем и африканским потребителем, который в итоге его купит. Один британский экономист в середине XX века описывал ситуацию в Западной Африке так:

Сельскохозяйственную продукцию в Западной Африке производят десятки тысяч африканцев, нередко сильно рассредоточенных и работающих с очень небольшими объемами. У них почти никогда нет надлежащих складских помещений и отсутствуют (или почти отсутствуют) резервы наличности… Большое количество и длинная цепочка посредников при покупке экспортной продукции в основном обусловлены системой, в которой постепенно объединяется большое количество мелких партий… Первым звеном в цепочке может быть покупка за сотни миль от Кано нескольких фунтов арахиса, которые после череды стадий накапливания прибывают сюда как часть многотонного груза вагона или грузовика.

Чтобы десять фермеров не отрывались от работы из-за необходимости везти небольшое количество произведенной продукции на продажу в отдаленный городок, посредник может собирать у них ее и доставлять покупателю за один раз, что позволит фермерам использовать свои ограниченные ресурсы – время и труд – для выращивания большего объема продукции. Таким образом общество в целом экономит ресурсы, требуемые для перемещения продукции с фермы к следующему покупателю, а также сокращает количество отдельных переговоров в конечных точках продажи. Подобная экономия времени особенно важна в сезон сбора урожая, поскольку его часть может перезреть до сбора или испортиться впоследствии, если урожай не убрать вовремя и не доставить оперативно на склад или перерабатывающее предприятие.

В более богатых странах каждая ферма производила бы больше продукции, а автотранспорт и хорошие дороги сократили бы время доставки до следующей точки продажи, поэтому время, потраченное на каждую тонну урожая, было бы меньше, как и число посредников. Кроме того, в развитых странах фермеры с большей вероятностью будут иметь собственные хранилища, уборочную технику и другие средства. Однако что эффективно, а что нет – как с точки зрения отдельного фермера, так и с точки зрения экономики в целом, – зависит от обстоятельств. Поскольку эти обстоятельства могут радикально отличаться в бедных и богатых странах, в каждой стране эффективными бывают разные методы, и вряд ли хоть один из них подходит сразу нескольким странам.

По аналогичным причинам в бедных странах часто больше посредников и между промышленным производителем и конечным потребителем. Однако прибыль этих посредников вовсе не пустые траты, как часто полагают сторонние наблюдатели, особенно наблюдатели из другого общества. Здесь сдерживающим фактором служит бедность потребителя, ограничивающая количество покупаемого за один раз. И Западная Африка середины XX века снова дает яркие примеры:

Импортные товары прибывают в Западную Африку очень крупными партиями и должны распределяться по огромной территории конечным потребителям, которые из-за бедности вынуждены покупать в крайне малых количествах. Организация розничной продажи в Ибадане (и других местах) – пример услуг, оказываемых мелкими торговцами как поставщикам, так и потребителям. Здесь нет удобного центрального рынка и нередко можно увидеть мелких торговцев, сидящих со своими товарами у входа в магазины европейских торговых фирм. Они продают в основном те же товары, что и магазины, но в гораздо меньших количествах.

Может показаться, что это идеальная ситуация для устранения посредников, поскольку мелкие торговцы устраиваются прямо у магазинов с теми же товарами и покупатели могут просто пройти мимо, чтобы купить те же вещи по более низкой цене за штуку. Однако эти торговцы продают крохотными количествами – например, десять спичек или половина сигареты, – в то время как магазину за их спиной было бы слишком расточительно тратить время на такое разделение товаров в упаковках, так как у них есть более выгодные альтернативные варианты использования труда и капитала.

У мелких африканских торговцев редко бывает рентабельная альтернатива, поэтому для них имеет смысл делать то, что совершенно бессмысленно с точки зрения европейского предпринимателя. Более того, даже бедному африканскому потребителю выгодно покупать у местных торговцев, несмотря на их дополнительную прибыль за счет подъема цены, поскольку этот потребитель часто не может себе позволить покупать товары в тех количествах, в каких его продают европейские предприниматели.

