Текст книги "Принципы экономики. Классическое руководство"
Автор книги: Томас Соуэлл
Жанр: Управление и подбор персонала, Бизнес-Книги
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Особое негодование вызывают выходные пособия руководителей, уволенных из-за собственных неудач. И никто при этом не считает странным, что разводы часто обходятся дороже, чем свадьбы, или что один из супругов в итоге получает вознаграждение за то, что с ним невозможно жить. В мире корпораций особенно важно быстро разорвать отношения, пусть даже за счет миллионов долларов на «золотой парашют», поскольку продолжение работы неэффективного CEO может стоить компании миллиардов из-за его неверных решений. Задержки с увольнением CEO (внутри компании или через суд) могут обойтись намного дороже «золотого парашюта».
Монополии и картели
Предыдущие главы в основном посвящены работе свободных конкурентных рынков, но это не единственный вид рынков, равно как и государственный контроль цен или централизованное планирование не единственные помехи в работе на них. Монополии, олигополии и картели также приводят к экономическим результатам, весьма далеким от свободного рынка.
Монополия буквально означает «один продавец»[56]56
От греч. μονο («моно») – «один» и πωλέω («полео») – «продаю». Прим. пер.
[Закрыть]. Однако несколько продавцов – олигополия[57]57
От греч. ὀλίγος («олигос») – «небольшой, малый» и πωλέω («полео») – «продаю». Прим. пер.
[Закрыть], как ее называют экономисты, – могут явно или неявно скооперироваться друг с другом в установлении цен, и результаты их сговора будут походить на ситуацию с монополией. Если в отрасли существует официальная организация, определяющая цены и объем производства, – картель, то результаты ее деятельности тоже в какой-то мере будут напоминать монополию, хотя в картель может входить много продавцов. Несмотря на то что такие неконкурентные виды отличаются, их в целом пагубное воздействие привело к появлению законов и мер государственной политики, направленных на предотвращение или противодействие этим негативным последствиям. Иногда государственное вмешательство принимает форму прямого регулирования цен и политики компаний в отраслях, где конкуренция практически отсутствует. В других случаях государство запрещает определенные методы без попыток все контролировать. Однако первый и главный вопрос таков: каким образом монополистические фирмы наносят ущерб экономике?
Иногда одна компания производит весь объем определенных продуктов или услуг в регионе или стране. В Соединенных Штатах в течение многих лет каждая местная телефонная компания обладала монополией в своем регионе, а в некоторых других странах так продолжается до сих пор. Примерно полвека до Второй мировой войны почти весь чистый алюминий в слитках в Соединенных Штатах производила Aluminum Company of America (Alcoa). Такие ситуации необычны, но достаточно важны, чтобы уделить им определенное внимание.
Большинство крупных бизнесов – это не монополии, и не все монополии – крупный бизнес. До появления автомобилей и железных дорог любой универсальный магазин в сельской местности мог оказаться единственным на много километров вокруг и был таким же монополистом, как и любая корпорация из списка Fortune 500, несмотря на свои довольно скромные размеры. И наоборот, сегодня даже у сетей продовольственных магазинов с многомиллиардным оборотом, например Safeway или Kroger, слишком много конкурентов, чтобы они могли себе позволить установить цены на товары так, как сделал бы монополист.
Монопольные цены против конкурентных цен
Функцию цен нам проще понять, после того как мы увидим, что происходит, когда им не дают свободно функционировать, и точно так же нам будет легче понять роль конкуренции в экономике, после того как мы сравним происходящее на конкурентных рынках с происходящим на неконкурентных рынках.
Простой пример – яблочный сок. Откуда потребителям знать, что цена, которую они платят за него, ненамного выше стоимости его производства и сбыта, включая рентабельность инвестиций? В конце концов, большинство людей не выращивают яблоки, а тем более не перерабатывают их в сок, не разливают в бутылки, не перевозят и не хранят на складах. Именно поэтому они понятия не имеют, сколько все это стоит. Именно конкуренция делает ненужным такое знание. Те немногие, кто понимает такие вещи и занимается инвестициями, имеют стимул инвестировать туда, где нормы прибыли выше, и уменьшать вклады туда, где они ниже или отрицательны. Если цена на яблочный сок выше, чем необходимо для компенсации затрат на его изготовление, то более высокие нормы прибыли привлекут в эту отрасль еще больше инвестиций, пока конкуренция дополнительных производителей не снизит цены до уровня, который компенсирует расходы, обеспечивая одинаковую среднюю норму прибыли для аналогичных инвестиций в других отраслях экономики. Только тогда приток инвестиций из других секторов экономики остановится, поскольку стимулы для него исчезнут.