Сколь бы очевидным ни казался этот факт, он был неправильно понят как известными писателями, так и (что еще хуже) колониальными и постколониальными правительствами, враждебно настроенными к посредникам и склонными к принятию законов и норм, выражающих эту враждебность.

Социалистические экономики

Как и в других случаях, один из лучших способов понять роль цен, прибыли и убытков – посмотреть, что происходит в их отсутствие. Социалистическим экономикам не хватает не только стимулов, побуждающих отдельные предприятия к эффективности и инновациям, но и финансовых стимулов, которые заставляют каждого конкретного производителя в капиталистической экономике ограничивать свою работу теми стадиями производства и сбыта, где у него затраты ниже, чем у других предприятий. Капиталистические предприятия покупают комплектующие у тех, кто тратит меньше на их производство, и продают свою продукцию тем посредникам, которые могут наиболее эффективно управлять ее сбытом. Однако социалистическая экономика отказалась от таких выгод специализации, причем по абсолютно рациональным причинам, поскольку функционирует в совершенно иных условиях. Например, в Советском Союзе многие предприятия выпускали собственные комплектующие, хотя специализированные производители существовали и делали их с более низкими затратами. По оценкам двух советских экономистов, стоимость комплектующих для машиностроительного предприятия в СССР в 2–3 раза превышала стоимость их производства на специализированном предприятии. Но почему стоимость должна волновать предприятие, принимающее такие решения в системе, где прибыли и убытки не имеют значения? Важно было выполнить ежемесячные нормы выпуска, установленные государством, а это проще всего сделать, если производить комплектующие самому и не зависеть от поставок с других предприятий, у которых нет стимулов от прибылей и убытков, в отличие от поставщика в рыночной экономике.

Такой подход был характерен не только для машиностроительных предприятий. По словам тех же советских экономистов, «идея самообеспеченности… пронизывает все этажи народнохозяйственной административной пирамиды, передаваясь по цепочке сверху вниз»[49]49
  Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 161. Прим. пер.


[Закрыть]. Более половины кирпича в СССР производилось предприятиями, не предназначенными для этой цели, но они делали собственные кирпичи, чтобы построить все, что требовалось для своей основной экономической деятельности. А все из-за того, что советские предприятия не могли полагаться на своевременные поставки строительных материалов от Министерства промышленности, у которого не было финансовых стимулов для надежной доставки кирпича в срок и требуемого качества.

По аналогичным причинам станки производились не только на специализированных, но и на других предприятиях. При этом заводы, построенные для этой цели, работали не на полную мощность, то есть их производственные затраты на единицу продукции были больше, чем если бы их общие расходы распределялись по большему количеству единиц выпущенной продукции. Однако этого не происходило, поскольку множество предприятий делали станки для себя. При капиталистической экономике у изготовителей кирпича или станков нет иного выбора, кроме как выпускать то, что нужно пользователю, и обеспечивать надежность поставок, если они намерены выдержать конкуренцию с другими производителями кирпича или станков. Но это невозможно в условиях, когда существует одна национальная монополия на продукт под контролем государства, как было в Советском Союзе.

В китайской экономике после прихода к власти коммунистов в 1949 году на протяжении десятилетий использовалось государственное планирование; многие предприятия самостоятельно обеспечивали транспортировку произведенных товаров, в отличие от большинства компаний в Соединенных Штатах, которые платят автотранспортным, железнодорожным компаниям или авиаперевозчикам. Журнал Far Eastern Economic Review писал: «В течение десятилетий государственного планирования почти все крупные китайские компании сами перевозили собственные товары, хоть и неэффективно». Теоретически фирмы-перевозчики могли бы работать эффективнее, но отсутствие финансовых стимулов, заставляющих государственное предприятие трудиться на благо клиентов, делает работу специализированных транспортных предприятий слишком ненадежной – как в плане сроков доставки, так и в отношении заботы (или ее отсутствия) о грузе в пути. Возможно, китайский производитель телевизоров не так эффективен в их перевозке, как профильная транспортная компания, но он как минимум будет бережнее с ними обращаться при транспортировке.

Одним из побочных эффектов ненадежных поставок было то, что китайским фирмам приходилось держать больше товаров на складах, отказываясь от распространенной, например в Японии, практики поставки «точно в срок», которая сокращает расходы фирм на хранение запасов. В Соединенных Штатах так же поступает компания Dell Computers, имеющая крайне небольшие резервы по сравнению с объемами продаж. Однако это возможно только благодаря транспортным компаниям, таким как Federal Express или UPS, которые позволяют Dell быстро и безопасно доставлять своим клиентам компьютеры и их комплектующие.

Чистый результат привычек и моделей поведения, оставшихся со времен государственной экономики, состоит в том, что Китай тратит на перевозки вдвое большую долю национального дохода по сравнению с США, хотя у Соединенных Штатов территория больше, причем два штата отделены от остальных сорока восьми более полутора тысячами километров.

Разница в объемах (и, следовательно, в стоимости) запасов может быть весьма существенной для разных стран. У Японии они наименьшие, у Советского Союза наибольшие, США занимают промежуточное положение. Как отмечали советские экономисты:

Запуск деталей в производство при такой системе происходит в буквальном смысле прямо «с колес»: в Японии сейчас нередки случаи, когда поставщики доставляют продукцию фирме-заказчику 3–4 раза в день. В фирме «Тоёта» объем складских запасов рассчитан всего на один час работы, тогда как в американской компании «Форд» – на срок до трех недель[50]50
  Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 178. Прим. пер.


[Закрыть].

В Советском Союзе, по их словам, «в запасах… сейчас лежит почти столько же, сколько и создается за год». Другими словами, большинство людей, работающих в советской промышленности, «могли бы взять годовой оплачиваемый отпуск», при этом экономика продолжала бы существовать за счет своих запасов[51]51
  Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 176. Прим. пер.


[Закрыть]. Это не преимущество, а недостаток, потому что запасы стоят денег, но при этом ничего не зарабатывают. С точки зрения экономики в целом производство запасов потребляет ресурсы, но при этом ничего не добавляет к уровню жизни людей. Как объясняли советские экономисты, «на нашу экономику, иначе говоря, постоянно давит гигантский груз товарно-материальных запасов, намного превышающий по тяжести тот, который выносит капиталистическое хозяйство в периоды самых разрушительных кризисов перепроизводства»[52]52
  Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 177. Прим. пер.


[Закрыть].

Впрочем, решения о поддержании огромных запасов вовсе не были иррациональными, если учитывать ситуацию в советской экономике и присущие ей стимулы и ограничения. У советских предприятий не было иного выбора: чем ненадежнее поставщики, тем больше запасов приходится держать, чтобы жизненно важные компоненты не закончились[53]53
  Запасы в Советском Союзе часто оказывались не только не чрезмерными, но даже недостаточными, поскольку на производственных предприятиях по-прежнему не хватало комплектующих. По мнению советских экономистов, «каждая третья машина сходит с конвейера неукомплектованной». (Шмелев Н., Попов В. На переломе: экономическая перестройка в СССР. М.: Издательство Агентства печати «Новости», 1989. С. 179. Прим. пер.)


[Закрыть]. Тем не менее запасы увеличивают производственные затраты, что, в свою очередь, снижает покупательную способность населения и, соответственно, его уровень жизни.

На количество запасов влияет и география. Из-за серьезных трудностей, ограничивающих перевозки в некоторых районах Африки к югу от Сахары[54]54
  Смотрите мою книгу «Завоевания и культуры», с. 101–108.


[Закрыть] (регион сильно зависит от рек, и в случае задержки или досрочного окончания сезона дождей уровень воды в судоходных реках падает, что значительно снижает транспортные возможности), приходится хранить большие запасы и сельскохозяйственной, и промышленной продукции. Таким образом, проблемы с наземной транспортировкой и резкой разницей в количестве осадков в различное время года увеличивают стоимость материальных запасов в Африке к югу от Сахары, что способствует сохранению чрезмерно низкого уровня жизни в регионе. Как и везде, держать здесь крупные запасы – значит использовать ограниченные ресурсы, не повышая при этом уровень жизни потребителей.