Но если бы на производство яблочного сока существовала монополия, ситуация была бы совершенно иной. Вероятно, монопольные цены будут выше, чем необходимо для компенсации затрат и усилий на производство сока, включая выплату нормы прибыли на капитал, достаточную для привлечения требуемого капитала. Монополист получит большую норму прибыли, чем необходимо для привлечения капитала. Однако при отсутствии конкурирующей компании, которая производит конкурирующий продукт и тем самым снижает цены, монополист продолжит извлекать прибыль сверх необходимой для привлечения инвестиций.
Многие люди выступают против того, что монополист может устанавливать более высокие цены, чем конкурентный бизнес. Но возможность переводить себе деньги от других членов общества – это не единственный вред монополии. С точки зрения экономики в целом эти внутренние выплаты не меняют общего благосостояния общества, даже если перераспределяют блага каким-то спорным в глазах людей образом. Неблагоприятно сказывается на общем состоянии экономики именно то, что монополия неэффективно распоряжается недостаточными ресурсами, имеющими альтернативное применение.
Когда монополия устанавливает более высокую цену, чем она была бы в случае конкуренции, потребители, как правило, покупают меньше продукта, чем купили бы при более низкой конкурентной цене. В общем, монополист производит меньше продукции, чем произвела бы конкурентная отрасль с теми же ресурсами, технологиями и условиями затрат. Монополист останавливается там, где потребители все еще готовы платить достаточно, чтобы покрыть затраты на производство (включая обычную норму прибыли) большего объема продукции.
Если учесть распределение недостаточных средств, имеющих альтернативное применение, то чистый результат таков: некоторые ресурсы, которые могли бы быть использованы для изготовления большего количества яблочного сока, вместо этого пойдут на производство других продуктов в других секторах экономики, даже если эти продукты не так ценны, как яблочный сок, который мог бы быть произведен на свободном конкурентном рынке. Иными словами, при монополии ресурсы экономики используются неэффективно, поскольку переводятся из более ценных способов использования в менее ценные. К счастью, монополию очень трудно поддерживать, если нет законов, защищающих ее от конкуренции. Непрерывная погоня инвесторов за максимальной нормой прибыли фактически гарантирует, что такие инвестиции хлынут в любой сегмент экономики, приносящий более высокую прибыль, пока норма прибыли в нем не снизится из-за увеличившейся конкуренции, вызванной потоком инвестиций. Это явление похоже на выравнивание водой своего уровня. Но так же как плотины мешают воде найти такой уровень, государственное вмешательство мешает уменьшению нормы прибыли монополии из-за конкуренции.
В прошлые столетия для открытия бизнеса, особенно в Европе и Азии, во многих областях экономики требовалось разрешение государства, и различные владельцы получали монопольные права, либо заплатив за них напрямую государству, либо подкупая чиновников, уполномоченных выдавать такие права, либо делали и то и другое одновременно. Однако к концу XVIII века развитие экономики достигло той точки, когда многие люди стали осознавать, насколько пагубно это для общества, и возникло противодействие, направленное на освобождение экономики от монополий и государственного контроля. Монополии стали встречаться гораздо реже (по крайней мере, на национальном уровне), хотя ограничения на конкуренцию по-прежнему остаются обычным явлением во многих городах, где законы о лицензировании ограничивают количество работающих такси, из-за чего тарифы искусственно завышаются и такси становится менее доступным, чем могло бы быть на свободном рынке.
Опять же, здесь ущерб наносится не только отдельным потребителям. Вся экономика проигрывает, когда люди, которые согласны водить такси по ценам, приемлемым для потребителей, не могут это делать в силу искусственных ограничений на количество выданных лицензий, поэтому они либо выполняют другую работу меньшей ценности, либо остаются безработными. Если бы альтернативная работа имела большую ценность и оплачивалась соответствующим образом, эти люди вообще никогда не стали бы потенциальными таксистами.