General Motors выпускает автомобили, не заботясь об изготовлении шин, потому что может положиться в этом вопросе на Goodyear, Michelin и других поставщиков, которые сделают все, чтобы готовые шины уже ждали сходящий с производственной линии автомобиль. Срыв поставок, конечно же, станет катастрофой для General Motors, но еще большей катастрофой он станет для самой шинной компании. Допустить, чтобы «Кадиллаки» и «Шевроле» General Motors остались без колес, для шинной компании равнозначно финансовому самоубийству, поскольку она потеряет клиента, несущего золотые яйца, не говоря уже о миллиардных убытках от судебных исков о нарушениях контрактов. При таких условиях неудивительно, что General Motors незачем беспокоиться о производстве собственных комплектующих, как это делали многие советские предприятия.

Какой бы абсурдной ни казалась ситуация, что «Кадиллаки» сходят со сборочной линии при отсутствии шин, во времена Советского Союза один из высокопоставленных руководителей страны жаловался, что сотни тысяч автомобилей простаивают без шин. Хотя в одной экономической системе сложная координация происходит настолько автоматически, что люди о ней даже не задумываются, это вовсе не означает, что она будет такой же в системе, работающей по другим принципам[55]55
  Это не означает, что в рыночной экономике поставщики комплектующих никогда не срывают поставки. Самолеты стоимостью в сотни миллионов долларов стоят непроданными, ожидая прибытия кухни, туалета или других компонентов. Как сказал один представитель Boeing, «ваш огромный актив не двигается, ожидая кухню». А один руководитель из Airbus заметил: «Проблема может обостриться до такой степени, что я вынужден пойти и спросить: “Что, черт побери, происходит?”» Такой вопрос от компании, которая покупает у поставщика комплектующие на миллионы долларов, не просто упражнение в риторике. В общем, люди имеют одни и те же недостатки в любой экономической системе, разница же заключается в давлении, которое можно оказать, чтобы добиться их исправления. (Michaels D., Lunsford J. L. Lack of Seats, Galleys Delays Boeing, Airbus // Wall Street Journal. August 8, 2008. P. B1, B4.)


[Закрыть]. По иронии судьбы именно там, где экономику никто не контролирует, она автоматически регулируется изменением цен, в то время как в странах с сознательно плановой экономикой такой уровень координации практически невозможен.

Надежность – неотъемлемое сопутствующее качество физического продукта, когда удержание клиентов представляет собой вопрос жизни и смерти экономики при капитализме, будь то на уровне производства или торговли. В начале 1930-х годов, когда холодильники в Соединенных Штатах только начали широко распространяться, у первых массовых моделей, продаваемых компанией Sears, обнаружилось множество технологических и производственных проблем. У компании не было выбора, кроме как выполнить гарантию по возврату денег за вернувшиеся 30 тысяч холодильников, но в разгар Великой депрессии, когда и бизнесу, и его клиентам, не хватало денег, Sears не могла себе это позволить. Сложившаяся ситуация оказала колоссальное финансовое давление на компанию: нужно было либо прекращать продажи бытовой техники (за что выступали некоторые руководители и многие управляющие магазинами), либо существенно повысить ее надежность. В итоге компания повысила надежность и в результате стала одним из ведущих продавцов холодильников в стране.

Глава 7. Экономика крупного бизнеса

Конкуренция всегда была и всегда будет проблемой для тех, кто с ней сталкивается.

Фредерик Бастиа, французский экономист

Крупный бизнес может быть крупным в разном понимании. Одни компании большие в абсолютном смысле, как сеть Wal-Mart – с миллиардами долларов продаж ежегодно, что делает ее крупнейшим бизнесом страны, – но при этом продают небольшую долю общего объема товаров в своей отрасли. Другие компании крупные в смысле обеспечения высокого процента продаж в своей отрасли, как, например, Microsoft с продажами операционных систем для персональных компьютеров по всему миру. Между большими размерами в этих двух примерах существует серьезная экономическая разница. Абсолютная монополия в одной отрасли может быть меньше по размеру, чем крупная компания в другой отрасли, где есть многочисленные конкуренты.