С точки зрения экономики в целом в условиях монополистического ценообразования потребители продукта монополиста отказываются от использования недостаточных ресурсов, которые имели бы для них большую ценность, чем при альтернативном применении. Это и есть та самая неэффективность, из-за которой экономика в целом получает меньше благ при монополии, чем при свободной конкуренции. Иногда говорят, что монополист «ограничивает производство», однако такого намерения у него нет, и объем ограничивает не монополист. Наоборот, он хотел бы, чтобы потребители покупали больше по завышенной цене, но потребители покупают меньше, чем купили бы по более низкой цене при свободной конкуренции. Именно более высокая цена монополиста заставляет потребителей ограничивать покупки, а потому становится причиной уменьшения им производства до того объема, какой он способен продать. Впрочем, монополист может активно использовать рекламу, чтобы убедить клиентов покупать больше.
Аналогичные принципы применимы и к картелю, то есть к группе предприятий, которые договариваются о повышении цен или иным образом избегают конкуренции друг с другом. Теоретически картель может действовать коллективно как монополия. Однако на практике иногда отдельные его члены втайне мошенничают, снижая цены картеля для некоторых потребителей, чтобы отобрать бизнес у других членов картеля. Когда эта практика распространяется широко, картель себя изживает независимо от того, прекращает он свое существование формально или нет.
Когда в XIX веке появились железные дороги, на магистралях между крупными городами (например, Чикаго и Нью-Йорком) часто работали конкурирующие компании – в отличие от веток, которые шли от магистралей к более мелким населенным пунктам и обслуживались, как правило, единственной железнодорожной компанией. Такая ситуация создавала на этих участках дороги монопольные цены, зато на магистралях благодаря конкуренции стоимость доставки груза на большое расстояние часто была ниже, чем на короткое расстояние по ветке. Для железнодорожных компаний было важно, что цены на магистральных линиях оказывались настолько низкими, что ставили под угрозу прибыль. Чтобы справиться с этой проблемой, железные дороги начали объединяться в картель:
Эти картели продолжали распадаться… Стоимость отправки поезда из одного места в другое в основном не зависит от того, сколько груза он везет. Именно поэтому выше точки безубыточности каждая лишняя тонна груза приносит почти чистую прибыль. Рано или поздно искушение втайне договориться с грузоотправителями захватить по любой цене этот прибыльный грузопоток становится непреодолимым. Как только начались секретные скидки, последовали ценовые войны, и картель рухнул.
По весьма схожим причинам картели пытались создать и пароходные компании – еще до железнодорожных, и они тоже лопнули, впрочем, как и многие картели с тех пор. Для успешности таких объединений нужно не только соглашение между участвующими компаниями, но и какой-то способ проверки друг друга, чтобы все члены картеля гарантированно соблюдали соглашение, а также способ предотвратить конкуренцию со стороны компаний, не входящих в картель. Все это легче сказать, чем сделать. Один из самых успешных картелей в американской сталелитейной промышленности основывался на системе ценообразования, позволявшей компаниям легко проверять друг друга[58]58
В этой системе все цены на сталь в США базировались на фиксированной цене металла плюс стоимость его доставки железной дорогой из Питтсбурга – вне зависимости от того, производилась ли сталь фактически в Питтсбурге, Бирмингеме или где-то еще, и от того, отправлялась она по железной дороге, баржами или иным способом. В противном случае отдельные производители стали могли бы легко скрыть снижение цен в больших меняющихся ставках фрахта за отправку такого тяжелого товара, как сталь, из различных мест с помощью различных способов транспортировки, что затруднило бы идентификацию того, кто занижает цены, установленные картелем. Однако при единой системе ценообразования было легко определить, какая стоимость стали (цена плюс стоимость доставки железной дорогой из Питтсбурга) должна быть в любой точке страны, независимо от места производства и способа доставки. Впрочем, с точки зрения экономики в целом эта система приводила к неэффективному использованию ресурсов, поскольку, например, потребитель, расположенный рядом с Бирмингемом, платил бы поровну за сталь из Питтсбурга и Бирмингема – одинаковая цена плюс одинаковая стоимость доставки из Питтсбурга. Это означало, что гораздо большее количество стали перевозилось на более дальние расстояния, чем это было бы на конкурентном рынке.
[Закрыть], но в итоге суды объявили такую систему противоречащей антимонопольным законам.
Реакция государства и рынка
Поскольку некоторые виды крупных коммерческих организаций некогда были известны как тресты, законы, запрещающие монополии и картели, называют антитрестовскими. Однако такие нормы не единственный способ борьбы с монополиями и картелями. У частных компаний, не входящих в картель, есть стимулы бороться с ними на рынке. Более того, эти частные компании способны реагировать гораздо быстрее правительства, которому порой требуются годы, чтобы довести до успешного завершения какое-то серьезное антимонопольное дело.
Еще во времена расцвета американских трестов компания Montgomery Ward была одним из их крупнейших противников. С чем бы ни работал трест – с сельскохозяйственной техникой, велосипедами, сахаром, гвоздями или шпагатом, – Montgomery Ward искала производителей, не входивших в соглашение, и покупала у них товары ниже цен треста, а затем перепродавала их населению по цене ниже, чем розничная цена участников треста. Поскольку в то время компания была розничным продавцом номер один в стране, она также была достаточно велика, чтобы строить собственные фабрики и при необходимости выпускать товары самостоятельно. Более поздний подъем других крупных ретейлеров, таких как сети магазинов Sears и A&P, тоже столкнул крупных производителей с корпоративными гигантами, способными либо производить собственные конкурентные продукты для продажи в своих магазинах, либо покупать достаточное количество товара у небольшого предприятия, не входящего в картель, позволяя ему вырасти в серьезного конкурента.
Компания Sears делала и то и другое. Среди прочих вещей она производила печи, обувь, огнестрельное оружие и обои, а также занималась субподрядами на производство других товаров. A&P импортировала и обжаривала собственный кофе, сама консервировала лосося и выпекала полмиллиарда буханок в год для продажи в своих магазинах. Уникальность гигантских компаний вроде Sears, Montgomery Ward и A&P состояла в их способности одновременно конкурировать с несколькими картелями; более мелкие компании тоже отнимали продажи у картелей в своих отдельных отраслях. Их стимул был тем же, что и у картеля, – прибыль. Если монополия или картель поддерживают цены, обеспечивающие прибыль выше нормы, то в эту отрасль потянутся и другие предприятия. Дополнительная конкуренция в итоге приводит к снижению цен и прибыли. Чтобы монополия или картель могли и дальше удерживать прибыль выше конкурентного уровня, им нужно воспрепятствовать попаданию посторонних в отрасль. Один из способов это сделать – заставить государство запретить чужую деятельность в определенных областях. Правители веками давали или продавали монопольные права, а современные правительства ограничивают выдачу лицензий для различных отраслей и профессий – от авиакомпаний и грузоперевозок до плетения кос. У этих ограничений нет недостатка в политических обоснованиях, а их чистый экономический эффект – защитить существующий бизнес от дополнительных конкурентов и тем самым поддержать цены на искусственно высоком уровне.
Большую часть второй половины XX века правительство Индии не только решало, какие компании получат лицензию на выпуск тех или иных товаров, но и налагало ограничения на объемы производства для каждой компании. В результате один индийский производитель скутеров предстал перед правительственной комиссией, поскольку выпустил их больше, чем ему было разрешено, а один производитель лекарств от простуды опасался, что население купило «слишком много» его продукции во время эпидемии гриппа в Индии. Юристы этой фармацевтической компании потратили месяцы на подготовку защиты на случай вызова в ту же комиссию и претензий, что компания выпустила и продала больше допустимого. Всю эту дорогостоящую юридическую работу кто-то должен оплачивать, и этим кем-то в итоге практически всегда оказывается потребитель.
При отсутствии государственного запрета на вхождение в определенные отрасли можно в частном порядке изобретать разные хитроумные схемы, чтобы возвести барьеры и не допустить конкурентов, защитив тем самым монопольные прибыли. Но и у других компаний есть стимулы не менее умными способами обходить выстроенные преграды. Эффективность таких барьеров менялась соответствующим образом от отрасли к отрасли и от эпохи к эпохе в одной и той же отрасли. Когда компьютеры были огромными машинами, занимавшими сотни кубических метров пространства, а стоимость их производства была столь же велика, крайне трудно было попасть в компьютерную индустрию. Однако после создания микросхем ту же работу начали выполнять компьютеры меньшего размера, а чипы оказались настолько недорогими, что их могли производить и более мелкие компании. Причем эти компании разбросаны по всему миру, так что даже монополия на национальном уровне не исключает конкуренции в отрасли. Несмотря на то что пионером в разработке компьютеров были Соединенные Штаты, фактическое их производство быстро перекочевало в Восточную Азию, которая поставляла большую часть компьютеров на американский рынок, в том числе и тогда, когда они выпускались под названиями американских брендов.