Стимулы и ограничения на конкурентном рынке совершенно иные, чем на рынке с одной монопольной компанией, и эти различия приводят к разному поведению с различными последствиями для всей экономики. Для рынков, контролируемых монополиями, олигополиями или картелями, требуется отдельный анализ. Но прежде чем к нему перейти, давайте рассмотрим крупные компании в целом, независимо от того, являются они абсолютно или относительно крупными по отношению к своей отрасли. Некоторые характеристики крупного бизнеса уже упоминались в главе 6: экономия на масштабе и отрицательный эффект масштаба. Совместно они определяют реальные размеры производства, которые позволяют выживать и процветать в данной отрасли. Еще одна общая характеристика крупного бизнеса – то, что он, как правило, имеет форму корпорации, а не принадлежат одному человеку, семье или партнерству. Причины такой организации и ее последствий нуждаются в изучении.

Корпорации

Корпорации – это не все предприятия. Первой корпорацией в Соединенных Штатах была Harvard Corporation, созданная в XVII веке для управления первым американским колледжем. Корпорации отличаются от компаний, принадлежащих частным владельцам, семьям или партнерам. В таких видах бизнеса его владельцы несут личную ответственность по всем финансовым обязательствам. Если у такой компании недостаточно средств для оплаты своих счетов или компенсаций, требуемых судом, то суд может принять решение об аресте банковских счетов или иного личного имущества владельцев предприятия. Между тем корпорация имеет иной правовой статус, и ее отдельные владельцы не несут личной ответственности по финансовым обязательствам. Юридическая ответственность корпорации ограничена ее активами – отсюда и сокращение Ltd (limited, означающее ограниченную ответственность) после названий британских корпораций, которое служит той же цели, что и Inc. (incorporated) после названий американских корпораций.

Такая ограниченная ответственность – более чем удобная вещь для акционеров корпораций, но она имеет серьезные последствия для экономики в целом. Огромные компании с ежегодными миллиардными оборотами редко создаются или содержатся на деньги нескольких богатых инвесторов. Для этого на планете слишком мало богатых людей, но даже те, что есть, не стали бы рисковать всем своим состоянием ради одного предприятия. Именно поэтому гигантские корпорации обычно принадлежат тысячам и даже миллионам акционеров. К ним относятся не только непосредственные владельцы акций из капитала корпораций, но и многие другие люди, которые, возможно, никогда не считали себя акционерами, однако их деньги, внесенные в пенсионный фонд, пошли на покупку акций. Примерно половина населения Соединенных Штатов прямо или косвенно инвестирует в капиталы корпораций.

Как и в других случаях, значение ограниченной правовой ответственности лучше всего понятно, если посмотреть, что происходит при ее отсутствии. Еще во время Первой мировой войны Герберт Гувер создал благотворительную организацию по закупке и распределению продуктов питания среди страдающих от голода по причине блокад и разрушений, порожденных военным конфликтом, жителей Европы. Банкир, которого он хотел нанять себе в помощь, спросил Гувера, каков статус организации, с ограниченной ли она ответственностью. И когда Гувер ответил отрицательно, тут же отказался от работы, поскольку на кону стояли его собственные средства, которые могли исчезнуть, если организация не получит от общественности достаточной суммы пожертвований, чтобы заплатить за продукты питания и накормить голодающее население Европы.

Очевидно, что ограниченная ответственность важна для людей, создающих или инвестирующих в корпорацию. Однако ограниченная ответственность акционеров имеет еще большее значение для всего общества, включая и людей, не имеющих никаких акций и вообще никакого отношения к корпорациям. Такой тип правовой ответственности позволяет экономике и обществу в целом осуществлять множество гигантских экономических проектов, которые слишком велики для финансирования одним человеком и слишком рискованны для инвестирования большим количеством людей, если каждый такой инвестор станет отвечать за долги предприятия, слишком огромного, чтобы все акционеры могли внимательно следить за его деятельностью.