Глава 8. Регулирование и антимонопольное законодательство
Конкуренцию нелегко подавить даже при наличии всего нескольких независимых фирм… Конкуренция – это выносливый сорняк, а не изнеженный цветочек.
Джордж Стиглер, американский экономист
В конце XIX века американское правительство начало реагировать на деятельность монополий и картелей путем как прямого регулирования разрешенных для них цен, так и принятия карательных судебных мер против монополий и картелей в соответствии с Актом Шермана 1890 года – первым антитрестовским законом страны, а также с другими, более поздними антимонопольными законами. Жалобы на высокие цены, взимаемые железными дорогами в тех местах, где у них была монополия, привели к созданию в 1887 году Комиссии по торговле между штатами США (ICC) – первой из множества федеральных регулирующих комиссий, сформированных для контроля цен, устанавливаемых монополистами.
В эпоху, когда местные телефонные компании были монополистами в своих регионах, а их материнская компания – American Telephone & Telegraph Company – обладала монополией на междугороднюю связь, Федеральная комиссия по связи контролировала цены самой AT&T, а регулирующие органы отдельных штатов координировали цены на местные телефонные услуги. Еще один подход заключался в принятии законов против создания и поддержания монополии и иных методов, появляющихся на неконкурентных рынках, например ценовой дискриминации. Такие антитрестовские законы предназначались для того, чтобы бизнес мог работать без мелочного государственного надзора, существующего при регулирующих комиссиях, но под своего рода общим присмотром, подобно надзору дорожной полиции, которая вмешивается только в случае конкретного нарушения правил.
Регулирующие комиссии
Хотя функции регулирующей комиссии в теории довольно просты, на практике ее задача гораздо сложнее, а в каких-то аспектах даже невыполнима. Более того, политический климат, в котором работают регулирующие комиссии, часто ведет к результатам, противоположным тем, что ожидались при создании этих органов.
В идеале регулирующая комиссия должна установить цены на той отметке, на которой они находились бы на конкурентном рынке. Но в действительности нет никакого способа узнать, какими должны быть эти цены. Их определяет только реальная работа самого рынка, когда менее эффективные компании исчезают вследствие банкротства, а выживают лишь наиболее эффективные, причем рыночными становятся их сниженные цены. Никакие сторонние наблюдатели не могут знать, каковы самые эффективные способы работы компании или отрасли. Многие руководители на собственном горьком опыте обнаруживают, что лучшие, по их мнению, методы на практике даже не позволяют выдерживать конкуренцию, что оборачивается потерей клиентов. Максимум, что может сделать регулирующий орган, – это согласиться с тем, что кажется разумными производственными затратами, и позволить монополии получать то, что выглядит разумной прибылью сверх таких затрат.
Определить затраты на производство не так-то просто. Как отмечалось в главе 6, не существует такого понятия, как «определенная» стоимость производства. Например, стоимость выработки электроэнергии может сильно варьироваться в зависимости от места и времени. Проснувшись ночью, вы включаете свет, и электроэнергия почти ничего не стоит, потому что система ее выработки работает круглосуточно; и посреди ночи, когда большинство людей спят, образуются неиспользуемые мощности. Но если вы включаете кондиционер в жаркий летний полдень, когда такие же кондиционеры уже работают в миллионах других офисов и квартир, то нагрузка в системе усиливается, что может привести к включению дорогостоящих резервных генераторов, ради того чтобы избежать отключения электричества. По оценкам, стоимость подачи электроэнергии для посудомоечной машины в момент пикового потребления энергии может в 100 раз превышать стоимость электроэнергии при работе той же машины в период низкого спроса на электроэнергию. Включение машины, как и света, посреди ночи практически ничего не стоит системе выработки электроэнергии, ведь она в любом случае работает круглосуточно.
Существует множество причин, по которым стоимость каждого киловатт-часа дополнительной энергии сверх установленной мощности системы может значительно превышать его стоимость при обычных условиях. Основная система, обслуживающая множество потребителей, может использовать эффект масштаба для выработки электроэнергии по минимальной стоимости, в то время как резервные генераторы, как правило, производят меньше энергии и потому не могут в полной мере пользоваться эффектом масштаба, в итоге каждый киловатт-час стоит дороже. Иногда затраты основной системы снижаются благодаря техническому прогрессу, а устаревшее оборудование сохраняется в качестве резервного, и затраты на производство дополнительной электроэнергии с его помощью, разумеется, будут выше. Если местные возможности выработки исчерпаны и дополнительную энергию приходится покупать у внешних источников, то ее стоимость существенно повышается по сравнению со стоимостью электричества, произведенного ближе к потребителям.
Значительные изменения в стоимости выработки электроэнергии происходят из-за колебаний цен на различные виды топлива – нефть, газ, уголь, ядерное топливо, – необходимые для работы генераторов. Поскольку все эти виды топлива используются и для других целей, изменение спроса на них в других отраслях или увеличение потребления в домах или автомобилях делают цены непредсказуемыми. Плотины гидроэлектростанций тоже различаются по количеству вырабатываемой электроэнергии при изменении количества осадков, поскольку через генераторы проходит различный объем воды. Если фиксированные издержки на плотину делить на различное количество электроэнергии, то стоимость одного киловатт-часа будет соответствующим образом меняться.
Как регулирующей комиссии определить тарифы на электроэнергию для потребителей, если стоимость ее выработки варьируется так сильно и непредсказуемо? Если комиссии штатов установят тарифы на электроэнергию на основании «средних» затрат на ее производство, то при повышенном спросе или пониженном предложении внутри штата поставщики за его пределами могут не захотеть ее продавать по ценам ниже их собственных затрат на производство дополнительной энергии с помощью резервных установок. Это было одной из причин широко известных отключений электричества в Калифорнии в 2001 году. «Средние» значения бесполезны, когда затраты на выработку в один период гораздо выше среднего, а в другой – гораздо ниже.
Поскольку население вряд ли вникает во все эти экономические тонкости, оно, вероятно, будет возмущено, если придется платить больше, чем обычно. В свою очередь, у политиков появится искушение вмешаться и ввести контроль цен на основании старых тарифов. А это, как уже отмечалось в другом контексте, приводит к дефициту; в нашем случае нехватка электроэнергии выливается в отключение электричества. Увеличение спроса и уменьшение поставок – прекрасно известная реакция на контроль цен, восходящая еще к тем временам, когда об электричестве ничего не знали. Однако успех политиков зависит не от усвоения ими уроков истории или экономики. Гораздо больше он зависит от умения поддакивать настроениям общественности и СМИ, включая конспирологические теории о повышении цен, вызванном «жадностью».
На другой стороне планеты, в Индии, попытка поднять тарифы на электроэнергию была встречена такими же уличными манифестациями, как и в Калифорнии. В индийском штате Карнатака, который в то время контролировала партия «Индийский национальный конгресс», против попыток изменить тарифы выступила на улицах одна из оппозиционных партий. Однако в соседнем штате Андхра-Прадеш, где Конгресс находился в оппозиции, уже он организовывал аналогичные уличные демонстрации против повышения цен на электроэнергию. Иными словами, эти демонстрации проводились не в поддержку конкретной идеологии, а были следствием конъюнктурных игр на общественных заблуждениях.
Экономические проблемы, связанные с установлением цен регулирующими органами, часто усугубляются политическими сложностями. Регулирующие органы нередко создаются после того, как какие-то политические борцы за правое дело успешно запустили расследование или рекламную кампанию, и властям предлагается сформировать постоянную комиссию для надзора или контроля над какой-то монополией или небольшой группой компаний, численность которой достаточна для опасений, что они вступят в сговор, словно монополия. Однако после создания комиссии и определения ее полномочий поборники правды и СМИ с годами, как правило, теряют интерес и переключают внимание на другие вещи. Между тем находящиеся под контролем компании продолжают проявлять острый интерес к деятельности комиссии и лоббируют в правительстве назначения в нее удобных людей и благоприятные постановления.