Благодаря эффекту масштаба и полученным от него сниженным ценам потребители могут себе позволить продукты и услуги, которые без такой экономии на масштабе находились бы вне рамок их финансовых возможностей; соответственно, повышается и уровень жизни. Словом, корпорации в экономике имеют значение не только для их владельцев, руководителей или работников.

А как быть с кредиторами, которые могут взыскать долги корпораций только в размере их собственных активов и не могут возместить убытки вне рамок активов корпораций? Ltd или Inc. после названия корпорации заранее предупреждают кредиторов, что им стоит ограничить размеры кредита и установить процентные ставки, скорректированные с учетом риска.

Управление корпорацией

В отличие от других видов бизнеса, где владельцы сами им и управляют, у крупных корпораций очень много акционеров, поэтому они не могут руководить операциями. Для управления корпорацией назначаются ответственные лица: их нанимает и при необходимости увольняет совет директоров, который обладает высшей властью в корпорации. Такая модель распространяется не только на коммерческие предприятия. Колледжами и университетами тоже обычно руководят специальные администраторы, которых нанимает и увольняет попечительский совет, обладающий высшими полномочиями, но не управляющий повседневным учебным процессом или административной деятельностью.

Как и ограниченная ответственность, разделение собственности и управления – ключевая характеристика корпораций. Она же – постоянная мишень для критиков. Многие утверждали, что «разделение собственности и контроля» позволяет менеджменту корпораций действовать в своих интересах в ущерб интересам акционеров. Безусловно, масштабные и получившие широкую огласку корпоративные скандалы начала XXI века подтверждают вероятность мошенничества и злоупотреблений. Однако мошенничество и злоупотребление наблюдались не только в корпорациях, но и в других сообществах, включая демократические и тоталитарные правительства, Организацию Объединенных Наций и некоммерческие благотворительные организации, поэтому непонятно, повышает ли такая форма организации, как корпорация с ограниченной ответственностью, склонность к таким поступкам по сравнению с иными видами организаций или там просто труднее выявить и наказать тех, кто совершает преступления.

Жалобы на разделение собственности и контроля часто не учитывают того, что владельцы акций вовсе не обязательно хотят брать на себя трудоемкие обязанности по контролю. Многие стремятся получить выгоду от инвестирования без головной боли, связанной с управлением. Это особенно очевидно в случае крупных акционеров, которые могли бы начать собственный бизнес, если бы имели желание им управлять. Форма корпорации позволяет людям, которые просто хотят вложить деньги, а не заниматься ведением бизнеса, сделать это, оставляя задачу контролировать честность существующего руководства регулирующим и правоохранительным институтам, а эффективность управления – рыночной конкуренции.

Специалисты по внешним инвестициям всегда разыскивают компании, управление которыми, на их взгляд, можно улучшить, и стараются приобрести достаточное количество акций, чтобы получить контрольный пакет и управлять корпорацией по-другому. Топ-менеджеры корпораций считают эту угрозу вполне реальной и пытаются лоббировать в правительствах штатов законы, препятствующие такому процессу. Однако такие внешние инвесторы обладают и стимулами, и опытом, позволяющими им оценивать эффективность корпорации лучше большинства рядовых акционеров.

Жалобы на «недемократичность» корпораций упускают из виду, что акционеры, как и потребители, могут не хотеть, чтобы они были демократическими, несмотря на усилия людей, именующих себя «защитниками потребителей», продвинуть законы, которые вынудили бы корпорации уступить контроль либо акционерам, либо посторонним людям, провозглашающим себя представителями общественных интересов. Ведь причина существования любой коммерческой организации заключается в том, что те, кто ею управляет, лучше знают, что нужно для ее выживания и благополучия, чем посторонние люди без финансовой заинтересованности и опыта, как минимум необходимого для того, чтобы называть себя «защитниками потребителей» и «представителями общественных интересов». Примечательно, что попыткам различных активистов повысить вклад акционеров в такие вещи, как вознаграждение СЕО, воспротивились паевые инвестиционные фонды, владеющие корпоративными акциями. Эти паевые фонды не хотят, чтобы их огромные инвестиции в корпорации подвергались риску со стороны людей, чей послужной список, опыт и программы вряд ли послужат целям корпораций.

Экономическую судьбу корпорации, как и любого коммерческого предприятия, в конечном счете регулируют многочисленные отдельные потребители. Однако многие из них не больше акционеров заинтересованы в принятии ответственности за управление. И дело не только в том, что потребители, которые не хотят, чтобы их беспокоили, не должны этого делать. Само существование расширенных полномочий у людей, не принадлежащих к менеджменту корпорации, вынудило бы других потребителей и акционеров либо тратить время на представление собственных взглядов и интересов в этом процессе, либо рисковать тем, что люди с другими программами могут вмешаться в управление предприятием, причем не неся никаких материальных потерь в случае своей неправоты.

В разных странах действуют различные законы, описывающие права акционеров корпораций, – с весьма разнящимися результатами. Один профессор права, специализирующийся на изучении коммерческих организаций, в Wall Street Journal писал:

Американское корпоративное право серьезно ограничивает права акционеров, так же как и японские, немецкие и французские законы. Соединенное Королевство, напротив, похоже, рай для акционеров. Акционеры в Соединенном Королевстве могут в любое время созвать собрание для роспуска совета директоров. Они имеют возможность принять решения, предписывающие совету директоров предпринимать определенные действия, они также вправе голосовать по вопросам выплаты дивидендов и оплате труда CEO и могут заставить правление принять предложение о враждебном поглощении, которое совет директоров предпочел бы отклонить.

Как при этом экономические показатели британских корпораций соотносятся с аналогичными показателями в других странах? По данным британского журнала The Economist, 13 из 30 крупнейших корпораций мира принадлежат американцам, шесть – японцам, по три – немцам и французам. У Великобритании всего одна – и еще одна принадлежит британцам наполовину. Даже у такой маленькой страны, как Нидерланды, доля среди крупнейших корпораций мира больше. Какие бы психологические выгоды ни давало участие акционеров в корпоративных решениях в Соединенном Королевстве, их результаты в бизнесе не впечатляют.

Вопросы о роли корпораций как таковых сильно отличаются от вопросов о действиях конкретных корпораций в конкретных обстоятельствах. Руководители корпораций могут быть абсолютно разными – от самых умных до самых глупых, от самых честных до самых бесчестных, – как и люди в других институтах и сферах деятельности, включая тех, кто предпочитает называть себя «защитниками потребителей», членами организаций, выражающих «общественные интересы», или сторонниками «демократии акционеров».

Вознаграждение руководителей

Среднее вознаграждение CEO в корпорациях, внесенных в индекс S&P 500, в 2010 году составляло 10 миллионов долларов в год. Хотя это гораздо больше, чем зарабатывает большинство людей, такая сумма также гораздо меньше, чем зарабатывают многие профессиональные спортсмены и артисты, не говоря уже о финансистах.

Некоторые критики заявляли, что руководители корпораций, и особенно CEO, слишком щедро вознаграждаются советом директоров, то есть деньги акционеров расходуются весьма небрежно. Но это утверждение можно проверить, сравнив оплату труда CEO в государственных корпорациях, которыми владеет много акционеров, и в корпорациях, принадлежащих малому числу крупных финансовых учреждений. В последнем случае финансисты тратят на зарплату CEO собственные деньги – и именно в этом случае она самая высокая. Поскольку это их собственные средства, финансистам нет смысла переплачивать, но у них также нет оснований экономить на зарплате, нанимая человека для управления корпорацией с миллиардными оборотами, – скупой платит дважды. Им также незачем опасаться негативной реакции многочисленных акционеров, которые могут быть восприимчивы к возмущениям в СМИ, что руководителям корпораций слишком много платят.