Конечным результатом такого внешнего интереса к комиссиям становится тот факт, что комиссии, созданные для сдерживания какой-то компании или отрасли ради блага потребителей, часто превращаются в органы, стремящиеся защитить контролируемые компании от угроз со стороны новых конкурентов, использующих новые технологии и новые организационные методы. Именно таким образом в Соединенных Штатах Комиссия по торговле между штатами (ICC), изначально созданная, чтобы воспрепятствовать установлению железнодорожными компаниями монопольных цен, отреагировала на рост отрасли автоперевозок, которая угрожала экономической жизнеспособности железных дорог, просто взяв под свой контроль еще и автоперевозки.
Исходным обоснованием для регулирования деятельности железнодорожных компаний служило то, что они часто оказывались монополиями в тех районах, где была всего одна железная дорога. Перевозка товаров на грузовиках подорвала эту монополию, поскольку машины способны ездить везде, где есть дороги. Как отреагировала ICC? Комиссия не сказала, что теперь необходимость в регулировании перевозок уменьшилась или вообще пропала. Наоборот, она захотела (и получила от Конгресса) более широких полномочий в соответствии с Законом об автомобильных перевозчиках 1935 года, чтобы ограничить их деятельность. Это позволило железным дорогам выжить в новых экономических условиях, несмотря на конкуренцию со стороны грузовиков, которые были эффективнее для многих видов грузоперевозок и часто устанавливали более низкие цены, чем железнодорожные компании. Теперь грузовикам разрешалось пересекать границы штатов только с сертификатом ICC, где говорилось, что деятельность автотранспорта служит «общественной пользе и необходимости» по определению Комиссии. Это помешало автоперевозчикам довести железные дороги до банкротства, отняв у них столько клиентов, сколько они могли бы получить на нерегулируемом рынке.
Иными словами, грузы больше не перевозились тем способом, который требовал наименьших ресурсов, как было бы в условиях открытой конкуренции, а только в соответствии с произвольными требованиями Комиссии по торговле между штатами. Например, ICC могла разрешить конкретной автотранспортной компании везти груз из Нью-Йорка в Вашингтон, но не из Филадельфии в Балтимор, хотя эти города находятся по пути. Если сертификат не разрешал перевозку груза обратно из Вашингтона в Нью-Йорк, то грузовики возвращались пустыми, а товары из Вашингтона в Нью-Йорк везли другие грузовики.
С точки зрения экономики в целом затраты оказывались гораздо выше, чем необходимо для такой работы. Однако с политической точки зрения такая система позволяла выжить и получать прибыль намного большему количеству компаний – как автотранспортных, так и железнодорожных, нежели это было бы на рынке с неограниченной конкуренцией. В условиях конкуренции у транспортных компаний не осталось бы иного выбора, кроме как выискивать самые эффективные способы грузоперевозок, даже если снижение затрат и цен обанкротило бы некоторые железнодорожные компании, чьи высокие затраты не позволили бы им конкурировать с автоперевозчиками. Если использовать больше ресурсов, чем необходимо, то выживет больше компаний, чем необходимо.
Хотя открытая и неограниченная конкуренция была бы для общества в целом экономически выгодной, она представляла собой политическую угрозу для регулирующей комиссии. Компании, оказавшиеся на грани исчезновения из-за конкуренции, обязательно прибегнут к политической агитации и интригам в борьбе за выживание; на кону также существование и полномочия самой комиссии. В сохранении текущего статуса были заинтересованы и профсоюзы, ведь появление новых технологий и методов могло снизить количество рабочих мест.
После того как в 1980 году Конгресс наконец сократил полномочия ICC по контролю автотранспортных перевозок, расходы на них существенно снизились, а клиенты отметили улучшение качества услуг. Это стало возможным благодаря увеличению эффективности в отрасли, поскольку теперь меньше грузовиков ездили пустыми и больше автоперевозчиков стали нанимать работников, чья зарплата определялась спросом и предложением, а не договорами с профсоюзами. Поскольку в условиях конкуренции автотранспортные перевозки стали более надежными, пользующиеся услугами автоперевозчиков предприятия могли теперь держать на складах меньше запасов, что в итоге сэкономило десятки миллиардов долларов.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
